|
Грабин свои воспоминания заканчивает началом 1942 года, и что происходило, дальше мы черпаем из непоследовательных дневниковых записей, соратника Василия Гавриловича Андрея Петровича Худякова. Почему непоследовательные? У Худякова записи за 1943 год заканчивается 19 ноября. А следующая запись относится к 9 января 1944 года. А что за это время происходило в ЦАКБ и Горьком, покрыто мраком. Ситуация в ЦАКБ экстраординарная, Сам Грабин ходит под сталинской экзекуцией, а Худякову и писать нечего. И это не единичный пример. Вся книга именно такая, какая-то "разорванная" и недосказанная. Покрытая белыми пятнами. Не в лучшую сторону отличаются и воспоминания Николая Дмитриевича Яковлева. Мы уже имели возможность оценить его труд. И сейчас он остался верен себе. Вот, например, Яковлев пишет, что еще 31 декабря пушки проходили испытания, и о неудаче с пушкой С-53 он узнал только утром 1 января, когда уже было подписано постановление ГКО. А как это происходило? Ну, представьте себе. 31 декабря. Канун Нового года. Предпраздничное настроение. В кабинете члена ГКО находятся заинтересованные лица, уговаривающие неподатливого начальника ГАУ поставить свою подпись, под проектом постановления. А в это время, разгоряченные танкисты, выпускают из опытного танка снаряд за снарядом. Вот уже и куранты на Спасской башне, отбили очередной Интернационал. А грохот танковых пушек не прекращается. А в компании идет "обработка" принципиального начальника ГАУ. Но, сегодня особый день. Николай Дмитриевич в "предновогоднем" настроении. И вот, наконец, его подпись ложится на лист проекта постановления. А в "предбаннике" уже ожидает надежный водитель. Быстро в машину и на улицу Кирова. Там как раз с ноля часов ночи 1 декабря 1944 года, начинается заседание ГКО. А на полигоне уже и краска на стволе обгорела. Наконец появляется Сталин. Начинается напряженная работа. Но, несмотря на важность вопроса о танковых пушках, проект постановления отложен. Главный сегодня вопрос это отдать распоряжение N4865 о продлении до 1 мая 1944 года срока работы 150 пеших рабочих и 25 возчиков с лошадьми на реконструкции плотины Белохолуницкого завода Народного Комиссариата Тяжелого Машиностроения. А когда разобрались с извозчиками, наступило время, принять следующее решение о выработке оконного стекла. Вопрос о принятии на вооружение пушки С-53 рассматривался в конце заседания ГКО. Внимательно прочитав документ, Сталин, возможно, сказал фразу типа: "Могут же, когда хотят", и поставил свою подпись. На кремлевских часах было час ночи. Постановление ГКО N4873 вошло в историю. А в 9 часов утра, Яковлеву доложили, что, по одному из узлов пушки получены отрицательные результаты. Что делать? Мучительные раздумья - звонить, или не звонить. Наконец, после долгих пятичасовых размышлений и переживаний, решение созрело. Звонить! И в два часа дня Николай Дмитриевич позвонил Сталину. Я многое бы отдал, лишь бы увидеть сталинское выражение лица в тот момент. Если вы считаете, что я тут что-то выдумываю или утрирую, то уверяю вас, все так и было. Именно так и происходили события с 31 декабря 1943 по 1 января 1944 года, в изложении Маршала Яковлева. А теперь разберемся. Расшифруем "члена ГКО". Это Лаврентий Павлович Берия. Именно у него, по словам Яковлева, собрались в кабинете заинтересованные лица. Кто они? Это вопрос не ко мне. Был представлен проект постановления государственного Комитета Обороны. Судя по тому, что уговаривали подписать одного только начальника ГАУ, других значительных фигур, обязанных поставить свою подпись в кабинете не было. Николай Дмитриевич поставил только свою подпись. Подписей Устинова, Малышева, Федоренкова, начальника государственной комиссии проводившей испытания и других лиц, не было. Не было по той простой причине, что их в Москве не было. А были они в Горьком, куда их и направил Сталин. И где должен был быть и сам Яковлев. Да и не в самом Горьком, а примерно в восьмидесяти километрах от него, на Гороховецком полигоне. Вместе с начальником государственной комиссии. Но тут у наших авторов становиться совсем плохо с эпизодической памятью, и мы так и не знаем, кто же им был. То ли гвардии полковник Кульчицкий, то ли генерал-майор Толочков. А вместе с ними обязан был быть и сам начальник ЦАКБ, генерал Грабин. Но и тут у наших писателей принципиальные разногласия. Худяков и Новиков утверждают, что Грабин до 9 января находился в Горьком, а Яковлев утверждает, что встретил Грабина 1января, в наркомате вооружений. Не помешало бы поприсутствовать на испытании и наркому Малышеву с начальником бронетанкового управления Федоренковым. Вот бы все и были бы в сборе. И делов то, пострелять и подписать документ до 24.00, 31 декабря. Так вот, они все там и были. А Яковлев почему-то в Москве. Остается предположить, что, несмотря на продолжающиеся испытания танковой пушки, ВСЕ члены комиссии подписали проект, и отправили его заранее в Москву, где пришлось уламывать начальника ГАУ. И он, за свою слабость и поплатился, получив от Сталина выговор. Но почему же тогда не пострадали другие члены комиссии? Ведь это был натуральный подлог. Уголовно наказуемое деяние? А им хоть бы что! Но, как говорил легендарный Шерлок Холмс, - это элементарно. Вопреки утверждению председателя государственной комиссии Толочкова, 31 декабря "ушла под копер" пушка С-50, а не С-53, Но со слов Савина "победную реляцию" заранее в Москву отправил председатель комиссии? Кто? И тогда причем тут Яковлев со своим самобичеванием? Он то никаких документов в Москву из Горького не отправлял. Пишет