§ 9.1 Геополитика Второй Мировой Войны

Какие геополитические силы столкнулись между собой во Второй мировой войне? Мы можем их представить как три геополитических лагеря, три пространства. Это пространство, которое с геополитической точки зрения представляет собой Евразию, или то, что Макиндер называет Heartland’ом. Его главная формула, неоднократно упоминаемая, по-разному обыгрывалась, но не потеряла своего значения вплоть до сегодняшнего дня, как пишет Сол Коэн*, современный американский геополитик.

Каков геополитический расклад сил, столкнувшихся между собой во Второй мировой войне? Это атлантизм или Цивилизацию Моря – это Англия, Франция и США, то, что называется «западным блоком» или «странами Запада», противостоящими Германии во Второй мировой войне. Гитлер начинает первым, он бросает вызов Англии, начинает войну с Англией. И начинает экспансию по объединению Центральной Европы Ноймана[14], и по движению на Восток. На первом этапе в рамках отношений Риббентроп-Молотов, в рамках пакта между СССР и Германией, речь идет о ликвидации того, что делал раньше Макиндер, то есть самостоятельной Польши, самостоятельной Чехии, самостоятельных стран буферного пояса для контроля над Хартлендом. Иными словами, ликвидация стран Восточной Европы как самостоятельного, ориентирующегося не на Германию, а на Англию специфического образования, что было в геополитических интересах и Германии, и России. К этому призывал Хаусхофер, немецкий геополитик, который внимательно прочел урок Макиндера. И когда Сталин накануне нападения Германии на Россию не верил в то, что Гитлер способен на такое, у него на это были определенные геополитические обоснования. Конечно, Гитлер – это была огромная сила в тот период, это была большая угроза для нас. Но, с другой стороны, это была не просто угроза, это был конец Гитлера. Начав войну на два фронта, он взломал геополитические закономерности. И единственным выходом из этой ситуации, может быть, которая и привела бы к победе рейха над всем миром, был бы вариант, если бы пакт Риббентроп-Молотов соблюдался. Объединение двух частей Heartland – германского, европейского Heartland и глобального – было бы концом для англосаксонской доминации. После этого ни англичане, ни американцы, ни французы не поднялись бы. Об этом предупреждали их сами английские геополитики, такие, как Макиндер. Поэтому Гитлер совершил фундаментальный геополитический просчет, взломав ту ситуацию в то время, когда пакт Риббентроп-Молотов создавал оптимальные условия для того, чтобы между Германией и Советским Союзом не было бы промежуточной санитарной зоны, которая служила интересам не Европы, не Германии, а Англии.

Поэтому чрезвычайно важно, что этот эпизод – пакт Риббентроп-Молотов – входил в логику континентального блока, объединения между собой двух Heartland’ов. Позже Хаусхофер напишет статью, которая называется «Континентальный блок Берлин-Москва-Токио»[15]. С точки зрения геополитика Хаусхофера, он понимал, что европейский хартленд может определить себя двояким образом. Вот русский хартленд никак не может себя определить. Он хартленд абсолютный. У Германии же был выбор: либо встать на сторону атлантистского блока и выступить против России совместно, как было, кстати, и в эпоху, например, Крымской войны. Тогда против нас все были, и совместными усилиями нас тогда победили, несмотря на героическую оборону Севастополя. То есть, когда все страны Европы, Западная Европа и Центральная Европа, как внутренний европейский хартленд, направляются против хартленда русского, то нам, конечно, был бы конец. С этим была связана миссия Рудольфа Гесса, который был отправлен в эпоху войны, по сути дела, Германии с Англией, для того чтобы повернуть ход германско-английских отношений в другом русле. Последним человеком, с кем виделся Рудольф Гесс, объявленный в Германии позже сумасшедшим, был Карл Хаусхофер.         

Этого  альянса не получилось, альтернативой был только пакт Риббентроп-Молотов, то есть наоборот, вхождение советской России в альянс с национал-социалистической Германией для уничтожения западного режима. Такова была модель накануне начала Второй мировой войны, где, в общем-то, уже все процессы были очерчены. Германия, наплевав на Версальский мир и на то, что ее сдерживало, приступила к вооружению, а в 1933 г. пришли к власти национал-социалисты, которые жаждали реванша за поражение в Первой мировой войне. И сделали все те же самые ошибки, которые сделал Второй рейх в геополитике. Но, конечно, при этом была новая идеология.

