|
Книга четвертая
Естественные богатства государства и его обширность
Глава 1. Об умеренности климата
Почти по всей Московии климат весьма суров, а народы, живущие на крайних берегах Северного океана, не только терпят стужу и ежегодно бывают погребены снегом, наносимым целыми горами, с тем, чтобы впоследствии вновь ожить, но и блуждают почти постоянно во мраке, зачастую едва на час рассеиваемом дневным светом. Но, тем не менее, даже в крайних пределах Лапландии находятся огнедышащие горы и ключи кипящей воды, как в Гренландии, Исландии и на Канарских островах. Россия, лежащая у Каспийского и Черного морей, дышит более мягким воздухом, и в ней созревает виноград и другие плоды. В самой же середине страны, около города Москвы, воздух так уравнен, что насколько зима сковывает, настолько лето, хотя и не на одинаковое время, вновь оживляет. Девятимесячные морозы сменяются неполным трехмесячным жаром, достаточно, однако, сильным, и русские, по-видимому, успевают в этот короткий промежуток времени и посеять, и собрать жатву, причем хлеб скорее выпекается на солнце, нежели созревает. Поэтому они часто страдают от излишества того или другого. 1525 год от Р. Х. оставил по себе в этом отношении печальную память: тогда зима погубила зверей и людей, а лето сожгло своим собственным зноем все плоды и леса. В наше время свирепствовал такой холод, что воздух как бы отвердел, и выходившие наружу, утром и вечером, с трудом могли дышать; дым, встречая препятствие в воздухе, падал сверху и стлался по земле, и многие, отважившиеся выйти наружу, поплатились за это носами, руками и ногами. Тогда же видели, что птицы падали из воздуха, а многие находившиеся в пути странники лишались внезапно жизни, не чувствуя приближения смерти, а как бы цепенея во сне. Так, один поселянин, охваченный морозом, так неожиданно скончался, не чувствуя смерти, что въехал, мертвый и окоченелый, верхом на коне в город, держа в одной руке поводья, а в другой — хлыст. Защититься [379] от столь сильного холода нельзя ни мехами, ни движением, ни обильным поглощением водки, ни даже огнем. Одним словом, в России господствуют: холод почти постоянный, зной — кратковременный, дожди — нередко проливные, снега — поистине глубочайшие, и только грозы бывают очень редко. И хотя, благодаря обилию лесов, озер и болот, большое количество паров часто заволакивает по утрам ясное небо, однако северный ветер легко снова расчищает его, и это обстоятельство так хорошо защищает эту страну от заразных болезней, что, насколько припоминают, болезнь чума за много веков только раз господствовала в ней. По этой же причине мосхи, сохраняя внутреннюю теплоту, долговечны и обладают телом плотным, белым, сильным и здоровым. Ибо, как некто остроумно заметил, изволением Всемогущего и Всеблагого Бога, воздух, местность, вода и пища управляют, до известной степени, как жизнью человека, так и его действиями.
Глава 2. О свойствах почвы
Хотя, сравнительно с прочими европейскими государствами, Московия кажется гораздо беднее предметами, доставляющими наслаждения, однако она значительно богаче их тем, что необходимо для пропитания и одежды. Мало того, если вглядеться тщательно, то она производит даже многое, служащее к развлечению и наслаждению, и чего лишена большая часть Европы, и в чем она открыто завидует мосхам. Как благодетельная ключница, она щедро раздает из обильных недр своих разного рода деревья, травы, овощи, плоды, древесные и полевые, драгоценные камни, соль, железо, медь, серебро и многое другое.
Леса, которыми почти вся страна покрыта сплошь, хотя и не плодоносны, но доставляют величайший доход всему государству, так как из них — чего только не добывается, кроме бревен на постройку кораблей и зданий и громадного количества поташа. Даже сами медоносные пташки — пчелы, складывают здесь в дуплах деревьев в огромном количестве мед, собранный ими в других местах. Говорят, что особенно в Нижегородской области и у мордвы, в лесах, из туго набитых верхушек сосен мед так обильно сочится, что даже у медведей является сильное желание поживиться столь сладкою добычею, и они не обращают никакого внимания ни на боль и укусы пчел, ни на преследования пчелинцев. Из деревьев особенно славится одно, растущее в окрестностях города Калуги, внутри от природы как бы источенное червями, из коего делаются очень красивые сосуды для домашнего обихода, а также еще и другое, красноватого цвета, которое, будучи положено в горячую воду, подобно воску делается гибким, тянучим и вновь опять выпрямляющимся. [380] А на одном из островов реки Борисфена растет дерево, называемое местными жителями таволгой, с корой красного цвета и твердое, как черное дерево, и которое, говорят, обнаруживает свойство способствовать мочеиспусканию у лошадей, вследствие чего казаки, татары и русские обыкновенно привязывают ременные плети к палкам из этого дерева. На островах Волги, и особенно близ города Чернояр, растет куст, увешанный стручковыми плодами, красноватые семена коих пахнут, как амом, и поэтому русские женщины набивают себе ими рот, ибо если раскусить их зубами, то они издают весьма приятный запах. Там же в немалом количестве произрастает и душистый тростник, и некая трава, называемая татаркой, которую много употребляют, примешивая ее к водке, а также и известнейший врачам корень ревень. А между Волгой и Танаисом у самарских племен водится знаменитое овцевидное растение баранец — иные неправильно пишут борамец, — кора которого походит на овечью шкуру; это руно тщательно снимают, и знатные люди обыкновенно подбивают себе им платья и рукавицы, дабы было теплее. Оно обладает такою способностью сушить и согревать, что высушивает всю траву вокруг себя, прежде чем завянет, почему некоторые, плохо осведомленные, предполагали, что оно обладает разумом и питается близ находящеюся травою. Из этих же приблизительно местностей получается в изобилии также и шафран, солодковый корень, перечная трава или чабер, не говоря уже о винограде, дынях и других плодах, перечисленных в другом месте. Во многих местах можно видеть на зеленеющих лугах траву, обильно покрытую медом (который по каплям падает в нее с неба, как жемчужина в раковину). Эту, росе подобную, манну, довольно, впрочем, плохую и лишь как приправу к рыбной пище, они собирают в сита до рассвета, ибо по восходе солнца она либо быстро осыпается и всасывается, либо испаряется.
Коноплею и льном преимущественно пред остальными областями изобилует область Ярославская. Черкасия и Киевская области славятся плодами всякого рода и названия, хотя там нет, как в других, более счастливых частях света, деревьев, приносящих плоды дважды или трижды в год. В самом городе Москве растут весьма вкусные арбузы и дыни и яблоки с такою нежною кожицею и мясом, что видны семена, в самой глубине их находящиеся. Громадное количество зернового хлеба доставляет ежегодно жатва почти везде во всем государстве, а из прочих областей Рязань отличается таким плодородием, что часто из одного зерна вырастают на одном стебле два-три колоса. Большая часть остальных областей также обильны и плодоносны. Несмотря на то что они очень долго бывают покрыты снегом, последний не только нисколько не вредит им, но, напротив, превосходно защищает их от большого холода. Дальше [381] же к северу находящаяся земля плоха и почти не родит ничего, и ее трудно обрабатывать, а местные жители, как я говорил уже, приобретают хлеб у голландцев и ливонцев, хотя в настоящее время они делают всевозможные попытки и упорным трудом начинают все более и более торжествовать над нею. Недостаток этот зависит не только от необработанных полей, но главным образом, естественно, от войны и производства водки.
Соль получается в изобилии из нескольких областей сразу, но лучшая, чем где-либо, добывается в Астрахани из воды: здесь имеются шесть озер или болот, в которых она из года в год постоянно оседает наподобие льда. Ошибаются те, которые думают, что в этом месте есть соляные горы, где соли снова вырастает столько же, сколько ее было взято. Всякая вещь, брошенная в эти озера, немедленно покрывается как бы жидким сахаром. На дне их, в иле, скрываются кусочки в виде плиток, которые называются корнями соли, которые не растворяются в воде и которые можно разбить на мелкие куски лишь с величайшим трудом. В Старой Русе, в Галиче и иных местах соль выпаривается из воды, а в Нижнем Новгороде и на острове Соловки добывается из недр земных.