же, что был в Москве. Как ваша головка читатель? Не опухла? Я же не напрасно завел разговор о человеческой памяти. Предупреждал. Тогда примите цитрамон, и я еще подброшу вам тему для размышлений. Статья Игоря Шмелева "Танк Т-34" в журнале Техника и вооружение. -- 1998. -- N 11-12. Читаем: "Разработка танковых пушек калибра выше 76 мм, как мы уже говорили, началась в 1940 г. В 1942-1943 гг. над этим работали коллективы В. Г. Грабина и Ф. Ф. Петрова С июне 1943 г. Петров представил свою пушку Д-5, а Грабин С-53, ведущими конструкторами которой были Т. И. Сергеев и Г. И. Шабаров. Кроме, того, для совместных испытаний были представлены пушки того же калибра: С-50 В. Д. Мешанинова, А. М. Волгевского и В. А. Тюрина и ЛБ-1 А. И. Савина. Была отобрана пушка С-53, но завершающих испытаний она не выдержала. В пушке С-53 были использованы конструктивные решения спроектированной еще до войны пушки Ф-30 для будущего тяжелого танка КВ-3. Пушка Д-5 доказала свои преимущества по сравнению с С-53. Но и ее установка в танке требовала больших переделок. А пока ее решено было установить под маркой Д-5С в новой самоходной установке СУ-85, выпуск которой начался на УЗТМ в августе 1943 г. На заводе N183 разрабатывали новую башню с уширенным погоном диаметром 1600 мм вместо прежних 1420. По первому варианту работы вели конструкторы под руководством В. В. Крылова, по второму - во главе с А. А. Молоштановым и М. А. На6утовским. Группе Молоштанова была предложена новая 85-мм пушка С-53. Однако для ее установки потребовались бы большие изменения в конструкции башни и даже корпуса. Это было признано нецелесообразным. . Летом 1943 г. на Гороховецком полигоне под Горьким были испытаны Т-34 с установленной в штатной башне новой пушкой. Результаты были неудовлетворительными. Два человека в башне не могли успешно обслуживать пушку. Значительно уменьшился боекомплект. Для того чтобы ускорить процесс увязки пушки, по инициативе В. А.Малышева группа Набутовского в октябре 1943 года была отправлена в ЦАКБ. Набутовский явился к Малышеву, и тот распорядился организовать филиал Морозовского КБ на артиллерийском заводе, при котором работало ЦАКБ Грабина. Совместная работа с Грабиным продолжалась недолго. Выяснилось, что под пушку С-53 потребуются большая по размерам башня и уширенный погон. Затем Набутовский направился к Ф. Ф. Петрову. Они вместе пришли к выводу, что его пушка нуждается в такой же переделке башни, что и пушка Грабина. На состоявшемся вскоре совещании, с участием наркома вооружения Д. Ф. Устинова, В. Г. Грабина, Ф. Ф. Петрова, было решено провести сравнительные испытания обеих пушек. По результатам испытаний оба артиллерийских конструкторских бюро создали новую пушку ЗИС-С-53, в которой были устранены недостатки "прародительских" систем. Пушка была испытана и показала отличные результаты (отметим, что работа по созданию новой пушки заняла всего лишь один месяц). Но башня под эту пушку подготовлена не была. Группа Крылова на заводе N112 сконструировала литую башню с погоном 1600 мм под пушку С-53. Однако группа бронирования, руководимая А. Окуневым, установила, что в новой башне ограничен угол вертикальной наводки пушки. Нужно было либо изменить конструкцию башни, либо взять другую пушку. Грабин же, человек честолюбивый и нетерпеливый, решил "натянуть нос" танкистам, опередив их. Для этого он добился того, чтобы завод N112 выделил ему один из серийных танков Т-34, на котором переделали переднюю, часть башни и кое-как впихнули туда новую пушку. Не долго думая, Грабин передал Д. Ф. Устинову и В. А. Малышеву свой проект на утверждение, в соответствии с которым завод N112 должен был начать выпуск опытных образцов модернизированного танка. Однако многие специалисты Научно-танкового комитета (НТК) и Наркомата вооружений законно усомнились в достоинствах "грабинского проекта". Малышев срочно приказал Набутовскому с группой вылететь на завод N112 и разобраться в этом деле. И вот Набутовский на специальном совещании в присутствии Д. Ф. Устинова, Я. Н. Федоренко и В. Г. Грабина подвергают идею последнего уничтожающей критике. "Конечно, - замечает он, - было бы весьма заманчиво поместить новую пушку в танк без существенных переделок. Решение это простое, но абсолютно неприемлемое по той причине, что при такой установке пушки крепление ее окажется слабым, возникнет большой неуравновешенный момент. Кроме того, это создает тесноту в боевом отделении и существенно усложнит работу экипажа. Более того, при попадании снарядов в лобовую броню, пушка вывалится". Набутовский заявил даже, что, приняв этот проект, мы подведем армию. Наступившие молчание нарушил Грабин. "Я - не танкист, - сказал он, - и не могу учесть всего. А для осуществления вашего проекта потребуется много времени, снижение производства". Устинов спросил, сколько времени надо, чтобы представить проект КБ завода N183 на утверждение данного совещания. Набутовский попросил неделю, директор завода N112 К. Э. Рубинчик любезно предоставил ему все свое КБ. Устинов же назначил следующую встречу через три дня. На помощь прибыл А. А. Молоштанов и после трех дней круглосуточной работы, техническая документация была готова. В декабре сормовичи послали два танка с новыми башнями на московский артиллерийский завод, где в них и установили пушки ЗИС-С-53. И после успешных испытаний 15 декабря ГКО принял на вооружение модернизированный танк Т-34-85. Однако дальнейшие испытания выявили ряд недоработок в конструкции пушки. А время не ждало. Командование Красной Армии планировало на следующий год