КОРОЛЕВСТВО ЛАНГОБАРДОВ
Сообщение о призвании лангобардов в Италию попало к Фредегару из «Хроники» Исидора Севильского. Но в отличие от Исидора, и у Фредегара, и в «Продолжении Хроники Проспера» указывается причина, по которой Нарсес призвал лангобардов из Паннонии переселиться в Италию (ранее лангобарды уже посещали эту страну и участвовали в качестве византийских союзников в войнах на полуострове): евнух был напуган «пошлыми женскими упреками» [90], которые ему адресовала жена императора Юстина II, Августа София. Фредегар подробно рассказывает об оскорблении, которое она попыталась нанести Нарсесу, отправив ему ткацкий станок и повелев евнуху заниматься женским ремеслом.
Дополнения, внесенные из «Хроники» Исидора, касаются, как правило, византийских или испанских сюжетов. Сообщение о призвании Нарсесом лангобардов намного более подробно, чем краткие сообщения Исидора Севильского. Еще одним аргументом в пользу того, что в составе компиляции отразился утерянный ныне источник, является редупликация известия о Нарсесе и лангобардах. Составитель сначала приводит версию Исидора, а затем излагает свою собственную, значительно более подробную. Повествование заканчивается на временах короля Адалоальда, датировка компиляции основана на сведениях о правлении императора Ираклия. Это позволяет предположить, что в основе лежал именно италийский источник, а дополнительные сведения были почерпнуты из труда Исидора.
Наличие исторического анекдота, сопровождающего известие о призвании лангобардов, показывает, что Фредегар мог использовать и другой источник, кроме «Хроники» Исидора. Действительно, в составленном после 668 года трактате «О происхождении лангобардов» [91] также упоминается о том, что именно Нарсес пригласил (письменно) этот народ поселиться в Италии. В «Хронике» Фредегара, как и в трактате «О происхождении…», подробно излагается история исхода племени винилов с острова Скандинавия, их столкновения с врагами и обретения племенем своего имени – лангобарды. Рассказ Фредегара менее детализирован, в нем отсутствуют имена действующих лиц (Гамбары и ее сыновей, Фрейи – жены Одина), опущена история о том, почему именно винилов Один увидел на восходе солнца (как сообщает автор трактата, Фрейя прибегла к хитрости и повернула кровать своего мужа лицом к окну, выходящему на восток, где и приказала еще затемно разместиться винилам). В качестве противников винилов у Фредегара выступают гунны, а в трактате указаны вандалы – вполне возможно, что бургундский историк просто внес это изменение в соответствии с собственным пониманием географической ситуации. Если винилам надо было переправиться за Дунай, то там уже простирается Паннония, а в Паннонии, естественно, обитали гунны. Примечательна и еще одна деталь. Упоминая бога Одина, Фредегар – человек католического вероисповедания – отмечает, что имя лангобарды было дано винилам «их богом, которого безумцы называют Одином». Автор трактата никак не демонстрирует своего отрицательного отношения к языческому пантеону.
Бургундский хронист закончил труд на десять лет раньше, его информация не может восходить к трактату [92].
Скорее всего и Фредегар, и автор трактата пользовались одним и тем же источником, в котором было упоминание о причине, побудившей Нарсеса призвать лангобардов. Таким образом, в нашем распоряжении три независимые друг от друга фиксации предания (Консульские фасты Италии, «Хроника Фредегара», трактат «О происхождении лангобардов») [93]. Вполне возможно, источник, из которого Фредегар почерпнул свои сведения, попал в распоряжение хрониста одновременно с текстом «Жития святого Колумбана», написанного Ионой из Боббио. Иона закончил свой труд около 643 года, Фредегар же продолжал работать над «Хроникой» до 658 года [94].
Характер и состав трактата «О происхождении лангобардов» обсуждались неоднократно [95]. Интересна предпринятая в XIX веке попытка реконструировать на базе трактата германскую аллитерационную песню. Аргументы как сторонников, так и противников данного подхода остаются весьма зыбкими (никаких достаточных свидетельств того, что текст отражает аллитерационную строфику, нет), однако следует учитывать, что фиксация Фредегаром предания о лангобардах не восходит ни к одному из дошедших до нас кодексов трактата. Следует отметить и то, что Фредегар дополнил этим сообщением повествование Григория Турского, причем это самое пространное дополнение к эпитоме [96], касающееся внешнеполитических событий. Другие сведения – например, о казни Тотилы [97], о вторжении герцога Букцелена в Италию, гибели Велизария [98] – являются уточнениями. Примечательно, что все они связаны с личностью евнуха Нарсеса.
Павел Дьякон, рассказывая в «Истории лангобардов» о деяниях Нарсеса в Италии, опирался на сочинение Григория Турского, а также на «Книгу римских понтификов», в которой упоминается, что Нарсес, возмущенный жалобами жителей Рима, покинул Вечный город и перебрался в Неаполь. Только Папа Вигилий уговорил евнуха вернуться [99]. Павел Дьякон добавляет, что Августа София также была настроена против Нарсеса, и излагает историю с ткацким станком. Именно это оскорбление подвигло полководца призвать лангобардов в Италию [100]. Скорее всего Павел Дьякон, долгие годы живший при дворе Карла Великого, был знаком с текстом «Хроники Фредегара» и дополнил сведения из «Книги римских понтификов» пересказом истории, которая запечатлелась в его памяти.
На основании имеющихся в нашем распоряжении материалов можно прийти к следующим выводам. Во‑первых, предание о Нарсесе и лангобардах, зафиксированное в нескольких независимых друг от друга источниках, проникает в литературу в первой половине VII века и достаточно быстро распространяется по территории Европы [101]. Формированию этого предания способствовала как популярность полководца, так и его необычный с точки зрения варварского мира социальный статус.
Во– вторых, это предание является лишь одной из легенд о Нарсесе, бытовавших в Европе. Другая легенда связана с представлением о сказочном богатстве евнуха, накопленном им к моменту смерти. По‑видимому, неоднократные упоминания о доставленных из Италии сокровищах (золото герулов и лангобардов) способствовали формированию этой легенды. Кроме того, Рим был одержим страстью к кладоискательству (сообщения о спрятанных и найденных сокровищах встречаются у Олимпиодора, в более позднее время распространяется легенда о кладе Октавиана), и немалое состояние, которое мог накопить Нарсес, а главное, политическое могущество евнуха вызывали интерес.
В‑третьих, Фредегар мог почерпнуть предание о происхождении лангобардов из источника, который был привезен из Италии одновременно с «Житием святого Колумбана» Ионы из Боббио. Это предположение позволяет нам охарактеризовать путь, по которому «итальянская» информация поступила к Фредегару. Список «Жития святого Колумбана» скорее всего мог быть доставлен в один из монастырей, основанных святым в Бургундии. Поскольку эти монастыри имели тесную связь с Боббио, то сочинение Ионы должно было пересечь Альпы уже в начале сороковых годов (именно 640 годом датируется окончание Ионой агиографического труда). Возможно, во время работы над «Хроникой» Фредегар находился в контакте с одним из монастырей святого Колумбана, и именно поэтому он счел необходимым включить отрывок из жития святого в свою «Хронику».