Давайте, посмотрим, поскольку мы говорим о социологических связях геополитики, как геополитические закономерности были сопряжены на этот этапе с социальными, политическими, государственными моделями, в  чем социологический смысл этого расклада. Здесь, пожалуй, как никогда все ясно. Мир, объединенный в Цивилизацию Моря представляет собой либерал-капиталистические страны. Либерал-капиталистические страны с либерально-капиталистической буржуазно-демократической идеологией. Таким образом, существует четкая атрибуция. Атлантическая сила, морская цивилизация, стратегическое единство стран Запада связаны с идеологией либеральной и капиталистической. С чем связан Heartland и его  различного рода сателлиты во всем мире? Это советская идеология. Heartland глобальный отождествляется с советской социальной системой, это Цивилизация Суши. Цивилизация Моря принимает буржуазно-либеральную идеологию. После аншлюса Австрии и вступления фашистской Италии в альянс, возникают страны оси, которые объединяют Германию, все завоеванные, покоренные, подчиненные немцами страны, и также фашистскую Италию. Причем, Муссолини не сразу ориентируется на Германию. Есть проблемы, этнические проблемы тирольских немцев, то есть территориальные споры, поскольку, напомню, в Первой мировой войне Италия была на противоположной стороне. И, кроме того, Муссолини особенно на первом этапе очень любит советский режим. Фашистская Италия была первым режимом, который открыто высказался за то, чтобы де-юре признать СССР. И в этой ситуации идеология стран оси была тем, что принято называть идеологией третьего пути. То есть национал-социализм или фашизм. Возникают три геополитические силы и три социальные идеологии: общество коммунистическое, которое строится в России, общество либеральное демократическое, которое строится в Англии, Америке и Франции, и общество фашистско-национал-социалистическое, которое строится в Центральной Европе.

Конечно, возникает закономерный вопрос: что первично, идеология или геополитика? Вопрос риторический, но, во всяком случае, поразительно, что на всех этапах рассмотренной нами исторической действительности существовал постоянный резонанс геополитического расположения государства и тех или иных социально-политических или идеологических особенностей. Мы видели это в расположении русских городов и балансе вечевого или монархического принципа. Мы видели это в отношении Востока и Запада в судьбе разделенного посткиевского русского народа. И, таким образом, на новом этапе, уже в ХХ в., во второй половине ХХ в., в совершенно новых идеологических условиях мы видим опять, как с пространством, с географией, с  территорией, с геополитикой связаны те или иные социологические модели.

Это не значит, что пространство уж прямо полностью диктует идеологию, это значит, что пространство и его качественные конфигурации, то есть геополитические закономерности, имеют прямое отношение к тем или иным социально-политическим реальностям. Вплоть до того, что Восток и Запад в ХХ в. отождествились именно с социальными явлениями. Восток – это был социализм, коммунизм, восточный блок. Запад – капиталистический, либерально-демократический блок.

Случилось так (опускаем, почему, как, исторические подробности), что Германия Гитлера как Центральная Европа, Средняя Европа, Mitteleuropa, геополитика Ноймана, вступила в конфликт и с цивилизацией Запада, то есть с атлантизмом, и с цивилизацией Востока. Европейский Heartland бросил вызов Цивилизации Моря, и абсолютному Heartland. И тем, и тем. В этом заключалась и идеологическая специфика национал-социализма, которая воплотилась в ту геополитическую модель, которая противоположна была логике тех геополитиков, как Карл Хаусхофер, которые смотрели глубже и которые понимали безысходность такого решения. Решение, о борьбе на два фронта, принятое Гитлером, было концом Германии и концом Срединной Европы. Сказались две идеологические, абсолютно противоположные друг другу силы. Идеологические – коммунизм и капитализм, потому что в промежуточном варианте третьего пути – в национал-социализме и фашизме – были элементы и капитализма, что сближало их с Западом, и социализма, что сближало их с Советским Союзом. Единственное, что идеологически совершенно никак друг с другом не сочеталось, это крайняя форма либерал-демократического Запада в лице Соединенных Штатов Америки, Англии и Франции, и социалистической, коммунистической идеологии России. Здесь ничего промежуточного не было, ничего общего.

Второе. Были ли элементы геополитической близости Германии к Западу? Безусловно, потому что Германия – часть Запада, и в отношении к Востоку Германия играла в общем и целом то, что можно назвать атлантистской или западной ролью. Это продолжение войны католического мира, Тевтонского Ордена в его наступлении на восток[16]. В этом отношении это часть Запада, к чему и призывал Хаусхофер через Гесса с объединением с западным миром. Одновременно это был, по высказыванию Макиндера, по выражению Макиндера, европейский Heartland. И будучи Heartland’ом, он имел нечто общее с российскими стратегическими и геополитическими интересами. Соответственно, германская Средняя Европа как европейский Heartland имела близость и с Востоком.

Что точно не имело между собой ни идеологических, ни геополитических общих точек зрения – это позиция союзников во Второй мировой войне. Коммунистическая ультра-антикапиталистическая Советская Россия и ультра-либеральные демократические антикоммунистические западные страны – Англия, Америка и, в меньшей степени Франция, север ее был оккупирован, да и юг там был не самостоятельный, они одновременно и с идеологической, социально-политической, и с геополитической точек зрения представляли собой абсолютные противоположности.

Таким образом, политика Гитлера, отказавшегося от выбора в рамках нормальных геополитических координат, объединила между собой две прямо противоположные и идеологически, и геополитически силы в лице союзников. Конечно, неудивительно, что не долго продлился этот союз, и как только Германия была побеждена силами, нашими силами, гигантскими жертвами русского народа, но с участием, безусловно, и западных стран, после этого, после короткого братания, встречи на Эльбе, через два года начинается новая война, «Холодная война» уже без Центральной Европы. Возникает Ялтинский мир. Мы опускаем геополитику Второй мировой войны, смысл ее именно таков, что именно по самоубийственной инициативе Гитлера две противоположные идеологически и геополитически силы, оказываются противниками  Центральной Европы. После этого Центральная Европа как геополитическое явление больше не существует.

§ 9.2 Геополитика Ялтинского мира

После 1945 г. Европа оказалась разделена на две части, началась эпоха двуполярного или Ялтинского мира. С этого момента складывается новая геополитическая модель мировой архитектуры, где существуют два блока. Не три, как до 1945 г., а два, только два блока – это советская, уже гигантская, разросшаяся до своего максимума, бывшая русская, евразийская империя, и западный мир, который является уже чистой территорией атлантизма, без промежуточной Центральной Европы, которая была и тем, и другим одновременно[17].  

Карта 42

Европа в период Второй мировой войны

Ялтинский мир и закрытие, перечеркивание через оккупацию с двух сторон, восточную и западную, означало конец Центральной Европы и создание новой геополитической модели. Это так называемая геополитика Ялтинского мира. Мир разделен на две части. Heartland и Цивилизация Моря вступили между собой в прямую и чистую конфронтацию, началась «холодная» война.

«Холодная» война имеет дуальный код в отличие от предшествующей Первой и Второй мировых войн, которые имели тройственный код. Там сталкивались три геополитические и три социально-политические силы, оформленные по троичному принципу с возможностью альянсов. И у Первого, и у Второго  рейха, и у императора Вильгельма, и у Гитлера были опции выбора, выбора геополитической ориентации. И какие-то действия были предприняты и в обоих возможных направлениях, но отстаивание идентичности Центральной Европы покончило на время с этой моделью.

Ялтинский мир просуществовал с 1945 по 1991 гг., и смыслом, его основной динамикой было воспроизводство большой игры, Great Game Киплинга, или реализация политики Макиндера уже в глобальном масштабе. В этот момент становится очевидным, что мы имеем дело с гигантской Цивилизацией Суши, которая идеологически отождествляется с cоветским режимом. Где бы, например, в Африке, в Анголе или в Азии, не побеждало социалистическое движение, это означало, что идеологическая ориентация сопровождалась геополитической ориентацией на интересы Heartland.

Цивилизация Суши действовала через сеть идеологических сторонников, в частности через сеть структуры Третьего Интернационала до его расформирования, потом через международное социалистическое движение, через огромную сеть влияния интеллигенции, которая оказалась привлечена марксизмом, в мире было огромное рассеяние евреев, многие из которых, особенно на начальном этапе советской государственности придерживались левых взглядов и симпатизировали Советскому Союзу. И руководство СССР, используя эту идеологическую близость евреев, превращало их в агентов влияния Суши. То есть, еврейские сети в мире служили национальным, если угодно, или стратегическим имперским интересам Советской России. Так мы достали, кстати, по этой модели  секреты ядерного оружия. Таким образом, наша идеологическая агентура во всем мире, советская идеологическая агентура дублируется и, по сути, представляет собой геополитическую агентуру влияния, которая, работая на советскую идеологию, на коммунизм, на построение коммунистического общества, на практике осуществляет стратегические национальные интересы Советского Союза.

Очень важный момент прямого столкновения между двумя гигантами в «Холодной» войне, это то, что как таковое оно перенесено в третьи зоны. Например, на Остров Свободы Кубу, когда мы пытаемся ыйти за пределы нашего ближайшего окружения и симметрично ответить Америке, создав у них под боком собственную военную базу, с этим связан Карибский кризис. Ну, а уж традиционно англосаксонская морская цивилизация пытается, по логике стратегии Анаконды[18], захватить как можно больше влияния в Rimland, то есть на краевых зонах Евразии, для того чтобы сдерживать динамику Советского Союза. С этим связана корейская война, где Heartland отвоевывает половину, а Цивилизация Моря другую половину страны. Разделение двух Корей имеет и идеологический, и геополитический характер. Южная Корея – это талассократическое либерально-демократическое общество, Северная Корея – это теллурократическое, евразийское, социалистическое общество. Вьетнам, вьетнамская война, в которой США терпят поражение – это победа евразийских теллурократических сил. И даже Афганистан, который привел нашу страну к гибели, по сути дела, представляет собой конфликт именно такого порядка, когда вследствие внутренних переворотов возникла опасность прихода американцев. Тогда на этом направлении активно действовал тот же Бжезинский, он создал движение радикальных моджахедов проамериканской ориентации для того, чтобы противодействовать просоветскому влиянию. В результате перед угрозой того, что новое правительство Афганистана создаст у нас под боком военные американские базы, мы ввели туда советские войска. Поэтому Афганская война – это была геополитически обусловленная кампания, совершенно логичная для общей картины мира.

Таким образом, двойственная модель Ялтинского мира представляет собой относительный баланс между Цивилизацией Суши и Цивилизацией Моря, и спорные вопросы решаются на периферии обеих цивилизаций, обоих стратегических пространств. На Дальнем Востоке, в Африке, где, с одной стороны, есть прокоммунистические силы, а с другой стороны, так называемые freedom fighters.

 В эпоху Рейгана “freedom fighters” называли ультралибералов, типа нашего СПС или Новодворской, которые боролись против коммунизма с оружием в руках, как никарагуанские контрас. Freedom fighters – это борцы за Мировой Остров, за атлантическую цивилизацию, которые готовы убивать коммунистов и представителей Heartland там, где они их находят.

В ответ им, конечно, были такие же борцы за справедливость и в помощь таким justice fighters из просоветских социалистических стран отправляли своих бойцов.

Приблизительно такова была геополитическая картина мира, и в 70-е гг. Бжезинский, последователь Макиндера, четко назвал ее концепцией linkage. Концепция linkage – это стратегическая задача как можно больше окружить Советский Союз нейтральными или прозападными, проамериканскими стратегическими пространствами для того, чтобы  не допустить экспансии и выхода России к теплым морям, к которым она рвалась на протяжении всей своей истории – и царской, и советской. Это удавалось с разным, с переменным успехом, но принципиальный баланс был сохранен. Это называлось эпохой паритетов. На базе этого геополитического расклада были созданы такие организации как ООН.

ООН, созданная по результатам Второй мировой войны, по сути дела, есть международная структура, закрепляющая двуполярный статус двух сопоставимых паритетных сил. Все остальные страны были туда привлечены просто так, чтобы они получали некие указания и приносили свои жалобы. Весь мир состоял из западного блока, советского блока и остальных. Всех остальных, которые либо распределились по блокам, по лагерям, либо представляли собой движение неприсоединения, на которое, в общем, в рамках ООН внимания большого никто не обращал. По крайней мере, их там уважительно выслушивали из политкорректности, но по сути дела структура Совета Безопасности ООН, который принимал главные решения, и право вето в нем было организовано таким образом, что основные вопросы принимает либо одна сторона, либо другая. Если они не приходят к консенсусу по основным вопросам и спорам, то это все блокируется. ООН  блокирует все возможности изменения баланса.

Карта 45

Блоки Холодной Войны:

1.США и их союзники

2. СССР и его союзники

3. Неприсоединившиеся страны

 Таким образом, такая геополитическая дуальная модель, точно соответствующая уже и геополитическим, и политологическим конструкциям такого уже поствоенного образца, существует до 1991 г., пока существуют страны Варшавского блока. Это как раз страны бывшего санитарного кордона, которые были включены, чтобы они больше не мешали, в состав социалистического лагеря. Оказалось, мы рано радовались, что они больше не будут мешать.

