О происхождении скоттов и пиктов
После бегства Кадвалладра, последнего короля бриттов, после ужасных бедствий и всеобщего разорения, которым подвергалось королевство, почти в течение девяти лет Британия была словно пустыня, и на ее землях либо не проживал никто, либо жалкие остатки бриттов, и тут в Нортумбрии появились в огромном множестве саксы и захватили все земли от Албании до Корнубии. С этих пор наступил конец могуществу бриттов, чья знать пришла в упадок и уже никогда не могла возвратить себе королевскую власть. А те, кто оказался в Уэльсе, непрестанно затевали распри, враждуя то между собой, то с1 саксами, уже назывались не бритты, а гэлы – от Галоэ, своей королевы. Саксы же, поддерживая мир, стали обрабатывать поля и возводить города и после того, как долгое время на их землях существовали разные королевства, увенчали вождя Этельстана знаками монаршей власти, а королевство с тех пор утратило свое имя Британия и стало называться Англией. Что же до скоттов, то они, бывшие когда‑то частью знатными бриттами, превратились в воров и разбойников и каждый стал замышлять против другого, как бы захватить власть. Они настолько измельчали, что лишились своего собственного имени и называются уже не албанами, а скоттами – от царицы Скотты, дочери Фараона.
«Хроника скоттов». XIV в.
Согласно древним хроникам Шотландии, нет ничего труднее, чем составить перечень королей и их родословную, ибо у одного короля все трое сыновей правили один за другим. Вот почему эта хроника посвящена происхождению королей и череде правления тех, в чьих руках была власть над Шотландией. В «Житии святого Брендана» рассказывается, как в стране Афины, что в Греции, жил благородный рыцарь, у которого был сын по имени Гойдел, женившийся на Скотте, дочери Фараона, короля Египта, и от этого брака у них родилось прекрасное потомство. Гойдел был рыцарем, поэтому он собрал юношество со всей страны и отправился в море вместе со своей женой Скоттой и детьми на поиски места, где можно было бы обосноваться. Вот так он прибыл в Испанию и там на высокой горе построил замок, назвав оный Бриганция. Так он и жил там вместе со своими людьми, грабя крестьян этой страны. Как‑то раз его рыбаков унесло бурей далеко в море, и они по своем возвращении сообщили, что видели по другую сторону моря землю, покрытую цветами и чертополохом. Гойдел вместе со своими сыновьями, которые получили прозвание Скотты, ибо имя их матери было Скотта, спустили на воду три корабля, отправились за море, обнаружили большой остров, сошли на его землю и увидели страну, поросшую травами и радующую глаз своими лесами и реками, однако людей там жило немного. Как считают, незадолго до этого Гюрпоин, сын Беллина, короля Британии, передал эту землю людям из Испании, которых он встретил на Оркнейских островах, возвращаясь обратно из Дании. Гойдел отстроил замок Бриганция, собираясь возвратиться на обнаруженный остров, но его настигла тяжкая болезнь, которая грозила ему смертью, и тогда он поручил своим сыновьям отправиться на открытый остров и поселиться там, ибо страну, которую некому защищать, покорить легко. Эбер – старший сын Гойдела и Скотты, дочери Фараона, отплыл вместе со своими братьями на этот остров, который он захватил, и они перебили или покорили всех, кого там обнаружили. И после этого они назвали остров Эберния, в честь старшего брата, Эбера, или от Иберийского моря, названного так обитателями Испании. Прозвание же Скотты осталось за другими братьями, и они владели доброй половиной того острова, который ныне называется нами Ирландией.
Потом на этот остров приплыл Симон Бреет, младший сын короля Испании, который привез с собой камень, на коем короновались короли Испании, а получил он этот камень от своего отца в знак того, что когда‑нибудь станет королем, – ведь именно этого сына отец любил больше всех своих детей. Этот Симон благодаря дочери Скоттов стал королем Ирландии и поставил упомянутый камень в самом прекрасном уголке Ирландии, который с тех пор называется Королевское Место.
После него один из сыновей одного из королей Ирландии, потомков Скотты, а звали его Фергус, сын Ферфайера, отправился в самую отдаленную страну – ту, что расположена на север от бриттов, и овладел землями по направлению к Катени и страной Пори. И они обосновались там, причем все они были ирландцами, и по сию пору называются скоттами, а страна их – Скотия, и это в честь дочери Фараона, царя Египта, откуда пошли скотты. Но их собственная родина, если судить по обычаю и языку тех, кто позднее смешался с пиктами, как о том будет поведано ниже, – это Ирландия. Фергус привез из Ирландии королевский камень и поместил его туда, где ныне расположено аббатство Сконе. На нем короновались, восседали и правили короли Шотландии до тех пор, пока король Англии Эдуард I после завоевания не повелел доставить его оттуда в Лондон, в Вестминстер, и оный теперь служит престолом священника у верхнего алтаря.
«Хроника пиктов и скоттов». 1280 г.
Первого из тех, кто правил в Скотий от горы Албан до Шотландского моря, звали Фергус мак Хер, и он правил только три года и был убит своими.
Домангал правил пять лет и был убит.
Конерхам – двадцать лет и был убит.
Конгел – тридцать лет и был убит.
Конал – четырнадцать лет и был убит.
Эдом – тридцать три года и был убит.
Эдит – шесть лет и был убит.
Кинад – три месяца и был убит.
Феркаре – шестнадцать лет и был убит.
Довенхал – тринадцать лет и был убит.
Малькольм – шестнадцать лет и был убит.
Феркар – двадцать лет и был убит.
Эталь – три года и был убит.
Ормекеллет – один год и был убит.
Эвайн – три года и был убит.
Хедальд – тридцать лет и был убит.
Фергус – три года.
Селвак – двадцать лет.
Конегал – семь лет и был убит.
Альпин – три года и умер.
Почти все они были убиты, однако они не были королями, поскольку получали власть не благодаря избранию или кровным узам, а захватывали ее изменой.
«Хроника скоттов». XIV в.
Альпин, сын Бегхана, правил три года. Он был убит в Гэлловэе. Разрушив это место, он скакал в окружении своих людей, и тут один человек подкараулил его в лесу, у самых ворот, что со стороны реки, и убил. Он был последним из скоттов, которые правили до пиктов.
В хрониках говорится, что пикты прибыли из Скифии и проникли в Албанию, которая теперь зовется Скотией, сразу после смерти этого самого Альпина. Они вторглись в Британию, то есть Англию, во времена Веспасиана Римлянина и Маурия, сына Арвирагона, короля Британии. Пикты были воинственным народом, взращенные для битвы и всегда готовые сражаться. Они присоединились к Родерику с тем, чтобы отправиться в поход на завоевание земель. Этот самый Родерик был убит Маурием, королем Британии, в битве возле Карлайла. Многие из пиктов попрятались в лесу и отправились к королю Маурию, прося его о милости, и он пообещал им мир и передал им для поселения земли за Олбани, местами заселенные людьми из Ирландии, называвшими себя скоттами. Эти самые воинственные пикты одержали победу над ирландскими скоттами и подчинили их своей власти. Однако у пиктов не было своих жен, а поскольку женщины бриттов не соглашались выходить за них, они отправились за женщинами в Ирландию, пообещав, что их дети будут говорить по‑ирландски. И этот язык до сих пор сохраняется среди горцев из числа тех, кого называют скоттами.
Крутене Кенек Добрый был первым из тех, кто стал единовластным королем пиктов, и он правил пятьдесят лет. «…»
Друст, сын Ирба, правил сто лет и победил в ста сражениях. «…»
Друст, сын Мефора, правил двадцать пять лет. Святые Колумба и Палладий обратили его в христианскую веру. И да будет известно, что этот народ был обращен всего один раз и с тех пор они хранят свою веру, поэтому их священники не носят передники (?) поверх своих ряс, а английские – должны, ибо их обращали дважды.
Гарнальд, сын Домпнаха, – тридцать лет. Он построил церковь в Абернати за двести двадцать пять лет до того, как Константин, король пиктов, возвел церковь в Дункельде. «…»
Друст, сын Холла, – двадцать лет. В его времена жил святой Адамнан.
Фаран, сын Амфодеха, – четыре года. Бруде, сын Дергерта, – тридцать один год. В его времена в Файф прибыл святой Серван. «…»
Константин, сын Фергуса, – сорок лет. Он построил Дункельд.
Хунгус, сын Фергуса, – десять лет. Он построил Келримонт, или Сент‑Эндрю, и в его правление в Сент‑Эндрю прибыл святой Регул вместе со своими учениками. «…»
Друст, сын Ферадаха, – три года. Он был последним королем пиктов, и его предательски убили скотты.
Как утверждают хроники, Редда, сын короля Ирландии, прибыл в Гэлловэй и благодаря отваге, а также ирландской крови, с которой смешалась кровь пиктов, захватил эту землю и Аргайл, а также другие острова. Его потомки, называвшие себя скоттами, постоянно злоумышляли против пиктов, и вот во времена Друста, сына Ферадаха, скотты составили заговор, тайно вооружились, сойдясь на всеобщий совет, и убили вышеупомянутого короля прямо в доме совета, а заодно с ним всех предводителей пиктов, ничего дурного не подозревавших. После этого они послали за остальными – будто бы позвать на совет – и перебили их всех сразу по прибытии. Вот так они достигли своей долгожданной цели, после этого пало королевство пиктов, существовавшее одиннадцать сотен и восемьдесят семь лет, и снова наступило время королевства скоттов, ибо они уже правили во времена до пиктов – за четыреста сорок три года до Рождества Христова.
Вот так были уничтожены пикты. Кинед, сын Альпина, стал править скоттами, и он был первым королем скоттов после пиктов. Он покорил своей власти все земли Твида, прогнал англов и бриттов, которые жили там, и с тех пор эта страна зовется Шотландией. Он установил законы, которые по сию пору действуют в Шотландии. А произошло это как раз в то время, когда Экберт только объединил семь королевств саксов в Британии, поэтому английские короли были слишком заняты утверждением собственной власти в своей стране и ничего не предпринимали против Албании настолько долго, что скотты смогли установить королевскую власть без помех, прочно и на законных основаниях.
«Хроника пиктов и скоттов». 1280 г.
Как случилось так, что память святого апостола Андрея больше чтится во владениях пиктов, которые ныне именуются Скотией, чем в других местах. И каким образом произошло так, что там еще в древности были основаны аббатства, права владения которыми по сию пору светские люди передают по наследству
Андрей, чье имя, согласно еврейской этимологии, означает «красивый» или «откликнувшийся», а по‑гречески – «мужественный», так вот, Андрей – брат святого апостола Петра, равный ему по благодати, а согласно Иоанну Евангелисту, первый из апостолов, избранный Господом нашим Иисусом Христом, согласно же Матфею и Марку – второй. Ему выпал жребий проповедовать среди северных народов Скифии, он проповедовал пиктавам, затем ахейцам и городу Патры, где и был на вторые календы декабря подвешен к кресту, там же и почил, и там хранились его кости вплоть до времен Константина Великого, сына Елены, и сыновей его Константина и Константа, то есть на протяжении двухсот семидесяти лет. В их правление его прах константинопольцы забрали оттуда, перенесли в Константинополь и с великими почестями и славой поместили там, где они и оставались вплоть до времен христианского императора Феодосия, то есть на протяжении ста десяти лет.
И вот по вдохновению свыше король пиктов по имени Унгус, сын Ургуиста, вместе с большим войском выступил против бриттов, населявших часть его острова, предал их жесточайшему опустошению и избиению, а затем добрался до долины Мерк, где и зазимовал. В это самое время почти все обитатели острова одновременно собрались и окружили его, чтобы полностью уничтожить его войско. На следующий день случилось вышеупомянутому королю отправиться на прогулку вместе с семью своими наиболее преданными сотоварищами, и вот их поразил божественный свет, и они закрыли лица, не в силах его вынести, и пали на землю, и тут раздался глас с небес: «Унгус! Унгус! Услышь меня, Христова апостола по имени Андрей, ибо я послан, чтобы защищать тебя и охранять. Видишь знак креста, что появился на небе и устремляется на врагов твоих? Воистину, отдай десятую часть своих наследных владений на раздачу милостыни во имя Всемогущего Бога и на почитание Андрея, святого Его». На третий день, вдохновленный божественным гласом, король разделил свое войско на двенадцать отрядов, и знак креста был впереди каждого из них, и божественный свет озарял главу каждого из них. Став победителями, они возблагодарили Всемогущего Бога и святого апостола Андрея. Возвратившись, десятую часть своих наследных владений они пожелали передать Богу и святому Андрею апостолу, исполнив завет Писания: «Даруйте милостыню, и все мирское будет принадлежать вам». И только неведомо им было, какое место им передать в дар Господу, где возвести столицу святого апостола Андрея.