грандиозные наступательные операции, и новые, лучше вооруженные танки должны были играть в них важную роль. И на артиллерийском заводе N92 в Горьком вновь собирается совещание, в котором участвуют Д. Ф. Устинов, В. А. Малышев, В. Л. Ванников, Я. Н. Федоренко, Ф. Ф. Петров, В. Г. Грабин и др. Решили пока ставить на танки пушку Д-5Т (танков с этой пушкой в конце 1943 - начале 1944 гг. было выпущено до 500 единиц) и одновременно доработать пушку ЗИС-С-53. Так, наконец, новая пушка ЗИС-С-53 была доведена "до ума". Ну, вот мы снова встретили прежнего Грабина, с его почти "суворовским" афоризмом про танк и повозку. Сколько усилий, сколько нервов потеряно в борьбе с новым поколением ретроградов, и все напрасно. Те жестко стояли на своих позициях в требованиях к грабинской пушке: "Обещал - дай". И не смотря на то, как пишет Шмелев, что еще летом 1943 года пушка С-53 в башне Т-34-76, была признана НЕЦЕЛЕСООБРАЗНОЙ, грабинские конструкторы не унимались, пытаясь, раз за разом "втиснуть" 85мм пушку в башню танка. Пушка С-53 повторяла путь своей предшественницы ЗИС-6. Но Грабин не сдавался, и решил "утереть нос" заносчивым танкистам. В чем тут дело, я скажу чуть ниже. Результатом этой работы и был танк Т-34 с 85мм пушкой, конструкции ЦАКБ, со Штатной башней от Т-34, и с погоном 1420 мм. Название без тире. В издательстве ООО БТВ-КНИГА, в 2006 году вышла книга И.Мощанского "Советский средний танк Т-34-85. Ранние версии завода "N112". Книга интересная и познавательная для любителей истории военной техники. Книга хорошо илюстрированна фотографиями и схемами. Две фотографии, из книги, показывают нам внешний вид и того самого танка производства ЦАКБ. Сразу бросается в глаза необычная конструкция маски пушки, далеко вынесенная вперед. Из всех фотографий помещенных в книге, только у этого танка пушка застопорена по-походному с большим углом установки, что говорит о несбалансованости орудия в башне танка. И, чтобы снять с нее лишние нагрузки в движении, и хоть как-то уравновесить, пушку застопорили именно таким образом. Но при боевом положении, когда пушка была расстопорена, нагрузки на крепление были очень велики, что и доказывал Набутовский. Оценка работы КБ Грабина, данная на совещании, была уничтожающая. Вроде бы расплывчатое выражение "подвести армию", на самом деле грозило серьезными оргвыводами, с непредсказуемым итогом. Все смолкли, оценивая угрозу. И тут. Грабин дал задний ход, подведя жирную черту своей карьере танкового конструктора, и похоронив свой великий афоризм про пушку и повозку. Не умение "учесть все", в вопросе создания танковых пушек крупных калибров, и было причиной противостояния между Грабиным и танкистами. Тут мы должны прямо сказать, о низкой, говоря словами Галлая, творческой потенции Грабина и нежелании им, собирать зерна рационализма. НО! Тем не менее. Танковую пушку С-53, которая ни разу не стреляла с нового танка с диаметром башенного погона размером 1600мм, принимают на вооружение. Заслуга Игоря Шмелева состоит еще и в том, что он открывает нам доселе неизвестные факты из истории вооружений. Вот, оказывается, что пушку ЗИС-С-85 в ноябре 1943 года, совместными, дружными усилиями создали конструкторы Грабина и Петрова. А некоторые уверяют, что они, мягко говоря, не очень дружили. Но это все вражеская клевета. По-братски поделив между собой все трудности, невзгоды и ответственность, Василий Гаврилович и Федор Федорович дали достойную отповедь своим злопыхателям и недоброжелателям. Правда, они вдрызг переругались, когда на заводе N9, в грабинскую танковую 85-мм пушку С-18, Федор Федорович внес свои изменения. И дальнейшие работы по ней были похоронены из-за возникшего вследствие этого межведомственного конфликта. Где конструктор Петров, топил пушку "варяга" Грабина, продвигая родную для наркомата танковой промышленности пушку Д-5. И в дальнейшем, КБ Петрова, жестко стояло на позиции охраны своих корпоративных интересов. Сборка танка Т-34-85 с пушками ЗИС-С-85, производилась на московском артиллерийском заводе. И до 15 декабря проходили успешные испытания на полигоне. Но, ясно не на Гороховецком. Там проходили испытания совсем других танков с пушками С-50, С-53 и ЛБ-2. И пока на Гороховецком полигоне мучились с капризной пушкой С-53, то танк Т-34 с пушкой ЗИС-С-53, успешно прошел испытания и 15 декабря был принят на вооружение. Пишет Шмелев. Вопрос. А во второй половине декабря 1943 года, вообще кто-нибудь слышал о такой пушке? А есть ли документы, подтверждающие слова Шмелева. И пусть мне покажут постановление ГКО о принятии 15 декабря 1943года танковой пушки ЗИС-С-53 конструкции Грабина и Петрова, на вооружение. И причем тогда здесь индекс завода N92? А в Горьком после безуспешных попыток испытать пушку С-53, решили поставить в танк пушку Д-5Т, и о совпадение! Танк с этой пушкой, также приняли 15 декабря. Но и пушку ЗИС-С-53 не бросили. И после того, как она была "доведена до ума", ее также приняли на вооружение танка, 1 января 1944 года, но почему-то, только с индексом ЦАКБ С-53! Видно рабочие и конструкторы завода N92 не столь рьяно доводили до ума Грабинскую пушку. Поэтому и не увековечили! И если не знать всех перипетий с пушкой С-53 до нового 1944 года, то можно уверенно сказать, что все-таки Грабин "утер нос" танкистам. А Худяков вот пишет, что соревнование то выиграл Илья Иванович Иванов! Я думаю, рассказ об очередной борьбе Василия Гавриловича с "ретроградами" еще впереди. Вот только в их архивах покопаются и найдут ранее не замеченные листы. А в подтверждение победы Грабина, нам и сейчас