Недалеко от Астрахани из земли выбрасывается нефть, род земляной смолы, и притом так сильно, что сжигает все, что только достигнет, и никакой влагою не может быть погашена. Ее-то, некогда, грубые армяне бросали из военных снарядов на римские когорты, когда вели войну против Лукулла. Железные рудники разрабатываются на счет и трудами немцев близ города Тулы. Само железо русские не только перерабатывают в разные орудия, но и вывозят в необработанном и совершенно сыром виде за пределы государства, а оттуда получают железные изделия. По берегам реки Двины добывается из скал слюда, или прозрачный камень, употребляемый, главным образом, для окон, а близ Великого Новгорода недавно, несколько лет назад, найдена медь. Из Самоедии туземцы в наше время привозили царю не только горный хрусталь, лед, обладающий твердостью камня, и соль, осевшую из воды от солнца и холода на приморских утесах, но и необработанные слитки серебра. По этой причине некоторым не без основания пришло в голову предположение, что в тамошних горах, составляющих часть Рифейских, природою скрыты богатейшие жилы серебряной и золотой руды. И конечно, Москву по справедливости пришлось бы назвать живым источником хлеба и металлов, если бы величине площади страны соответствовала численность народонаселения, а ее плодородию — умственное развитие последнего. Некоторые говорят даже, что знаменитый королевский, Елизаветы Английской, мореходец Форбиссер в 1578 году нашел в Гренландии или, вернее, близ татарского мыса Табина горы, в которых просвечивало золото. Удивительно, [382] однако, что это известие, столь близкое к нашему времени, уже считается за басню, так как мосхи и поныне не ожидают такого богатства от своих земель.
Глава 3. О вывозе и ввозе товаров
Россия не только имеет в самой себе достаточное количество всего, но даже ведет меновую торговлю с иноземцами большею частью своих произведений. К числу таковых кроме соли, железа относятся еще скот, зола, смола, лен, конопля, рыбий жир, мед, воск, икра, меха и кожи, которые она доставляет народам, и соседним с нею, и далеко живущим. Татарам русские продают попоны, уздечки, сукно, ножи, топоры и много другого в том же роде, что они сами по большей части покупают у других. Леса доставляют в громадном изобилии разного рода золу, пригодную для приготовления подзола и иных дел, а также и пушных зверей, именно: соболей, куниц, рысей, бобров, бырсей, диких кошек, лисиц, пахучих бобров, белок, горностаев, зайцев, волков, белых и черных медведей, оленей, коз, лосей, зубров и многих других зверей, коих меха и кожи в большом употреблении и дорого ценятся. Для их покупки не только вся Европа, но и Азия и Африка постоянно высылают купцов, которые имеют большое влияние на московские государственные доходы, ибо они платят громадные пошлины и часто определяют стоимость денег. Меда у русских набирается, как я уже упоминал выше, такое количество, что они не только заготовляют его для собственного употребления, но и услаждают им и иноземцев. Воска они также производят многие тысячи фунтов, хотя значительная часть его расходуется у них дома, при богослужении. Не говоря уже о других еще товарах, мосхи, также за небольшую цену, продают иностранцам пахучую кровь известного индийского животного, обыкновенно называемую мускусом, которую им привозят издалека татары. Сюда же должно, по справедливости, присоединить и бобра речного, шулята которого доставляют известное врачебное средство и вывозятся в громадном количестве из России за границу. Немалый источник дохода составляют громадные рога, или носы, рыбы нарвал, выдаваемые некогда датчанами, привозящими их из Гренландии и Исландии, за рога земноводного зверя, единорога, пока мосхи не увидали у себя на Новой Земле, в чем дело. Сюда же относятся и тюлени, из которых добывается в большом количестве жир, и моржи, морские чудовища, обладающие большими, похожими на слоновую кость клыками, из которых делают рукоятки для ножей и мечей.
Из товаров, привозимых в Московию из чужих стран, главнейшие следующие: сукна, шелковые ткани, пряности, разного рода вина, [383] масло, железные изделия, драгоценные камни, жемчуг, золото в виде проволоки и даже монета, золотая и серебряная. Привозятся эти товары частью сухопутным путем поляками и ливонцами, частью же морем ежегодно приезжающими англичанами и бельгийцами. Лишь от табака, как одурманивающего растения, царь велит своим русским воздерживаться, дабы вернее избежать опьянения и пожара от него. Из Персии, Бактрианы и северной части Китая привозятся, главным образом, хлопчатая бумага, шелковая парча, драгоценные камни, пестрые завесы, дорогие ковры, обои, тонкие полотна и свалянные из татарской шерсти сукна. В большом количестве, наконец, присылают русским ежегодно: Татария — сильнейших лошадей, Калмыкия — быстрейших, Персия — чистокровнейших, хотя и у себя русские тоже разводят весьма хороших. Это животное считается у них необходимым не только на войне, но и в мирное время, более чем где-либо, так как в России люди, хотя бы чуть-чуть позажиточнее, считают унизительным ходить пешком и привыкли ездить по городу на лошадях, или же чтобы впереди их шла лошадь, ведомая слугою.
Глава 4. О диких и домашних животных
В России, соответственно тому, как в селах и городах повсюду виднеются многочисленные стада домашних животных: овец, свиней, быков, коров, лошадей, и большие стаи голубей, куриц, уток, павлинов и гусей, — так и в лесах встречается очень много диких зверей. Зайцы белые и серые доставляют мосхам более меха для одежды, нежели мяса для пропитания, так как в силу привычки они считают осквернением себя есть их. Ни в каком другом месте не ловится большего количества белок, белых и рыжих, бобров водяных с пахучими хвостами, горностаев, этих беленьких, с темными пятнами, зверьков, кроликов всевозможных цветов, диких лесных кошек, куниц, соболей и лисиц — белых, красных и черных, — рысей, отличающихся острым зрением и красивыми пятнами. Предметом охоты служат, далее, дикие козы, бобры (а особенно белые медведи, живущие на ледяных горах Кандинии и которые более свирепы, нежели другие), а также рыбы в водах и иные звери: олени, лютые зубры и лоси, знаменитые своими копытами и непроницаемою для ударов шкурою. Медведи же эти, иногда заходящие и на Шпицберген, отличаются от тех, что водятся в наших краях, головою, похожею на собачью, длинною шеею и большею подвижностью в телодвижениях; волоса, коими они покрыты, длинны и мягки, как волна, нос и когти у них черные, и они чрезвычайно ловко ныряют в воде. Фридрих Мартенс из Гамбурга говорит, в своем путешествии на Шпицберген в 1671 году, что зубы этих медведей, [384] истолченные в порошок, восстанавляют обращение застывшей крови, а жир из-под подошв их в растопленном виде вызывает пот, ускоряет роды и утоляет боль в сочленениях. Таким образом, Россия во всей совокупности своей представляется как бы неким громадным зверинцем. Ко всему этому надо еще прибавить неисчислимые полчища разных птиц, как-то: гусей, уток, диких голубей, лебедей, предвозвестников собственной кончины, орлов, коршунов, выпей, фазанов, драхв, тетеревов, рябчиков, перепелок, серых дроздов, курочек и других, более мелких, подробно перечислять коих я считаю здесь излишним.
В местностях, лежащих близ Белого моря и Северного, животные большей частью имеют шерсть и перья белого цвета; мало того, привезенные сюда издалека, в несколько лет теряют первоначальный цвет свой и приобретают цвет белоснежный. Поэтому в этих местностях очень часто встречается птица, редкая в других краях, именно — белый ворон. Некоторые полагают сами до сей поры и других уверяют в том же, что аисты не живут в Московии. Поистине, этого никак нельзя утверждать относительно всего государства, ибо хотя они и не появляются в некоторых серединных местностях по причине густых лесов и сильных морозов, однако в других местах, более открытых и близких к морю, они большими стаями вьют свои гнезда на верхушках деревьев и на дымовых трубах. В Сибири водится белая птица, которая по величине тела равняется лебедю, но с более короткой шеей; снятая с нее кожа, покрытая пухом (в других краях это же самое производят с лебедем), служит для подбивки перчаток и нагрудников и дорого ценится иностранцами. У угличан славятся более всего белые соколы, главным образом преследующие цапель, и которых некоторые называют иродовыми соколами или священными. На Новой Земле, говорят, мерзнут многочисленные дикие гуси, а также и пестрые утки и неизвестного рода птицы, высиживающие птенцов из яиц в гнездах, свитых из их собственных перьев и моха. Многие не без основания полагают, что эти птицы и шотландские или зимние гуси — одно и то же. Ибо когда случайно как-то в Шотландии были найдены их яйца, то думали, что они сперва растут на деревьях, а потом уже, упав оттуда в воду, начинают оживать. Голландцы же видели в 1596 году, как эти утки сидели на этих своих яйцах зеленоватого цвета, и назвали их шотландскими; в настоящие время достоверно известно, что эти птицы водятся и на Шпицбергене под названием горных уток. В Астрахани, этом пороге в Азию, являются между другими, залетными, птицами, некие черные птицы, крупнее ворона и во всем совершенно схожие с утками, которых русские называют бакланами, а также онокроталы с зобами, более крупные, чем лебеди, и называемые по-московски бабами. Последний [385] род птиц получил свое название от Плиния за то, что они, опустив клюв свой в воду, ревут, говорят, по-ослиному; клюв, повторяю, огромный, продолговато-красный и имеет на конце вид ложки, а под ним у шеи висит зоб, наподобие мешка. Местные жители поэтому весьма охотно приручают этих птиц и обучают их рыбной ловле, так как они рыбу, не умещающуюся более в желудке, кладут в это вместилище и хранят ее там на будущее, на случай голода. Хозяева же посредством легкого встряхивания достают эту рыбу оттуда, часто еще дышащую и извивающуюся. Очень много водится в России зверя росомахи или бырси с щетинистою кожею, которая долго сохраняется, вследствие твердости волос, и из которой мосхи шьют шапки и рукавицы. Это животное если наестся случайно чрезмерно, то имеет обыкновение, дабы не порвать себе кишок, втискиваться между двух дерев и, таким образом, освобождаться от бремени, коего оно не в силах более снести.