§ 9.3 Фактор границы между блоками и идея Европы от Владивостока до Дублина

И теперь очень интересно, что в 70-е гг. такие геополитики, как Йордис фон Лохаузен, австрийский генерал и очень крупный геополитик, и Жан Тириар, бельгиец, разрабатывают модель независимой от США Европы. Это были идеологические представители Центральной Европы, хотя Лохаузен был австриец, а Тириар – бельгиец, но мыслили они, исходя из европейских интересов, можно сказать, из Центральной Европы. И Йордис фон Лохаузен[19], и Жан Тириар, в общем, отождествляли себя с Mitteleuropa. У Тириара рождается следующая идея: для того, чтобы объединить Европу как самостоятельную силу в новых условиях, у нее есть две опции. Первая – встать на сторону ультраатлантизма и совместно выгнать русских из Восточной Европы. Это так называемая идея блока от Ванкувера до Бухареста. То есть от объединения, где Атлантика, Атлантический океан становится так называемым внутренним озером, каким для греков было Средиземное море. Тириар и Лохаузен поставили вопрос следующим образом: если это так, то европейцы должны встать полностью на сторону НАТО и выбить коммунистов из Восточной Европы, осуществить там определенные трансформации. Тогда Европа сможет объединиться, и, может быть, когда-то она будет самостоятельным в каком-то смысле организмом[20]. Вторая мысль уже в новых условиях представителей Центральной Европы, что, если континентальная Европа станет придатком атлантической цивилизации, то она будет вынуждена впитать в себя те ценности не просто англосаксонского мира, а именно американского мира, которые к европейским ценностям, с их точки зрения, имеют мало отношения. И когда они взвесили баланс – что лучше,  опереться Европе для своего объединения на Запад, или на Восток, то постепенно пришли ко второму выводу,  к такому же, к которому пришел поздний Хаусхофер в своей работе «Континентальный блок Берлин-Москва-Токио[21]». И тогда Тириар пишет очень интересный текст, который называется «Евро-советская империя от Владивостока до Дублина[22]», в котором утверждает, что, вообще говоря, если русские завоюют Западную Европу, это, пожалуй, будет лучше для европейцев, чем, если ее захватят американцы с гамбургерами.

Для нас важна как раз не политическая подоплека этого, а геополитическая модель. Геополитическая мысль европейцев мыслит так: либо объединение через атлантизм, через НАТО, под эгидой НАТО, либо это евро-советская империя, но никто не сомневается, что Европа должна быть единой.

К сожалению, к 80-м гг. Советский Союз начинает не выдерживать мощной конфронтации с Западом. Heartland начинает сдавать свои позиции, и дальше идет череда событий, которые имеют только однозначное геополитическое объяснение. Советский Союз  в лице Горбачева дает свободу Восточной Европе. Что значит, дать свободу? Это значит, убраться с тех территорий, которые мы завоевали. Мы завоевали пол-Европы не по собственной инициативе, мы бы, наверное, на это не решились, но раз нас атаковали немцы, мы прошли до того, покуда нас не остановили уже американцы. Мы бы и дальше прошли, но наткнулись на другую силу. Эта граница (кстати, очень важно) для  Советского Союза была фатальной, и об этом тоже говорили и Лохаузен, и Тириар. Они говорили, что у русских тоже есть две опции (тоже очень интересно), это либо завоевать нас, как мы просим их, к чему мы их призываем, завоевать Европу, либо по собственной инициативе убраться за восточные пределы Европы, требуя нейтрализации, то, что они называли проектом финляндизации Европы.

Именно к этому, что интересно, склонялся Сталин в последние годы своей жизни, поняв, что эта граница, ее структура неблагоприятны для СССР. В геополитике имеет большое значение качество и длина сухопутной границы. Сухопутную границу защищать чрезвычайно трудно. Морскую границу защищать чрезвычайно легко. Сухопутная граница чрезвычайно дорога. Морская граница чрезвычайно дешевая. При этом граница, проходящая по плоской территории, а не через какие-то непроходимые горы, вообще требует колоссальных усилий по ее охране.

.

 Граница между западными и восточными блоками в пространстве Ялтинского мира была заведомо самоубийственной для советской геополитики. Совершенно не понятно, как она вообще вытянула с 45-го по 89-й гг., как она раньше не провалилась. Ее было совершенно невозможно защищать, особенно при том перерастяжении экономических, социальных и политических усилий, которые были в России. Потом это инкриминировали уже во внутриполитических разборках Берии, ему предъявили проект, что он, якобы, хотел продать завоевания советских войск – Восточную Европу отдать на Запад. Люди бериевского периода, до посадки старой сталинской гвардии, еще обладали настоящим геополитическим пониманием. Они делали историю. Они делали историю, имея дело с народами, с границами, с цивилизациями. А вот те, кто пришли после них, уже в эпоху «хрущевской оттепели», это конечно уже были люди другого плана. Именно те, кто понимал, что эту границу удержать невозможно, и говорили  о необходимости захвата Западной Европы. Такие, кстати, проекты существовали, но никто всерьез в них не верил. А более реалистичные проекты освобождения Восточной Европы за счет нейтрализации всей Европы, финляндизации Европы, их никто всерьез тоже не рассматривал. Хотя это были последние геополитические идеи Сталина и Берии.

§ 9.4 Геополитика Перестройки. Распад СССР и его геополитическое значение

В 80-е гг. Горбачев принимает решение об общеевропейском доме. Что это такое? Это версия той же сталинско-бериевской идеи нейтрализации Европы. Вместо того, чтобы, предложить, освободив Восточную Европу по собственной инициативе, под обещание внеблокового статуса также Западной Европы, под объединение Германии не под эгидой Федеративной Республики Германии, а под эгидой новой Германии и новой Европы, формирующейся вокруг нее, Горбачев просто произвольно сдвигает границы контроля Heartland. Такое впечатление, что дух Макиндера оживает, дух Бжезинского появляется в Москве, и дальше происходит сдвиг границы в сторону Heartland.

И что же, вы думаете, за пределами этой границы образовывается? Нейтральная Европа? Финляндизация? Нет, НАТО. То есть Североатлантический союз. НАТО – это именно проявление Цивилизации Моря. Таким образом, вместо нейтрализации Европы реализуется тот проект, который отбросил в свое время Хаусхофер после полета Рудольфа Гесса, не очень удачного, закончившегося пожизненным заключением, и теория раннего Тириара и Лохаузена с тем, чтобы всю Европу превратить в поле антибольшевистской борьбы. Мы получаем исключительный  перевес в этом двуполярном мире в одну сторону.

Это был колоссальный удар по Heartland, не говоря уже о советской системе. Она просто из-за этого идеологически рухнула. Но также мы отказываемся, по сути дела в тот период от своих друзей в Латинской Америке, от своих друзей в арабском мире, от Африки. Мы откатываемся назад. С геополитической точки зрения, это было не просто перемирие или снятие угрозы войны. Это было поражение.

Представим себе, две силы борются за одну и ту же территорию. Если уходит одна сила, приходит другая. Как можно было бы решить иначе? Можно было бы решить так, что одна сила уходит и другая уходит. Мы создаем возможность появления третьей силы. И на это, в общем, многие  в Европе очень рассчитывали, потому что во Франции, например, была серьезная антиамериканская политическая традиция. Там очень силен марксизм, хотя он и был критически настроен к Советскому Союзу, но все равно это была левая антикапиталистическая и особенно антиамериканская, антианглосаксонская линия. В Германии, конечно, было все более американское, хватка американская была жестче. Но, во всяком случае, во многих других странах Европы, например в Италии и Испании, где было сильное левое движение, стремление к выходу из под американской опеки могло быть поддержанно. Шансы определенного нейтралитета Европы были. Эти шансы ушли. Исторически они не оправдались. Соответственно, мы получили колоссальный геополитический удар. Это просто проигрыш

17 марта 1991 года происходит референдум, когда народ голосует за то, что хочет жить в рамках Советского Союза. У нас путч в 1991 г., когда мы чуть было не превратили страну полностью в конфедерацию. Затем распадается Советский Союз. Куда начинают собираться страны, которые входили раньше в Советский Союз? Они что, создают свои нейтральные европейские модели? Если они хотят в Европу, они попадают уже в НАТО, потому что к этому времени Восточная Европа полностью интегрирована в НАТО. Либо они лояльны предшествующей модели, как, например, Лукашенко и Назарбаев, либо отправляются непосредственно в НАТО[23].

Второй удар. Единое государство, единая социально-политическая система, единая модель Heartland еще больше сужается. Буферная зона расширяется, и страны СНГ постепенно готовятся к вступлению в НАТО. Приезжают представители НАТО, приезжают представители Западной Европы или Америки, которые готовят эту ситуацию для дальнейшей дезинтеграции. Идет  парад суверенитетов внутренних субъектов Федерации, и доблестная Якутия создает свою армию, запрещая до 1993 г. на ее территории появляться россиянам без визы.

На самом дел Бжезинский в этот период издает свою книгу, которая называется «Великая шахматная доска»[24], где он называет Россию «черной дырой» и говорит о необходимости ее расчленения на дальнейшие части. И, соответственно, что происходит? Начинается распад Российской Федерации для того, чтобы покончить с Heartland. Система двуполярного мира стремительно превращается в систему однополярного мира. За счет чего? За счет одного – разделки как туши второго полюса.

Советский блок, Варшавский Договор, СССР – это было некое геополитическое, стратегическое единство, некий организм, его сейчас разделывают на наших глазах. Конечно, когда  разделывают, можно кричать, плакать, как кричат патриоты, например, а можно еще веселиться: хорошо, тебя  разделывают, – это те люди, которые помогали этой разделки уже изнутри. Были у нас в тот период люди, в 90-е гг, которых сейчас, наверное, страшно уже вспомнить, которые говорили: как хорошо мы разваливаемся. А зачем нам вообще это нужно? Может быть, нам избавиться от этих имперских амбиций?

И определенные представители активного, бурно развивающегося чеченского этноса, в этой ситуации бросают вызов России. Они начинают процесс разделки уже последней части Heartland для того, чтобы перекинуться оттуда на Дагестан, на Северный Кавказ. Что интересно, я сам лично по ряду своих профессиональных занятий встречался с некоторыми лидерами чеченских боевиков, которые в общем были стратегическими руководителями Чечни в этот самый критический период, в 90-е гг. Даже книгу одного из них «Ведено или Вашингтон» Хож-Ахмед Нухаева[25] мы в свое время издали. Эти люди откровенно признавали, что чеченцев втравили в эту ситуацию агенты влияния Запада, которые приезжали и говорили, что дипломатически помогут, и часть московских политиков, которые передали Дудаеву, в частности, склады с оружием, и так далее. Видно, когда я говорю о том, что страну разделывали с двух сторон, что ее разделывали не столько со стороны агентуры из арабских стран, экстремистов, которые так или иначе были связаны все равно опять же с англосаксонским миром, но одновременно существовали люди уже и в самой российской политической элите, которые, в общем, были не против такого поворота дел.

Конечно, речь шла о том, что на Чечне бы все не закончилось, Татарстан был следующим, объявившем о своем суверенитете, и дальше все республики, уже национальные республики Российской Федерации, провозгласившие свой суверенитет, потребовали бы вооруженных сил и выхода из состава Российской Федерации. Теперь вопрос самый важный: куда бы включались по закону сообщающихся сосудов двуполярного мира, эти зоны, которые выходили из-под советского влияния? Они не оставались сами по себе бесхозными. Они интегрировались, по закону этих сообщающихся сосудов, и при отсутствии третьего полюса в лице Средней Европы, с которой покончили в 45-м г., под эгиду НАТО, то есть под эгиду того, что мы называем талассократия или англосаксонская цивилизация, или Цивилизация Моря.

Поэтому, с геополитической точки зрения мы видим совершенно ясную картину. Это убывание у Евразии Heartland и Цивилизации Суши влияния, сил, объема контроля, энергии, и нарастание сил в зонах контроля, энергии у противоположной талассократической цивилизации.

Теперь давайте посмотрим, что происходит на идеологическом фронте и почему возникает идея того, что агентура влияния может помогать проведению антиевразийской стратегии и политики изнутри. Дело в том, что происходит смена идеологии. Смена идеологии поначалу в горбачевском варианте остается в рамках социализма, но смягченного социализма, более открытого Западу. Мы узнаем вот тот германский национал-социализм, который был на половину капитализмом, а наполовину социализмом. То есть, ранний Горбачев, может быть – это такой умеренный гуманистический национал-социалист. Но он быстро проскакивает эту фазу, структура рушится, и Горбачев уходит. На смену Горбачеву приходит Ельцин, носитель либеральной идеологии. Он в Америку слетал, пролетел три раза вокруг статуи Свободы, и понял, что всю жизнь, работая в обкоме КПСС, ошибался. Пролетев три раза, он возвращается с идеей, что надо сделать все «как там» и все будет хорошо. Сделать как там, это значит принять не просто их идеологию, методологию, но и включиться в реализацию их интересов. Какие интересы там, кроме того, что создавать фаст фуд, удобное, комфортное для богатых житье? Есть еще идея того, чтобы России больше не было. Очень комфортно будут себя чувствовать представители западного  полюса, если ее не будет, и она будет расчленена. Об этом пишет Бжезинский. Об этом говорят неоконсерваторы. Это, если угодно геополитический догмат атлантической геополитики.

Поэтому, если мы хотим совсем быть хорошими и получить все взамен от Запада, стать совсем частью Запада, то помимо идеологии, политической системы, рыночной экономики, мы должны взять оттуда указания по саморасчленению. Взяли все, после этого разделяемся на небольшие западные Швейцарии. Какие Швейцарии у нас были бы здесь с нашим народом не трудно представить. А идея была именно такая. Последнее, что мы не стали делать, это самоуничтожаться вовсе. И это уже связано не с Ельциным, так как после того как с огромными трудами российские федеральные войска взяли Грозный он отдал все назад.

Конец Советского Союза именно в той форме, в которой он произошел в 80-е – 90-е гг., создал новую геополитическую архитектуру мира. Мы более подробно поговорим о роли Европы в следующих главах. Но что можно сказать в завершение? Ялтинский мир, который возник в 1945 г. и разделил реальность планеты на два геополитических и идеологических блока, рухнул в 1991 г. вместе с СССР. Вместе с идеологической пропала и геополитическая составляющая.

Библиография:

1.      Бжезинский З. Великая Шахматная доска (The Grand Chessboard). М.: Международные отношения, 1999 г.

2.      Бжезинский З. Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство (The Choice: Global Domination or Global Leadership). М.: Международные отношения, 2007 г.

3.      Бжезинский З. Ещё один шанс. Три президента и кризис американской сверхдержавы / Пер. с англ. Ю. В. Фирсова. М. : Международные отношения, 2007.

4.      Дранг нах Остен и народы Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы 1871-1918 гг., Издательство: Наука, 1977 г.

5.      Дубинин Ю. А., Мартынов Б. Ф., Юрьева Т. В. История международных отношений (1975—1991 гг.): МГИМО(У). М.: РОССПЭН, 2006.

6.      Дугин А.Г. Основы геополитики. Геополитическое будущее России.Мыслить Пространством, Издательство: АРКТОГЕЯ-центр, 1999 .

7.      Киссинджер Г. Дипломатия, М.: Ладомир, 1997.

8.      Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика? (Does America Need a Foreign Policy?). М.: Ладомир, 2002 .

9.      Крестовый поход на Россию. — М.: Яуза, 2005.

10.    Наринский М. М. История международных отношений. 1945—1975: Учебное пособие. М.:РОССПЭН, 2004.

11.    Нухаев Х.-А. Ведено или Вашингтон? М., 2001

12.    Саркисянц М. Английские корни немецкого фашизма. От британской к австробаварской «расе господ» / Пер. с нем. М. Некрасова — СПб.: Академический проект, 2003.

13.    Сталинское десятилетие холодной войны. Факты и гипотезы, М.: Наука, 1999 г

14.    Хаусхофер К. О геополитике, Издательство: Мысль, 2001 г.

15.    Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым: Из дневника Ф. Чуева; Послесловие С. Кулешова. – М.: ТЕРРА, 1991.

16.    Шишелина Л. Н. Расширение Европейского союза на Восток и интересы России. М.: Наука, 2006.

17.    Aldrich R. J. The Hidden Hand: Britain, America and Cold War Secret Intelligence, Duckworth, 2006.

18.    Brzezinski Z. America and the World: Conversations on the Future of American Foreign Policy. New York: Basic Books, 2008.

19.    Brzezinski Z. Between Two Ages : America's Role in the Technetronic Era. New York: Viking Press, 1970.

20.    Brzezinski Z. Game Plan: A Geostrategic Framework for the Conduct of the U.S.-Soviet Contest. Boston: Atlantic Monthly Press, 1986.

21.    Brzezinski Z. Grand Failure: The Birth and Death of Communism in the Twentieth Century. New York: Charles Scribner's Son, 1989.

22.    Brzezinski Z. Power and Principle: Memoirs of the National Security Adviser, 1977-1981. New York: Farrar, Strauss, Giroux,1983.

23.    Brzezinski Z. The Choice: Global Domination or Global Leadership, New York: Basic Books, 2004.

24.    Brzezinski Z. The Grand Chessboard: American Primacy and Its Geostrategic Imperatives. New York: Basic Books,1997.

25.    Brzezinski Z. Second Chance: Three Presidents and the Crisis of American Superpower. New York: Basic Books,2007.

26.    Brzezinski Z. Soviet Bloc: Unity and Conflict, N.Y. Harvard University Press, 1967.

27.    Horowitz D. From Yalta to Vietnam: American Foreign Policy in the Cold War. — N.Y. 1967.

28.    Holbrooke R. America, A European Power/ / Foreign Affairs. March/April 1995.

29.    Mackinder H. J. Democratic Ideals and Reality. N.Y. 1942.

30.    Naumann F. Mitteleuropa. G. Reimer, 1916

31.    Thiriart J.F. La grande nation: 65 thèses sur l'Europe (L'Europe unitaire, de Brest à Bucarest. Définition du communautarisme national-européen). Bruxelles: Gérard Désiron, 1965.

32.    Thiriart J.F. L'empire Euro-Sovietique de Vladivostock a Dublin l'aprés-Yalta: la mutation du communisme : essai sur le totalitarisme éclairé. Bruxelles: Edition Machiavel, 1984.

33.    Thiriart J.F. Un empire de quatre cents millions d'hommes, l'Europe: la naissance d'une nation, au d?part d'un parti historique. Etampes: Avatar Editions, 2007.

34.    Von Lohausen H.J. Denken in V?lkern: Die Kraft von Sprache und Raum in der Kultur- und Weltgeschichte. Graz: Stocker, 2001.

35.    Von Lohausen H.J. Ein Schritt zum Atlantik: Die strategische Bedeutung d. Ostverträge. Wien: Österr. Landsmannschaft, 1973.

36.    Von Lohausen H.J. Les empires et la puissance: la géopolitique aujourd'hui. Paris: Le Labyrinthe, 1996.

37.    Von Lohausen H.J. Mut zur Macht: Denken in Kontinenten. Heidelberg: Vowinckel, 1981.

38.    Von Lohausen H.J. Reiten für Russland: Gespräche im Sattel. Graz: Stocker, 1998.

Von Lohausen H.J. Zur Lage der Nation. Krefeld: Sinus-Verlag, 1982.

Рейтинг публикации:

0

Комментарии (0) | Распечатать

Добавить новость в: