|
Глава III
Стратегическое нападение
"Наилучшее - сохранить государство противника в целости, на втором месте - сокрушить это государство. Наилучшее - сохранить армию противника в целости, на втором месте - разбить ее. Наилучшее - сохранить бригаду противника в целости, на втором месте - разбить ее. Наилучшее - сохранять батальон противника в целости, на втором месте - разбить его. Наилучшее - сохранить роту противника в целости, на втором месте - разбить ее. Наилучшее - сохранить взвод противника в целости, на втором месте - разбить его. Поэтому сто раз сразиться и сто раз победить - это не есть лучшее из лучшего; лучшее из лучшего - покорить чужую армию не сражаясь", - такими звучащими парадоксально словами начинает эту главу Сунь-цзы.
При этом Сунь-цзы вовсе не филантроп. В VII главе своего трактата он говорит о полководце: "Он вторгается (на территорию противника. - Н.К.) и опустошает, как огонь" (VII, 8), а в XII главе, специально посвященной "огневому нападению", говорит о сожжении населения, запасов, обозов, складов, воинских частей противника. Следовательно, он придерживается принципа войны на уничтожение, но полагает, что это "на втором месте"; на первом месте, "лучшее из лучшего", - это не подвергать насилию, не "вторгаться и опустошать", а сохранить страну противника в целости, "подчинить себе ее не сражаясь". Сунь-цзы считает, что "можно, не притупляя оружия (т. е. не пуская в ход оружия. - Н.К.), иметь выгоду". Как это достигается? "Стратегическим нападением".
Исходным пунктом Сунь-цзы во всех его советах и указаниях является мысль, что наилучшая война - это такая война, которая дает максимум выгоды при минимуме вреда. Эта мысль проводится у него через весь трактат и находит яркое выражение в заключительной, XIII главе, где он называет "верхом негуманности" (а это в его устах есть наиболее сильное осуждение) жалеть средства на организацию военной разведки, или, иначе говоря, вступать в войну или вести войну вслепую, подвергая себя риску больших и ненужных жертв. Стремление во что бы то ни стало оградить свое государство от разорения и получить в свои руки противника тоже неразоренным, сохранить для себя всю его живую силу и материальные ресурсы, что именно и дает подлинную выгоду, - такое стремление характерно вообще для военных и политических философов старого Китая. Война - "на втором месте", к ней прибегают тогда, когда другого выхода нет. "Поэтому тот, кто умеет вести войну, покоряет чужую армию не сражаясь; берет чужие крепости не осаждая; сокрушает чужое государство, не держа своего войска долго". Кто это умеет, кто умеет сохранить в целости объект завоевания - страну противника, тот может, по словам Сунь-цзы, "оспаривать власть в Поднебесной", т. е. может претендовать на положение верховного правителя. Завоевание без сражений - наилучшее завоевание, война без военных действий - наилучшая война. Так полагает Сунь-цзы, а за ним и все выдающиеся военные писатели старого Китая.
Вэй Ляо-цзы IV главу своего трактата начинает следующими словами,-
"На войне бывают победы, одержанные посредством Пути; бывают победы, одержанные посредством мощи, бывают победы, одержанные посредством силы. Когда, поставив у себя высоко военное дело и оценив противника, приводят его к тому, что дух у него падает, войска рассеиваются, наказания, хотя и сохраняются, но не могут быть применены, это будет победа Пути. Когда, введя у себя все нужные законы и постановления, установив справедливые награды и наказания, создав удобные орудия (нападения и обороны. - Н.К.), внушают своему народу уверенность в победе, это будет победа мощи. Когда разбивают чужую армию, убивают ее полководца; взобравшись на передовые укрепления противника, пускают в ход военное искусство, громят массы противника, захватывают его землю и, совершив такие подвиги, возвращаются домой, это будет победа силы".
Таким образом, и Вэй Ляо-цзы, подобно Сунь-цзы, считает, что наилучшая победа - это победа без сражений. К сражению следует прибегать только тогда, когда нет никаких других путей. "Оружие - это орудие бедствия, - предупреждает он, - борьба противна добродетели, полководец - это агент смерти. Поэтому к войне прибегают только тогда, когда это неизбежно" ("Вэй Ляо-цзы", VIII, 28).
В "Диалогах" Ли Вэй-гуна в уста одного из собеседников - тан-ского императора Тай-цзуна - вложены следующие слова: "Покорять чужую армию не сражаясь - это наилучшее, сто раз сразиться и сто раз победить - это среднее; рыть глубокие рвы, возводить высокие редуты и обороняться за ними - это самое худшее" ("Ли Вэй-гун вэньдуй", III, 69).
Такая точка зрения, по-видимому, была характерна для китайской доктрины войны. Как уже было сказано, почти все выдающиеся авторы после Сунь-цзы в той или иной форме высказывают эту же мысль. Исторические хроники представляют дело так, будто и практика китайских войн свидетельствует о том же: в ряде случаев достигнутые победы они относят к категории побед, одержанных без сражений, причем именно такие победы оценивают очень высоко.
Как уже заведено в литературе старого Китая, эту тактику должны утвердить своим примером личности, которые принимаются за образец высшей государственной мудрости, - древнейшие легендарные правители Китая Яо, Шунь, Юй. Так, например, рассказывается, что во времена Шуня (2255-2205 гг. до н. э. по традиционной хронологии) восстала страна Саньмяо, т.е. племена мяо. Юй выступил на усмирение мятежников, но, увидев, что их страна по характеру своей территории очень хорошо приспособлена для обороны, счел бесполезным пробовать покорить ее оружием, как повествует хроника, вернулся со своей армией домой и энергично занялся у себя упорядочением своей страны, насаждением в ней благ культуры, поднятием благосостояния населения и этим добился того, что страна Саньмяо очень скоро сама изъявила покорность.
Во время Троецарствия (III в.) вэйский правитель Цао Цао (Цао-гун, т.е. император У-ди, 155-220 гг.) взял осадой хорошо укрепленный город Ханьдань и никак не мог взять одну из мелких крепостей Иян, защищавшуюся гарнизоном с храбрым Хань Фанем во главе. Тогда Цао Цао направил против этой крепости своего военачальника Сюй Хуана. Тот решил действовать иначе. Вместо того чтобы идти на приступ, он послал на стреле в стан противника послание Хань Фаню, в котором убедительно разъяснял всю бесполезность сопротивления и предлагал сдаться. Он сумел так хорошо развить свою аргументацию, что вполне достиг своей цели: убежденный его доводами Хань, Фань прекратил сопротивление.
