Глава 3. Основные направления геополитики

§ 3.1     Три формы геополитического пространства: три типа геополитики

Говоря о геополитике, мы всегда указываем на необходимость специфического взгляда, то есть ситуирования. Геополитика – это дисциплина, чье содержание зависит от места субъекта. Поэтому, если объект геополитики один и тот же, потому что речь идет об исследованиях взаимоотношения обществ, государств, систем к пространству, то в зависимости от того, на чью сторону мы становимся, то есть где располагаются субъекты  геополитики, возникают, по меньшей мере, две, а то и три полноценные геополитические модели. В одном геополитическом пространстве существуют три возможных ситуирования субъекта. То есть геополитика заключает в себе три геополитики. Современный ученый, представитель критической школы геополитики Героид О’Туатайл говорит о том, что геополитика – это сложный, многомерный дискурс, меняющий значение в зависимости от того, на чем делает акцент – на политике или на географии – тот, кто использует этот метод. Гораздо более верно с точки зрения критической геополитики было бы установить трехсубъектную возможность геополитических моделей.

 В рамках общего геополитического подхода существуют три типа геополитики. Прежде всего, это геополитика моря, когда взгляд на существующие процессы в геополитическом пространстве рассматривается с точки зрения Seapower. Это геополитика типичная для англосаксонского мира: её можно назвать атлантистской геополитикой, талласократией. Существует противоположная модель геополитики, которая видит мир с точки зрения Landpower – земного могущества. Это называется теллурократией. И есть еще Rimland, то есть береговая зона, промежуточная между Seapower и Landpower. Rimland – крайняя земля.

Так вот, на самом деле существуют три геополитики: геополитика Seapower, которая рассматривает, где субъект ситуируется в атлантическое пространство; геополитика Landpower, где субъект ситуируется в пространство земли; и геополитика римленда, где субъект помещается в промежуточном  состоянии. Геополитика – это та дисциплина, где структура научного дискурса, и даже структура методологии, зависит от расположения субъекта.

Это объясняет, почему геополитику долго не признавали наукой. Длительное время полагали, что геополитики основывают свои принципы на субъективном подходе. Получалось, что это не наука, а некий субъективный дискурс, некая идеология или даже пропаганда. В нежелании признавать геополитику наукой есть резон, это было характерно даже для ее отцов-основателей, таких, как Карл Хаусхофер. Но сейчас, по прошествии ста лет серьезного развития этой дисциплины, мы можем объяснить, в чем здесь дело. Если мы описываем геополитику только с одной из этих сторон, то есть если мы фиксируем субъекта и остаемся в рамках этого субъекта, у нас нет науки. Геополитика становится в таком случае лишь политическим, мировоззренческим, стратегическим дискурсом. И этот дискурс с необходимостью субъективен. По-настоящему научной является та геополитика, которая учитывает релятивизм субъекта, от имени которого ведется исследование. Вот это уже наука, и вот это уже по-настоящему критическая дисциплина.

Геополитику можно отнести к социологической теории второго уровня или к социополитической теории, расположенной где-то между социологией и политологией. Если мы относим геополитику к социологической теории второго уровня, это означает, что мы квалифицируем ее как исследование отношения общества к пространству или как социальный взгляд на политику по отношению к пространству. Мы можем рассматривать геополитические процессы с социологической точки зрения, и тогда мы должны говорить об обществе, о стратификации, о связи социальных моделей с геополитическими и стратегическими интересами. А можем рассматривать геополитику с точки зрения политологии, но тогда следует фокусироваться на строго политических явлениях и их связи с пространством. В случае отнесения геополитики к политологическим наукам мы рассматриваем больше отношение государства к пространству. С точки зрения социологической науки мы рассматриваем отношение общества к пространству. В этом есть определенное различие. Наш курс связан именно с социологическим пониманием геополитических процессов.

Проведем беглый анализ различных авторов геополитики и рассмотрим их точную соотнесенность с той или иной субъектной позицией. Когда мы составим три колонки авторов, связанных с тремя базовыми геополитическими категориями, мы получим систематизированное понимание геополитической дисциплины как критической науки.

§ 3.2     Англосаксонский подход

К этому разряду относятся авторы и теоретики, которые мыслили и мыслят, исходя из субъекта морского могущества. Это геополитики моря. Соответственно, весь мир представляется для них полем для экспансии моря. Наиболее ярким и фундаментальным геополитиком такого толка был Джон Хэлфорд Макиндер. По сути, он создал геополитический метод, которым пользуются все остальные. Его значение для геополитики фундаментально. Он творил не на пустом месте, но его методология лежит в основе того, что мы называем геополитикой.  И хотя не он ввел понятие геополитики (это сделал Рудольф Челлен, о котором мы поговорим чуть позже), Макиндер сделал, пожалуй, самое большее: он систематизировал метод.

§ 3.3     Три этапа творчества Х. Макиндера

Первый этап. «Географическая ось истории»[74] – ключевой текст Х. Макиндера, опубликованный в 1904 году, с которого начинается геополитика, где автор дает основное описание структуры мира, говорит о Heartland, о морском внешнем могуществе, о фундаментальной битве Моря и Суши – Landpower и Seapower – за контроль над миром. Макиндер исходит из позиций английского, великобританского империализма. В данном случае его субъектность полностью сказывается на его субъективности. Он описывает картину мира так, как её видит англичанин-империалист начала ХХ века, определяя своих противников в лице сухопутных держав, и в частности, царской России. И главной его заботой является недопущение объединения царской России с континентальной Германией, в чем он видит угрозу существования Seapower. Очевидно, что атлантистская модель геополитики описана у Макиндера абсолютно пристрастно. Перед ним предстает мировой остров в лице Евразии, предстает Heartland, его сердцевинная земля, Европа, сама Англия как центр этой мировой империи, и океаническое могущество -- как то, что нуждается в укреплении и контроле со стороны моря на суше. Это метафизическая картина атлантистской геополитики, которая сохраняется на всем протяжении истории до сегодняшнего дня. Взгляд на мир с точки зрения Seapower, определение друзей и врагов, зон интереса, основных задач, которые заключаются в том, чтобы сдерживать Heartland, не позволяя ему продвинуться к береговым зонам на западе и на юге. Отсюда ближневосточная политика Англии и ее колониальная политика в Китае и Индии начала ХХ века. Отсюда необходимость альянса Англии с Францией против Германии и стремление не допустить германо-русского альянса. Вот, пожалуй, основные моменты англосаксонской геополитики или Большой игры Великобритании против России. Это смысл англосаксонской геополитики. Основные штрихи, основные пункты, основные методы – кто с кем борется, какова структура мира – все определяется в этой краткой работе  Х. Макиндера 1904 года.

Второй этап. Вторая книга Х.Макиндера 1919 года «Демократические идеалы и реальность. Исследование политики реконструкции»[75]. Книга написана сразу после окончания Первой мировой войны по ее результатам. В этот момент Макиндер является комиссаром английского лорда Керзона, своего друга, по Украине. И именно тогда он конкретно занимается расчленением России, подготовкой антибольшевистского фронта. Он понимает, что белогвардейцы являются атлантической, проантантовской силой, то есть противниками Евразии, и считает необходимым максимально поддерживать и финансировать эту армию, выбивая для нее новые и новые транши с Запада. Макиндер – финансист с англосаксонской стороны и комиссар по делам Украины. Он распределяет это пространство с целью расчленить зону континентального противника и создать здесь расширенную зону контроля между Россией и Германией.  И он не просто теоретически описывает это в своей книге, он действует, исходя из этих принципов. Мы знаем, что белое движение окончилось провалом, но фундаментальные приоритеты англосаксонской политики на евразийском пространстве остались точно какими же, как они описаны сэром Хэлфордом Макиндером в его книге.