могут указать на страницы воспоминаний Худякова относящиеся к записям в дневнике от 11 января 1944 года: "Из Горького Грабин приехал довольный и веселый. А как же? Исполнение задуманного всегда человека радует и побуждает к новой деятельности. В этот же день в зале заседания собрался весь руководящий состав ЦАКБ. -- Товарищи!.. -- заявил Грабин. -- Прошу вас передать нашу благодарность всем коммунистам, комсомольцам и беспартийным большевикам, участвовавшим в создании пушки ЗИС-С-53. Несмотря на сложнейшую бытовую и производственную обстановку прошлой зимы, коллектив ЦАКБ создал хорошую и весьма нужную Красной Армии танковую пушку. Еще раз большое спасибо всем вам! Танк Т-34, вооруженный пушкой ЦАКБ, как нас заверил директор завода Амо Сергеевич Елян, уже в начале марта большим потоком пойдет на фронт. Наши конструкторы, технологи и научные работники проявили подлинный советский патриотизм и по-сыновьи помогли своему Отечеству. За это им трижды спасибо!" Ох, рано Василий Гаврилович радовался и поздравлял коллектив. И ведь не мог Андрей Петрович 11 января 1944года, сделать такую запись в своем дневнике. Не мог по той простой причине, что пушки ЗИС-С-53 еще в природе не существовало! Так кто же сделал эту запись и когда?
А вот Анатолий Иванович Савин прекрасно помнит, какую пушку испытывали. Испытывали пушку С-53 на полигоне. И во время испытаний разорвало казенник. Ну, тут из Москвы понаехало начальство. Кого только не было. По распоряжению Устинова срочно изготовили новый казенник. Пушку собрали и на полигон. Стреляют из нее конечно. Но тут заходит председатель государственной комиссии гвардии полковник Кульчицкий и докладывает, что все три пушки испытания не выдержали. Что делать? Думали, думали и придумали! Думают: - чего мучаться. Все равно лучше С-53 нет. Ни С-50, ни ЛБ-2 ей в подметки не годятся. Так, что нечего зря времени тратить. 31 декабря на носу! Надо бумагу писать, да в Москву отправлять. Ибо Сталин в последнее время лют стал. Башку свернуть может, за невыполнение указаний. И 30 декабря посовещавшись, так и сделали. Правда, подстраховались. Написали, что прием пушки на вооружение возможен но, "с учетом устранения выявленных во время испытаний недостатков". А пушка на полигоне все стреляла. Стреляла и 31 декабря, до поздней ночи. Елян с Савиным потолкались еще немного на огневой позиции полигона. Поняли, что они тут лишние на этом празднике ЦАКБ, да и поехали на родной завод, в директорский кабинет. То ли Новый год отмечать, то ли поминки по ЛБ-2 справлять. Скорее последнее, ибо настроение ни к черту. Уже и Новый год наступил, а они сообща все переживают да маются. И тут вдруг в кабинет вваливается очередной председатель государственной комиссии, на этот раз генерал-майор Толочков, и с порога как бухнет: "Пушка С-53 развалилась. Надо срочно звонить в Москву". Тут Елян и Савин начали, по-видимому, успокаивать впечатлительного генерала, лекарства в рюмку накапали. В общем, успокоили, да так, что Алексей Александрович, забыл и про звонок в Москву. Да и вообще, с этой развалившейся пушкой, он даже не сообразил, что бежать надо было к тем, кто подписывал бумагу в Москву, а не к Еляну и Савину, которые были не, причем в этой истории. В общем, пока то да се, развиднелось. Тут то и дошло, что неплохо бы и до членов московской делегации довести суть случившегося. А когда довели, встал тот же, что и вчера вопрос. Кто же будет звонить Сталину? Желающих стать очередной "невинной жертвой маньяка Сталина" не было. И тут вспомнили, что в Москве находится Начальник ГАУ. Все взбодрились, и схватились за телефонную трубку как за спасательный круг. Что было дальше, мы уже знаем, из воспоминаний самого Николая Дмитриевича. Все бы хорошо было бы, если бы Савин не перепутал пушки. Указал С-53 вместо С-50. Которую после этих испытаний уже "до ума" не доводили, а попросту забросили. А вот после принятия пушки С-53 на вооружение, с нею в течение двух недель проводилась доводка. 15 января очередная пушка была собрана и с 16 по 17 января на полигоне проходила испытании. На 470 выстреле произошло заклинивание поршня тормоза отката. Тут надо думать внутри у Грабина и похолодело. Ведь коллектив он поздравил и премиальные народу выплатил. Чего ждать далее? Но, неутомимый и надежный Устинов был рядом. И пронесло! Как? Мы об этом уже знаем. Но уж после этого, за капризную пушку взялись умельцы конструкторского бюро и рабочие завода N92, во главе с Савиным. И 2 февраля 1944 года гвардии полковник Кульчицкий доложил маршалу бронетанковых войск Я.Н.Федоренко о том, что: "85-мм танковая пушка С-53 серийного изготовления полигонные испытания выдержала, боевые качества танка Т-34 с расширенной башней значительно выше, чем с обычной башней". С 5 февраля 1944 года пушка С-53 пошла в валовое производство. Но, это не значит, что пушка была доведена "до ума". Работы над ней, на заводе N92 продолжались еще до лета, и только 28 октября 1944 года пушка ЗИС-С-53 была принята на вооружение. Остановимся. Как известно первые конструкторы из КОМВ отбыли в Ленинград еще до снятия блокады. Отбыли для подготовки производства полевой пушки БС-3. Ну, какое производство возможно в блокаде, скажете вы? Дело в том, что Пермский завод N172 смог выполнить заказ лишь на одно опытное орудие. Но, вопрос о валовом производстве не стоял. Мощности завода были загружены полностью, и физически производить еще один вид продукции пермяки не могли. Отсутствовало и оборудование для производства 100-мм стволов. А в Ленинграде, на заводе "Большевик" оставалась оснастка