Чунихин В. М. "Создание Гитлера"

Причину прихода Гитлера к власти часто объясняют попыткой противостояния "коммунистической угрозе". Это объяснение облекается обыкновенно как во внутреннюю форму, так и форму внешнюю. В первом случае речь идёт о том, что Гитлера привели к власти некие силы исключительно для того, чтобы разгромить коммунистическое движение в Германии. Во втором случае говорят о том, что Гитлера привели к власти для того, чтобы с его помощью натравить Германию на СССР.

    Таким образом нам усиленно пытаются доказать, что, не будь коммунистов в Германии или если бы не существовал СССР, Гитлер к власти никогда бы не пришёл. А если бы пришёл, то никто бы не стал его вскармливать. Никто не стал бы потакать его амбициям.    Давайте попробуем проверить убедительность этих утверждений.    Для этого необходимо дать ответ на два простых вопроса.  Первый. Кто именно привёл Гитлера к власти?  Второй. В чём заключались интересы тех, кто привёл Гитлера к власти?    Итак.  Достаточно твёрдо установлен тот факт, что самую эффективную помощь на пути к власти Гитлер получил от германских промышленников. Все мы прекрасно помним слова Михаила Ромма из его знаменитого фильма "Обыкновенный фашизм" о том, как "президент немецкой республики получил письмо, подписанное 2 миллиардами марок от крупнейших монополистов" с требованием передать Гитлеру полномочия канцлера.    Это утверждение, в общем-то, никаких сомнений не вызывает. В современном обществе значительные политические силы всегда пользуются поддержкой того или иного клана очень богатых людей. А вскарабкаться на самую вершину государственной власти вопреки воле властителей промышленности и финансов в демократическом и капиталистическом обществе попросту невозможно.  Кроме того, известны и действительные факты солидной денежной помощи, которую оказывали нацистской партии конкретные предприниматели.    Так что всё здесь до банальности правдоподобно.  Гитлера к власти привели германские промышленники.    Кто ещё?    Военные. Не забудем о том, что назначил Гитлера на пост рейхсканцлера Гинденбург. Не просто президент, но ещё и фельдмаршал. Фигура наиболее влиятельная и авторитетная не только в немецком обществе, но и, естественно, в армейской среде.    Одновременно с этим надо помнить одну специфическую вещь. Прусское офицерство являлось замкнутой кастой. Надменной по отношению к штатским политическим и общественным институтам. В том числе и по отношению к институтам демократического государства. Мнение финансово-промышленных кругов эта каста могла принять к сведению. Но покорно выполнять их указания или даже пожелания прусское дворянство не стало бы никогда, хотя бы в силу осознания своего кастового превосходства. За исключением одного обстоятельства. Если бы не было прямо заинтересовано в том же самом, в чём были заинтересованы эти самые круги.    Поэтому не очень правильно понимать эту картину так, что Гинденбургу приказали некие финансисты и Гинденбург это требование покорно выполнил. На самом деле престарелый фельдмаршал, как истый пруссак, не очень-то прислушивался к мнению "штафирок". Намного весомее для него было мнение его коллег по военной профессии. И если Гинденбург на шаг этот всё же пошёл, то произошло это при благожелательной поддержке германского генералитета.    Иными словами, к власти Гитлера привели не только немецкие промышленники, но и немецкий генералитет. Армия. Здесь я имею в виду, естественно, не только куцый по милости Версальской системы рейхсвер. Но и огромное количество отставного офицерства, пользовавшегося в германском обществе значительным авторитетом и влиянием.    Теперь посмотрим на ещё одну влиятельную силу. Мне недавно встретилось такое не очень распространённое мнение, что Гитлер был приведён к власти наднациональной мировой олигархией.    Предположение это, при всей его экзотичности, заслуживает всё-таки рассмотрения.  Что можно сказать по этому поводу? С одной стороны, Германия, зависимая в то время от диктата стран - победительниц, была, конечно, до определённой степени зависима и от политических влияний извне. Особенно с учётом получения из-за рубежа весомых денежных вливаний в виде кредитов. Это так.    