В 1919 г. Макиндер расширяет представление о Heartland, включая в  него Балтийское море, средний и нижний Дунай, Черное море, Малую Азию, Армению, Персию, Тибет, Монголию, Австрию, Пруссию и Россию. Хартлендом он называет почти всю территорию Евразии, кроме Китая и Индии, то есть огромные пространства, которые принадлежат либо России, либо тем европейским странам, которые непосредственно к ней примыкают. Это максимальный объем Heartland. Вначале Макиндер говорит о Heartland только как о территориях, по сути дела, России, потом вводит понятие максимальный Heartland, Heartland-2, включающий Австрию, Германию, Монголию, Тибет и Персию. Соответственно, многие исследователи говорят, что Макиндер, не знал, как описать границы Heartland. Но это неверно. У Макиндера прослеживается четкая мысль:  описывая в работе «Демократические идеалы и реальность» границы большого Heartland, он показывает, чем континентальный блок мог бы быть при максимальных границах.

Карты 1-2

2 версии геополитического деления Heartland’a

Карта 1. Базовая. Впервые использована Макиндером в 1905 году («Географическая ось истории»)

Карта 2. Пересмотренная. Предложена Макиндером в 1943 году. Разница заключается в вопросе о Lenaland, сибирских территориях, лежащих к востоку от Енисея.

Карта 3

Территория Heartland и прилегающие к ней бассейны Черного и Балтийского морей, - зона, примерно совпадающая с территорией России (карта приведена в книге Х. Макиндера «Демократические идеалы и реальность»).

И эта идея континентального блока почти сбылась в эпоху Советского Союза, когда эти территории были либо нейтральны, либо принадлежали социалистическому лагерю. Поэтому границы Heartland-2, Heartland из работы 1919 года, имеют до сих пор важнейшее значение. Это потенциальные границы континентального блока, при создании которого англосаксонский мир начинает сталкиваться с фундаментальными геополитическими трудностями.

Тогда же, в 1919 году, Макиндер вводит концепцию Manpower, то есть человеческой силы. Она не получила дальнейшего развития, не является обязательной для геополитики, но эта концепция очень интересная. Речь идет о том, как менеджерски обустроить большие пространства. Manpower – это совокупность высоких технологий, рабочей силы, технологического и индустриального развития и логистики управления пространством. Согласно Макиндеру, для того, чтобы контролировать большие пространства, необходим достаточно высокий уровень развития Manpower. В Manpower он включает также такие вещи, как культура. Различные формы ориентации культурных ценностей, в частности, историческая миссия, могут служить мобилизующим фактором для подготовки Manpower по защите большого пространства.  Это такая переменная величина, которая находится в рамках постоянной величины лендпауэра. Если Manpower в рамках Landpower будет адекватным, то Landpower станет сильнее, чем Seapower. Если Manpower будет сильнее в Seapower, тогда он будет сильнее, чем лендпауэр. Там же Макиндер формулирует свое главное, уже ставшей пословицей, высказывание: «Кто контролирует Восточную Европу, тот контролирует Heartland, кто правит Heartland’ом, тот командует мировым островом, кто управляет мировым островом, тот правит миром». Мировым островом называется вся территория Евразии, Heartland – ее внутренняя часть. Восточная Европа – это то, что отделяет Западную Европу от Heartland. Поэтому значение Восточной Европы для Макиндера является ключевым.

Чуть позже, в январе 1920 года, находясь в Марселе на борту королевского крейсера «Кентавр», Макиндер пишет докладную записку британскому правительству[76], в которой подробно обрисовывает те государства, которые, по его мнению, должны появиться на территории России. Это Белоруссия, Украина, Южно-россия, Дагестан (включающий весь Северный Кавказ), Грузия, Армения, Азербайджан. Если не создать эти марионеточные государства под контролем западноевропейских держав, уверяет Макиндер, то рано или поздно большевики укрепятся на всем пространстве бывшей Российской Империи и дадут бой «цивилизации Моря».

3) Третья статья «Круглый глобус и завоевание мира»[77],  публикуется в 1943 году, когда Макиндер был уже совсем пожилым человеком (85 лет). Он публикует ее в журнале Foreign Affairs. Это журнал, который издавался в Америке организацией CFR, Council on Foreign Relations. В номере 21-4 от 1943 года Макиндер дает третью версию Heartland, куда уже не включает Монголию и Персию. Английский геополитик вновь возвращается к территории приблизительно России. Он анализирует геополитику Второй мировой войны и набрасывает границы будущего. С его точки зрения, самое главное – это превратить Атлантический океан в так называемый «Middle Ocean» -- «серединный океан», называемый так по аналогии со Средиземным морем. Превратить Атлантику в то, чем было для греко-римской цивилизации Средиземное море, сделать его не разделяющим, а объединяющим, общей зоной и пространством общих интересов. Таким образом, Макиндер воссоздает представление о трансатлантическом стратегическом партнерстве на основании общих целей и общей модели Manpower. Он закладывает основы атлантизма как мировоззрения, как стратегии, как политики, как социологического явления. Концепция «Middle Ocean» и концепция объединения англосаксонского мира, Америки и Европы, направленная против России. Далее он говорит о необходимости сдерживать экспансию Heartland и привлекает внимание к тому, чтобы после Второй мировой войны (уже в 1943 году было  понятно, как наступает Советский Союз), предотвратить расширение Советской империи на Запад любой ценой. С его точки зрения, в Советском Союзе Manpower достигает оптимума управления большим пространством, что создает смертельную угрозу в послевоенном мире для США. Макиндер не использует терминов «сдерживание», «холодная война», но в его последней статье, которая называется «Круглый глобус и завоевание мира», описываются основные стратегии «холодной войны», которая в XX веке проходила строго по Макиндеру. Здесь он уточняет также следующий момент: является ли география причиной политической истории. Очень важный вопрос с точки зрения науки. Является ли география причиной событий? И отвечает, что география является не причиной событий, но «кондишенингом» (conditioning). Что такое «кондишенинг»? Это форма косвенной географической каузации (causatio). Condition – это условие, а conditioning – это обусловливание. География не прямо определяет, какова вероятность развития политических процессов на той или иной территории, но определяет границы этих процессов. Иными словами, география не есть решение политическое, но она есть условие этого решения. Можно выбрать между холодным и теплым, а можно – между кислым и сладким. География предопределяет, что в определенной точке мира мы выбираеи между кислым и сладким, только в этом имеем свободу выбора. А в другой точке мира можно выбрать между светлым и темным,  в третьей – между мужским и женским, а  в четвертой точке вопрос обязательно стоит о выборе между холодным и горячим. Это называется conditioning -- определение граничных условий выбора, но не решения, в пользу чего этот выбор будет сделан. Это чрезвычайно важная концепция. Если мы говорим о социологической академической институализации геополитики, то представление о «ондишенинге» имеет огромное методологическое значение. И если мы вернемся к проблематике национальной русской истории в геополитическом срезе, то увидим, что речь шла о кондишенинге. Принимались разные решения, собирались и разрушались союзы, выбор делался то в одном, то в другом, то в третьем направлении. Но структура этих решений предопределялась географическим контекстом, то есть географической каузацией, сonditioning. Другими словами, географическая каузация предопределяет семантику политических решений, исходя из географии. Семантика политических решений – это не само решение. Нападать или отступать география не решает. Она просто указывает на то, что стоит вопрос – наступать или нападать, а не плясать или спать.

Классиком американской школы геополитики является Альфред Мэхэн (1840-1914), контр-адмирал. Наиболее важная его работа – «Влияние морской силы на историю» 1890 года[78]. Он не использует термин «геополитика», но вводит понятие Seapower. То, чем занимался Мэхэн, и есть классическая геополитика антлантизма. Он рассматривает морское океаническое пространство как главную силу – Seapower, и противостоящее этому сухопутное континентальное образование – Россию. И это происходит еще в конце ХIХ века, когда между Россией и Америкой существовали скорее хорошие отношения, либо не было никаких особенных отношений, поскольку обе страны являлись периферийными державами. Сам Макиндер в 1904 году был не уверен относительно геополитического статуса США. Он рассматривал их как некое захолустье Евразии. А для американца Мэхэна, уже в ХIХ веке Америка была морским могуществом, которая вместе с Англией призвана была захватить моря и установить свой контроль над миром через победу над континентальной Россией. В этом заключается фундаментальное значение работ Макиндера. Он рассматривал влияние географического фактора на развитие преимуществ в военной стратегии и утверждал, что развитие военно-морских сил является решающим направлением для морских держав для осуществления мирового господства. Эта теория получила название «навализма». «Навализм» от слова «Navy» - военно-морские силы. До сих пор основу Вооруженных Сил США составляют ВМС. Если у нас в России основа армии – это пехота, то у американцев “Navy” – военно-морские силы. Это совершенно не случайно, если мы учтем геополитический характер обоих государств. Соответственно, Мэхэн выступал за англо-американский морской консорциум и рассматривал необходимость объединения англосаксонских стран против континентальной России как стране, противостоящей Seapower. В ХIХ в. это было абсолютным новаторством. Cегодня это всем очевидно.

Макиндер и Мэхэн – классики англосаксонской геополитики. В каком-то смысле в 1943 году публикация в американском журнале Foreign Affairs последней статьи Макиндера сплавляет воедино две судьбы -- американскую и английскую. К этому времени Америка уже выступает как прямая наследница английской империи. Две линии совпадают, и далее можно говорить только об американской геополитике.

Зрелость американской геополитики воплощает в себе следующий автор -- Николас Джон Спикмен (1893-1943 гг.), голландско-американский геополитик. В социологии международных отношений встречается  понятие «реализм». Макиндер в «Демократических идеалах и реальности» дает основаниетак называемого «реалистического подхода». Под «реализмом» в международной политике, если мы имеем дело с англосаксонскими авторами, подразумевается атлантистская геополитика. Реализм – это учет географических факторов, и ничто иное. Уже в классической теории международных отношений автором классического реализма считается тот же самый Николас Джон Спикмен, который является продолжателем Макиндера. Он пишет две фундаментальные книги: «Американская стратегия в мировой политике» (1942 г.)[79],  и «География мира» (1944 г.)[80], и формирует представление о Rimland. Если для Макиндера в его формуле ключевую роль играла только Восточная Европа, то Спикмен рассматривает Восточную Европу как частный случай Rimland, и переформулирует формулу Макиндера, утверждая, что «тот, кто контролирует Rimland, управляет Евразией, кто управляет Евразией, управляет судьбами мира».

Здесь речь идет об обобщении эмпирических интуиций Макиндера в геополитический закон. Тот, кто контролирует всю территорию по краю Евразийского материка, тот контролирует Евразийский материк и поэтому контролирует мир. То же самое, что утверждал и Макиндер. Что означает в геополитике слово «мир», борьба за мир? То же, что в реалистической школе – господство. Мир как Pax,  например Pax Atlantica, то есть усмирение всех территорий под контролем  атлантического полюса. Pax Romana – это римский мир, который он утверждает на своих завоеванных территориях.. C точки зрения «реалистской политики» мир означает утихомиривание тех, кто не согласен. То есть Pax Russica – это русские завоевания других народов. Вот что такое мир и борьба за мир в этом контексте. Борьба за мир – это борьба за то, чтобы никто не выступал.

§ 3.4     Даллес, Боумен, Берман, Уитлесси, Джемс

Учеником и близким другом Спикмена был Джон Фостер Даллес (1888-1959), бывший Госсекретарь США, брат Аллена Даллеса, основателя ЦРУ. Именно Даллес разрабатывал теорию сдерживания постсоветского пространства, основываясь на идеях Макиндера. Знаменитые слова Даллеса о том, как необходимо поступать с советским обществом для того, чтобы его подчинить, это не что иное, как приложение общей геополитической модели, заимствованной из атлантистской школы геополитики.

Американский дипломат Джордж Кеннан (1904-2005) , один из теоретиков «холодной войны», тоже был учеником и сторонником Спикмена. Спикмен имеел дело с американской элитой, так же, как Макиндер имел дело с элитой английской, с лордом Керзоном.

. Еще один классик американской геополитики – Исайя Боумен (1878-1950), ведущий политический географ. Его называют «американским Хаусхофером». Он являлся продолжателем идей Макиндера и другом Спикмена и, что любопытно, был первым главой «Совета по внешним отношениям» Совет по внешним отношениям – Council on Foreign Relations – был создан в 1921 году после Версальской конференции по инициативе Вудро Вильсона и его окружения, в частности, полковника Манделла Хауса, для обеспечения западному, и именно атлантическому миру, мирового господства. Другими словами, Council on Foreign Relations – это инструмент разработки планов завоевания мира. Именно после Версаля, после того, как западный мир, страны Антанты столкнулись с серьезной угрозой в лице вильгельмовского Второго рейха, после того, как Первая мировая война была закончена, возникла идея заложить новую конструкцию мира, которая бы обеспечивала англосаксонские интересы на планетарном уровне, чтобы больше не сталкиваться с подобными вызовами. Но поскольку вызовы уже приобрели глобальный характер, то Council on Foreign Relations поставил перед собой задачу мыслить глобально. Первым его руководителем был Исайя Боумен. Одна из главных его книг – «Новый мир: проблемы политической географии»[81]. Он публикует её в 1921 г. и дальше развивает концепцию мирового господства демократического свободного мира в лице англосаксонских держав.

Другая фигура среднего периода геополитики, – Джеймс Бернем (1905-1987). Любопытно, что он начинал как троцкист и коммунист, но постепенно перешел на ультраконсервативные позиции и в 1947 г. написал книгу «The struggle for the World»[82], то есть «Борьба за планету». Основная идея книги состоит в том, что необходимо препятствовать тому, чтобы политическая организация Heartland, была осуществлена жителями самого Heartland. Политическая конфигурация Heartland должна быть делом рук внешних по отношению к нему сил, то есть Соединенных Штатов Америки. Бернем был одним из основателей ЦРУ – Центрального разведывательного управления США вместе с Далласом. Мы находим такие фигуры во главе американской геополитики во главе с Council of Foreign Relations с самого начала. В журнале Council of Foreign Relations Foreign Affairs публикуется Макиндер, друг Спикмена Аллан Даллес, основывает ЦРУ. И геополитик Джеймс Бернем также  является куратором ЦРУ.

Вот несколько цитат из Бернема: «Если какая-то одна сила сможет организовать Heartland и его внешние барьеры, эта сила будет контролировать мир». Еще интересно, что Бернхем не стесняется упоминать термин «империя». Он говорит: «Реальность такова, что единственной альтернативой коммунистической мировой империи является американская империя, которая пусть будет не точно мировой по границам, но оказывающей решающее влияние на весь мир».

Геополитика Seapower стремительно развивается и наступает..

Следует упомянуть еще нескокько авторов, разрабатывавших важные для становления геополитики темы. Это:

·       политический географ Дервент Уитлесси (1890-1956 гг.), автор книги «Земля и государство[83]»;

·       интересная дама, политический географ Элен Черчиль Симпэл[84] (1863-1932 гг.), которая занималась изучением влияния географического окружения на политические процессы в духе Фридриха Ратцеля.

·       Стивен Джонс – очень важный автор,  разработавший объединенное поле теории политической географии. где в духе реализма рассмотрена модель реализации долгосрочных политических планов в рамках больших географических пространств[85]. .