Собрав совет, они постились один день, и два, и три, и четыре, уповая на милосердие Всемогущего Бога, тут на одного из охранявших тело святого апостола Андрея в Константинополе снизошло божественное видение, благодаря которому он обрел вдохновение и был наставлен словами: «Изыди из земли своей, от родни своей и из дома своего и отправляйся в землю, которую я тебе укажу». И вот, следуя за ангелом, указывавшим ему путь и охранявшим его, он достиг подножия королевской горы, то есть Ригмонда. В тот же час, когда он присел там, утомленный, с семью сотоварищами, просиял божественный свет, и король пиктов вместе со всем своим войском достиг места под названием Картенан, и, не в силах выдержать сияния, они пали ниц, и излечились тогда семеро хромых и слепых, а один, слепой от рождения, прозрел и увидел, что в этом месте собрался сонм ангелов, и вот он воскликнул: «Вижу, что в этом месте собрался сонм ангелов!» Затем движимый Богом король вместе со своим войском добрался до того места, которое Господь указал прозревшему слепцу.
И тут монах Регул, паломник из города Константинополя, появился перед королем вместе с мощами святого Андрея апостола, которые он принес оттуда, и в порту под названием Мафа, то есть Жгучий, приветствовали друг друга хозяева и гости и разбили шатры там, где ныне стоит королевский дворец. А король Унгус это место и этот город навечно передал Всемогущему Богу и святому Андрею апостолу, дабы быть этому месту матерью всех церквей, что стоят в королевстве пиктов. И к этому городу стали приезжать из Иерусалима паломники с пальмовыми ветвями. Римляне, греки, армяне, тевтоны, алеманны, саксы, датчане, баски, галлы, англы, бритты, мужи и жены, богатые и бедные, здоровые телом и больные, хромые и слепые, немощные на лошадях и в повозках – все стекались туда и, благодаря милосердию Всемогущего Бога, во славу и честь святого апостола Андрея непременно излечивались. Множество чудес и знамений Господь совершил и продолжает совершать там через Своего святого – всего и не описать.
Аббат, монах Регул, вместе со своими пресветлыми сотоварищами поселился в этом месте и вел там монашескую жизнь, служа Богу днем и ночью, в святости и справедливости на протяжении всех дней своей жизни. Там же упокоились их тела. В руках у этого Регула была третья часть всей Скотий, там он управлял и через аббатов привел эти земли в порядок. Затем эта область привлекала своей красотой и расположением поселений пиктов, скоттов, датчан, норвежцев и всех тех, кто устремлялся на разорение острова. И если кому приходилось искать убежище, то он всегда мог обрести оное там, и его принимали так, словно оказывался в своем собственном замке.
Послесловие к «Хронике пиктов». 971 – 995 гг., XII в
Поскольку здесь было упомянуто о пиктах и скоттах, мы считаем не лишним будет рассказать и о том, что нам удалось собрать из различных книг, а именно, что это за народы, из каких земель и по каким причинам они оказались в Британии. Итак, пикты, которых Вергилий называл «агатирсы» [84] согласно историческим книгам обитали возле Скифских болот. О них и Сервий, комментирующий Вергилия, объясняя выражение «пикты агатирсы», говорит: «Мы называем их пиктами и агатирсами или клеймеными, ибо у них в обычае было клеймить или прижигать свое тело из‑за изобилия флегмы. Эти народы тождественны готам. И поскольку от частых прижиганий они повсюду покрываются рубцами, их тела кажутся разукрашенными, и, таким образом, из клейменых они превращаются в раскрашенных, вследствие чего и получили свое название – „раскрашенные", то есть „пикты"».
Когда узурпатор Максим вместе с множеством мужей, силами и мощью всего острова переправился из Британии во Францию, собираясь захватить империю Грациан и Валентиниан, соправители империи и родные братья, племя этих самых готов, мужественных и искусных воителей, приходившееся им союзниками и подданными и наделенное имперскими бенефициями, посадили на корабли и отправили из пределов Скифии на север Британии, чтобы подвергнуть разорению бриттов и тем самым призвать назад тирана, покинувшего королевство вместе со всем цветом юношества, которое не предполагало возвращаться. Они же, поскольку готам свойственны врожденные мощь и воинственность и потому что остров, как мы сказали, был покинут мужами, захватили и заняли немалые северные области и провинции и, таким образом, из грабителей превратились в оседлых жителей. По прошествии времени они женились на женщинах из Ирландии, находившейся по соседству, поскольку не смогли добыть себе жен у бриттов, и племена Ирландии, называемой также Скотия, взяли себе в сотоварищи, и часть захваченных земель на побережье, тех самых, что из‑за узости моря расположены особенно близко к родине оных и называются Галвейдия, отдали им на поселение. Оттуда они, объединившись, стали нападать на бриттов, пытаясь расширить пределы своих владений. «…»
Бритты не были ни сильны в сражениях, ни честны в соблюдении мира. Из‑за этих самых нападений племен и притеснений, испытываемых со стороны врагов, более того, неспособности защищать себя своими силами в отсутствие римлян, они в недобрый час и себе на погибель отправили послов в Германию набрать наемников. И вот саксы прибыли, чтобы воевать за бриттов, а вернее сказать, завоевать их. Не соблюдая ни клятв, ни договоров, они присоединились к врагам, которым должны были противостоять, стали их союзниками и с течением времени, совершая невероятные и неслыханные предательства, ведя великие и изнурительные войны, прогнали жителей и захватили королевство Британии.
Теперь поведаем о том, как могучий народ пиктов после стольких побед исчез без следа. Остров, как мы сказали, был захвачен саксами, которые заключили с пиктами постоянный мир. И тут скотты, родственные пиктам и призванные ими, чтобы поселиться на их землях, поняли, что числом они, по причине близости Ирландии, намного превосходят пиктов, которые в свою очередь намного превосходят скоттов оружием и боевым духом. И тогда вновь проявилось врожденное свойство скоттов – предательство, ибо именно этим они выделяются среди всех племен. Они собрали будто бы на пир всю знать пиктов, соблазненных чрезмерным изобилием еды и питья, пьянством и обжорством. И тут, почувствовав, что наступил их черед, они выбили чурбаки, на которых держались столы, и столешницы обрушились, зажав колени сидевших, словно в капкане, так что ни один не мог освободиться. Тогда они, внезапно и нежданно, набросились всем скопом и сразу перебили тех, кто не опасался ничего подобного со стороны своих родственников, союзников, милостями своими облагодетельствованных, и соратников по оружию. Так из двух народов один, наиболее воинственный и могущественный, полностью сгинул, а другой, который ни в чем не мог сравниться с ним, а из всех прочих выделялся долгой историей запятнавших его предательств, занял все земли от моря до моря, дал этой стране имя Скотия, или Шотландия, которым она называется по сей день.