и заделы для производства 100-мм корабельных пушек Б-34. Поэтому, руководство поступило дальновидно, восстанавливая производство Б-34, для кораблей проекта 50, параллельно изготовляя и БС-3, подключив к этому еще один завод N7 "Арсенал" имени Фрунзе. То есть конструкторы возвратились к тому, от чего им пришлось отказаться в 1941 году. Получив задание в Ленинграде, к весне 1944 года они уже сидели на чемоданах. А пушку С-53? Бросили? Нет, передали в КБ завода N92. Анатолию Ивановичу Савину, где бывший мастер цеха противооткатных устройств и доработал их. А вместе с ними и всю пушку ЗИС-С-53. И не спрашивайте меня, почему доработку не поручили Грабину, это вопрос к московскому начальству, которое, понятно вам сейчас на него не ответит. Я же не мастер исторических хроник и быличек. Прошу извинить. И тут настало самое время поближе познакомиться с новым главным конструктором завода N92, который сменил на этом посту Грабина. Узнаем, что о нем пишут наши СМИ: "Жизнь и результаты деятельности академика Анатолия Ивановича Савина с полным правом позволяют отнести этого человека к явлениям исключительным, беспрецедентным, без преувеличения планетарным. "Конек" Анатолия Ивановича Савина - оружие, точнее - его создание, начиная с тех образцов, которые обеспечивали Советскому Союзу успех в борьбе с фашистской Германией. Волею судеб ему, человеку с глубоко мирной философией, была уготована четко очерченная роль в создании атомного оружия, систем реактивного управляемого оружия и, наконец, глобальных космических информационных систем, составивших основу стратегического паритета СССР и США и тем самым послуживших предотвращению ядерной войны. Специалисты, а порой и пресса называют его "крестным отцом" "звездных войн". После получения аттестата зрелости, Савин, в 1937 году без вступительных экзаменов становится студентом МВТУ имени Баумана. На 3-м курсе после реорганизации структуры вуза Савин зачисляется на факультет артиллерийского вооружения. С началом Великой Отечественной войны Анатолий вместе со своими однокашниками пошел в народное ополчение, однако вскоре (специальным распоряжением И.В. Сталина, касающимся студентов крупнейших институтов) был отозван с фронта и направлен на работу в город Горький на завод N 92 -один из крупнейших по производству полевой и танковой артиллерии в СССР. Завод возглавлял знаменитый директор А. С. Елян, сумевший рассмотреть и оценить инженерно-конструкторские и организаторские способности Анатолия Савина, который, работая мастером в цехе противооткатных устройств, предложил ряд новшеств в конструкции танковой пушки Ф-34 знаменитого В.Г. Грабина - главного конструктора завода N 92. Грабин холодно отнесся к предложениям студента, однако вера и упорство Еляна и Савина подтвердили правоту молодого конструктора. Новые противооткатные устройства конструкции Савина были изготовлены, прошли все виды испытаний, и, в конечном счете, пушка Грабина Ф-34 с противооткатными устройствами Савина, принимается полномочной комиссией на вооружение. Эта пушка изготавливалась заводом серийно для оснащения танка Т-34 и вместе с танком вошла в историю Великой Отечественной войны как одно из самых эффективных вооружений тех лет - как и полевая пушка конструкции Грабина ЗИС-3, которая также выпускалась заводом N 92. Экономический эффект от внедрения этих новшеств позволил в короткие сроки увеличить выпуск артиллерийских систем от 3-4 до 150 в день. В 1942 году В.Г. Грабин вместе с основным составом своего КБ был переведен в Москву, где он возглавил вновь созданное Центральное артиллерийское конструкторское бюро (ЦАКБ) в Подлипках. На заводе N 92 осталась группа конструкторов, объединенная в конструкторский отдел, который возглавил А. Савин. В 1943 году нарком вооружения СССР Д.Ф. Устинов назначает А.И. Савина главным конструктором завода N 92, которому было поручено создание пушки 85-мм калибра для перевооружения танка Т-34 в связи с появлением информации о вооружении немецкой армии танками типа "тигр", "пантера" и САУ "Фердинанд". КБ завода при участии ЦАКБ была создана пушка ЗИС-С-53 и противотанковая пушка ЗИС-2, которые сыграли решающую роль в победе на Курской дуге. Всего за годы войны Горьковский завод N92 выпустил более 100000 различных орудий, непрерывно наращивая темпы выпуска и снижая себестоимость продукции за счет совершенствования конструкции и технологии изготовления - в большой степени благодаря усилиям конструкторского коллектива под руководством А.И. Савина. В 1946 году А.И. Савин впервые удостоен Сталинской премии I степени. В том же году без отрыва от производства он окончил МВТУ имени Баумана". Неплохая карьера для студента, не правда ли? Послевоенная деятельность, Савина была связана уже не с артиллерией. Атомный проект Советского Союза. Работы над ракетной тематикой. И, наконец, космическое оружие, вывели Савина в плеяду выдающихся наших ученых. Анатолий Иванович Савин, академик Российской Академии Наук, Герой Социалистического труда, Лауреат Ленинской и пяти государственных премий, и прочее и прочее. Вот такие "кадры" ВПК растил Горьковский завод. Труд конструкторов и рабочих завода, нашел свое отражение и в индексе пушки. Должен отметить настойчивость и упорство Василия Гавриловича, в достижении поставленной перед коллективом цели. Ведь борьбу за орудия пришлось вести с артиллерийским конструкторами Свердловского завода "Уралмаш", который входил не в состав предприятий Наркомата вооружений, а в состав предприятий Наркомата танковой промышленности. И должен честно сказать, это соревнование ЦАКБ, выиграло с большим трудом. Ту же танковую пушку ЗИС-С-53, удалось довести лишь с помощью конструкторов КБ Савина, завода N92, и поддержки наркомата вооружения. Все дальнейшие работы ЦАКБ в области конструирования орудий для танков и самоходных орудий, к успеху не привели. Все последующие работы Грабина в области орудий для танков и самоходных установок, продолжили печальный ряд, начатый пушкой Ф-42. Вот, уж действительно, "железный характер", вошедший во внутреннее, непримиримое противоречие с конструкторским талантом. И при том, во всех неудачах Грабина, обвиняют его врагов. Не задаваясь вопросом, почему КБ-9 и его главный конструктор Ф.Ф.Петров не только в дальнейшем выигрывал соревнования у ЦАКБ, но стал основным конструкторским коллективом в стране, по конструированию основных видов артиллерийских систем? Практически все танки и самоходные орудия, созданные в конце войны и в послевоенные годы, оснащались орудиями, созданными в этом коллективе. И при этом, магической формулой о пушке и повозке, не пользовались. Возможно простому профессионалу, просто не понять гения.
В начале этой главы, посвященной созданию ЦАКБ, Дмитрий Федорович Устинов рассказал, как это происходило, и в том числе, рассказал об истории КБ-2 Ленинградского завода "Большевик" и ОКБ-221 Сталинградского завода "Баррикады". Лично у меня вопросов после этого не возникало, кроме как о деятельности этих КБ в составе ЦАКБ. Но, объем книги Устинова не позволял этого делать. Нет, естественно, воспоминаний об этой организации и в книге Грабина. В воспоминаниях Худякова об этой группе конструкторов, есть упоминания, но только не об ее конструкторской деятельности. Информацию о деятельности КБ-2 и составе конструкторов есть на различных сайтах "Интернета". Но сами понимаете, эту информацию никак не назовешь общедоступной. Поскольку не все имеют возможность пользоваться компьютером. У меня такая возможность была. Поэтому, когда я еще не осознал, что книга Грабина требует самого тщательного внимания, мне на сайте журнала "Популярная механика" попалась статья Александра Борисовича Широкорада, под интригующим названием "Секретный сталинский заказ: Гром небесный". Согласитесь, название очаровывает. В той статье, имелись и такие строки: "Своими успехами в разработке орудий Грабин еще в ходе войны нажил себе непримиримых врагов-конкурентов.
Этими врагами были конструкторы-артиллеристы Иванов и Петров, а главное - нарком вооружений Дмитрий Устинов. Наконец, в конце 1940-х годов в числе недоброжелателей Грабина оказался и сам Берия, который считал, что артиллерия уже отжила свое. Здесь мы говорим не о Берия - чекисте, а о Берия - руководителе атомного проекта и кураторе работ над баллистическими, зенитными и крылатыми ракетами. Конечно, потребовать у Сталина закрыть ЦНИИ-58 (переименованное ЦАКБ) или тем более арестовать его руководителя не могли ни Устинов, ни Берия. Но саботировали работу над орудиями триплекса и дуплекса они великолепно. Для Грабина наступила черная полоса". Прочитав статью до конца, я так и не понял, почему Иванов и Петров оказались врагами "великого артиллерийского конструктора Василия Грабина". Поскольку далее о них не было написано ни строчки. Так и остались они тогда в моей памяти, загадочные и оплеванные. Эта публикация в журнале относилась к марту 2006 года, и дала пищу моему нездоровому интересу к личности Грабина. А когда в руки попала и книга Широкорада "Гений советской артиллерии", то картина постепенно стала проясняться. А тут и другие публикации посыпались как из рога изобилия. Но, прежде чем продолжить рассказ о ЦАКБ, скажем о ее структуре и о том положении, которое занимало в нем, подразделение И.И.Ивановаили как их называли в среде конструкторов "моряки". Итак, в составе ЦАКБ, с конца 1942 года произошло разделение на секторы. Одним из них, конструкторским отделом морских вооружений (КОМВ), руководил заместитель Грабина, бывший главный конструктор заводов "Большевик" и "Баррикады" генерал-майор Илья Иванович Иванов. Сектор занимался проектированием орудий морской и полевой артиллерии большой и особой мощности. Костяк ЦАКБ, как мы знаем, составляли конструкторы грабинского КБ при заводе N92. Были ли среди них специалисты по проектированию морских артиллерийских систем? Нет, не было. Кто же, в таком случае, выполнял работы? Личный состав отдела, составляли видные артиллерийские конструкторы и ученые с известных оборонных предприятий - завода N232 "Большевик", и Металлического завода N371, в годы войны эвакуированных из Ленинграда. Среди них Е.Г. Рудяк, Д.Е. Бриль, Л.А. Флоренский, Б.С. Коробов и др. К ним была добавлена группа А.Г. Гаврилова с завода N221 "Баррикады" и конструкторы НИИ-13. Казалось бы конструкторы из разных городов, Ленинграда и Сталинграда. Но это не так. Еще в 1938 году, тогда военинженера 1 ранга Иванова с группой специалистов направляли в Чехословакию на фирму "Шкода" для знакомства с разработками артиллерийского дуплекса: 210-мм пушки и 305-мм гаубицы, лицензия на производство которых была закуплена Советским Союзом. В группу входили и сотрудники завода N 221, на который было возложено изготовление опытной серии дуплекса. После возвращения из командировки, в марте 1939 года Иванова назначают главным конструктором созданного ОКБ-221, для освоения в производстве чешского артиллерийского дуплекса. Но Иванов прибыл в Сталинград не один. Прибыла из Ленинграда большая группа конструкторов и инженеров, для укрепления завода. Вплоть до нового директора Льва Рувимовича Гонора. О плодотворной работе питерцев в Сталинграде, вы можете найти достаточно материалов на сайтах Интернета. После эвакуации из Ленинграда и Сталинграда, различными путями, конструкторы в конце 1942 начале 1943 года собрались вместе в грабинском КБ. Не хочу умалять вклад других конструкторов КБ, но, по-моему, конструкторы отдела Иванова были на голову выше других. Именно из рядов вышли главные конструкторы артиллерии и ракетно-космической техники. О них вы можете прочитать в мемуарах Д.Ф.Устинова, поскольку, со многими из них, он бок о бок работал еще в Ленинграде. А второй заместитель Грабина, генерал-майор, профессор Михаил Яковлевич Крупчатников в свое время был преподавателем Ленинградского Военно-механического института, ведущего института по подготовке кадров для военно-промышленного комплекса страны. Если вы прочитаете "Перечень работ В.Г.Грабина с 1932 по 1957 год" опубликованный на последних страницах книги Широкорада, то увидите, что самое большое количество проводимых работ приходится на 1943-1944 года. Именно на то время когда в составе ЦАКБ работало КОМВ Иванова. И если до 1944 года мы еще встречаем работы по заказам ВМФ, то в дальнейшем они исчезают. Если до 1943 года самым большим калибром разрабатываемых орудий был лишь 107-мм, то с начала работы в ЦАКБ появляются калибры 100-мм, 122-мм, 130-мм, 152-мм, 180-мм, 210-мм, и 305-мм. Откуда появились в темах такие калибры? Да все оттуда. Из конструкторских бюро заводов "Большевик" и "Баррикады". Морские орудия и орудия большой и особой мощности. Познакомимся поближе с заместителем Грабина Ильей Ивановичем Ивановым и конструкторами его сектора. Об Илье Ивановиче в предвоенные годы вспоминает Д.Ф.Устинов: " Возглавлял КБ Илья Иванович Иванов - большой ученый и талантливый инженер, умелый организатор и педагог. Его я знал еще по военно-механическому институту, где он вел курс проектирования специальных систем. Мы с большим интересом слушали его лекции. Мне еще в студенческие годы запомнилась статья "Больше таких преподавателей" в институтской многотиражке, а позже удалось разыскать номер, в котором она была напечатана. Вот что в ней, в частности, говорилось об И. И. Иванове: "Его аккуратность и дисциплинированность, внимание к слушателям, исключительное ведение курса в методическом отношении, глубокое знание своего предмета, умелая увязка вопросов с заводской практикой... высокая интенсивность в изложения курса обеспечивают глубокое усвоение слушателями предмета и плодотворную самостоятельную работу в дальнейшем. Для нас... Илья Иванович является наилучшим примером, как надо работать". В конструкторской деятельности Иванова только период начиная с конца 1942 по 1945 год, прошел под руководством Грабина. Но по стечению обстоятельств, Иванов, начиная с началом войны, постоянно имел дело с орудиями Василия Гавриловича. Сам выдающийся конструктор артиллерийских систем крупного калибра, когда требовалось, с полной отдачей выполнял самые сложные задания партии и правительства. А в начале войны, 26 сентября 1941 года Иванов вновь назначается главным конструктором завода N 221 "Баррикада". Им проделана огромная работа по срочной организации крупносерийного производства 76-мм противотанковых пушек Ф-22 УСВ Бр. обр. 1939 года. В августе - сентябре 1942 года при прорыве вражеских войскк Сталинграду производил эвакуацию завода в город Юрга Кемеровской области. После этого Иванов становиться заместителем начальника ЦАКБ. Где под его непосредственным руководством создана 85-мм танковая пушка ЗИС-С-53. А до конца войны, выпущено свыше 11 тысяч танков Т-34 с этим орудием. С использованием разработки качающейся части 85-мм танковой пушки ЗИС-С-53, была создана и принята на вооружение башенная установка С-66 для бронекатеров. В 1944 году эта разработка трансформировалась в 85-мм одноорудийную башенную установку МК-85. Как видим, дальнейшее развитие пушки ЗИС-С-53 закончилось уже с индексом МК Морского артиллерийского центрального конструкторского бюро (МАЦКБ), где Иванов оставался бессменным начальником и главным конструктором. К стати. Башенную установку С-66 разрабатывал заместитель Иванова, и бывший главный конструктор завода "Большевик" Е.Г.Рудяк. В ЦАКБ он занимал должность помощника Грабина. Евгений Георгиевич возглавлял создание первых в СССР стартовых комплексов шахтного базирования и первых пусковых установок для запуска ракет с подводных лодок. Герой социалистического труда и лауреат Сталинской, Ленинской и Государственных премий. А перед войной был руководителем работ по созданию 100-мм универсальной корабельной установки Б-34, которая стала базой для создания полевой пушки БС-3. Везде в публикациях, вы прочитаете, что пушку С-53 для танка Т-34-85 под руководством Грабина создали И.И.Иванов, Е.В.Шабарова и Т.И.Сергеева. То есть пушка была создана в КОМВ ЦАКБ. В отличие от С-50 которую создали конструкторы Грабина. Евгений Васильевич Шабаров вскоре после войны станет сотрудником КБ-1, помощником Сергея Павловича Королева, по испытаниям космических аппаратов. Ему будет присвоено звание Героя Социалистического труда. Это же звание будет присвоено и Георгию Ивановичу Сергееву еще одному выпускнику ленинградского военмеха, ученику И.И.