|
Глава IV
Форма
Сунь-цзы различает два положения. Одно - когда противник не может меня победить, другое - когда я не могу победить противника. Эти два положения принимаются им за исходные для того, чтобы определить сущность победы и поражения, а в дальнейшем - наступления и обороны.
Сунь-цзы ставит оба эти положения в теснейшую взаимную связь: для него они неотделимы друг от друга, они - две стороны одного и того же явления, они - одно и то же состояние, рассматриваемое с двух точек зрения.
"В древности тот, кто хорошо сражался, прежде всего делал себя непобедимыми в таком состоянии выжидал, когда можно будет победить противника".
Конкретный смысл этих слов комментатор Ду Ю раскрывает так:
"Сначала совещаются на военном совете, обсуждают опасности и трудности кампании и после этого возводят высокие редуты, выкапывают глубокие рвы, обучают солдат. Если, имея такую крепкую оборону, выждать проявление какого-нибудь недостатка у противника, его можно победить".
Итак, состояние воюющей стороны характеризуется всяческими заботами о создании для себя полной неуязвимости от противника и одновременно неусыпным наблюдением над ним, с тем чтобы при первом же обнаружении какого-нибудь недостатка или признака слабости у него превратить свою собственную неуязвимость, собственную непобедимость в возможность победы над противником. В связи с этим Сунь-цзы и говорит:
"Непобедимость заключена в себе самом, возможность победы заключена в противнике".
Ду Ю поясняет эти слова так: "Когда увидишь, что у противника есть слабые места, только тогда сможешь его победить". Иначе говоря, своя собственная неуязвимость зависит от себя самого, но победа над противником зависит от него.
"Поэтому, - продолжает Сунь-цзы, - тот, кто хорошо сражается, может сделать себя непобедимым, но не может заставить противника обязательно дать себя победить". "Если у противника нет ничего такого, что можно было бы уловить, если у него нет слабых пунктов, которыми можно было бы воспользоваться, то пускай у меня и будет в руках все, нужное для победы, как же я могу одержать победу над противником?" - поясняет Ду My. Цзя Линь говорит еще точнее: "Если у противника умная стратегия, если он находится в полной готовности, нельзя насильно заставить его не быть в такой готовности". Следовательно, все данные для победы над противником иметь можно, но реализация этих данных зависит от состояния и поведения противника, от обнаружения у него каких-либо слабых мест. "Поэтому, - заканчивает эти свои рассуждения Сунь-цзы цитатой из неизвестного нам источника, - говорится: "победу знать можно, сделать же ее нельзя"". Чжан Юй поясняет: "Если сам находишься в полной готовности, победу знать можно, но, если и противник находится в такой же готовности, одержать ее нельзя".
Таким образом, мысль Сунь-цзы сводится к тому что потенциальная победа находится в своих руках, реальная же победа над противником зависит от его состояния. Быть во всеоружии - это значит только иметь все, нужное для победы, но еще не значит фактически победить. Противник также может быть во всеоружии, также иметь все, нужное для победы, и тогда совершенно неизвестно, на чьей стороне окажется победа. Но когда у себя есть все, нужное для победы, а у противника нет, тогда можно победить и в действительности. Поэтому возможность моей победы зависит от меня, но сама победа зависит от противника.
Этот ход мыслей является очень существенным для воззрений Сунь-цзы вообще. Он всегда избегает рассматривать какое-либо явление изолированно, всегда стремится рассуждать о нем, поставив его в связь с другим явлением, с ним сопряженным. Так и здесь, говоря о победе, он сейчас же ставит само понятие о победе в связь с поражением противника; говоря о своей силе, он рассматривает эту силу как нечто соотносительное со слабостью противника: это - два явления, взаимно сопряженные. Возможность победы превращается в реальную победу лишь тогда, когда сам противник открывает для меня возможность реализовать мои шансы на победу.
После замечания о природе победы и поражения Сунь-цзы переходит к изложению следующих элементов стратегии - наступления и обороны.
Эти два элемента он выводит из тех же положений, из которых вывел и понятия победы и поражения. В самом начале он установил два исходных положения: положение, при котором противник не может меня победить, т. е. то, что в переводе передано словом "непобедимость", и положение, при котором я могу победить противника, что обозначено в переводе словом "возможность победы".