Во имя Господа здесь берет начало история лангобардов
Есть в северных странах остров, называемый Сканданан, что означает «руины», где обитают множество народов, и среди них было маленькое племя, именуемое винилы. И жила в этом племени женщина по имени Гамбара, у которой было двое сыновей, одного звали Ибор, а другого Айо, и они вместе с матерью своею Гамбарой управляли винилами. Но вот правители вандалов, а именно Амбри и Асси, выступили со своим войском в поход и послали сказать винилам: «Или заплатите нам дань, или приготовьтесь к битве и сражайтесь с нами». А Ибор и Айо вместе с матерью своею Гамбарой дали такой ответ: «Лучше нам приготовиться к битве, чем стать данниками вандалов». Тогда Амбри и Асси, ибо они суть правители вандалов, обратились к Одину, [а в лице Одина народы поклонялись богу Меркурию,] чтобы тот дал им победу в сражении с винилами. Один ответил так: «Кого ранее увижу на восходе солнца, тому и победу дарую». Тем временем Гамбара вместе с двумя своими сыновьями, Ибором и Айо, правителями [племени] винилов, молили Фрейю, жену Одина, чтобы она смилостивилась над винилами. Тогда Фрейя посоветовала им, чтобы с восходом солнца винилы были уже наготове, а жены их, подвязав волосы вокруг лиц наподобие бороды, встали вместе с мужьями своими. Едва только показались первые лучи восходящего солнца, повернула Фрейя, жена Одина, ложе, на котором спал ее муж, направив лицо спящего на восток, и разбудила его. Он же, поднявшись ото сна, узрел винилов, а также их жен, подвязавших вокруг лиц волосы, и сказал: «Кто эти лангобарды?» [«Ланг» означает «длинный», а «бард» – «борода», посему и названы они были лангобардами.] Тогда Фрейя сказала Одину: «Раз дал им имя, так подари теперь и победу». И он дал им победу. А они приготовились к бою там, где он их увидел, и [действительно] победили. С этого времени винилы стали называться лангобардами.
И совершили лангобарды исход свой, и достигли Голайды, и владели альдонами Антаиба и Банаиба, или же Бургундаиба. И говорят, они поставили своим королем Агимунда, сына Айо из рода Гугинга. А после него правил Лет, говорят, что его правление продолжалось почти сорок лет. И после него власть перешла к Альдихосу, сыну Лета. И после него правил Годехок.
В эти времена король Одоакр вышел из Равенны вместе с войском аланов, достиг Ругиланды, победил ругов и убил Феувана [Фева], царя ругов, и увел с собой множество пленных. Тогда лангобарды покинули свои владения и на какое‑то время переселились в Ругиланду.
Затем правил Клаффо, сын Годехока. И после него стал править Тато, сын Клаффо. Лангобарды прожили три года на полях Фельда. Тато воевал с Рудольфом, королем герулов, убил его и захватил оружие и шлем. После этого у герулов уже не было королей. И убил Вахо, сын Униха, своего дядю по отцу, короля Тато, вместе с Зухилоном. И сражался Вахо с Хильдихисом, и бежал Хильдихис к гепидам, где и умер. Чтобы отомстить за несправедливость, гепиды ополчились на лангобардов. В это время Вахо подчинил лангобардов власти свевов. У Вахо было три жены. [Первая,] Раикунда, дочь Фисуда, короля тюрингов. А затем он женился на Австригузе, дочери гепидов. И было у Австригузы от Вахо двое дочерей: одну – по имени Визигарда – он отдал в жены Теодоберту, королю франков, а на второй, Вальдераде, женился Теодобальд, король франков, но, питая к ней неприязнь, отдал ее в жены Гарипальду, [правителю баварцев]. Третьей его женой была дочь короля герулов по имени Салинга. От этого брака у него родился сын по имени Вальтарий. И вот Вахо умер, а его сын Вальтарий правил семь лет, на том род кончился – все они были Лефингами.
После Вальтария правил Аудуин, это он привел лангобардов в Паннонию. А затем правил Альбоин, сын его, чьей матерью была Роделенда. В эти времена Альбоин вступил в сражение с королем гепидов по имени Куннимунд, и погиб Куннимунд в этой битве, а гепиды были побеждены. И взял Альбоин себе в жены Роземунду, дочь Куннимунда, похитив ее, – ведь только что умерла его супруга Хлодозинда, дочь Хлотаря, короля франков, – и от этого брака появилась на свет его дочь Альбузинда. И провели лангобарды там сорок два года. Альбоин же после письменного приглашения Нарсеса привел лангобардов в Италию. Король Альбоин покинул Паннонию в апреле месяце, после Пасхи на первые индикты. На вторые индикты они уже начали разорять Италию. На третьи индикты он уже стал в Италии господином. Альбоин правил три года, после чего был убит в своем дворце в Вероне Хильмихием и женой своей Роземундой при помощи Перидея. Хильмихий стремился получить власть, но не смог, ибо лангобарды хотели его убить. Тогда Роземунда обратилась к префекту Лонгину, с тем чтобы тот принял ее в Равенне. Лонгин весьма обрадовался, услышав это, и послал вестовой корабль, и они забрали Роземунду, Хильмихия, а также Альбузинду, дочь короля Альбоина, и все сокровища лангобардов. И так прибыли обратно в Равенну. Тут префект Лонгин стал просить Роземунду, чтобы она убила Хильмихия и вышла замуж за самого Лонгина. Послушавшись этого совета, она развела яд и после бани поднесла ему кубок. Отведав питье, Хильмихий понял, что там был яд, и приказал Роземунде пригубить питье – так они оба и умерли. Тогда префект Лонгин захватил сокровища лангобардов, приказал их доставить вместе с Альбузиндой, дочерью короля Альбоина, на корабль и отправил их в Константинополь к императору.
Оставшиеся лангобарды избрали себе короля по имени Клеф из Белевов, и правил Клеф два года и умер. В течение двенадцати лет делами управляли лангобардские герцоги, после чего они избрали своим королем Аутари, сына Клефа, и взял себе Аутари в жены Теодолинду, дочь Гарипальда и Вальдерады Баварских. Вместе с Теодолиндой прибыл ее брат по имени Гундоальд, и король Аутари назначил его герцогом в городе Асти. И правил Аутари семь лет. Затем герцог Тюрингии Аго [102] покинул Тауриний, женился на королеве Теодолинде и стал королем лангобардов. Он убил герцогов, восставших против него: Цангрольфа из Вероны, Мимульфа с острова Святого Юлиана, Гандульфа из Бергамо и многих других, которые враждовали с ним. От Теодолинды Агилульф имел дочь по имени Гундоберга. И правил Агилульф шесть (двадцать шесть?) лет. После него правил Ариоальд двенадцать лет. А после него правил Ротари из рода Арода, и он захватил города и крепости римлян, расположенные возле побережья вблизи от Луны до самых владений франков, как и от Одерцо до восточных областей, и сражался на реке Скултене (Танаро), где полегло восемь тысяч римлян.
И правил Ротари шестнадцать лет. И после него Ариберт девять лет. И после него правил Гримоальд. В это время прибыл император Константин из Константинополя и достиг областей Кампании, а потом возвратился на Сицилию и здесь был убит своими.
И правил Гримоальд девять лет. И после него правил Перктарий.
«Трактат о происхождении лангобардов»
У крайних пределов мира некогда, как говорится в истории, была страна, называемая Скандинавией. И вот на ее жителей обрушился столь невероятный голод, что по решению короля треть всего населения должна была быть убита. Чтобы выбрать тех, кому суждена смерть, посоветовавшись с мужами, король решил предоставить это жребию. А жребий пал на дочь короля, по имени Гамбара, которая была самой красивой девушкой в этой стране. Дочь короля, пересказав свой сон, попросила, чтобы отец разрешил уйти прочь всем, на кого выпадет жребий. С этим согласились и король, и люди. И вот вместе с этим войском она отправилась прочь и достигла тех мест, которыми управлял патриций Нарсес. Он, разгневавшись на жену своего короля, ибо та приказала поставить его начальником над ткачихами‑ученицами, послал Гамбаре наисладчайшие плоды, а именно фрукты, виноград и прочее, более того, он обещал передать ей эту землю. Узнав об этом, она преисполнилась великой радости, ибо получила землю, ей предназначенную. Однако спустя немного времени Нарсес изменил свое решение и приказал, чтобы она покинула его владения. На это Гамбара ответила, что не собирается эти земли покидать, напротив, будет держать их еще крепче. Действительно, кто в этом деле прав, лучше всего было бы выяснить в поединке, чтобы не заставлять сражаться людей. Тогда по воле Нарсеса состоялось единоборство. Победила Гамбара. Это было первое сражение. Нарсес же, не желая терять свои права из‑за одной битвы, решил воевать. Гамбара приказала всем мужчинам и женщинам вооружиться, и тогда женщины подвязали волосы вместо бород, отсюда и пошло их название. И вот побежденный Нарсес бежал, а Гамбара завладела как самой страной, так и более отдаленными областями. И для людей, которые находились под ее властью, она установила законы. Так же поступали и последующие короли. Им наследовал Ротари и ввел свои законы, а из уже действовавших одни дополнил, другие отменил. Ему наследовал Гримоальд, третьим был Луипранд, четвертым – Рахиз, пятым – Айстульф. Когда Римский понтифик уже не мог более терпеть притеснений со стороны лангобардов, он приказал Карлу, пообещав [в награду] патрициат, чтобы тот прибыл в Рим и избавил его от притеснений. Когда это было сделано, апостольский наместник короновал Карла, и так империя оказалась перенесена из Константинополя во Францию. После него правили Пипин, Людовик и другие французские императоры. Затем империя перешла к тевтонам. Была у одного из императоров жена, которой после смерти мужа, когда надо было принимать решение о наследнике, народ поручил самой избрать императора – должен был стать императором тот, кого она выберет себе в мужья. Когда это было решено, она избрала себе Генриха де Гибеллина, и он стал императором, а последовавшие за ним императоры были из его рода.
Арипранд. «История лангобардов»
Когда лангобарды во время своих странствий собрались пересечь Маурингию, ассипиты преградили им путь, наотрез отказавшись пропустить их через свои пределы. Лангобарды, увидев огромное войско врагов и не решаясь вступить с ними в бой из‑за малочисленности [своего] воинства, не ведали о том, как им следует поступить, однако нужда подсказала решение. Они притворились, что у них в стане есть кинокефалы, то есть люди с собачьими головами. Распространили среди врагов молву о том, что оные ловко сражаются и пьют человеческую кровь, а если не могут настигнуть врагов, пьют собственную кровь. И чтобы придать достоверности этим утверждениям, увеличили количество шатров и разожгли множество огней в лагере. Недруги, узнав и увидев подобное, приняли это на веру и уже не осмелились начать сражение, как угрожали ранее. Однако среди них был муж удивительной силы, и они полагали, что благодаря его силище смогут добиться всего, что пожелают. И они выставили его на поединок, велев лангобардам послать одного из своих – кого захотят, дабы оный вышел с ним один на один, а именно на том условии, что, если их воин одержит победу, лангобарды уйдут тем путем, которым пришли, а ежели он будет побежден, то тогда они не станут препятствовать проходу лангобардов через свои земли. Когда лангобарды стали спорить о том, кого из своих выставить против воинственного мужа, один из рабов по доброй воле предложил себя, пообещав бросить вызов противнику с условием, что если он одержит победу над врагом, то освободит себя и своих потомков от ярма рабства. Что дальше? Они охотно пообещали исполнить его просьбу. Он выступил против врага, сразился с ним и победил, добыв лангобардам возможность прохода, а себе и своим, как и желал того, право быть свободными. Лангобарды же, вступив в Маурингию, чтобы увеличить число воинов, освободили многих рабов.
Павел Дьякон. «История лангобардов». I, 11 – 12
Позднее лангобарды, странствовавшие под предводительством короля Ламихо, подошли к берегу некоей реки, и амазонки запретили им следовать дальше, но Ламихо, сразившись с самой сильной из них прямо в реке, убил ее, чем стяжал себе славу, а лангобардам дал возможность следовать дальше. Ведь сначала был уговор: если амазонка одержит верх над Ламихо, то лангобарды отступят от реки, если же Ламихо, как и случилось, одержит над ней верх, войску лангобардов будет предоставлена возможность переправиться на другой берег. Хорошо известно, что подобные сведения не вполне достоверны. Ведь всем, кто знаком с древней историей, очевидно, что племя амазонок было истреблено задолго до того времени, когда могли происходить эти события. Однако из‑за того, что места, где произошли упомянутые события, весьма мало были известны историографам и едва ли кто‑то из них добирался до тех пределов, могло случиться, что именно там обитало до того самого времени племя женщин. Вот и я сообщаю, что слышал от некоторых, будто и по сей день во внутренних пределах Германии существует это самое женское племя.
Павел Дьякон. «История лангобардов». I, 15
Нарсес и лангобарды
Племя лангобардов, еще до того как получило свое название, покинув Скандинавию, расположенную между Дунаем и морем Океаном, вместе с женами и детьми переправилось через Дунай. И вот, когда гуннам стало известно об этом, они решили сражаться. И послали узнать, что это за народ посмел вторгнуться в их пределы. И тогда лангобарды приказали своим женам завязать волосы под подбородком по образу и подобию мужчин, чтобы устрашить противников своей численностью, ибо волосы, завязанные женщинами вокруг челюстей и подбородков, походили на очень длинные бороды. Утверждают также, что над двумя [противостоящими] войсками раздался голос, произнесший: «Это лангобарды», – и этот народ считает, что сие было сказано их богом, которого безумцы называют Одином. В ответ лангобарды воскликнули: «Кто дал имя, пусть дарует победу!» И в сражении том они одержали верх над гуннами, после чего захватили часть Паннонии. Немного спустя патриций Нарсес, весьма напуганный угрозами со стороны императора Юстина, а также опасаясь Софии, супруги его, ибо Августа послала ему как евнуху золотой прибор для ткачества и приказала выткать что‑нибудь необычное. На что [Нарсес] ответил: «Пряду я нить, конец которой ни император Юстин, ни Августа найти не смогут». И вот он призвал лангобардов вместе с королем Альбоином из Паннонии и привел в Италию. Альбоин был женат на Хлодозинде, дочери короля Хлотаря, а после ее смерти взял себе другую жену, отца которой убил.
И из– за коварства своей жены был отравлен. Затем она вместе с другим лангобардом бежала из Вероны, где предала смерти своего мужа, в Равенну, но их обоих схватили по дороге и убили. Лангобарды избрали себе короля по имени Клеф. Когда лангобарды вторглись в Галлию, они убили патриция Амата и уничтожили множество бургундов. После Амата патрицием стал Муммол. Когда лангобарды опять проникли в Галлию, он храбро сражался с ними и истребил их почти полностью, так что лишь немногие возвратились в Италию. Саксы, которых в Италию послал король Теодоберт, вторглись в Галлию, расположив свой лагерь возле Эстублона. Они разорили близлежащие земли, но были затем побеждены Муммолом и возвратились в Италию, оставив все, что награбили. Итак, саксы вместе с женами и детьми направились в Галлию, дабы после переговоров с королем Сигибертом возвратиться в те места, откуда вышли. Когда они прибыли в округу Авиньона, навстречу им направился патриций Муммол, не дав перейти Рону. Впоследствии, получив подарки, он разрешил им переправиться и поселиться в тех местах, которые они прежде покинули. Затем, после смерти короля Клефа, три лангобардских герцога, Хам, Забен и Родан, вторглись в Галлию. Им навстречу вышел вместе с войском Муммол и полностью уничтожил как герцогов, так и их войска. В другой год по повелению Гунтрамна Муммол захватил города Тур и Пуатье, находившиеся во власти Хильперика, и вернул их Сигиберту. Многие из войска Хильперика, а также из жителей Пуатье были уничтожены. Талоард и Нукций, лангобардские герцоги, вторглись через горный проход в сидонскую округу и учинили у Акавнского монастыря великое избиение. Однако неподалеку от виллы Бакко и сами вожди, и их войско были уничтожены Виоликом и Теодофредом, герцогами [короля] Гунтрамна. Только сорок из них, бежав, смогли вернуться в Италию.