Теория Стивена Джонса содержит  в себе несколько уровней. Сначала рождается и заявляет о себе политическая идея, затем происходит принятие решения на основе политической идеи, далее следует движение, то есть приведение этого решения в реальность. Самым главным у С.Джонса является понятие «поля». Под полем понимается географический простор. И наконец, – политическая область. Пять названных категорий – политическая идея, решение, движение, поле и политическая область -- выстраиваются вертикально. То есть, прежде, чем мы придем к политической организации пространства в виде государства или какой-то политической системы,  последовательно возникают: идея, решение, движение, которые далее объединяются в сферу четвертой, наиболее фундаментальной теории геополитического поля, где решение как субъективный фактор сталкивается с объективными -- природными, географическими -- условиями.  В результате описанной динамики на пятом уровне мы получаем конкретную политическую область, то есть государство или некую модель во взаимоотношениях нескольких государств. Такова общая теория геополитического поля Стивена Джонса.

§ 3.5     Поздние американские геополитики

«Поздние» американские геополитики -- это наши современники. Сол Коэн – автор «Геополитики мировой системы», а также книги «Географии и политики в разделенном мире».[86] Он уточняет и развивает классическую геополитическую теорию, выделяет морские силы в лице США, Евросоюза и Японии, относя к сухопутным силам Россию и Китай. Также он говорит о существовании геостратегически независимых государств, таких, как Пакистан, Индия, Таиланд и Вьетнам. Также он полагает, что некоторые страны в этой глобальной системе морских и сухопутных полюсов являются странами прохода – «Gateway Countries», которые действуют в качестве связи. Есть асимметричные государства, которые вообще нельзя строго отнести ни к какому лагерю и которые выпадают из общей геополитической модели, например, такие, как Албания. С. Коэн вводит такое понятие, как «осколочный пояс» – «шаттер белт» (shatterbelt, «shatter» – «осколки», «вelt» – пояс). Shatterbelt – это те государственные образования, которые граничат с полюсами c различными знаками. Например, Heartland, Landpower – это Россия и зона ее влияния. А Ближний Восток находится между влиянием, с одной стороны, Landpower в лице Советского Союза (у Сола Коэна в 1960-70 гг., когда он писал свои основные тексты) и морской цивилизацией. Таким образом, «шатер бэлт кантри» – это такие осколочные пояса-страны, в которых, по определению, нет и не может быть стабильных политических режимов, потому что взаимоисключающие политические воздействия со стороны моря и суши их постоянно разбалтывают и раскачивают. Это зоны постоянной нестабильности. Так С.Коэн объяснял структуру мира во время «холодной войны» и, в частности, позиции Советского Союза и США на Ближнем Востоке. Понятиее «шаттер бэлт кантри» тоже интегрировано в современную геополитическую модель.

Колин С. Грей считается классиком современной послевоенной  геополитики. Родился в 1943 году, работал в администрации Рейгана, был советником британского и американского правительства. Он полагает, что «Холодная война» была битвой островной империи США против империи, Heartland СССР за контроль или недопущение контроля над зоной евразийско-африканского Rimland [87]. 

Генри Киссинджер – советник Никсона в 1979 г, республиканец, восстановил в 1970-е годы. концепт геополитики в кооперативную модель использования политического анализа. До этого к геополитике обращались, видимо, только в рамках закрытых проектов Council on Foreign Relations и ЦРУ. С 1945-го по 1970-е годы. этот термин в американской политической аналитике используется редко. После 1970-го, когда вышла книга Киссинджера «Мои годы в Белом доме[88]», заново начинается употребление термина «геополитика». Интересно, что Киссинджер – один из главных руководителей Council on Foreign Relations и был им еще до того, как стал советником, то есть с 1960-х гг. Его считают у нас умеренным и чуть ли не другом России, между тем, в 1994 году он недвусмысленно заявил ,что «все, изучающие геополитику знают, что Россия независимо от того, кто ее возглавляет, занимает территорию геополитического Heartland и является наследницей одной из самых влиятельных устойчивых имперских традиций. Для защиты от нее необходим контроль над Rimland путем глобальной доминации»[89].

Пол Вулфовиц – сильная личность, неоконсерватор. Это еще одно направление, альтернативное Council on Foreign Relations в Америке. Это ультрарадикальные американские империалисты, но, по сути дела, все представители Seapower являют собой американских империалистов, называющих империализм «реализмом». Пол Вулфовиц был заместителем министра обороны США в 1990-е годы, потом был руководителем Всемирного Банка. В 1992 году он издал важный документ, который называется «Defence plan and guidance», что можно перевести как «Путеводитель по планированию безопасности». Вот что пишет он от имени министерства обороны: «Наша стратегия после распада СССР должна состоять в том, чтобы сосредоточиться над не допущением появления в будущем потенциальной глобальной силы или глобального конкурента, в первую очередь, на территории Евразии». То есть, речь идет о классической модели Seapower. И это в период самых тесных отношений с Россией Ельцина. То есть Россия Ельцина – это замечательно, но наша задача, чтобы она никогда не поднялась с колен[90].

Еще один заслуживающий внимания геополитик Маккабин Томас Оуэнс. В 1999 г. он пишет книгу «В защиту классической геополитики». Основная мысль М. Т. Оуэнса состоит в том, что необходимо не допустить возникновения гегемона, способного доминировать в Евразийской континентальной области и бросить вызов США в морской области. Та же самая идея[91].

Збигнев Бжезинский – советник по национальной безопасности при Картере, автор серьезных геополитических работ. Наиболее известная и большая работа – «Великая шахматная доска. Американское господство и его геостратегические императивы»[92], вышедшая в 1997 году. Збигнев Бжезинский – американец польского происхождения. Несколько его цитат: «Геополитика перешла от регионального к глобальному масштабу с контролем над всем Евразийским континентом». «Американская глобальная доминация будет зависеть от того, как долго и насколько эффективно будет поддерживаться американское господство над Евразийским континентом». Удивляют ли нас такие слова, если мы следим за логикой развития американской геополитики? Конечно, нет. И последнее, что можно процитировать из Бжезинского: «Задача создать гегемонию нового типа. Это должно быть глобальное превосходство»[93]. США должны быть первой и единственной по-настоящему глобальной державой. Для этого он предлагает расчленить уже территорию Российской Федерации, чтобы никогда больше не возвращаться к теме Heartland. «Heartland должен быть поделен» – это уже не просто продолжение Макиндера, Макиндер почти реализован, кроме Южной Руси и Дагестана. Бжезинский заявляет, что этого мало, необходимо создать республику Поволжье, республику Саха, республику Башкортостан и наделить их суверенитетами. Бжезинский, один из руководителей и теоретиков Council on Foreign Relations, начиная с 1960-х годов и до настоящего времени. Около сорока лет работы в CFR.

Ричард Хаас – нынешний руководитель CFR, Council on Foreign Relations, автор ряда статей. 11 ноября 2000 г. он обратился к американской публике с речью, которая называлась «Имперская Америка». В ней, в частности, он сказал: «Пришло время для американцев пересмотреть свою роль от традиционного государства нации к имперскому могуществу». Задача США – стать единственной глобальной империей.

Был такой автор, критически настроенный по отношению к американскому могуществу, Пол Кеннеди, написавший книгу «Подъем и падение великой державы[94]». Там он ввел понятие «имперского перерастяжения». Пол Кеннеди пророчил американскому господству крах из-за того, что оно перенапряглось, перерастянулось. Споря с ним, Ричард Хаас утверждает, что Америке грозит не имперское перерастяжение, а имперская недорастяжка. То есть, США мало кого поставили на колени, это только начало.