Первое положение, по мнению Сунь-цзы, есть положение обороны, второе - положение наступления.
Самое важное в этой форме то, что Сунь-цзы выводит положение обороны не из невозможности для меня победить противника, а из обратного - из невозможности для противника меня победить. Следовательно, оборонительное положение есть, с одной стороны, свидетельство известной слабости, но, с другой стороны, и проявление определенной силы. Само содержание понятия обороны говорит об этой силе: обороняться - значит с успехом защищаться; оборона без эффекта не есть оборона.
Точно таково же и наступление. Оно выводится Сунь-цзы из положения, при котором я могу победить противника. Это есть свидетельство силы, но в то же время, как Сунь-цзы установил выше, реальная "победа заключена в противнике", следовательно, возможность победы говорит еще об известной зависимости от противника, т. е. о каком-то элементе своей слабости. Таким образом, с точки зрения Сунь-цзы, совершенно неверно считать оборону только признаком слабости, а наступление - только признаком силы. По сути дела, и в том и в другом есть и своя сила, и своя слабость.
Такое понимание внутренней природы наступления и обороны нашло свое дальнейшее развитие в словах: "когда обороняются, значит, есть в чем-то недостаток; когда нападают, значит, есть все в избытке".
Несомненно, оборона есть результат некоторой слабости. Именно об этом Сунь-цзы и говорит словами "чего-то не хватает". Но эта слабость - не просто одна собственная слабость. Не хватает чего-то такого у противника, что сделало бы для меня возможным перейти от обороны к наступлению. Не хватает слабости у противника. И наоборот, наступление есть результат силы. Именно об этом Сунь-цзы говорит словами "есть все в избытке". Но эта сила - не только одна собственная сила. В избытке имеются возможности для победы, которые открывает мне сам противник, т. е. такое его состояние, которое делает для меня возможным перейти от обороны к наступлению. В избытке имеются слабые пункты у противника. Таким образом, для понимания мысли Сунь-цзы следует остерегаться понимать его выражение "недостаток" как только обозначение своей слабости, выражение "избыток" как только обозначение своей силы.
Правильное понимание этих слов Сунь-цзы выражено в замечаниях Чжан Юя. Он пишет: "То, что заставляет меня занять положение обороны, - это наличие чего-нибудь, недостающего мне в моем пути к победе. Поэтому я выжидаю, следя за противником. То, что позволяет мне обратиться в наступление, - это наличие избытка во всем, что мне нужно для победы над противником. Поэтому я выступаю и нападаю на него. Сунь-цзы говорит о том, что без верной победы не сражаются, без полноты во всем не вступают в бой. Позднейшие же люди поняли "недостаток" как слабость, "избыток" как силу. Это - неверно".
Чжан Юй говорит: "Поэтому я выжидаю, следя за противником". Это значит, что мне с самим собой делать нечего; у меня все есть; то, чего мне недостает, находится не у меня, а у противника. Поэтому и остается выжидать, следа за ним. "Я выступаю и нападаю на него" потому, что он дает мне в избытке всякие шансы на победу.
Таково истинное соотношение слабости и силы в таких действиях, как наступление и оборона.
Из всей последующей литературы по военному искусству наиболее близки к Сунь-цзы по содержанию и духу "Диалоги" Ли Вэй-гуна. Почти все рассуждения, приведенные там, исходят из каких-либо положений Сунь-цзы и раскрывают их содержание. Большое внимание в этих "Диалогах" уделяется и мыслям Сунь-цзы о наступлении и обороне.
"Тай-цзун сказал: наступление и оборона ведь по сути дела это одно и то же, не так ли? Сунь-цзы (в гл. VI. - Н. К.) говорит: "У того, кто умеет нападать, противник не знает, где ему обороняться; у того, кто умеег обороняться, противник не знаег, где ему нападать". Но он не говорит о таком случае, когда появляется противник и нападает на меня, а я также нападаю на него; или когда обороняюсь и я, обороняется и противник. Иначе говоря, Сунь-цзы не упоминает о том случае, когда обе стороны одинаково наступают или обороняются. Как надо в подобной обстановке наступать? Ли Вэй-гун ответил: в прежние времена немало было случаев, когда и та и другая сторона в одинаковой мере наступала или оборонялась. Обычно говорят: "когда обороняются, значит, есть в чем-то недостаток; когда наступают, значит, есть все в избытке". А теперь, говоря: "есть в чем-то недостаток", понимают это как слабость; наличие избытка понимают как силу. Это потому, что не понимают закона наступления и обороны".
Смысл этих слов Ли Вэй-гуна раскрывает Лю Инь. "В прежние времена бывало немало случаев, когда обе стороны одинаково вели наступление или оборонялись. Тогда говорили: "если обороняются, значит, есть в чем-то недостаток", а не то что "силы слабы". Это значит, что у противника нет еще того, чем можно его победить. Тогда говорили: "если нападают, значит, есть все в избытке", а не то что "силы велики". Это значит, что у противника есть изъян, которым можно воспользоваться для того, чтобы его победить". "Я полагаю, - продолжает Ли Вэй-гун, - что, когда Сунь-цзы говорит "непобедимость есть оборона; возможность победить есть наступление", он хочет этим сказать следующее: когда противника еще нельзя победить, я на некоторое время перехожу к обороне; дождавшись момента, когда его можно победить, я нападаю на него. Сунь-цзы не употребляет слов "сила" и "слабость". Впоследствии же люди перестали понимать этот смысл его слов и оборонялись, когда нужно было наступать, наступали, когда нужно было обороняться. У них оба этих действия стали различны. Поэтому они не могут видеть в них один и тот же закон.
Тай-цзун сказал: совершенно верно. Слова "избыток" и "недостаток" вызвали у позднейших людей неверное представление, будто бы здесь речь идет о силе и слабости. В особенности же не поняли того, что закон обороны, по существу, заключается втом, чтобы показать противнику наличие чего-нибудь нехватающего, закон же наступления, по существу, заключается втом, чтобы показать противнику наличие какого-то избытка. Если показать противнику наличие чего-нибудь нехватающего, он обязательно явится и нападет. Это и будет значить, что "противник не знает, где ему нападать". Если показать противнику наличие какого-то избытка, он обязательно перейдет к обороне. Это и будет означать, что "противник не знает, когда ему обороняться". Наступление и оборона - это один закон. Противник и я... отдельно мы образуем два элемента. Если у меня удача, у него неудача; если у него удача, у меня неудача. Удача и неудача, успех и неуспех - в этом мы с ним различны. Но в наступлении и обороне мы с ним одно. И тот, кто это единство понял, может сто раз сразиться и сто раз победить. Поэтому Сунь-цзы и говорит: "Если знаешь его и знаешь себя, сразишься сто раз и не будет опасности". Не сказал ли он этими словами о знании именно этого единства?
Ли Вэй-гун почтительно склонился и ответил: "Глубок закон Совершенного. Наступление есть механизм обороны, оборона есть тактика наступления. Они одинаково приводят к победе. Если, наступая, не уметь обороняться и, обороняясь, не уметь наступать, это значит не только считать наступление и оборону двумя разными вещами, но и видеть в них два различных действия. Такие люди языком могут сколько угодно твердить о Сунь-цзы и об У-цзы, но умом не понимают их глубины. Учение о единстве наступления и обороны... Кто может понять, что оно именно в этом и состоит?"" ("Ли Вэй-гун вэньдуй", 54-56).
Таким образом, в "Диалогах" Ли Вэй-гуна раскрывается своеобразное диалектическое соотношение явлений наступления и обороны. В наступлении заложена оборона, в обороне - наступление. "Закон - один", как говорит Тай-цзун. Формула Ли Вэй-гуна дает полную характеристику этого соотношения.
Общая формула, в которую Сунь-цзы вообще облекает свои мысли, особенно в этом месте, дает возможность его комментаторам понимать оборону и наступление в самом широком смысле. Так и ставит Ли Вэйчун вопрос в упомянутых "Диалогах".
Тай-цзун сказал: "В (трактате. - И. К) "Сыма фа" сказано:
"Пусть государство и будет большое, но если оно любит войну, оно обязательно погибнет. Пусть в Поднебесной и будет благополучие, если забывают о войне, обязательно наступит опасность". Ведь это говорится также и о единстве наступления и обороны?".
Ли Вэй-гун ответил: "Поскольку есть государство и есть свой дом, как же им не думать о наступлении и обороне? Но наступление не ограничивается одними только осадами крепости противника, нападениями на его позиции; надо нападать и на его сердце. Оборона не ограничивается одним возведением стен и укреплением своих позиций; надо оборонять свой дух и выжидать момента. В широком смысле это есть Путь государя, в узком смысле это есть Закон полководца. Нападать на его сердце - это значит "знать его"; оборонять свой дух - это значит "знать себя"". ("Ли Вэй-гун вэньдуй", 56).
Таким образом, для Ли Вэй-гуна понятия наступления и обороны охватывают не только материальную сторону войны, но и моральную. Нападение производится и на "сердце", т. е. на психику противника, оборонять же надлежит и свой "дух", т. е. свое морально-политическое состояние. И благодаря этому такая стратегия из инструмента войны превращается в инструмент политики, из сферы армии переходит в сферу государства, из рук полководца переходит в руки правителя. И эта стратегия зиждется на том, что Сунь-цзы называет "знанием его", т. е. своего противника, и "знанием себя".
"Тот, кто хорошо обороняется, прячется в глубины преисподней; тот, кто хорошо нападает, действует с высоты небес", - продолжает Сунь-цзы свою характеристику наступления и обороны, прибегая на этот раз к образам. Прятаться в преисподнюю - это значит скрывать от противника состояние своей обороны; действовать с высоты небес - это значит нападать на противника неожиданно и молниеносно. Когда все мероприятия по обороне скрыты от противника, оборона эффективна; когда на противника обрушиваются так же неожиданно и быстро, как ударяет молния с высоты небес, наступление дает свой эффект.
По-видимому, эта идея была в ходу вообще среди древних китайских стратегов. Так, например, в трактате Вэй Ляо-цзы есть совершенно аналогичное место: "Тот, кто руководит армией, как будто прячется под землю, как будто взбирается на небо" (II, 3).
Нетрудно подметить связь этих слов Сунь-цзы с предыдущими. Что такое состояние обороны? Это состояние, при котором противник не может меня победить. Так разъяснил Сунь-цзы в самом начале этой главы. С чем связана для противника невозможность меня победить? С полной невозможностью что-либо знать обо мне, как если бы я находился в глубинах преисподней. Метафора "глубины преисподней" есть пояснение силы и полноты своей обороны, т. е. своей непобедимости. Что значит наступление? Это - то состояние, при котором я могу победить противника. Так разъяснил Сунь-цзы это положение. С чем связана возможность победы? С открывшимся изъяном у противника, который выжидают и подстерегают. А выждав появление этого изъяна, наносят удар неожиданно и неодолимо, как будто действуют с высоты небес. Эта метафора именно и есть пояснение неожиданности, быстроты и непреодолимости удара.
Заканчивается этот раздел словами, в которых соотношение наступления и обороны выражено уже в виде точной формулы: "умеют себя сохранить и в то же время одерживают полную победу". "Сохранение себя" - это результат именно эффективности обороны, т. е. обороны в точном смысле этого слова. "Полная победа" есть результат победоносного наступления, т. е. наступления в точном смысле этого слова. И Сунь-цзы заявляет: результат эффективной обороны тот же, что и победоносного наступления.
"Тот, кто видит победу не более, чем прочие люди, не лучший из лучших", - говорит Сунь-цзы. Эти его слова прежде всего говорят, конечно, о том, что полководец должен видеть победу лучше, чем все прочие люди, т. е. должен уметь видеть победу там, где другие ее не видят. Только тогда он может быть назван "лучшим из лучших". Именно таким полководцем Сунь-цзы, вероятно, назвал бы Кутузова, заявлявшего, что Бородинский бой есть победа, в то время как это было не только не очевидно для прочих, но и как будто шло вразрез с фактами: вслед за боем пришлось снова отступать, не останавливаясь даже перед сдачей древней столицы страны. Кутузов же один настаивал, что это была победа, и оказался прав.
Однако это еще не исчерпывает всего смысла данной фразы Сунь-цзы. Комментаторы, хорошо понимавшие дух трактата, пишут: "Что уже существует, что выявилось, это знают все; я вижу то, что еще не имеет формы, еще не зародилось", - пишет Чжан Юй. Цао-гун повторяет то же самое: "Надлежит видеть то, что еще не зародилось".
В свете этих комментариев мысль Сунь-цзы принимает несколько другое содержание: полководец должен уметь видеть победу уже тогда, когда ее на деле еще не существует, когда она еще не одержана. И в этом его отличие от "прочих людей", которые видят победу только тогда, когда она одержана.
Сунь-цзы развивает эту мысль так "Когда кто-либо, сражаясь, одержит победу и в Поднебесной скажут "хорошо", это не будет лучший из лучших". Цао-гун, цитируя слова Тай-гун Вана, говорит: "Тот, кто оспаривает победу, обнажив оружие, еще не является хорошим полководцем". А Чжан Юй дополняет эту мысль: "Когда кто-нибудь сразится и одержит победу, люди обычно говорят: "хорошо". Это - слава ума, подвиг мужества. Поэтому это и не хорошо. Но когда видят невидимое, проникают в скрытое и одерживают победу над тем, что не имеет формы, вот это и будет действительно хорошо".
Итак, победа одерживается тогда, когда никто не думает, что она одерживается; действительная победа там, где ее никто не видит; она - там, где ее для всех прочих еще нет; она рождается до своего рождения, она существует, еще не существуя. Таким образом вскрывается новый смысл этих фраз Сунь-цзы, продолжающего держаться той нити, которую он протянул в предыдущих своих высказываниях: реализованное уже заложено в еще не реализованном.
Но если так, то получается, что для полководца, сумевшего увидеть победу еще тогда, когда ее нет, одержать ее в наглядной для всех форме, т. е. в сражении, - это значит, по сути дела, выявить то, что в скрытом виде уже существует. В этом смысле Сунь-цзы и говорит:
"Про кого в древности говорили, что он хорошо сражается, тот побеждал, когда было легко победить". Например, как была одержана победа над Сян Юем, могучим соперником ханьского Лю Бана в борьбе за власть? Действительно, Хань Синю удалось разбить его, но только после того, как Хань Синь, прославленный полководец, сделал эту победу легкой: он знал, что Сян Юй силен поддержкой, которую ему оказывают различные княжества; поэтому он сначала привел к покорности "трех циньских князей" - ставленников Сян Юя, разгромил княжества Вэй и Чжао, разбил Янь и Ци. После этого ему не представило никакого труда расправиться и с грозным Сян Юем в битве при Гайся (202 г. до н. э.).
Но в таком случае получается полное расхождение в оценке, делаемой массами и дающейся мыслителем вроде Сунь-цзы: такая легкая победа и будет самая настоящая победа, и такой полководец, одерживающий именно легкие победы, будет "лучшим из лучших". Но "Поднебесная", т. е. свет, скажет иначе: "Когда поднимают легкое перышко, это не считается большой силой; когда видят солнце и луну, это не считается острым зрением; когда слышат раскаты грома, это не считается тонким слухом". Что же трудного одержать легкую победу? Поэтому такой полководец не прославляется ни за свой ум, ни за свои подвиги. "Когда хорошо сражавшийся побеждал, у него не оказывалось ни славы ума, ни подвигов мужества", - заявляет Сунь-цзы. Комментаторы хорошо разъясняют эту мысль. "Если побеждают противника, когда формы его еще не образовались, не бывает блестящей славы", - замечает Цао-гун. Ду My развивает это положение несколько подробнее: "Ты победил противника, когда он еще не выявился. В Поднебесной этого не знают, поэтому у тебя и нет славы ума. Ты не обагрил своего меча кровью, а неприятельское государство уже покорилось. Поэтому утебя и нет подвигов мужества". Такова общая оценка "лучшего из лучших".
В своих выраженных в несколько парадоксальной форме утверждениях Сунь-цзы говорит, что, когда такой искусный полководец одерживает победу, "он побеждает уже побежденного". И объясняет, почему это так "Когда он сражался и побеждал (речь идет об идеальном полководце древности. - Н. К), это не расходилось с его расчетами. Не расходилось с его расчетами - это значит, что все, предпринятое им, обязательно давало победу". Чжан Юй дает такое пояснение: "Причина, вследствие которой он может, сражаясь, не обмануться в своих расчетах, заключается только в том, что он видит, что у противника налицо та форма, по которой тот должен обязательно потерпеть поражение; и только после этого он принимает свои военные меры и одерживает победу".