С другой стороны. Внешнее влияние не было, конечно, однородным и монолитным. Разнородные мировые финансовые группы, конкурировавшие зачастую между собой, имели большие препятствия к тому, чтобы сформировать какие-то единые требования к Германии в её политике, как внешней, так и внутренней.    Но даже если бы некие "наднациональные" олигархические круги и смогли бы консолидировано выдвинуть к германским элитам свои требования, то им пришлось бы столкнуться с нешуточным сопротивлением. Дело заключается опять-таки в том, что поражение в войне и последующий версальский диктат были восприняты самыми разными слоями немецкого общества крайне болезненно. Затронуло это, естественно, и настроения финансово-промышленных кругов. Напрасно было бы ожидать от них в тех обстоятельствах некого внепатриотического взгляда на мир. Причиной этого было то, что поражение Германии ударило по ним не менее остро, чем по другим общественным группам страны.    Много говорилось после Второй Мировой войны о том, что немецкое общество приняло благосклонно Гитлера из-за слабости и неразвитости демократических традиций и настроений в Германии той поры. На самом деле, это не совсем так. В большой степени не совсем. Дело в том, что немецкое общество в основной своей массе рассматривало и Веймарскую республику и сопутствующие ей демократические институты, как нечто навязанное извне. Навязанное победителями. Навязанное в конечном счёте изменой и изменниками, предавшими Германию в самый её тяжёлый час. Поэтому авторитет республиканских и демократических ценностей был в глазах немецкого общества в то время невысок.    Но так же невысока была для немцев и убедительность каких-то внешних влияний на страну. Особенно в сфере внутренней политики. Тем более в суверенной сфере формирования германской власти. Грубо говоря, немцы были сыты по горло бесцеремонностью и наглостью обращения с собой и своей страной, которые продемонстрировали победители.    Добавим сюда к тому же и то соображение, что любые такие попытки вмешательства во внутреннюю политику Германии, болезненные для национального самосознания немцев, должны были (в границах этой версии) следовать не просто от какой-то абстрактной внешней силы, а непосредственно от конкурентов германских промышленников, бесцеремонно выталкивавших их с мировых и европейских рынков.    Думаю понятно, что в совокупности эти причины должны были привести к тому, что попытки любого внешнего влияния на избирательный процесс должны были приниматься влиятельными кругами Германии с резко отрицательным настроением. А потому шансов на успех в Германии не имели. Единственное, о чём здесь можно говорить со всей определённостью, это то, что если такие пожелания неких "наднациональных" олигархических кругов и могли быть достаточно терпеливо выслушаны на самом верху капитанского мостика германской экономики, то это только в том случае, если они совпадали с настроениями и планами уже названных сил внутри самой Германии. Но тогда приходится с уверенностью говорить не о каком-то внешнем влиянии, а о всё тех же настроениях и планах германских экономических и военных элит. Внутри страны.    А потому версию эту можно благополучно закрыть. Как не имеющую никакого практического значения.    ***    Теперь рассмотрим последнюю версию. Версия эта получила некоторую известность с лёгкой руки небезызвестного Владимира Резуна, пишущего свои произведения под псевдонимом Виктор Суворов.    Последнюю силу, на которую указал этот автор, именуют И.В. Сталин. Выразилось его участие в германском избирательном процессе в том влиянии, которое он оказывал на Коммунистическую партию Германии и лично её вождя Эрнста Тельмана.    Именно Сталин, по уверениям Резуна, и привёл Гитлера к власти. Каким образом? Резун выстраивает следующую доказательную цепочку.    Победа Гитлера на выборах не была абсолютной. Голосов, полученных его партией, не хватало для простого уверенного большинства в рейхстаге. А потому, если бы партии, представлявшие левый край избирательного спектра, коммунисты и социал-демократы создали единый блок, противостоящий нацистам, последние имели бы в рейхстаге меньшинство. Поэтому Гинденбург не имел бы конституционной возможности назначить Гитлера канцлером.    Однако коммунисты во главе с Тельманом отказались создать какой-либо блок с социал-демократами. Поэтому и получил Гитлер возможность стать главой правительства. Как лидер партии, набравшей наибольшее количество голосов.    При этом отказ Тельмана в объединении на выборах с социал-демократами не имеет объяснения, поскольку этим шагом он сам и руководимая им коммунистическая партия подписали себе смертный приговор. Объяснить это самоубийственное и необъяснимое решение можно только директивой Сталина, приказавшего ему не иметь никаких отношений с социал-демократами. Таким образом, привела Гитлера к власти именно воля Сталина.    Напомню, что в данном случае представляется доказательный ряд, выдвинутый Резуном. По его мнению, Сталин сознательно привёл Гитлера к власти. Зачем он это сделал? Это видно уже из названия первой из его шумных книг. "Ледокол".    Сталин, по уверениям Резуна, видел в Гитлере этакий ледокол революции. Своей агрессивной политикой Гитлер должен был взорвать благополучие Европы. Развязать новую мировую войну, в которой ослабнут все её участники, и на руинах буржуазных государств создать революционную ситуацию. Затем должно было последовать вторжение Красной Армии в Европу для закрепления победы этой самой Мировой Революции. Так что Гитлера Сталин создавал и приводил к власти как некого провокатора этой самой Революции.    Насколько это объяснение похоже на правду?  Давайте присмотримся.    Речь идёт о начале тридцатых годов. Обратим внимание, что это именно то самое время, когда борьба Сталина с оппозицией внутри страны начинает принимать формы всё более зримого отхода от идеологии мировой пролетарской революции. В 1929 году был выслан из СССР главнейший противник Сталина и одновременно наиболее ярый приверженец мировой революционной доктрины, автор теории перманентной революции, Троцкий. В конце 1932 года следует очередной арест и административная высылка Зиновьева и Каменева, других наиболее авторитетных апологетов идеи мировой революции. Конечно, формально приверженность оппозиции этой идее в вину им публично не ставилась. Речь официально шла об их сопротивлении курсу на построение социализма в одной, отдельно взятой стране. Ясно, однако, что само по себе сопротивление этому курсу не могло питаться никаким иным источником, нежели приверженностью идее мировой революции. Настолько же ясно и другое. Идея возможности построения социализма в одной стране являлась одновременно заведомым отходом от идеи мировой революции.    Именно в это же самое время начинается вполне официальная реабилитация советским социалистическим государством многих сторон общественной жизни и общественного сознания, связанных с отказом от курса на мировую революцию. Именно в это время начинается патриотический ренессанс в советском обществе как противопоставление её идее. Никто, естественно, во всеуслышание не объявлял о похоронах старого проекта. Слишком явно эта смена курса намекала об отходе от идеалов Октябрьского переворота. Слишком далеко это было от публичных мечтаний вождя и учителя Сталина - В.И. Ленина. А потому проекту этому просто дали тихо и незаметно уйти в практическую утилизацию.    Заметил смену этого курса Троцкий, который публично обнародовал свои наблюдения о процессах, происходивших в СССР, и свои мысли по этому поводу. Подобная реакция была вполне естественной для верховного куратора этого похороненного проекта. Вот что он писал в 1937 году в своей работе "Преданная революция: Что такое СССР и куда он идет?"    "...Уже "теория" социализма в отдельной стране, впервые возвещенная осенью 1924 года, знаменовала стремление освободить советскую внешнюю политику от программы международной революции... От теории социализма в отдельной стране совершенно естественен переход к теории революции в отдельной стране..."    Но опубликованы были эти его откровения лишь за границей, и в СССР могли получить известность только в качестве нелегального издания, имевшего хождение среди деятелей оппозиционного подполья.    Происходили эти процессы, повторю, примерно в то же самое время, когда в Германии Гитлер рвался к власти.    Так что видим мы здесь сознательную подмену понятий. Та самая главная идея, что владела умами наиболее видных противников Сталина, та самая идея, в борьбе за низложение которой Сталин и расправился с ними столь безжалостно, была приписана впоследствии самому Сталину. Для того, чтобы убедить нас с вами в том, что именно эта идея и владела Сталиным на самом деле настолько всепоглощающе, что бросил он по какому-то необъяснимому своему капризу на ломберный стол истории самое главное своё детище. То самое детище, которое он каждодневно и кропотливо старался развивать и укреплять. Одну единственную страну. Плохо ли, хорошо старался для этой страны Сталин, но другой у него всё равно не было. Вот у Троцкого их было много, этих самых стран. А у Сталина одна только страна. СССР.    Ясно ведь, что в случае неудачи этого проекта, СССР неизбежно ожидали времена поражений и невзгод такого масштаба, что само выживание государства было бы очень и очень проблематичным.    И возникает закономерный вопрос. Ставят на кон самую свою заветную драгоценность только в одном случае. В случае крайнем. И даже закрайнем. В полнейшем отчаянии. Когда другого выхода просто не остаётся.    Вопрос. А что, Сталин в это время действительно находился в таком безвыходном положении? Его что, в это самое время не могло спасти ничто иное, кроме мировой революции?    Если посмотреть на политическую, а тем более, экономическую обстановку того времени, то отчётливо видно, что не было у Сталина в это время никаких серьёзных угроз, как внутренних, так и внешних. Во всяком случае, угроз такого масштаба, чтобы ответом на них могла явиться единственная мера. Поставить под удар судьбу того единственного государства, где Сталин уже фактически одержал безоговорочную победу.    Взвесьте. Подумайте. И ответьте себе.  Зачем Сталину нужно было затевать в это время такой предельно рискованный проект? Проект, по большому счёту не просто ненужный, а предельно вредный для развития социализма в ОДНОЙ стране?    Далее.  Рассмотрим теперь вопрос о вероятности или уместности предложенных Резуном и его последователями возможных планов Сталина.    При более близком знакомстве с ними создаётся отчётливое впечатление, что рассчитаны подобные выкладки на людей, не способных понять, чем отличаются знания, которые имеются у кого-то в конкретный момент времени от знаний людей, оценивающих их поступки во времена более поздние. Иными словами это обычно называют отличием знания от послезнания.    Это мы с вами сегодня знаем, как развивались тогда события. Кто-то более полно, кто-то менее. Однако современники событий, даже самые проницательные из них, таких знаний не имели. А потому, естественно, не могли они делать тех же самых выводов, которые кажутся нам наиболее правильными и логичными.    Явление это было давно замечено и описано. На основе понимания этого казуса, среди людей, занимающихся изучением прошлого профессионально, давно было установлено, что одним из главных принципов исследования исторических событий должен являться принцип историзма. Заключается этот принцип в том, в частности, что исследователь обязан представлять цепочку решений, принятых в прошлом, с учётом именно реальных знаний людей описанной эпохи. Но никак не послезнаний о последствиях этих решений.    Принцип этот разумен и логичен настолько, что именно с его усвоения начинается обучение и воспитание любого студента-историка.  Вместе с тем отклонение от этого принципа иногда настолько заманчиво в построении какой-то захватывающей умы теории, что его нарушения иногда встречаются даже в работах профессиональных историков. Что же говорить о людях, интересующихся историей непрофессионально? Для них как раз обычно отклонение от принципа историзма или его полнейшее игнорирование. А это влечёт за собой вовсе не нарушение каких-то там заумных, непонятно кем установленных правил. Это влечёт за собой неизбежное искажение трактовки исторических событий. Любых событий.    Рассмотрим это на нашем примере.    События, происшедшие после прихода Гитлера к власти нам, естественно, известны. И так же естественно, что не были они известны современникам до того, как они произошли. Могли ли они предвидеть будущие события с тем набором знаний, что имелись у них до их наступления? Нельзя забывать о том, что точность любого прогноза зависит в первую очередь от полноты исходной информации. Проще говоря всё от того же знания.    Итак, что было Сталину в европейской ситуации того времени известно? И чего он в той самой ситуации знать не мог?    Сталин знал о ситуации в Германии, явившейся следствием Версальской системы. Сталин знал о шагах, которые предпринимали правительства Англии и Франции в отношении Германии.    Вопрос. Являлись ли эти шаги движением в сторону постоянных уступок по отношению к Веймарской системе?  Ответ. Нет, не являлись. Потому хотя бы, что догитлеровские правительства Германии не выдвигали странам Антанты никаких радикальных политических требований.    Тогда на основании чего Сталин мог предвидеть, что после того, как Гитлер придёт к власти, Англия и Франция начнут всячески пятиться перед его всё более жесткими требованиями? Даже теми требованиями, которые полностью разрушили в короткий срок всю Версальскую систему? Кто мог предвидеть это до прихода Гитлера к власти? Сталин? Даже если вы наделяете его подобным сверхчеловеческим гением, то всё равно надо было бы как-то внятно объяснить, какие именно соображения, пусть даже самым косвенным образом, могли явиться основанием для такого рода гениального предвидения.    Ясно на самом деле, что в действительности предвидеть такого рода развитие событий до прихода Гитлера к власти Сталин не мог. Как не мог сделать этого никто из известных политических или общественных деятелей того времени. По той причине, что для такого рода предвидений не было ни у кого никаких оснований.    Исходя из этого, каким образом мог Сталин прогнозировать развитие событий после прихода Гитлера к власти?    Утверждается, что он хотел привести его к власти для того, чтобы тот развязал мировую войну. И мы действительно знаем, что Гитлер её развязал. Но это нам известно с позиций знаний человека современного. Для человека, жившего в начале 30-х годов, о каком всеобщем характере этой войны могла идти речь? У Германии тогда союзников не было. Италия тогда входила в блок победивших государств, поскольку в Первую мировую войну воевала на стороне Антанты. Страны восточной Европы были полностью под влиянием Англии и Франции. Единственное государство, с которым у Германии до прихода Гитлера к власти были тогда достаточно приличные политические отношения, был как раз СССР. Но Сталин, естественно, не собирался воевать на стороне Германии против всей Европы.    Поэтому. Речь в тот момент могла идти вовсе не о новой мировой войне. А просто о локальной войне, которыми были так часто заняты в своей истории европейские страны.    Какие были шансы у Германии в такой войне? В том случае, если бы Англия и Франция с самого начала проявили твёрдость, что вполне логично для стран, победивших совсем недавно Германию в условиях неизмеримо более сложных, можно было бы ожидать в этот раз лёгкую и быструю победу союзников. Страна, имевшая стотысячную армию без тяжёлых вооружений, не имевшая своей военной авиации, не имевшей своего, сопоставимого с союзниками, военного флота, была обречена. Иными словами, шансов у Германии в такой ситуации не было никаких. Даже призрачных.    Мог ли в таком случае Сталин рассчитывать на возникновение революционной ситуации на континенте? Конечно, нет. Настроения в самой Германии не имели бы особого значения ввиду её неизбежной и быстрой оккупации после военного поражения. Никакой революционной ситуации в Англии, Франции и их союзниках не могло возникнуть хотя бы уже в силу кратковременности военной кампании. Наоборот, такие "маленькие победоносные войны" обычно усиливают патриотический психоз.    Поэтому ни о каком предварительном расчёте, что Гитлера можно использовать для нападения на страны Европы, не может быть и речи. Об этом можно только фантазировать сегодня, приписывая современникам тех давно прошедших событий знания сегодняшнего дня.    Одновременно можно предположить, что эти же самые резоны видел в начале тридцатых годов и Гитлер. Соответственно, Сталин не мог не понимать, что Гитлер это убийственное соотношение сил учитывает. А потому после прихода к власти на страны Антанты свой удар не направит.    Можно было, конечно, предвидеть, что с приходом его к власти, Германия начнёт усиленно вооружаться. Но, во-первых, на это нужно время. А во-вторых, этого времени ему не должно было бы хватить ни при каких условиях. Потому что самым разумным поведением для Англии и Франции было бы этому вооружению воспрепятствовать. В полном соответствии с международным правом. И с высоты своего военно-промышленного доминирования. Что опять-таки помешало бы развязыванию серьёзной европейской войны.    Тогда куда можно было ожидать в действительности удар Гитлера, если бы он задумал начать войну? Да куда ещё, как не на СССР. Да ещё в союзе со странами восточного "санитарного кордона". При покровительстве и всевозможной помощи Англии и Франции. Если не при их прямом участии. О таком возможном варианте развития событий, кстати, Сталин не раз высказывался.    Таким образом, Сталин не мог не понимать, что приход Гитлера к власти означает на международной арене угрозу в первую очередь не для кого иного, не для какого-то там европейского порядка, а именно и в первую очередь для СССР. Тем более, что стремлений таких Гитлер никогда и не скрывал, написав ещё в 1924 году вполне открыто и откровенно:    "...Само собою разумеется, что такая политика приобретения новых земель должна быть осуществлена не где-нибудь в Камеруне. Новые земли приходится теперь искать почти исключительно в Европе. Надо сказать себе спокойно и хладнокровно, что боги на небесах уж конечно не имели намерения во что бы то ни стало обеспечить одному народу в 50 раз больше земли, нежели имеет другой народ. Не надо допускать до того, чтобы современные политические границы затмевали нам границы вечного права и справедливости. Если верно, что наша планета обладает достаточным количеством земли для всех, то пусть же нам дадут то количество земли, которое необходимо и нам для продолжения жизни.    Конечно никто не уступит нам земель добровольно. Тогда вступает в силу право на самосохранение нашей нации со всеми вытекающими отсюда последствиями. Чего нельзя получить добром, то приходится взять силою кулака. Если бы наши предки в прошлом выводили свои решения из тех же пацифистских нелепостей, которыми мы руководились теперь, то наш народ едва ли обладал бы теперь даже третью той территории, какую мы имеем. Тогда немецкой нации в нынешнем смысле слова и вообще не было бы в Европе. Нет, именно твердой решимости наших предков обязаны мы тем, что имеем сейчас обе наших восточных провинции и тем самым вообще имеем достаточную почву под ногами, дающую нашему государству и нашему народу определенные внутренние силы жить и бороться за будущее...    ... Ясно, что политику завоевания новых земель Германия могла бы проводить только внутри Европы. Колонии не могут служить этой цели, поскольку они не приспособлены к очень густому заселению их европейцами. В XIX столетии мирным путем уже нельзя было получить таких колониальных владений. Такие колонии можно было получить только ценой очень тяжелой борьбы. Но если уж борьба неминуема, то гораздо лучше воевать не за отдаленные колонии, а за земли, расположенные на нашем собственном континенте. Такое решение конечно можно принять только при наличии полного единодушия. Нельзя приступать с колебаниями, нельзя браться лишь наполовину за такую задачу, проведение которой требует напряжения всех сил. Такое решение надо принимать лишь тогда, когда все политические руководители страны вполне единодушны. Каждый наш шаг должен быть продиктован исключительно сознанием необходимости этой великой задачи. Необходимо отдать себе полный отчет в том, что достигнуть этой цели можно только силой оружия и, поняв это, спокойно и хладнокровно идти навстречу неизбежному.    Только с этой точки зрения нам надо было оценивать в свое время степень пригодности всех тех союзов, которые заключала Германия. Приняв решение раздобыть новые земли в Европе, мы могли получить их в общем и целом только за счет России (выделено мной - В.Ч.). В этом случае мы должны были, препоясавши чресла, двинуться по той же дороге, по которой некогда шли рыцари наших орденов. Немецкий меч должен был бы завоевать землю немецкому плугу и тем обеспечить хлеб насущный немецкой нации.    Для такой политики мы могли найти в Европе только одного союзника: Англию.  Только в союзе с Англией, прикрывающей наш тыл, мы могли бы начать новый великий германский поход..."    "Майн Кампф".

Рейтинг публикации:

10

Комментарии (1) | Распечатать

Добавить новость в: