В собрании рыцарей было рассказано одним из присутствующих следующее.
Не только наш стол, но много других круглых столов знали рыцарей и не рыцарей. Однажды собралось за ним восемнадцать, пришедших из разных концов земли, а за спиной каждого из них стояло еще по два других, отказавшихся сесть за один стол с прибывшими.
Прибывшие были богословами, а съехались они потолковать о том, возможно ли точно определить понятие Божества, чтобы попытаться создать единую религию вместо множества толков, поскольку Бог Великий - один.
Они решили не укорять друг друга, не обвинять друг друга в невежестве и непонимании, а изложить сущность своего учения о Боге и религии. Было решено, что каждый говорящий может начать свою речь с вежливой критики предшествовавшего оратора, чтобы затем изложить свое кредо. А первый из начавших будет говорить о речи последнего и, если захочет, повторит свою мысль.
1-й: «То, что я вижу, постигаю всеми своими чувствами - то только и есть, и все это вместе взятое является Богом, и нет другого Бога».
2-й: «Не думаю, что слова твои точны, а, следовательно, они не могут быть верными. Ты знаешь далеко не все сущее. Едва ли не каждое десятилетие приносит нам новые знания, и твое представление о Боге должно поэтому постоянно меняться. Следовательно, ты никогда не дашь Богу точного определения, которое только и достойно Его. К тому же, не о Боге ты говоришь, а о том, что воспринимается твоими чувствами. Бог же далек, и твои чувства, улавливающие только ближайшее к тебе, ничего не дадут тебе сказать о Нем, ибо они не воспринимают Его. Что же касается моего учения, то мы можем сказать о Боге, что Он все создал в том смысле, что Он рассыпался на бесчисленное число больших и маленьких и мельчайших существ и живет в них... Где жизнь - там и частица Бога».
3-й: «Мое учение совпадает с критикой предыдущего. Бог, все создавший, не существует, ибо Он рассыпался на электроны».
4-й: «Напрасно смешиваешь ты Бога с тем, что принято называть электронами. Бог - не электрон и не совокупность электронов. Он - создатель электронов, то или иное количество которых образует живые существа и мертвую материю, то есть все, что мы видим на земле».
5-й: «Только что сказанное - не истина, даже не часть истины, ибо истина не дробима. Заключается же она в том, что всякая материя распадается на клеточки, на молекулы, на атомы, на электроны. Но рядом с последними находятся электроны не материи, а духа, и в некоторых случаях последние переплетаются с первыми и поднимаются выше, проникая атомы, молекулы, клеточки тела, и тогда мы имеем перед собой мир органический. Но это далеко не все. Электроны духа поднимаются выше и выше совсем в другом направлении, создавая атомы, чистому духу присущие, а затем создавая молекулы, клеточки и тела духов. Но вне этих рядов Бог».
6-й: «Ты, в сущности, отказался определить Бога. Ты говорил опять-таки о Его творчестве, как Его понимают люди не высокой, не более трех тысячелетий существовавшей культуры. Я, пожалуй, скажу, что такое Бог: суть - животные, а Он не животное. Если ты отделяешь людей от животных и от духов, придется сказать, что Он не принадлежит к числу духов-людей. Если ты понимаешь, что имеются духи - Он не дух, как бы высоко ты ни ставил Его в ряде духов. И он по лестнице не выше животных, людей, духов. Он - в стороне от них. Но Он волит руководить людьми и руководит ими, делая их добродетельными».
7-й: «Добродетельными делает людей не Он, а та часть Его, которую глупцы Его Сыном назвали. Как будто у Него один Сын, а не множество старших, средних, младших...»
8-й: «Ты говоришь ересь. У Него один Сын, да и тот во всем подобен Отцу, когда хочет быть подобным, когда не превращается в свое творение».
9-й: «Это нелепо! Для чего я буду превращаться в свое творчество? Никогда Бог не сходил на землю, если не говорить о том, что на землях появилось то, что жизнью и разумом называется и что является слабым отражением Божественного Духа».
10-й: «Вы опять сбились, позабыв о Боге. Самый грубый язычник, падающий ниц перед идолом, которого по неведению называет «богом», ближе к Богу, чем вы, занявшие места пастырей народов. Все ваши представления о Боге, изображающие Его то духом, то животным, то материей, - детский лепет. Бог - это идея, озаряющая своим величавым светом сущих на землях и в других мирах».
11-й: «Да, конечно. Но ведь дело не в том, чтобы дать Богу новое название, будь это «Бог», «Идея», «Символ» и так далее. Надо найти Ему определение или разойтись с горем и отчаянием».
12-й: «Только нео-пантеизм стоит чего-нибудь. Бог - во всем, что мы познаем, и Он также во всем, что мы познать не можем. В самой своей глубокой сущности Бог непознаваем».
13-й: «Какой же смысл говорить о непознаваемом? Ангелы тоже непознаваемы. Неплохо изложена идея Бога и Его сущность у древних евреев, ничего общего даже с точки зрения происхождения не имеющих с современными евреями. Вспомните Библию: «Сказал Бог: да будет Свет». Вот это Слово и было Богом! Об этом же сказано и у Иоанна: «В начале было Слово». Вот это-то «Слово» (т.е. творческая сила) и было Богом».
14-й: «Мало. Неполно определение. Бог не только Слово или Творческая Сила, но и сила, назад идущая, возвращающаяся к Нему, в процессе бытия очищенная. И это не все. Нечто бесконечное надо прибавить к данному определению, для того, чтобы определить Бога».
15-й: «Я согласен, что Он проявляется и как творческая сила и как любая из непонятных нам сил. Но ведь и я проявляюсь в том, что обедаю. Но нельзя определить меня на основании этого. Мы никогда не закончим, перечисляя свойства Бога, ибо нет конца этим свойствам, и мы не знаем многих из них. Надо ограничиться каким-либо одним свойством, самым высоким, самым красивым и самым глубоким. Это свойство - справедливость, никогда не карающая, не оставляющая жить на низах того, кто не хотел в верха подняться и любил валяться в грязи. Это справедливость, которая в верха поднимает тех, кто в верха рвался, и поднимает так высоко, как никто не может себе представить».
16-й: «Ты прав, но ты не договорил. Прибавь: нет справедливости, не связанной с величайшей любовью, с полным всепрощением. А если так, то при чем тут более продолжительная жизнь в низах, о которой ты, как о грязи, говоришь? Трудно нам, отравленным вечной ложью и глупостью, понять, что такое справедливость».
17-й: «При чем тут справедливость? Это слово звучит через чур по-человечески. Скажи лучше - всепрощение - и довольно!»
18-й: «О, нет! Совсем не довольно. В самом прощении подразумевается возможность наказания, а Бог не может наказывать, ибо Он - велик».
1-й: «В каждом определении, которое было дано здесь, хоть немногое было о Нем сказано. Было бы интересно другие голоса услышать. Уступим наши места тем, кто, не вмешиваясь в наш разговор, слушали нас».
Все: «Пусть будет так!»
За спиной каждого осталось по одному слушателю, и это были Саны, а остальные восемнадцать сели рядом с прибывшими и решили, что один из трех, вновь вошедших в круг, говорить будет, всего же шестеро выскажутся.
Говорят первые трое, говорят одновременно, одинаково повышая и понижая голоса слитные: «Трудно сказать для присутствующих что-либо интересное. Наш язык в значительной части чуждый им язык и чуждые им понятия выражает. На их же языке можем сказать немногое: Он отличен от своего творения. Он не живет в своих творениях, как человек не живет в лучших своих произведениях. Где жизнь или то, что люди жизнью называют, там жизнь и теплится или горит, но не в этой жизни и не в этих жизнях Бог. Бог непознаваем. Если бы Его пыталось познать сущее, то это сущее может познать только ничтожнейшее проявление Его».
Говорят вторые трое, говорят одновременно, одинаково понижая и повышая голоса слитные: «Разумеем, Его нельзя понять. Его можно понять только делами особого рода, т.е. такими делами, которые доставляют людям только удовольствие (тень радости высокой); делами, которые мешают людям неудовольствие причинять, и сами люди неудовольствия не причиняют. Таким деянием и таким не деянием постигается Он».
Говорят третьи трое, одинаково повышая и понижая голоса слитные: «Если ты прибегнешь ко злу, борясь с худшим злом, и делаешь это зло до тех пор, пока не прекращается зло нападающее, ты удаляешься от познания Бога, хотя то, что надо, делаешь, ибо если Ты, видя зло, причиняемое злым деянием, злом-насилием его не прекращаешь (не имея возможности прекратить его добрым деянием), ты еще более удаляешься от познания Бога. В последнем случае ты должен с отвращением делать зло и перестать его делать, раз помешал проявляться злу, которое заметил».
Говорят четвертые трое, одинаково повышая и понижая голоса слитные: «Если ты хочешь познать отблеск Божественной воли, откажись от частной мести, откажись от общественной мести, ибо делающий зло не в защиту против зла в веках и мирах будет отвечать перед самим собою за злое деяние, пока не искупит зла причиненного».
Говорят пятые трое, одинаково повышая и понижая голоса слитные: «Бактерия не может понять человека, так же как человек не может понять духов, так же и духи не могут понять Бога. Он непостижим. До такой степени непостижим нами, что кажется несуществующим».
Говорят шестые трое, одинаково повышая и понижая голоса слитные: «Имеются проявления Бога, и они открываются только тому, кто умеет прощать, не обижая, тому, кто знает всепрощение. Доступно проявление Бога и тому, кто не нуждается в прощении, ибо никого не обидел. Но Бога, даже единого из свойств его, никто и никогда не поймет. Только общие фразы можем мы говорить о Нем - Он неизмеримо совершеннее того, что человек или духи вообразить могут».
Тогда сели за стол последние восемнадцать и сказали: «За всех нас один говорить будет. Слушайте».
«Мы узнали, что даже мы, мощью великой полные, преобразившиеся в более светлых, не понимаем и никогда не поймем Его и не постигнем, что Он есть. Одни говорят, что Он - дух, как и другие духи, но только сильнейший. Другие - что Он во всем, то есть, Он - все. Третьи, что для них Он - ничто, ибо вне нашего понимания и восприятия находится. А мы говорим: Он не сущий, но существует; Он всемогущий, но не хочет мочь. Он нигде для нас и везде для себя. Безгранично далеки мы от Него, но Он всегда рядом с нами...»
Это все, что я запомнил и что могу передать вам о собрании пятидесяти четырех.
Сатл рассказывал, а семеро из отряда высокого слушали его: «Вы слышали о духах Бешенства, которых отбросили от себя живущие за нашими границами Светлые как никуда не годную часть свою, и которые были, тем не менее, связаны со Светлыми неразрывными тонкими и крепкими нитями, хотя и невидимы были эти нити. Однажды направили полет свой к духам Бешенства шесть Сатлов и я, седьмой, с ними.
Мы приняли их образ и подобие, но вошли в их странную обитель спокойными и бесстрастными, чуждыми чего-либо похожего на бешенство и злобу. Сначала с недоумением, быстро сменившимся бешенством и злобою, смотрели они, потом бросились на нас. Но мы сделали их безвредными, и они ворчали, что жалеют о нашем отсутствии во время их столкновения с Аррами, когда они мчались на защиту тех обителей, от ворот которых были отбиты Силами.
Мы много разговаривали с ними. Едва загорались они своим бешенством, мы напоминали им, что сильнее их оказались светлые сильные Арры, что и мы несравненно сильнее их и можем позвать на помощь мощную рать нам подобных. Смирялись духи Бешенства и слушали нас. Духовно слепы были эти странные существа. Но они долго жили вместе с существами светлыми и во время тяжелых снов своих нередко видели что-то светлое, манящее их куда-то вдаль. Проснувшись, они рвались в дали высокие и завидовали тем из своих, нити которых были перерублены когда-то Аррами и которые умчались в страну чарн. Мы говорили им об обителях, освещенных лучами солнца мистического, но они не верили, что существуют такие обители, и не чувствовали, что лучи солнца этого дошли до них, что мы прилетели к ним, держась за лучи этого солнца. Мы говорили им о тех гигантских шарах, на которых вода морей солона, как кровь, и внутри которых грохочет огонь неугасимый. Мы говорили им, что над этими шарами лежит сфера, являющаяся внешним дном великой чаши, но всем этим были поверхностно, не глубоко заинтересованы духи Бешенства.
Раз подошел ко мне один из них, и наш разговор слышали много братьев его.
«Скажи, из-за чего ты стараешься? - спросил он меня. - Разве ты не чужд нам? Разве тебе не скучно с нами? Почему же ты не уходишь от нас? Ведь мы не могли бы помешать тебе уйти?» Я ответил: «Мне приятно быть с вами и разговаривать с вами, так как я думаю, что мои разговоры полезны для меня и для вас, и приятны для тех, кто близок к «Великому». Поэтому (и сами по себе) они и мне приятны. Когда я говорю о том, что высоким знанием является, я на шаг ближе подхожу к «Далекому».
«Кто этот «Великий» и «Высоко сущий», о котором ты и твои братья говорите так часто, почти что ничего не говоря о Его свойствах?» - «Его свойства вне нашего понимания, но все мы к Нему идем, и если кто из нас пьет горький напиток плохой жизни, тот сладчайшим напитком, свежим и прекрасным напоен будет и забудет о страданиях, которые претерпел в низших мирах». - «Мало понятна речь твоя, но скажи нам, где Он, Великий?» - «К чему долго искать Его? Он и здесь, Он рядом с любым из нас и со всеми другими рядом. Не ощущаешь Его близости? Бедный! Ты слеп! Хочешь исцелиться? Хочешь ли прозреть?» - «Конечно, хотим! - говорили они. -Что надо делать для этого?» - «Надо оставить этот мир и в мир новый перенестись». - «Что скажешь ты нам об этом новом мире?» - «Ничего не скажу: сами увидите, ибо преобразитесь, и очи ваши будут видеть и то, что ныне не видят». - «Мы подождем. Здесь поговорим с тобой», - отвечали мне духи Бешенства.
Совещались друг с другом духи Бешенства. Изредка на помощь к ним приходил я или кто-либо из тех Сатлов, что со мною прилетели. Одни из них говорили, что лететь стоит только тогда, когда в связи с полетом этим исчезнет пошлость, неразрывно с бешенством острым и тихим связанная. Другие говорили, что лететь стоит только тогда, когда в связи с полетом этим будут сброшены покрывала сокровенных тайн. Третьи мечтали встретиться со светом ослепительным и утверждали, что тогда они увидят свои недостатки и сумеют избавиться от них. А еще другие высказывали опасения, что им хуже жить придется, что надо будет ответить за грехи вольные и невольные, что на неизвестное нельзя добровольно менять известное, сколь бы неудовлетворительно оно было. Возникали страстные споры среди духов Бешенства, и ярость охватывала их, и бились они друг с другом тяжелым боем, пока не прилетали Сатлы и не прекращали его. Дрожа от бешенства, грозно сверкая очами расходились ссорившиеся.
Говорили им Сатлы: «Бешенство граничит с отчаянием, и со страхом граничит оно. Было бы хорошо, если бы вы исцелились от него. Нам кажется, что исцелить вас могут только Леги Смерти, и тогда мы с вами полетим в бесконечность далекую, в бесконечность лучшую». - «А кто порвет нити, связывающие нас со Светлыми?» -
«Мы призовем наших братьев-гигантов, и они разорвут их. Когда захотите, мы призовем Легов Смерти и уйдем отсюда». - «Что сделают Леги Смерти?» - «Они оторвут ваш дух от тела вашего, и, как ненужный покров, сбросите вы тела свои». - «А тело куда денется?» - «Что вам за дело до того, что мышления чуждо? Скажу все-таки, что оно частями своими в состав тел других живущих войдет, а частями - материей неорганической станет...»
Боялись неведомого будущего одни духи Бешенства, боялись уничтожения тел и исчезновения духа другие, так как не могли воспринять эту перемену иначе, как полное исчезновение, и стремились к ней третьи, устав от случайных бесплодных порывов.
Образовались среди духов Бешенства группы свободных от страха и колебаний, и входившие в отряды эти понимали, что обет их повелевает смелыми быть. Росла численность этих групп, и одна из них по составу своему многочисленная обратилась к Сатлам с просьбой призвать к ним Сатлов-гигантов и Легов Смерти. Так и произошло.
Умерли духи Бешенства, а за ними все большие группы духов этих покидали свой мир, и каждый из семи Сатлов стал во главе одной из групп для того, чтобы проводить их в бесконечность новую. Поклялись перед отлетом Сатлы довести духов Бешенства до бесконечности, пригодной их принять, и защищать их на пути, хотя бы снова Сатлов-гигантов надо было бы позвать для этого.
Не раз с громадным трудом переносили Сатлы духов Бешенства через пустоты неподвижные, не раз с ужасом останавливались на границе пустот духи Бешенства и готовы были от дальнейшего полета отказаться, лишь бы не переживать той полной потери веры в жизнь далекую, которая охватывала их при перелете через пустоты. И каждый раз, когда оставалась позади пустота, все легче чувствовали себя духи Бешенства, страдавшие от ирреальности пустот и от страха, граничащего с ужасом, в тот момент, когда воспринимались ими пустоты пустот. Но после каждой пустоты все менее черными становились духи Бешенства.
Вот разъезд Арров могучих встретил полчища духов Бешенства и, построившись боевым строем, спрашивает у них, кто они и куда летят. Отвечает им Сатл первого отряда, и пропускают их Арры, ибо уже как серое, а не как черное облако неслись духи Бешенства. Отряд Сил встретил их далее, но преодолели они к тому времени новые пустоты, и не серое, а белое облако пропустили Силы.
Далеко за пределами бесконечностей круглых солнц мчатся духи Бешенства, и я с ними. Дим-исполин преградил нам дорогу, так как стоял он на границе бесконечности, плоские земли которой вокруг факелов зеленых вращались. Мы остановились. Дим преграждал нам дорогу, и гигант этот как бы не замечал нас. Вызвал я тогда Сатла-исполина.
Говорит Диму-гиганту Сатл-исполин: «Пропусти их. Ты знаешь, что у них нет обители». - «Я должен предупредить тебя, просветленных и их проводников: если кто из просветленных согрешит хоть раз, он рассыплется, как мираж, и только через мирну лет снова получит свое «я». Спросил Сатл просветленных, и все они ответили, что и на этом условии хотят войти в бесконечность факелов-солнц зеленых. А я, Сатл, знал, что охотно явятся на мой призыв братья мои и на тяжелое жертвенное служение обрекут себя, что те из нас, которые устанут от жизни в низинах, всегда найдут себя сменить готовых. Я думал, что Эон придет нам на помощь, научив уже просветленных всему, что помешало бы им грешить.
Вошли странники в мир факелов-солнц зеленых. Пустынна была планета, на которую прилетели мы, но все-таки двадцать четыре неда встретили нас и проводили к источнику, пары которого, обвиваясь около духов просветленных, в их тела превратились...
Живут на новом месте утомленные далеким путем и борьбою с пустотами просветленные. Половина прибывших облечена была в тела мужей, вторая половина - в тела жен. И прикидывались влюбленные более красивыми и телесно и духовно, чем они на самом деле были. На границе греха встали они. И тогда они властно начали тревожить просветленных и ревность сначала во сне явилась. Не знали они как бороться с влиянием снов неуловимых и послали за духами Фантазии красивыми, прося их прибыть поскорее и смутным снам противопоставить прекрасные рассказы о мирах далеких. Прилетели духи Фантазии прекрасной, Фантазии блистающей и рассказали просветленным о далеких мирах, красотой несказанной сверкающих. Просили просветленные недов, к ним нередко прилетающих, показать им путь в миры такие, но не знали туда дороги неды. И они посоветовали тот мир и ту жизнь, о которой духи Фантазии рассказывали, устроить на планете, около зеленого солнца-факела вращающейся. Просветленные взялись за работу, перестраивая свой быт и свою жизнь, и вместе с тем просили Сатлов пригласить к ним Эонов Мудрости высокой, ибо не было еще слышно учение Эона Мудрости на земле просветленных. Эон Мудрости сошел к ним, а я и мои братья улетели с планеты просветленных, ибо приняли они учение Эона, и оправдалось старое пророчество, по которому «последние стали первыми».
Собрались полмирны латсов за круглым столом, и латс говорил: «Эон Мудрости сошел в мир просветленных и учил их, говоря: «Подумайте, правильно ли вы поступаете, допуская чувство ревности, а потом неизбежно связанную с ним злобу в число ваших чувств? Ведь ревность - родная сестра зависти, а зависть в свите грязных лярв состоит, и с нею скованы, за нею тянутся злодеяния рабства и насилия!»
Спрашивает Его один из просветленных: «Не понимаю, чему Ты учишь. Как же быть нам? Если мы прогоним чувство ревности, не будем знать ее, то все мужчины всех женщин своими женами иметь будут, а женщины - всех мужчин своими мужьями».
Отвечает Эон Мудрости: «Ты ошибаешься. Будет то же, что и сейчас, но не будет простора для духа лицемерного. Едва ли найдутся жены, которые охотно будут менять мужей. А если жена изменит (как вы говорите) мужу и не скажет ему об этом, так разве она не свободна? Разве раба она, обязанная в обителях помраченных считаться не со своей волей, а с волей поработителя, мужем именуемого? Напрасна тревога ваша, меньше будет случаев так называемых измен, когда у вас всех будет право жить так, как сердце и разум советуют».
«Но, ведь, это моя жена. Я не могу и не хочу допустить ее измены!» «Разве вещами стали ваши жены? Почему она твоя, а не своя?» «Учитель! Скажи нам, как относиться к труду физическому? Все чаще и чаще дети, работающие на машинах, отказываются от этой работы-игры и простыми бесплодными играми занимаются. С тех пор как посетил наш мир дух Фантазии яркой, отказываются дети играть работой».
«Они мудро поступают. Почему вы сами почти не работаете? Смотрите: замерла на одной точке техника в мире вашем, так как дети, работая машинами, играют и никогда не думают об улучшении машин. Редко, случайно кто-нибудь из детей натолкнется на улучшение в конструкции машины. Смотрите: занимаясь одной гимнастикой, вы никогда не разовьете мускулы вашего тела так, как можете развить их при работе на сменяемых часто машинах, при переходе от одной машины к другой. А в здоровом теле - здоровый дух. Гимнастикой многие из вас не любят заниматься. Трудно вам делать гимнастику для того, чтобы здоровье поддерживать. Нужны две цели: поддержание здоровья и производство необходимых продуктов. Дальнейшее развитие машин даст возможность удовлетворить дремавшие в вас потребности, а чем больше потребностей, тем выше вы, если только речь идет не об удовлетворении плохих привычек. Итак, работайте умственно, духовно и физически и научитесь в каждой из этих работ и во всех них вместе находить смысл вашей жизни, поскольку она здесь протекает».
Подошел к Нему некто и говорит: «Скажи, Учитель, прав ли я буду, если на общий суд, суд, наказующий порицанием только, позову обидевшего меня?»
«Подумай и скажи, - говорит Учитель, - для чего хочешь ты поступить так, как говоришь? Быть может, ты хочешь, чтобы высказанное порицание тяжело легло на сердце, тебе зло сделавшему? Ты хочешь, чтобы он страдал, как и ты страдаешь?»
«Ты прав... Мне казалось, что я успокоюсь, если предам его порицанию общему. Но скажи: уверен ли Ты, что, радуясь полной безнаказанности, он других обижать не будет?»
«Не бойся. Конечно, ты должен всячески помешать ему обижать других, но ты не должен применять насилия, раз окончилось применение зла. Помни: насилием зло прекращается, прерывается, но не предупреждается. Защищайся и защищай, но палачом не делайся. Во всех случаях насилие твое, являясь насилием против зло применяющего, должно окончиться возможно скорее, а нападающего насилия быть не должно».
«Учитель мудрый, Ты учишь, конечно, добру и любви. Поэтому скажи мне, кого любить и как любить?»
«Люби ближнего и дальнего. Если ты молод, люби их, как любимого отца и любимую мать, как любимого брата и любимую сестру. Если ты взрослый, люби их, как любимого отца и мать, сына и дочь, брата и сестру. Если ты стар, люби их, как дорогих сына и дочь, как дорогих брата и сестру. Всех люби и не требуй, чтобы тебя любили. А любить - это значит все делать для того, чтобы хорошо жилось человеку».
«Учитель, скажи, как относиться к тому, кто зло делает и семена зла сеет? И его любить?»
«Ненавидь дела его, а его люби. Если он рабом темных сил стал, если от встречи с ним зло рождается, все отойдите от него и других отзовите. Не лишайте его благ материальных, но пусть все откажутся от знакомства с ним, пока он не откажется зло делать. Тогда примите его в круг свой, как принимаете никогда не делавшего зла».
«Учитель, скажи, существует ли Бог?»
«А что или кого ты Богом называешь? Скажи мне, можешь ли ты дать определение несущему? Пойми: словами не выражаемый, мыслью твоей не воспринимаемый, только духовному началу, в тебе сущему, едва-едва доступный, не существуя, как творения Его существуют, Бог существует. Живи так, как ты жил, если бы знал, что Бог существует, и благо тебе».
«Учитель, скажи нам заповеди Твои».
И Эон Мудрости произнес их: «Жалей тех, в кого не сошли силы небесные, ибо трудно подняться им в верха несказанные, но все же поднимутся они. Жалей плачущих, хотя они и утешатся. Сделай от тебя все зависящее для того, чтобы они скорее утешились и, перестав плакать, стали радостными. Жалей тех, кто не кроток сердцем, ибо не скоро поднимутся они в верха несказанные. Жалей тех, кто не алчет и не жаждет правды, ибо чувство неудовлетворенности присуще им. Жалей милости не ведающих, ибо долго они в низах пресмыкаться будут, в верха не поднимаясь. Жалей тех, у кого не чисты сердца, ибо они долго Бога не увидят. Жалей вражду и ненависть сеющих, ибо они на путь зла становятся. Жалей тех, у кого не хватает душевной мощи страдать за правду, ибо отсрочивают они жизнь радостную. Великим блаженством будут осияны те, кого станут поносить, злословить и гнать за учение высокое. Надо искать тех, кого жалеть можно, и сделать все, чтобы не жалость, а любовь внушали они. Надо помышлением, словом и делом все сделать для того, чтобы не было на земле жалость внушающих. Надо быть готовым принести себя в жертву для того, чтобы не было на нашей земле жалости достойных».
Собрались шесть Сатлов за круглым столом и седьмой поведал нам следующее. «В числе двадцати четырех мы были в той бесконечности, где никто не был из миров, нам известных, и мы видели тех, кого никто не видел, если не говорить о гигантских духах Фантазии. Я и мои товарищи принадлежим к числу Сатлов-гигантов, но даже мы изнемогали на границах бесконечности странной, куда нас направила скрытая сила рока, только с волей враждебной считающаяся. Так далека от нас бесконечность эта, атом которой мы посетили. Мы были на гигантской земле, похожей на плоскость, покрывавшую верх воронки. Я видел гигантские здания в один этаж с одной входной дверью. Изредка исполины, людей земли напоминающие, появлялись на улицах странного города и входили в здания или выходили из них. Я обратился к одному из гигантов с просьбой разрешить мне войти в тот дом, куда он шел. Он с удивлением взглянул на меня, хотя я, как и прочие Сатлы, принял вид исполина, и ответил мне: «Чужеземец! Мой дом и дом любого из нас - твой дом и любого из твоих. Входи, куда хочешь, не спрашивая. Когда мы хотим, мы умеем быть одинокими, и никто не помещает нам, если мы не захотим чьего-либо присутствия».
Вслед за исполином я вошел в гигантское помещение. Большая зала, очень невысокая, принимая во внимание мой рост и рост исполина-хозяина дома, находилась за входной дверью. Посередине залы стоял большой круглый стол. Около него несколько стульев и вокруг краев этого стола большой желоб, наполненный жидкостью, похожей на воду. Жидкость эта непрерывно текла, падая в одном месте небольшим водопадом, а в другом месте выливаясь по широкому желобу за пределы залы. В глубине виднелась дверь и два автомата стояли по сторонам ее, скрестив похожие на копья оружия.
Исполин сел около стола на один из стульев и сидел неподвижно. Я пошел по направлению к двери, около которой стояли автоматы, но они направили на меня копья и какая-то сила мешала мне идти к двери. Я не захотел бороться с этой силой и сел за стол, около которого сидел великан. Великан сидел неподвижно, глядя усталыми глазами на поверхность стола. Вдруг я услышал легкий стук, поднял голову и увидел, что отворилась дверь, охраняемая автоматами. Ясный и яркий свет хлынул оттуда, и женщина-исполин, одетая в платье из прозрачной ткани, вышла и не обращая, по-видимому, внимания на меня и гиганта, села на один из свободных стульев. Стемнело. Но вдруг в нашем зале засияли стены и стало светло, как днем. Распахнулось окно и три насекомоподобных существа влетели в него и опустились на стол. Одно из них заговорило на понятном для исполина и, конечно, для меня, так как я читаю мысли, языке.
Насекомое жаловалось исполину, за столом сидящему, на краткость жизни насекомых, ползающих, прыгающих и летающих. Говорило, что краткость жизни не позволяет насекомым понять те идеи о высшем начале, которые людям присущи. Ответил им исполин, что после смерти души насекомых другие тела получат и новые создания ближе подвинутся к источнику света истинного, постигнут нечто большее того, что ныне знают, и долгое время будет длиться восхождение этих существ, пока они высшей формы жизни достигнут. Были несказанно довольны насекомые ответом этим. Я молча спросил исполинов, на людей похожих, могу ли я спросить насекомых. Понял я, что они ничего не имеют против вопросов моих, и я спросил о том, где и как живут насекомые.
Из их ответа, из ответов других гостей, этот зал посетивших, из объяснений людей-великанов узнал я, что в центральном круге земли этой живут люди-исполины, что на несколько секторов разделена остальная часть земли громадной, что в одном из секторов этих живут насекомые разных видов, в другом - птицы, в третьем - пресмыкающиеся, в четвертом - животные. Что реки многоводные пересекают эти сектора, и в реках живут рыбы и другие животные. Узнал я, что для всего населения этой планеты пищей является вода, питательными, но не органическими веществами насыщенная, и воздух, которым не только дышат обитатели этой планеты, но и питаются, хотя он тоже из неорганических частей состоит.
Улетели насекомые, а за ними влетели птицы, многоцветными перьями украшенные, и беседовали с людьми-гигантами о своих переживаниях и о том могучем, кого они Богом считали, представляя его в виде могучего невидимого исполина, людскими и птичьими свойствами наделенного. Слушая их, понял я, как несовершенно, как наивно, как неверно представление о Боге Великом у этих существ, как неверно и низменно то представление о Нем, которое люди, Леги, и мы, Арлеги, имеем о Нем, более чем непостижимом, о Нем, которого только постигать следует, но постигнуть нельзя.
Распахнулась дверь, через которую мы вошли в помещение, и гады странные по доске, к столу приставленной, вползли на стол и жаловались на свою судьбу и спрашивали, почему они недовольны сами собой, и о том, что их ожидает. Терпеливо объяснял им исполин, что когда-то в другом образе, на другой земле они существовали, но не захотели в верха поднять очи свои духовные, хотя много указаний получили сделать это. Временно живут они в телах, к земле прикованных, дабы поняли они, что к верхам стремиться надо для того, чтобы счастливо жить. Ушли гады. В комнату вошли гигантские звери, напоминающие львов и медведей, и жаловались на скучное существование. Они говорили, что в них живут инстинкты охоты на других зверей, но они постепенно подавляют эти инстинкты. Они говорили, что им скучна малодеятельная жизнь, и что они не знают какой деятельностью им можно заняться.
Отвечает им исполинша, недалеко от меня за столом сидящая, что их души были когда-то в телах тех, кого темными Легами называли. Что не найдя других путей к спасенью, сами пожелали они войти в тела животных земли, что жизнь малодеятельная - только мгновенье в тысячелетиях грядущих существований, что их дух-душа очищается во время этой, не удовлетворяющей их жизни, и что смерть выведет их на дорогу к той жизни, которая светлой и радостной для них будет.
Мне показалось, что успокоились звери, и обещали они другим рассказать о том, что слышали. Ушли звери, и появились в воде проточной рыбы странные. Они говорили о том, что не видят никакой цели в жизни своей, что, умирая, они теряют сознание и боятся, что смерть есть конец всего. Утешала их мудрыми словами женщина-исполин и обещала им жизнь бесконечную в формах и образах прекрасных. Она говорила, что все планеты были созданы во время оно темными Легами, населению нашей бесконечности враждебными, но что сами они, Леги темные, позволили духу Зависти подружиться с ними и, благодаря дружбе этой, пали, превратились в рыб и в других животных и даже в людей злых. Но раз существа эти почувствовали тоску существования своего, раз их потянуло к лучшей жизни - скоро поднимутся они в обители высшие, и Леги Смерти проводниками их в этой обители явятся.
Рыбы уплыли, и я прочитал довольство в мыслях их. Я думал, что все кончено, но ошибся.
Неподвижно сидели исполин и женщина-гигант. Неподвижно, ничего не говоря и чего-то ожидая сидел и я. Наконец, послышался как бы тихий звон серебряных и золотых колокольчиков. Я услышал прекрасную мелодию, пение Рафаэлин напоминающую. Смотрю, встали около стола сидевшие исполины, встал за ними и я. Несколько гигантских духов Фантазии, трепеща разноцветными крыльями, влетели в окно и встали двумя рядами от дверей до высокого, возле стола стоящего кресла. В комнате появилось новое существо. Нет слов на языке человеческом, чтобы описать его красоту, его грозный вид и доброту, в его взорах сверкающую. Приблизился он, неведомый, к столу, пройдя среди рядов гигантских духов Фантазии и, видя, что мы стоим, сел. Сели и мы тоже.
И услышал я голос, странно звучащий: «Скажи мне, обитатель земли, не видел ли ты в грезах своих Арана могучего? Не спрашивал ли ты его: для чего все время в верхах и в низах, во всех сторонах бьются Араны с духами враждебными им и охраняемыми ими мирами? Почему не разойдутся они по обителям духов враждебных и почему не постараются сделать их духами дружественными?»
Тихо отвечает исполин: «Не знаю, наверное, но, помнится, я слышал, что всего воинства Аранов на это не хватило бы, даже в том случае, если бы по одному Арану на каждую обитель духов враждебных послать». - «Тогда прорвались бы, - прибавила женщина-исполин, - духи, населению нашей бесконечности враждебные, и изуродовали бы жизнь во многих вселенных».
«В таком случае, - слышатся мне мысли гостя прекрасного, - пусть они возьмут эту трубу, и когда не хватит сил у них в борьбе с духами опасными - пусть дадут нам сигнал, и мы примчимся на помощь». И он положил на стол трубу боевую, а самый мощный и грозный дух Фантазии боевой приблизился к столу, взял трубу и умчался с ней в обитель Аранов.
Обращается гость к женщине-исполину: «Скажи, не знаешь ли ты, почему силы мощные не приходят на помощь к Аранам?»
Отвечает женщина-исполин: «Они своей работой заняты и не могут оставить ее, иначе космосы солнц разноцветных столкнутся, в Хаос обратясь».
«Они могут отныне нас на помощь и на смену призывать», - сказал неведомый, и прибавил: - «Им достаточно послать к нам одного из своих».
И тогда я спросил: «Но кто же ты, мне неведомый?»
«Я - из двадцать четвертой сферы той бесконечности, которая ближайшей является к бывшей бесконечности Димов, ныне более странными, чем люди, заммами населенной».
О, как интересен был мне ответ этот, но ясно было, что не хотел со мной разговаривать о своей обители Неведомый, и я задал ему другой вопрос:
«Почему называешь ты людей странными заммами? Что странного в том, что в некоторых из них не только душа, не только дух Легов, но и отблески других духов, находятся?»
Слышу ответ: «Не в этом дело, а в том, что в них частично духи всех зверей и животных, когда-либо на зеленой земле живших, живут; что в них лярвы разнообразные, животные низшего мира нередко себе гнезда вьют».
Услышав это, решил я со странными заммами, людьми называемыми, поближе познакомиться. Неведомый встал. Встали и мы. - «Если захотите в другой космос идти, позовите меня», - сказал он и исчез, и исчезли с ним вместе духи Фантазии могучей. Оба исполина обратились ко мне с предложением войти в комнату соседнюю, куда я пытался войти ранее. Я согласился. Опустили к земле свои копья автоматы, и мы вошли в распахнувшиеся двери. Вся комната была наполнена каким-то огнем холодным, и я понял, что эта атмосфера поддерживает жизнь купающихся в ней исполинов, как пища жизнь людей поддерживает. Но для меня неподходящей была эта пища, и я простился с хозяевами и ушел.
Все мы двадцать четыре высоко поднялись над землей воронкообразной и совещались, что делать нам. Говорили собравшиеся:
1-й: «Что делать с ними? Нет у них ничего, только тоска о порывах к верху наблюдается у них».
2-й: «В их жизни нет места борьбе за благо других».
3-й: «У них нет даже утешения в религии высокой. Нет религии. Только смутные идеи о Великом Боге имеют они».
4-й: «Исполины, людям подобные, говорят о верхах. Но думают, что нет их, и не ошибаются, ибо нет миров, над этим миром лежащих, если не говорить о Эонах, но до них так высоко!»
5-й: «Ультра-бесконечностью отделены от них Эоны, и почему-то их не было на памяти нашей в бесконечности, где земля воронкообразная вращается».
6-й: «Нет лестницы над землей этой, нет лестницы, в верха идущей».
7-й: «Надо создать ее ступени».
8-й: «Кого позвать занять эти ступени и откуда?»
9-й: «Откуда хотите, но только не из сферы тех миров, где земли изумрудного цвета имеются».
10-й: «Не забудьте: верхняя ступень лестницы все равно обителью Эона будет!»
11-й: «Пригласим сюда половину населения икс-бесконечности».
12-й: «Кто в бесконечности этой? Люди, Леги, Арлеги и другие. Так ли?»
13-й: «Да. Но как доказать населению земли воронкообразной существование миров высоких, раз они появятся над землей?»
14-й: «Будут эти миры, будут и эманации от них. Явятся и прекрасные духи Фантазии, о мирах этих рассказывающие».
15-й: «Но не познают их обитатели земли этой, как не познает инфузория людей или животных».
16-й: «Как много людей, которые даже не подозревают, что Бог есть не-сущий!»
17-й:
18-й: «Есть и такие, которые верят, что Бог существует».
19-й: «Как мало таких, которые знают, что существуют силы высшие!»
20-й: «Как мало таких, которые знают дела и мощь Великого».
21-й: «Малую часть Его дел!»
22-й: «Только неточные рассказы духов Фантазии знают о Нем люди, животные и духи миров многих».
23-й: «Но ведь Духи Фантазии сами мало знают о Нем».
24-й: «Это все равно: много или мало знают о непостижимом постижимые...»
И половина нас отправилась в икс-бесконечность призвать в бесконечность, о которой я рассказываю, обитателей сфер высших. Со ступени на ступень передавался призыв наш... Прошли времена, возвратились братья наши, а за ними принеслись нам неведомые, лестницу созидающие. Полились в низы эманации, в верхах сущие, своей сущностью окружая людей и животных мира земли воронкообразной, и одни из Сатлов богами земли этой ее обитателями почитаться стали.
Семь Эонов из высоких верхов с тревогой смотрят в низы. Перед ними ряды бесконечностей, которые яйцеобразными представляются, и в них несутся в трех, а в других бесконечностях - в семи резных направлениях не сталкивающиеся солнца со своими спутниками. А вне земель и других небесных тел видят они обители духов разнообразных, и обители темных Арлегов приковывают к себе их внимание.
Разговаривают Эоны и голоса их звучат, как золотые и серебряные колокола, и только они сами и Им подобные понимают звон Их речей: «Смотрите на темных Легов, Князей Тьмы и Светозарных - темных Арлегов. Они не допускают к себе эманации тех, кто выше любви, воли и мудрости. Они не различают добра и зла. Они не знают о существовании Непознаваемого. Для них нет того, что не является хотя бы слабым их подобием. Они бросили зло в миры низшие и забыли о них, вспоминая только о том, что многим в низах сущим трудно стало видеть сияние света истинного». - «Да! - звенят и гремят голоса Эонов. - Попытаемся спасти закрывших себе путь к верхам. Если мы спустимся к ним, испугаются они и в бездну бездны упадут, а назад не захотят вернуться. Станем неузнаваемыми, им по внешнему виду подобными».
Сняли с себя облик свой Эоны, но силы свои, умело скрывая, у новых обличий своих оставили. По виду внешнему темным Арлегам стали они подобны. Говорят Эоны высокие: «По одному будем сходить в низы, а если понадобится, то и вместе сойдем. Если нас спросят, не Эоны ли мы, ответим: «Ты сказал». А учить их будем как тому, чему все миры учить можно, так и тому, что только темным Арлегам открыть следует».
В обителях темных Арлегов появился темный Арлег, на голову всех других темных Арлегов превышающий. Прежде, чем появился он, прошел кем-то пущенный слух, что издалека явился темный Арлег-гигант. Надменно глядели на него другие темные Арлеги и не отвечали на вопросы его. Они завидовали ему, потому что мощнее и умнее других казался он. А Князья Тьмы восхищались его видом и к нему обратились за советом, как вести себя на той земле, население которой никакого внимания не обращает на советы лярв.
«Не надо возвращаться на эту землю», - говорит великан. - «Так что же делать?» - «Идите в отрицательную бесконечность и поднимите ее обитателей в высоты, недоступные для них без помощи высоких духов». Задумались Князья Тьмы и стали на своих собраниях обсуждать предложение. Светозарные были этим недовольны. Они поняли, что затевают Князья нечто, Светозарными за пустяки считающееся. Но они не могли услышать слова Арлега-великана: простым шумом казались слова его, когда он говорил с Князьями. Но из разговоров Князей они поняли, какой совет дал им пришелец.
Подошли к Арлегу-исполину три Светозарных. «Зачем ты Князей против нас бунтуешь?» - спрашивают они. - «Для их же блага». - «Но бунт преступен!» - «А вы сами не бунтовали разве против Элоима? Но я не бунтую Князей. Я просто указал им лучшую работу, чем та, которую они до сих пор делали. А вам не все ли равно, над чем они работать будут?»
Множество Светозарных окружили исполина и враждебно слушали его. - «Ты забываешь, что нас больше мирны мирн. Как же смеешь ты спорить с нами?» - «Потому что знаю: вы только атомы в организме громадном и не сознаете этого. Вот и сейчас вы не понимаете моих слов. Что делать! Трудно атому понять, что он частица организма большого. Призовите Силы Великие, чтобы они разъяснили вам слова мои». - «Мы не нуждаемся ни в чьем объяснении». - «Но ведь вы гниете, и это гниение в злодеянии проявляется, в неумении отличить его от добродеяния. Перестаньте гнить». - «Мы не гнием: мы здоровы духом и эфирным телом нашим». - «Вы все больны, и не раньше выздоровеете, чем перестанете быть атомами. Не раньше, чем перестанете быть частью единого тела, не раньше, чем оторветесь от него, чем перестанете быть рабами его». - «Мы живем, как хотим». - «Нет. Приравняв зло добру, вы рабами зла стали и не видите его, этого зла, не видите властелина вашего, как вас не видят обитатели земель, ультра-фиолетовыми солнцами озаряемых».
«Для нас добро и зло - все одно. Ты должен понять это, потому что мы выше добра и зла». - «Это одни слова. Вы мрачны и угрюмы, хотя и светитесь светом зорь высоких. Вы не знаете радостей высших, ибо недоступны они рабам». - «А ты? Не раб ли ты добра?» - «Нет. Добро только тогда добром становится, когда оно добровольно делается, а зло делая, приходится прибегать к принуждению и к насилию. Светозарные! Бросим этот спор. Я говорю вам: вы можете стать Эонами высокими, отказавшись зло делать и злу учить через ваших рабов диких...»
«Мы плохо понимаем твои речи. Неубедительной кажется нам твоя аргументация. Возможно, что мы не понимаем тебя». - «Выдумаете, что многочисленность того, что вы чувствами называете, не дает вам возможности понять меня? Ошибаетесь. Тело ваше может воспринять икс чувств, но мышлением вашим вы можете воспринять много больше чувств». - «Что еще скажешь? Чему учишь?» - «Вы закрываете себе дорогу к подъему, не помогаете людям подняться. Благодаря лярвам и их деятельности - а лярв вы послали - много людей потеряли способность различать добро и зло. Творя зло, одни говорят, а другие верят, что этим добро творится. Немедленно лярв отзовите!» - «Для чего?» -«Для того, чтобы отбросить часть ненужной тяжести, вам подняться мешающей; для того, чтобы отбросить от себя вне вас и, вместе с тем, в вас живущее животное начало». - «Нам и так хорошо». - «Нет, гложет вас тоска и страх ожидаемого вами исчезновения. Не радует вас ни зло, ни добро. Скучна паша жизнь, тяжелым пресыщением полная». - «Ты большему учишь, чем Эоны земли учили. Ведь они учили людей любить только подобных себе. Они не учили любить животных, как самих себя». - «Учили любить больше, чем самого себя. В одном из своих воплощений Эон явился на землю и накормил своим телом голодного зверя». - «Ты посоветуешь нам и гадостных лярв любить?» - «О, если бы вы были способны на это! Вы могли бы научить их для доброго начала работать и злым началом пренебречь...»
Вмешался в разговор другой Светозарный: «Ты обещаешь нам награду за то, что мы будем добро делать. Разве это хорошо?» - «Я не обещаю награды. Я говорю: если ты польешь на рану лекарство, рана исцелится. Для вас и многих делание добра лекарством является». - «Много наших изранено при нападении на мир Аранов. Не хочешь ли исцелить их?» - «Ты сказал».
Принесли к Арлегу-гиганту множество тяжело раненых и даже убитых темных Арлегов и Князей Тьмы. Исцелив и воскресив, он сказал: «Идите, и не нападайте на Аранов. Одна дорога к подъему: отказ от зла. Ни прямо, ни через других, ни делом, ни мыслью, ни речью, в веках звенящей, никому зла не делайте. Да не омрачится от вас чья-либо жизнь!»
Пошли за ним исцеленные. Подходит к нему один и спрашивает: «А жизнь радостная, разве она стоит чего-либо?» - Отвечает Эон, в Арлега-великана превратившийся: «Конечно. Радостно живущий добрее становится». Подошла к нему мирна Князей Тьмы, и говорят они: «Мы принесли к тебе души ядовитых растений на землях и в других мирах нами сорванных. Что делать с ними?» Отвечает им Эон: «Положите их около меня». Так сделали Князья, а затем исчезли эти души по молитве Эона. Говорят ему Князья: «Воистину, Ты - Эон. Когда идти нам в низы глубокие? Мы хотим хоть немного поднять их. Но не допустят нас Светозарные. Как ускользнуть от гнева их?» - «Идите сейчас», - говорит Он. Кричат Светозарные Князьям: «Ни с места! Наши приказы исполняйте!» - бросаются на Князей, но вынуждены остановиться, не дойдя до них, как если бы невидимая стена отделила Князей от бросившихся на них Светозарных. И ушли Князья Тьмы работать в низы...
Собрались на совещание Светозарные и говорят об Эоне: «Он все от нас отнять хочет. Он не только зло делать запрещает, но и лицемерие осуждает. Все наши основные законы и обычаи нарушены. Что делать? Не нужен Он нам. Польза, которую Он нам принес, во вред обратилась. Он исцелил наших, раны получивших, но в этот же момент исцелились и светлые Арлеги, нами раненые. А наши, им исцеленные, за Ним пошли, как верные ученики Его. Что делать?» Отвечают другие: «Смерть Ему! Наша смерть... На крест Его!» А темные Леги и оставшиеся Князья Тьмы на защиту Эона встали. Но справились Светозарные с ними и распяли они Эона. А Он не оказал им никакого сопротивления.
И тут же увидели Светозарные, что стоит Он рядом с ними в толпе, на Распятого глядящей, и говорит: «Разве можно распять учение? Разве можно запретить добро, назвав его злом? Разве можно восхвалять рабство и поносить свободу? Разве можно ненависть гадкую и злость низкую ставить во главу угла? Опомнитесь, и раскайтесь!»
Бросились Светозарные на Него, попытались схватить за руки и связать их, но пустоту схватывали. А Он тихо ушел от них, пройдя через толпу, и мирны Князей Тьмы и темных Легов склонив головы пошли за Ним. Говорят Светозарные: «За призраком пошли они». Но видят: гигантская лестница спустилась в низы сверху и по ней поднимается Эон распятый и все те, кто за Ним пошли. Взглянули Светозарные на крест, а там сияет тело Распятого ярче солнца мистического. Ослепленные светом ярким на минуту закрыли очи свои Светозарные, а когда раскрыли их, исчезло тело, на кресте бывшее, и тихим блеском сиял крест. Ослабели от страха могучие крылья Светозарных, и упали они вниз, образовав кучу беспорядочную. Так лежали они три дня и три ночи пока, наконец, вспомнили, что у них крылья есть, и сначала по одному, потом толпами поднялись они в обители, храня молчание о происшедшем... Пронесся по космосу Светозарных слух, что какие-то шесть исполинов появились в стране, и снова гремит в ней проповедь, по смерти мнимо-казненного замолкшая...
Как-то раз Леги вышли из своих обителей и составили громадный круг. Опершись на копья, разговаривали и спорили они. Все были согласны, что помимо Эонов Любви, Мудрости, Воли, существуют Эоны Красоты, но никто не встречался с ними, или, если и встречался, то не узнавал.
«Не надо ли их искать среди прекрасных женщин земли?» - говорили одни. - «О нет! Красота Эона должна всех счастливыми делать, а красота женщин земли нередко
зависть и злобу пробуждает среди людей», - возражали другие. - Среди Рафаэлин имеются более прекрасные, чем на землях и где бы то ни было. Не в них ли Эон Красоты воплощается?» - «О нет! Они прекрасны, спора нет, но красота, им присущая, слишком проста, она только мила». - «Так что же, у темных Арлегин хочешь ты искать красоту совершенную?» - «Они прекрасны, но грозны и мрачны, их взоры мрачнее ангелов Смерти, и холодом непонимания, худшим, чем холод могилы, веет от них».
«Напрасно будем мы искать воплощение Эона Красоты в близких к нам сферах. Надо в верха подняться, нам доступные. Для этого сбросим тела астральные, и освобожденный дух наш поднимется в обители высокие. В мире голубого блеска, в мире Нирванид сострадательных поищем мы воплощение Эона Красоты». - «Сбросить тело астральное! Ведь это равносильно смерти с тем только отличием, что мы, не имея возможности вновь получить тело астральное, нами сброшенное, должны будем на долгое время расстаться с ним и в страну чарн удалиться».
«Так что же? Устроим пир прощальный и расстанемся. А из страны чарн, или по дороге в нее от высот далеких, мы сумеем уведомить вас осенил ли Эон Красоты мир блеска голубого и мир Нирванид сострадательных».
«Не заглянете ли вы и в мир темных Арлегин? Эон веет, где хочет!»
«О, нет! Пусть наши посланники идут в верха, а иначе можно и к цветам планет и огням звезд отправиться. Не светятся они светом понимания, нет понимания и у темных Арлегин мрачных, а без всепонимания нет и красоты совершенной...»
Пируют пир прекрасный, пир духовный Леги вокруг стола громадного круглого, белоснежным покровом покрытого. Стоят на столе призрачные чаши с напитками, духовные силы увеличивающие, и тосты за здравие провозглашают пирующие. Пьют они за тех, кто друзьями людей стали и объединились с ними, пьют за просветление тех, кто в мрачных обителях тяжелую жизнь влачит, за их борьбу с лярвами, за тех, кто бьется против врагов свободы, кто сражается против тех, кто порабощает свободу жаждущих; пьют за подъем к высотам неизреченным всех тех, кто к совершенству стремится, кто всем счастья желает и на это счастье работает. Пьют и за тех, кто свою жизнь, в теле астральном сверкающую, в жертву приносит и себя на жизнь в стране чарн обрекает, лишь бы помочь своим братьям найти Эона Красоты.
Закончился пир, сбросили с себя астральные тела Леги, к обителям Блеска голубого и к Нирванидам свой путь направившие.
Влетают они в обители Блеска голубого, и видят духов прекрасных, облаченных в голубые туники, на светлых Арлегин похожих, но несравненно прекраснейших, чем последние, как будто бы имеющих тела, только не из материального, а из духовного начала сотканные. Смотрят на них Леги, любуются их красотой бестелесной, пытаются задать им вопрос, но не понимают их, голубым блеском сияющие. В недоумении смотрят друг на друга прилетевшие Леги, и не знают как им спросить об Эоне Красоты у тех, кто перед ними как легкая греза мерцает.
Пролетал мимо них прекрасный дух Фантазии величавой, и остановили его Леги тем кличем, которым и в своем космосе призывали этих духов, повсюду носящихся. «Не будешь ли нам посредником в разговоре с блестящими?» - спрашивают они у него, и согласился на их просьбу дух Фантазии величавой. Сложил он свои крылья, цветами радуг далеких блистающие, и начал читать мысли Легов и тех, кто голубым блеском сверкает. Спрашивает он их, не в их ли обителях Эон Красоты находится, а если нет, то не знают ли бестелесные, где искать Его? Охотно отвечали ему голубым блеском облаченные: «Нет в наших обителях Эона Красоты, только слабое веяние Его, неяркий отблеск Его наблюдается. Красота Его непостижима. Она мелькает в мыслях красивых и умных, в деяниях добра и справедливости, в самопожертвовании для счастья близких и дальних, в работе для их блага, во всем, на что могут повлиять духи в обителях своих и вне их».
Спрашивают Леги: «А красота форм и красок, их гармония?»
«Условна эта красота, - отвечают им, - и часто в полном антагонизме с красотой духовной находится. Там, где она есть, может и не быть веяния Эона Красоты! А где веет красота Эоновская, красота с мудростью высокой неразлучная, красота без любви Эоновской не существующая, - там может быть, а может и не быть красоты форм и красок. Эта красота не чужда и мертвой материи, ею восторгаются создания миров низших, когда восхищаются картинами природы, любуются закатами солнц своих, ласкают взоры совершенством животных форм. Но нет в этой красоте веяния Эоновского, и только изредка в ней далекий Его отблеск светится, но бывает, что нет даже и отблеска этого, хотя и не враждебна красота эта Эоновскому началу».
Исчезли голубым блеском сияющие, но недовольны их ответом остались Леги. Просят они духа Фантазии величавой лететь с ними в мир Нирванид сострадательных. Призвал к себе на помощь дух Фантазии своих сестер и братьев, и три духа Фантазии, взмахивая крылами разноцветными, присоединились к Легам, в верха летящим. Поднимаются они все выше и выше, и вот пахнуло на них чем-то, холод напоминающим, как будто бы они совсем в иную сферу и в другой аэр попали. Яснее видение их, чем в космосе голубым блеском сверкающих. Видят они Нирванид, их невыразимо прекрасные, но печальные лица; видят и тела их, иной субстанцией созданные, чем материальная, астральная, эфирная или огненная. Как на землях выделяется материя, воздухом невидимым окруженная, так выступает аэр обителей Нирванид, своей относительной плотностью от их квази-тел отделяясь.
Изранены их прекрасные руки какой-то недавно совершенной работой тяжелой, и капает из ран на руках не кровь, а капли, которые своим видом бриллианты, всеми цветами сверкающие напоминают. Молчат, как зачарованные, духи Фантазии величавой, и померкшими кажутся многоцветные крылья их. С удивлением смотрят Леги на прекрасные, но печальные лица Нирванид и спрашивают: «Не у вас ли Эон Красоты пребывает? А если здесь, то где он? Неужели рассыпался по творениям Бога живого, снизойдя на них?»
Отвечают Нирваниды, читая мысли прибывших к ним Легов: «Нет, не видите вы перед собой Эона Красоты разлившегося и во множестве свою сущность скрывшего, хотя веяние Его и у нас, как во многих других космосах и обителях заметно. Вот, смотрите, сходим мы в миры далекие, ниже нашего расположенные. Изранены руки наши, ибо раскапываем мы могилы глубокие, в которых погребены светлые начала и ясные свойства существ, тьмою тяжелой раздавленных. Мы освобождаем их от плена ужасного, поднимаем их все выше и выше, желая, чтобы и их осиял свет несказанный, от Эона Красоты исходящий. Но нет среди нас Эона Красоты, и ошибаются те, кто надеется найти у нас что-либо, кроме отблеска Его, Великого... А кто Он - вы скоро сами узнаете, но для этого вовсе не надо вам в верха подниматься!»
Исчезли Нирваниды, и духи Фантазии величавой говорят Легам: «Не сделали ли вы ошибки, в верха поднимаясь? Быть может следует искать Эона Красоты в обителях духов воинственных или у темных Арлегин? Вспомните, ведь последние никогда в нападениях на вас не участвовали!»
«Что ж, - говорят Леги, - посетим обители духов воинственных и темных Арлегин, потому что всегда успеем в космос чарн попасть..».
Прилетели Леги и духи Фантазии в космос Аранов, собрали их духи Фантазии в круг громадный и спрашивают воинственных: «Кто знает из вас, где Эон Красоты обитает?» Отвечают им духи воинственные: «Среди нас веяние Эона Воли ощущается, а Эона Красоты ищите среди Аранид прекрасных: они на границах бесконечностей несут жертвенное служение, Ничто сдерживая. Смотрите, вот и они летят!»
Появились перед духами Легов Араниды, и спрашивают их духи Фантазии величавой: «Скажите, не знаете ли вы, где находится Эон Красоты?» И слышится ответ: «Нам кажется, что мы ощущаем его близость, когда погибает наша рассана в борьбе с Ничто, но где Он - не знаем».
Не удовлетворились Леги и духи Фантазии ответом Аранид прекрасных и перенеслись в царство странное темных Арлегин светозарных. Прекрасные, надменные, но высоким умом не блещущие, ответили они небрежно на вопрос духов Фантазии об Эоне: «Да, всегда с нами и возле нас Эон Красоты пребывает! Только не дано вам видеть Его самого - любуйтесь на нас, Его красоты отблеск воплощенный, и будьте довольны этим». Но замечают Леги и духи Фантазии величавой, что темнеют, произнося эти слова Светозарные, и понимают, что лживы слова мрачной красотой блистающих.
Собрались Леги и их спутники лететь в обители чарн далекие, и говорят они между собой: «Рано еще в космосы наши весть посылать о неудачах. Дух высокий веет, где хочет, и возможно, что именно в космосе чарн найдем мы Эона Красоты».
В космосе чарн Леги и духи Фантазии, расправившие свои поблекшие крылья, снова цветами яркими радуги заблестевшие, спрашивают: «Где Эон Красоты?» Разные получают они ответы, но ответа точного нет, нет ответа ясного. Подходят к ним какие-то духи странные, едва видимые в стране чарн, и говорят: «Прибыли к нам Мудрые, на окраинах Третьей бесконечности живущие. Их спросите». Нашли их духи Легов и спрашивают: «Где Эон Красоты?»
Внимательно поглядели Мудрые на лишившихся тела астрального и отвечают им: «Мы скажем вам! Четыре Высоких Эона над всеми бесконечно стояли: Эон Любви, Эон Мудрости, Эон Воли и Эон Красоты. Когда не было времени, Эон Любви отдал всю свою Любовь Эону Красоты, но и на атом не уменьшилась Его Любовь от этого. Эон Мудрости отдал Эону Красоты всю свою Мудрость, но от этого ничего не потерял. Эон Воли отдал Ему целиком всю свою Волю могучую, но и она, всецело слившись с Эоном Красоты, всецело же у Эона Воли осталась. Так Эон Красоты Любовь, Мудрость, Волю и Красоту объединяет, поэтому и Высшей Красотой является».
Слушают и понимают Леги, а духи Фантазии величавой спрашивают: «Не зовут ли на землях Эона Любви - Христом, Эона Воли - Отцом, а Эона Мудрости - Софией? Тогда Эон Красоты мистической будет для них Духом Святым».
И отвечают Мудрецы: «Ты сказал!» - «Все Они - Эоны названные - Бога образуют?» - «Их Богом считают, как Бога ангелом считали когда-то, как Богом даже темные силы считали, но Элоим Единый выше и вне Лестницы мистической пребывает. Они же, названные, Эоны могучие и Эон Красоты, - в ряду их. Через Эонов своих Он везде веет, где Свет мистический светит...»
В свой мир из мира чарн прилетели Леги, рассказали об Эоне Красоты, и странное случилось с ними, потому что снова получили они свои астральные тела, и весело праздновали их возвращение духи Светлые.
Мисаил: «Ты можешь рассказать нам легенду гностиков об Учителе в другом мире?»
Натан: «Конечно, слушайте рассказ».
Он явился на землю, освещаемую голубым солнцем. Никто не знал, откуда Он пришел. Говорили только, что Он долго жил в какой-то, скрытой в лесах общине. Он пришел в город, и за Ним шли десять учеников Его. Город назывался «Блеском» и в нем было десять тысяч жителей, так что он был самым большим городом во всей стране с ее ста тысячами городов и селений. В Арлесине люди жили в небольших городах, но они быстро преодолевали пространство, и в течение короткого промежутка времени из отдаленнейшего города могли прибыть в Блеск.
Ученики звали Его «Добрым» и один из них, Эниор, получивший образование, которое редко кто имел, снял для собрания, где обещал говорить Учитель, громадную залу, вмещавшую все взрослое население города. Если кто-либо говорил в этом зале, его речь была слышна во всех залах городов Арлесины.
Учитель говорил в первый раз, но Он знал, что Им интересовались в глубине мышления своего все собравшиеся.
«Напрасно смущаются те из вас, - говорил Он, - кто чувствует себя людьми и только людьми, не ощущая в себе веяния Божественного начала. Для вас также открыты ворота в Храм прекрасный, для вас также приготовлены пути к высотам великолепным. Надо только с добротой относиться ко всем тем, с кем вы встречаетесь; надо только не делать им зла и не причинять горя, и вы высоко подниметесь, и все будете жить так же хорошо, как живут веяние Божественного начала ощущающие. А вы все, чья жизнь так неудачно сложилась, почему вы с чувством обиды и горечи помышляете о ней? Помните, что не кончается ваша жизнь на земле этой. Раскроются перед вами двери других обителей, где получите вы утешение полное, где за горе, вами испытанное, радость светлую получите и о горе своем забудете.
Не смущайтесь словами о том, что только до смерти на этой земле ваша жизнь продолжается. Когда засыпает сном смертным ваше тело, то отлетает от него душа ваша, а вместе с ней отлетает и то тело, которое вы не ощущаете вашими чувствами немногими. Оно, это тело новое, создалось и окрепло вокруг души вашей. Как тело физическое появляется и растет в связи с питанием физическим, так развивается и рост вашего тела астрального в связи с питанием душевным. И смерть тела первого есть освобождение тела второго. Что из того, что вы не видите его? И слепой не видит красок, не видит предметов его окружающих, но, тем не менее, существуют и краски, и предметы, и звезды на небе, которых не видит слепой. Час придет, и вы прозреете. Астральное тело ваше увидит многое, чего не видит, пока господствует тело физическое. И то, что не видно - оно простым мышлением ныне кажется. Но знайте: утешитесь все вы, обиженные, и простите обидчиков ваших.
А вы, за полученные обиды не мстящие и мстить не желающие, вы, простить зло вам причиненное всегда готовые, - вы войдете после смерти в тот край обетованный, который для вас только приготовлен, в котором не встретитесь вы с обидами и огорчениями. Вы заживете там жизнью, полной красотой духовной, и только когда сами пожелаете уйти в миры другие на борьбу со злом и неправдой, только тогда покинете вы землю новую.
А вы, чьи сердца кровью обливаются, когда вы с неправдой встречаетесь, вы, которые алчете и жаждете правды, - вы будете счастливы, ибо правда миры завоевывает, и в мире высшем вы встретитесь с правдой сверкающей. А пока и здесь приближается царство правды высокой, и здесь стремятся живущие к правде, и даже ложь низкую стремятся за правду выдавать. А правда указывает, что жить следует никого не обижая, всем доброе делать, никого не заставляя на других работать, наоборот, стараться самому для всех, в том числе и для себя и своих работать. Жить по правде - это значит жить так, чтобы все были довольны жизнью своей. Тот, кто алчет правды, тот ее руководительницей жизни своей делает, и тот не боится над правдой издевающихся...»
Многое говорил Он, а потом разошлось собрание многолюдное. Он скрылся в загородном жилище одного из учеников своих и как-то раз задумался о той жизни, на которую обрек себя. В это время постучался некто в комнату Его, и едва встал Учитель, как к Нему вошел неизвестный и произнес: «Разреши мне поговорить с Тобой. Я тоже бывал в высотах, но Ты был еще выше меня. Скажи мне прежде всего - почему Ты так беден, почему бедны Твои ученики? Но погоди отвечать мне. Я знаю, что Ты мог быть богат, что могли быть богаты ученики Твои. Надо устроиться так, чтобы без труда могли быть сытыми, а затем могли бы и благоденствовать люди». Отвечает ему Учитель: «Труд может быть радостным и будет таковым. Незачем отказываться от труда. Труд же чрезмерный - зло, как и злом является чрезмерная праздность. И если ты советуешь мне учить людей отказываться от труда, то напрасны слова твои. Я не хочу зла людям, не хочу видеть людей, забывших, что труд высоко поднимает человека над бездельником - их же и так много среди богатых мира сего».
Говорит Ему незнакомец: «Зачем носишься Ты постоянно с мечтами несбыточными? Почему всегда говоришь о какой-то жизни высокой и возвышенной? Брось все это! Забудь об этом учении Твоем! Опустись в низы к жизни действительной, живи, как все люди живут, а не как считают нужным жить. Ведь как бы ни жил Ты - не уронишь Ты своего достоинства и останешься тем, кто Ты есть». Отвечает ему Учитель: «Зачем я буду жить так, как все люди живут, а не так, как считаю нужным жить?»
Говорит Ему пришедший: «Ты не меньше моего знаешь. Смотри, сколько царств в мире. Смотри, как многочисленны они. Как велика слава властителей их. Я сделаю Тебя властителем всех царств этих. Но, конечно, Ты понимаешь, что без лжи и жестокости нельзя властвовать. Хочешь ли слушать внушения мои, хочешь ли быть величайшим из царей?» Отвечает ему Учитель: «Прекрати разговор этот, он бесполезен для тебя. Только абсолютно доброму началу служу я и только его законы выполняю». Снова говорит Ему незнакомец: «Отчего Ты не хочешь научиться устроить так, чтобы все люди без труда могли быть сытыми и иметь все, что бы они ни захотели получить?» Отвечает Учитель: «Только то имеет цену для людей, цену настоящую, что они трудом добывают. А то, что они без труда достанут, не имеет цены для них. Но не в этом дело. Помимо пищи телесной, пища духовная и пища душевная имеется, и надо, чтобы без этой пищи люди не остались».
Удалился незнакомец, и снова со своими думами остался Учитель. Опять собрались люди в зале громадном и просили одного из учеников Его позвать Учителя. Пришел Учитель и говорит: «Самое драгоценное благо для человека, раз он не умирает от недостатка материальных продуктов, самое ценное благо - это свобода. Свобода мыслить так, как можешь и хочешь, свобода говорить все, что считаешь нужным. Свобода собираться вместе для чего угодно. Свобода верить во все, что считает верующий истиной. Свобода не верить в то, что против воли человека навязывается. Вы знаете, если нет свободы слова, все время говорят глупые и негодяи, и к их словам волей-неволей начинают прислушиваться люди. Слова глупцов не встречают противодействия в умных, и торжествует глупость велеречивая. Свобода - свет, и ее боятся только ночные хищники. Не любят ее глупые и злые, и чем подлее они, тем настойчивее преследуют друзей свободы, то есть, света. Нет свободы - нет ничего хорошего. Рабы всегда будут несчастны, и для них и для господ только низменные удовольствия существуют. Скоро и господа и рабы кровожадными становятся. Нет свободы - нет и людей: куклы и самки вместо женщин; болваны и самцы вместо мужчин. Без свободы нет жизни, есть только прозябание да деятельность животного организма. Нет и юности в стране рабов - без времени становятся они стариками от рождения, занятые угождением или спесью наполненные, а не рвущиеся к свету, осиянные свободой люди. Все гниет в стране рабов, и от заразы в ней трудно дышать свежему человеку. Но гиены, шакалы и стервятники справляют в ней свои дикие пиры. Безмерная наглость наверху и безмерная злоба внизу - таковы основы жизни в стране господ и рабов. Но не бойтесь, что свобода будет убита. Не раз распинали ее и побивали камнями, не раз жгли ее на кострах и топили в воде. Она постоянно воскресала все более и более прекрасной и сильной. Не смогли пожрать свободы псы прокаженные, и не пожрут ее никогда. Где рабство, там и ад. Где ад - там животные, злым началом взлелеянные и все светлое пожирающие, любящие о добре и благе всех говорить, всем жизнь коверкающие и многих мучающие. Здесь вечный плач и скрежет зубовный, ад на землях многих. Только лярвы грязные, забывшие, что они лярвы суть, хорошо чувствуют себя, пока не ударит в них молния невидимая, пока не познает их внутреннее «я», что они не сумели использовать моменты жизни, которые им были даны для того, чтобы в верха стремиться. А когда они осознают весь ужас и стыд, ими содеянного, тяжелая тоска объемлет их. Пожалейте их, они несчастнейшие из несчастных, ибо тяжел закон возмездия, ибо в мирах иных все муки, ими замученных и ими мучимых, переживут они, прежде чем в верха попадут. Они на землях ад создали и, создав его, в других мирах для себя муки адские приуготовили...»
«Смерть лярвам проклятым!» - прогремели голоса в зале громадном. А Учитель сказал: «К чему лярвам уподобляться? Не надо отнимать жизнь у того, кому дана она. К ним тоже придет смерть, и так тяжел будет для них ад ожидающий, что откажутся Леги Смерти проводить их в него, так как сжалятся над ними. Но ранее их прибывшие в ад лярвы, в ад новый, не в тот, где они мучителями были, а в тот, где они пребывать будут, поведут их. И не смогут они бежать с дороги от ужаса им и ими зла уготованного. Надо постараться облегчить лярвам участь, им грозящую. Для этого надо больше добрых дел сделать, чем обычно требуется. И эти добрые дела, которые не были бы сделаны, если бы вы лярв не пожалели, им зачтутся по воле вашей, и сократится срок возмездия на них обрушившийся». - «Ты говоришь: не один ад существует. А много их?» - «Конечно. Из ада в ад возможны переходы, как из бесконечности в бесконечность и с одной земли на другую». - «Ты против смертной казни?» -«Она худшее злодейство из всех убийств. Часто невинный карается ею. Не может покаяться и загладить грех, в мире этом согрешивший и убитый судьями. Убить человека смертной казнью ты можешь, но воскресить человека убитого - не можешь. Как же ты смеешь убивать?»
«Вправе ли наказывать человека человек?» - «Никто, нигде, никогда не вправе наказывать кого-либо, а если и наказывают вместо того, чтобы простить ему - не простится грех этот, и его грехи все вспомнятся лярвами свирепыми...»
Собираются в круг Михаилы и слушают к ним прибывшего.
«Я пришел к вам потому, что пролетая из бесконечности, где мы Ахамот* поклоняемся, посетил земли, по дороге к великому Сига** лежащие. Ужас на тех землях. Все захватили там бесчисленные ядовитые бациллы, называемые лярвами. Как ни ничтожны они, но не больше их люди, и они одеваются в тела людей, забывая, что они - грязная плесень миров мрачных. Люди-лярвы завладели землями многими, хотя на них некогда Эоны были. Очистите земли от этой плесени ядовитой! Сделайте дело столь же славное, как прекрасна была неудачная попытка Эонов!»
Взмахнул крылами в космос Михаилов прибывший, и не стало его.
Совещались Михаилы и решили послать на какую-либо землю одного из своих. Вызвался лететь на нее один из Михаилов и начал опускаться в низы далекие. Навстречу ему летит Светозарный, тяжело взмахивая крыльями тяжелыми. «На землю опускаешься? На работу лярв посмотреть хочешь? Она так отвратительна, что я совет дам: иди назад и скажи, что даже для нас непереносима работа подлых, пошлость, глупость и грязь всюду сеющих, к верхам свои морды, в крови замазанные, поднимающих».
Прилетел Михаил к спутнику одного из солнц мистических и оставил на нем тело свое эфирное, после чего в мир Легов прибыл дух его мощный. «Только Леги Смерти, да изредка кто-нибудь из Легов воинственных спускается на земли, людьми населенные, - сказали ему там обитающие. - Трудно нам бывает на них. Отравлена атмосфера земель дыханием лярв ядовитых, разлагающихся и все разлагающих; но среди нас найдутся для тебя провожатые».
Подошли к Михаилу провожатые и говорят: «В миллиарды миллиардов раз тело меньшее, чем было, надо найти тебе. И мы умалимся телами нашими, чтобы войти в тела людей, лярвами убитых».
Так на одной из земель появился человек высокого роста и с ним трое младших братьев его. На маленькой лодочке пристали они к берегу страны северной. Им дали приют рыбаки, на берегу моря живущие. Поздно ночью беседовали они с рыбаками, как переехать им на берег земли, густо населенной, и решили рыбаки, что им надо подождать первого корабля, мимо берега идущего. Наутро мимо берега шедший корабль спустил шлюпку, и они взошли на него. Им отвели каюту, а вечером пришел к ним капитан корабля. Едва вошел он в каюту, как почувствовали Михаил и спутники его, что перед ними Светозарный воплотившийся.
Говорит им Светозарный: «Я для тебя, Михаил, нанял корабль этот, ибо видал, как ты со спутниками своими к малонаселенному, далекому от главных поселений берегу плыл. Если хочешь, я покажу тебе людей, лярвами омраченных и не ведающих, что в них лярвы свое гнездо свили; а корабль доставит тебя, куда ты хочешь - в какой-либо из городов, где много людей скопилось».
Мрачно смотрят Леги на Светозарного, а Михаил говорит: «Я благодарен тебе. Есть ли у тебя на корабле люди, лярв в себе приютившие?» Отвечает Светозарный: «Я не выбирал их из толпы других людей, нанял матросами первых попавших, но, конечно, едва ли не во всех них лярвы пребывают. Скажите в конторе корабля, что у вас нет средств заплатить за удобный проезд до ближайшего порта, тогда вам предложат менее удобные помещения, и вы познакомитесь с матросами».
Матросы на корабле были разные: одни мечтали о богатстве, о войне, которая даст им власть и сокровища, не знали, что такое грех или преступление, знали только, что надо удовлетворять свои желания за счет других, которых называли врагами. Небольшая часть матросов полагала, что не надо обижать других людей, надо быть милосердным, но тем не менее считала нужным участвовать в боях за свою страну, как они говорили. Понимали пассажиры, с берега взятые, что все матросы более или менее лярвами заражены, так как для всех них рабство казалось естественным, а не созданным преступлением общественного положения части людей. Удивлялись тупости матросов Михаил и его спутники, жалели их, а Светозарный говорил: «Что до меня касается, то мне даже стыдно с этими рабами лярв возиться».
Прибыли в приморский город четверо духов, поспешили познакомиться с жизнью людей, и везде нашли они лицемерие, ложь и грубую эксплуатацию. Слышали они пустозвонные речи ораторов, старавшихся ложь дикую за правду светлую выдать, видели они, каким грубым обманом обманываются умом убогие, которых убеждали в том, что они, будучи заринами, являются прекраснейшими и умнейшими из людей. Во многих других странах и городах востока и запада, юга и севера побывал Михаил со своими спутниками и всюду видел зло и падение глубокое, часто более глубокое, чем у заринов. Более года путешествовали они, и только в рядах тех, кто называл себя воинами, отряды которых в разных мирах находятся, только в этих рядах нашли они, наряду с лярвами одержимыми, хитростью в эти ряды проникшими, настоящих людей.
Сошлись эти четверо вместе с двумя Светозарными, тоже на земле в это время бывшими, и стали говорить.
«За исключением ничтожным, все люди ничего не стоят, и чем дольше живут, тем худшими становятся. Отделите, если хотите, тех, кто не позволил к себе лярвам приблизиться, остальные же пусть умрут, а лярв, когда они отойдут от умирающих, прогоним в низы темные и там заключим их», - предлагают Светозарные. Отвечают Михаил и Леги: «Спросите ангелов Смерти, захотят ли они по нашей просьбе людей темным духам Смерти отдать». Отвечают мимо них пролетавшие ангелы Смерти: «Не дадим всех людей перебить! Да и духи Смерти не захотят взять их так».
Говорит Светозарный: «Лучшие из людей не многого стоят. Уничтожим всех людей!» Но слетелось множество ангелов Смерти, и все они говорят: «Не бывать этому. Не дадим перебить людей, и если сама Смерть на помощь к духам своим явится, с нею в бой вступим». Обращается Михаил к своим спутникам: «Надо к своим братьям мне подняться. Вас прошу в верха мне сопутствовать. Ваш голос много значит, а вы ангелов Смерти, братьев своих позовите».
Собрали Михаилы на верхах круг громадный. Вошли в этот круг Серафы и Арлеги Власти, ввели в круг Легов, на земле с Михаилом бывших, и пожелали войти в него Светозарные, говоря: «Мы через слуг своих лучше вас знаем земли и обитателей земель».
Допустили Светлые в свой круг темных Арлегов и поняли, что они хотят им какое-то предложение сделать. Прилетели и вошли в круг несколько ангелов Смерти. Рассказал Михаил все, что на земле видел, а Леги проводники, с ним бывшие, сказали, что все ангелы хранители покинули землю, лярвами завоеванную. Молчат Арлеги и говорит Светозарный: «Я предлагаю вам спасти людей: возьмем у них души, вынем их из тел, а вы дайте душам этим ваши оболочки эфирные. А в телах бездушных лярвы останутся и в них жить будут». Говорят ангелы Смерти: «Вы хотите прежде времени людей истребить. Не дадим. Проводники! К нам на помощь!» - «А куда денем мы души людей, нашими телами облеченные? Ведь бессмертны тела наши. Если говорить о душах человеческих, то они мирну лет обречены будут не знать подъема в высоты прекрасные. Нельзя души людей, хотя бы и в наших оболочке сущих, обрекать на жизнь в низах безотрадных. Ибо не поднимутся они в верха в течение времени для них непереносимого». - «Да, правда. Нет! не дадим им тела нашего!» -«Это не важно, - говорят Светозарные, - мы им свои тела дадим, а вы как хотите».
Говорят Михаилы, размышляя над словами Светозарного: «Души, с телами людей разлученные и в тела эфирные облеченные, не будут ли они тосковать о теле покинутом?» Отвечает Светозарный: «Изживут они горе это, ибо долга их жизнь». -«Значит, мы им горе причиним? А с лярвами что будет?» - «Стоит ли о них заботиться? - говорит Светозарный. - Распадутся тела людей, в которые войдут лярвы, в прах обратятся, а они в низы несказанные пойдут: там им место давно приготовлено». - «Жалко лярв, если их такая судьба ожидает», - говорит один из Михаилов-гигантов. «Жалко», - говорят другие. - «Ну, если хотите, дадим им тела камней и растений. Мы в них пошлем лярв глупых и тупо жестоких», - говорит Светозарный. -«На это можно, пожалуй, согласиться, - говорит Арлег Власти, - но прибавим к этому, что если хоть одна лярва раскается в прошлом своем, всех их, всех до одной мы поднимем в верха высокие». - А люди?! Они в низах обречены будут жить в телах новых?» Снова говорит Светозарный: «Конечно, вы не правы, о лярвах заботясь. Если хотите, мы перенесем их в телах людей на планету пустынную и забудем о них. Непонятно, для чего существуют лярвы свирепые. Непонятно, для чего создал их Тот, имя которое не любим произносить мы».
Отвечает один из Серафов: «Всем творениям дана была воля свободная. Ни одно из них не было создано автоматом. Все они, отойдя от блеска несказанного, могли идти тем путем, каким хотели. Все сущие, и лярвы в том числе, не такими созданы, какими они ныне являются. Поэтому, не наше дело судить их. Наше дело не судить, а помогать».
Совещаются Михаилы и говорят: «Нам кажется, не надо людей переделывать. А хорошо было бы их от лярв избавить». Отвечают Светозарные, гордостью и силой сверкая: «Неужели вы не примете наше предложение?» - «Примем в части, которая лярв касается. А к людям мы станем спускаться, как Эоны спускались, и, конечно, главной заботой нашей будет с лярвами бороться. Мы знаем: каждый раз, как осветим мы человека светом истинным, не сможет оставаться в нем лярва. Пусть берут их, лярв изгнанных, посланники Светозарных и переносят на пустынные планеты, где они пребудут, пока не вспыхнут в них огоньки жизни новой, жизни, в верха рвущейся. И если хоть одна лярва искренно осознает, что не так, как надо, поступала она, откроем им всем путь в верха, хотя бы для этого особую лестницу построить надо будет. Согласны ли вы, Светозарные? Чем поможете нам?» Отвечают Светозарные: «Мы не откажем в помощи. Мы пришлем учителей к лярвам выселенным. Долго придется учить их, прежде чем смогут понять они учение хоть немного высокое. Если нам надоест работа неблагодарная и мало благодарная, пусть Арлеги Власти лярвам покажутся».
Много земель лярвами захвачено было, и мирны Михаилов сошли на земли, так что на каждую из них пришлось только по два Арлега вочеловечившихся. Ходят они по земле и учат. А когда учение их проникает в человеческую душу, лярвами захваченную, бросает лярва тело человека, и уводит ее с земли посланник Светозарного, темный Лег, на планету странную. Идет слух в обителях высоких, слух верный, что на эту планету Эон Красоты сойти хочет. А на землях Михаилы проповедуют: «Борись со злом, но не обижай обидчика».
__________________
* Ахамот - Премудрость, евр. hahachmфth.
** Сигэ - «молчание» (греч.); Мысль Глубины со всеми потенциями; по Валентину- Великий Бог, Первоэон.
Никодим: «Я, конечно, могу рассказать то, что я слышал. Вы пожелали - и я начинаю.
В далекой бесконечности (им же нет числа) на миллионы солнц упали планеты, вокруг этих солнц вращавшиеся, и мощно разгорелся огонь солнц этих, а затем, через миллиарды миллиардов лет потухли, и вместо солнц появились миллионы гигантских планет. Эти, не освещаемые солнцами планеты потянулись одна к другой и со страшным грохотом столкнулись друг с другом. Загорелись массы столкнувшиеся, засияли новые солнца, но уже в меньшем числе, чем прежде. Потухли и эти солнца, и снова темные тела столкнулись между собой, и снова сияют новые гигантские уже солнца, и снова потухают они, и снова сталкиваются темные массы... И так продолжалось до тех пор, пока в бесконечности не осталось ни солнц, ни земель, ни комет, ни космической пыли, ни паров раскаленных или холодных, а лишь одна громадная планета, которая представляла собою застывшую лаву, серый пепел и другие остывшие, не успевшие в пепел обратиться части потухших солнц-земель. Гигантское скопление пепла, лавы и камней покрылось снегом, и вечная тьма и холод царили на этой планете-гиганте.
Высоко над умершей планетой носились тела и души тех существ, которые не ушли в высоты несказанные. Давно уже облеклись эти души умерших нераспадающимися телами, и в сердцах этих тел неумолчно звучали некие голоса, быть может разновидность своеобразного мышления. Воспринимают существа эти голоса, и кажется им, что бесконечный, неустанный и скучный спор ведут эти голоса между собою.
«Почему мы остались? Почему нам так скучно? Ушли куда-то более счастливые». Отвечают им другие: «Никуда они не ушли. Здесь же, упав прахом на землю гигантскую, они рассыпались». - «Какая нелепость! Такими, как мы есть, всегда мы были и будем. Глупое, скучное существование, но не может оно прекратиться, исчезнуть, измениться». - «Нет может!» - «А как?» - «Не знаем». - «Ах! Эта вечная, бесконечная, скучная жизнь! Даже споры надоели. Неужели существуют те блаженные, которые могут умирать или, как говорят легенды, прекращать свою жизнь?» - «Какой вздор! Нигде ничего подобного нет, не было и быть не может». - «Существовали такие миры, существуют и будут существовать». - «Нет».
Вечный, бесконечный, скучный спор...
Немного выше, но совсем в иной бесконечности, лежит другой мир. Его населяют существа, по внешнему виду не отличные от людей зеленой земли и земель ей подобных. Издали увидев друг друга, обитатели этого мира с ужасом бегут друг от друга, особенно бегут женщины от мужчин и мужчины от женщин. Невыносимую ненависть и невыразимое презрение чувствуют они друг к другу и не могут пересилить себя. Только женщина с женщиной и мужчина с мужчиной могут разговаривать в мире этом. Но недолги и эти разговоры, всегда кончающиеся страшной ссорой и бегством друг от друга. Расставшиеся со злостью и враждой вспоминают друг о друге. Почти постоянно глубокое молчание царит в обителях друг друга ненавидящих... Но они вспоминают... и мерещится им, что они были когда-то на маленьких землях царями и властителями.
Еще выше не сливающийся с другими круг, густо населенный. Как любезны, как вежливы, как утонченно деликатны при встречах друг с другом все обитатели этого круга. А вместе с тем, какой невероятной ненавистью дышат они: каждый - ко всем, все - к каждому, и каждый - к каждому. Как тщательно обдумывают они незабываемые кровавые оскорбления, ужасающие обиды, которые в самые тяжелые минуты жизни для обижаемых наносят они друг другу и, ускользая от мести, таимой годами, радуются страданию себе подобных. Разыгрывая добродушнейших существ, они обжигают друг друга взглядами прорвавшейся ненависти, видят эту ненависть, отвечают такой же, но притворяются, что ничего не заметили. Ими заключались браки, главным образом для того, чтобы иметь под рукою человека для грубейших и утонченнейших оскорблений и обид. Но все они, и мужчины и женщины, страшно мстят обидевшим, мстят годами, тщательно подготовляя свою месть. Нередко бывало так, что женщина притворялась беззаветно влюбленной в мужчину, или мужчина - в женщину, но они делали это только для того, чтобы насмеяться над тем, кто верил таким заверениям в глубокой любви. Обидевший весело издевался над обиженной, обидевшая над обиженным, и над обманутыми издевались обидчики и обидчицы перед толпами существ, в этом мире живущих.
Еще выше раскинулся космос, обитатели которого составляли сообщества для охоты на кого-либо из членов другого сообщества и, захватывая друг друга в плен, мучили пленных ужасными муками и жадно сосали их кровь, внушая своим жертвам, что они, обескровленные, жалкими, слабыми полуидиотами станут. Если же у кого-либо из них много крови было выпито, он загонялся в стадо скота домашнего и, как только появлялась у него новая кровь, она снова высасывалась... Ужасаются все, этот мир населяющие, ожидая, что у каждого из них кровь может быть высосана. И нередко бывало, что новобрачный высасывал в первую же ночь брака кровь своей невесты или новобрачная - кровь своего мужа.
Не могли удержать себя, крови жаждущие, но довольно скоро каждый из них тупел и глупел, включался в число скота домашнего и дрожал от ужаса, ожидая, что кровь его будет высосана... Так всякому был свой черед, и издевались друг над другом обреченные на жизнь ужасную. Но тот из стада, у которого кровь долго не высасывали, переходил в ряды сосущих ее и на время покидал стадо.
Издалека летели крыльями мощными и сильным разумом наделенные и, увидев жизнь кровь сосущих, ужаснулись. Опускались они к самой земле, и каждый раз содрогались, встречаясь с живущими жизнями страшными. Опустились они к земле умершей и решились на ней остаться, чтобы спасти над землей обитающих. Не раз поднимались они к ним с земли умершей, не раз заговаривали с теми, кто над землей жил, но ужас холодный охватывал их, и они убеждались, что плохо понимают их над землею сущие. Тогда построили они на земле умершей гигантские прекрасные, роскошно убранные залы, и от входов к ним подняли лестницы высокие, доходящие до тех миров, где палачи и кровь пившие жили. Ярко засверкали залы построенные, как гигантские бриллианты тысячами огней переливаясь.
Видят блеск и свет во мраке живущие и опускаются вниз по лестницам построенным. Видят они блеск света, тьмою глубокой окруженный. Видят они красоту несказанную убранства зал сверкающих. Слышат пение чудное, до них доносится запах чарующий. Видят, как спокойны, величавы, как добры хозяева зал чудесных. Все чаще и чаще заглядывают в разных кругах живущие в залы, в них по лестницам построенным спускаясь, от злобы себе подобных и от жизни безотрадной спасаясь. Сначала отворачивались друг от друга в низы спускавшиеся, но не смели на глазах занявших землю творить зло друг другу, оскорблять друг друга. А потом, под звуки пения прекрасного и музыки величавой менялся характер в низы спустившихся. Многие оставались в залах, число которых все росло и росло, и не желали люди к себе в верха подниматься. Чаще мелькают на земле огни зданий блестящих. Все больше и больше их строится, все больше и больше существ живых в низы переселяются. Начинает казаться им, что вне стен зданий этих нет ничего: нет света, нет красоты форм и понятий, звуков и мыслей - только мгла и грязь туманная.
Говорят с ними в бесконечность эту прибывшие и часто им притчи рассказывают. Одна из них - о слышавших Учение высокое и воспринявших его - поражает слушающих и они горячо обсуждают на своих собраниях вопрос: не их ли история рассказывается, когда речь заходит о тех, кто слышал и не воспринял Учение высокое -старинное, вечно новое и юное Учение о добре, о великих заповедях познания.
Решаются все они на землю опуститься и пытаются некоторые из зал прекрасных выйти. Чуть не тонут в песках из зал вышедшие и только спасая друг друга удерживаются на поверхности земли. Высоко, высоко поднимают люди над залами светлые купола, и они сияют над залами. Все более и более изменяется жизнь тех, кто живут в залах прекрасных. Гелы снов спокойных прилетели к ним, и они часто разговаривают о снах мистических, которые видят обитатели земли, пеплом покрытой.
Могучими аппаратами растопили жители земли умершей снег и рассеяли лаву; пепел и тот превратился в землю, и издалека были принесены теми, кто лестницы построил, семена трав, цветов и деревьев. Появились на умершей было планете луга и леса, реки и моря. Зацвела земля гигантская. И решили те, кто первыми появились на ней, даровать ей солнца. Издалека по их просьбе принесли солнца духи светлые, и начались над землей их прекрасные хороводы.
Вскоре после того, как появились солнца, прекрасными огнями горящие, принято было обитателями земли Учение высокое: оно учило свободе безграничной, безусловному праву делать все, что боли и зла в мир не приносит. И чем ярче разгорались солнца, тем яснее становилось для людей, что значит свобода, никогда насилия дикого не допускающая.
Видели жители земли другие бесконечности и жизнь на них протекавшую. Не раз видели они в далях глубоких Эонов прекрасных, и жаждали их у себя видеть для того, чтобы услышать Учение их. И была у людей одна молитва, из двух частей состоящая: «Да придут и научат Эоны и, научив, да укажут пути в обители высокие».
Появился Предтеча Эонов и учил, что все они в один час умрут, не познав скорби разлуки, что поклялись в этом Гелы смерти в высотах своих несказанных. Поклялись не допускать к ним на этих условиях мрачных духов Смерти. Крестил их Предтеча в Реке Забвения, к которой светлой тропою пришли они; и забыли жители земли обновленной свою прежнюю жизнь над землею, и только в преданиях, как о каком-то аде, упоминалось о ней.
А те, кто помогли им устроиться, исчезли. Не заметили их исчезновения люди обновленные земли обновленной. Улетели могучие, так как другим мирам, заблудившимся во тьме бесконечностей, помочь хотели.
Умер жестокий царь, которого льстивые придворные называли грозным, а не жестоким, как следовало его называть. Умер и не догадался сразу, что кончилась жизнь его. Он чувствовал, что стоит на каком-то лугу, что около него стоят три гигантских фигуры и о чем-то спорят. Присмотрелся царь и подумал: «Для моей забавы нарядились придворные в странные костюмы и зачем-то на маленькие ходули встали. Посмотрим».
Говорит первый, в темных одеждах: «Мне его отдайте. Он все делал, чтобы я его лярвам отдал: да искупит он мучениями своими те мучения, которые другим причинил».
Отвечает ему второй: «Погоди, может быть, сейчас дрогнет в нем сердце раскаянием и жалостью. Может быть, спасется он».
Говорит третий: «Я провожу его куда надо, но прежде следует судить его».
«Позовем судей, - говорит первый, - пусть судят это жестокое и злое создание».
И в гневе вскричал царь: «Отдать всех трех палачам и замучить самой страшной пыткой за оскорбление царского величия!»
Но никто из стоящих около него не шелохнулся, и никто не явился на крик царя. Он замахнулся острой палкой и хотел ударить ею в глаз одетого в темное платье, но палка больно уколола в сердце самого царя, вырвавшись из его рук, а потом снова в его руке очутившись. Ужаснулся царь и сказал: «Боже, помилуй меня».
«За что тебя миловать, разве ты миловал кого-нибудь?» - спросил одетый в темное, а два других стояли неподвижно.
Все молчали, и чувствовал царь, что страх все сильнее и сильнее охватывает его. Прошло несколько томительных мгновений, и в голове царя стало яснее. Он понял, что он умер и что перед ним не ряженые придворные, а кто-то другой стоит. Видит он, что еще кто-то посреди трех, недалеко от него сущих, и понял, что вновь прибывший будет судить его. Слышит царь слова темного, который перечисляет пытки, мучения, страдания, отчаяние, горе, испуг и предсмертное томление тех, кого он мучил или на смерть посылал, причем старался сделать им смерть помучительнее и не считался с горем их детей и близких. С беспощадной точностью перечислил темный все муки царем-палачом его жертвам причиненные и то бездушие, с которым он приказывал их мучить.
«Справедливость требует, - говорил темный, - чтобы он прожил на землях разных столько же жизней, сколько его жертвы прожили, и пусть он умрет столько же раз, сколько его жертвы умерли, такой же смертью, какой они по его приказу погибли».
Холод ужаса охватил царя. Он вспомнил свои приказы и понял, как страдали его жертвы, которых он так люто мучил тюрьмами и пытками от рук палачей. Хотел он сказать, что его жертвы заслужили смерть, им предписанную, но понял, что слова эти как ложь прозвучат, и не сказал их.
«Но ведь не вся тяжесть преступлений этих на его душу упасть должна, - говорит ген, - ведь его наталкивали на эти преступления придворные».
«Да, да», - сказал царь, но тотчас же с ужасом почувствовал, что не снимают с него тяжести преступлений слова эти. Ему даны были сердце и разум для того, чтобы разбираться в том, где добро, а где зло. Но ему нравились мучения других, и потому он мучил людей. Для него неважно было, что палачи сами плохо сознавали, что зло делают, потому что от этого только большим зло становилось.
«Он имел власть мучить людей и потому считал себя правым».
«Да, да, я царем был. Я всем народом был уполномочен карать и миловать».
«Глупость и ложь, - говорит темный. - Каин и Иуда по сравнению с ним невинные существа, ибо этот человек сам создавал каинов и иуд».
С ужасом видит царь, что нет у него защитников, что откуда-то явились толпы темных и с презрением, ненавистью и угрозой смотрят на него. В отчаянии поднял он глаза на гена, его защищающего, и тот сказал: «Не прав он был, мучая, а теперь и мы не правы будем, если осудим его на такие же муки».
Явились тогда на суд тени замученных царем - окровавленные, изуродованные, с выражением тоски, страха, печали, муки и отчаяния в тускнеющих очах.
Говорит им ген: «Простите его». А они отвечают: «Не в силах». Торжествуют ряды темных. Но ген говорит: «До него не дошли веяния миров высоких. Дайте ему возможность на других планетах пожить. Да просветится он на них. Месть же вредна, не нужна и бесполезна».
Молит царь: «Пошлите меня в другую бесконечность».
Хохочут темные и кричат: «С тебя и кусочка болота в твоей старой бесконечности довольно. Пусть вечно гложут там тебя пиявки, а ты забавляйся, свои мучения с мучениями твоих жертв сравнивая!»
«Вы жестоки!» - кричит царь в отчаянии.
«Мы только тебе подражаем», - отвечают одни, а другие со смехом кричат: «Мы милостивы, мы предлагаем тебе исчезнуть, в ничто обратиться, с ничто слиться, и память о тебе исчезнет на земле, хочешь?»
«Нет! - кричит царь и в тоске говорит судье: - «Прикажи перестать издеваться надо мною!»
«А ты, приговаривая к смерти, не издевался над людьми, нередко много лучшими, чем ты?»
И думая, что говорит про себя, громко кричит царь: «О, если бы вы попались мне на земле - какие бы муки выдумал я для вас!»
Хохочут темные и кричат: «Никуда не годен этот негодяй! Надо дать ему столько жизней, сколько жертв у него было, и каждую жизнь да окончит он в тех же муках, какие своим жертвам причинил он. Пусть умрет в тех же муках, что и жертвы его, и столько раз, сколько жертв у него было!»
«Пощадите, - говорят другие. - Лучше возвратить его на землю и дать ему старую власть. После того, что он здесь видел, он станет милостивым. А мы в людей преобразимся и посмотрим, что он делать станет».
Вслух думает царь, полагая, что его никто не слышит: «Только бы опять царем стать, и я сумею от таких гостей отделаться и такие мучения для них выдумать, тяжелее которых не бывало на земле».
Снова хохочут призраки мрачные и кричат: «Не скоро этот зверек исправится. Пусть умрет в телесных и духовных муках столько же раз, сколько его жертв умерло, и всеми их муками пусть измучается!»
«Скажи что-либо в свое оправдание», - говорит судья.
«Я казнил людей для пользы государства, они были не согласны со мной и моими единомышленниками».
Грозным ревом ответили ему Темные: «И мы казним тебя для блага тобой убитых и для блага живых. Они и мы не согласны с тобой!»
Говорит судья: «Скажи еще что-либо за себя, и пусть говорят за тебя гены».
Угрюмо молчит царь и вслух думает: «Это все сон. Все небылицы. Проснусь и прикажу взять на расправу всех тех, кто хоть немного присутствующих моих врагов напомнит».
Свирепо смеются темные, но вот заговорили гены, и все замолчали: «Эон учил прощать и судей неправедных, и тех, кто на муки смертные Его безгрешного обрек. Простите его, и вам простится».
«Он всю жизнь издевался над Эоном распятым. Нельзя именем Эона просить милости нераскаянному».
«Не судите и вас не осудят, - говорят настойчиво гены. - Будете судить - вас судить будут вашим же судом».
Молчат обвинители, молчат призраки царских жертв, и говорит судья: «Иди, куда хочешь, попытайся хоть немного вверх подняться».
Чувствует царь, что в этом спасенье его, делает попытку подняться, но не может и на линию от почвы, на которой стоит, отделиться.
Говорит судья: «Он не годится для того, чтобы с кем-либо из себе подобных или высших жить. Оставим его одного. Пусть подумает о делах своих».
«Да изменится участь его, когда он поймет, что сделал», - говорят гены.
Все исчезли, кроме царя. Он один остался...
Тысячелетия проходили за тысячелетиями, и первое время мечтал царь, как отомстит он врагам своим, радовался мыслям об их муках, выдумывал для них все новые и новые мучения. Все более и более страшным мукам подвергал в воображении своем и темных, и судью, и генов, и всех свидетелей суда над собой. Вспоминал он и о тех, кого мучил. Но, мало по малу, все отвратительнее, все чудовищнее становились для него такие воспоминанья.
И как-то раз острая жалость охватила его: он вспомнил, как пытал какую-то девушку. И все чаще и чаще невыразимая жалость охватывала его сердце, и болезненно сжималось оно, когда он вспоминал им мучимых, а однажды подумал: «Лучше бы было, наверное, если бы меня мучили, а не я мучил». Он не знал отдыха от кошмаров тяжелых, его злые деяния воспроизводивших. Особенно смущало и мучило его одно видение, неизбежно являвшееся при всех других. Мальчик, напоминавший ему сына, горько плакал и заламывал руки каждый раз, когда царь воспроизводил в памяти мучения кого-либо из жертв своих.
Как-то раз заплакал царь, и плакал не переставая семь столетий. Он уже не мечтал о прежней жизни, все более презирая и ненавидя самого себя. Никогда не мелькала у него мысль, что высоко сущие могут простить его и переселить в обители другие. Ни одной мельчайшей черточки злодейств своих не мог забыть теперь царь...
Однажды он увидел, что перед ним стоит светлый, блистающий латами воин и спрашивает: «Кто ты такой?»
И царь рассказал ему все, что было с ним на земле и на том лугу зеленом, на котором тысячелетья провел он, и в свою очередь, спросил: «А ты кто такой?»
«Я - проводник, ответил воин. - Я укажу тебе дорогу туда, где ты сможешь бороться с последствиями зла, тобою посеянного».
«Значит, опять на землю, - сказал бывший царь. - Я рад бороться с подобными мне, но пригибать к земле будет меня зло, на земле мною содеянное, и бессилен я буду в попытках делать добро».
«Мы дадим тебе забвенье и силы для новой жизни, жизни искупления на земле, подобной той, которую ты покинул, - сказал воин. - Встань, и иди за мною».
И царь забыл свои прежние жизни и пошел за проводником, а встречавшие его на пути на землю, говорили: «Как жалко этого человека: он все забыл. Сколько времени он потерял напрасно».
После того, как Араны ушли за пределы нашей бесконечности, их прежняя обитель была занята Михаилами и темными Арлегами, причем последние заняли меньшую половину замкнутого арановского космоса. Михаилы не мешали им, и они спокойно смотрели на них. Немного не по себе чувствовали себя Михаилы и темные Арлеги, поскольку трудно им было приноровиться к новым условиям жизни, и смутное беспокойство нередко охватывало тех и других. Темные Арлеги, добившиеся подъема вверх, перестали завидовать высшим, будучи уверены, что в свое время они еще выше поднимутся. Злоба исчезла вместе с завистью. Не совсем просветлели они, но, умудренные опытом мирны тысячелетий, все же они просветлели. Михаилы же были убеждены, что им придется вести борьбу более тяжелую, чем та, которая велась ими, когда они находились в старых обителях, и ждали новых врагов. Они иногда беседовали с темными Арлегами, говорили о высотах несказанных и предупреждали своих соседей о грозящей опасности.
И вот однажды примчались духи Фантазии, блистая крыльями многоцветными, с широко раскрытыми глазами, выражавшими ужас и тревогу. Говорили они, что из бесконечности, находящейся далеко за пределами покинутой Димами бесконечности, несутся «Страшные», чтобы завоевать те обители и, основавшись там, в низы и в верха набеги делать. «Страшные» не верят в Элоима, для них нет ничего высокого, они не знают чувств сострадания, доброты, справедливости. Они мечтают в свой домашний скот превратить Михаилов и темных Арлегов, продлить свою жизнь, высасывая жизнь у них, думая, что приложат к годам своей жизни годы чужих жизней...
Грозно нахмурившись, вооружаются тяжелыми мечами темные Арлеги и громко зовут к себе просветленных Князей Тьмы с булавами тяжелыми. Являются те на зов в сопровождении мирн темных Легов, более светлых, впрочем, чем они раньше были. Спрашивают они духов Фантазии блестящих о внешнем виде и вооружении врагов наступающих и узнают, что гигантски сильны они, что много рук у них, что, владея разным оружием, умеют они пламя на врагов бросать. Но менее всего боятся просветленные пламени - своей старой, когда-то любимой стихии. А Михаилы ничего не спрашивают, только некоторые из них высоко поднимаются и вдаль смотрят. Видят они, наконец, полчища неисчислимые. Видят как «Страшные» отбрасывают со своей дороги попадающихся им навстречу духов мощных. Сообщают они о том, что видят, и говорят, что необходимо послать к Аранам за помощью. Колеблются просветленные, не забывшие еще старых счетов с Аранами, но, поднявшись вместе с Михаилами и духами Фантазии, видят вдали несметные полчища «Страшных» и соглашаются на призыв Аранов.
Мчатся духи Фантазии с быстротой, в мирну раз быстроту света превосходящей, и, прилетев в страну Аранов, зовут их на помощь от имени Михаилов и просветленных. А те уже бьются с тьмой тем духов «Страшных». Много больше духов наступающих, но просветленные с двумя Князьями Тьмы и тремя темными Легами бросаются на одного из нападающих. Схватывают его за руки Князья и темные Леги, сильный удар наносит ему просветленный, но тот разрубает Князей и темных Легов и успевает нанести мощный удар просветленному, хотя сам падает под его ударами.
Вот два Михаила сражаются с одним из наступающих. Падает под его ударом один из Михаилов, но и «Страшный» выведен ими из строя. Редеют ряды Михаилов и просветленных. Слышны крики торжества в рядах «Страшных». На поле сражения появляются Рафаэлины и, не принимая участия в битве, помогают раненым того и другого воинства. Тихо в рядах Михаилов и просветленных; рев, крики, стоны, гром и бряцание в рядах «Страшных». Отступают Михаилы и просветленные, прикрываясь щитами со всех сторон. Гремят удары «Страшных» по щитам, и отступает шаг за шагом светлое воинство, унося выбывших из строя.
Отряды Аранов, вооруженные мечами огня отраженного, ударили на «Страшных», и сразу же все изменилось: десять «Страшных» с одним Араном справиться не могут. Падают «Страшные», почти пополам разрубленные. Начинает отступать воинство «Страшных», а затем поворачивается и с криками злобы и ярости обращается в бегство. Уносят Рафаэлины с поля сражения раненых, перевязывают раны «Страшным», Князьям Тьмы, темным Легам, Михаилам и просветленным. Едва оправившись, делают «Страшные» попытку напасть на ухаживающих за ними Рафаэлинн, но сталкиваются с чем-то, на ужас похожим, так как удары их оказываются безвредны для Рафаэлин, остающихся невредимыми. Догадываются «Страшные», что призрачны для них эти тела, и прекращают нападения.
Постепенно вылечили всех Рафаэлины, но не захотели уходить из космоса Михаилов и просветленных «Страшные», и, тщательно избегая Аранов, пытаются извратить и отравить жизнь Михаилов и просветленных своими рассказами и проповедями. Сурово смотрят на них Араны, перенесшие на них свою прежнюю ненависть к темным Арлегам и Светозарным, и, наконец, призвав Силы, бросают «Страшных» далеко за пределы своего прежнего космоса.
Говорят Михаилы и Просветленные Аранам: «Займите вашу прежнюю обитель, если желаете, а мы опустимся ниже». Отвечают Араны: «Мы согласны занять наши старые места и здесь остаться, ибо не окончено нападение тех, кто себя «Страшными» именуют. Но вам не к чему в низы идти: в верха поднимитесь, а мы попросим Эонов помочь вам при этом подъеме».
Два Эона прошли по стране Аранов, уча о том, как надо претворять слова любви в дела любви, и через четверть мирны лет поднялись Михаилы и просветленные выше, тогда как Араны вернулись в свои прежние обители.
Постоянно выставляли стражу Араны вокруг своего стана, и как-то раз послышалась тревожная перекличка часовых, раздались в их рядах сигналы тревоги. Говорят часовые: «Мы видели разведчиков врагов, пока невидимых». Опять прилетели духи Фантазии с криками о новых уловках врагов невидимых, ныне так нападающих, что отравлены ими все источники жизни чистой, что грязь и злобу несут они в ряды врагов своих, как бы чумой убивая мощь их.
Говорят Араны: «Мы выдержим бой с врагами. Мы - дважды рожденные, а дважды рожденные умереть не могут, но все же борьба с этим врагом тяжела, хотя мы и бессмертны». Обратились они к духам Познания, и те посоветовали Аранам выступить на поле боя в масках. Новым оружием вооружились Араны и развернули свой строй перед нападающими, выйдя к ним навстречу. Прилетели «Страшные», но не увидели они надевших маски Аранов, только пустой космос был перед ними. Углубились в него нападающие, но поняли, что попали они в ловушку, им уготованную, и с криками - «Мы тоже придем к вам в масках не разгадываемых!» - назад улетели из пределов бесконечности, в которой Араны пребывали.
Снова прилетели к Аранам верные духи Фантазии и тихо говорят им, что лярвы новые прилетели в космос Аранов. Говорят духи Фантазии, что в лярв этих превратились многие «Страшные» и незаметно входят в Аранов. Араны же, в которых вошли лярвы, начинают учить новой морали, говоря, что на косой взгляд страшным ударом отвечать надо, что вовсе нет надобности бороться общим строем, что в одиночку Аран может встречать врага, что Аран не должен давать врагу пощады, что даже побежденного врага не надо прощать. Многое другое говорили, лярвам поддавшиеся, и ты, кто слушает рассказ этот, знаешь, что шепчут они, свои плохие намерения приукрашивая. И тогда Элора снова обратился за советом к духам Познания, а те, выслушав рассказ, посоветовали ему собрать всех Аранов и принести на собрание зеркала темные.
Собрали круг свой Араны, и в первый раз за все время существования воинства что-то вроде спора поднялось в их кругу. Загремел тогда голос Элора: «В наших рядах темное начало появилось. Смотрите все в зеркала темные!» И произошло небывалое. Открылись перед Аранами темные зеркала, и часть их, которую пронизали эманации лярвизма сфер высоких, бросились в зеркала эти и исчезли в них. Не отвечают на клич призывный Аранов, в зеркала ушедшие, и грустными стали Араны, сохранившие зеркала темные и не желающие разбить их ударами мечей из опасения поранить ушедших в них товарищей.
Как-то раз раздались призывные крики часовых. Неслись на мир Аранов полчища вражеские, и загремели тогда призывные трубы Аранов. И вот вылетели из зеркал темных все Араны, в них вошедшие, влача за собой лярв безобразных, которые цеплялись за них, не желая их из плена зеркал выпустить. Крикнули Араны, лярвами связанные, свой призыв о помощи Силам, и явились грозные, оторвали лярв от Аранов и далеко, далеко за пределы бесконечностей обитаемых откинули. Бросились все силы Аранов на врага и отбросили его полчища, а после боя рассказали Араны, из зеркал вышедшие, о том, что видели и слышали в зеркалах темных, когда лярвами были связаны. Снова и навсегда наступило единение между Аранами, и они новую песню сложили, с которой шли в тяжелый бой с врагами страшными..
Как то раз Араны собрали свой круг и сидели или стояли, опираясь на свои мечи. Они говорили о непостижимости Бога, столь полной и страшной, что Он казался им не существующим. Они говорили, что только слабое веяние доходит до них, что только при громадном напряжении своего сознания понимают они, что без Него ничего не было бы. Только тем, кто идет Эоновским путем страдания и жертвы непротестующей, только им доступно знание, что существует Бог.
«Но нам нельзя идти этим путем: мы должны бороться с теми, космосам низшим враждебными духами, которые пытаются большее зло принести, чем лярвы приносят. И мы клялись не пропускать в верха Темных: да не станут верха низами, как это на землях от нашествия лярв случилось». - «Не будет ли полезнее, если мы пойдем по населенным обитателям учение Эона проповедовать?» - «А в это время в космосах, нами охраняемых, явятся те, перед которыми лярвы милыми созданиями окажутся!»
В это время донеслись до Аранов звуки труб сторожевых постов. Трубы не уведомляли об опасности и не предупреждали о прилете духов Фантазии. Они гремели торжественным радостным маршем, каким встречался отряд Аранов, возвращающихся после победы над страшным врагом.
Араны переглянулись: все они, кроме часовых, были налицо. Но трубы звучали все настойчивее, все торжественнее, поэтому Араны выстроились двумя рядами и, подняв мечи, скрестили их в огненном своде. Под свод влетают и под сводом летят Араниды, похожие на Аранов, такими же, как Араны, огненными мечами вооруженные. Опять образуют Араны свой круг, и часть его Араниды занимают и разговаривают с Аранами, как будто всегда этот круг посещали.
«Откуда вы? Где ваши обители?» - спрашивают Араны после первых приветствий. Слышат ответ: «Наши обители лежат за теми обителями, которые расположены за обителями когда-то Димами заселенными. С одной стороны обителей наших лежит страна та, откуда была послана вам труба призыва на помощь, а с другой стороны - Ничто великое, пределов которого мы не знаем. Мы передаем вам привет из страны, откуда вам послана была труба призывная». - «Как вы узнали о нас?» - «Нас посетили величавые духи Фантазии, рассказали нам о духах родственных, и мы решили посетить вас». - «Ваш путь к нам вы пролетели благополучно? Не было встреч враждебных?» - «Были: часть дороги пришлось боем пройти». - «Как жалко, что мы не знали об этом бое: мы поспешили бы к вам на помощь!» - «Мы справились с силами, нас задержать пытавшимися». - «Кто были силы эти?» - «Это колдуны и ведьмы миров высоких, которые собирались справлять свой праздник. Они пытались задержать нас, но им не удались эти попытки». - «Вы еще расскажите нам об этой встрече, а сейчас расскажите, в чем ваша работа заключается, с кем сражаетесь вы мечами огня мистического?»
«Мы не позволяем Ничто, которое беспредельным кажется, надвигаться на космосы и уничтожать их. Мы стоим семью сменами, занимая мирну стадий вверх и мирну стадий вниз, мирны же стадий - вправо и влево от нас. Мы не только не позволяем Ничто надвигаться на космосы, но уничтожаем его, бросая в него свет, от нас исходящий. Ничто просветленное перестает быть ничем, и мы вперед продвигаемся, пространства для новых космосов завоевывая. Многие из нас умирают от истощения, навсегда исчезают из мира нашего. Их места новые Араниды занимают, и они не помнят, не знают, откуда пришли в наши обители». - «Куда же исчезают ваши умершие?» - «Мы не знаем. Когда придет час наш, мы исчезаем, гаснет свет наш. Мы умираем. Мы исчезаем. Мы ничего не ждем после смерти». - «Не может Бог оставить вас исчезнувшими». - «Если вы не ошибаетесь, мы где-нибудь воскреснем в лучах Его, но мы не знаем этого». - «Но вы знаете, что нет ничего, что исчезло бы бесследно. Даже материя не исчезает бесследно, а распадается на электроны и далее на то, что называется икс-астралом. Даже Ничто есть нечто, ибо имеет свойство все растворять в себе». - «Так или иначе, а совершается воля Бога. Мы знаем все же, что для Него легче дать нам новую жизнь, чем нам мечом взмахнуть. А вы - разве вы не умираете?» - «Нет. Когда приходит час наш, мы можем перейти в ряды Отблесков или здесь на новый срок остаемся, как захотим». - «Мы рады за вас». - «А мы предлагаем вам занять наши места: мы умеем с Ничто бороться, а вы займите обители наши. На одном только условии: в верха Темных не пропускайте!» - «Ни в каком случае мы не уйдем с наших постов. Но если бы согласились занять ваши обители, мы пропустили бы всех желающих подняться духов». - «Хорошо. Без всяких условий мы предлагаем вам занять наши места, а мы на Ничто громадное двинемся. Помните: благодаря этому вы Отблесками станете». - «Нет, мы не дезертируем, мы не хотим оплакивать вашу участь. К тому же утешьтесь и не горюйте о нашей судьбе - у нас есть пророчество: придет Эон и даст нам бессмертие». - «Как хотите Араниды, как хотите. Но мы проводим вас и попробуем наши мечи в битве с ведьмами и колдунами и в уничтожении Ничто. А теперь расскажите нам, как вы с ведьмами и колдунами вне земных пространств встретились. Кто эти колдуны и ведьмы? Чем и кому из духов опасны они? Каким образом столкнулись вы с ними?»
Отвечают Араниды: «В пространстве не заселенном, но годном для заселения, мы встретили, пролетая через него, странных духов. Они мечтали о таких деяниях, которые полным отрицанием добра являются, которые как бы насмешкой над учением Эонов кажутся, которые страдания другим существам причиняют, при посредстве которых колдуны и ведьмы хотели издеваться над духами, добро признающими. Они приставали к нам, стараясь доказать, что нет Бога. А потом прибавляли, что если Бог существует, то Он неумен и глуп, так как с какой точки зрения ни смотри, все космосы устроены из рук вон плохо. Они кричали нам, что все мольбы к Нему явно бессмысленны, так как Он жесток и притворяется глухим. «Всем можно забавляться», - говорили они, и на наших глазах одна из ведьм надвое разорвала случайно залетевшего на их шабаш маленького заблудившегося духа. Тогда Аранида Солана рассекла ведьму и бросившегося ей на помощь колдуна ударом меча, а колдуны и ведьмы устроили ей овацию, утверждая, что ее место - в их рядах. Солана исцелила тех, кому нанесла удар, исцелила и их жертву, но с той поры перестала улыбаться. Мы уговорили ее отправиться на некоторое время в космос духов Гармонии и Познания, где к ней вернется ясность духа. А ведьмы и колдуны раскидывали перед нами картины, на которые тяжело и неприятно смотреть было. Мы видели полчища лярв, вид так называемых людей принявших, видели, как они у таких же людей высасывают совесть и доброту, влагая в их сердца жестокость, злобу и тупость, и с отвращением мы смотрели на лярв, облик людей принявших. Не раз хотели мы ударить их мечами, но Солана удерживала нас. Тогда ведьмы и колдуны, явно издеваясь над нами, развернули перед нами картины подлых убийств подобными подобных, картины невозможных телесных и, вместе с тем, духовных пыток, которыми забавлялись люди-лярвы. А когда мы и это зрелище претерпели, увидели новые картины: лярвы всякими способами тушили источники света, в сердцах людей горевшие, и вливали в эти сердца самодовольный мрак невежества тупого. Мы не выдержали и взмахнули мечами, думая лярв изрубить. Но Солана громким криком остановила нас и указала на темные ряды ведьм и колдунов, как бы с нетерпением ожидавших наших ударов.
Вестник блестящий, от Духов Познания к нам прилетевший, шепнул нам, чтобы мы не трогали лярв, не уподоблялись ведьмам, и посоветовал нам наш свет на лярв бросить так же, как мы его на Ничто бросали. Мы поступили по совету данному и бросили свет на лярв, как на Ничто бросали его. Сразу исчезли лярвы, и, странное дело, какими-то вялыми растерянными показались нам колдуны и ведьмы. Они попытались развернуть перед нами сцены грубого и утонченного разврата, но мы отделили себя от грязи ведовской покровом белым. Какое-то помрачение нашло на них: они бросились на нас, размахивая странным оружием, но мы не обнажили мечей против нечисти страшной. Мы и на них бросили свет свой, хотя и неприятно нам было светом для целей самозащиты пользоваться. Но мы утешались мыслью, что хотя бы немного, но посветлеют они. Тогда уступили нам дорогу колдуны и ведьмы глупые, и мы беспрепятственно долетели до вас. Не знаем, что сталось с ними, когда они свет наш почувствовали, но на обратном пути они встретятся нам».
«Мы щадим только отступающего, но не нападающего врага», - сказали Араны Аранидам. А те ответили: «Не надо оказывать почета врагам, тратя на них больше сил, чем они заслуживают. Можно иначе почтить врага...»
Некоторое время пробыли Араниды в обителях Аранов. Многое сказали им и многое услыхали от них. Рассказали им Араны, как им с потемневшими Димами пришлось некогда сражаться, как, оставив свои старые рассаны, они как бы умерли, в новую далекую обитель переселясь на долгое время. - «За этой новой обителью прекрасной и блестящей, имеется еще одна обитель, в которой находились похожие на вас духи, но мы только издали видели их. Быть может, там живут те, кого вы умершими считаете». Улыбнулись Араниды, довольные тем, что услышали. Улыбнулась и Солана, к великой радости Аранов и Аранид. Надежда сияющая, Надежда блестящая слетела к Аранидам и с ними в их обители отправиться решила.
Простились с Аранами Араниды и полетели домой, но с ними мирна Аранов отправилась. Перелетают они то пространство, в котором ведьмы мятутся, эманации свои в миры, в глубинах расположенные, посылая, и грозные Араны остановили эманации эти и на них преграду поставили: да не переходят ее другие эманации тех, кто зло в мирах сеять готовы по своей тупости и глупости. Пусть злая глупость с глупостью подлой борются, не спускаясь в миры существ живых. В рядах колдунов и ведьм и без того раскол намечался после первого пролета Аранид и неудачной попытки напасть на них. С той же минуты, как стало невозможно злом другие миры заражать, стали искать других целей своей жизни, зло делавшие, и понемногу изменялась к лучшему их ужасная жизнь.
Прибыла в страну Аранид мирна Аранов, и через короткий промежуток времени попросили они позволения занять одно из пространств, Ничто не пропускающих. Араниды говорят им: «С радостью уступили бы вам один из постов наших, против Ничто поставленных, но сейчас не можем согласиться на вашу просьбу: пробиваясь через Ничто, грозная сила разложения идет на космосы, не уничтожения, не претворения в Ничто, а сила, все светлое в космосах темным заменить решившаяся. Она является перед нами в виде сотни врагов нападающих, и прежде чем один враг падает под ударами мечей наших, он убивает десятую часть мирн Аранид».
Тогда просили Араны не только уступить им пост опасный, но дать обещание ни в каком случае не вмешиваться в бой с теми, кто Аранидам гигантами казался.
Согласились Араниды на предложение после долгих колебаний, но потребовали от Аранов разрешить им прийти на помощь к ним в том случае, если крикнут боевой клич Араны. Тридцать семь хорар длился бой Аранов с гигантами, каждый из которых им полчищем гигантов враждебных представлялся. Приходилось Аранам вести бой и с гигантами и с Ничто, которое готово было прорваться при малейшей оплошности Аранов, поражавших Ничто своими мечами и бросающих в него икс-астрал миров преобразуемых.
Держатся Араны. Их нельзя убить, но и они уничтожить гигантов враждебных не могут, только не пропускают их. Грозно хмурятся Араны, высоко взмахивают они мечами, поражают ими гигантов, но те, отступая и собравшись с силами, снова идут в бой. А духи Фантазии величавой шепчут Аранам: «Скажите только «да», и мы позовем сюда Аранид и то население, рядом с которым вы когда-то жили». Отвечают суровые: «И без их помощи не дадим мы пройти в космосы Аранид гигантам тупым, и без их помощи мы мирны мирн лет сражаться будем». А духи Фантазии величавой, не дослушав ответа, умчались в обитель Аранид умерших, за пределами бесконечности лежащую.
Рассказали они там сущим, что не потому к ним Араниды не являются, что прекратили нападение на них гиганты, а потому, что страшным боем бьются с силой врагов наступающей не Араниды, а Араны, переходившие после смерти к Отблескам. Покинули стан свой умершие некогда Араниды и полетели толпами стройными на поле сражения страшного. Увидели Араны помощь, к ним пришедшую, и с победным кличем бросились в наступление. Не страшен был удар Аранов или удар Аранид вернувшихся гигантам наступающим, но два удара эти, вместе разившие, заставляли гиганта бежать с ужасом, и он не думал уже больше о возвращении.
Араны оставались еще некоторое время после победы над гигантами, и вместе с ними оставались и Араниды призрачные. Но как-то раз долетел до Аранов звук трубы боевой из воинства Аранов, и они вместе с Аранидами призрачными умчались в свои обители, обещая Аранидам позвать их в случае надобности на помощь или к ним явиться по первому зову.
Ты хочешь, рыцарь, узнать, что видели Араны и Араниды в тех обителях, откуда они получили трубу призывную? Расскажу об этом в другое время.
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Чтобы писать комментарии Вам необходимо зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
» Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации. Зарегистрируйтесь на портале чтобы оставлять комментарии
Материалы предназначены только для ознакомления и обсуждения. Все права на публикации принадлежат их авторам и первоисточникам. Администрация сайта может не разделять мнения авторов и не несет ответственность за авторские материалы и перепечатку с других сайтов. Ресурс может содержать материалы 16+