Такая тактика, говорят хроники, применялась и в междоусобных войнах, и во время восстаний, как, например, в конце Суйской эпохи в правление Ян-ди (605- 616), когда одно из восстаний приняло большой и опасный размер. Отправленный против восставших полководец попробовал действовать методами беспощадного подавления, но этим достиг только того, что восстание разразилось с еще большей силой. Тогда Ян-ди поручил усмирение другому своему полководцу - Ли Юаню, будущему основателю танской династии. Ли Юань принял совершенно иную тактику. Как передают хроники, он понимал, что восстание вызвано жестокостью самого Ян-ди и его тираническим правлением. Поэтому он вместо сражения принял все меры к тому, чтобы всякими благами, предоставленными восставшим, склонить их к прекращению мятежа, что ему и удалось. Таким образом, дело изображается так, будто бы с опасным восстанием было покончено без войны. Нетрудно, однако, увидеть, что со стороны Ли Юаня это был только искусный маневр, предпринятый им ради своих собственных целей: стремясь низвергнуть Суйскую династию и самому захватить власть, он, естественно, пытался всяческими средствами привлечь на свою сторону симпатии населения, и кровавое подавление восстания вызвало бы озлобление не столько по адресу Ян-ди, сколько по адресу прежде всего самого усмирителя. Этим и объясняются действия Ли Юаня.
В период Троецарствия в Вэй без кровопролития было усмирено восстание одного из вэйских полководцев, разгромившего (в 244 г.) корейское царство Когуре, - My Цю-цзяня. Высланный против восставших другой полководец, Сыма Чжун-да (Сыма И, 179 - 251), не вступая в сражение, занял своими войсками основные стратегические позиции в районе восстания, занял расположенные в горных районах укрепленные пункты, тем самым обеспечив себе полное господство над всем районом. Третью часть своей армии Чжун-да направил в тыл армии восставших и отрезал им подвоз провианта и снабжения. My Цю-цзянь, увидев создавшееся положение, будто бы, как говорят хроники, понял, что сопротивление бесполезно, и прекратил борьбу.
Подобных примеров комментаторы трактата приводят много, но здесь важно отметить лишь то, что, согласно их концепции, древние правители и полководцы стремились покорить противника без сражения, главным образом, тремя способами: во-первых, картиной мудрого и просвещенного правления, благосостоянием государства, мирным преуспеянием своего народа, это само по себе должно было, по их мнению, производить сильнейшее впечатление на противника, во-вторых, можно было действовать на противника мудрой политикой по отношению к нему, политикой, исполненной внимания и уважения к его желаниям и нуждам, широко идущей навстречу его интересам, в-третьих, можно было достичь той же цели и мероприятиями военно-стратегического характера, ставящими противника в положение полной бесполезности сопротивления. Таким образом, орудиями бескровной победы являются культурный и политический престиж страны, умная и благожелательная по отношению к противнику политика и стратегическое обес-силение его.
Военные писатели рассматривают вопрос более узко. Они говорят о чисто военных мероприятиях, могущих обеспечивать бескровную победу. Так, например, цитированный выше Вэй Ляо-цзы указывает на два средства, могущие дать такую победу: Путь и мощь. "Путь" в его устах - это высокое состояние своей боеспособности и полное знание противника. "Мощь" - это высокая организованность и дисциплина, совершенное военное искусство. Впрочем, Вэй Ляо-цзы сводит эти элементы к производному от них, но являющемуся решающим: наличие "Пути" у себя в стране действует демора-лизующе на противника, отнимает у него всякую мысль о сопротивлении, наличие "мощи" у себя внушает своему народу и войску чувство полной уверенности в победе. Таким образом, Вэй Ляо-цзы сводит все к фактору внутреннего единства.
Это вообще характерно для него. В IV главе своего трактата он говорит: "То, чем полководец сражается, есть народ, то, чем народ сражается, есть дух. Когда преисполнены этого духа, бьются, когда Дух отнят, бегут". Однако в данном случае для нас важно только то, что и историки, и военные писатели вроде Вэй Ляо-цзы и Ли Вэй-гуна ставят, подобно Сунь-цзы, сражение как метод борьбы с противником на второе место. На первом месте у них другие пути достижения победы.
Но при такой точке зрения к полководцу, ведущему войну, предъявляются особые требования.
В I главе своего трактата Сунь-цзы, перечисляя качества, потребные для полководца, на первое место ставил ум. Это не случайно. Это требование ума находит здесь, в III главе, свое объяснение. Полководец должен уметь победить "не сражаясь". А это значит, что он должен уметь "размышлять", "вырабатывать план", он должен уметь "нападать замыслом", "нападать планом", т.е. владеть искусством стратегического нападения, как мы передаем по-русски это выражение Сунь-цзы. Нужно уметь "разбить противника умом", как говорят комментаторы Мэй Яо-чэнь и Ван Чжэ.
"Самая лучшая война - разбить замыслы противника, на следующем месте - разбить его союзы", - говорит Сунь-цзы. Это значит: средств стратегического нападения два - разрушение плана противника и изоляция его.
Комментаторы по-разному понимают эту краткую формулу Сунь-цзы. Наиболее близко к его мысли, как нам кажется, подходят Ду К), Ли Цюань и Цао-гун. Они считают, что здесь речь идет о том, чтобы разбить планы и замыслы противника в самом их зародыше. Ду К), например, цитируя слова Тай-гуна, говорит так: "Тот, кто умеет устранить бедствие, справляется с ним, когда оно еще не зародилось; тот, кто умеет победить противника, побеждает его. когда он ще не имеет формы". Ли Цюань говорит: "Нужно разбить его за-мыслы в самом начале".
Хэ Янь-си и Чжан Юй вкладывают в формулу Сунь-цзы другое содержание: они считают, что Сунь-цзы рекомендует предупредить намеченное нападение противника на себя нападением на немо и тем сразу заставить его отказаться от своих замыслов. "Когда противник только еще замышляет напасть на меня, мне легко напасть на него первым. Нужно разведать направление замысла противника и исходя из этого поднять оружие и напасть на самое первоначальное движение его сердца", т. е. пресечь его намерения в самом их зародыше, говорит Хэ. Чжан Юй поясняет, к чему должно привести такое предупреждение намерений противника: "Когда противник еще только начинает создавать свои замыслы, я нападаю на него, и все его расчегы тем самым непременно рухнут, и он покорится". Такое толкование придется признать, однако, не столько изъяснением мысли Сунь-цзы, сколько изложением точки зрения китайских стратегов времен Сунской империи (960-1280), когда китайскому народу приходилось вести ожесточенную борьбу с "варварскими" племенами, вторгавшимися в Северный Китай, захватывавшими его территорию и создававшими на этой территории свои царства: сначала - киданьское, Ляо, затем - чжурчжэньское, Цзинь. В дальнейшем сунцам пришлось столкнуться с монголами, под ударами которых Сунская империя пала.
Надо думать, что обстановка этой беспрерывной и яростной борьбы и вызвала к жизни тот прием предупреждения нападения нападением, о котором говорят оба указанных военных писателя, жившие именно в эпоху Сун.
Комментаторы обращают внимание на те исторические факты, которые могут служить примерами именно таких действий. Так, например, Ду My напоминает о том, как в середине VI в. до н. э. Янь-Лзы - полководец и советник циского Цзин-гуна - заставил цзиньского Пин-гуна отказаться от замысла напасть на Ци. По описанию Сыма Цяня, дело произошло таким образом. Пин-гун, задумав нападение на циское царство, прежде чем предпринять что-либо, сохраняя свое намерение в строгой тайне, направил в Ци своего советника Фань Чжао в качестве официального посла с поручением разведать положение дел в этом царстве. Фань Чжао явился в Ци и был, конечно, принят царем. В честь посла большого и могущественного государства, каким было тогда цзиньское царство, был устроен пир. На этот пир были приглашены все главные советники и военачальники циского царства. Фань Чжао увидел, что ему предоставляется благоприятный случай познакомиться с тем, каковы помощники у циского правителя, т. с. определить, в какой мере опасен будущий противник. Поэтому он задумал произвести некоторое испытание их. Он заметил, что на пир царь и его придворные наливают вино в особые сосуды. Тогда он потребовал, чтобы ему налили в сосуд самого царя. Цзин-гун приказал удовлетворить его просьбу. Но когда Фань Чжао, выпив вино, захотел вернуть сосуд царю, его остановил советник Янь-цзы и приказал слуге отставить этот сосуд и подать царю другой. Дело в том, что он заподозрил тайные умыслы Фань Чжао и догадался о цели его прибытия. Тогда Фань Чжао решил произвести еще одно испытание. Он попросил, чтобы музыканты, игравшие на пиру, исполнили пьесу Чэнь-чжоу: это был музыкальный номер, специально исполнявшийся во время торжественных церемоний при дворе царства Чжоу, и исполнять его при других дворах не полагалось. На это, по знаку Янь-цзы, начальник музыкантов почтительно ответил, что они эту музыку не разучивали. Тогда Фань Чжао, вернувшийся к своему царю, доложил, что на циское царство нападать нельзя, так как там имеются умные и дальновидные советники, которые хорошо умеют ра згадывать чужие замыслы. Пин-гун согласился с этим и отказался от своих намерений. Так Янь-цзы своими действиями ликвидировал замыслы противника в самом зародыше.
В других случаях заставляют противника отказаться от враждебных намерений иными способами. Так, например, в правление Гуан-у (25 - 57) Поздней Ханьской династии вспыхнула междоусобная война, начатая Гао Цзюнем. Против него был выслан полководец императора Коу Сюнь. Гао Цзюнь попытался вступить с ним в переговоры и направил к нему своего посла Хуанфу Вэня. Это был искуснейший политик и полководец. Коу Сюнь, приняв посла, сразу же по речам и по всему поведению увидел, с кем имеет дело, и понял, что настоящим вождем противной стороны является именно Хуанфу Вэнь. Поэтому он, не задумываясь, приказал убить его и послал сообщить об этом Гао Цзюню. Его расчеты оправдались: Гао Цзюнь немедленно изъявил покорность.
Иначе действовал во времена Троецарствия (III в.) полководец царства У - Лу Кан. Он узнал о том, что Ян Ху, собираясь напасть на владения У, начал военные приготовления: соорудил на реке плотину, заготовил перевозочные средства для подвоза по реке провианта и снабжения. Тогда он поспешил неожиданно нагрянуть на эти места, разрушил плотины и уничтожил перевозочные средства. Этим он заставил Ян Ху отказаться от своих замыслов.
Вторая формула Сунь-цзы гласит: "Разбей его союзы". Почти все комментаторы понимают ее в общем одинаково. Разница между ними только в оттенках. Так, например, Ду Ю считает, что речь идет о том, чтобы не давать противнику заключать союзы вообще. Ван Чжэ говорит о взрыве уже заключенных союзов: "Когда я еще не в силах полностью сломить замыслы противника, следует вмешаться в его союзы и довести их до распада". Все это, конечно, основано на той мысли, что наличие союзов сильно укрепляет данную страну. "Когда заключен союз с сильным государством, противник не осмеливается что-либо замыслить", - говорит Мэн-ши. "Когда у противника есть союзы, дело трудное, и он силен; когда же у него нет союзов, дело маленькое, и он слаб", - поясняет Ван Чжэ. Такова оценка значения наступательных и оборонительных союзов в Древнем Китае.
Ду My в качестве примера такой тактики расстраивания союзов противника приводит известный случай в начале IV в. до н. э., когда циньский царь, стремясь расстроить заключенный против него союз царей Ци и Чу, направил в Чу искусного дипломата Чжан И, которому удалось оторвать чуского царя от союза с Ци. Это так ослабило Чу, что в дальнейшем сам Хуай-ван попал в плен. Вэйскому Цао-гуну удалось расстроить союз своих противников Хань Суя и Ма Чжао таким приемом: когда обе армии стояли одна против другой, Цао-гун, выехав вперед на коне, пожелал вступить в переговоры с одним из вождей армии противника - Хань Суем, и, когда тот выехал, Цао-гун на виду у всех долго с ним разговаривал; этого было достаточно для того, чтобы другой полководец - Ма Чжао - проникся недоверием к своему союзнику; между ними начались раздоры, союз распался, и борьба прекратилась.
В первой половине VI в., в эпоху распада Китая на две части - северную и южную, во время борьбы правителя Юга - У-ди с северянами один из военачальников северян - Хоу Цзин перешел на сторону У-ди, чем, конечно, чрезвычайно усилил последнего. Тогда другой военачальник северной армии, Гао Ян, решил оторвать Хоу Цзина от лянского императора. С этой целью он предложил мирные переговоры. У-ди согласился и этим возбудил недоверие и подозрение в своем союзнике - Хоу Цзине. В результате Хоу Цзин поднял оружие против У-ди и убил его. Таким образом, противник Гао Яна был уничтожен без каких-либо сражений.
Таковы различные приемы "стратегического нападения", или, точнее. "нападения замыслом". Сунь-цзы советует прибегать к ним в первую очередь, предлагает испробовать их, прежде чем обращаться непосредственно к оружию.
Однако может оказаться (и на деле в огромном большинстве случаев так и бывает), что одно стратегическое нападение не приводит к цели. "Самая лучшая война - разбить замыслы противника; на следующем месте - разбить его союзы; на следующем месте - разбить его войска". Остается, следовательно, третье: разбить армию.
Но и здесь Сунь-цзы остается верен своему положению: следует добиваться победы, не идя на большие и, может быть, бесполезные жертвы, не рискуя возможной неудачей. Воевать следует тогда, когда успех обеспечен. Что же, по его мнению, наилучшим образом обеспечивает успех в обстановке действительной войны? В дальнейших частях трактата он перечисляет много условий такого успеха - и географических, и материальных, и моральных. Здесь он выставляет условие, которому придает огромное значение и к которому возвращается и в дальнейшем изложении: численное превосходство.
Сунь-цзы в IV главе рассматривает численное превосходсгво в ряду других факторов в строгом взаимодействии с ними. "Согласно "Законам войны", - цитирует он какое-то древнее сочинение, - первое - длина, второе - объем, третье - число, четвертое - вес, пятое - победа. Местность рождает длину, длина рождает объем, объем рождает число, число рождает вес, вес рождает победу". Подробное объяснение этой оригинальной формулы будет дано в соответствующем месте, здесь же достаточно отметить, что численность, "число", по выражению этого древнего китайского сочинения, стоит в ряду других элементов и является с ними сопряженным. Но во всяком случае численное превосходство для Сунь-цзы является одним из важнейших факторов победы.
Это положение разделяется далеко не всеми военными теоретиками старого Китая. "Лучше 10 000 сражающихся, чем 1 000 000 не исполняющих приказания; лучше 100 храбро дерущихся, чем 10 000 просто сражающихся", - говорит Вэй Ляо-цзы (XXIV, 62). Иначе говоря, он на первый план выдвигает качественную, а не количественную сторону армии. Эту точку зрения целиком разделяет и У-цзы.
У-цзы является ярым сторонником отборных войск. В армию он предлагает набирать людей, во-первых, по их физическим данным - сильных, выносливых, способных легко переносить далекие переходы; во-вторых, по их моральным качествам - смелых и воинственных; в-третьих - людей, стремящихся в бой по особым соображениям: для того чтобы загладить свои проступки и вновь отличиться. "Если иметь три тысячи таких людей, можно, действуя изнутри, прорвать окружение противника, действуя извне, - вынудить к падению его крепость" ("У-цзы", I, 5).
Кроме того, У-цзы придает очень большое значение организованности армии. В его трактате есть такой любопытный диалог:
"У-хоу опросил: "Чем армия побеждает?"
У-цзы ответил: "Она побеждает своей организованностью".
У-хоу снова спросил: "А разве не численностью?"
У-цзы на это ответил: "Когда приказы и предписания непонятны, когда награды и наказания несправедливы, когда люди не останавливаются, хотя и ударяют в гонги (т. е. при сигнале к отступлению. - Н. К.), когда они не идут вперед, хотя и бьют в барабаны (т. е. при сигнале к наступлению. - Н.К.), пусть будет и миллион таких людей, какой от них толк?"" ("У-цзы", III, 2).
Далее У-цзы очень высоко ставит и обученность солдат: "Люди обычно находят смерть в том, в чем они неискусны, терпят поражение в том, что они не умеют с пользой применять. Поэтому в ведении войны самое главное - обучение" ("У-цзы", III, 5).
Таким образом, У-цзы является несомненным сторонником небольших, но отборных, хорошо организованных и прекрасно обученных армий. Такая точка зрения двух китайских стратегов IV в. до н. э. - У-цзы и упомянутого выше Вэй Ляо-цзы - свидетельствует о тех изменениях, которые произошли в исторической обстановке приблизительно через два столетия после Сунь-цзы. Надо думать, что во времена У-цзы процесс порабощения свободных общинников, бывших опорой в деле создания армии в эпоху Сунь-цзы, зашел так далеко, что земледельческое население уже не могло служить такой опорой в силу своего гораздо более резкого антагонистического противопоставления правителям. Поэтому и приходилось создавать армию на иных началах, о которых и говорит подробно У-цзы.
Позиция Сунь-цзы отличается большей широтой. Как уже было упомянуто выше, в решении победы он видит действия очень многих факторов - и географических, и моральных, и материальных. Поэтому, вполне признавая, как мы это увидим ниже, значение отборных войск, он не склонен видеть в них основное средство достижения победы. Вследствие этого он и выдвигает принцип численности как один из факторов победы, но такой, которым не только не следует пренебрегать, но которым нужно пользоваться в первую очередь. Не надо забывать, что Сунь-цзы все время имеет в виду свою основную мысль, которой он начал изложение этой главы: "Лучшее из лучшего - покорить себе чужую армию не сражаясь". Весь ход его мысли идет по линии "стратегического нападения" как основного средства достижения таких результатов. Поэтому и выдвигается значение численного превосходства. Имея достаточно солидный перевес в силах, можно сделать для противника очевидной всю бесполезность сопротивления и заставить его сложить оружие. Это - тоже разновидность "стратегического нападения". Всю относительность численного превосходства Сунь-цзы сам прекрасно сознает, что и доказывает словами, приведенными в IX главе: "Дело не в том, чтобы все более и более увеличивать число солдат. Нельзя идти вперед с одной только воинской силой. Достаточно иметь ее столько, сколько нужно для того, чтобы справиться с противником путем сосредоточения своих сил и правильной оценки противника" (IX, 18).
Надо сказать, что стремление вступать в бой или вообще в войну, имея численное превосходство над противником, является характерной чертой китайской и японской стратегии древности и Средневековья. Почти все без исключения полководцы, прославленные хрониками, действовали именно так. В тех же хрониках немало говорится, конечно, и о храбрости, отваге, мужестве, смелости, находчивости, хитрости как о факторах, решающих победу. В хрониках достаточно говорится и о верности долгу, преданности своему господину как о таких же факторах. Но военачальники, очевидно, считали: храбрость - храбростью, верность - верностью, но лучше все же иметь более прочную гарантию - численное превосходство.
Однако понятие численного превосходства для Сунь-цзы не является единым. Для него не все равно, во сколько раз свои силы превосходят силы противника. В зависимости от размера этого пр восходства находится и задача нападения, конкретная тактика.
Сунь-цзы различает десятикратное, пятикратное и двойное превосходство. Понятно, что десятикратное превосходство позволяет надеяться на самое желательное - на полную капитуляцию противника без боя. В связи с этим устанавливается и тактика: при таком превосходстве сил прямо нападать не следует, а надлежит произвеста окружение противника, зажать его в кольце вдесятеро превосходящих сил и тем самым поставить его в безвыходное положение.
При пятикратном перевесе сил надо думать о разгроме противника силой, и поэтому в этом случае должна быть применена тактика прямого нападения на противника. Но если превосходство только двойное, то решаться на прямой удар уже нельзя: надлежит прибегнуть к маневру - отделить часть своих войск и ударить в тыл.
Интересно отметить, что принцип численного превосходства, выдвинутый Сунь-цзы, принимается его комментаторами - при всем их преклонении перед своим автором - с постоянными оговорками. Так, например, Цао-гун в своем примечании к фразе о десятикратном превосходстве пишет так: "Наличие десятикратного превосходства над противником для его окружения требуется лишь тогда, когда полководцы той и другой стороны равны друг другу по уму и храбрости, когда оружие у обеих сторон одинаково; если же противник слаб, а я силен, десятикратного превосходства не требуется". Тут же делается ссылка на исторический пример. Сам Цао-гун произвел окружение своего противника Лю Бэя, запершегося в крепости Сяопэй, имея всего только двойной перевес в силах. Ему удалось принудить Лю Бэя к сдаче, затопив укрепление водой из запруженной реки. Так же рассуждает и Чжан Юй. Ду My делает оговорку для другой ситуации: "Десятикратное превосходство требуется тогда, когда противник крепок, защитные сооружения его прочны, когда он опирается на сильно пересеченную гористую местность. Но пусть он даже и будет силен, если у него не на что опереться, можно окружить его и без десятикратного перевеса в силах".
Однако Вэй Ляо-цзы, так красноречиво говорящий о важности немногочисленных, но хорошо дерущихся солдат, при операции окружения придерживается точки зрения Сунь-цзы. Ввиду того что производят окружение обычно такого противника, который либо заперся в крепосги, либо стоит на хорошо укрепленной позиции, Вэй Ляо-цзы считается с тем, что при обороне, благодаря защитным сооружениям, осажденные могут успешно сопротивляться значительно превосходящему их противнику. Он говорит: "При обороне один может противостоять десяти, десять могут противостоять ста, сто могут противостоять тысяче, тысяча может противостоять десяти тысячам". Чжан Юй, вспоминая эти слова, добавляет: "Он хочет сказать этим, что десять человек обороняющихся могут противостоять ста человекам осаждающим". Таким образом десятикратный перевес сил взят Сунь-цзы не случайно. Это такое превосходство сил, которое требовалось определенной стратегической ситуацией: борьбой с противником, находящимся на хорошо укрепленной позиции.
Точно так же определенную стратегическую ситуацию имеет в виду и его формула о пятикратном превосходсгве. Она также предполагает противника, защищаемого сильными укреплениями или находящегося за стенами крепости. Однако в противоположность первой операции, состоящей из окружения и рассчитанной на быструю капитуляцию противника, эта операция имеет в виду создание угрозы его укрепленным позициям, с тем чтобы вынудить его к сдаче. При десятикратном превосходстве возможна первая тактика, когда же такого превосходства нет, необходимо прибегнуть ко второй.
Создание именно такой угрозы Цао-гун рисует таким образом: армия делится на пять частей; три из них предназначаются для так называемого правильного боя, т. е. для принятия удара основных сил противника на себя, две другие предназначаются для маневра - для удара по слабым пунктам противника, в первую очередь для того, чтобы заставить его выйти из-под защиты своих укреплений и принять бой в открытой местности. Расчет строится при этом на том, что противник, учитывая угрозу, создавшуюся в двух важных для него пунктах, видя, что ему ничего не остается, как только выйти в поле и принять бой вне своих укреплений, поймет, что при троекратном перевесе главных сил противника перед собой и при неминуемых ударах во фланг двух других частей армии противника, из которых каждая равна ему по силе, открытый бой ни к чему привести не может, и капитулирует.
Если имеется только двойное превосходство, Сунь-цзы рекомендует стратегию сходного характера, если исходить из толкования Цао-гуна. Чтобы заставить противника сдаться при таком перевесе сил, следует, как думает Цао-гун, разделить свою армию на две части, из которых каждая будет, следовательно, равна по численности всем силам противника. Одну из этих частей следует направить для удара в тыл или фланг противника, другую оставить перед его фронтом для принятия его на себя при вынужденном выходе его из-под прикрытия. Иначе говоря, дело также сводится к созданию сгратегической угрозы, которая вынуждала бы противника к принятию открытого боя, что при таком соотношении сил делало бы его поражение почти неминуемым.
Таковы три приема стратегического нападения, которыми можно надеяться взять противника, "сохранив всю его армию в целости", к чему именно и стремится Сунь-цзы. Сражение становится неминуемым только тогда, когда силы обеих сторон равны. Тогда Сунь-цзы дает другое указание: "Если силы равны, сумей с ним (противником. - Н. К.) сразиться". Иначе говоря, в этой обстановке - при всех прочих равных условиях - победа зависит от воинского искусства полководца, от храбрости и воодушевления солдат.
Последние два указания Сунь-цзы - об отступлении при численном превосходстве противника и об уклонении от встречи с ним при превосходстве его в каком-либо отношении вообще - исходят из той же мысли: из общей предпосылки Сунь-цзы, что наилучшая победа - без кровопролития. Поэтому, вместо того чтобы идти на риск поражения, лучше отступить и уклониться от боя, выиграть время и создать условия, обеспечивающие верную победу, т. е. либо стратегически разгромить замыслы противника, либо стратегически обессилить его, либо создать - при наличии численного перевеса - стратегическую угрозу ему, т. е. применить тот или иной прием стратегического нападения.
Сунь-цзы вовсе не отвергает бой с численно превосходящим противником. История китайских войн дает немало примеров громких побед именно над таким противником. Например, если верить преданию, У-цзы с 50-тысячной армией в сражении при Сихэ наголову разбил вдесятеро сильнейшую армию царства Цинь. Цао-гун с 20-тысячным отрядом разгромил, по свидетельству китайской истории, 400-тысячную армию Юань Шао. Но это - в особых условиях и при особых обстоятельствах. Это уже не нормальная, простая, ничем не осложненная обстановка, а ее "изменение", при котором всякое правило меняет спой облик. Сунь-цзы обо всем этом будет говорить в своем месте. Здесь же, еще раз повторяем, все его указания исходят из общего положения: каковы должны быть действия, которыми можно достигнуть победы без сражения, т. е. каковы приемы стратегического нападения. Но все же и при этом общем положении Сунь-цзы, несомненно, считает, что численное превосходство при любых условиях является одним из самых решающих факторов боя. Этого отрицать нельзя.
Все вышесказанное относилось к третьему положению Сунь-цзы: первое - "самая лучшая война - разбить замыслы противника"; второе - "разбить его союзы"; третье - "разбить его войска". Есть и четвертое: "самое худшее - осаждать крепости". Итак, когда "стратегическое нападение" не привело к желательным результатам, когда приходится действительно сражаться, надлежит сражаться по тем правилам, которые приведены выше. И при всяких условиях нужно воздерживаться от осады крепостей. Это - "самое худшее", потому что и задерживает армию, и вызывает много жертв. В жестоких штурмах, к которым обращается "не преодолевший своего нетерпения", как говорит Сунь-цзы, полководец, "одна треть офицеров и солдат оказывается убитыми, а крепость остается не-взятой". Поэтому крепость нужно брать осадой, но "осаждать крепость надлежит только тогда, когда этого избежать нельзя", предупреждает Сунь-цзы.
Такова общая стратегия Сунь-цзы. Установив общие положения о военных действиях вообще, он переходит к выяснению основных условий, могущих дать победу. Их у него пять: 1) "побеждают, если знают, когда можно сразиться и когда нельзя"; 2) "побеждают, когда умеют пользоваться и большими, и малыми силами"; 3) "побеждают там, где высшие и низшие имеют одни и те же желания"; 4) "побеждают тогда, когда сами осторожны и выжидают неосторожности противника"; 5) "побеждают те, у кого полководец талантлив, а государь не руководит им". Эти пять условий представляют новый шаг на пути раскрытия всей доктрины Сунь-цзы.
Первое условие победы - знать, когда можно сражаться с противником, когда нет. Комментаторы по-разному раскрывают смысл этой формулы. Чжан Юй считает, что в ней Сунь-цзы имеет в виду наступление и оборону: "Когда можно сражаться, иди вперед и нападай; когда нельзя сражаться, отступай и обороняйся. Если будешь уметь разбираться в правилах наступления и обороны, всегда будешь иметь победу". Ван Чжэ дает сходное толкование: "Когда можно, иди вперед, если нет, остановись. Это есть путь сохранения в своих руках победы". Ду My и Хэ полагают, что речь идет о знании себя и противника, о чем Сунь-цзы говорит в конце этой главы. По-иному ставит вопрос Мэн-ши: "Тот, кто умеет оценить положение противника и уяснить себе, где у него полно и где пусто, тот побеждает". Иначе говоря, Мэн-ши ставит эти слова Сунь-цзы в связь с развиваемым им в дальнейшем (V и VI гл.) учением о "пустоте и полноте", т. е. о сильных и слабых местах противника. Речь идет, следовательно, об искусстве нападать на те пункты, в которых противник не защищен, и удерживаться от безрассудного удара на те пункты, где он силен. Поскольку Сунь-цзы в дальнейшем действительно видит в этом основу всей стратегии и тактики, постольку Мэн-ши, пожалуй, ближе подходит к его мысли, чем другие комментаторы. Однако Сорай дает, как нам кажется, наиболее близкое всему духу учения Сунь-цзы толкование. Он вообще присоединяется к толкованию Мэн-ши, но замечает следующее: "Совершенно правильно, что бой в конечном счете сводится к тому, чтобы уклониться от того, где полно, и ударить на то, где пусто; но в тот промежуток, который отделяет изменения полного и пустого, нельзя просунуть и волоска. То, что до сих пор было полным, вдруг превращается в пустое; то, что до сих пор было пустым, вдруг превращается в полное. Нет постоянной полноты, и нет постоянной пустоты. Поэтому Ши Цзы-мэй и заметил по этому поводу: на войне побеждают моментом; возможность вступать в бой и невозможность вступать в бой - все это определяет момент".
Близость толкования Сорая к основе всего учения Сунь-цзы подтверждается тем, что другие военные писатели, из наиболее близких по духу Сунь-цзы, считают его учение о пустоте и полноте центральным местом всей его доктрины. Так, например, в "Диалогах" Ли Вэй-гуна в уста Тай-цзуна вкладываются такие слова: "Я читал различные сочинения по военному искусству, и все они не выходят за пределы учения Сунь-цзы. Все же тринадцать глав Сунь-цзы не выходят за пределы учения о полноте и пустоте. Если при ведении войны понимать значение полного и пустого, не победить нельзя" ("Ли Вэй-гун вэньдуй", II, 28), "ведь полнота и есть пустота", - указывает Ли Вэй-гун (там же, стр. 29). Поэтому Сорай очень правильно углубил толкование Мэн-ши, обратив внимание, что искусство полководца не ограничивается формальным знанием сильных и слабых сторон противника; требуется понимание связи этих явлений и умение приспособить к ним свою стратегию и тактику. И, как нам кажется, наиболее глубокое понимание этого места трактата обнаруживает Ши Цзы-мэй: на войне побеждают искусством учитывать условия момента и обстановки и умением их использовать.
Сунь-цзы только что требовал отступать при численном перс-весе противника. Тогда уже нами было указано, что это требование имеет силу только в условиях "бескровной стратегии", т. е. при стремлении привести противника к покорности по возможности без сражения с ним. При такой установке численное превосходство над противником может быть одним из таких средств бескровной победы, если же это превосходство на стороне противника, надо отступать. Тогда же нами было отмечено, что это указание Сунь-цзы вовсе не исключает признания им возможности вести бой и при меньших силах сравнительно с противником, если ведется война не стратегическая только, а настоящая - с кровопролитием. Второе из пяти условий победы, перечисленных здесь, наилучшим образом подтверждает это. Сунь-цзы говорит: "Побеждают, когда умеют пользоваться и большими, и малыми силами". Следовательно, Сунь-цзы не только признает возможность принимать бой с меньшими, чем у противника, силами, но допускает вполне и победу при этих условиях.
Внимательное рассмотрение замечаний комментаторов к этому месту трактата приводит к тому заключению, что в этих кратких словах Сунь-цзы содержится двойной смысл, побеждают те, кто знает, когда, т. е. в какой обстановке, нужно пользоваться малыми силами и большими, а также как ими пользоваться. Ду Ю говорит: "Бывает такая обстановка на войне, что нельзя с большими силами нападать на малые силы, бывает и так, что со слабыми силами можно справиться с сильным противником". Это знание именно того, когда нужно пускать в ход крупные и когда небольшие силы, отличало, по мнению комментаторов, всех хороших полководцев. Они обычно наперед знали, сколько войск им понадобится. Так, например, в Танскую эпоху Ли Шэн (727-793) был послан против тибетцев, неоднократно совершавших набеги на пограничные территории. На вопрос императора, сколько ему потребуется войск, Ли ответил: "1000 человек" и пояснил: "Если думать победить численностью, то 1000 человек, конечно, мало, но, если действовать стратегией, 1000 человек с избытком будет достаточно".
Чжан Юй говорит: "Бывают случаи, когда с малыми силами одерживают победу над большими силами противника, бывают случаи, когда с большими силами одерживают победу над малыми. Все дело в том, чтобы понять, как ими пользоваться, и не ошибиться в правильном их применении".
Третье условие победы - "когда высшие и низшие имеют одни и те же желания". В этой форме Сунь-цзы в известной мере повторяет свою мысль, высказанную в самом начале трактата: "Путь - это когда достигают того, что мысли народа одинаковы с мыслями правителя, когда народ готов вместе с ним умереть, готов вместе с ним жить, когда он не знает ни страха, ни сомнений" (I, 3). Однако здесь Сунь-цзы переводит вопрос в другую плоскость: он касается состояния духа армии и требует единства желаний у солдат и полководца, причем здесь речь идет именно о желаниях, т. е. об общем строе чувств и настроений.
Четвертое условие победы - предусмотрительность и осторожность. Полководец должен быть всегда настороже и пользоваться малейшей неосторожностью противника. Образцом такого предусмотрительного полководца считается прославленный военачальник времен Ранней Ханьской династии Чжао Чун-го (137-52 гг до н. э.). О нем рассказывают, что, находясь в походе, он всегда высылал далеко вперед разведку; когда шел, вел свое войско в полной готовности в любой момент вступить в бой; когда останавливался, укреплял лагерь так, как будто собирался выдерживать целую осаду, высылал далеко по всем сторонам дозоры и т. д. Комментатор Ван Чжэ вспоминает один эпизод из войны между царствами Чу и Чэнь в конце Чжоуской эпохи. Царство Чэнь находилось тогда в союзе с царством У, вследствие чего войска этого царства выступили на помощь. Расположившись в 30 милях от своих союзников, они взяли на себя охрану тыла. Тем временем наступили дожди, лившие непрерывно в течение десяти дней, ночи стояли безлунные, и не было видно ни зги. Тогда И Сян -советник чуского полководца Цзы Ци - высказал своему начальнику предположение, что войска У непременно воспользуются
этой обстановкой для неожиданного ночного нападения. Цзы Ци согласился с ним и принял все меры предосторожности. Случилось так, как и ожидал И Сян. Войска У, действительно, под покровом темноты прошли незаметно 30 миль, отделявшие их от станов двух главных противников, и ударили на чуский лагерь. Однако, ввиду того что там были настороже, нападающие наткнулись на такое сопротивление, что понесли тяжелые потери и в беспорядке отступили. Тогда И Сян снова обратился к своему начальнику и заметил ему, что 60 миль, проделанных солдатами противника туда и обратно, не то, что 30 миль, проделанных в одну сторону... Цзы Ци понял мысль своего советника и направил свои части по пятам отступавшего противника. Опять оказалось так, как и предвидел И Сян: утомленные 60-мильным переходом, дезорганизованные и деморализованные неудачей, войска противника не приняли надлежащих мер предосторожности. Этим и воспользовались преследовавшие. Таким образом, чуским войскам удалось окончательно разгромить армию царства У.
Особое внимание привлекает пятое условие победы, устанавливаемое Сунь-цзы: "Побеждают те, у кого полководец талантлив, а государь не руководит им". Это значит, что Сунь-цзы требует для полководца полной оперативной самостоятельности, отрицает всякое вмешательство в его руководство армией даже со стороны того, кто его назначил на этот пост, - со стороны государя.
Следует отметить, что мысли о полной самостоятельности полководца придерживается и "Вэй Ляо-цзы", т. е. трактат по военному искусству, возникший несколько позже (IV в. до н. э.), но относящийся в общем к периоду Чжаньго. В нем есть такие слова: "Полководец наверху не зависит от неба, внизу не зависит от земли, посредине не зависит от человека" ("Вэй Ляо-цзы", VIII, 28). Для Вэй Ляо-цзы это значит, что полководец не зависит от всех трех сил, действующих в мире, по концепции древнего конфуцианства. Сильнее этого для древних времен сказать нельзя.
Это положение находится, по-видимому, в связи с более широким принципом - разделения армии и государства как двух начал, имеющих каждое свои специфические функции. Как эта мысль понималась, можно судить по следующим словам трактата "Сыма фа", относящегося к тому же IV в. до н. э, т. е. принадлежащего к тому же периоду:
"В древности государство не вмешивалось в дела армии, армия не вмешивалась в дела государства. Когда армия вмешивается в дела государства, нравы народа портятся, когда государство вмешивается в дела армии, нравы народа слабеют".
Объяснение этим словам дает Лю Инь: "Если армия вмешивается в дела государства, это значит, что армия преобладает над народом, воинское начало преобладает над гражданским; если же государство вмешивается в дела армии, это значит, что народ преобладает над армией, гражданское начало преобладает над воинским" ("Сыма фа", II, 13). Таким образом, мы сталкиваемся здесь с первым оформлением той концепции, которая получила в Китае в позднейшие времена большое развитие: существование государства и благополучие народа целиком зависят от взаимного равновесия двух начал - гражданского и воинского; преобладание одного из них грозит опасностями.
В более узком применении этот принцип находил свое выражение в строгом отделении власти в армии от власти в государстве. В трактате "Лю тао" это формулируется таким образом: "Государством нельзя править извне, армией нельзя командовать из центра" ("Лю тао", отдел "Лун тао", 21, 9-11). Подобное разделение властей можно усмотреть из тех полномочий, которые обычно давались полководцу при его назначении. Как известно, назначение полководца обставлялось особой церемонией во дворце, во время которой государь вручал полководцу секиру как эмблему его власти, в частности как символ его неограниченного права наказывать. При этом государь произносил такие слова: "Все, что в пределах порога, предоставляется государю; все, что за пределами порога, предоставляется полководцу". Иначе говоря, вся власть внутри страны остается в руках государя, вся власть на поле сражения переходит к полководцу.
Таким образом, Сунь-цзы, требуя для полководца полной оперативной самостоятельности, доказывает необходимость разделения власти гражданской и военной и дает, кроме того, подробное объяснение, на чем такое требование основано. Он говорит прямо о бедствиях для армии, вызываемых вмешательством государя в оперативное руководство ею. Этих бедствий он насчитывает три: "Когда он (государь. - Н. К.), не зная, что армия не должна выступать, приказывает ей выступить, когда он, не зная, что армия не должна отступать, приказывает ей отступить; это означает, что он связывает армию. Когда он, не зная, что такое армия, распространяет на управление ею те же самые начала, которыми управляется государство; тогда командиры в армии приходят в растерянность. Когда он, не зная, что такое тактика армии, руководствуется при назначении полководца теми же началами, что и в государстве; тогда командиры в армии приходят в смятение".
Тай-гун в "Лю тао" говорит: "Государством нельзя управлять извне, армией нельзя командовать из центра", т. е. из дворца. Эти слова вспоминает Ду Ю в своих замечаниях на первое из этих трех бедствий и добавляет: "Государь не знает состояния и положения армии, а хочет из своего дворца ею руководить".
Чжан Юй замечает: "Если руководить наступлением и отступлением из дворца, трудно добиться успеха". Очевидно, в те времена считали, что государь, находясь вне армии, вне боевой обстановки, не знает и не может знать, когда можно наступать или отступать и когда нельзя. Поэтому его приказания не могут быть обоснованными и правильными. А такая зависимость всех операций армии от приказа из дворца "связывает армию", как говорит Сунь-цзы, лишает полководца необходимой ему оперативной свободы. Это мнение разделяли и китайские феодальные историки, в весьма иронических и неодобрительных выражениях упоминавшие о том, что такие правители времен Наньбэйчао, как сунский Вэнь-ди и лянский У-ди, во время войны с северянами руководили из своих дворцов не только всеми действиями армии, но назначали даже день и час боя.
Второе бедствие для армии, вызываемое действиями государя, Сунь-цзы определяет так: "Когда государь, не зная, что такое армия, распространяет на управление ею те же самые начала, которыми управляется государство; тогда воины армии приходят в растерянность". Такой русский перевод слов Сунь-цзы выдержан в духе толкований наиболее близких к нему его китайских комментаторов. Цао-гун цитирует приведенные выше слова "Сыма фа": "Армия не укладывается в рамки государства, и государство не укладывается в рамки армии", и добавляет: "Гражданскими законами нельзя управлять армией". Цао-гун, следовательно, указывает на неправильность, с его точки зрения, распространять на армию те же методы управления, какие прилагаются к управлению государством. Хэ об этом и говорит: "Государство и армия различны по своему характеру, управление ими представляет свои особенности. Поэтому, если захотят те же законы, на основе которых управляют государством, применить к управлению армии, армия придет в расстройство". Ду Ю раскрывает это положение с большей полнотой: В управлении государством самое главное - закон и справедливость; в армии самое существенное - тактический прием и военная хитрость; положения у них (государства и армии. - Н. К.) различны, обучение и воспитание не одинаковы, и если государь, не понимая этих особенностей, соединит управление государством и армией в одно и станет так управлять народом, воины в армии придут в смятение, не будут знать, как им действовать. Поэтому в "Книге войны" говорится: "В государстве действуют правдой, в армии действуют обманом".
Чжан Юй высказывается в том же духе: "На основе гуманности и справедливости можно управлять государством, но нельзя управлять армией. На основе тактических приемов и изменений можно управлять армией, но нельзя управлять государством. Таков закон".
Эти замечания комментаторов, как нам кажется, правильно интерпретирующих мысль Сунь-цзы, раскрывают новую и важную сторону политической философии того времени. Из них мы узнаем о разграничении в те времена института армии и института государства. По-видимому, такую точку зрения следует поставить в связь с характерным для китайской мысли последующим противопоставлением в жизни человеческого общества двух начал - гражданского и воинского. Считалось, что их сочетание и взаимодействие создают полноценность этого общества. Но именно для того, чтобы эта полноценность получалась, необходимо, чтобы эти два начала не сливались друг с другом - ни целиком, ни частично; необходимо, чтобы они оставались всегда противоположностями. Иначе говоря, здесь проступает характерное для всего мировоззрения древних китайцев стремление всюду находить противоположные начала и видеть в их взаимодействиях основное содержание явлений и мира физического, и мира общественного. Армия и государство являются воплощением и олицетворением этих двух противоположных начал в жизни человеческого общества и имеют, следовательно, свою собственную специфику. Поэтому смешение их противоречит и их природе, и их функциям. Смешивать их - это значит, как выражается Сунь-цзы, не знать, что такое армия. Понятно поэтому, что следствием такого смешения будет нарушение правильного и естественного развития как военного начала, так и гражданского, правильного функционирования как армии, так и государства. Именно об этом, вероятно, и говорят краткие слова Сунь-цзы.
Третье бедствие для армии, обусловленное действиями государя, Сунь-цзы определяет так: "Когда он, не зная, что такое тактика армии, руководствуется при назначении полководца теми же самыми началами, что и в государстве; тогда командиры в армии приходят в смятение".
Такой перевод выдержан в духе высказываний наиболее авторитетных китайских комментаторов "Сунь-цзы". Ду Ю, следуя Цао-гуну, так расшифровывает мысль Сунь-цзы: "Речь идет о том, что не найден надлежащий человек Когда государь назначает полководца, он должен тщательно выбирать. Если полководец не понимает тактических приемов и изменений, он не может соответствовать своему положению". Хэ дает такое же толкование: "Если назначить полководцем человека, не знающего стратегии и тактики войны, то армия окажется дезорганизованной и командиры будут в смятении".
Согласно концепции Сунь-цзы, в результате вмешательства государя в руководство армией в ней появляются смятение и растерянность. А раз в армии появились смятение и растерянность, наступает "беда от соседних князей", говорит Сунь-цзы. Другими словами, на страну с обессиленной армией набрасываются соседние государства. Это и значит: "самому привести свою армию в расстройство и отдать победу противнику", заканчивает Сунь-цзы.
Несмотря на этот взгляд, впервые в китайской литературе сформулированный Сунь-цзы, а затем развитый всеми авторитетными военными писателями, практика войн и в Китае, и в Японии показывает, что государи очень часто не считались с этим правилом.
Что же советует делать Сунь-цзы, так решительно отвергающий всякое вмешательство в действия полководца даже со стороны его государя? В этой главе он никакого указания на этот счет не дает, но в главе VIII рекомендует не подчиняться приказу: "Бывают повеления государя, которые не выполняют". Там он не объясняет, в каких случаях и какие повеления не выполняются; здесь он как раз об этом говорит Таким образом, оба места трактата восполняют друг друга. Что же дает право полководцу требовать для себя такой абсолютной самостоятельности? Вся эта глава "Сунь-цзы" дает ясный ответ на этот вопрос талант и знание. Армией распоряжается тот, кто обладает этими двумя качествами.
Сунь-цзы выше, перечисляя свои пять условий победы, сказал: "Побеждают те, у кого полководец талантлив, а государь не руководит им". Полководец должен быть способным. Что это значит?
Ответ на это дают все предыдущие рассуждения Сунь-цзы, ближе всего - два места его трактата: перечисление качеств полководца в I главе и указание на условия победы в настоящей, III главе. Полководец должен обладать умом, беспристрастностью, гуманностью, мужеством и строгостью; это - требования, обращенные к его личности. Полководец должен знать, когда можно сражаться и когда нельзя, когда и как добиваться единства настроения в армии, как действовать осторожно; это - требования, обращенные к его знанию и искусству. Если он этим двум видам требований удовлетворяет, Сунь-цзы считает, что он вправе претендовать на самостоятельность в руководстве армией и в ведении войны.
Нетрудно, однако, увидеть, что для Сунь-цзы основное, что дает право полководцу на такое положение, это его знание. Выражения вроде "тот, кто знает" у него постоянны; достаточно прочитать одну эту, III главу. Перечисляя свои пять условий победы, он неизменно повторяет: "побеждают те, кто знает". Полководец, обладая знанием, "знает, что он победит".
Но Сунь-цзы защищает не всякое знание. Его знание должно быть совершенным, полузнания он не допускает; такое полузнание сулит только одни беды. В приложении к военному делу эта мысль у него выражена следующим образом:
"Если знаешь его (противника. -Н. К.) и знаешь себя, сражайся хоть сто раз, опасности не будет; если знаешь себя, а его не знаешь, один раз победишь, другой раз потерпишь поражение; если не знаешь ни себя, ни его, каждый раз, когда будешь сражаться, будешь терпеть поражение".
Итак, полное знание - верная победа; полузнание - неустойчивость, возможность и победы, и поражения; незнание - верное поражение. Такова доктрина Сунь-цзы.
Полководец должен обладать знанием. Это предполагает, что он имеет качество, которое Сунь-цзы в I главе поставил первым в ряду качеств, необходимых для полководца: ум. Поэтому "полководец для государства - все равно что крепление у повозки: если это крепление пригнано плотно, государство непременно бывает сильным; если крепление разошлось, государство непременно бывает слабым" - таково значение умного полководца для государства.
Вэй Ляо-цзы, так же как и Сунь-цзы, требующий для полководца полной оперативной самостоятельности, выражается менее точно и конкретно, чем Сунь-цзы, но зато более образно:
"Полководец наверху не зависит от неба, внизу не зависит от земли, посредине не зависит от человека. Война - орудие несчастья, борьба - противоположность добродетели, полководец - пособник смерти. Поэтому, если он ведет войну, когда это неизбежно, над ним вверху нет неба, под ним внизу нет земли, позади него нет властелина, впереди него нет противника. Войско этого человека подобно волку, подобно тигру, подобно ветру, подобно дождю, подобно грому, подобно молнии. Оно потрясает, оно непроницаемо... И в Поднебесной все трепещет" ("Вэй Ляо-цзы", VIII, 28).
Источник: pistoletchik.ru.
Рейтинг публикации:
|