Таким образом, вывод Сунь-цзы совершенно понятен. Он говорит: "Тот, кто хорошо сражается, стоит на почве невозможности своего поражения и не упускает поражения противника". Чжан Юй поясняет: "Если тщательно разрабатывать свои правила и приказы, справедливо награждать и наказывать, дать ход своим способностям, воспитывать в себе воинский дух и мужество, это значит стоять на почве невозможности поражения для себя. Если у себя все в надлежащем порядке, противник сам будет готов потерпеть поражение. Это значит не упускать поражение противника".
И наконец, совершенно парадоксальный по форме, но совершенно логический вывод из всех этих рассуждений: "По этой причине войско, долженствующее победить, сначала побеждает, а потом ищет сражения; войско, осужденное на поражение, сначала сражается, а потом ищет победы". Чжан Юй перефразирует эти слова таким образом: "Сначала побеждают планом войны и только после этого поднимают армию. Поэтому, когда сражаются, то побеждают". Хэ указывает, что иначе победа не может считаться обеспеченной: "Когда ведут войну, сначала устанавливают план верной победы и только потом посылают войско. Если план заранее не составлен и думают победить, надеясь на одну силу, победа еще не обязательна". Таким образом, умный полководец сначала предрешает результат и вступает в бой только тогда, когда фактически уже держит победу в своих руках. Сунь-цзы и здесь не сходит с обычного пути своей мысли: условие, т. е. подготовка и расчет, есть уже и следствие, т. е. победа. Он заканчивает это следующими словами: "Тот, кто хорошо ведет войну, осуществляет Путь и соблюдает Закон. Поэтому он и может управлять победой и поражением".
Эта фраза, несомненно заключающая все предыдущие рассуждения, была бы непонятной, если бы ее не раскрывали комментаторы. Цао-гун так поясняет это место: "Тот, кто хорошо ведет войну, сначала осуществляет надлежащее управление у себя, осуществляет путь своей непобедимости; соблюдая законы и правила, он не упускает возможности нанести поражение противнику". Таким образом, слова "осуществлять Путь" говорят о мерах достижения такого положения, при котором противник не может меня победить; слова же "соблюдать Закон" указывают на меры достижения условий, при которых можно противника победить.
Какими же мерами можно достигнуть положения непобедимости, т. е. в чем заключается тот "путь", о котором говорит Сунь-цзы.
Естественно, что первое, что приходит в голову, - это то понимание слова "путь", которое дано в I главе трактата. Так и поступает Сорай, который считает, что под "путем" следует понимать единство, делающее народ и армию непобедимой. Не так толкует Ду My.
Он считает, что "путь - это гуманность и справедливость"; осуществляя гуманность и справедливость, делаешь себя непобедимым. Цзя Линь полагает, что это есть "путь победы на войне". Так же думает и Чжан Юй.
И по другому вопросу также наблюдается большое разногласие. Какими мерами достигается положение, при котором можно победить противника, т. е. что такое упоминаемый Сунь-цзы "закон" конкретно? Сорай предлагает слово "закон" здесь понимать так, как это Сунь-цзы сам разъясняет в I главе: это - воинский строй, командование, снабжение. Надлежащая организация всего этого дает возможность победить противника. Ду My полагает, что под словом "закон" имеются в виду законы правильной войны вообще. Владея ими, можно не упустить изъяна у противника, открывающего возможность его победить. Цзя Линь считает, что "закон" - это постановления, касающиеся наград и наказаний. Чжан Юй думает, что "закон" есть способ одоления противника.
Нам кажется, что понятие "пути" правильнее всего определяет Мэй Яо-чэнь, понятие "закона" - Ван Чжэ. Мэй Яо-чэнь полагает, что "путь" - это правильное понимание природы наступления и обороны и правильное применение этого двуединого средства войны. Ван Чжэ под "законом" понимает те "законы войны", к которым Сунь-цзы сейчас же переходит. Таким образом, эта фраза и заканчивает предыдущий раздел, и открывает новый.
"Согласно "Законам войны", - цитирует Сунь-цзы неизвестный нам источник, - первое - длина, второе - объем, третье - число, четвертое - вес, пятое - победа. Местность рождает длину, длина рождает объем, объем рождает число, число рождает вес, вес рождает победу".
Это загадочное изречение, как нам кажется, следует толковать следующим образом. Меры, перечисленные здесь, употреблены взамен того, что ими измеряется. "Длина" - это то, что измеряется мерами длины, т. е. расстояние. Термин "объем" менее понятен, но здесь, очевидно, нужно понимать его в более широком, присвоенном этому же иероглифу смыслу - размер. Комментатор Ван Чжэ говорит: "Размер - это то, что может быть большим и малым. Когда уже знаешь дальность и близость (т. е. расстояние), необходимо измерить большое и малое (т. е. размер) местности". Термином "число" обозначается то, что измеряется числом, т. е. численность, в данном случае - войск. Термин "вес" заменяет понятие легкого и тяжелого, т. е. соотношение сил своих и противника. Ван Чжэ говорит: "Вес - это то, чем определяют легкость и тяжесть; это относится к слабости и силе положения". Комментаторы, для которых это древнее изречение было, по-видимому, также малопонятным дают свои парафразы. Цао-гун так перефразирует одну часть его: "Когда знаешь дальность и близость (т. е. расстояние местности, занимаемой противником), ширину или тесноту (т. е. размеры местности), тогда знаешь и число его людей". Ван Чжэ говорит: "Если умеешь исчислять далекое и близкое (расстояние), определять малое и большое (размеры местности), устанавливать число (численность) сил и сопоставлять то, что есть у противника, с тем, что есть у тебя, будешь знать, где будет легкое, где тяжелое (т. е. каково будет соотношение сил)". Ду My говорит: "Если соотношение сил установлено в мою пользу, ясно видно, что я одержу победу, противник же будет разбит".
Таким образом, смысл этого изречения становится ясен. В подготовку победы последовательно входят: 1) определение, где находится противник, на каком расстоянии от себя; 2) определение, какова местность, какова позиция, которую он занимает в смысле размера и конфигурации; 3) каковы его силы; 4) каково соотношение сил обеих сторон, т. е. своих и противника; 5) как на основании учета всего этого организовать победу.
Это изречение перечисляет, таким образом, основные факторы победы: географические - расстояние и размеры территории, физические - количество вооруженных сил, причем эти факторы берутся не в виде абсолютных данных, а в виде соотношений, т. е. сопоставлении того, что есть у себя, с тем, что есть у противника. Когда это соотношение оказывается благоприятным для себя, в результате получается победа.
Однако смысл изречения этим не ограничивается. Вторая половина его устанавливает внутреннюю зависимость этих факторов: "Местность рождает длину, длина рождает объем, объем рождает число, число рождает вес, вес рождает победу". Иначе говоря, общий характер местности определяет все расстояния на поле сражения; в факторе расстояния уже заложен фактор размера территории, размером обусловливается численность, численностью определяется соотношение сил, а соотношением сил - победа. Таким образом, элементы, данные в первой части изречения в виде линейного ряда, во второй части даются в ходе своего развития.
Если, следуя Ван Чжэ, считать, что тот "закон", о котором Сунь-цзы упоминал, есть именно эти пять элементов стратегии в том виде, как они здесь представлены, получается законченная концепция. Сунь-цзы сначала свои рассуждения посвятил выяснению природы победы и поражения, наступления и обороны; исходя из этого, он далее установил, что следует считать истинной победой; закончил же указанием на то, что полководец, собственно говоря, всегда держит победу в своих руках. Остается необъясненным только одно как он достигает этого. И Сунь-цзы отвечает: пониманием природы и взаимоотношения наступления и обороны, пониманием природы и взаимоотношения пяти основных элементов стратегии.
В последних изречениях этой главы Сунь-цзы подводит итог своим предыдущим рассуждениям. "Тот, кто хорошо сражается", т. е. искусный полководец, умеет видеть то, что никто, кроме него, не видит, умеет побеждать так, что по внешности никакой победы как будто и нет, побеждает без огромных подвигов и славы, но побеждает наверняка и с минимальной затратой усилий, т. е. получает все выгоды от победы и уменьшает вред войны. Все это он может сделать потому, что обладает истинным пониманием войны, ее элементов; говоря короче, понимает всю сложность войны. А если он ее знает и умеет соответственно этому действовать, то нелепо вообще даже как-либо взвешивать и сопоставлять шансы обеих сторон. Это так же нелепо, как если бы к "копейкам" противника стали приравнивать свои "рубли"; там, где у противника "копейки", у себя "рубли", а "рубли" противника оказываются на деле "копейками". "Поэтому войско, долженствующее победить, как бы исчисляет копейки рублями, а войско, обреченное на поражение, как бы исчисляет рубли копейками".
Заключительная фраза подводит итог: "Когда побеждающий сражается, это подобно скопившейся воде, с высоты тысячи саженей низвергающейся в долину..."
В самом последнем слове этой фразы и вместе с тем всей главы заключена тема, которой Сунь-цзы посвящает все свои рассуждения в этой части трактата. Это слово он делает и названием его. И оно представляет особый и своеобразный термин его доктрины. Слово это - "форма".
К этому понятию сводится все, прежде сказанное. Последняя фраза есть общее резюме всего целого: "Когда побеждающий сражается, это подобно скопившейся воде, с высоты тысячи саженей низвергающейся в долину. Это и есть форма". То, что обусловливает стремительную и всесокрушающую силу победоносного войска, есть "форма" его. Из изложенного мы видим, что такое эта "форма": это - состояние армии, соответствующее условиям войны.
Такое понимание "формы" хорошо раскрывают комментаторы. Цао-гун рассматривает "форму" как соотношение движений и действий своих и противника, взаимное проникновение в положение друг друга. Чжан Юй - как соотношение обороны и наступления. Ли Цюань под "формой" разумеет соотношение обороны и наступления, соотношение позиций, времени, местности. Ван Чжэ считает, что "форма" - это соотношение силы и слабости обеих сторон. Таким образом, "форма" - это соотношение всех элементов войны, отраженное в сражающихся сторонах, проявленное в их состоянии.
Но в таком случае возникает новое положение. Сунь-цзы высказал его не прямо, а образами. Он сказал: "Тот, кто хорошо обороняется, прячется в глубинах преисподней; тот, кто хорошо нападает, действует с высоты небес". Уже при объяснении этого места нами было указано, что в этих словах содержится требование тайны. Противнику не должно быть показано ничего; во всяком случае, ничего истинного. Моя оборона должна быть скрыта, как будто я нахожусь в "глубине преисподней"; мое наступление должно быть также скрыто от него, как если бы я действовал на "небесных высотах". Короче говоря, мое состояние, моя "форма" должна быть всегда скрыта от противника, и, наоборот, я должен всегда стремиться к тому, чтобы знать, видеть состояние, видеть "форму" противника. Значит, идеальное положение получается тогда, когда для противника у меня нет "формы", а у противника для меня всегда эта "форма" ясна. Именно так и ставят вопрос комментаторы. Чжан Юй, например, говорит: "Когда "форма" скрыта внутри, люди не могут ее открыть и узнать; когда она проявлена вовне, противник воспользуется этим изъяном и обрушится".
Ду My говорит: "По "форме" узнают положение. У кого "формы" нет, тот укрыт; у кото "форма" есть, тот открыт. Кто укрыт, тот побеждает; кто открыт, тот терпит поражение".
Почему вся глава названа "Форма"? Потому, что она говорит именно о "форме", о состоянии армии. Первое положение, служащее отправным пунктом для всех последующих выводов, - положение непобедимости и возможности победить - на языке Сунь-цзы и есть "форма", состояние армии.
Но поскольку эта "форма", состояние армии отражает сложное соотношение всех элементов войны, эта "форма" сама подлежит "тысяче изменений и десяти тысячам превращений". Далее, мы видели, что, по мнению Сунь-цзы, полководец, постигший это сложное соотношение, "может управлять победой и поражением". Следовательно, в его руках и "форма". Поэтому Ван Чжэ и говорит: "Тот, кто хорошо ведет войну, может подвергать эту форму изменениям и превращениям; он исходит от противника и решает победу".
Источник: pistoletchik.ru.
Рейтинг публикации:
|