§ 3.6     Геополитики-неоконсы

Вслед за Вулфовицем можно перечислить и других главных американских неоконсов: Дональд Рамcфельд, Льюис Либби, Джеб Буш, брат бывшего президента США Джорджа Буша-младшего, Роберт Кейган, Чарльз Капчин, Уильям Кристол. Они объединены, в основном, в «Проекте нового американского века» – Project for New American Century, где они уже рассуждают о «благой гегемонии», о «добром контроле», о «благой империи». Реалисты утверждают то же самое, только говоря о мире, дружбе и взаимоотношениях. А неоконсы уже не путают господство с дружбой, а называют вещи своими именами. При Джордже Буше-младшем они были доминирующей политической силой.

Из новых геополитиков можно назвать еще несколько совсем молодых имен.

Томас Барнетт разделяет весь мир на «functioning core» и «non integrated gap», где «functioning core», то есть «действующее ядро», представляет собой англосаксонские страны, а «non integrated gap» («неинтегрируемый провал») – все остальные[95]. Интересен Алан Ларсен – теоретик, пишущий о геополитике нефти и природного газа. У него есть интересная фраза: «Аксиомой является то, что нефть и газ почти всегда находятся в странах с сомнительным политическим режимом или со сложной физической географией»[96]. Любопытная аксиома: газ там, где режим заведомо сомнителен, что позволяет США туда прийти и все поправить.

Карта 5

Евразийские Балканы – зона нестабильности и притяжения силы на Евразийском континенте, по З.Бжезинскому  («Великая шахматная доска»). Карта показывает особую значимость для континентальных и атлантистских сил регионов Кавказа и Центральной Азии.

Карта 6

Карта расчленения России, по З. Бжезинскому - "Foreign Affairs" (1997, сент.-окт.)

 Майкл Клэр, современный геополитик, заявил, что цель войны в Ираке – изменить геополитическую карту Евразии, обеспечить мощь США в регионе против потенциальных конкурентов – России, Китая, Евросоюза, Японии и даже Индии[97].

Роберт Каплан – один из классических неоконсов, который говорит о необходимости Америки нести бремя белого человека. Смысл его книги «Imperial grunts»( «Имперское кряхтение») состоит в том, что Америке трудно быть единственной сверхдержавой, так как эта ноша слишком тяжела , но ее надо нести, несмотря на то, что самим американцам это может не нравиться[98].

Так видят мир геополитики Seapower со времен Хэдфорда Макиндера до сегодняшних дней.  С 1950-го по 1970-е года все эти темы секретно изучались в ЦРУ и в Council on Foreign Relations. Начиная с 1990-х годов, после того, как СССР разрушился, об этом политическая элита США говорит открыто. Конечно, американские массы едят гамбургеры, ездят в свои большие открытые кинотеатры, занимаются веселой жизнью, работают. А вот перечисленные выше идеи относятся к мировоззрению политических элит.

§ 3.7   Германская школа геополитики

Германская школа геополитики имеет долгую историю, начинающуюся с политической географии Фридриха Ратцеля, (1844-1904 гг.). Он также является автором антропогеографии, то есть человеческой географии. Он вводит такие понятия, как «пространственный смысл», «Raumsinn» и также «Lebensenergie», то есть «жизненная энергия». Он принадлежал к органицистской философской школе и рассматривал государство как естественное явление, которое растет как бы из почвы, как цветы или леса. Возникает вопрос, где локализовать представителей органицистской школы. С одной стороны, есть традиция относить их к Landpower, потому что в рамках Западной Европы, если мы абстрагируемся от Евразии и России, самая восточная, самая континентальная, самая запоздалая в своих колониальных приобретениях страна – это Германия, поздно объединившаяся, позднее других вступившая в концерт европейских наций. Поэтому, с одной точки зрения, Ратцеля и других представителей органицистской школы относят к представителям  геополитики Суши. В то же время восточнее Германии простираются гигантские территории, по отношению к которым Германия занимает западное положение.

 Поэтому будет корректно расположить эту немецкую школу ближе к Heartland, но все-таки она может иметь двойную легитимацию – принадлежности к Heartland и к Rimland. По сравнению с Францией – это начало Heartland, а по сравнению с нашими  землями это начало Rimland. Эта двусмысленность чрезвычайно важна и с точки зрения критической геополитики, когда мы хотим выстроить не случайный, а научно фиксированный и обоснованный политический дискурс, с точным и верным распределением терминов.

Следующий представитель этой геополитической школы – Рудольф Челлен (1864-1922 гг.) -- был шведом, но при этом сторонником единой германской зоны влияния. Рудольф Челлен ввел термин «геополитика» в 1899 году, полагая, как и Фридрих Ратцель, что государство – это форма жизни. Он был органицистом.

Фридрих Науманн (1860-1918 гг.) сформировал концепцию «Средней Европы», политически обосновывая германскую экспансию, а с геополитической точки зрения, стремясь объединить европейский Heartland в нечто самостоятельное.

Карл Хаусхофер (1869-1946 гг.) – крупнейший немецкий геополитик, создатель журнала «Zeitschrift fur Geopolitik». Он основывал свои теории исключительно на англосаксонской геополитике. Поэтому, несмотря на то, что с его именем часто ассоциируется геополитика, можно сказать, что он был вторичен. Его мысль являлась реакцией на англосаксонскую геополитическую модель. Кстати, в Америке в наши дни существует даже разделение на geopolitics (англоязычный термин) и Geopolitik (немецкий). Считается, что geopolitics – это научно, а Geopolitilk (то же самое, только по-немецки) – это уже ересь. Чужая геополитическая теория заведомо обвиняется в антинаучности. Мы же, изучая геополитику научным образом,  должны понимать, что представление о том, что, например, теория Хаусхофера не научна, а теория Макиндера научна, является принципиально предвзятым мнением.

§ 3.8     Карл Хаусхофер

Хаусхофер, применяя англосаксонскую модель в Германии, обнаруживает ту же самую конструкцию, о которой шла речь выше[99]. Где находится Германия? С одной стороны, с точки зрения Европы, это Landpower, так и надо это признать, а, с другой стороны, есть еще и русские. И в 1939 г. Хаусхофер пишет работу, которая позже, уже в 1943 году, станет известной под названием «Континентальный блок» -- о необходимости объединения Германии, России и Японии. Японию Хаусхофер, в отличие от других геополитиков, считал  сухопутной державой, которая не развивала серьезно морские силы в своей истории и лишь под воздействием англосаксонского морского могущества были вынуждена, защищаясь, строить флот. И тогда же японцы впитали элементы морского стиля. Хаусхофер предлагал объединить все три Landpower’а – немецкий, русский и японский -- в единый континентальный блок. Слово «континентальный» синонимично английскому «лендпауэр». Понимая, что Гитлер намеревается двигаться одновременно и против Seapower и против Landpower, Хаусхофер прагматически соглашается временно отказаться от континенталистской стратегии и встать на сторону морских держав, а не действовать отдельно от всех. Тогда он посылает своего ученика Рудольфа Гесса, который был лучшим другом Гитлера и вторым человеком в партии, в Лондон на переговоры.  Но чем это кончается? Гесса объявляют сумасшедшим, и впоследствии он сидит в тюрьме Шпандау, пока не умирает, а тюрьму Шпандау не сносят. Геополитическая неопределенность стоила Германии всего. Это очень важная модель. Это пример того, как теория обращается в конкретную историческую практику.

Основные пункты учения  Карла Хаусхофера. Первая идея – Lebensraum*, «жизненное пространство». Так же, как англичане, Хаусхофер считает, что большому народу нужно большое пространствое. По сути дела, он повторяет концепцию «Manpower», обращая ее в «лебенсраум» и придавая ей органицистский, чисто германский, гетевский романтический смысл. Вообще, как уже было сказано понятие «лебенсраум» взято из японского названия геополитики. «Lebensraum» – это не пространство для жизни, а «живое пространство», которое должно быть естественным образом объединено в государстве. Это отнюдь не прагматический империалистический призыв всех завоевывать. Эта идея изначально отражает свойственное органицистской философии представление о том, что государства растут в естественных условиях.

Вторая идея К.Хаусхофера – автаркия, которая необходима для того, чтобы государство объединило большое пространство вокруг себя или объединило близкие зоны и обрело самодостаточное существование.

Третья идея – панрегионы. Это созвучно идее Куденофф-Калерги, создателя паневропейского движения, австрийского геополитика и аристократа, кстати, японца по матери. Панидея,  по Хаусхоферу – это мысль об объединении нескольких регионов в один панрегион. Пан-Европа – это Европа вместе с Африкой, или Евроафрика, пан-Америка -- как две Америки, Северная и Южная, паневразийское пространство -- это мы, русские, и все, что нам принадлежит, включая, по Хаусхоферу, Иран и Индию. И четвертый панрегион – это Тихоокеанский регион, в котором господство, конечно, Хаусхофер отдавал своим друзьям-японцам. Таким он видел будущий мир. Идея панрегионов основана на идее широтной и долготной экспансии. По Хаусхоферу, экспансия по вертикали, меридиональная экспансия, естественна и позитивна. Соответственно, с севера на юг продвигаться хорошо и правильно, а с востока на запад – чревато большими проблемами. Так он обосновал теорию долготной и широтной экспансии. И предлагал всем регионам интегрироваться преимущественно по вертикали. То есть, если уж американцы желают экспансии, пусть остаются в рамках доктрины Монро, если немцы стремятся расшириться, то пусть заходят в Африку, если русские намерены приобретать новые территории, то пусть сапоги в Индийском океане моют, а если японцы мечтают о новых землях, то им по праву принадлежит зона тихоокеанского процветания, о чем и  заявляли японцы, захватывая очередное государство.

 Интересно, что Хаусхофер полностью принимает концепцию «Морское могущество против сухопутного могущества» как наиболее общую модель объяснения динамического противостояния в современном мире..

Еще одна идея Хаусхофера – динамические границы. С его точки зрения у государств не должно быть четких границ, они должны постоянно изменяться в зависимости от того, кто становится сильнее или слабее, поскольку государства – это органические структуры.

§ 3.9     Карл Шмитт

Важнейший философ геополитики – Карл Шмитт (1885-1985 гг.). Он придает философское обоснование геополитике, рассматривает Seapower и Landpower как морское общество и сухопутное общество. Шмитт дает возможность рассмотреть такие понятия, как Seapower и Landpower, не только как стратегические концепты,  но и как цивилизационные понятия. То есть он закладывает основу социологической интерпретации геополитики. Шмитт утверждал, что сухопутные режимы, сухопутные державы имеют определенные социальные особенности: они традиционны и консервативны.  Морские же цивилизации и морские общества –динамичные, торговые, более склонные к прогрессу, техническому развитию, к индустриализации.  В обществе сухопутном доминирует постоянство, стабильность, иерархия; в обществе морском доминирует социальная динамика. В одном случае – социальная статика, в другом случае – социальная динамика. Так Карл Шмитт превращает геополитический метод в социологический и философский метод.

 У Шмитта есть прекрасная работа, которая называется «Земля и море». Она полностью приведена в хрестоматии в конце моей книги «Основы геополитики»[100].

Шмитт также вводит понятие «номоса земли»[101]. Номос земли – это такое устройство политического пространства, которое представляет собой политическую организацию географических территорий. Шмитт говорит о том, что в наше время существовали, сменяя  друг друга, три номоса земли. Первый номос земли – это Вестфальский мир, где субъектами были названы государства-нации. Второй номос – это двуполярный мир, который сложился, по сути, после Второй мировой войны, когда субъектами стали блоки государств, а не отдельные государства. И третий номос земли складывается и сложится, по Шмитту, в том случае, если одна из сторон во взаимном противостоянии докажет окончательное превосходство. Поэтому однополярный мир – это третий номос земли. Сегодня мы живем, согласно Шмитту, в геополитической легитимности под законом третьего номоса земли.  Четвертый номос – это то, что должно бороться с третьим номосом земли со стороны тех, кто выступает против него.

Генрих Йордис фон Лохаузен (1907-2002 гг.), австрийский геополитик, который написал в 1979 году неплохую книгу «Мужество к власти. Мыслить континентами». Также у него была книга «Думать народами»[102]. Представитель немецкой геополитической школы. Мышление представителей этой школы полностью предопределяется ситуированием самих немецких геополитиков и представителей политической географии. Они находятся между европейским Landpower, малым Heartland и большим Heartland. Если мы посмотрим, как эти понятия рассматриваются у Макиндера, то увидим как раз эту симметрию. В одном случае они в Heartland не входят, а входят в Rimland, а в другом случае сами являются Heartland. Это колебание между Heartland-1 и Heartland-2 раннего и среднего Макиндера имеет чрезвычайно большое значение. В одном случае Германия и Центральная Европа – часть Heartland, это позволяет им одним образом построить свою геополитическую оптику, в противном случае они – часть Rimland, и тогда их геополитическое видение мира имеет совсем другой  характер.

§ 3.10                   Французская школа геополитики.

Классическая школа Rimland – это французская школа геополитики. Ее основатель Видаль де ля Блаш (1845-1918 гг.). Он ввел концепцию «поссибилизма», очень близкую к концепции кондишенинга. Поссибилизм (от «поссибилитас», «возможность») -- это география , связанная не с необходимостью и причинностью, но с возможностью или вероятностью появления того или иного явления на той или иной территории.

Интересно, что де ля Блаш, хотя и косвенно, но влиял на германскую политику. Дело в том, что  американские и англосаксонские геополитики влияли на принятие решений их государствами и правительствами  и в значительной степени воспитали всю американскую политическую элиту ХХ века. А Видаль де ля Блаш во Франции ни на кого не влиял, его никто не слушал, хотя он писал хорошие, умные вещи. Современного же французского геополитика Ива Лакоста слушал Миттеран. Ив Лакост[103] до сих пор жив, он издавал журнал «Геродот», где пытался обойти все острые темы: и Seapower, и Landpower. Лакост в основном занимался региональными вопросами, то есть микролизацией геополитики и сведением ее к частным проектам. Конечно, периодически его заносило то в одну, то в другую крайность. По большей части, можно суммировать, что он старался как представитель Rimland уйти от острых тем и больших дискурсов.

Эмрик Шопрад, современный французский геополитик, сторонник евроконтинентализма. Это новое направление во французской геополитике, которое мыслит Европу скорее в германском или промежуточном ключе, утверждая, что Европа должна принадлежать к Heartland [104]. Еще более последователен в этом отношении французский философ и геополитик Ален де Бенуа[105], который выступает за четвертый номос земли. Как геополитик он считает, что необходимо, чтобы Heartland победил Rimland, чтобы Россия вместе с Европой под эгидой борьбы с англосаксонским миром установила альтернативный актуальному мировой порядок. Этот геополитический мыслитель предлагает глобальный альянс лэндпаэур и Rimland против Seapower. Это уже, конечно, не просто французская школа, а новая франко-германская европейская геополитика.

§ 3.11                   Российская школа геополитики

Теперь мы подошли к российской школе геополитики, которой, к сожалению, почти не было. Удивляет то, что при столь фундаментальном значении Heartland, при таком серьезном напряжении глобальных сил вокруг нас, мы о геополитике почти не задумывались. Больше ста лет идет страшная  рубка, страшная война за контроль над Heartland, которым мы и являемся, а такое впечатление, что мы вообще не слышали, что что-то происходит. Есть лишь отдельные исключения. Например, очень интерсный географ Вениамин Петрович Семенов-Тянь-Шанский  (1870 —1942), сын крупнейшего русского географа Петра Петровича Семенова-Тянь-Шанского (1827-1914 гг.), главы Русского географического общества. Он очень верно отметил континентальный характер России.

Ближе к геополитике был другой любопытный автор Владимир Иванович Ламанский[106] (1833-1914 гг.). Этот славянофил и патриот писал о дуальности двух систем – греко-славянской и романо-германской. Он и Данилевский провели границу. О геополитике напрямую они не говорили, но соотносили народы, общества, социальные и этнические системы с их пространственным расположением. То есть греко-славянский мир – это максимально восточная часть Европы, романо-германский мир – это остальная часть. Это с большой натяжкой, хотя и очень  приблизительно, можно отнести к геополитике,.

Военную стратегию тоже можно включить в отечественную геополитику: прежде всего, это труды генералов Милютина и Снесарева. Однако надо понимать, что геополитика не ограничивается геостратегией, то есть чистыми аспектами пространственной организации войны[107].

К предгеополитической русской мысли можно отнести также  Ивана Ивановича Дусинского (1879-1919), автора  внушительного труда «Основные вопросы внешней политики России в связи с программой нашей военно-морской политики»[108]

К категории непосредственных предшественников становления русской геополитики  наряду с В.П.Семеновым-Тянь-Шанский и И.И.Дусинским, был Алексей Ефимович Вандам (Едрихин)[109] (1867-1933 гг.). Он участвовал в Первой мировой, потом в Гражданской войне, последнюю закончил генерал-майором повстанческой Псковской армии, довольно эфемерного образования: это были русские белые, перешедшие на сторону немцев. Основные части белых были на стороне Антанты, то против немцев и против большевиков, а были прогерманские антибольшевистские русские в дивизии во Пскове, они даже печатали свои деньги – так называемые «вандамки». Ничем они особенно не отличились, просуществовали какое-то мгновение, но сам Алексей Ефимович был очень интересным человеком, особенно до войны и революции. Он принимал участие в Англо-бурской войне на стороне буров и питал особую ненависть к англичанам. И на ненависти к Seapower он, по сути дела, создал довольно интересную картину. Его тексты сейчас изданы, они чрезвычайно проницательны и интересны, потому что, строго говоря, это почти наша геополитика. Вандам видит, что Англия – это плохо, понимает, что Англия – это наш враг, и как военный думает, противостоять этой державе. На основании анализа поведения британцев он выстраивает модель, которая в принципе довольно точно резонирует с идеями адмирала Мэхэна.

§ 3.12   Евразийцы.

Петр Николаевич Савицкий (1895-1968 гг.) – пожалуй, первый русский автор, который использовал слово «геополитика»  в статье «Континент – океан». Петр Савицкий был одним из основателей Евразийского движения. Геополитика первых евразийцев, поначалу являлась реакцией на всю ту конструкцию геополитической модели, которая сложилась к 1920-м годам. Сталкиваясь с геополитической конструкцией Seapower, их проектами глобальной доминации, евразийцы понимали, что Россия все оказывается в положении объекта этой геополитики, с которой атлантисты намерены совершать определенные внешние операции для того, чтобы внешний субъект Seapower достиг глобального господства. Петр Николаевич Савицкий  задумывается о выстраивании альтернативы. Он начинает создавать Евразийское движение и публикует статью «Континент – океан», где говорится, что Россия представляет собой самостоятельную цивилизацию, независимое политическое и экономическое единство и должна за себя постоять. То есть, основа мысли Савицкого очень верная, мы – субъект Landpower, мы – суша как субъект, а не объект, мировой истории. Чем важна эта статья, почему она является вехой в русской геополитике? Потому что впервые, по сути дела, представитель России, то есть Heartland, с которым представители Seapower, Rimland или немецкой геополитической школы обращались как с объектом, препятствием, пассивной массой,, начинает выступать не просто как объект, а как субъект.  Таким образом, именно Савицкий и евразийцы, которые начинают вслед за ним использовать термин «геополитика», в частности, Вернадский, начинают мыслить в геополитических категориях. Так возникает уникальная вещь – евразийская теория, которая и есть, по сути, теория русской геополитики. В чем ее специфика? Все основные моменты разъяснены в вышеупомянутой статье Савицкого[110].

Мы видели, что геополитика началась со статьи Макиндера. Геополитика – это не столько труды и огромные работы, это проницательные, емкие статьи, которые вдруг ухватывают какое-то реальное положение дел, и лишь потом постепенно они конституируются в полноценную критическую геополитику. Чрезвычайная важность статьи «Континент – океан» Савицкого заключается в том, что мы видим, как представители Landpower осознают себя как представители Landpower, сухопутной силы особого континента – России, и начинают мыслить мир, исходя из своей оптики, определяя свое отношение к Западу, к Востоку, к морским силам и к Германии. Евразийцы, опираясь на славянофилов, опираясь на консервативных мыслителей и их предшественников, обосновывают свою геополитическую конструкцию, свое понимание собственного места в мире. Таким образом, они достраивают чисто теоретическую модель трех субъектов геополитики до полноты. Мы видели, насколько ясно понимает свои захватнические, империалистические интересы американская геополитика, англосаксонская, шире – Seapower. Мы видели, что как серьезно в эпоху Хаусхофера, и это сказалось в значительной степени, в том числе, и на поведении германской политики, мыслит мир, глобальный мир немецкая школа, думая о своем месте – Heartland или Rimland. Мы видели, как французы, которых особо никто не слушал, но, тем не менее, мыслят свое западное, Rimland’ское положение. Спикмен, кстати, в данном случае, будучи англосаксом, говорил о значении большого Rimland, что именно там, между двумя силами: Seapower и Landpower, за счет этого напряжения рождается наиболее динамичная культура.

Наконец-то, мы увидели, что и в рамках сухопутного могущества – Landpower возникает разумная, рациональная, субъективная конструкция, субъективная школа, которая рассматривает, как бы переворачивает геополитику, геополитические объекты, глядя с суши, беря на себя миссию суши. Вначале суша выступала как объект для моря, а море выступало как субъект. Для евразийцев суша начинает выступать как субъект, а море как объект.

Это, можно сказать, зеркальная конструкция по отношению к Seapower. Они говорят: «Для того, чтобы нам владеть миром, нам надо владеть вами». А мы отвечаем: «Чтобы вы нами не владели, мы должны вас выбросить в море, мы должны отправить вас туда, откуда вы пришли. Смотрите, насколько это честно: вы нам черное, мы вам белое, и так далее». То есть, совершенно правильная игра.

Что касается более серьезной институционализации русской геополитики, то пришлось еще после Савицкого подождать еще 80 лет. В 1995 г. я опубликовал «Основы геополитики», которые, в общем, обобщают все эту картину. В таком же духе, воинственном, как и наши английские коллеги, но уже со стороны нашего, русского Heartland, там утверждалось следующее: Heartland – это мы, мы должны себя защищать, чтобы не стать субъектом чужой игры. Это очень многим не понравилось, А многим и понравилось, потому что это есть приход нашего народа в самосознание нашей геополитической точки зрения. Когда я встречался с Бжезинским в Вашингтоне, у него в кабинете стояла шахматная доска. Тогда я заметил Бжезинскому, что шахматы – это игра для двоих, на что тот ответил, что никогда об этом не думал. Это очень важно, потому что для Бжезинского геополитика – это геополитика Seapower. То, что не геополитика Seapower, это какая-то чепуха, такой геополитики нет. А уж евразийство, которое, крайним образом, является симметричным и пункт за пунктом повторяет, только со стороны суши, геополитику моря, это уже за гранью возможного.

Наш курс – это не курс евразийской геополитики. Наш курс – это курс критической геополитики, когда мы, понимая нашу позицию, можем отнестись к ней как угодно, можем приехать в Штаты, можем приехать в Европу и начать смотреть на свою собственную страну и собственную историю другими глазами.  Речь идет о научном компаративистском методе критической геополитики, связанной с социологическими явлениями.

Библиография:

1.               Бенуа де А. Против либерализма. СПб.: Амфора, 2009.

2.               Бжезинский З. Великая Шахматная доска (The Grand Chessboard). М.: Международные отношения, 1999.

3.               Бжезинский З. Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство (The Choice: Global Domination or Global Leadership). М.: Международные отношения, 2007.

4.               Бжезинский З. Ещё один шанс. Три президента и кризис американской сверхдержавы М. : Международные отношения, 2007.

5.               Бьюкенен П. Дж. Смерть Запада (The Death of the West). М.: АСТ, 2007.

6.               Вандам Е. А. Геополитика и геостратегия. М.: Кучково поле, 2002.

7.               Дугин А.Г. Геополитика постмодерна. Времена новых империй. Очерки геополитики XXI века. СПб.: Амфора, 2007.

8.               Дугин А.Г. Основы геополитики. Геополитическое будущее России. Мыслить Пространством. М.:Арктогея-центр, 1999.

9.               Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика? (Does America Need a Foreign Policy?). М.: Ладомир, 2002 .

10.             Колосов В. А., Мироненко Н. С. Геополитика и политическая география, Издательство: Аспект Пресс, 2005 .

11.             Мэхан А.Т. Роль морских сил в мировой истории (The Influence of Sea Power upon History). М.: Центрполиграф, 2008.

12.             Савицкий П.Н. Континент Евразия. М.: Аграф, 1997.

13.             Панарин И. Н. Информационная война и геополитика, М.: Поколение, 2006 .

14.             Хаусхофер К. О геополитике. М: Мысль, 2001.

15.             Шопрад Э. Россия – главное препятствие на пути создания американского мира // Русское время №1 (2) январь-март 2010.

16.             Шмитт К. Нoмoс Земли (Der Nomos der Erde). СПб.: Владимир Даль, 2008 .

17.             Armstrong D. Drafting a plan for global dominance, Harper's Magazine, October 2002.

18.             Barnett T. P. M. The Pentagon's New Map. New York: Putnam Publishing Group, 2004.

19.             Bowman I. The new world: problems in political geography, World Book Company, 1928

20.             Bowman I.  International Relations. Chicago: American Library Association, 1930.

21.             Bowman I. The new world: problems in political geography. Chicago: World Book Company, 1928.

22.             Brzezinski Z. America and the World: Conversations on the Future of American Foreign Policy. New York: Basic Books, 2008.

23.             Brzezinski Z. Between Two Ages : America's Role in the Technetronic Era. New York: Viking Press, 1970.

24.             Brzezinski Z. Game Plan: A Geostrategic Framework for the Conduct of the U.S.-Soviet Contest. Boston: Atlantic Monthly Press, 1986.

25.             Brzezinski Z. Grand Failure: The Birth and Death of Communism in the Twentieth Century. New York: Charles Scribner's Son, 1989.

26.             Brzezinski Z. Power and Principle: Memoirs of the National Security Adviser, 1977-1981. New York: Farrar, Strauss, Giroux,1983.

27.             Brzezinski Z. The Choice: Global Domination or Global Leadership, New York: Basic Books, 2004.

28.             Brzezinski Z. The Grand Chessboard: American Primacy and Its Geostrategic Imperatives. New York: Basic Books,1997.

29.             Brzezinski Z. Second Chance: Three Presidents and the Crisis of American Superpower. New York: Basic Books,2007.

30.             Brzezinski Z. Soviet Bloc: Unity and Conflict, N.Y. Harvard University Press, 1967.

31.             Burnham J. The Struggle for the World. New York: The John Day Company, Inc, 1947.

32.             Cohen S. Geography and Politics in a World Divided. Oxford: Oxford University Press, 1974.

33.             Gray C.S. The geopolitics of the nuclear era: heartland, rimlands, and the technological revolution. New York: Crane Russak & Co, 1977.

34.             Jones S. B. Boundary-making: A Handbook for Statesmen, Treaty Editors and Boundary Commissioners. Washington: Carnegie Endowment for International Peace, Division of International Law. 1945.

35.             Kagan R. Dangerous nation. New York: Vintage, 2007.

36.             Kagan R. Of paradise and power: America and Europe in the new world order. Vintage: 2004.

37.             Kagan R. The Return of History and the End of Dreams. New York: Vintage, 2009.

38.             Kagan R., Kristol W. Present dangers: crisis and opportunity in American foreign and defense policy. New York: Encounter Books, 2000.

39.             Kaplan R.D. Imperial Grunts: The American Military on the Ground. New York: Random House, 2005.

40.             Kennedy P. The Rise and Fall of Great Powers. New York: Random House, 1987.

41.             Kissinger H. Crisis: The Anatomy of Two Major Foreign Policy Crises. New York: Simon & Schuster, 2004.

42.             Kissinger H. Diplomacy. New York: Simon & Schuster, 1994.

43.             Kissinger H. Does America need a foreign policy?: toward a diplomacy for the 21st century. New York: Simon & Schuster, 2002.

44.             Kissinger H. White House Years. New York: Little, Brown and Company, 1979.

45.             Klare М. Rising Powers, Shrinking Planet: The New Geopolitics of Energy. New York: Henry Holt & Company Incorporated, 2008.

46.             Kristol I. Neoconservatism: the autobiography of an idea. Lanham: Ivan R. Dee, 1999.

47.             Lacoste Y. Dictionnaire de Geopolitique. New York: French & European Publications, Incorporated, 1993.

48.             Lacoste Y. Geopolitique: la longue histoire d'aujourd'hui, Paris: Larousse, 2006.

49.             Lacoste Y. Géopolitique de la Méditerranée. Paris: Colin, 2006.

50.             Lacoste Y. La Géopolitique. Paris: Centre national de documentation pédagogique, 1990.

51.             Larson A. Geopolitics of oil and natural gas // Economic Perspectives vol.9. May 2004. №2.

52.             Layne C. The peace of illusions: American grand strategy from 1940 to the present. Ithaca: Cornell University Press, 2006.

53.             Lieven A. America Right Or Wrong: An Anatomy of American Nationalism. Oxford: Oxford University Press US, 2005.

54.             Mackinder H. J. The geographical pivot of history // The Geographical Journal. № 23, 1904. P. 421–37.

55.             Mackinder H.J. The round world and the winning of the peace // Foreign Affairs, 21 (1943) P. 595-605.

56.             Owens M. T. In Defense of Classical Geopolitics // Naval War College Review, Autumn 1999, Vol. LII, No. 4

57.             Siemple. E C. Influences of Geographic Environment: On the Basis of Ratzel's System of Anthropo-Geography. New York, Henry Holt and Company, 1911

58.             Spykman N. America's Strategy in World Politics: The United States and the Balance of Power. New York: Harcourt, Brace and Company, 1942.

59.             Spykman N. The Geography of the Peace, New York: Harcourt, Brace and Company, 1944.

60.             Von Lohausen H.J. Denken in Volkern: Die Kraft von Sprache und Raum in der Kultur- und Weltgeschichte. Graz: Stocker, 2001.

61.             Von Lohausen H.J. Ein Schritt zum Atlantik: Die strategische Bedeutung d. Ostverträge. Wien: Österr. Landsmannschaft, 1973.

62.             Von Lohausen H.J. Les empires et la puissance: la géopolitique aujourd'hui. Paris: Le Labyrinthe, 1996.

63.             Von Lohausen H.J. Mut zur Macht: Denken in Kontinenten. Heidelberg: Vowinckel, 1981.

64.             Von Lohausen H.J. Reiten für Russland: Gespräche im Sattel. Graz: Stocker, 1998.

65.             Von Lohausen H.J. Zur Lage der Nation. Krefeld: Sinus-Verlag, 1982.

66.             Whittlesey D. The Earth and the State: A Study of Political Geography. New York: H. Holt and company, 1944.

Рейтинг публикации:

0

Комментарии (0) | Распечатать

Добавить новость в: