|
Карфаген победил Рим
Одним из весьма популярных вопросов исторической фантастики является следующий: в войне Рима с Карфагеном победил не Рим, как это произошло в действительности, а Карфаген. Какие изменения произошли бы тогда в мире? По мнению Е. Черных, "принципиального поворота в истории не произошло бы. Карфаген взял бы на себя роль Рима" [84а, 39], ибо каждый из них являлся типичным развивающимся городом эллинистической эпохи, причем оба в равной степени могли претендовать на роль политического центра Средиземноморья. С ним солидаризируется Э. Берзин, согласно которому для большой истории несущественно, кто победил бы - Карфаген или Рим, ибо это не имеет значения: характер общественного развития Южной Европы и Северной Африки остался бы тем же самым. Историк Г. Федоров-Давыдов считает, что история человечества практически ничего не почувствовала бы, разве что ход этнического и языкового развития оказался бы иным - во Франции говорили бы на пуническом языке [84а, 39].
Попытаемся проделать мысленный эксперимент, исходя из победы Карфагена над Римом, и посмотрим на полученные гипотетические результаты. В связи с этим полезно будет заглянуть немного в историю самого Карфагена и выявить его особенности. Как правило, такой подход помогает проследить возможный вариант развития исторических событий в том или ином регионе мира.
С наступлением VIII столетия до н. э. Ближний Восток находится в полосе расцвета - благодаря финикийским портам и греческим городам оживает море. Их корабли и моряки осваивают западную часть средиземноморского региона и закрепляют свое присутствие на этих землях. По завершении этой колонизационной акции исторически Средиземное море представляет собой нечто целое, от Леванта до Геркулесовых столпов.
Это движение в направлении к Западу, начиная с VIII в. до н. э., сравнивают с колонизацией американского континента, осуществляемой Европой после 1492 года, что позволяет пролить свет на ход событий [238, 66]. Ведь в обоих случаях речь идет о колонизации достаточно далеких мест, о встрече с новыми землями, отнюдь не безлюдными. "Доколумбова" Америка имеет своих автохтонов, а средиземноморский Далекий Запад - своих народов, ведущих оседлую жизнь земледельцев. Основывались новые города на побережьях обширных стран, чье население было настроено дружественно или враждебно, в зависимости от конкретного случая и эпохи. К тому же, если продолжать сравнение с освоением Америки, колонисты из Леванта обнаружили на дальних западных землях гораздо лучшие условия жизни, нежели в Греции или Финикии. Взять хотя бы гирлянду греческих городов на Сицилии: Карфаген ("новый город") в период своего расцвета по численности населения в десять раз превышает Тир, свою метрополию.
Необходимо учитывать тот существенный момент, что Финикия охватывала цепь портов, расположенных у подножия гор на полуостровах и островах, как бы не желающих иметь ничего общего с континентом. В этом плане типичным является Тир, который существовал исключительно благодаря торговле и ремесленному производству [260, 17-19]. Финикийские купцы захватили в свои сети весь Левант, достигли Красного моря, стали продвигаться в направлении Индийского океана. После разведки Запада они достигли Гибралтара и вышли на просторы Атлантики. В Библии имеется указание на то, что снаряженный царем Соломоном корабль в составе финикийского флота достиг Тартеса в Испании и вернулся оттуда после трех лет. До сих пор неизвестно точно, когда и как финикияне появились в западных водах, во всяком случае возникновение Кадиса и колоний в Африке датируется 1100 г. до н. э., или вскоре после Троянской войны, а самая великая колония - Карфаген - была основана в 825 или 814 г. до н. э. [260, 58; 238, 224].
В морских коммуникациях между Тиром и Испанией Карфаген долгое время выполнял роль только промежуточного порта, ибо Финикия выступала метрополией. Однако сложившаяся обстановка, когда финикийские города-метрополии подвергались нападениям со стороны ассириян и вавилонян (Сидон был разрушен, а Тир дважды находился в опасности), что нарушало торговые контакты с другими районами Средиземноморья, способствовало процессу превращения Карфагена в самостоятельное образование. Центр жизни финикиян окончательно переносится в этот город, лежащий на стыке восточной и западной частей средиземноморского бассейна. Карфаген, удобно расположенный на перекрестке торговых морских путей в центре Средиземного моря, стал уже в VI в. до н. э. богатой и могущественной метрополией, посылающей новых колонистов, чтобы закрепиться в Северной Африке, Южной Италии, Сицилии и Западном Средиземноморье. Здесь будет развиваться и дальше финикийская цивилизация, сохраняющая старые и одновременно приобретающая новые черты, подобно развитию европейской цивилизации на американском континенте.
Такой характер цивилизации обусловлен как удаленностью от Финикии, так и смешанным этническим составом населения Карфагена. Ведь этот "новый город", выросший в "американском темпе", является местом, особенно благоприятствующим смешению этнических групп. Он несет на себе налет "американизма" также и из-за своей "приземленной", "меркантильной" цивилизации, предпочитающей солидность утонченности. Динамизм развития Карфагена привлекает в него моряков, ремесленников и наемных воинов со всех сторон; поистине он становится космополитическим городом.
Несмотря на все это, он прочно придерживается финикийских традиций. Прежде всего Карфаген и далее продолжает оставаться тесно связанным с морем, продолжает даже традиции морских открытий Тира. Предполагается, что около 600 г. до н. э. по повелению фараона Нехо II финикияне из Тира, выйдя в Красное море, обогнули африканский континент. Карфагенские корабли под предводительством Гимилькона в поисках олова исследовали европейские побережья Атлантики аж до Британских островов. Через четверть века в погоне за золотом Ганно изучил атлантические побережья Африки вплоть до нынешних Габона и Камеруна.
Отличие состоит лишь в том, что Карфагену, в противоположность финикийским городам, не угрожали с тыла огромные империи. Основанные им на африканском побережье базы постепенно превратились в поселения или города, поддерживающие торговые отношения с ним. Существовал все более усиливающийся симбиоз между Карфагеном и другими приморскими городами центра Северной Африки, Последняя, едва вышла из каменной эпохи, быстро продвигалась в освоении природных богатств. Здесь произрастали плодовые деревья (оливы, виноград, инжир, миндаль, гранаты), развивались техника земледелия, производство вин и множество ремесел. Правы французские историки Ф. Бродель, Ф. Коарелли и М. Эймар, когда утверждают, что "Карфаген выполнял в отношении этого региона роль учителя и оставил на нем глубокое пятно" [238, 71].
В духовной жизни значительное место занимала религия, которая вначале ориентировалась на тирийский образец, где главенствовала троица семитских богов -главный бог Баал-Хаммон, богиня-мать Танит, сестра месопотамской Астар-ты, или Иштар, и бог солнца, или размножения, Мелькарт. Затем резко возросла значимость Танит, чей культ с V в. до н. э. отодвигает на задний план древнего бога Баала-Хам-мона. С этого времени Карфаген живет "под знаком Танит": археологи обнаружили сантуарий11 в Саламбо, называемый тофет; в нем сохранились тысячи керамических сосудов с сожженными костями детей. Чтобы отвратить от себя опасность, Карфаген приносил в жертву богам, и прежде всего Танит, сынов наиболее именитых граждан. Перед нами удивительный феномен - тогда как экономическая жизнь Карфагена устремлена в будущее, религиозная жизнь связана с глубоким прошлым, с его кровавыми человеческими жертвоприношениями.
И тем не менее, духовная жизнь Карфагена не смогла избежать небывало заразительных культурных влияний, которые эллинизировали весь средиземноморский регион. В жизнь карфагенян вторгалась греческая религия. Так, в договоре, заключенном Ганнибалом и Филиппом V, клятва со стороны Карфагена содержит греческие имена своих богов, как если бы пунийцы стремились показать близость обоих пантеонов. Неудивительно, что в Карфагене появилась эллинистическая эсхатология12. У греков была позаимствована кремация, свидетельствующая о существовании веры в переселение душ, освобождаемых огнем. Понятно, что все эти заимствования не носили глубокого характера: "Главными богами оставались Баал-Хаммон и Танит, разве что ужасные ритуалы в тофетах смягчились в результате замены в ритуале жертвоприношений детей животными. Даже будучи широко открытыми в сторону Средиземноморья, т. е. греческого мира. Карфаген не изменил своему семитскому прошлому" [122, S84-185].
И все же греческое влияние постепенно распространялось по территории обширной империи, созданной Карфагеном.
Во второй половине V - середине III в. до н. э., как известно, Карфаген был самым могущественным государственным образованием в западной части Средиземноморья и одним из крупнейших во всем Средиземноморье. В основе его могущества лежали высокоразвитая экономика, динамизм социальной жизни и устойчивая политическая структура олигархии. Карфаген вел активную и успешную внешнюю политику, и к 60-м годам III в. до н. э. он встретился с новой силой, вышедшей на арену Западного Средиземноморья, - с рабовладельческим Римом. Между ними началась ожесточенная борьба за господство в этой части морского бассейна. И хотя карфагенская держава была гораздо богаче Римской республики, она потерпела поражение в Первой Пунической войне, продолжавшейся двадцать три года, с 264 | по 241 год до н. э.
Через двадцать два года началась Вторая Пуническая война, и Карфаген послал знаменитого в истории полководца Ганнибала, который в течение пятнадцати лет не давал покоя Риму и сеял страх среди римлян. Однако несмотря на поражения и бедствия, римляне не сдавались и неистово сражались с ненавистным врагом. Наконец, в 216 г. до н. э. в битве при Каннах Ганнибал одержал блестящую победу, когда римская армия была полностью уничтожена Крупнейший римский историограф Тит Ливии рассказывает, что пунийские офицеры, поправлявшие Ганнибала с победой, советовали ему дать отдых себе и усталым воинам [127, 51, 1-4]. Только начальник конницы Махарбал предлагал, не теряя ни минуты, двинуться на Рим [112, 140].
Чтобы не упустить открывшихся благоприятных возможностей. Ганнибал принял этот совет - ведь основная цель Карфагена состояла в ниспровержении и уничтожении Рима любыми средствами. Но план Махарбала с военной точки зрения оказался неудачным: нумидийская конница только опустошила окрестности Рима, а пехота подошла к городу слишком поздно - через две недели, и эффект внезапности был утрачен. Поэтому карфагенские войска начали осаду и через некоторое время овладели Римом. Могущественный соперник Карфагена был добит последним решительным ударом и на римском пепелище была закончена война.
После окончательного поражения и разрушения Рима Карфаген значительно усилил свое могущество. Ганнибал стал господином почти всей Италии и овладел Сицилией, что позволило ему поддерживать тесные связи с далеким Карфагеном. В довершение этого им был заключен союз с македонский царем Филиппом V. Победа Ганнибала дала возможность его брату Гасдрубалу, возглавлявшему карфагенские войска в Испании, разгромить действующую там римскую армию, в итоге Пиринейский полуостров вошел в состав Карфагенской державы.
В Испании (Иберии) карфагеняне полностью сохранили старую племенную систему, причем в отличие от ливийцев иберы служили в карфагенской армии в качестве наемников, а не как набранные принудительно [Diod. XIII, 54, 1]. Как и ливофиникийцы, они имели право вступать в брак с карфагенянами. Нет ничего удивительного, что Гасдрубал и Ганнибал женились на дочерях испанских царьков; и хотя эти браки носили политический характер, они были заключены на основе существовавших правовых норм. Это свидетельствует о том, что карфагеняне осуществляли над иберами верховное господство типа протектората и не вмешивались без нужды в их внутренние дела. Главное состоите том, что Карфаген получил возможность эксплуатировать рудные богатства Пиренейского полуострова. К тому же он стал базой для дальнейшей экспансии пунийцев на север Европы.
Победа в Ганнибаловой войне имела колоссальное международное значение. Став владыкой Западного Средиземноморья, Карфаген превратился в сильнейшее государство средиземноморского мира той эпохи.
Ганнибал устанавливает господство над Тропической Африкой, используя могущественное влияние Карфагена в ее континентальных частях. Карфагеняне стремились не разглашать данных о своих связях с внутренними частями африканского континента. Эти связи осуществлялись при посредничестве древних обитателей Феццана - гарамантов, которые располагали сведениями о самых удаленных областях. Они проникали на юг по расположенной в пустыне цепи оазисов; главные из них находились на полпути к озеру Чад. По этому пути, известному с древнейших времен, из пустыни вывозились драгоценные камни (карбункулы) и рабы. Часть из них продавались в Карфаген (в пунических могильниках найдены скелеты негроидов). Негры использовались также в качестве воинов и входили в состав армии Ганнибала, занявшей Италию во время Второй Пунической войны [163, 9]. Возможно, именно тогда римляне познакомились с теки, кого позже стали называть "эфиопами".
На побережье Африки карфагеняне создали целую цепь новых городов, чтобы осуществлять морские связи со своей огромной державой и системой протекторатов, расположенных на черном континенте.
Затем карфагеняне обратили свои взгляды на Восток, где истощали себя в непрерывных войнах эллинистические монархи, преемники Александра Великого. Искусно используя давние противоречия, Карфаген поддерживал политический разлад между эллинистическими государствами. Карфагенский совет (а Ганнибал провел в Карфагене демократические реформы) верно сориентировался в сложившейся ситуации и пришел к выводу, что союз эллинистических правителей мешает карфагенской экспансии на Восток, имевшей целью приобрести находившиеся там несметные богатства. Ослепленные взаимной ненавистью, преемники Александра Великого недооценивали силу нового государства и пытались использовать его в своих корыстных целях, приближая тем самым свою гибель.
В Греции длившаяся более двух лет Вторая Македонская война окончилась победой Карфагена. Республиканское устройство пунийцев, их гибкая политика, выражающаяся в предоставлении покоренным государствам самостоятельности в решении внутренних дел, т. е. политика протектората, привлекли на их сторону Этолийский и Ахейский союзы. Имущие слои граждан этих объединений видели в них силу, которая способна обеспечить их интересы без одиозной для демоса монархической формы правления. Македония лишилась всех своих владений в Греции, Эгейском море и Малой Азии. Карфаген, торжественно объявив на Истмийских играх (1% г. до н. э.) "свободу" греческих полисов под своей эгидой, тем самым сделала первый шаг в распространении пунийского господства в Восточном Средиземноморье, ставшем началом нового этапа в развитии эллинизированного мира.
Следующим весьма важным событием была так называемая Сирийская война Карфагена с Антиохом III. Последний упрочил границы царства Селевкидов Восточным походом 212-204 г.г. до н. э. и победой над Египтом, что дало ему возможность расширить свои владения в Малой Азии и Фракии за счет полисов, освобожденных карфагенянами от власти Македонии. Это привело его к столкновению с Карфагеном и его греческими союзниками Пергамом и Родосом. В итоге война привела к разгрому войск Антиоха III и потерей Селевкидами малоазийских территорий.
Победа карфагенян и их союзников над крупнейшей эллинистической державой - царством Селевкидов - кардинально изменила политическую ситуацию: уже ни одно из эллинистических государств не могло претендовать на гегемонию в Восточном Средиземноморье. Последующая политическая история эллинистического мира -это история постепенного подчинения одной страны за другой карфагенскому господству. "Предпосылкой этого являются, с одной стороны, - говорится в монографии "Древние цивилизации",- тенденции экономического развития античного общества, требовавшие установления более тесных и устойчивых связей между Западным и Восточным Средиземноморьем, с другой - противоречия во внешнеполитических взаимоотношениях и внутренняя социально-политическая неустойчивость эллинистических государстве [59, 363].Начался процесс активного проникновения карфагенян на Восток и приспособления восточных экономических центров к новым условиям существования. В результате экспансионистской гибкой политики Карфагена создается "мировая держава", простирающаяся от Пиренейского полуострова до Евфрата, от скифских степей Северного Причерноморья до стран Тропической Африки. Умные и дальновидные правители Карфагена различными способами проводят политику, направленную на единение громадной империи. Это единение достигается прежде всего экономическим обменом, торговлей. Карфагенские товары и изделия, произведенные искусными ремесленниками, драгоценные камни, золото, благовония и другие предметы роскоши проникают во все ее уголки. Наряду с торговлей карфагеняне внесли вклад в развитие горного дела и металлургии в различных частях своей державы. Они способствовали также распространению достижений финикийского народа в области техники, кораблестроения, архитектуры, а также в управлении среди других народов своей пестрой империи. Известный исследователь испанец Помпоний Мела подчеркивал: "Финикияне были мудрым народом, который процветал и в войне, и в мире. Они преуспевали в письменности и литературе и в других искусствах, в морском деле, в военном деле и в управлении империей"[48,48]. Единению разнородных частей карфагенской империи способствовали также введение единой монеты - карфагенские монеты, чеканенные по единому весовому стандарту и заменившие в Азии более тяжелые дарики. Двигала же ими страсть к наживе, стремление получить как можно больше богатств, чем и объясняются их поистине "капиталистическая" предприимчивость и динамизм.