Подобно тому как бритты получили свое название от вождя Брута, ирландцы от вождя Эбера или, согласно другим, от реки Ибер в Испании, откуда они и родом, гойделы прозываются так от своего вождя Гойдела, а от его жены, Скотты, получили свое название скотты. Некоторые, однако, полагают, что от вандалов, от которых оные изначально и произошли, гойделы получили не только начало, но и название.
Гиральд Уэльский. «Об обучении правителей», часть первая. XII в.
КОРОЛЕВСТВО ИРЛАНДИИ
История Ирландии еще туманней, чем предания о происхождении прочих варварских королевств. В «Книге захватов Ирландии» [85] события и генеалогии изложены весьма подробно, но до того запутанно… что не каждому читателю под силу разобраться. Пример тому – приводимый ниже отрывок из «Топографии Ирландии», написанной в XII веке Гиральдом Уэльским. Гиральд, человек изрядной начитанности, попытался вникнуть то ли в содержание самой «Книги захватов», то ли одного из ее кратких изводов, а уж дальше оставалось только пересказать события на свой лад. История заселения Ирландии в устах Гиральда превратилась в повествование короткое и упорядоченное. Прилежный историк, Гиральд не мог отказать себе в сопоставлении сведений, почерпнутых из книг ирландцев, с тем, что ему было известно о легендарном прошлом бриттов. Подобный метод оказался весьма продуктивным. Гиральд отбросил все, что ему казалось нестройным и неправдоподобным, украсил повествование цитатами из Лукана [86], Овидия и Горация, заменил некоторые имена (так, Туан мак Кайриль превратился в Руана), а в остальном, сохранил поступательный ход ирландской истории. Начиная с 1183 года Гиральд побывал вместе со своими братьями в Ирландии дважды, так что его записи 1185 – 1188 годов – рассказы очевидца, наблюдавшего за покорением страны. Гиральд, как человек, подвизавшийся при дворе Генриха II, правителей Ирландии за королей, собственно, не считал, другое дело те, кто был увенчан короной Англии или Франции. На беду, Гиральд был не чужд высокого стиля, а его покровитель Болдуин, архиепископ Кентерберийский, поощрял в нем это качество. Поэтому после 1188 года Гиральд перерабатывал свой труд неоднократно, добавляя, расширяя, украшая, обильно цитируя подходящие места из Отцов Церкви и классиков. Короче, книга раздулась вдвое, а содержание оказалось чрезмерно разбавлено и приправлено нудой. К счастью, изначальная, вполне стройная версия известна по трем рукописям XII, XIII и XV веков, одна из которых была переписана рукою ирландца, и именно этот текст мы предлагаем вниманию читателей.
Определенную сложность составляет передача имен, разумнее всего норвежцев называть именами норвежскими, бриттов – британскими, а ирландцев – ирландскими (в особенности если последние удается опознать). Для перевода была выбрана самая ранняя версия «Топографии», написанная в период с 1185 по 1188 год.
О первом заселении Ирландии, а именно о Цезаре, внучке Ноя, обосновавшейся там еще до Потопа
Согласно древнейшим историям Ирландии, Цезара, Ноева внучка, узнав о скором приближении Потопа, вместе со своими сотоварищами отправилась в бегство по морю – прямо к расположенным на крайнем западе островам, прежде не заселенным людьми; уповала она, что земли, не несущие на себе отпечатка греха, избегут карающего возмездия Потопа. Она, отправившись в плавание вместе с тремя мужчинами и пятьюдесятью женщинами, потеряв во время кораблекрушения всех своих спутников, за год до Потопа случайно добралась до берегов Ирландии на оставшемся корабле. И хоть она проявила немалую проницательность и врожденную женскую прозорливость, пытаясь избежать рока и уготованной горькой участи, однако никому не суждено было миновать погибели. Берег, куда впервые пристал ее корабль, прозывается берегом корабельным, а то место, где похоронена сама Цезара, и по сей день называют Цезаревой могилой. Само собой, справедливо вызывает сомнение, как же сохранилась память обо всех, кого уничтожил Потоп, равно как и о делах их, свершенных и замышлявшихся, однако те, кто первыми записывали эти истории, видели все своими глазами. Право же, я тут выступаю как обстоятельно изучающий истории, а вовсе не как ниспровергатель оных. Но ведь и история сохраняется куда лучше, если она запечатлена в чем‑то материальном – будь‑то камень или кирпич – или вот как, например, пишут у них, что музыка была изобретена еще до Потопа.
О втором, то есть Бартолановом, заселении, происшедшем через триста лет после Потопа
Утверждают, что, как минуло три сотни лет после Потопа, Бартолан, сын Сера, из колена Иафета, Ноева сына, вместе с тремя своими сыновьями и их женами нарочно или случайно, то есть заблудившись в пути или желая обосноваться в наиболее подходящем месте, достиг берегов Ирландии. Его трех сыновей звали Лангнин, Салан и Рутуруг. Они, назвав своими именами вещи весьма выдающиеся, удостоились вечной памяти и пребывают в стране, словно живые. По первому сыну стало называться озеро Лагилин, по второму – высокая гора, возвышающаяся над морем, разделяющим Ирландию и Британию, получила имя Саланга. Прошли века, и у ее подножия был возведен достопочтенный монастырь Святого Доминика, и с тех пор она стала называться горой Доминика. Нам не удалось найти почти никаких следов деяний, сохранившихся со времен Бартолана, кроме четырех огромных озер, внезапно появившихся из недр земли, и четырех диких чащ, вырубленных и выкорчеванных ради занятия земледелием, беспрестанными и неисчислимыми трудами превращенных в пахотную целину. В те времена почти вся земля, за исключением разве что редких гор, была покрыта густыми лесами и дикими, плодоносившими чащами: едва ли можно было найти поле под пахоту. Да и по сей день поля встречаются редко, не то что лес, который повсюду. У Бартолана вместе с его сыновьями и внуками приумножалось добро и прирастало семейство. Сообщают, что спустя триста лет после того, как они высадились на острове, в роду их потомков насчитывалось девять тысяч мужчин. Они одержали победу в великой войне с гигантами, однако… процветание смертных не может длиться вечно. Ведь «высшие блага легко вы даете, о боги, – но трудно // вам этот дар защищать!» [87], ведь «…ограничила этим пределом // рост благоденствия воля богов…», ведь «рушат громады себя», ведь «судеб завистливых ряд, не дающий великому долго // выстоять; тяжкий распад от его непомерной громады» [88]. Так вот, их род был полностью истреблен внезапной эпидемией, ибо тела убитых гигантов наполнили воздух заразой. От этой эпидемии, как утверждают, спасся только Руан, и этот Руан, как рассказывается в древнейших историях, прожил намного дольше, чем в это можно поверить – дожил до времен святого Патрика и был окрещен им. Он‑то и был истинным повествователем истории Ирландии, и поведал самому святому Патрику обо всех делах, которые из‑за своей древности оказались погребены в недрах памяти. Ибо все, что запечатлено в душе, стареет от времени и пренебрежения. Этот самый Руан, который был словно отнят у смерти, чтобы продолжать жить, не обрел мира, и хотя срок его жизни оказался куда больше обычного и привычного течения бытия земного, однако он не избежал участи, которая уготована жалкой плоти.
О третьем заселении Ирландии, или О Немеде, прибывшем вместе с четырьмя своими сыновьями из Скифии
После того как Бартолана и все его потомство уничтожила безжалостная и нескончаемая чума, землю некому было возделывать до тех пор, пока к берегам опустошенной страны не пристал Немед, сын Агоминия, по происхождению скиф, вместе с четырьмя своими сыновьями. Старн, Йарбонель, Аннинд и Фергус – вот его сыновья. Во времена этого самого Немеда внезапно и непредвиденно появились четыре озера, множество чащ и лесов были превращены в пахоту и пастбища. С пиратами, которые опустошали берега Ирландии, он вел четыре кровопролитные войны и во всех одержал победу. В один из дней он почил на острове, расположенном на юг от Ирландии, оставив этому острову в извечное наследство свое имя. Сыновья Немеда, его внуки и правнуки за короткий срок столь приумножились, что от изобилия распространились по всему острову, заселив даже самые отдаленные уголки. Но поскольку «все тяжелее становится вещам, что приумножаются от времени», и за столь короткое время их число так увеличилось, то от внезапных и нежданных событий конец их был куда как более быстрым, чем появление. От постоянных войн с гигантами, которые в те времена во множестве населяли остров, различных болезней и эпидемий большая часть их за короткое время погибла. Оставшиеся же, решив избежать неминуемой угрозы обрушившихся на них бедствий, отправились на кораблях кто в Скифию, а кто в Грецию. Двести семьдесят лет род Немеда владел Ирландией, и двести лет после него она оставалась покинутой (незаселенной).
О четвертом заселении, о пяти братьях и сыновьях Делы
Следуя череде событий, пять вождей, которые были родными братьями и приходились сыновьями Деле, из числа тех самых потомком Немеда, что обосновались в Греции, приплыли в Ирландию. Обнаружив, что страна пуста, они поделили ее между собой на пять равных частей, главы которых сходились у некоего камня, расположенного в Меди или Меате, неподалеку от замка Киллайре, и камень этот назывался пупом Ирландии, поскольку был помещен в центре и посредине ее земель. Да и Меатом названа эта область Ирландии потому, что расположена прямо в центре (in medio) самого острова. Однако она не принадлежит к числу тех пяти областей Ирландии, о которых мы говорили выше.
О том, как эти пятеро братьев впервые поделили остров на пять областей
Когда эти пятеро братьев, а именно Ганн, Генанн, Сенганн, Рудрайге и Сланга, разделили остров на пять областей, каждый стал владеть своей частью и наделом в Меди, где стоял вышеупомянутый камень. Ведь поскольку эта область с самого начала отличалась прекрасными пастбищами и изобильным плодородием, никто не хотел заполучить ее в единоличное владение.
О первом единоличном правителе Ирландии, то есть о Сланге
Время шло, и в короткий срок переменчивой судьбе было угодно распорядиться так, чтобы Сланга стал единоличным правителем всей Ирландии. Поэтому он и называется первым королем Ирландии. Он первым объединил все пять наделов Меди и передал ее королевскому престолу. Поэтому, отделенная от пяти областей и объединенная Слангой, Меат и по сей день сама по себе и не находится во власти ни одной из областей. Со времен Сланги в каждой из пяти областей насчитывается тридцать два «кантареда», а в Меате – только шестнадцать. Всего же в Ирландии дважды восемьдесят и шестнадцать «кантаредов». «Кантаред» – это слово на языках Британии и Ирландии обозначает участок земли, на котором располагается сто поместий. Из рода этих братьев и их потомков девять королей наследовали один другому, однако недолго; и около тридцати лет они правили. Сланга был похоронен в Меате на горе, которая с тех пор носит его имя.
О пятом заселении, а именно о четырех сыновьях короля Миля, прибывших из пределов Испании. И о том, как Зримой и Эбер поделили между собой королевство
После того как народ их был истреблен по большей части и приуменьшился вследствие междоусобных распрей, а главное из‑за той войны, которую они с огромными потерями вели с другими отпрысками Немеда, приплывшими из Скифии, из пределов Испании с флотом в шестьдесят кораблей приплыли четверо благородных сыновей короля Миля. И они быстро завоевали весь остров, жители которого не в силах были сопротивляться. По прошествии времени двое из завоевателей, наиболее выдающиеся, а именно Эбер и Эримон, поделили королевство между собою на две равные части. Эримон получил южную половину, а Эбер – северную.