«Хроника Фредегара». III, 65 – 68
Другие рассказывают эту историю так:
И вот, когда повсюду прошла слава о победах лангобардов, Нарсес, картулярий [103] императора, находившийся тогда в Италии, стал готовиться к войне против Тотилы, короля готов, и, поскольку уже прежде лангобарды были его союзниками, он направил посланцев к королю Альбоину, попросив его оказать помощь в войне с готами. И Альбоин направил отряд [воинов], который должен был оказать поддержку римлянам против готов. Они переправились через Адриатическое море, присоединились к римлянам и вступили в сражение с готами, а когда Тотила был уничтожен вместе со своим королевством, то они, получив многочисленные подарки, с победой возвратились домой. В течение всего времени своего пребывания в Паннонии лангобарды были верными союзниками Римской империи в борьбе против врагов.
В это самое время Нарсес начал войну против герцога Букцелена. Это его Теодоберт, король франков, возвратившись в Галлию после итальянского похода, оставил вместе с Амингом, другим герцогом, с тем, чтобы они вдвоем покорили Италию. И вот этот Букцелен, разорив почти всю Италию набегами и послав своему королю Теодоберту богатые подарки из итальянской добычи, расположился уже в Кампании на зимовку, однако в местечке под названием Таннит он потерпел тяжелое поражение от [войск] Нарсеса и погиб. Когда же против Нарсеса восстал готский комит Видин, Аминг пришел к нему на помощь, однако они оба потерпели поражение. Взятый в плен Видин был отправлен в Константинополь. А Аминга, бывшего его союзником, Нарсес казнил мечом. Третий же франкский герцог, по имени Левтарий, родной брат Букцелена, возвращаясь на родину нагруженный большой добычей, умер своей смертью в пути между Вероной и Триентом возле озера Гарда.
Нарсес ничего не имел против Синдуальда, короля брионов, потомков племени герулов, коих некогда привел с собой в Италию король Одоакр. Чтобы завоевать его преданность, Нарсес наградил [Синдуальда] многими подарками, но, возгордившись, тот восстал, стремясь к царскому достоинству, и возжелал править, а посему был разбит в сражении. Голову же его [Нарсес] приказал наколоть на деревянный шест. Тем временем патриций Нарсес с помощью военачальника и полководца Дагистея, мужа воинственного и сильного, занял все области Италии. Этот Нарсес был прежде картулярием, затем в награду за свои заслуги получил звание патриция. Был же он мужем наиблагороднейшим, в вере – католиком, к бедным – щедр, в восстановлении храмов – весьма усерден, в ночных богослужениях и молитвах столь истов, что более молебствий обратил к Богу, чем смог с оружием одержать побед.
В это время в связи с кончиной императора Юстиниана Юстин Младший наследовал в Константинополе государственную власть. Тем временем Виталий, епископ города Альтина, бежавший много лет назад в королевство франков, а именно в Агунт, и ныне пойманный, был приговорен к изгнанию на Сицилию патрицием Нарсесом, принимавшим во всем деятельное участие. Итак, Нарсес, как было сказано выше, уничтожив или покорив все готские племена, а также покорив тех, о ком было поведано выше, получил много золота и серебра, не считая другой добычи разного рода, чем и заслужил великую ненависть жителей Рима, с недругами которых он столь усердно сражался. И вот они изложили суть дела императору Юстину и его супруге Софии в следующих словах: «Теперь римлянам стало ясно: готам служить лучше, чем грекам. Евнух Нарсес правит так, что мы получили в награду рабство, а о сем наш наидобродетельнейший принцепс не ведает. Или освободи нас от его десницы, или и город Рим, и мы сами перейдем к [варварским] племенам». Когда Нарсес услышал об этом, то ответил кратко: «Если я плохо поступлю с римлянами, обрету зло». Тогда Август так разгневался на Нарсеса, что тут же послал в Италию префекта Лонгина, дабы тот занял его место. Нарсес, узнав об этом, был весьма напуган, и более всего он опасался Августу Софию, а посему не решался возвращаться в Константинополь. Ведь она,
как говорят, кроме всего прочего, зная, что [Нарсес] евнух, приказала ему, словно женщине, обучать детей прядению шерсти. Утверждают, что Нарсес ответил на это следующим образом: «Я вытку такую ткань, какой ей в жизни не сделать». Итак, мучимый страхами и опасениями, он удалился в город Неаполь в Кампании и в скором времени направил послов к племени лангобардов, приказав, чтобы они покинули неплодородные поля Паннонии и переселились в Италию, весьма изобилующую богатствами. К тому же он послал им великое множество плодов и других даров, на которые столь щедра Италия, пытаясь таким образом склонить их к переселению. Лангобарды с благодарностью приняли и радостную весть, и привезенные дары, воодушевившись грядущим переселением. В это самое время ночью в Италии появились устрашающие знамения: по небу плыли огненные облака – и их зарево знаменовало [грядущее] кровопролитие. Нарсес, возвратившись из Кампании в Рим, вскоре после этого покинул сей мир. Его тело, положенное в цинковый гроб, вместе со всем имуществом было отправлено в Константинополь.
Павел Дьякон. «История лангобардов». II, 1 – 11
Флавий, или Аутари, король лангобардов, направил посланцев к Хильдеберту с просьбой разрешить взять в жены его сестру. И вот, когда уже Хильдеберт, получив подарки от лангобардских посланцев, пообещал отдать свою сестру в жены их королю, прибыли готские послы из Испании, и, узнав, что этот народ перешел в католическую веру, Хильдеберт пообещал отдать свою сестру [в жены их королю]. Между тем он направил посольство к императору Маврикию, сообщив ему, что ныне предпримет то, чего не сделал раньше, а именно выступит войной против лангобардов и с его помощью изгонит их из Италии. И Маврикий без промедления отправил свое войско, чтобы одолеть лангобардов. Не откладывая, им навстречу выступил король Аутари, и лангобарды мужественно сражались за свою свободу. Франки понесли большие потери, некоторые попали в плен, многие спаслись бегством и возвратились на родину. Франкское войско потерпело такое поражение, какого и не припомнить. В это самое время Гриппон, посланец Хильдеберта, короля франков, возвратился из Константинополя и сообщил своему королю о том, как он с почетом был принят императором Маврикием и как за притеснения, которые он претерпел в Карфагене, император пообещал воздать в соответствии с волей короля Хильдеберта. Хильдеберт немедленно послал войско франков вместе с двадцатью герцогами, для того чтобы они покорили лангобардов. И из этих герцогов наиболее известными были Аудовальд, Оло и Хедин. Но когда Оло подошел к крепости Билитон, он был ранен дротиком в грудь и умер. Оставшиеся же франки, занимавшиеся разбоем, постоянно подвергались нападениям лангобардов и уничтожались ими повсюду, в любом месте. Аудовальд и шесть герцогов франков подошли к городу Милану и в полях вдали от него разбили лагерь. Туда к ним прибыли императорские послы, сообщившие, что им на подмогу идет войско: «Через три дня мы прибудем вместе с ним. И дадим вам такой знак: как увидите, что главный дом виллы, расположенной на горе, занялся пламенем и дым от пожара достигает неба, знайте, что мы с войском, как и обещали, приближаемся». Франкские герцоги прождали шесть дней в условленном месте, [однако] никто из тех, о ком говорили императорские послы, не появился. Хедин вместе с тринадцатью герцогами вторгся в левую [часть] Италии, захватил пятнадцать замков, с владельцев которых взял клятву [оставаться в повиновении]. И вот подступило войско франков к Вероне, и они разрушили множество замков после того, как с клятвою заключили мир, так что те им верили, не ожидая от них никакого зла. Вот названия крепостей, которые они разрушили на территории Триента: Тесино, Малет, Сермиана, Аппиан, Фаджитана, Кембра, Витиан, Бремтоник, Волано, Эннемасса, две в Вальсугане и одна в Вероне. Разрушив все эти крепости, франки увели в плен их население. За крепость Перуджа, благодаря вмешательству епископов Евгения Сабинского и Агнелия Триентского, был дан выкуп: за голову каждого мужчины по одному солиду, а всего почти шестьсот солидов. Поскольку было летнее время, франки из‑за вредоносного воздуха стали страдать от дизентерии, и от этой болезни многие из них погибли. Что дальше? Когда войско франков уже в течение трех месяцев блуждало по Италии и не преуспело ни в чем, не имея возможности ни отомстить врагам, поскольку те находились в укрепленных местах, ни напасть на короля, на которого должно было обрушиться возмездие, потому что он укрепился в городе Тичино, и, как мы сказали, заболев от нездорового климата и страдая от голода, воины решили вернуться. По пути на родину испытывали такую нужду, что сначала собственные одежды, а затем и оружие продали, чтобы купить пищи, так что остались совсем нагие.
Молва утверждает, что, когда король Аутари, посетив Сполето, прибыл в Беневенто, захватил эту область и подошел к Регии, наиболее отдаленному городу Италии, находящемуся по соседству с Сицилией, он увидел среди морских волн колонну, добрался до нее вплавь верхом на коне и дотронулся острием своего копья со словами: «До этих пределов будут простираться владения лангобардов». Говорят, что эта колонна сохранилась по сию пору и называется колонной Аутари.
Павел Дьякон. «История лангобардов». III, 28 – 32
Аго, король лангобардов, взял в жены Теодолинду, сестру Гримоальда и Гундоальда из рода франков. [Ранее] она ведала двором Хильдеберта, но он отставил ее по совету Брунгильды, и тогда Гундоальд вместе со всем своим имуществом, а также сестрой Теодолиндой перебрался в Италию и отдал Теодолинду королю Аго в жены. Гундоальд взял себе супругу из лангобардской знати, и от этого брака родились два сына – Гундеберт и Ариберт. У короля Аго, сына короля Аутари, родились от брака с Теодолиндой сын по имени Адолоальд и дочь по имени Гундоберга. Поскольку лангобарды весьма почитали Гундоальда, король Аго и Теодолинда преисполнились к нему ревности и устроили так, что он, присев пустить ветры в отхожем месте, был ранен насмерть стрелою.
«Хроника Фредегара». IV, 34
В эти дни наимудрейший и наиблаженнейший Григорий, Папа города Рима, после того как написал многое для пользы Церкви, составил четыре книги о житиях святых и назвал этот кодекс диалогами, то есть разговорами между двумя людьми, ибо записал их в виде бесед с дьяконом своим Петром. Эти книги он послал королеве Теодолинде, которая, как он знал, особенно предана вере Христовой и весьма ревностна к добрым делам. Эта королева совершила во благо Божьей Церкви много полезного. Лангобарды, пребывавшие до тех пор в плену язычества, захватили почти все церковное имущество. Но тронутый ее мольбами король принял католическую веру, а также даровал [Церкви] многие владения и епископам, испытавшим притеснения и унижения, возвратил почет, подобающий их сану. Королева Теодолинда посвятила святому Иоанну Крестителю базилику, которую она построила в городе Монце, расположенном в двенадцати милях от Милана, а также украсила ее богатым золотым и серебряным убранством и одарила владениями. На этом месте Теодорих, король готов, некогда построил дворец, ибо летней порою сия местность, расположенная у подножия Альп, отличается умеренным климатом. И вот вышеупомянутая королева возвела здесь дворец, [стены] которого были украшены картинами, запечатлевшими некоторые из деяний лангобардов. Эти росписи отображали, как лангобарды тех времен стригли волосы, какой была их одежда и каким внешний вид. Ибо они обнажали шею, сбривая волосы на затылке, а спереди отпускали волосы по уста, разделив пробором на лбу. Одежда же их была просторной, чаще целиком льняной – совсем как у англосаксов – и подбиралась широкими разноцветными плетеными поясами. Их обувь была полностью открыта по большой палец и держалась [на ноге] с помощью ремней, завязанных крест‑накрест. Впоследствии они стали использовать осы [104], на которые, передвигаясь верхом, надевали шерстяные поножи. Но это они позаимствовали из римского обихода.
Павел Дьякон. «История лангобардов». IV, 5 – 6; 21 – 22
В это время Роман, патриций и экзарх Равенны, направился в Рим. Возвратившись в Равенну, он отвоевал захваченные лангобардами города, и вот их названия: Сутриум, Бомарцо, Тода, Амелия, Перуджа, Лукеоли и некоторые другие. Когда о случившемся стало известно королю Агилульфу, он тут же выступил из Тичино и с большим войском направился к Перудже, где в течение нескольких дней осаждал Мауризиона, герцога лангобардов, перешедшего на сторону римлян, и, без труда схватив его, лишил жизни. Прибытие короля настолько испугало блаженного Папу Григория, как сам тот упоминает о том в своих гомилиях, что он прекратил трудиться над [комментариями] к описанию храма, составленному Иезекиилем. Король же Агилульф, завершив дела, возвратился в Тичино. Но вскоре, следуя совету королевы Теодолинды, своей супруги, ибо об этом ее постоянно просил в посланиях блаженный Папа Григорий, [король] заключил с этим святейшим человеком, а также с римлянами твердый мир.
Павел Дьякон. «История лангобардов». IV, 8
Стоит поведать историю о герцоге Ариульфе, который, вступив в битву с римлянами и одержав победу, стал спрашивать у своих людей, кто из сражавшихся более всех отличился храбростью. Его люди ответили ему, что они не видели, чтобы кто‑либо сражался храбрее герцога, и тогда он сказал: «По правде, я видел другого человека, во многом, если не сказать во всем, лучше меня, того, кто всякий раз, как противник хотел поразить меня сбоку, прикрывал меня своим щитом». Оказавшись возле Сполето, где находится базилика Блаженного мученика епископа Сабина, в которой покоится его тело, герцог спросил, кому принадлежит этот высокий дом. Ответили ему люди верующие, что там покоится мученик Сабин, которого христиане имеют обычай призывать себе на помощь каждый раз, когда отправляются на войну. Ариульф же, будучи язычником, ответил так: «Разве может быть, чтоб какой‑то мертвый человек пришел на помощь живым?» Сказав это, он спешился и вошел в базилику, чтобы осмотреть ее. Там молились люди, он же стал любоваться росписями на стенах. И вот, увидев изображенную фигуру блаженного мученика Сабина, Ариульф тут же с клятвой заявил, что она во всем – и обликом, и телосложением – напоминает ему человека, который защищал его в сражении. Тогда стало понятно, что блаженный мученик Сабин пришел к нему на помощь во время битвы. И вот после смерти Ариульфа двое сыновей Фароальда, старшего герцога, стали спорить из‑за герцогства, и один из них, по имени Тенделаний, одержал победу и получил престол.
Павел Дьякон. «История лангобардов». IV, 16
Я поведаю о том, как племя лангобардов некогда было освобождено от дани в двенадцать тысяч солидов, которую [они выплачивали] франкам. Не умолчу и о том, как два города – Аоста и Суза с прилегающей к ним округой – оказались под властью франков. После того как умер Клеф, правитель лангобардов, двенадцать герцогов в течение двенадцати лет правили без короля. В это самое время, как о том можно прочесть выше, они вторглись на территорию королевства франков и, потерпев поражение, передали города Аосту и Сузу вместе с прилегающей округой и жителями во владение Гунтрамну. После этого они направили послов к императору Маврикию, и все двенадцать герцогов единодушно обратились к императору с просьбой о мире и покровительстве. Тогда же эти двенадцать [герцогов] отправили и другое посольство – к Гунтрамну и Хильдеберту, с тем чтобы получить покровительство и защиту франков, пообещав выплачивать этим двум королям ежегодную дань в размере двенадцати тысяч солидов и так называемую Аметигийскую равнину (равнину Ланцо) передать Гунтрамну; и какое из посольств будет более успешным, то покровительство они и решили принять. После этого согласно общему решению они избрали покровительство франков. А спустя немного времени с согласия Гунтрамна и Хильдеберта лангобарды избрали своим королем герцога Аутари. Другой Аутари – тоже герцог – вместе со всем своим герцогством перешел под власть империи. А король Аутари выплачивал каждый год дань, которую лангобарды обещали франкам. После смерти короля Аго его сын был поставлен на царство и нес то же бремя. Через год трое знатных лангобардов, Агиульф, Помпеи и Гауто, были посланы королем Аго к Хлотарю с просьбой отменить [дань] в двенадцать тысяч солидов, которая каждый год поступала во франкскую казну. И в соответствии со своим замыслом они доставили тайно три тысячи солидов, из которых тысячу взял Варнахарий, тысячу – Гунделанд и тысячу – Хуц, кроме того, они вручили тридцать шесть тысяч солидов королю Хлотарю. И вот по совету вышеупомянутых людей, которые были подкуплены, Хлотарь освободил лангобардов от дани и заключил с ними вечную дружбу, подтвердив ее клятвой и договором.
«Хроника Фредегара». IV, 45
Прошло шесть лет, и случилось так, что Адолоальд, король лангобардов, сын короля Аго, унаследовавший владения своего отца, милостиво принял хитрого посла императора Маврикия по имени Евсевий. Умащенный в ванне каким‑то благовонием, каким именно – не знаю, он поддался внушениям Евсевия и после этого притирания уже не мог действовать иначе, кроме как по повелению Евсевия. А оный внушил ему приказать перебить всех повелителей и всю знать королевства лангобардов, а уничтожив их, вместе со всем племенем перейти под власть империи. И вот, когда он казнил двенадцать ни в чем не повинных людей, оставшиеся, осознав опасность, угрожавшую их жизни, устроили заговор, так что все властители и вся знать племени лангобардов единодушно избрали на царство Хароальда, герцога Туринского, женатого на сестре короля Адолоальда Гундоберге. Адолоальд был отравлен и умер. Хароальд тут же захватил власть, но в это самое время Тассо, один из лангобардских герцогов, преисполнившись гордыни, восстал против короля Хароальда.
«Хроника Фредегара». IV, 49 – 50
Испытание королевы Гундоберги
Королева Гундоберга была прекрасна собой и ко всем благосклонна. Она отличалась христианским благочестием и щедро раздавала милостыню, превосходны были ее добродетели, и поэтому все почитали эту женщину. Некий ломбардский муж по имени Адалульф, который находился на постоянной службе при королевском дворе, однажды пришел к королеве. И когда он появился перед ее взором, королева Гундоберга, приветствуя его, как и всех остальных, искренне сказала, что у Адалульфа прекрасная стать. Он же, услышав это, обратился тихо к королеве Гундоберге с такими словами: «Красоту моей стати считаешь достойной восхищения, прикажи же ей украсить твое ложе» [105]. Она отказалась наотрез и, догадавшись, чего он хочет, плюнула ему в лицо. Адалульф, понимая, что его жизни грозит опасность, поспешил прямо к королю Хароальду, попросив, чтобы он выслушал то, что [Адалульф] хочет сообщить по секрету. И, получив такую возможность, он сказал королю: «Госпожу мою, твою королеву, герцог Тассо в течение трех дней подговаривал отравить тебя, после чего, сочетавшись с ним браком, возвести его на царство». Король Хароальд, услышав подобный обман, поверил, что это правда, и сослал королеву в изгнание, поместив ее в одной из башен замка Лукеоли. Хлотарь направил к королю Хароальду послов, желая узнать, по какой причине он так унизил Гундобергу, родственницу франков, а Хароальд в ответ пересказал тот обман, который считал правдой. Тогда один из посланцев по имени Ансоальд, не имея такого поручения, но обратившись к Хароальду от собственного имени, сказал: «Ты можешь избавиться от нареканий следующим образом. Прикажи тому человеку, который сообщил тебе эти сведения, вооружиться. И против него пусть выйдет на единоборство другой вооруженный человек, представляющий королеву Гундобергу. По Божьему суду поединок этих людей определит, виновна Гундоберга или нет». И вот когда король Хароальд и весь его двор согласились с этим, он приказал Адалульфу выйти на поединок во всеоружии, а со стороны Гундоберги вышел человек по имени Питто, представлявший двоюродных брата и сестру – Гундобергу и Ариперта. Когда же оба сошлись в поединке, Адалульф пал от руки Питто, и Гундоберга возвратилась после трехлетнего изгнания и была поставлена на царство.
«Хроника Фредегара». IV, 51
Король Хароальд тайно направил посла к патрицию Исаакию, попросив его придумать способ убить Тассо, герцога Тосканы. В награду за это король Хароальд был готов простить империи центенарий из той тяжелейшей дани в три центенария [106], которую лангобарды ежегодно взимали с империи. Патриций Исаакий, узнав об этом, пообещал, что найдет возможность исполнить волю короля, и написал к Тассо, бывшему в немилости у Хароальда, коварно предложив дружбу, и пообещал помочь ему в борьбе против короля Хароальда. И тот, поверив в обман, отправился в Равенну, но Исаакий послал ему навстречу людей сообщить, что из почтения перед императором Тассо не должен входить в город с оружием. Доверчивый Тассо оставил свое оружие снаружи и вошел в Равенну, но тут же подвергся нападению стоявших наготове воинов и был убит вместе со своей свитой. Король Хароальд, как и обещал, простил Исаакию и империи один центенарий, однако два центенария и после этого взимались лангобардами с римского патриция, а один центенарий равен ста ливрам золота. После этих событий король Хароальд умер.
«Хроника Фредегара». IV, 69
И вот король Агилульф, которого также звали Аго, после двадцати пяти лет правления закончил дни свои, оставив царствовать сына своего Адолоальда, еще ребенка, вместе с матерью Теодолиндой. При них церкви были восстановлены и множество даров преподнесено достопочтенным местам. Но когда через десять лет Адолоальд сделался душевнобольным, он был смещен с престола и на его место был возведен Ариоальд. О деяниях этого короля нам ничего не известно. В то время святой Колумбан, происходивший из племени скоттов, построил в Галлии в месте под названием Люксей монастырь, после чего прибыл в Италию, где был милостиво принят королем лангобардов, и возвел в Коттийских Альпах, на расстоянии сорока миль от города Тичино, обитель под названием Боббио. Это место и множество имений были пожертвованы [обители] разными правителями и лангобардами, так что там собралась великая конгрегация монахов.
Ариоальд после того, как двенадцать лет правил лангобардами, покинул сей свет. Королевство лангобардов принял Ротари из рода Арода. Был он самым сильным среди мужчин и следовал путем истины, но уклонился от прямого исповедания христианства и был запятнан ложной арианской ересью. Ариане заблуждаются, утверждая, что Сын ниже Отца, Дух Святой – ниже Отца и Сына. Мы же, католики, исповедуем, что Троица – Отец, Сын и Святой Дух – суть Единый и Истинный Бог и по силе и славе лица Троицы равны друг другу. В те времена почти во всех городах его королевства было два епископа: один католический и другой – арианин. В городе же Тичино было заведено так: арианский епископ сидел в базилике Святого Евсевия, и у него был там баптистерий, в то время как в католической церкви сидел другой епископ. Однако арианский епископ этого города по имени Анастасий был обращен в католичество и затем управлял Церковью Христовой.
, Этот король Ротари тщательно записал законы лангобардов, которые [прежде] передавались только по памяти, и повелел этот кодекс именовать своим эдиктом. Было это на семьдесят седьмом году после прихода лангобардов в Италию, как король сам утверждает во вступлении к своему эдикту.
Павел Дьякон. «История лангобардов». IV, 41 – 43
Королева Гундоберга велела, чтобы к ней прибыл Ротари (Хротахарий), один из герцогов, [правивший] в Бризии, поскольку он клятвенно подтвердил ей свою верность, и предложила ему оставить жену и сочетаться с ней браком, чтобы лангобарды поставили его с Гундобергой на царство. Ротари охотно согласился на это, поклявшись в святых местах, что никогда не лишит Гундобергу престола и королевского достоинства, и будет относиться к ней со всей любовью, и во всем будет выказывать ей подобающее почтение. Склоненная Гундобергой, лангобардская знать возвела Ротари на царство. Ротари же, когда начал править, убил множество знатных лангобардов, которых считал своими недругами. Стремясь к миру, он установил во всем королевстве лангобардов жесткий порядок, основанный на страхе. Он забыл клятвы, данные Гундоберге, и заточил ее в одной из комнат дворца в Павии, лишив королевских прав. В течение пяти лет пребывала она в заключении. Ротари же непрестанно развлекался с наложницами. Гундоберга же, будучи христианкой, в подобной напасти славила Всемогущего Бога и непрестанно предавалась постам и молитвам.
Когда же рассудил Бог, Аубедо, посланный королем Хлодвигом с посольством к Ротари, королю лангобардов, прибыл в итальянский город Павию, называемый иначе Тичино. Узнав, что королева, с которой он часто встречался, приезжая с посольствами, и которая всегда принимала его достойно, находится в заключении, будто бы в соответствии с данным ему поручением среди прочего указал королю Ротари, что тот не должен унижать королеву, которая происходит из франкского рода и которая помогла ему получить власть, а не то франкские короли и франки сочтут это великим оскорблением. Ротари, почитая франков, тут же освободил королеву. И вот после почти пяти лет Гундоберга в королевском облачении отправилась на богомолье к святым местам в городе и в округе. Все виллы и владения, которые у нее раньше были, Ротари приказал возвратить ей, и с тех пор до самого дня своей смерти она жила счастливо, как и подобает королеве, сохраняя свое положение и имущество. Ротари напал на прибрежные имперские города: Геную, Альбенгу, Вариготти, Саовну, Одерцо и Луну, – разорил их, разрушил и спалил огнем, население ограбил, частью перебил, а частью сделал своими пленниками. Городские стены велел снести до основания, приказав именовать эти города местечками.
«Хроника Фредегара». IV, 70 – 71
Король Ротари правил десять лет и четыре месяца и окончил жизнь свою, оставив королевство лангобардов сыну Родоальду. Ротари был похоронен возле базилики Блаженного Иоанна Крестителя, и некоторое время спустя кто‑то, движимый жадностью, ночью открыл его могилу и украл кое‑что из нательных украшений. Этому человеку в видении явился блаженный Иоанн, напугал его весьма и сказал: «Как ты посмел дотронуться до этого человека? Да, вера его была ложной, однако он вверял себя мне. Ты – тот, кто посмел совершить подобное, – никогда больше не вступишь в мою базилику». Что и произошло. Всякий раз, как он хотел войти в святилище блаженного Иоанна, словно тяжелая десница сжимала его горло и тотчас отбрасывала назад. Христос [свидетель], я говорю правду: это мне рассказал тот, кто своими глазами видел, как это случилось.
Родоальд же после кончины отца получил королевство лангобардов и взял в жены Гундобергу, дочь Агилульфа и Теодолинды. Эта королева Гундоберга, подражая примеру родительницы своей, [построившей храм] в Модене, построила в городе Тичино базилику в честь блаженного Иоанна Крестителя. Удивительно, как она украсила эту базилику золотом, серебром и покровами, а также подарила и иные сокровища. В этой базилике и покоится ее тело. Когда муж обвинил [королеву Гундобергу] в прелюбодеянии, ее собственный раб по имени Карелл попросил у короля позволения сразиться один на один за честь своей госпожи с тем, кто обвиняет королеву в этом преступлении. И он, сойдясь в поединке с обвинителем, в присутствии всего народа одержал над ним верх. После этого королева вновь обрела свое прежнее положение. Родоальд же, как утверждают, обесчестив жену некоего лангобарда, был убит им, правил он пять лет [107] и семь дней. Его королевскую власть унаследовал Ариперт, сын Гундоальда, брата королевы Теодолинды. Он основал в Тичино святилище Господа Спасителя, расположенное за западными воротами, называемыми Маренца. Богато украсил его и одарил надлежащим имуществом.
Павел Дьякон. «История лангобардов». IV, 47‑48
КОРОЛЕВСТВО ВАНДАЛОВ
id="note_ref109">Повесть о вознесении и падении королевства вандалов предваряет рассказ о жизни Велизария и связывает его с событиями на Пиренейском полуострове, описанными историком Идатием. Фредегар начинает ее историей короля Хрока, затем приводит изложение тех сведений, которые можно было почерпнуть из сочинения Григория Турского[108], а завершает рассказом о войне Велизария и Гелимера.
Предание о короле Хроке, зафиксированное в труде Григория Турского [109], было существенно переработано Фредегаром. Турский епископ акцентирует внимание на пренебрежении «вандала» к культовым строениям и святым людям. Хрок сжег храм Вассо‑Гелата в Клермоне и другие здания, приказал забить до смерти палками святого Привата, не пожелавшего осуществить языческое жертвоприношение. Примечательно, что, по мнению Григория Турского, король алеманнов (Фредегар последовательно называет Хрока королем вандалов, ибо далее речь пойдет о королевстве вандалов в Африке) совершил «нечто беззаконное», после чего, по совету своей злой матери, собрал войско и отправился в поход. Фредегар смещает акцент, указывая на то, что Хрок стремился достичь «славы разрушителя». На этом примере очень хорошо видно, как бургундский хронист умел приспособить давно бытовавшие предания к своему замыслу. Григорий Турский рассказывает о вандалах по двум причинам: во‑первых, чтобы прославить христианских мучеников, во‑вторых, чтобы рассказать читателям о возмездии, настигающем притеснителей христиан – королей вандалов и правителя готов Атанариха (последний является ключевой фигурой – от него, по мнению историка, ведет свой род королевский дом бургундов [110]). Фредегар же предлагает своим читателям проследить историю вандалов со времени нападения короля Хрока на Галлию и до покорения их королевства Велизарием.
Вопрос о датировке известия о походе Хрока остается непроясненным. Если исходить из имен святых, упоминаемых Григорием Турским, речь должна идти о середине III века. Опираясь на повествование Фредегара, данная информация может быть датирована и V веком, временем, предшествовавшим переселению вандалов в Африку. Эта точка зрения представляется спорной, поскольку Фредегар не стремится соблюдать в своем сочинении абсолютную историческую точность. Так, третья книга начинается с упоминания о временах Аэция, в то время как вторая заканчивается на смерти Велизария. Рассказ о походе Хлодвига против Алариха, равно как и описание троянского происхождения франков, подробно изложен во второй, а затем повторен в третьей книгах. Группируя известия по тематическому признаку (сначала рассказав об одном королевстве, потом о другом и затем о третьем), Фредегар вносил в повествование детальную упорядоченность, свойственную сочинению Григория Турского, поэтому датировать поход Хрока целесообразнее было бы, исходя из сведений, приводимых в «Истории франков». Однако и Григорий Турский не соблюдает аккуратную хронологию. Он указывает, что наследником короля Гундериха был Тразимунд, во времена которого вандалы были вынуждены переселиться в Африку. Таким образом историк опускает сорокалетнее правление короля Гизериха (429 – 477).
В «Хронике» Фредегара самые ранние известия о вандалах почерпнуты из сочинения Идатия. Святой Иероним называет вандалов «наижесточайшими». Орозий упоминает о них, используя клише (вандалы перечисляются в списке других германских племен, но не упоминаются самостоятельно). Основными источниками сведений Фредегара о вандалах, таким образом, оказываются сочинения Идатия и Григория Турского. Разный круг интересов двух историков (Идатий сосредоточивает свое внимание прежде всего на событиях светской истории, в то время как основным источником сведений Григория Турского были жития святых) позволил Фредегару представить вандалов в двух ракурсах. Идатий впервые упоминает о вандалах, рассказывая о вторжении германских племен в Испанию. Затем следуют многочисленные известия о борьбе и войнах между вандалами, свевами и алеманнами. После сообщения о переселении вандалов в Африку (Фредегар отредактировал текст «Хроники» Идатия, сократив его и опустив детали) Фредегар запутывается, называя вандальского короля Гизериха королем свевов. Основанием для этой ошибки является созвучие латинских названий двух городов: Карфагена в Африке и Картахены в Испании. Фредегар старался внести последовательные уточнения в эпитомированный текст Идатия [111], поэтому при удобном случае он просто объединил свевов и вандалов в одно целое (так, император Майоран и готский король Теодорих направляют посольство не к населяющим Галлию племенам, а к «вандалам и свевам»). Сообщения о нападении Гизериха на Рим и его возвращении в Карфаген соседствуют с известием об опустошении свевами Картахены.
Выдержки из сочинения Григория Турского, использованные Фредегаром при изложении истории вандалов от Хрока до Гелимера, выстраиваются в единый рассказ. Григорий Турский сразу переходит от Гундериха к Тразимунду. Выстраивая вандальскую генеалогию в соответствии с собственным пониманием, Фредегар называет Тразимунда наследником Хрока. Хронисту, пожертвовав исторической точностью, удалось достичь стройности повествования. По мнению Фредегара, именно во времена Тразимунда вандалы переправились в Африку, что противоречит сообщению Идатия [112], также включенному во вторую книгу «Хроники». Фредегар существенно сократил рассказ Идатия, оставив лишь ключевые имена и добавив неверно высчитанную дату, согласно которой вандалы прожили в Бетики пятьдесят четыре года (переселение вандалов в Испанию произошло в 408 году, в Африку – в 429‑м). Фредегар опускает известие о морской переправе через Гибралтар, указывая, что море расступилось и вандалы смогли перебраться в Мавританию вброд. Этот вывод хронист сделал, приняв название Танжера за функциональную часть речи (usque Traductam / mare traducta). Подобное известие близко к рассказу о переходе гуннов через Меотидские болота [113], однако можно говорить лишь о типологическом сходстве сюжетов (Фредегар не ссылается на сочинения Иордана). Включение этого эпизода (происходит оно непроизвольно, Фредегар просто ошибается, а затем сопровождает фразу своим кратким комментарием) характеризует способность хрониста придать известию характер нарративной истории. Фредегар аргументирует событие «волей Божией», удивляясь, сколь широко было море в этом месте. Для хрониста история вандалов, с одной стороны, предваряла рассказ о Велизарии, с другой – давала возможность поместить весь материал, касающийся предыстории покорения Галлии франками, во вторую книгу, чтобы дальше сосредоточиться в основном на деяниях первых Меровингов. В повествовании о вандалах, равно как и в начале третьей книги (например, пересказывая истории епископа Аравация и жены Аэция), Фредегар оставляет в эпитомированном тексте сюжеты, связанные с миром религии, останавливаясь на чудесах, совершенных епископами Евгением, Лонгином и Виндемалием, и упоминая, что защита от гуннов была дарована свыше. В дальнейшем хронист не использует в известиях светского характера подобную аргументацию.
Вместе со свевами и аланами король вандалов Хрок покинул обжитые места и вторгся в Галлию, следуя наинегоднейшему совету своей матери, которая сказала: «Если ты хочешь сделать что‑то выдающееся и стяжать себе славу, разрушай все, что было построено другими, и полностью уничтожай те народы, которые сможешь покорить. Ибо не способен ты воздвигнуть ничего прекраснее того, что удалось предкам, и измыслить никакого более грандиозного деяния, которым возвеличишь свое имя». И вот, перейдя Рейн по Майнцскому мосту, он разорил этот город и перебил жителей. Затем обошел города всей Германии, достиг Меца, и городские стены по воле Господа рухнули в одну ночь, а город был захвачен вандалами. Жители Трира спаслись благодаря тому, что сумели укрыться в цирке, стоявшем посреди города. После этого Хрок обошел вместе со своим войском, состоящим из вандалов, аланов и свевов, территорию всей Галлии, одни города брал после долгой осады, в другие проникал хитростью, но разорял все. Ни один город и ни одна крепость не избежали этой горькой участи. Однако, когда Хрок осаждал Арль, его схватил воин Марий и заковал в цепи. После этого Хрока в наказание водили по всем городам, которые он разрушил, пока наконец его нечестивая жизнь не закончилась. Его власть унаследовал Тразимунд. Алеманны выступили с оружием против вандалов. По договоренности с обеих сторон сражаться были выставлены два воина. Но алеманн победил воина вандалов. Поэтому Тразимунд и вандалы в соответствии с соглашением вместе со свевами и аланами, потеряв Галлию, устремились в Испанию, где уничтожили множество христиан, исповедовавших католическую веру. Спустя немного времени, когда расступилось море – я верую, что это произошло по мановению десницы Господней: утверждают, будто море там шириной в семь римских миль, – он перебрался вместе с вандалами по мелководью в Мавританию. После того как Тразимунд умер в Мавритании, власть перешла к Гунериху, превосходившему других вандалов жестокостью. Захватив всю Африку, он подверг христиан небывалым гонениям по советам Киролы, епископа еретиков, из‑за чьих притеснений множество христиан получили пальмовую ветвь мученичества. В эти дни Евгений, Лонгин и Виндемалий явили многие чудеса во имя Христово, даже и мертвых воскрешали. Кирола дал наперед пятнадцать золотых одному человеку, чтобы тот притворился слепцом и объявил в присутствии короля Гунериха, что прозрел благодаря чуду, совершенному Киролой, но, когда Кирола дотронулся до него, тот ослеп. Позднее молитвами Евгения он снова прозрел. По наущению Киролы, воспылавшего завистью, Гунерих повелел отрубить Евгению голову. Лонгин и Виндемалий, претерпев различные казни во имя Христово, восприняли вечную благодать. Гунерих поплатился за прегрешения свои – сам себя разорвал на части. Нечестивая жизнь закончилась смертью по заслугам. Его царство унаследовал Хильдерик. После его смерти власть перешла к Гелимеру, с которым воевал патриций Велизарий. С его смертью королевство вандалов перестало существовать.
«Хроника Фредегара». II, 60 – 61
Источник: lib.aldebaran.ru.
Рейтинг публикации:
|
