|
О том, что возродилось в Возрождение (часть 3)
Как я уже упоминал чуть выше, заискрило уже в правление одного из пап дома Медичи. Лев X, сменил на троне папу Юлия II, несколько укрепившего положение Ватикана, после вакханалии, устроенной Борджиа. В полном соответствии с духом гуманистического эгоизма новый понтифик, достигнув заветной цели, позволил себе расслабиться и насладиться жизнью в полной мере, воспользовавшись плодами трудов предшественника. И то правда, не пропадать же добру! Расслаблялся папа Джованни Лоренциевич Медичи по полной программе, да так, что бюджет Ватикана, и так огромный, прирос ещё вдвое за счёт стопроцентного дефицита. В итоге, конечно, пришлось как-то выкручиваться. Говорят, папа Джованни очень любил порассуждать о «прибыльности сказки о Христе», и учитывая это не трудно догадаться, каким таким способом понтифик собирался покрывать недостачу.
Чтобы профинансировать многочисленные гуманистические увлечения папы Джованни, в Германию с особой миссией устремились папские агенты с рекордным грузом так называемых полных индульгенций, дающих отпущение грехов, как живым, так и умершим. Официально это объяснялось нуждами строительства храма святого Петра.
В числе прочих папских бродячих менеджеров по продажам особо выделялся некто Иоганн Тецель. Сей Тецель ходил по улицам города Виттенберга с большим ящиком и напевал песенку, которая в русском переводе звучит примерно так: «как только монетка падает в ящик, так тут же душа выпрыгивает из огня». И вот как-то раз слова этой песенки достигли слуха простого такого немецкого священника, мужицкого роду-племени, по имени Мартин Лютер. Его, искреннего католика, так возмутила эта песенка, что он не на шутку задумался. Негодование Лютера было столь велико, что он сгоряча даже задался вопросом, а по какому вообще праву папа продаёт индульгенции? Поразмылив над этой, несомненно, актуальной темой, он пришёл к выводу, что папа - мошенник. Его так поразила эта мысль, что все свои рассуждения Лютер свёл в единый документ, названный «95 тезисов», и 31 октября 1517 года прикрепил его к двери своей церкви в Виттенберге, положив тем самым начало Реформации в Европе.
Случай? Конечно. Но случай опять же закономерный. Соверешнно не случайный такой случай. Лютер-то и сам не догадывался, чем всё это обернётся, но это должно было произойти, и это случилось.
Ведь что такое Реформация? Всё совершенно доступно изложено в этих «95 тезисах». Что беспокоило больше всего простого немецкого мужика Мартина Лютера? Беспокоило его только одно: «Где деньги, Зин?» В смысле, куда ж это его первосвятейшество девает народные гроши, собранные с продаж индульгенций?
И вот здесь со всей очевидностью проявился новый зарождающийся логический тренд. Даже разразившиеся теперь «религиозные войны» в своей сути были во многом материалистскими. Ведь основной-то спор шёл исключительно вокруг церковной кассы! Да-да, именно так. Просто группа ревностных католиков наотрез отказалась финансировать разврат новой порнократии в Риме, а всё остальное из этого логически воспоследовало.
Если уж папа не имеет права отпускать грехи по предоплате, то это значит, что никакой он не наместник Бога и ничем не лучше любого другого священника. Тем более, что все его заявления на такой статус ничем не подтверждены, кроме собственных заявлений. К тому же гуманисты успели окончательно разоблачить к тому времени несколько папских фальшивок типа «Константинова дара» или «Лжеисидоровых декреталий», поэтому следующий шаг был более чем очевидным. «Священное Предание», т.е. сборник папских булл, декреталий и прочих документов, накопившихся за тысячу лет, отправлялся прямиком в топку. Ну, и теперь оставалось только объявить единственным и непогрешимым авторитетом саму Библию.
И было бы всё хорошо и замечательно, если б не весть тот хаос, что происходил в первые века становления христианства. Ведь Библия - это кладезь противоречий, заложенных ещё в эпоху зарождения при попытке совместить несовместимые Старый и Новый Заветы. И объявляя эту книгу единственно возможным авторитетом, Лютер явно не понимал, что творит. Весь путь римского догмата есть путь постоянной борьбы противоречий - им несть числа. Объявив «Священное Предание» Рима лишённым смысла, Лютер лишь обнулил счётчик этих противоречий. Стоит ли удивляться теперь, что протестантское движение стало тут же дробиться и всё больше напоминать раннее христианство, когда новые ереси появлялись, чуть ли не каждый год.
А всё это потому, что Лютер и компания совершили великое дело, переведя, наконец, Библию на человеческие языки, что в купе с распространением книгопечатания, позволило практически любому человеку самостоятельно убедиться в её противоречивости. Правда, с самими протестантами, не имевшими никакой защиты от дурака, это сыграло очень злую шутку. Не успели реформаторы утвердить «Аугсбургское вероисповедание», как пришлось снова собираться и принимать "Формулу согласия", где уже сразу четыре протестантских группы объявлялись еретиками.
Показательно, что все вопросы, поднятые еретическими течениями, были всё те же, что и тысячу лет назад. Всё пошло по новой: манихейцы, антитринитарии и многие, многие, многие. Какие-то ереси были старые и проверенные временем, как например, ариане, которые снова справедливо усомнились в правомочности обожествления личности Иисуса. Но было и множество новых, как, например, анабаптисты, подвергшие, наконец, спустя столько лет критическому анализу идиотское понятие первородного греха. Правда, результаты у них получились опять же оригинальные.
Но, разумеется, никто на все эти возникающие вопросы отвечать не собирался, а потому дробление реформистов продолжилось вплоть до распада уже на мельчайшие атомы-секты, число которых в наше время достигает аж двадцати тысяч по некоторым подсчётам. При этом все они старательно называют себя евангелистами, бесконечно цитируя иудейский Ветхий Завет.
Протестанты лишь упрощали и отбросывали всё, что их раздражало и ставило в тупик, создав уже совсем какие-то наивные и бессмысленные вариации, совершенно лишённые какого-либо фундамента. И, разумеется, с водой унесло множество младенцев. Тот же Лютер даже не пытался разрешать фундаментальные вопросы, которые завели Церковь в тупик. Ему, правда, и некогда было - его гоняли по всей Германии святые отцы, как вшивого по бане.
Но его преемники-то тоже палец о палец не ударили, а ведь должны были задуматься. Без этого, разумеется, ничего путного не могло получиться. Ведь в чём заключается новая протестанстская формула веры, выведенная Лютером в результате всё того же отрицания: «Человек достигает спасения души не через церковь и её обряды, а при помощи веры, даруемой ему непосредственно Богом». Это абсолютно логичное следствие отрицания претензий папства на исключительные права, якобы делегированные римскому епискомпу самим Богом. Лично. Но именно здесь протестанты и сели в лужу. Не вникая в суть противоречий, и отбрасывая накопленный опыт в сторону, они оставили в силе даже понятие первородного греха, возможно, самое нелепое из того, что смогли напридумывать католики.
Разумеется, снова встал вопрос, как же тогда спасаться христианину, ежели сама греховная природа человека подразумевает его полную и непоправимую испорченность? Католики эту дикую хрень разрешали наделяя неслыханными полномочиями Церковь, протестанты же, отрицая эти полномочия, порешили и вовсе гениально. Ежели ты, чувак, три раза мокнулся в водицу при участии пастора, то всё, баста, нет на тебе грехов, вольному воля. «Через Крещение даруется благодать Божья», - именно так утверждает основной протестантский документ, Аугсбургское Вероисповедание. Таким образом, «Бог не за наши собственные заслуги, но ради Христа оправдывает тех, кто верует, что они приняты в благодать ради Христа». Вот и получается, что вера по-протестантски на уровне массового потребителя в итоге выглядит так:
- Веруешь?
- Верую!
- Чем докажешь?
- Да вот те крест!
- Спасён!
Бред? Бред! Но при этом сама формула Лютера просто взята из Библии. Что лишь в очередной раз доказывает, что цитировать Библию - вовсе не значит её понимать. Свидетели Иеговы тоже много чего цитируют, но их даже протестанты за своих не признают. В сущности, такая формула - это самая настоящая бомба, которая должна была взорваться в любой момент. И она таки взорвалась. А потому ломяться ныне в наши квартиры «проповедники» и «миссионеры» в брючной похоронной форме с целью объяснить нам, дурням, как надо правильно верить во Христа, сыплют цитатами и корчат умное лицо.
А Вы обращали внимание, кого именно в основном цитируют эти внебрачные дети Реформации? Намекну, для самых недогадливых. Из двадцати семи книг Нового Завета больше половины числятся за апостолом Павлом. Приплюсуйте сюда ещё и Ветхий Завет, который протестантами числится не менее ценным источником веры, и вот Вам готовая предпосылка появления в наше время термина иудо-христианство. Вот Вам, собственно, и источник для конспирологических разглагольствований о всемирном заговоре сионистов, подсунувших нам бедненьким и несчастненьким гнусную опиумную религию. Очевидно, что о христианстве ни сами авторы термина, ни те, кого они этим термином обласкали не имеют ни малейшего представления. Зато можно в очередной раз убедиться, что подобная конспирология есть результат недостаточной информированности, если не сказать, что совершенного невежества.
На самом деле, всё ведь очень просто. Протестанты, утвердив абсолютный авторитет доступного им текста Библии, оказались в очень забавной ситуации. Вробе бы о слове Христа повествует Новый Завет, однако на две трети там исключительно то, что под этим понимал апостол Павел, который на деле даже учеником Христа не был. При этом сам Учитель не записал там ни строчки.
В этой ситуации протестанты рассудили совершенно логично - для дела Церкви Павел сделал гораздо больше. Цитирую Вам фразочку, найденную мной у некоего Ахмада Дидата. Он мусульманин, а потому его взгляд ещё интереснее - это взгляд со стороны: «В отличие от него (Павла), Христос не написал ни одного слова в этих 27 книгах. Если вы возьмете так называемую «Библию Красного Пера», то увидите, что каждое слово, якобы произнесённое Иисусом, выделено красными чернилами, а остальной текст напечатан, как обычно, чёрными. Не удивляйтесь, когда обнаружите, что в так называемом Евангелии Иисуса более 90% текста всех 27 книг напечатано черным цветом! Таково признание беспристрастного христианина о том, что они называют Евангелием. В действительности же, беседуя с христианскими миссионерами, вы увидите, что они ссылаются на Павла на все сто процентов». Понятно, что ссылающиеся на Павла миссионеры - это по большей части как раз протестанты. Что, собственно, и требовалось доказать.
Так что нечего удивляться, что живут пуритане не по Христу, а по Павлу. Изучают не нагорную проповедь, а деяния пророка Илии, лично убившего сотни неверных адептов антидемократической оси зла, и поют псалмы Давида, коллекционировавшего головы своих врагов. И основываясь именно на таких представлениях, выходец из протестантской среды, англичанин Майкл Харт, в своей известной книжице (в первой редакции) о Ста Великих, нисколько не сомневаясь, поставил Павла, как истинного, по его мнению, основателя христианства, выше Иисуса. Именно поэтому в центре протестантского Лондона стоит храм апостола Павла, аналогично тому, как в центре Рима стоит посвящение апостолу Петру, а в центре русских городов стоял, да и много где ныне стоит, свой храм Спасителя.
Отрицание - штука опасная. Отрицая полуправду распустившегося и развратившегося гуманистического католицизма, Реформация создала полупарвду ровно так же ошибочную: пятьдесят на пятьдесят. Среди прочих примеров последствий этого отрицания можно привести ещё и такой.
Когда в Европе только грянул кризис XIV века, помимо евреев и колдунов под удар попали ещё и тунеядцы. А точнее нищенствующие тунеядцы. Так, в Нарбонне в 1348 году были арестованы по совершенно надуманным причинам и подвергнуты пыткам члены чужих нищенствующих орденов, покусившиеся на кормушку местных, а заодно и просто чужие нищие. После этого они неизбежно признались в своем намерении отравить нарбонцев смертельным ядом, и их приговорили к сожжению на костре. Очень на то похоже, что здесь мы столкнулись ещё и с конкуренцией на рынке сбора подаяний, сильно сократившемся в эпоху всеобщего разорения. Легко можно догадаться, какое на самом деле оказалось истинное личико у божьих дурачков, привыкших всю жизнь питаться за чужой счёт, когда кормушка оскудела.
Славный христианский обычай помогать ближнему в условиях обожествления нищеты, запущенного ещё ессеями, привёл лишь к тому, что к четырнадцатому веку все города Европы наводнили орды профессиональных тунеядццев. Раздача денег происходила повсеместно, ибо помощь нуждающимся являлалсь лучшей индульгенцией, но результатом этого стало только то, что класс тунеядцев в Европе расширялся не только сверху, но и снизу. И уж практичные бюргеры-протестанты не могли этого не заметить. И надо сказать заметили, да так отчётливо, что мы по сей день удивляемся, почему это европейцы никогда не подают нищим.
Основную движущую силу, начавшейся Реформации как раз и составили те, кто финансировал это гуманистическое и псевдохристианское тунеядство - нормальные такие трудолюбивые бюргеры, исправно платившие десятину, налоги, а остаток направлявшие на подаяние нищим. Неудивительно, что помимо прочих практических вопросов реформисты задумались и над тем, что же делать с попрошайками. Мы тут пашем, как папа Карло, а эти нищеброды ни хрена не делают, и делать не хотят, но при этом не только процветают в этом бренном мире на наши постоянные подаяния, так ещё и претендуют поперёк нас в Царство Божие войти! Хрень какая-то получается, не правда ли?
Представление о том, что нищета - это на самом деле плохо и не побожески, тоже должно было стать частью идеологии Реформации, в сущности, боровшейся с паразитами. Просто паразиты бывают не только большие, но и маленькие. Но о тех, что поменьше, как-то принято либо забывать, либо относиться к ним снисходительно, поскольку они очень умело умеют прикрываться нуждой. И за примерами далеко ходить не надо, у нас своих нищих полно - на каждом переходе в метро по углам сидят. И дал бы я денюшку, да догадываюсь я, кому она достанется на самом деле... Вот так и с Реформацией получилось, а всё в итоге развилось в нечто, что обычно символически изображают как мешок золота с ангельским крылышками.
И это совершенно закономерно. Толчок Реформации дали самые материалистские мотивы. Главным и принципиальным вопросом религиозных войн был «платить, или не платить?» Нетрудно убедиться, что результат именно этого спора и был закреплён Вестфальским миром 1648 года, утвердившим изменения, которые произошли на карте Европы в ходе Реформации. Те, кто более других пострадал от финансового произвола Ватикана, просто показали ему кукиш. А те, кому и так было не плохо, лоно католицизма не покинули. По итогам этой самой настоящей гражданской войны в Европе, растянувшейся на сто с лишним лет, протестанты составили большинство в Северной Германии, Дании, Скандинавии, Прибалтике, Шотландии и Нидерландах, и даже в нескольких кантонах Швейцарии. В Англии же утвердилась Англиканская Церковь, давно к этому стремившаяся.
Католики удержались во Франции, где Церковь ещё со времён Людовика IX была своей, Галликанской. От Италии, где, собственно, и поглощались все доходы Ватикана, ничего другого как защиты старого миропорядка ждать не стоило вовсе. А в Испании, где градус недовольства был ничтожно мал из-за открывшегося в это время источника невиданной халявы после открытий Колумба и компании, вполне удалось обойтись одной лишь инквизицией. В общем, кому это было действительно нужно, те подумали и отделились, а кто не отделился, тот, значит, и не хотел. Тем более, что ничего принципиально нового протестанты не предложили, да и католики сами в итоге подсуетились и особо раздражающие явления типа папской «Таксы» убрали с глаз долой. Но всё это были совершенно косметические правки, и они не разрешали главных протворечий. Поэтому окончательная победа логики духа плоти была уже неизбежной, тем самым, обусловив наступление Нового Времени.
…
Впрочем, никаким новым Новое Время не было. Как это было уже тысячу раз, только враждующие стороны переставали друг друга резать, сразу обнаруживалось, что кругом нищета и хозяйство надо восстанавливать. А так как денег уже не было - всё ушло на пушки, пули и порох - приходилось занимать. Ещё гуманистические папы успели полностью отменить запрет на ростовщичество, и теперь в этой мысли не было уже совсем ничего крамольного. Конечно, Ватикан, отменял этот запрет исключительно под себя, но поражение в ходе Реформации лишило папство и десятины, и индульгенций, и прочих сборов, существенно снизив его финансовые возможности. Таким образом, монетизация духа Ватиканом полностью завершилась.
Закономерно, что на место дорогих папских ростовщиков пришли теперь куда как более дешёвые ростовщики еврейские. В отличие от Фуггеров и каких-нибудь ломбардцев, с евреями было гораздо проще договариваться, поскольку в любой момент можно было отправить роту солдат в гетто и списать все долги за раз. По крайней мере, так должно было казаться поначалу. Идея, наверное, казалась гениальной, и очень показательно, как с этим обстояло дело в Германии. При каждом княжеском дворе был свой собственный Еврей, и было это явление столь массовым, что само слово Еврей стало нарицательным.
Если в XVI веке на постах придворных банкиров были ещё христианские кредиторы, то в XVII и XVIII веках их места всё чаще занимали евреи-финансисты, которые теперь тоже относились к штабу придворных. Их называли «придворными факторами», или просто евреями. В XVII и XVIII веках «придворный фактор» и «придворный еврей», обозначало одно и то же. Следует заметить, что в обиходе слово «придворный еврей» более не считалось унизительным. Известные евреи-финансисты, как, например, Оппенгеймер и Вертгеймер из Вены, даже с гордостью называли себя «евреями императорского двора».
А теперь самое интересное. Куда шли эти поистине огромные средства? Историческая наука учит нас, что в это время в Европе зародилась научно-техническая революция, которую собственно этот освободившийся ростовщический капитал и разогнал. Интересная версия, но факты можно интерпретировать и несколько иначе. Еврейский капитал шёл вовсе не на нужды технологического прогресса, который, как это и должно, двигали исключительно задёшево отдельные инициативные самоучки-изобретатели на местах, наконец-то освободившиеся от опеки инквизиции. Львиная доля средств, как всегда, уходила на финасирование гуманистических увлечений расплодившихся европейских элит.
Княжеские дворы периода барокко утопали в роскоши. Наилучшим примером тому служил Версаль, и немецкие дворы стремились во всем ему подражать. Придворные ювелиры и банкиры должны были удовлетворять потребности аристократиии в деньгах и роскоши. Поэтому не было ни одной резиденции без банкира и ювелира. Пруссия, Австрия, Саксония, Ганновер, Кельн, Вюртемберг, Бавария без колебаний влезали в любые долги, полагаясь, видимо, на старую привычку их не возвращать.
При Максе Эмануэле баварский Мюнхен считался одним из самых блистательных княжеских дворов Европы. Но когда в 1722 году должно было состояться бракосочетание курпринца Карла Альбрехта с дочерью императора Марией Амалией, и нужно было блеснуть особой роскошью, то государственная казна была просто пуста. В довесок, на стране бременем лежал ещё и долг в 20 миллионов гульденов, а значит, нужно было делать новые долги. Христианские банкиры, Руффин из Мюнхена, Раунер из Аугсбурга, разумеется, покрутили пальцем у виска, прикидывая последствия такого шага. Поэтому курфюрст, хоть сам лично и был против евреев, нисколько не смущаясь, прибегнул к помощи придворных факторов. Главный придворный фактор из Зульцбахера Ной Самуэл Исаак при поддержке придворного фактора из Вены дал взаймы необходимые миллионы. Общая сумма составляла 3 млн. 313 тыс. 228 флоринов 35 крейцеров. Чую, свадьба удалась.
Безусловно, дворяне кутили весело, оплачивая в кредит своё сверхпотребление. Раскручивая новый виток гуманизма, европейские элиты назвали его ещё более возвышенно - романтизмом. Хотя то, что творилось за каждой портьерой в каждом романтическом дворце Европы, иначе как привычным уже словом порнократия и не назовёшь. Несмотря на вонь немытых тел, европейские бездельники и бездельницы сношались как кролики, разделяя друг с дружкой интересные заболевания, отчего дворяне стали массово лысеть и пришлось вводить парики.
Жрали в три горла, собирали огромные коллекции предметов искусства, прожигали время на охоте. И что показательно, всё чаще косили от армии. Не только у нас в России дворяне продавливали законы, чтобы служить понарошку. На горшке ещё сидючи, уже получали чины и награды. А закономерным результатом этого стала лишь удивительная небоеспособность армий многих европейских государств.
Жизнь в долг стала нормой. И это полностью соответствует рассуждениям духа плоти, искушавшего Иисуса. А самая конечная точка логики этого пути - «здесь и сейчас», Right here, right now. При таком раскладе, естественным бенефициаром от торжества такой гуманистической философии должен стать лишь один игрок, участливо стоящий в сторонке, и помогающий всем пытающимся заполучить вкусное сегодня, отдав на откуп завтра, - ростовщический капитал.
25 августа 1722 года, когда Макс Эмануэль Баварский заключил со своим придворным банкиром Исааком крупный договор на заем 950 тыс. флоринов, он заложил ему все доходы и прибыли. Вольф Вертгеймер, сын крупного финансиста Габсбургов дал курфюрсту взаймы 1 млн. 200 тыс. флоринов, и ему были заложены все внутренние и внешние ренты и доходы. Самому крупному придворному финансисту Баварии Арону Элиасу Зелигману были заложены доходы от налогов, когда в 1802 году он предоставил стране 3 млн. флоринов, а в 1808 году еще и доходы от таможенной пошлины по новому займу на 4 млн. Самому крупному придворному финансисту Вены Самуэлю Оппенгейму были заложены все доходы Австрии. Между придворной знатью и придворными факторами в XIX и XX веках существовали тесные финансовые взаимоотношения. Вплоть до свержения монархии в 1918 году придворные финансисты оставались доверенными лицами и советниками по финансовым делам.
В принципе, всё это мы уже видели в той же Европе многими веками ранее, когда Еврей становился финансовым управляющим при Аристократе благодаря транснациональной структуре еврейских связей - это своеобразный еврейский интернет. Аристократ в три горла потреблял и ему всегда было некогда заниматься такой ерундой как управление, а потому всё отдавалось на откуп ростовщикам. Придворный фактор обязан был снабжать ведомство гофмаршала, конюшни, и даже кухню. Он поставлял все, что необходимо от колыбели до могилы, от крещения до погребения. При дворе архиепископа в Бонне даже принадлежности для религиозных торжеств и церемоний должен был доставать придворный еврей. В общем, всё было так, как описано в библейской истории о безродном рабе Иосифе - ставшем в итоге управляющим финансами фараона.
Поставляя ювелирные изделия, многие придворные ювелиры стали миллионерами. А больше всего ювелирных изделий приобретали в свое время первый король Пруссии, Август Сильный из Саксонии, Макс Эмануэль Баварский, Эбергард Людвиг и Карл Александр из Вюртемберга, Клеменс Август из Кельна. В качестве интендантов и тайных военных советников поставщики войск в мирное и военное время держали в своих руках аппарат снабжения, особенно во время наполеоновских походов и освободительных войн. Большинство из них начинали свою деятельность, имея лишь небольшой собственный капитал, но за несколько лет им удавалось приобрести солидное состояние. На поставках для армии Оппенгейм из Вены сделал блестящую карьеру. У него на службе находились почти все придворные евреи Германии. Нет ни одной семьи придворных факторов, которая не была бы упомянута в его актах как семья сопоставщиков или помощников.
Вецлар фон Планкенштерн, будучи на императорской службе поставщиком армии, стал мультимиллионером. Самыми крупными военными поставщиками Баварии были Байт Каулла из Гехингена, Давид Ильман из Пферзе под Аугсбургом, Абрахам Мендле из Кригсгабера и члены семьи Зелигмана из Пфальца. Следует особо подчеркнуть, что все поставщики армии вышли из придворных факторов. А заодно очень хочется вспомнить ветхозаветного Товита, которому «даровал Всевышний милость и благоволение», сделав поставщиком у Енемессара, царя Ассирийского. Вот уж где распилы и откаты хороши, так это на госзаказе. И не говорите мне, что это только евреи просекли.
Кстати, удивительное совпадение. Не успел еврей Товит стать поставщиком ассирийского царского двора, как уже очень скоро самой Ассирии не стало. Вот и на этот раз, не успели евреи как следует насладиться положением монопольных поставщиков княжеских дворов Европы, как её родимую затрясло так, что мама не горюй. В чём ныне и усматривается гнусный еврейский заговор.
Однако, позвольте! Разве кто-то заставлял правящую европейскую элиту жить по идеям гуманизма Лоренцо Валла? Если элита какой-либо нации настолько усохла духом, что начинате перекладывать все свои обязанности на других, постепенно превращаясь в рабов собственной плоти, то причём здесь какие-то евреи? Они, между прочим, такие же люди, и они тоже могут проникнуться идеями гуманизма и могут тоже захотеть жить как элита. Тем паче, что иудейская религия именно под это и затачивалась.
Хотя на самом деле, положение евреев всегда было крайне уязвимо. Единственное, что могло дать им хоть какую-то уверенность - это стать такими же как Аристократы. Стать своими среди чужих. И они всеми правдами и неправдами к этому стремились. Те же пресловутые Ротшильды умудрились породниться чуть ли не со всеми знатнейшими родами Германии. Кстати, через эту немецкую фабрику невест они наверняка могли стать дальней роднёй английской и российской коронам, между прочим. Первыми же евреями, получившими дворянство, были не банкиры Ротшильды, а лейб-медики австрийского императора, Паулус Вайднер из Билербурга и Пауль Рициус, барон из Шпринценштайна.
Но чтобы добиваться таких результатов, еврей должен был вынужден крутиться как бклка в колесе, а заодно пускаться во все тяжкие. Прав был писатель Александр Захер-Мазох, сказавший о еврее-факторе: «Нет никого, кем бы он не мог быть». Конечно, европейский Аристократ получил замечательного раба. Но те, кто позволяет другим управляться с собственными обязанностями, бесконечно прохлаждаясь в праздности, однажды вдруг обнаружит, что правила игры изменились, а кредит больше не рефинансируется. При этом сделать ничего будет нельзя, поскольку армия тоже отдана под залог банкиру. Кстати, не обязательно еврейскому.
Очевидно, что и этот праздник европейского живота тоже не мог продлиться долго. Несмотря на огромные объёмы хабара, награбленного в колониях, Европу теперь трясло как никогда. Слугам плоти всё время не хватало ресурсов, чтобы её ублажить, а потому постоянно приходилось устраивать какие-то переделы и склоки. То за Испанское, то за Австрийское, то ещё за какое наследство. Потом начали делить колонии. Потом рынки. А теперь и рынки закончились, и делить стало вообще нечего, а плоть только пуще проголодалась.
Кончено, от всех этих дел сильно пухли те, кто занимался ростовщичеством. Именно за это ростовщиков всегда и не любили. Наверное, так не любят собственное отражение в зеркале с бодуна. Однако, нечего на зеркало пенять. Обратите внимание, не смотря на всю ненависть к ростовщикам, и особенно к евреям, как более успешным из них, хотелки свои за триста лет ни одна из элит не поумерила и жить по средствам не научилась.
Источник: bossjak.livejournal.com.
Рейтинг публикации:
|