О распре между братьями и о том, как, убив Эбера, Эримон первым стал единоличным повелителем ирландского народа
После того как некоторое время они счастливо и благополучно правили вместе, однако («верности нам не знавать в соучастниках власти, и каждый // будет к другим нетерпим») слепая заносчивость, мать зла, понемногу разрушила и узы братства, и узы мира, внесла раздор, все перемешала и перевернула. И вот после различных стычек между братьями и войн, которые они вели друг с другом, Эримон вышел победителем, в последнем сражении он убил Эбера и получил королевство в единоличное управление. Он был первым единоличным правителем ирландского народа, который по сию пору населяет остров. Согласно одним, ирландцы (Heberaienses) получили свое название от Эбера (Heber), но, скорее, следует принять мнение других, которые считают, что они называются так от реки Ибер в Испании, откуда и прибыли. Называются они и «гойделы», и «скотты». Как сообщается в историях древности, некий Гойдел, внук Фения, после смешения языков у башни Нимрода был весьма сведущ в различных языках. За эти способности царь Фараон отдал ему в жены свою дочь Скоттию. И поскольку ирландцы, как говорят, ведут свое происхождение от этой пары, а именно Гойдела и Скоттии, то как рождены гойделами и скоттами, так и названы. Гойдел этот, как говорят, сочинил ирландский язык, который по нему и называется гойдельским, а составлен оный из всех языков. Скотией же называется северная часть Британии, ибо известно, что народ, ее населяющий, произошел от них, ведь языком своим, одеждой, оружием и нравами они и по сию пору наглядно подтверждают свое родство.
О Гюргюине, короле бриттов, который отправил басков в Ирландию и передал им ее для того, чтобы они там селились
Как сообщается в «Истории бриттов», Гюргюин, король Британии, сын благородного Беллина и внук прославленного Бренния, возвращаясь из Дании, которая когда‑то была покорена его отцом и ныне, после восстания, была сокрушена и усмирена им самим, возле Оркадских островов обнаружил флот, который вез басков из Испании. Когда их вожди предстали перед королем, а он поинтересовался у них причиной их появления, они предложили ему указать им на западе землю, где обосноваться. И поскольку всеми силами они настоятельно требовали, чтобы он выделил им какую‑нибудь землю на поселение, король, посоветовавшись со своими, отдал им для поселения тот самый остров, который уже получил название Ирландия, но пустовал и был им облюбован. Из числа своих мореходов он дал им предводителей. «…»
О природе, нравах и облике этого народа
Мне кажется, будет нелишним рассказать здесь немного о телесном и душевном устроении, то есть о внешнем и внутреннем облике этого народа. Люди эти с самого своего рождения воспитываются и взращиваются не должным образом. Так, за исключением грубой пищи, да и то в том количестве, чтобы только не умереть с голоду» они не получают от родителей ничего. Все остается на усмотрение природы: в люльки их не укладывают, в пеленки не заворачивают, купают редко, члены обмывают не чаще, а о том, чтобы выправлять, – и не заботятся вовсе. Повивальные бабки теплой водой не пользуются, носы не выправляют, лица не разглаживают, голени не вытягивают. Лишь природа создает их, как умеет, безо всякого постороннего вмешательства, сочленяет все части тела или не сочленяет. И поскольку она действует сама по себе, то не перестает творить и создавать до тех пор, пока ее заботами не появляются на свет и не вырастают с годами могучие, рослые и пропорционально сложенные тела людей красивых и наделенных приятной внешностью.
Далее, хотя их никак не счесть обделенными природой, однако одеждой и внутренним обликом их можно причислить только к варварам. Они пользуются тонкими шерстяными, сделанными по‑варварски тканями, почти всегда черными, ибо в их стране водятся черные овцы. Они понемногу привыкли к капюшонам, которые свешиваются у них через плечи назад примерно на локоть в длину, или около того, сшитые из многочисленных лоскутов различных тканей. А ниже носят шерстяной фаллах, нечто наподобие верхнего платья, и то ли шаровары, заканчивающиеся сапогами, то ли сапоги, превращающиеся в штаны. И все это раскрашено у них в разные цвета. А еще при верховой езде не пользуются седлами, поножами и шпорами. В руках они держат шест с крюком на конце, которым стреноживают и направляют коней. Уздечки у них служат и уздой, и удилами, причем такие, что они вовсе не мешают кормиться лошадям, привыкшим постоянно щипать траву.
Кроме того, сражаться они отправляются голыми и без доспехов. Доспехи они считают обузой, а сражаться налегке – отважным и почетным. Они используют только три вида оружия: недлинные копья, двойные дротики, в чем они следуют обычаям басков, а также широкие, изготовленные с большой тщательностью и заточенные секиры, которые они переняли у норвежцев, или «остманов», – о них будет сказано ниже. Когда ничто другое не помогает, они обрушивают на врагов град камней величиной с кулак, наносящих большой ущерб, ибо они метают точнее и дальше, чем пращники прочих племен. Народ этот дикий и негостеприимный, питается одним зверьем и живет как зверье, они еще не расстались с пастушеским образом жизни. Ведь род человеческий из лесов подался на поля, из полей в деревни, из деревень в города. А это племя полевыми работами брезгует, городскими выгодами пренебрегает, гражданское право и вовсе попирает, так что и по сей день придерживается своего образа жизни в лесах и на пастбищах и никак не может от этого отвыкнуть.
Поля они повсюду используют как пастбища, дают им зарасти цветами, мало о них заботятся, а засевают и того реже. Есть совсем немногие обрабатываемые поля, да и те заброшены теми, кто их должен возделывать, многие же заботами природы остаются плодородными и изобильными. Пахота стоит невостребованная, прекрасные поля – а обрабатывать некому, «рук не хватает для пашни» [89]. Плодоносных деревьев встречается совсем мало, и в том нет вины почвы, а причина одна – пренебрежение тех, кто о ней должен заботиться. Заморские же виды деревьев, которые прекрасно растут на этой земле, из‑за праздности и вовсе не сажают. Различные виды металлов, которые заключены в подземных жилах, они из‑за своей лени не используют и не добывают. Даже золото, до которого они жадны, словно испанцы, доставляют из‑за океана торгующие с ними купцы. Они не прядут, не ткут, не занимаются торговлей, не посвящают себя ремеслам. Они преданы одной праздности, склонны к одной только лени, наибольшее наслаждение для них – ничего не делать, ценнейшее богатство – наслаждаться свободой.
Народ этот можно назвать варварским не только из‑за образа жизни, но также из‑за бороды волос, отпущенных безо всякой заботы, прямо как у нынешних модников, и все их нравы по сути своей варварские. Но поскольку нравы складываются при общении, а это племя живет едва ли не в другом мире, в местах, наиболее удаленных от прочих благоразумных и нравственных людей, то они как родились в своем варварстве, так ничего другого и не видели, и не знают – к нему привыкли и с ним сроднились. Все, что им дано от природы, – совершенно; все, к чему надо прилагать усилия, у них отвратно.
О невиданном и невероятном способе утверждения короля и правителя
«…» В самой отдаленной, северной области Ольстера, Тирконнелле, обитает племя, у которого в обычае избирать себе короля самым варварским и нечеловеческим образом. Когда весь народ этой страны собирается вместе, приводят белую скотину, ставят посредине, и тот, кто должен быть возведен на престол, не как правитель, а как зверь, не как король, а как преступник на глазах у всех подходит, словно хищник, рыскающий в поисках добычи. Скотину тут же убивают, рубят на части и варят, а в наваре, который получился с нее, ему готовят ванну. Сидя в оной, он вкушает от мяса, а стоящие вокруг разделяют с ним трапезу. А еще он обязан пить этот навар, причем не зачерпывая его сосудом или руками, а заглатывая и поглощая жидкость одним только ртом. И вот по завершении этого неправедного обряда он получает королевское достоинство и власть.
О том, что на острове много вовсе некрещеных, которые ничего не знают об учении Христовом
Хотя в этой стране христианство обосновалась давным‑давно и весьма окрепло, в отдаленных ее уголках и по сию пору остается множество некрещеных, до которых из‑за нерадивости пастырей до сих пор не было донесено христианское вероучение. Некие мореплаватели, коих как‑то в пору Четыредесятницы бурей занесло в северные и неизведанные воды Коннахтского моря, обнаружили, что находятся около небольшого острова, там они едва смогли стать на якорь, хотя и привязали к нему три веревки и пытались бросать неоднократно. Они провели там три дня, покуда бушевала буря, наконец воздух стал чистым, а море спокойным, и тут неподалеку они увидели землю, им вовсе неизвестную. Спустя немного времени оттуда появилось небольшое суденышко, которое направилось к ним. Оно было узкое и продолговатое, сделано из прутьев, покрыто и обшито снаружи шкурами животных. В нем было два человека, абсолютно голых, если не считать того, что их тела стягивали широкие кожаные пояса. По ирландскому обычаю у них были длинные бороды и космы, закинутые назад за плечи и закрывавшие большую часть тела. Узнав, что те из Коннахта и говорят по‑ирландски, они пустили их на корабль. Прибывшие же удивлялись всему, что видели, так, словно это для них в диковинку. Как они сами утверждали, им никогда прежде не приходилось видеть корабль большой и деревянный и людей ухоженных. Когда им дали на обед хлеба и сыра, они, не ведая ни того ни другого, отказались от этой пищи, утверждая, что привыкли питаться мясом, рыбой и молоком. Да и одеждой они никакой не пользуются, за исключением звериных шкур, да и то при большой необходимости. Когда же они спросили команду, есть ли у тех на обед мясо, то получили ответ, что мясо в Четыредесятницу есть не дозволяется. Но о Четыредесятнице им было ничего не известно. Они не знали ни что за год сейчас, ни что за месяц, ни что за неделя, и даже названия дней им были вовсе неведомы. Когда же у них спросили, христиане ли они и были ли крещены, то ответили, что о Христе им до сей поры не было ничего известно. И так они возвратились назад, взяв с собой по куску хлеба и сыра, чтобы удивить своих, какой пищей кормятся чужаки.
О королях, которые правили от Эримона до прибытия святого Патрика, и о том, как остров был обращен им в христианство
От первого короля этого народа, то есть от Эримона, вплоть до прибытия Патрика Ирландией правил сто тридцать один король из этого племени. Патрик, по происхождению бритт, муж выдающейся жизни и святости, прибыл на остров в правление Лейгре, сына Ньялла Великого, и, обнаружив племя язычников, находившееся в плену различных заблуждений, первым, полагаясь на помощь Божию, стал проповедовать и распространять там веру христианскую. Крестив множество народа и обратив остров в веру Христову, Патрик избрал себе пристанищем Армацию, которую и превратил в подобие метрополии, место, где восседает примас всей Ирландии. Он собрал там надлежащих епископов, чтобы в землях, куда они призваны, пустынных, которые он сам засадил и оросил, Господу достался бы [обильный] урожай. «…» Умер блаженный Патрик и упокоился в Господе, прожив сто двадцать лет, в 358‑м году от Рождества Господня и через тысячу восемьсот лет после заселения острова ирландцами. «…»
О королях, которые правили со времен прибытия святого Патрика вплоть до прибытия Торгильса
Из этого племени со времен прибытия святого Патрика и до времен короля Федлимидия Ирландией на протяжении четырехсот лет правили тридцать три короля. В их правление вера христианская оставалась немеркнущей и непоколебимой.
О том, что во времена короля Федлимидия норвежцы под предводительством Торгильса завоевали Ирландию
Во времена этого самого короля Федлимидия большой флот норвежцев пристал к берегам Ирландии. Они могучей десницей покорили страну и, опьяненные яростью язычества, разрушили почти все церкви. Их вождь, по прозванию Торгильс, за короткое время, которое он провел во множестве стычек и тяжелых сражений, сумел покорить весь остров и обошел пределы всего королевства, возвел крепости во всех подходящих для этого местах. Все они были опоясаны глубокими рвами, круглыми и невероятно высокими, а многие и трехрядными укреплениями. Эти окруженные стенами крепости, сохраняющиеся в целости, однако пребывающие пустынными и покинутыми, а то и следы оставшихся от них развалин и руин и по сей день можно обнаружить повсюду. Ведь ирландцы совсем не заботятся о крепостях: им лес служит крепостной стеной, а болото – рвом. Торгильс какое‑то время с миром правил Ирландией, покуда не погиб, попав в сети девичьего обмана.
О том, что англичане приписывают завоевание Ирландии Гормунду, а ирландцы – Торгильсу
Мне представляется весьма достойным удивления тот факт, что наш английский народ утверждает, что Гормунд завоевал Ирландию и построил все эти окруженные рвами замки. О Тогрильсе же они не упоминают вовсе. Ирландцы же, равно как и их исторические книги, приписывают это деяние Торгильсу, а о Гормунде им вовсе ничего не известно. Некоторые утверждают, что остров был сначала покорен Гормундом, а затем Торгильсом. Но это противоречит ирландским историческим книгам, в которых утверждается, что остров был завоеван всего один раз и тогда народ Ирландии был покорен Торгильсом. Есть и такие, которые утверждают, что у одного и того же завоевателя было два имени, мы называем его Гормундом, а ирландцы – Торгильсом. Но этому противоречит тот факт, что они приняли свою смерть и были похоронены по‑разному. Куда достовернее и правдоподобнее рассказ о том, что в те времена Гормунд правил Британией, которую ему удалось покорить своей власти, и, уже завладев скипетром королевства, он отправил Торгильса с избранным юношеством и немалым флотом на завоевание этого острова. И Торгильс, будучи предводителем этого похода, долгое время правил покоренными землями как наместник и сенешаль короля Гормунда, а ирландский народ, претерпевший немало зла именно от него, навечно запечатлел в своей памяти его имя и славу.