Не менее важным средством единения колоссальной и разнородной державы карфагенян явилось использование уже испытанной в Испании формы управления в виде протектората. Империя была разделена на ряд протекторатов, каждый из которых находился под контролем карфагенского наместника. Все же внутренние дела решаются представителями коренного населения. Карфагеняне переняли от метрополий Финикии способность осваивать и подражать всем стилям, всем техникам чужих народов и культур, что давало им возможность легко находить общий язык с самыми различными народами, находящимися под их владычеством.
Немалую роль играет в интеграции древней империи и культура, получившая значительный импульс в своем развитии. Большое значение имело распространение пунического языка как средства общения между метрополией и протекторатами. В Карфагене была развита историография, известен был также карфагенский философ Гасдрубал, возглавивший во II в. до н. э. в Афинах одну из философских школ. Процветала и грамматическая наука [84а. т. 2, 412]. После утверждения карфагенской державы в качестве мировой, подчинившей себе многие народы, эти и другие отрасли знания, а также архитектура, искусство, литература и богословие стали развиваться бурными темпами, впитывая все ценное, что было накоплено и на Востоке, и в Греции.
Следует коснуться и места религии карфагенян в функционировании их империи. Ю.Б. Циркин в своей интересной книге "Финикийская культура в Испании" показывает на обширном материале, что финикийская религия оказала влияние на религиозные представления местного населения в силу их длительного сосуществования [213. гл. III]. Интересно и то, что тесные контакты карфагенян с народами Средиземноморья привели к отождествлению пунических богов с египетскими, греческими и римскими, не говоря уже о том, что исконная религия пунийцев является семитской и в принципе ничем не отличается от иудейской [84а, т. 2, 411, 238, 76]. Для единства карфагенской державы имели значение и религиозная терпимость, и родственность пунической религии ближневосточным религиям.
И здесь перед нами исключительно интересный момент, связанный с особенностями религии карфагенян, указанными выше: возникшее в середине I в. н. э. христианство (иерусалимская община) так и осталась одной из сект иудаизма. Ведь карфагеняне были проникнуты духом космополитизма, не навязывали своей религии другим народам, и поэтому не было причин для проповеди христианства среди неиудеев; следовательно, христианство не смогло стать мировой религией, подобно буддизму.
Карфагенской мировой империи пришлось в начале первых веков нашей эры столкнуться с великим переселением народов, вызванным движением большой коалиции племен во главе с гуннами из прикаспийских степей в западном направлении. Это великое переселение народов оказало громадное влияние на положение дел в Европе, во всем Средиземноморье, на судьбы рабовладельческого карфагенского общества, всего античного мира. Во всяком случае, свою роль сыграло то, что Карфагенская держава имела весьма отличное от классического полиса устройство. В ней было немало варварских элементов, что позволяло ей смягчить наступившие социальные потрясения и оказать влияние на возникшие в Европе варварские королевства, чье развитие ничем не отличалось от циклической эволюции азиатских цивилизаций. В действительности же Рим уничтожил Карфаген дотла и повлиял на ход истории Запада и всего человечества. "Если культура античной и средневековой Западной Европы была латинской, а не карфагенской, то произошло это прежде всего потому, что римляне смогли одолеть своего самого страшного противника, разгромить его и уничтожить" [112,6]. Неосуществленный сценарий миро -вой цивилизации в виде карфагенской империи - это неудавшаяся экспансия Ближнего Востока, того мира, который потом стал и есть сейчас исламским [238, 77]. Только Рим имел достаточно сил, чтобы остановить в 146 г. до н. э. экспансию Ближнего Востока под мирской маской Карфагена и превратиться в победителя Ближнего Востока.
Источник: Библиотека "Полка букиниста". Значимые книги отечественных и зарубежных авторов.
Рейтинг публикации:
|
