|
I. Ленинско-сталинский период (1917-1953)
Ленинская концепция и его теория социалистической революции легли в основу подхода Советского государства, и затем СССР к проблемам региональных угроз. Ленин и его окружение видели главную опасность в сохраняющемся капиталистическом окружении, которое, по их мнению, постоянно угрожало первому в мире социалистическому государству. Все иные угрозы рассматривались в основном сквозь призму борьбы с империализмом.
В период гражданской войны и иностранного военного вмешательства Ленин делал главную ставку на сознательный рабочий класс развитых капиталистических стран, который, якобы, должен подняться на защиту своих российских братьев, впервые взявших власть в свои руки в новом социальном эксперименте.
Можно с большой уверенностью сказать, что он ждал революций на Западе. «Рабочие всех стран смотрят на нас с надеждой,- призывал Ленин в августе 1918 г.- Вы слышите их голос, продержитесь еще немного... мы придем к вам на помощь и общими усилиями сбросим, наконец, в пропасть империалистических хищников». Помощь большевикам от иностранных рабочих в основном оказалась скорее символической, но те смогли и собственными силами выстоять в гражданской войне и удержать власть.
Ленин, однако, понимал, что ситуация несмотря на его победу остается опасной не только на Западе, Дальнем Востоке - зонах непосредственного соприкосновения с империализмом. Он всегда опасался, что империалисты могут действовать через соседние южные страны для флангового удара, используя свое влияние в них, и предостерегал об этом.
«Группа англо-французских империалистов... готовится теперь напасть на Россию с юга, например, через Дарданеллы» и Черное море или через Болгарию и Румынию»,- говорил он осенью 1918 г. Уже в этот период времени у советского руководства появилась тенденция глобализировать даже мелкие угрозы. С другой стороны, таким образом, большевикам было легче объяснять населению те или иные действия Красной Армии.
Реально Ленин и его окружение понимали, что не только Англия, Франция или Америка могут угрожать им. На периферии угрозы могут возникатъ от более малых стран, которых, возможно, будет подзадоривать российская смута.
По прежнему нацеливаясь на долговременную борьбу с империализмом, Ленин, тем не менее, желая уменьшить эти локальные угрозы по широкому периметру российских границ, пошел на подписание беспрецедентной серии договоров о дружбе со своими южными соседями - Персией, Афганитаном и Турцией (февраль-март 1921 г.)
При этом большевики дабы задобрить правителей этих стран пошли на разного рода политические, территориальные и иные уступки. Подобные уступки были сделаны позднее и в отношении Китая.
Одновременно Советской России в ее борьбе требовалось найти друзей и сочувствующих или, по крайней мере, нейтрализовать тех, кто ей не симпатизировал. Классовая теория Ленина, однако, не позволяла зачислить «находящиеся под двойной эксплуатацией» народы Востока в союзники. Вождь называл их незрелыми, в основном крестьянскими и, следовательно, мелкобуржуазными.
Более того, он предвидел, что освободительные революции на Востоке в основном будут возглавляться нарождающейся национальной буржуазией, которая может повести себя двурушнически. Большевистская поддержка такого рода революций может быть двойственной.
Однако Ленин не сбрасывал со счета и тот факт, что революционные брожения на Востоке таят в себе и большие возможности по противодействию империализму. Более того, Советская Россия, по замыслу вождя, могла бы повести эти народы на борьбу. «Нашей Советской республике предстоит сгруппировать вокруг себя все просыпающиеся народы Востока, - писал Ленин в ноябре 1919г.- Это трудная и своеобразная задача... Вы должны найти своеобразные формы этого союза передовых пролетариев всего мира с живущими часто в средневековых условиях трудящимися и эксплуатируемыми массами Востока».
Этот своеобразный союз последователи Ленина искали на протяжении 70 лет и, похоже, так и не нашли. Ленин предвидел конфессиональные проблемы во взаимоотношениях с Востоком и в силу этого, руководствуясь своей теорией, он выдвинул лозунг «тесного союза мусульманских и немусульманских элементов».
В своей знаменитой работе «Лучше меньше да лучше» Ленин сделал вывод, что «Восток пришел окончательно в революционное движение... и окончательно втянулся в общий круговорот всемирного революционного движения». Наведение мостов с Востоком, по представлению Ленина и его соратников, позволило бы России не только убрать угрозы с Юга, но и перейти в контрнаступление на империализм.
Соратники Ленина действовали в этом магистральном направлении, развивая его мысли. Г. Чичерин определил освободительные движения на Востоке как национальные, направленные против империализма, но значительно отличающиеся от коммунизма. В статье, появившейся в журнале «Жизнь национальностей» в 1920 г. говорилось, например, о необходимости разорвать капиталистическое окружение путем организации революций и революционных сил в его тылах. Это могло не только содействовать развалу Антанты, но и активизации революционеров в самих капиталистических странах.
На проведенном большевиками Съезде народов Востока (Баку, 1-8 сентября 1920г.) под председательством Г. 3иновьева, на котором присутствовал 1891 делегат, прозвучал призыв к священной войне против британских и французских капиталистов и союзу с Советской Россией в этой борьбе. Хотя съезд носил показательно-пропагандистский характер, что вообще было свойственно большевикам, он, тем не менее, свидетельствовал о серьезности ленинских претензий распространять свое влияние на отсталые народы Юга и Востока и побуждать их противодействовать империализму. А Баку вскоре стал центром коммунистической активности, направленной на соседние Персию и Турцию.
Хотя ленинское руководство официально отмахнулось от «имперской политики царизма», на самом деле оно не только всеми силами стремилось закрепить южные позиции царской России, но и расширить их.
Советская Россия стремилась укрепиться в Персии. После поражения России в войне с Японией и из-за опасений роста прогерманских настроений в 1907г. была достигнута англо-российская конвенция о разделе Персии на сферы влияния.
После эвакуации Англии из Закавказья в 1920г. советский режим решил сохранить свою сферу влияния в этой стране. В мае 1920г. после победы над Деникиным он взял под свой контроль меньшевистские республики Грузии, Армении и Азербайджана» вклинился в Иран, заняв провинцию Гилан и провозгласив там Советскую Республику Гилан в иранском Азербайджане. Одновременно большевики всячески поддерживали антианглийские действия местного правителя Джангали (Кучик-хана). Сталин приветствовал создание этой республики, но Ленин был настроен отрицательно.
Однако под сильным международным давлением большевики вынуждены были уступить и соответствующий договор с Ираном от 1921 г. положил конец их зоне влияния.
В 20-е годы Красная Армия неоднократно вторгалась в Афганистан для поддержки там просоветски настроенных правителей и нажима на настроенных антисоветски. Для распространения своего влияния дальше на юг и на восток большевики посылали в эту страну своих миссионеров, намереваясь создать в Кабуле штаб «Индийской освободительной армии».
Тот факт, что южные соседи России - Персия, Турция и Афганистан пошли на заключение договоров с ней о дружбе, объяснялось, по мнению некоторых авторов, не боязнью экспорта большевистской идеологии и роста их влияния на Востоке, от которых можно было заслониться этими договорами, а желанием подстраховаться на случай возможной английской агрессии.
Первоначальная активность большевиков на юге была высокой. Они видели перед собой огромные территории с богатейшими природными ресурсами, заполненные в основном крестьянским элементом, который мог сыграть важную, если не решающую роль в борьбе с империализмом. Эти территории лежали как внутри бывшей Российской империи, так и необозримо шире вне ее. По мнению американских советологов К. Юдин и Р. Норта, большевики усматривали для этих территорий, частично находящихся под влиянием Антанты, два варианта развития: или национальное освобождение или еще большее их закабаление мировым капитализмом.
Победа монгольской революции с помощью Красной армии в 1921 г. дала большевикам понять, что они могут побеждать и в слаборазвитых странах, что стимулировало появление на свет теории о возможности перехода от феодализма к социализму, минуя промежуточную капиталистическую стадию. Ленин лично встречался с монгольским революционным лидером Сухэ-Батором. Индия виделась потенциально революционной.
Можно сказать, что Средняя Азия стала для большевиков той лакмусовой бумажкой, которая демонстрировала возможности распространения социализма среди феодальных государств и княжеств Востока. Через них планировалось революционизировать Индию, Юго-Западную Азию и Ближний Восток. Упомянутые нами американские авторы в своем исследовании усматривают три основных направления большевизации Азии: от Ташкента через Афганистан в Индию; через Монголию в буддийские регионы Тибета; на Востоке - в Китай.
Однако среднеазиатский опыт, когда большевики натолкнулись на упорное нежелание местных народов социализироваться и их военное сопротивление (сопротивление советской власти в Средней Азии продолжалось более десятилетия - значительно дольше, чем в других регионах страны), показал, что у азиатской большевизации есть реальные ограничители. По отношению к Востоку Ленину был присущ некоторый идеализм: он верил в антиколониальную и антиимпериалистическую суть революций на Востоке.
Эта происходило, с одной стороны, вследствие его убежденности в истинности и универсальности его теории классовой борьбы и мировой революции, а, во-вторых, очевидно, из-за ленинского недопонимания реалий Востока. О Востоке Ленин начал получать практические знания только когда стал иметь с ним дела непосредственно, будучи Предсовмином республики.
Прагматизация советской политики на Востоке происходила постепенно еще при жизни Ленина, когда власть в стране шаг за шагом отходила к Сталину. При Сталине южная политика СССР приобрела заметную долю геополитичности, а сам Сталин проявил себя в ней как чистый прагматик.
Сейчас трудно сказать с большой долей уверенности, насколько «басмаческое сопротивление» в Средней Азии повлияло на подход Советского руководства и И. Сталина в частности к советской политике на Востоке, равно как насколько оно охладило пыл большевиков двигать свою революцию вширь.
Однако вполне резонно можно предположить, что Москва вместо эйфорического большевистского натиска на Восток стала проводить в регионе своего рода realpolitique - то есть взамен активной большевизации трудно большевизируемых масс восточного населения (хотя и эта идея не исключалась при случае) стремиться всеми силами не допустить усиления в сопредельных с СССР регионах влияния главных врагов - стран Запада.
В пропагандистском плане СССР стал печься о сохранении подлинной независимости Афганистана, Ирана и Турции и превозносить их внешнюю политику, на деле четко отслеживая все их шаги по налаживанию отношений с крупными капстранами.
«Советское правительство говорил народный комиссар по иностранным делам М. Литвинов в декабре 1928г.,- должно конечно особенно бдительно следить за участием непосредственных соседей Союза в международных комбинациях и группировках и за всем тем, что может непосредственно задеть его интересы».
Советское правительство выдвинуло очень удобный для себя лозунг всеобщего разоружения. Под этим лозунгом оно стало бороться за то, что бы вокруг СССР не создавались военные плацдармы и не велись военные приготовления, чтобы исключить возможности военной агрессии против советского государства.
Одновременно оно стремилось налаживать отношения на Востоке со всеми странами, кто соглашался. В 1924 г. при активном участии Г. Чичерина были установлены дипломатические отношения с Саудовской Аравией, большевики вкладывали в них большие надежды, которые, однако, уже вскоре не оправдались, и страна начала активно сближаться с Западом и США, руководствуясь при этом своими экономическими интересами. Отношения с Саудовской Аравией вскоре прекратились. Неудачи такого рода, а особенно упорное сопротивление советизации Средней Азии, вполне вероятно, усилило сталинское неприятие Востока как мелкобуржуазного болота. «Сталин рассматривал все некоммунистические националистические движения, противостоящие колониальной системе,- делал вывод известный американский советолог Ф. Фукуяма,- равно как и лидеров новых независимых государств типа Джавахарлала Неру не более как буржуазных марионеток бывших метрополий».
Речи о возможном союзе с ними у Сталина не возникало. Он называл их помощниками империализма и, тем самым, огульно заносил в ряды недругов. «Что касается помощников типа Ганди, говорил он с насмешкой в своем докладе XVII съезду ВКП(б) в 1934г.,- то царизм имел их целое стадо... однако, ничего, кроме конфуза, из этого не получилось».
В своих теоретических работах Сталин как бы избегает говорить о необходимости вовлечения Востока в свою орбиту, хотя региональные угрозы с Юга он не исключает, опять же из-за «продажности» местных лидеров мировому империализму.
Прохладное отношение к югу у Сталина объяснимо. Для него главным делом стала борьба за власть с его Внутренними противниками, усиление единоличного господства. Оно не могло быть ни полным ни долговечным вне международного контекста. Поэтому им ставилась задача усиления обороны страны и защиты своего режима в «условиях ненависти международной буржуазии к СССР».
Концептуально позиция Сталина по обороне его государства состояла в следующем: если буржуазия развяжет против него войну она тем самым породит у себя в тылу пятую колонну - движение рабочего класса, солидаризирующегося с СССР. Тем самым Сталин не ждал помощи извне ни от кого, кроме рабочего класса капстран - чисто ленинская позиция.
По его мнению, СССР должен рассчитывать на свою растущую хозяйственную и политическую мощь. СССР должен рассчитывать на благоразумие тех стран, которые не заинтересованы по тем или иным мотивам в нарушении мира (опять же имея в виду капстраны). Но самая главная надежда делалась им «на нашу славную армию».
По свидетельству известного историка Элвина Рубинстайна в период с 1932 по 1945 гг. Сталин стремился улучшать отношения с Западом и был весьма осторожен в делах Коминтерна в колониальной зоне. Национальные интересы СССР состояли в приспособлении к Западу и сотрудничестве с ним.
Обеспечить безопасность страны, по мнению Сталина, было легче на основе использования противоречий между империалистическими державами (державы Оси и западные демократии) нежели пытаться разыгрывать южную карту.
Между тем Советская власть в результате реорганизации Красной Армии и индустриализации страны значительно укрепилась, что позволило Сталину проводить более жесткую линию на региональных направлениях. Эта жесткость должна была показать соседям, что им не стоит флиртовать с мировым империализмом и лучше придерживаться если не просоветской, то, по крайней мере, нейтральной позиции.
Известно, что Сталин, Молотов, другие большевики, связанные с внешней политикой, характеризовали отношения с Турцией как дружбу. В августе 1939г. турецкий министр иностранных дел С. Сараоглу был приглашен в Москву обсудить пакт о взаимной помощи. Однако в Москве ему был выдвинут ряд жестких требований, включающих изменение конвенции о проливах Босфора и Дарданеллы, что позволило бы СССР решать их международный статус. Кроме того, советское руководство откровенно заявило, что не будет оказывать помощь Турции в случае ее конфликта с Германией.
К концу 30-х гг. на глобальном уровне для Москвы помимо традиционных угроз со стороны Англии, Франции и Америки все яснее стали вырисовываться угрозы со стороны держав Оси - Германии и Японии. Причем эти угрозы были даже более опасными, поскольку державы недвусмысленно стремились к переделу мира, в том числе и за счет СССР. Германия, в частности, могла создавать для СССР угрозы с юга, используя свое влияние и проникновение на Ближний и Средний Восток.
Сталин, опасавшийся роста этого влияния в районах, непосредственно прилегающих к СССР, взял на вооружение традиционную российскую стратегию формирования по периметру державы буферных государств и зон влияния. Монголия уже была буфером. Боевые действия на Халхин-Голе на какое-то время убедили Японию быть осторожной с СССР. Большие опасения у Сталина вызывала ситуация на юге, где Германия значительно расширяла свое влияние в Афганистане, Иране, Ираке и Турции.
Многих из местных правителей немцы покупали за золотые монеты, которые очень любили на Востоке, но по большому счету Германия умело спекулировала на антиколониальных настроениях арабов, турок и персов, противопоставляя себя колониальным державам Англии и Франции.
Немцы говорили: мы независимы, у нас нет колоний, мы, как и вы стремимся бороться с колониализмом. Влияние Германии на Ближнем и Среднем Востоке было реальным. Достаточно вспомнить, что афганская армия пошила себе униформу на манер нацистской, немецкие колонии в местных странах достигали нескольких тысяч человек.
Большим авторитетом пользовались нацисты у будущего президента Египта А.Садата, которого англичане потом даже посадили в тюрьму как нацистского агента. Да и у самого Г. Насера. Садатом, когда тот узнал о нацистском путче в Германии, овладела идея идти на Каир и организовать там подобный путч против проанглийской местной власти. Словом Германия при случае могла реально подтолкнуть на провокации южных соседей СССР. Особенно волновала Сталина большая германская колония в Иране.
Хорошо известный историкам Договор о ненападении с Германией (пакт Молотова-Риббентропа), подписанный 23 августа 1939 г. в условиях изменяющейся международной обстановки, меняющихся балансов сил, с точки зрения расширения буферных зон давал СССР заметные преимущества.
При фактическом разделе сфер влияния с Германией он позволял СССР без особых осложнений обстановки с помощью военной силы быстро расширить свои буферные зоны на Западе.
После того, как Германия 1 сентября 1939г. вторглась в Польшу, СССР 17 сентября занял Западную Украину, Западную Белоруссию, а в ноябре, желая отодвинуть границу подальше от Ленинграда, начал войну с Финляндией.
«В интересах обороны страны,- писалось по этому поводу в истории КПСС,- надо было остановить гитлеровские войска подальше от жизненных центров СССР, не позволить им вынести свои стратегические рубежи к советской границе». Тем самым авторы учебника лишний раз подтверждали приверженность СССР концепции расширения пространства для отражения глобальных и региональных угроз.
Однако в отличие от Белоруссии и Украины война в Финляндии не стала для Красной Армии легкой прогулкой. Несмотря на ее заметное численное и даже техническое превосходство она натолкнулась на упорное сопротивление и понесла ощутимые потери.
Война затягивалась, и договор с Финляндией о мире был подписан лишь 12 марта 1940г. В результате договора «Советский Союз получил территории, имевшие жизненное значение для укрепления безопасности северо-запада СССР, в особенности Ленинграда, а до некоторой степени Мурманска и Мурманской железной дороги»,- говорилось в советском коллективном исследовании. Особенно важным было для СССР то, что он отодвинул границу от Ленинграда за г. Выборг.
Вместе с тем сталинскому руководству не удались более далеко идущие планы относительно Финляндии. «Советский Союз получил полную возможность занять своими войсками всю Финляндию...- справедливо писали советские авторы,- однако при заключении мирного соглашения Советское правительство ограничилось минимальными требованиями».
Причины «сдержанности» состояли в опасениях советского руководства, что полный захват Финляндии вызовет резкое недовольство Германии, с которой он заключил пакт и соблюдал его, равно как и подорвет отношения с Англией и Францией.
Известно, что в разгар финской войны, последние начинали формирование 150-тысячного экспедиционного корпуса для борьбы с советскими войсками в Финляндии. Однако преимущества, достигнутые СССР в Финляндии, в конечном итоге не получили дальнейшего закрепления: Финляндия в 1941 г. вступила в войну с СССР на стороне Германии.
Другая ситуация была в регионах, расположенных между СССР и третьим рейхом. Здесь СССР мог занять все, что досталось ему в соответствии с секретными приложениями пакта Молотова-Риббентропа без опасений, что Англия иди Франция вмешаются в ситуацию, 28 июня 1940г. Красная Армия приступила к «выполнению мирной освободительной миссии» в Бессарабии, а уже 2 августа была провозглашена Молдавская Советская Социалистическая Республика.
В августе того же года Красная Армия аннексировала республики Прибалтики - Литву, Латвию и Эстонию. Великая Отечественная война для советского руководства выдвинула на передний край не только стратегическую проблему борьбы с империализмом (на этот раз в лице нацистской Германии), но весьма остро поставила проблему выживания коммунистического государства.
Ради такого выживания советское руководство пошло на беспрецедентные союзнические отношения с другой частью империализма - США, Англией и Францией, хотя подобного рода союз с самого начала не мог быть ни долговечным, ни прочным. Он объяснялся конъюнктурными соображениями. Поэтому вскоре после войны разрушила его не известная речь Черчилля в Фултоне, а разнонаправленность политических целей СССР и Запада.
В период войны проблемы региональных угроз для СССР возникали или могли возникнуть лишь вследствие усиления влияния Германии, ее союзников, равно как и других империалистических стран у южных и восточных границ СССР.
Такую угрозу Сталин усматривал в «усилении германского влияния в соседнем Иране», активизации там упоминавшейся германской колонии. Иранский шах Реза Пехлеви в своей политике активно играл на противоречиях Германии, Англии и СССР. После вторжения Германии в СССР ситуация в этой стране стала вызывать особую озабоченность.
Англия одновременно с СССР стала тоже готовиться к вводу своих войск в Иран, который они и осуществили 19 июля 1941 г. При этом СССР ввел в северные регионы страны около 40 тыс. человек, а Англия с юга примерно 19 тыс. военнослужащих. Сопротивление оккупационным войскам было незначительным. Так, по некоторым данным, англичане потеряли лишь 22 человека убитыми и 42 ранеными. О потерях советских войск по понятным причинам не сообщалось.
Уже на третий день было достигнуто соглашение о прекращении огня. Войска не углублялись дальше, но цели подобной акции были достигнуты: иранские порты, нефть, средства коммуникации уже не могли служить интересам Германии. 29 января 1942г. в Тегеране было достигнуто тройственное соглашение, которое говорило о том, что вступившие в Иран войска будут защищать территориальную целостность, независимость и суверенитет Ирана и уйдут с иранской территории не позже чем через 6 месяцев после заключения мира между Германией и союзниками.
Советские и английские действия в Иране встревожили Турцию, которая тоже лавировала между тремя державами, 10 августа 1941 г. уже после советско-английского вторжения в Иран Москва и Лондон, еще, не будучи официальными союзниками, выступили с декларацией, в которой подтвердили свою приверженность уважать конвенцию Монтре и вместе с ней территориальную целостность Турции.
Очевидно, Сталин в годы войны стремился сделать и из Турции буферное государство, однако не сделал ставку на военную силу, что бы не портить отношения с той же Англией, а с другой стороны, очевидно, что для него жизненно важным оставался фронт с Германией. Вторая мировая война, поражение в ней Японии и Германии и, соответственно, победа антигитлеровской коалиции и СССР позволили Советскому руководству значительно укрепить свои позиции в мире.
На занятых и освобожденных СССР территориях сложилась система зависимых государств, в которых к власти были приведены коммунисты, которую впоследствии назвали мировой соцсистемой.
Поскольку союзники СССР по коалиции - Англия, Франция и США не могли воспрепятствовать продвижению советских войск в Европу в зонах, где гитлеровские войска оказывали сопротивление, они, объективно стремясь уменьшить советское влияние в мире, делали все от них зависящее, чтобы не позволить СССР укрепиться в тех соседних с ним регионах, где он не вел непосредственных боевых действий - от Греции на Западе до Ирака и Афганистана на Востоке, желая предвосхитить советскую политику расширения своих буферных зон.
Переход отношений с Западом из союзнических в антагонистические и враждебные сделал эти отношения в третьих зонах сплошной чередой силовых и контрсиловых акций, действий и противодействий. Как следствие этого происходил постоянный рост взаимного недоверия, подозрительности. В конечном итоге трудно определить, кто больше виноват в нагнетании напряженности на региональных направлениях, да это и бессмысленно делать.
Следует лишь отметить, что имела место эскалация действий обеих сторон, усиливавшая чувство региональной уязвимости у противника. Еще в годы войны Англия, будто предвидя дальнейшие шаги советского руководства на международной арене, стала склонять Турцию на свою сторону. В ноябре 1943 г. Иден предложил ей вступить в войну на столоне Англии. Турция потребовала английских гарантий, опасаясь возмездия со стороны Германии и возобновления требований Москвы о военных базах.
В конечном итоге Анкара запросила у Лондона «необходимые средства для адекватной обороны» и «особые планы сотрудничества между союзниками и Турцией на Балканах».
Подобные шаги обеспокоили Москву. Видя усиление Запада в Турции, Москва начала войну нервов с этой страной с марта 1945г., когда СССР денонсировал советско-турецкий договор о дружбе. Затем в Потсдаме Сталин поставил перед союзниками вопрос о совместном контроле над черноморскими проливами, но США и Англия предпочли не обсуждать проблему.
В 1946г. Сталин прямо предложил Турции совместные планы обороны проливов, на что получил отказ. Помимо этого Москва желала смены турецкого правительства на более лояльное и пересмотра границ на Кавказе. Требования управления проливами стали доминантой в отношениях Сталина с Турцией. Не исключено, что сам, будучи родом с Кавказа, он питал особое пристрастие к этой стране.
В августе 1946 г. в качестве силового нажима СССР провел учения Черноморского флота и Закавказского военного округа (ЗакВО). Два грузинских профессора выступили со статьей, содержащей откровенные территориальные притязания к Анкаре (The Soviet Union and the Middle East. The Post World War II Era. Ed. by Ivo J.Lederer and Wayne S.Vucinich.- Stanford Ca.: Hoover Institution Press, 1974, p.28.), которая неожиданно получила отклик в советской печати. Если учесть, что в СССР ничего не делалось без соответствующей санкции властей, то выступление профессоров имело характер зондажа общественного мнения на предмет возможных дальнейших действий. В ответ Турция объявила частичную мобилизацию.
Характерной чертой советской политики в первые послевоенные годы было стремление никоим образом не сдавать завоеванные в годы войны плацдармы и даже по возможности укреплять их. Проявлением этого подхода стало упорное нежелание СССР выводить свои войска из Ирана через полгода после подписания мира с Германией.
Это накалило отношения не только с иранскими правителями, но в первую очередь с Западом, усматривавшим в действиях Москвы самые темные намерения по аннексии части иранской территории.
Исследователи по разному трактуют мотивы, побудившие СССР в конечном итоге вывести войска из Ирана. Существует точка зрения, что сам Иран, желая скорее решить этот больной вопрос, поставил его на повестку дня СБ ООН, а СССР - фактически перед выбором: либо он выводит войска, либо ООН как международная организация перестает существовать.
И Москва не пожелала развала ООН. К тому же в противном случае она резко настроила бы против себя мировое общественное мнение (Control of Foreign Relations in Modern Nations. Ed. by Ph. Buck and M.Travis,- NY: WW Norton & Co., 1957, p.694.)
Другие считают, что президент США Трумэн, имея к тому времени ядерную монополию, вызвал советского посла и пригрозил ему использованием атомной бомбы. Однако видный американский дипломат и политический деятель МакДжордж Банди отвергает эту версию.
Трумэн, по свидетельству Банди, не вызывал советского посла, советские войска выводились медленно после комплекса переговоров и увязок между Москвой и Тегераном.
Трумэн действительно посылал важные дипломатические ноты Сталину, но ни в одной из них он не угрожал использовать атомную бомбу. Как бы то ни было, но СССР к концу лета 1946г. вывел свои войска из Ирана.
Советская жесткость на юге в значительной мере способствовала появлению на свет в США в 1947г. так называемой доктрины Трумэна, касающейся оказания военной помощи странам южного фланга - Греции и Турции, которые находились в непосредственной близости от СССР, а затем и активизации военно-блоковой политики Запада.
Не вдаваясь в подробности доктрины, о которой было немало написано в советской литературе, следует выделить лишь две вещи: она явилась результатом взаимного недоверия между СССР и Западом и еще больше углубила это недоверие, а, кроме того, она в значительной степени свидетельствовала о превращении регионов Ближнего и Среднего Востока в новую важную зону стратегического противоборства. С появлением доктрины Москва резко усилила критику американо-турецких отношений. Для нее Турция опять становилась важным звеном в американской системе окружения СССР.
В июне 1948 г. США, значительно усилившиеся после войны, фактически порвавшие с длительным изоляционизмом и заявившие о своем лидерстве среди стран Запада, приняли решение о создании 6-го средиземноморского флота, что заставило Москву задуматься о дополнительных контрмерах.
В послевоенные годы произошли глубокие переосмысления в военной стратегии. Появление ядерного оружия и дальней авиации как никогда ранее подняли значение пространственных факторов в возможной будущей войне. Это поняли все державы-победительницы. В регионах прямого противостояния двух социальных систем Запада и Востока (Европа, Дальний Восток) ядерное оружие в определенной степени гарантировало продолжительный мир.
Слишком великими оказывались издержки от его применения по сравнению с достигаемыми преимуществами. И Запад и СССР понимали, что любая военная акция там может привести к ядерному апокалипсису. Поэтому, очевидно, две противостоящие мировые системы как бы выносили свое противоборство в зону развивающегося мира, где можно было в определенных пределах опосредованно пробовать силу друг против друга, избегая при этом ядерной конфронтации.
Проблемы региональной безопасности после войны специфически трактовались советским руководством. С одной стороны, оно, как и все другие, осознавало как никогда важность пространства в будущей войне. И если Запад приступил к созданию военных баз передового базирования, то оно могло противопоставить этому старую теорию расширения буферных зон как передовых рубежей обороны и одновременно плацдармов для ширящейся экспансии и «дальнейших побед мировой системы социализма».
С появлением ряда зависимых стран с коммунистическими, режимами у Сталина укрепилось убеждение, что сталинско-ленинские теории общего кризиса империализма и торжества коммунизма глубоко истинны, и, следовательно, нужно не только успешно обороняться, от империализма, но и весьма активно укреплять соцсистему и расширять ее.
Коммунистическая идеология давала СССР гибкую доктрину экспансии в зонах непрямого противостояния с Западом и постепенного вытеснения империалистического влияния там и коммунизации этих зон.
Подобная линия подчас приводила к авантюристическим действиям, не раз ставившим мир на грань ядерной катастрофы, В 1950г. северокорейский коммунистический режим при прямой поддержке советского союзника - Китая и при молчаливой поддержке СССР развязал войну против Южной Кореи, которая находилась под патронажем Запада и США в частности.
Стратегическая внезапность и напористость привели поначалу к успеху и едва ли не падению Сеула, но они же привели к быстрому вмешательству в войну США, которые стали грозить применением ядерного оружия. В конечном итоге расширить соцлагерь за счет Южной Кореи не удалось.
Юг для Сталина пока занимал не самое главное место с точки зрения его приоритетов. Более важными были вопросы восстановления разрушенной войной экономики, противостояния с Германией в Европе, консолидации мировой системы социализма и уже в этом плане идейно-политической борьбой с «титоистской ересью», налаживанием отношении с Китаем и, соответственно, корейским вопросом.
Вследствие этих приоритетов коммунисты слаборазвитых стран оказались в крайне неловком положении: их потуги совершить коммунистические перевороты жестоко подавлялись, более того, в какой-то момент они вообще оказывались выброшенными из основного русла национально-освободительной борьбы. Хотя, следует отметить, что после II мировой войны к концу 40-х годов коммунистические идеи получили заметное распространение в третьем мире.
Вследствие пусть неудачных прокоммунистических попыток переворотов у националистических лидеров стран третьего мира росли подозрения относительно СССР, якобы повинного в подготовке этих переворотов, да и сами местные коммунисты разочаровывались в СССР.
По мнению Э. Рубинстайна, Сталин считал активизацию советской дипломатии на Ближнем Востоке бесполезной тратой сил. Отношения с Ираном и Турцией оставались очень натянутыми. Сталин молчаливо признавал, что Египет - пока сфера влияния Англии и даже отказал королю Фаруку в предоставлении ему оружия (El-Hassini Mohrez M, Soviet-Egyptian Relations. 1945-1985. NY: St.Martin's Press, 1987, p.37.)
Результатом подобного подхода стала негативная реакция Советского Союза на создание Лиги арабских стран (ЛАС) в 1945г. как на империалистическую креатуру, однозначная поддержка СССР прекращения британского мандата на территорию Палестины, ее раздела и создания там государства Израиль, что не могло не вызвать недовольства среди арабских националистических лидеров.
В 1950-52 гг. США начинают вынашивать планы по созданию так называемого Ближневосточного командования с участием Турции, Ирана, Пакистана и других государств региона.
СССР усматривает угрозу своим интересам в случае реализации этой идеи. Дипломатическая активность Москвы направляется на критику идеи и срыв ее. А. Громыко предостерегает Египет, Сирию, Ливан, Ирак, Израиль, Саудовскую Аравию и Йемен от вступления в командование. По его словам, это не отвечало истинным национальным интересам стран региона.
Идея командования так и не была реализована, но скорее не из-за советской активности, а больше из-за противоречий между самими США и местными странами.
Сталинская политика не позволяла СССР расширять и укреплять свои позиции на Юге. Его ставки на местных коммунистов не несли преимуществ. Например, относительно египетской революции 1952г. в Москве вынесли вердикт: переворот совершили выходцы из буржуазии. Заигрывания с египетскими коммунистами не способствовали укреплению отношений с Каиром. Коммунисты хотели, чтобы Насер поделился с ними властью, но тот отверг их притязания в основном из-за неприятия атеизма.
Многие зарубежные авторы признают сталинскую политику в третьем мире скорее как контрпродуктивную с точки зрения глобальной стратегии СССР. Советский Союз более проиграл, нежели выиграл как в отношениях со странами северного, так и южного яруса.
В 1950г. Турция решила послать свои войска в Корею, что вызвало резкое недовольство СССР. В ответ США начали оказание на эту страну нажима с противоположной стороны, пригрозив ей приостановлением помощи, если та пойдет на попятную. Все это форсировало вступление Турции в НАТО вместе с Грецией в феврале 1952г. и объективно не способствовало усилению советских позиций на юге. Более того, в том же году был подписан договор о дружбе и сотрудничестве между Турцией, Грецией и Югославией - некое, по мнению советской прессы, мини-НАТО на Балканах.
Создав мировой соцлагерь, Сталин, тем не менее, мог быть уверен в его лояльности только на тех территориях, которые контролировались советскими войсками.
Источник: nationalsecurity.ru.
Рейтинг публикации:
|