Бывал ли Гормунд в Ирландии или Британии
В «Истории бриттов» говорится, что Гормунд, по пути из Африки в Ирландию, также был принят саксами в Британии, осадил Цирецестрию, взял ее и прогнал бесславного короля бриттов Каретика в Кембрию, захватив за короткий срок власть во всем королевстве. Был ли он африканцем или, что достовернее, норвежцем, но в Ирландии он никогда не был или, пробыв совсем недолго, оставил там Торгильса.
О том, как после гибели в Галлии Гормунда Торгильс погиб, попав в сети девичьего обмана
Когда Гормунд был убит в Галлии, а бритты смогли освободиться от ига варваров, народ Ирландии тут же возвратился к своему обычному ремеслу – предательству, и сделал это небезуспешно. Когда Торгильс без ума влюбился в дочь О'Мелахлина, короля Меата, король, затаив злобу, согласился отдать ему свою дочь и пообещал отправить ее вместе с пятнадцатью высокородными девицами на остров, расположенный посреди озера Лох‑Вар. В означенный день радостный Торгильс в сопровождении всей своей знати прибыл туда, однако на острове были пятнадцать безбородых юношей, крепких телом, проворных и специально для этого отобранных, они переоделись девушками и мечами, которые тайно под одеждой привезли с собой, зарубили Торгильса, и его спутников, попавших прямо к ним в руки.
О норвежцах, которые после трехлетнего правления были изгнаны из Ирландии
Молва об этом на быстрых крыльях облетела весь остров, весть о событии, как и следовало, разнеслась по стране, и повсюду стали убивать норвежцев. Так за короткое время одних лишили жизни силой, других обманом, третьи были вынуждены отправиться по морю назад в Норвегию или на острова, откуда приплыли.
О горьком вопросе короля Меата
На горе вышеупомянутый король Меата, уже замыслив в душе нечестие, спросил у Торгильса, каким образом или способом можно изничтожить или прогнать птиц, которые внезапно появились в королевстве и заполонили всю страну. Получив ответ, что надо разорить повсюду их гнезда, а не то они обоснуются еще прочнее, он решил, что так и надо поступить с крепостями норвежцев; и после гибели Торгильса ирландцы по всей стране единодушно принялись сносить крепостные стены. Тридцать лет множество норвежцев и единоличная власть Торгильса царили в Ирландии, затем народ ирландцев, избавившись от рабства, обрел прежнюю свободу и снова стал управляться своими королями.
О прибытии остманов
Прошло немного времени, и из Норвегии и северных островов потомки тех, кто остался от прежних переселенцев, то ли каким‑то неведомым образом, то ли из рассказов своих предков узнавшие об этой прекрасной стране, прибыли на остров уже не с военным флотом, но на торговых кораблях. Тут же заняв морские гавани Ирландии, с согласия правителей страны они возвели там несколько городов. А поскольку народу ирландцев присуща, как мы говорили, врожденная праздность в сочетании с полным нежеланием плавать по морю или утруждать себя торговлей, то с общего согласия всего королевства они сочли полезным допустить в некоторые области своей страны какой‑нибудь другой, способный взяться за это народ, чье основное занятие – торговать с разными странами. Их предводителями были три брата, а именно Олаф, Сигдриг и Ивар. Сначала они возвели три города: Дублин, Уотерфорд и Лимерик. В Дублине стал править Олаф, в Уотерфорде Сигдрик, в Лимерике – Ивар. И понемногу с течением времени от них пошло строительство городов по всей Ирландии. Племя это, которое ныне называется остманами, поначалу находилось в мирных и доброжелательных отношениях с королями. Но поскольку этот народ невероятно приумножился и построил города, окруженные стенами и рвами, былая вражда, давно уже забытая, появилась снова, и они принялись решительно бунтовать. Оказавшись беззащитными перед ними, равно как и перед первыми норвежскими переселенцами, ирландцы переняли у этих людей умение владеть боевой секирой; и так зло, усвоенное ими от других, стало тем самым оружием, которое они на всех прочих обрушивали неоднократно. А назывались они остманами на своем наречии, ибо это искаженное саксонское выражение, означающее «восточные люди», согласно местоположению их земель. Да ведь и прибыли они из мест, расположенных на Востоке.
Сколько королей правили в Ирландии со времен гибели Торгильса вплоть до последнего единоличного правителя Ирландии Родерика
Так вот, со времен короля Федлимидия и гибели Торгильса и вплоть до Родерика короля Коннахта, который был последним единоличным правителем этого племени и который изгнал из его королевства короля Лейнстера Дермития, сына Мурхарда, в Ирландии правили семнадцать королей.
Сколько королей правили со времен Эримона и до времен Родерика
Общее число всех правивших в Ирландии королей, начиная с первого короля этого народа, Эримона, и заканчивая последним, Родериком, составляет сто семьдесят один, но рассказ об их именах, деяниях и временах я здесь опускаю, ибо обнаружил в них мало выдающегося и достойного упоминания, да и не следует наш свод отягощать лишним. Ни один из вышеупомянутых королей не был ни коронован, ни помазан, не получал престола по праву или обычаю наследования, лишь силой и оружием получали они единоличную власть над всем островом и добивались того, чтобы править королевством в соответствии со своими обычаями.
О том, что от первого заселения вплоть до Торгильса и от смерти Торгильса вплоть до времен короля англов Генриха II племя ирландцев было независимым
Племя ирландцев начиная со времен заселения ими острова и первого их короля Эримона вплоть до времен Гормунда и Торгильса, которые нарушили их покой и всколыхнули тихий уклад жизни, а также со времен их гибели и по сей день жило свободно и не испытывало никаких нападений или притеснений со стороны чужеземцев. «…»
Гиральд Уэльский. «Топография Ирландии», часть третья
Источник: lib.aldebaran.ru.
Рейтинг публикации:
|