В степях, почти совершенно не населенных, близ Борисфена и Танаиса, пасутся овцы, которых казаки называют сайгаками. В крайней Татарии, подчиненной мосхами, бродят, в меньшем, впрочем, количестве, нежели в Персии и Индии, знаменитые пахучие животные, по внешнему виду и величине похожие на коз, и испускают из себя кровь, приятно пахнущую, которая маленькими кусочками, обернутыми в кожу, вывозится к нам и продается за громадную цену. Однако не один пуп, исключительно, бывает полон столь искомой жидкости, но и поверхность всей спины, если ее умело посечь прутьями, источает подкожную сукровицу с таким же приятным запахом. Татары часто сами ее портят, примешивая к ней, когда она свернется, кровь плохого качества.
Наконец, в Лапландии, Самоедии, Печорский области и всей Кандинии громаднейшую пользу местным жителям приносят многочисленные олени из рода северных, но меньше их ростом, которые заменяют им коров, лошадей и всякого рода богатство и доставляют им и одежду, ибо лапландцы их доят, запрягают в сани и повозки и приготовляют из их шкур, пока они молоды, верхнее платье, а когда они достигают зрелого возраста, то шапки и нижнюю одежду. Подобным животным пользовался — читается в истории или, вернее, в басне о древних норвежцах — некий Гот Галоркапра во время своих поездок в разных направлениях из Лапландии в Гренландию, получая от него и пищу, и средство к передвижению. Северный олень обладает широкими ноздрями для дыхания и громадными ветвистыми рогами, которые он, входя в лесную чащу, вытянув шею, отклоняет назад на спину; весьма тонкие ноги с раздвоенными сверху копытами поддерживают его, причем передние снабжены крючковатым загибом, заменяющим ему подкову или двойные железные шипы, дабы они не скользили на [386] льду. Питается он травою с бледно-зелеными и твердыми листьями, растущей на каменистых и бугристых местах, так что ни суровая погода, ни бесплодие почвы нисколько не могут вредить ему.
Глава 5. О разного рода рыбах
У мосхов не только одни леса изобилуют зверями, а поля — плодами, но и реки, озера и моря — многими рыбами, чрезвычайно приятными на вкус. В качестве обычных блюд подают лещей, щук, окуней, белорыбицу, краснобородок, форелей, мурен, семгу, поставляемую преимущественно из Архангельска, осетров или стерлядей и много других, которых у других народов желудок дорого ценит. Да что! В Москве зимою на рынке ежедневно можно видеть целые горы рыб, лежащих на снегу, причем особенно поразительное зрелище представляют собою, главным образом, длинные ряды астраханских осетров, как бы питающихся пустым воздухом, выставленных для замораживания и на продажу. Икру из них, приправленную солью, русские продают с громадным барышом во все страны, так что Московия поэтому может назваться общим международным рыбным садком. В Каспийском море и в реке Волге, на всем их протяжении, водятся чрезвычайно вкусные рыбы, осетры и другие, а также и стерляди, т. е. молодые осетры, ростом очень небольшие, но почитаемые всеми за высшее лакомство, по причине их крайне нежного мяса. Не уступает им и белуга, которая ловится преимущественно в реке Оке, почти совсем не имеет костей, и мясо которой бело, как снег, а чешуя блестит, как серебро. Очень часто встречается в Московии рыба сом с громадной головой и жирным телом, из которой, так же как и из китов и тюленей, или морских собак, вытапливается ягодь, т. е. жир. В Борисфене обыкновенно ловят сетями клювышей, называемых Плинием также и гузонами. Вокруг Новой Земли можно видеть морских собак (тюленей), противных чудовищ в шесть, семь футов длиною, одетых коротким пестрым мехом и, благодаря обилию в них крови, до того живучих, что они продолжают жить даже по снятии с них кожи и будучи разрублены на куски. Встречаются и знаменитые рогатые нарвалы, т. е. вернее, рыбы с хорошими зубами и шестнадцати футов в длину, а также и моржи, отвратительные чудовища величиною с быка, обладающие клыками, более ценимыми, нежели слоновая кость, и составляющими отличительный признак самцов, с головою рыси и кожей, более непроницаемой, нежели панцирь: убить их нелегко, разве что попадешь в висок. Эти моржи формою тела совершенно схожи с морскими собаками, но гораздо крупнее их, с шерстью более короткой и рыжей, двумя громадными клыками, красными и круглыми глазами, они свирепы и опасны, на ногах у них находится пять когтей, наподобие [387] пальцев. Они, кроме того, крайне сонливы, и мореплаватели часто слышат, как они, одинаково на льду и в воде, страшно ревут, совершенно как быки. Если охотники нападут на одного из них, то остальные являются, скрежеща зубами, ему на помощь и предпочитают погибнуть все вместе, нежели изменить одному. Щетина, похожая на тростник и растущая у них в виде бороды, доставляет корабельщикам кольца, способствующие исцелению от судорог, а порошком, приготовленным из костистого мужского члена их, мосхи пользуются для изгнания камней из мочевого пузыря.
Остальные водяные чудовища, похожие на людей, а именно сирены, которых, говорят, можно видеть главным образом в Татарском море, не должны быть отнесены, безусловно, к числу вымыслов, так как в настоящее время достаточно известно, что в Индийском океане были тоже пойманы таковые, с круглой головою, но без шеи, с длинными, в два локтя, руками, плоским носом и совершенно человеческими ушами, глазами и животом; грудь, покрытая очень белою кожею, у них раздвоена и снабжена сосцами, заключающими в себе молоко.
Глава 6. О гаванях и побережьях
Россию омывают разные и обширнейшие моря, а именно: Евксинский или Мавританский Понт, Меотидское или Темериндское море, Каспийское, которое арабы называют Богар-Корсунь, т. е. закрытым морем, парфяне — Бакан, татары — Хелугелян, русские — Хвалынским морем, затем Татарское и Белое или Гандвикское море, Северное море, некогда прозывавшееся Амалхским, а на славянском наречии — Морем морозным, т. е. замерзшим, Финский или Пяткорикский залив и, наконец, Балтийское море. Правда, однако, что берега их, занимающие столь обширные и разнообразные пространства, обладают меньшим числом гаваней, нежели кто-либо мог это подумать, и пользуются не только у русских, но даже и у иноземцев дурною славою, как плохие стоянки для кораблей. На Гирканском море города Астрахань и Тарки обладают довольно хорошими гаванями, хотя они до сей поры мало посещаются судами. Более частым поездкам по этому морю препятствуют не столько мелководные места, песчаные отмели и почти постоянные бури, сколько неукротимые татарские морские разбойники. Приморский берег близ Северной Татарии, говорят, совершенно изрезан мелководными реками, которые, хотя и текут сначала в глубочайших руслах, до того утрачивают свою глубину при устьях, что челноки с трудом двигаются по ним, вследствие наносного морскими волнами песка. Лишь в области Печора по реке того же имени русские довольно часто отправляют небольшие суда ради торговых целей в Верхнюю Тартарию, [388] за реку Обь, причем они, будучи плохо снабжены всем нужным для мореплавания, нередко терпят крушения среди льдин и водоворотов. Одно только Белое море — счастливое, как бы уже по одному имени своему, — имеет в Архангельске гавань, более всех остальных ныне прославляемую в России. По причине мелководья суда больших размеров и нагруженные не решаются заходить далеко, даже по реке Двине, но становятся на якорь в море и там выгружают и нагружают товары. Поэтому и гавань св. Николая, которою пользовались прежде, предоставлена лишь небольшим судам, так как место для стоянки оказалось в Архангельске более удобным. Наконец, в Московской Лаппонии небезызвестны город и гавань Кола, недалеко от которых находится датская крепость Вартнин, и мыс Мотка, называемый Плинием Рубеасом. Сюда именно приезжают корабли с Востока за рыбою, золою, жиром и оленями. По Черному морю русские сами ездят по возможности реже, а чаще всего посылают туда казаков, укрывающихся на островах в реке Борисфен и получающих от них годовое жалованье, не столько с торговыми целями, сколько для захвата добычи.
Глава 7. Об укрепленных местах в государстве
Хотя полагают, что мосхи проявляют гораздо более воинской доблести при защите городов, нежели в открытых сражениях, однако у них и по сию пору весьма немногие места хорошо укреплены. Причина этому заключается не только в незнании военного зодчества, но и в самой обширности государства. Если, поэтому, они строят где-либо укрепление, то оно по большей части бывает либо громадно и неуклюже, без всяких искусных, твердых опор и утверждений, либо выстроено главным образом из дерева, непрочно, с тонкими стенами, и не могущее устоять против пушек или огня, при первом же нападении. Укрепления из кирпича они строят обыкновенно лишь перед весьма немногими городами, причем большей частью устраивают в защиту его валы, рвы и бревенчатые заборы.
Кроме столицы Москвы, лучшими меж крепостями справедливо считаются Киев, Калуга и Белгород южный, воздвигнутые против беспокойных татар и крымцев, как бы в соседстве с ними. Весьма сильную защиту мосхов представляют в этой местности приблизительно 40000 запорожских, или днепровских, казаков, состоящих на годовом жалованье у царя; это, как говорят, народ, образовавшийся из гнусного соединения изгнанных некогда отовсюду и собравшихся здесь разбойников. Разъезжая неустанно по Черному морю, они часто пробираются до самого Константинополя ради его ограбления и держат все соседние народы в страхе. Против лютости и мощного своеволия восточных татар выставлены главным образом [389] Казань и Астрахань, в Сибири — Тобольск, и другие города. С ними мосхи более всего боятся воевать, так как они, не имея постоянного места жительства, кочуют то здесь, то там, и, опасные уже одной своей численностью, быстро совершают нападения на соседей, не столько по воинственности духа, сколько по крайней необходимости. А так как совершенно покорить их нельзя никоим образом, то русские обращают их к мирным занятиям тем, что часто делают им подарки и отводят им для населения новые земли, и этим как бы умиротворяют их. Лежащий у Каспия городок Тарки стоит на страже, рядом с персами и узбекскими татарами, и как бы хранит у себя ключи от кавказских ворот, ибо узбеки, союзники мосхов, охраняют знаменитую дорогу в 8000 шагов длиною, проложенную в кавказских теснинах до города Темиркапи, крайне опасную и ведущую в Мидию. Засим Смоленск и Могилев, кроме других менее важных городов, защищают от поляков, а Псков и Новгород Великий, а также и снег и непрерывные пустынные леса — от шведов. Поистине, все государство сильно охраняется не столько крепостями и громадными сооружениями, сколько естественными преградами — обилием и глубиною рек, болотами, затрудняющими способы сообщения, длинными цепями лесом поросших гор и самой обширностью страны. Поэтому и русские, видя себе пользу от сего, нарочно оставляют неустроенными дальние окраины государства и особенно те, в которых живут народы, дружески относящиеся к городам.
Глава 8. О знатнейших озерах, реках, лесах и горах
Московия несомненно более, нежели какая бы то ни было страна на земном шаре, орошается реками и озерами, покрыта лесами и усеяна горами и немногими пустынями. После Меотидского самое обширное из всех русских озер есть Ладога или Ладожское озеро, в пределах Финмаркена, в которое впадает река Вуокса, шумным, оглушающим слух близживущих, водопадом, и обтекая весьма многие острова, которые чуть ли и не поныне принадлежат Швеции. С ним соединяется посредством реки Свири другое — Онежское, а по соседству находятся озера Кивияри, Выгоозеро, Энаре, Улеотраск и другие. Равняется им Белоозеро, находящееся близ шриккфиннов и русских лапландцев, богатое рыбами и птицами разного рода, а еще более известное как местопребывание князя и казнохранилище, в древности. Около города Пскова лежит также обширнейшее озеро Пейпус, которое латиняне зовут Пелас и Бицис, русские — Псковским или Чудским, т. е. достойным удивления. Далее, близ Новгорода на громадное расстояние в длину и в ширину тянется [390] другое озеро, Ильмень, около которого живут племена Водской и Шелонской пятины. Обхожу здесь молчанием озера — Рязанское, Ивановское и другие, коим конца почти нет и которые легко можно видеть на географических картах.
Между выдающимися в России реками по справедливости, по-видимому, должно считать первыми: Борисфен, Волгу, Танаис, Двину и Обь. Борисфен (это название сохранилось за ним с древнейших времен), столь известный и изобилующий рыбою, берет начало в области Белой и, свершив отсюда длинный путь, вливает свои пресные воды, благодаря коим его так же превозносят, как Нил, в Черное море, на расстоянии пятидесяти тысяч шагов ниже Киева. Но до сего он встречает на пути пороги, т. е. скалистые места, или вернее обрывы, более десяти футов глубины, и, став поэтому вследствие каменистых препятствий, воздвигающихся среди течения его, менее стремительным, омывает своими водами немалое количество островов — отечество запорожских казаков.
Волга, или Ра, которую татары называют Итиль, армяне же — Тамат, составляет восточную границу между Европой и Азиею, вытекает в лесу Фряново из Волконского болота (откуда вытекают также реки Борисфен, Двина и Ловать) и, протекши громадными извилинами шестьсот германских миллиариев, впадает в Каспийское море семью громадными рукавами. Танаис, называемый русскими Доном, или Конскою Водою, берет начало в Рязанской области из озера Иван-озеро, в лесу Оконицком, т. е. лесу монахов, и, описав большую дугу по направлению к востоку, сворачивает опять на запад, захватывает с собою Донец, или Малый Танаис, и если не вполне образует Меотидское озеро, то в значительной степени увеличивает его собою. Несколько лет тому назад перекопские татары, желая проложить себе дорогу в Каспийское море, попытались было при помощи главным образом турок соединить эту реку каналом с Волгою, но мосхи, уничтожив турецкий флот, разбили наголову также и их сухопутное войско, в котором насчитывалось 80000 татар и 25000 турок.
Двина вливается шестью рукавами в залив Белого моря, посвященный св. Николаю. Почти по всему течению ее на обоих берегах находятся поселения вследствие постоянного приезда сюда купцов, которые сплавляют отовсюду по ней товары к Белому морю.
Обь, или Карамбик, которую русские называют Нарынь, вытекает из какого-то китайского озерца, протекает мимо многих диких народов и соединяется широким устьем с океаном у мыса Литармина, причем течет здесь значительно медленнее.
В числе остальных выдающихся рек считается и Москва, которая, будучи к великой выгоде государства судоходною, вливается в Оку, реку гораздо больше ее, а Ока, в свою очередь, впадает в Волгу, [397] и таким образом Москва совершает громадный водяной путь от Москвы до самой Астрахани. После Москвы следуют почти бесчисленные, если не меньшие, то действительно менее известные: Нарва. Великая река или Турунту, Ловать или Хезин, Буг, Вага, Печора, Юг, Кама и, по направлению к древней Татарии и Китаю, Иртыш, Берес, Енисей, Пясида, Казым, Тахнин, а близ Кавказа — Пятиглав, которая некогда служила в области Пятигорье границею между кочевниками и грузинами, а ныне — между татарами и черкесами, и другие.
Что касается рощ и лесов, то я отказываюсь вдаваться в подробности по этой части, так как почти вся страна представляет собою сплошной лес, более Герцинского. Более других выдаются имена, кроме Епифановского или Оконицкого, еще Фряновского, Ивановского и Столпнинского, т. е. леса пустынников; остальным едва ли есть чем похвастаться.
Главные горы суть: западная часть Кавказских, или Ковкая гора, т. е. железная, некогда прозывавшаяся Гогом, а ныне, обитателями Колхиды и армянами, Гогазаном т.е. крепостью Гога, а греками — Гогарене. Другая гора — Тавр, северный склон коего также занимают русские. Так как названные горы по величине своей занимают громадное пространство и до сей поры никем достаточно не исследованы, то русским и кажется, что их, под разными именами, гораздо более, чем кто-либо предполагает. Далее следуют Рифейские, или Гиперборейские, горы, которые Плиний назвал проклятыми душою мира и окутанными густым мраком. Относительно их недавно стали думать, что они богаты, пожалуй, и не приснившимся лишь или вымышленным золотом. Русские называют их “поясом земли”, так как они тянутся на юг длинной цепью из самой области Печоры. К ним должно прибавить, по справедливости, Рогловские горы, лежащие между Танаисом и Волгою, а также и значительную часть Рымникских и Гималайских гор.
Глава 9. О границах Московии
В разные времена границы Московии обозначались различно, согласно изменчивому успеху в войнах. То она заключала в себе Эстонию, Карелию, Финляндию, большую часть Литвы, Мизию, Херсонес, Таврический полуостров и иные области, то, по утрате многих из них, ее границы суживались более тесно, — мало того, будучи одно время покорена готами и гуннами, она чуть не исчезла совсем. В наше время она все более и более распространяется по направлению с запада на восток и на север.
Если считать город Москву серединою страны, то границы ее, широко раскинутые, суть следующие: Лапландия, Швеция и Дания, [392] Финляндия, Корелия, Эстония, Ливония, Литва, Польская Русь, Украина Казацкая и Польская, Подолия, Черное море и Херсонес Таврический, Крым и Азовское море, которое некий Мин-гарез, князь заволжских татар, завладев Трапезундским царством, соединил с Черным морем посредством канала, прорытого с величайшим трудом, далее — Кабарда, Черкасия, подошвы Кавказских гор, узбеки, подвластные персам, Каспийское море, казаки-татары, тюменцы, китайцы, тунгузы, мангазейцы, река Пясида, Татарское и Ледовитое море, пролив при Новой Земле, Белое море и мыс Мотка. К такому необычайному, обширному пространству земель присоединяется еще то преимущество, что все они до того однородны и тесно связаны между собою, что так как между ними нет владений какого-либо постороннего властителя, то путешественникам предоставляется во всех направлениях совершенно открытая и свободная дорога. И поистине, это — государство самое обширное и самое могущественное в Европе! Географы насчитывают в нем 500000 германских миллиариев, т.е. 2500000 итальянских, в длину и столько же в ширину. В столь широких пределах оно заключает в себе: три пространнейших царства, пятнадцать княжеств и шестнадцать более крупных областей, а по величине поверхности оно равняется Германии, взятой вместе с Польшею, если не превосходит их.
Глава 10. Об отдельных областях русских, согласно их перечню в царском титуле
После того как мы, приводя выше царский титул, уже рассмотрели те наименования, которые главным образом указывают на величие царя, нам надлежит теперь внимательно изучить, каждую отдельно, те области, которые в нем перечисляются. При этом мы, по нашему мнению, должны поступить так, чтобы и о тех областях, которые не упоминаются в перечне титула, были нами сообщены краткие сведения, почерпнутые из каких-либо иных источников. Ибо так как большая часть московских событий находится во мраке и еще недостаточно объяснена, то мы предпочли предоставить более ученым людям заботу о подробном их расследовании, нежели необдуманно и тщетно приниматься за трудную и сложную задачу. А между тем желательно было бы, чтобы кто-либо из государей, исповедующих христианскую веру, движимый чувством соревнования к отважным странствованиям древних на умножение научных сведений, соблаговолил послать опытных мужей для расследования многого неизвестного и сокрытого в московских странах. В награду за столь великий подвиг он, поистине, не только стяжал бы себе бессмертную славу и принес бы всеобщей торговле громадную пользу, но и вывел бы весь мир из глубокого невежества. [393]
В царском титуле предпосылаются остальным известные названия Великой, Малой и Белой России, обнимающие почти все царство, потому, конечно, что название “Россия” у мосхов считается самым древним и наиболее славным. Великая, называемая иногда и Западною, занимает громадное пространство земли около Пскова, Новгорода и Ярославля, Малая или Червонная, считающая своим главным городом Киев, чаще называется, более распространенным именем, Южною, а Белая — область больше остальных, но часть ее принадлежит Польше. Она, у некоторых писателей, стяжала царю прозвание “Белого”, так как, действительно, обитатели ее по большей части носят белые одежды. Главным городом этой области был сперва Владимир, а потом Москва, и это звание остается за нею и в настоящее время.
Глава 11. О Московской, Киевской, Владимирской и Новгородской областях
Московское княжество не столько отличается пред другими русскими областями природными богатствами и величиною, сколько своим выгодным положением посреди страны, удобствами от реки Москвы и главенством, как местопребывание царей. Самый город, верный хранитель московского имени, был некогда, когда князья пребывали еще в Можайске, где и поныне еще видны остатки старинного царского дворца, вотчиною одной благородной семьи, но постепенно вознесся на ту высоту, на которой высится теперь. Область и город Киев весьма древни и также весьма прославлены, лежат под благоприятным небом у реки Борисфена и обильны всякого рода садовыми и полевыми плодами и всякими угодьями. Владимир, громадного протяжения, был некогда знаменитым местопребыванием царей и так роскошно плодоносен, что часто пять мер пшеницы приносят благоприятный прирост во сто крат. Город Новгород расположен под 62 град. широты, был некогда, с окружающею его областью, крайне велик и крепок (впрочем, он и в настоящее время не имеет вида умалившегося), так что в древности русские смело говорили: кто может идти против Бога и Великого Новгорода? Река Волхов протекает посреди города и кремля и течет через озеро Ильмень, имеющее в ширину восемь миллиариев, а в длину двенадцать; по этой реке сплавляются разного рода товары в самую Нарву и Ревель. Главы храмов, находящихся в кремле, сверкают золотыми листами, весь город, тесно заселенный жителями, обнесен тройною белого цвета стеною, с большим трудом воздвигнутою. Некогда здесь находился рынок, знаменитейший на всю Европу, и за три века до 1477 года усерднейше посещаемый немецкими, ганзейскими купцами. Любекские и шведские купцы вследствие сего и в настоящее [394] время беспошлинно торгуют в нем и имеют свои, свободные от повинностей дома. Расположен город в крайне живописной местности, украшен многими садами и монастырями и, кроме прочих естественных богатств, славится чрезвычайно вкусною разного рода рыбою, плодами и медом, с необычайным искусством приготовленном с водою.
Глава 12. О Казани, Астрахани и Сибири
Главный город царства Казани, того же имени, Казань (что у татар означает медный кипящий котел) омывается рекою Волгою и защищается крепостью, поставленною на довольно возвышенной горе. Он обладает довольно красивыми зданиями и богат, главным образом, вследствие торговли мехами и разного рода скотом. Татарские князья, которые владели им несколько веков назад, носили название “царей”. В округе его есть сильно укрепленный город, называемый Стрелецким городком, где нет никаких других жителей, кроме солдат.
Астрахань, часть прежней Бактрии, протяжением не уступает Казани, с городом того же имени, и расположена по Волге и у Каспийского моря; некогда в ней также властвовали свои особые татарские цари. Город лежит на острове в реке, называющемся Долгим, на склоне холма и, по преданию, основан неким скифским царем Астром. Он хорошо защищен стенами от необузданной ярости татар, которым, хотя и покоренным, не дозволяется ночевать в городе, но по заходе солнца они высылаются в предместье, дабы город мог с большей безопасностью заснуть. В близком соседстве от города озера, от природы доставляют поистине изумительное количество соли, а немного далее пробиваются огненные источники нефти. Жители до того удовлетворены скотоводством, что почти совсем не засевают полей. Виноград они также, приняв безумное учение Магомета, долгое время предоставляли лесным птицам, и только несколько лет тому назад там разведены, благодаря заботам и распоряжениям царя, виноградники. Кроме винограда, благоприятная почва в изобилии производит арбузы, дыни и иные подобные им плоды. А так как Астрахань находится на самой границе между Европою и Азиею, то она постоянно посещается многочисленными купцами из Персии, Армении, Татарии, Бактрии и Индии.
Сибирь, некогда царство гуннов, а ныне обширнейшая русская область, широко раскинулась около реки Яика. У Плиния она, кажется, называлась Аваримоном, откуда вышла большая часть аваров и саверов, как их преимущественно называют греческие писатели. В ней находятся, как неверно рассказывает невежественная старина, быстро двигающиеся люди с загнутыми к голеням подошвами [395] (конечно, от громадных деревянных лыж, или сандалий, которыми они пользуются очень искусно). Сюда отправляются для охоты, особого рода тупыми стрелами, на скифских соболей, в ссылку и заключение преступники со всей Московии, и здесь находится единственный во всем мире рынок драгоценных мехов. Зато хлеб или какие-либо плоды здесь почти нигде не растут, кроме разве тех, которые русские с величайшим трудом выращивают на небольших полях. Городов и населенных укрепленных мест в настоящее время, говорят, имеется здесь до сотни, тогда как столько же лет назад таковых не было ни одного. Главнейшие из них суть: Тобольск, столица и местопребывание наместника, Верхотурье, Пелымь, Тина, Березов, Манган, Шуйск, Тара, Нерчинск на реке Оби, Новинск и Томск, уже с более мягким климатом и очень короткой зимою. От этих мест русские в самое недавнее время, как мы слышали в Москве, доходили до реки Пясиды, очень широкой, которую они, однако, не отважились перейти, хотя с противоположного берега они, по их рассказам, слышали звон колоколов, а на самой реке видели корабли, очень похожие на индийские или китайские. Те же лица гораздо раньше, иным путем, ведомые татарами и тунгузами, перешли реку Енисей, более крупную, нежели Обь, и сообщают, что живущие по этой реке близ огнедышащих гор люди безобразны, благодаря зобу, который висит у них под подбородком, клохчут при разговоре и шипят и ведут гнуснейший образ жизни в гнуснейших лачугах, присовокупляя, что Енисей, затопляя ежегодно, наподобие Нила, землю, делает ее плодородною и производящею все новые породы цветов и плодов. Раньше всех открыл Сибирь некий разбойник, содержавшийся в Москве, который, дабы заслужить себе свободу и сохранить жизнь столь важным открытием, поддерживаемый только шестьюстами солдат, повел русских туда. Быть может, он и раньше, занимаясь разбоем по Казанскому царству, ушел в пределы Сибири, во избежание расставленных ему ловушек. Достойно, право, изумления, что такая горсть людей овладела таким громадным пространством земли! Что же, поистине, еще более удивительно, так это то, что и живущие далее племена подчинились царю не потому, что были покорены военною силою, но по убеждениям купцов и исключительно в надежде на выгоду в будущем от торговых сношений с московитами.
Глава 13. О Пскове, Смоленске, Твери, Югории, Перми, Вятке и Болгарии
Псков с пространнейшей областью расположен близ громадного озера Пейпуса, под 60 град. широты, и представляет весьма красивое зрелище, благодаря позолоченным круглым главам храмов и тянущемуся [396] на громадном расстоянии поясу стен. Северную часть его омывает река Пскова, южную — река Великая, впадающая в озеро Пейпус и, по выходе своем из озера, впадающая в конце течения в Финский залив под названием Наровы. Неоднократно этот город достигал цветущего состояния под управлением народа, но, возгордившись вследствие безделья и растерзанный внутренними раздорами, подпал под власть московских царей. Поля его, окруженные густейшими лесами не менее других, весьма плодородны. Древнейших обитателей этого края, большею частью ливонцев, царь Иван Васильевич около 1500 года увел в Россию, а на их место прислал русских, дабы сделать город более послушным его указам, а расположен последний среди лесов. Поэтому-то и нам, когда мы двигались из пределов Ливонии по направлению к Пскову, вся Московия представлялась некоею глубокою и мрачною долиною, ибо мы ничего другого не видели, кроме сплошного темного леса.
Смоленская область, особенно богатая хлебом, также имела особых князей и притом далеко не бессильных. Город, находящийся на довольно возвышенном берегу Борисфена, крепко защищен окружающими его стенами из кирпичей, а также хорошо охраняется воинскою стражею, потому что, подобно яблоку Ириды, и до сей поры переходит, попеременно, то во власть поляков, то во власть московитов. В 1654 году Алексей Михайлович принудил Смоленск сдаться. По направлению к югу высятся несколько холмов, и местоположение его довольно живописно, насколько нам это можно было заметить при поверхностном обозрении при проезде мимо его зимою.
Тверь, знаменитая кузнечным производством, которым она занимается более, чем остальными ремеслами, и обилием хлеба, орошается весьма удобно тремя реками: Махою, Тверцою и Волгою. Этот город очень долго имел своего отдельного князя, который нередко открыто военною силою отражал войско царя. К тому же он и не мал, хотя защищен деревянною только оградою. Мы видели его по дороге из Новгорода в Москву вместе с Торжком, соседним городом.
Югория, с городом Югра, представляет собой обширную область, простирающуюся до самого Татарского моря. Говорят, что в ней до настоящего времени не знали хлеба, кроме разве того, который случайно приносили туда пришельцы из Москвы. Дань царю она платит мехами различных зверей, коих в ней водится в большом изобилии. Древние обитатели ее, по большей части остатки гуннов и иных народов, заняли некогда многие московские области и главным образом Паннонию. Наводя ужас на весь земной шар, они образовали венгерский язык из соединения своего с языком гуннов. Доказательством сему отлично служит наречие, поныне употребляемое в Югории и мало чем отличающееся от венгерского. Мосхи, [397] поэтому, справедливо хвастаются своими югорскими подчиненными, потому что знают, что они некогда были властелинами столь обширных царств.
Пермь — также громадная область, с городом Пермью, прозванная русскими Великою, и изобилует всем, кроме хлеба. Жители ее едят вместо хлеба сушеную рыбу и багный корень. Опираясь на палку, они быстро несутся по снегу на двух деревянных сандалиях в три локтя длиною, устраивают облавы и охотятся всегда удачно на скифских соболей, белок и прочих зверей. Кажется, это, как и самоеды, остатки древних финнов и земголы, которые в 830 году под именем беармийцев, умея колдовать и будучи совершенно, впрочем, безоружными, обратили в бегство датского короля Регнера с войском.
Вятка — тоже болотистая страна, но изобилующая разного рода зверями и питательным медом; в ней славятся особенно города: Орлов, Слободской и Котельнич.
Азиатская Болгария, знаменитая область по ту сторону Волги, есть настоящая родина древних болгар и некогда составляла часть Заволжского царства. Отсюда, несомненно, вышли болгары, которые, увлекая за собою все народы, говорящие по-славянски, распространили свое государство до самой Греции и Германии.
Глава 14. О Нижнем Новгороде, Чернигове, Рязани, Ростове, Ярославле, Белоозере, Удории, Обдории и Кандии
Нижний Новгород — город столь же богатый, сколько и заселенный, и который защищает, со своей высоты, крепость, воздвигнутая на скале при слиянии Оки с Волгою. Земля не только не изобилует солью и медом, но богата также плодами всякого рода. Город Чернигов, на дороге в Северию, обладает не столько тучными полями, сколько многими густыми лесами с дикими зверями; в прежнее время им владели свои особые князья. Одною частью этой области в настоящее время обладают мосхи и казаки, другою — поляки. Рязань — княжество с почвою столь плодородною, что на одном стебле часто вырастают два колоса. Производит она также и лен, и превосходнейший мед, и выкармливает бесчисленные стада рогатого скота, так что по ней как бы текут молочные и медвяные реки, да кроме того, и обитатели этой области имеют нравы более просвещенные, нежели какой-либо другой народ в России, чрезвычайно искусны в военном деле и способны.
Ростовское княжество обладает выдающимся, между прочими, городом Ростовом, местопребыванием архиепископа, и занимает область столь обширную и богатую, что считается величайшим и [398] богатейшим из всех них после Новгорода. Некогда оно, вместе с Ярославским княжеством, переходило по наследству ко второму сыну царя, а последнее княжество, с главным городом того же имени, также не менее обильно одарено скотом, рыбою, льном, медом и плодами и заключает в своих пределах немалое пространство земли. В городе Костроме этого княжества приготовляется наилучшее и самое дешевое, к тому же, мыло, которое отсюда, вследствие большого употребления, расходится по всей России.
Белоозеро, главный город обширного княжества, выстроен на полуострове в озере того же имени, служил некогда местопребыванием русских князей, затем хранилищем их сокровищ, а под конец обратился в мрачную тюрьму для наказываемых ссылкою. Само озеро, шириною в двенадцать германских миллиариев, окружено стоячими болотами, принимает в себя многие реки, а выпускает из себя только одну — Шексну.
В Удории и Печоре, областях, границы коих также широко раскинуты, живет народ, соблюдающий в пище, одежде и во всем своем образе жизни величайшую простоту. По берегами реки Печоры тянутся длинным хребтом весьма высокие горы, которые русскими зовутся “Поясом земли”. По этим горам водятся, говорят, совершенно черные соболи, знаменитые своим мехом, белые соколы и высокие кедры, похожие на можжевельник. Обитатели этих областей сохранили свой дедовский язык, но немного понимают и по-русски. Особенно известны, между прочими, города: Папинов город и Пустозерск — тоже в прежнее время древнее укрепление против непокорных.
Обдория с рекою Обью, крайний предел европейской Сарматии, отличается почти постоянным холодом и грязью, и вогулы, угры и калмыки, т. е. волосатые татары, не столько живут оседло в ней, сколько кочуют по ней со всем своим скарбом. Кандиния, или Кандорская область, вдается в Гиперборейское море, получив название от мыса и острова Кандинских, и изобилует драгоценнейшими мехами. Здесь находилась Золотая баба, идол, почитаемый невежественными племенами за бога. Русские несколько лет тому назад нашли его и разбили, а оскверненный им холм, на котором туземные жители имели обыкновение развешивать разные меха и другие приношения и совершать гнусные жертвы, весьма удачно прозвали Чертовым приказом, т. е. канцелярией дьявола.
Глава 15. Об Иверии, Карталинии, Грузии, Кабарде, Черкассии и Горийской области
Иберия, область, известная с древнейших времен, тянется в кавказских теснинах к Каспийскому морю; недалеко от нее находятся [399] Каспийские ворота, которые Александр Великий замышлял запереть окованными железом бревнами. Мосхи владеют большею частью ее с главным городом Тарки, который они сильно укрепили.
Карталиния есть татарская область, лежащая по направлению к Бактрии, или Бухаре, и ее цари или короли признают лишь из уважения власть мосхов над собою.
Грузия, в северной части Кавказа, обращена к Евксинскому Понту. Несколько лет тому назад ее князья подверглись разорению от турок и были доведены до такой крайности, что один из братьев перешел в турецкую веру и препоручил все свое владение охране оттоманцев, другой же, оставив армянское вероисповедание, принял московскую веру, перебрался с своей матерью в Московию и уступил все свое владение царю. Нам неоднократно довелось видеть его в Москве, где он проживал, как частное лицо, с своею матерью, благороднейшей и умнейшей женщиною. Достойный сын ее, он обладает царственною осанкою и духом, нисколько ни умалившимися от злополучной судьбы его. При торжественных выходах он идет вторым после царя, который дает ему ежегодное блестящее содержание. От своих наследственных владений он дохода не имеет, а получает лишь временами оттуда подарки, главным образом, ковры, с персидской роскошью вытканные. Народ, грузины, обладает черными как смоль волосами, громадными кроткими глазами, орлиным носом, белою как снег кожею и весьма красивы вообще на вид. Женщины их, от природы уже весьма пригожие, носят к тому же еще пышные, по персидскому образцу, одежды и по привычке всегда сидят на земле, на коврах и подушках.
Кабарда, расположенная между Танаисом и Евксинским Понтом, недалеко от Ахиллова Бега, также некогда повиновалась своим собственным князьям; впоследствии же московский царь покорил их с помощью татарских набегов.
Черкассия, ближайшая к Грузии область, занимает северный хребет Кавказа и отгороженные им долины, вплоть до реки Койсу, одинаково соприкасаясь с Меотидским болотом и Евксинским Понтом. Вышедшие некогда отсюда племена заняли у реки Борисфена, на почве довольно плодородной, новую область, тем же именем названную, и основали город Черкассы, из которого при нас и на наших глазах привезли в Москву более 800 повозок, нагруженных водкою. Обитатели ее богаты, воинственны и благородного образа мыслей.
Область Горийская или Пятигорская, имевшая также некогда своих особых князей и притом одновременно очень многих, заслуживает похвалы лишь за ее леса, удобные для пастбищ, горы, стада рогатого скота и, главным образом, за город Самару, знаменитый обильным произрастанием спасительных целебных трав. [400]
Глава 16. Об остальных московских областях и городах
Кроме поименованных в царском титуле областей, под властью русских находится еще немало и других, которые я пропускаю не столько вследствие их незначительности, сколько ради того, чтобы чужестранцам не опротивел длинный их перечень, хотя часть их входит в состав вышеприведенных под более общим названием. Посему я приведу их здесь лишь поверхностно и поименно. Углич обладает столь благодатною почвою, что поставляет белейший хлеб на всю Россию. Холопий город, т. е. город рабов, славится и в настоящее время главным образом своими ярмарками. Рассказывают, будто этот город выстроен рабами, выгнанными из Новгорода дубинами, а не оружием, их господами по возвращении домой за то, что они, пока те находились на войне, вступили в брак с их женами и дочерями. Старая Руса, очень старинный город, поставляет в изобилии разного рода рыбу и поваренную соль. Рядом с ним находится область Вотская, в которой, говорят, животные, привезенные из других мест, мало-помалу белеют. Далее следуют: Великие Луки, прекрасный город на реке Ловать, Красный город, Волоколамск, Дмитров, богатейшая царская житница, и Александровская слобода, любимое некогда убежище царя Василия. Бельское княжество наводит ужас лесами и почти непроходимо по причине болот; в нем, говорят, берут начало Борисфен, Волга и Двина, текущие в три различные моря, находящиеся на большом расстоянии друг от друга. Могилев, громадный и высочайшею стеною защищенный город, занимается главным образом усердною торговлею с соседнею с ним Польшею. Далее мы встречаем Каширу и Тулу, которые превращают железо, в большом количестве добываемое из недр земли их, в огнестрельные и иные орудия для войны, а также и для домашнего употребления. Калуга славится удобнейшими седлами и сосудами, сделанными из дерева с жилками. В городе Козельске, находящемся по соседству с знаменитым вырубленным лесом между Москвой и Крымом, валяются шерстяные плащи или шинели, непромокаемые и теплые. Там же виднеются города: Орел, Рыльск, Кромы, Стародуб и Путивль, а также и Воротынск, заключающийся в далеко не тесных пределах, коего князья, подчиненные царю, обязаны жить постоянно в Москве во дворце вместе с другими. Далее бросается в глаза город Касимов, расположенный у реки Оки, некогда княжеская столица, с обширнейшим земельным владением. Женщины здесь почитают украшением для знати чернить себе ногти и ходить с непокрытой головой и распущенными волосами, подобно тому, как это делается у мордвы. А Мордва — тоже обширная область и изобилует разного рода мехами и защищается [401] более всего городами Муромом, Саратовом и Царицыном. Некогда в этой области новорожденные дети подвергались одновременно и обрезанию и крещению. В этих же местах, соприкасаясь с Казанским и Астраханским царствами, ведут среди скота, исключительно в кибитках и хлевах, зверский образ жизни татары, которые делятся на орды, племена или общины. Из них одни богохульственно поклоняются проклятому обманщику Магомету, другие — солнцу, луне или еще чему, первому бросившемуся им в глаза, когда они рано утром выйдут из шатра, — куску красного сукна, поднятого вверх на копье, и многому другому, пустому и ничтожному. Получая все от скота, они беззаботно пренебрегают полями, не приносящими посему плодов, и ненавидят, безумцы, города и ремесла. Цари их или мурзы, правящие всеми остальными, почитают московского царя за верховного высшего начальника. Они употребляют язык, родственный с турецким, но сильно искаженный бесчисленными наречиями. Одни из них суть ногайские или окские, от доблестного воина Окка, отца тридцати сыновей, так прозванные; другие, кочующие около Волги, где русские имеют несколько городов как бы для обуздания их, зовутся черемисами луговыми и нагорными, третьи — шибанцами, знаменитыми обилием скота и люда, а также и казаками-татарами, весьма известными своими заклинаниями; четвертые, наконец, — башкиры и калмыки, крайне отважные на войне, живущие близ сибирской реки Яика. Эти калмыки почти не обложены никакою данью, а только обязаны сражаться против врагов мосхов. Кочуя вместе с стадами, они постоянно питаются сырым мясом и весьма часто меняют места из-за пастбищ. По этой причине они и во время нашего пребывания присылали послов просить у царя себе нового отечества. Мало того, кроме этих есть еще много других, более диких из диких подчиненных России племен, около тюменцев и до самой Бактрии и Китая, но я не имею ни возможности, ни желания пускаться в дальнейшее расследование об них, так как распределение их на земной поверхности совершенно неизвестно. Прибавь к названным еще область Лукоморье, с которою граничат дружеские с русским народом грусены и серпеновцы, живущие близ китайского озера, из которого вытекает Обь, и которым индийцы привозят на продажу разные товары и драгоценные камни. Лукоморцы, по образцу самоедов, спускаются зимою на жительство внутрь земли, а раннею весною снова выходят на солнечный свет, и про них-то Гваньини и рассказывает, что они, подобно ласточкам и лягушкам, ежегодно умирают и воскресают. Суздаль, служивший некогда достойным местопребыванием сыновьям царя, обладает также пространными пашнями. Недалеко от него — Переяславль, более всех остальных областей сохранившая верность московским [402] князьям и изобилующая разного рода рыбою. Галич, некогда имевший также своих особых князей, не только обрабатывает тщательно свои поля, но и извлекает величайшую для себя выгоду из солеварения. Вологда, построенная при реке Двине, очень красива, служит местом жительства епископа и населена разного рода жителями, так как посещается усердно ради торговых дел; почва здесь не только покрыта обильно лесами и болотами, но и не плодородна и испорчена присутствием соли. Города Устюг и Холмогоры, лежащие у гавани св. Николая, также имеют значение не вследствие обработки полей, но по изобилию рыбы и частым приездам купцов. Каргополь — главный город богатейшей области, о доставлении которою всего необходимого для существования усердно заботится сам местный гений-покровитель. Воздвигнутый, наконец, в честь св. Михаила город Архангельск обладает знаменитейшей во всей России гаванью на Белом море. Если он, по малочисленности зданий, не может найти себе места среди тех городов Московии, что познатнее, то, несомненно, он стоит выше всех остальных по громадной торговле и удобному положению, несмотря на то что в течение почти полугода он окутан густым мраком ночи.
Глава 17. Об области самоедов и лапландцев
Область самоедов широко раскинулась до Ледовитого океана и Вайгачского пролива, но, благодаря постоянному холоду и продолжительной ночи, она как бы погружена в глубокий сон. Ибо в течение нескольких месяцев мрак ее ночи слабо рассеивается на недолго временным светом, называемым северным сиянием, пока не наступит снова день, столь же продолжительный. Впрочем, она полна соболей, белок, лисиц, белых медведей и северных оленей. Жители ее постоянно обитают в подземных пещерах, в прекрасных, поистине, могилах мертвых и в то же время живых троглодитов. Наречие и выговор у них — единственные в своем роде, ибо они не говорят, а шипят, без сомнения потому, что холод вызывает хрипоту в горле. Питаются они дичью и рыбою, не жареными или вареными, а подвяленными на солнце. От человеческого мяса они, однако, всегда с отвращением отказывались, хотя некоторые, введенные в заблуждение значением слова “самоед”, несправедливо приписывали им это звериное обжорство, ибо слово это скорее финское, нежели русское, и должно произноситься “суомайетти”, т. е. остатки финнов, ибо и финны самих себя называют на своем языке суомалайзетами. Они часто пьют, по примеру гренландцев, ягодь, т. е. растопленный рыбий жир, как ради наслаждения, так и ради врачевания. Ростом они так малы, что полагают, что пигмеи, [403] изображенные в древних поэтических вымыслах малыми сверх меры, были совершенно сходны с ними. Носа у них почти нет совсем, или он уж так мал и приплюснут, что они кажутся потомками если не пигмеев, то скорее всего скиров, которые имели на отвратительном лице вместо носа одни лишь дыры. Когда же они двигаются, закутанные с ног до головы в меха, то, глядя на них издали, их примешь не за людей, а за зверей. Иногда они совершенно закрывают лицо и всю голову кожами диких зверей, плохо сшитыми, так что одноглазые циклопы в настоящее время могут быть приравнены им по справедливости, а никому другому. Мало того: так как они часто надевают на себя цельные шкуры медведей, оленей и некоторых других морских чудовищ, потому что они не пробиваются стрелами (слегка смоченные, эти шкуры, благодаря холоду, быстро покрываются ледяною корою), то они и дали повод людям легковерным и неопытным рассказывать про них, что они имеют звериные головы и хрустальные, или льдом покрытые, тела. Старшие обыкновенно вооружены луком, для коего стрелы по большей части имеют острие из камней или рыбьих костей. Большинство из них пребывает и до сей поры в язычестве, поклоняясь вместо Бога деревянным или каменным изображениям. А от Вайгачского пролива, разделяющего область самоедов от Новой Земли, до Татарского мыса, по словам русских, пять дней пути, и в известное время года можно это место переплыть на корабле. В этих местах живут мерекиты, мангазеи, бадаи, все жалкие народы, ограниченные северным поясом и упорствующие и поныне в своем невежестве. Итак, ничего не говорю здесь о Новой Земле; из сего уже ясно можно видеть, что мосхи владеют областями, примыкающими к самому полюсу и крайним пределам земли.
Лапландия, которую русские называют Заячьей областью, весьма похожа на область самоедов, и состоянием почвы, и жителями. Вся она заграждена горами, лесами и болотами, так что, за исключением немногих лишь мест, в ней до сей поры нельзя было сеять никакого хлеба. Одна часть ее, называемая Беломорской, подходит близко к Белому заливу, другая — Мурманской, к Северному морю, третья — Терскою, к Финмаркену. Дикие же лапландцы находятся в самой середине страны. Первоначально русские завладели ею всей, но потом у них осталась лишь некоторая часть ее, где находятся морская гавань Кола, Варзуга, Оленица, Сальница и несколько других, более известных, городов. В самой середине Лапландии близ озера Энаре, говорят, построены три хижины, куда в праздник Рождества Христова, преимущественно, вышеназванные дикие лапландцы обыкновенно приносят годичную дань начальникам — шведскому, датскому и русскому. Остальные же управляются несколько снисходительнее собственными начальниками. В одевании себя мехами, [404] в употреблении рыб в пищу, в незнании хлеба, в употреблении такового же лука, да решительно во всем, они сходятся с самоедами. Деньгам они не придают никакой почти цены, меняются на иностранные товары, часто не говоря даже ни слова, а объясняются только знаками. Греки и лютеране уже многих обучили своей вере, однако и те, благодаря условиям страны, весьма холодно относятся к ней. Язык их — наибеднейший из всех, так как они имеют представление о весьма немногом. Изучением истории, искусств, торгового дела и прочего в этом роде они не занимаются, даже питают отвращение к ним и неохотно расстаются с родиной. Свидетель-очевидец, ученейший Франциск Нери из Равенны говорит в своей “Скандинавии” (которую он благосклонно позволил мне просмотреть в Риме), что лапландцы в летнюю пору, вследствие обилия комаров и мух, а также и жары, поднимаются повыше на горы и с нетерпением дожидаются там осени, как мы ждем весну. Меняют они, подобно татарам, также часто и места жительства из-за пастбищ для оленей. Шалаши или хижины у них — деревянные, чрезвычайно низкие и темные, ибо они впускают свет через одно только единственное оконце или, вернее, продушину сверху в крыше, для дыма. Для согревания они поддерживают постоянный огонь, без всяких суеверий в него, а вместо свечей зажигают тончайше разрезанные куски соснового дерева. Обувь они носят, приготовленную из взъерошенной кожи оленей, а на пояс нанизывают для украшения медные кольца. Колыбели они подвешивают к бревну в потолке так, чтобы они качались в воздухе: и то и другое делают обыкновенно крестьяне и у нас в Курляндии и в Ливонии. Желая оказать кому-нибудь почтение, они не обнажают головы, а преклоняют лишь колена и низко кланяются. Воду они сдабривают можжевеловыми ягодами, дабы она была кисла на вкус. Водку и табак они употребляют с жадностью, предпочитая их всему остальному. Женщины вытягивают зубами свинец и олово в полосы, тщательно обматывают их нитками, приготовленными из оленьих жил, и обшивают ими свои одежды. Верхнюю рубашку они весьма искусно шьют либо из скользкой рыбьей кожи, либо из кожи оленей, пока она еще не загрубела. У мосхов происходят войны, то с шведским королем, то с датским, а лапландцы лишь меняют повелителей и спокойно живут постоянно в дружбе между собою. Охотою они занимаются постоянно, и из разных видов ее самая прибыльная есть охота на горностаев, которых они либо ловят живьем сетями, либо (так поступают и сибиряки с соболями) стреляют из самострелов деревянными тупыми стрелами, дабы не попортить как-нибудь меха. Краж они не знают, прелюбодеяние преследуют очень строго, а тому, кто придет к ним, оказывают всякого рода услуги, несмотря на то что живут совершенно уединенно и разбросанно. Так как им, по счастью, не знакомы бедствия всего [405] мира, как то повальные болезни, голод, война и большая часть преступлений, то они могли бы быть названы счастливейшими из смертных и уцелевшим образцом золотого века, если бы только большинство из них не предавались усердно занятию колдовством.
Глава 18. О Новой Земле и прочих русских островах
Новая Земля тянется по ту сторону Вайгачского пролива на двести германских миллиариев, а отстоит от мыса Табина, или Восточно-Татарского, на двести двадцать. Едва ли можно еще долее сомневаться — остров ли это, лишь проливом от Гренландии или другой какой северной страны отделенный и более населенный дикими зверями, нежели людьми, по причине крайне сурового неприветливого климата. Русские, по счастливой случайности впервые увидев его, назвали его Новой Землей и в настоящие время ежегодно отправляются туда летом, когда солнце обогреет его, на кораблях, а зимою, когда пролив замерзнет, на санях, за рыбьим жиром и зубом или за звериными шкурами. Большая часть его лишена деревьев и трав, и только кой-где виднеются кое-какие кустарники. Датчане, англичане и батавы много лет тому назад весьма отважно, но до сей поры тщетно, искали дороги на Восток в обход этому острову, и с северной и с южной стороны его, и убедились в том, что и с той и с другой стороны им без всякой надежды отрезан путь, благодаря непреоборимому препятствию — вечному льду, хотя находятся многие, которые убеждены в том, что в удобное время года морской путь через северные страны на Восток — открыт. Мне недавно сообщил некий заслуживающий полного доверия муж, что не много лет тому назад какой-то очень богатый гражданин города Амстердама, занимаясь ловлею китов около Шпицбергена, послал корабль ради сего и тщательно исследовал таковой путь, преодолев все северные преграды до 82 градуса, и, наконец, достиг открытого моря, по которому и спустился, приблизительно градусов на десять, по направлению к Востоку. Вокруг Новой Земли расположены, почти без конца, острова океана, ненаселенные и неустроенные. Да и в других местах в России не только озера и реки Волга, Обь и Борис-фен с Каспийским морем, но особенно Белое и Татарское моря имеют немалое количество островов, частью устроенных, а частью совершенно заброшенных. В Татарском и Северном морях рассеяны на большом протяжении: Белый Остров, Шараповы кошки, Сухоморье, Токсар, Колгуев остров, Торваки, Семь островов, Три острова, называемые также “матерью с дочерями”. Олений, св. Матвея и Кильдин, полный жителей, а также и Оранский остров и еще другой, называемый островом Штатов, на котором голландцы, открывавшие [406] путь на восток, ловили птиц руками, ибо те никогда, быть может, до сего не видавшие людей, нисколько не боялись ни их присутствия, ни захвата. Находят на них также и драгоценные камни, хотя и не высшей ценности, и горный хрусталь, не совсем плохой. Из островов, лежащих в Белом море, хотя они занимают небольшое пространство земли, особенно славятся Соловки, которые с большою выгодою продают в большом количестве соседям соль и хранят у себя мощи Филиппа, бывшего некогда священником и которого мосхи считают святым и чудотворцем, благоговейно почитают их и поклоняются им. Поэтому сюда стекаются во исполнение обета много богомольцев, неутомимо совершающих ради сего весьма длинные путешествия.
Источник: vostlit.info.
Рейтинг публикации:
|