Иванова. Георгий Иванович вырос до главного конструктора ОКБ-221 Волгоградского завода "Баррикады", где под его руководством были созданы пусковые установки для ракет средней дальности "Точка", "Ока". ПУ оперативно-тактических ракет "Темп-2С" Не бросает он и артиллерийскую тематику, создавая 203-мм пушку для САУ "Пион", 130-мм пушки САУ "Мста-Б" и "Мста-С", и 130-мм пушку для комплекса "Берег". Сами сотрудники КОМВ, считали себя самостоятельными, а свое подчинение Грабину чисто административным. Вот пример из книги Худякова: "14 марта. Воскресенье Начальник гаража Снесарев не выдержал тягот восстановления завода, попросил отставку. Василий Гаврилович Грабин не стал больше возражать и запросил согласие партийной и профсоюзной организаций на его увольнение. Прошло несколько дней. Решили остановиться на кандидатуре персонального шофера генерала Иванова -- Федора Ивановича Моисеева. Выше среднего роста, крепко сложенный, он держался с достоинством. И ростом, и кудрявой головой с открытым лицом, и мягким с чудинкой взглядом он напоминал широкоизвестного киноактера Михаила Жарова. На предложение возглавить гараж Моисеев, не задумываясь, ответил согласием. -- Илья Иванович, мне бы не хотелось уходить от вас. За два года у нас с вами как будто все было хорошо... Но коль надо, я готов помочь ЦАКБ. Так и сказал: "Готов помочь", и никаких условий! Так берутся за дело сильные люди". Если простой шофер считает, что ЦАКБ не его "контора", то, что говорить о других "моряках". После всего сказанного, хочется спросить: - почему нам не рассказывают всего этого, со страниц посвященных деятельности ЦАКБ и самого Грабина? Что же здесь такого "криминального", что мы не имеем права знать? Со страниц, хотя бы книг Широкорада. Но, Александр Альбертович и его сподвижники заняли другую позицию. Позицию одностороннюю и тенденциозную. Когда встает вопрос о взаимоотношениях Грабина и как пишут его "биографы" власть придержавших, в категорию которых входят все его враги, в лице государственных деятелей, командиров производства, своих братьев конструкторов, вот тут то мы и попадаем в информационный вакуум. И лишаемся, возможности создать неискаженное представление о события, которые сам Широкорад называет "довольно щепетильными вопросами". Что же это за такие "щепетильные вопросы", что мешают авторам справедливо отметить вклад своих же сотрудников в деле создания нового оружия? Или это были люди "второго сорта" в Грабинской иерархии? Выходит так! Когда они создавали новые образцы орудий в составе ЦАКБ, про них никто и не вспоминал. Но как только бывшие конструкторы со своими наработками отбыли в Ленинград и приступили к работам по заказам Артиллерийского Управления ВМС, то есть, вернулись к системе существовавшей еще до войны, то вот тут-то мы слышим истошные вопли, в стане биографов Грабина. Как они посмели?! Какая наглость! И пишут это с апломбом средневековых рабовладельцев А посему, чтобы закрыть эту "щепетильную тему", и не быть голословным и послушаем, что еще такого интересного и скандального написал Александр Борисович и, что отвечают ему его оппоненты. "Двенадцатого мая 1944 года АУ ВМФ представило в ЦАКБ тактико-технические требования на проектирование 130-мм береговой пушки на механической тяге. Сразу же ЦАКБ приступило к работе над проектом 130-мм пушки С-30. 28 ноября 1944 года ЦАКБ отправило технический проект пушки в институт "2 ВМС. 4 марта 1945 года руководство ВМФ сообщило в ЦАКБ об утверждении проекта и предложило начать изготовление рабочих чертежей. На самом деле рабочие чертежи уже изготавливались в ЦАКБ с декабря 1944 года. Тут возникает довольно щекотливый вопрос: когда работы над С-30 были переданы в МАЦКБ, которое, как уже говорилось, окончательно отделилось от ЦАКБ в марте 1945 года? По мнению автора, это случилось не ранее апреля 1945 года, когда основная часть рабочих чертежей была изготовлена в ЦАКБ. Позднее даже в секретных документах МАЦКБ были исключены любые упоминания о ЦАКБ и Грабине в связи с созданием 130-мм пушки С-30. Ее переименовали в СМ-4. (СМ - индекс МАЦКБ). В секретном документе "130-мм пушка СМ-4. материалы к принятию на вооружение" от 1951 года было написано: "28.11.1944г. письмом N343С ЦКБ-34 представило институту N2 ВМС проект 130-мм пушки СМ-4". Как совести хватило?! Ведь в ноябре 1944 года МАЦКБ не было как такового, а в ЦКБ-34 его переименовали в 1948 году. И, что получается? В ноябре 1944 года было два проекта разных пушек: С-30 и СМ-4? Впрочем, это была обычная практика ЦКБ-34, где предпочитали присваивать свои индексы чужим разработкам". Прежде чем комментировать эти строки, вернемся ко времени создания Центрального Артиллерийского Конструкторского бюро. И опять таки, к строкам из книги Александра Борисовича, в которой он приводит цитату из книги А.Ф.Рябца, о том, что с предложением о создании ЦАКБ в правительство вышли Д.Ф.Устинов, В.Г.Грабин и И.И.Иванов, но разработки артсистем сосредоточить в одном месте: "Но очевидно, что с самого начала ЦАКБ создавали под Грабина и для Грабина. На мой взгляд, бывший главный конструктор Завода "Баррикады" И.И.Иванов был заинтересован в создании ЦАКБ, а вот нарком Устинов уже тогда сильно конфликтовал с Грабиным и вряд ли желал его усиления". Широкорад далее пишет: "Отношения Грабина и его заместителя, И.И.Иванова внешне выглядели вполне лояльными. Как утверждали люди, лично знавшие И.И.Иванова, он был всегда корректным, дисциплинированным и выдержанным человеком. Но он, как и Грабин, был генерал-лейтенантом, профессором, кавалером ордена Ленина и т.п. и до 1942 года возглавлял ОКБ завода "Баррикады", существенно превосходивший по мощности завод N92. Тут возникла ситуация двух медведей в одной берлоге. Кроме того, руководство Артуправления ВМФ не ладило с Грабиным. Короче говоря, развод был неизбежен. Началось все с мелочи. Несколько сотрудников ЦАКБ весной 1944 года были направлены в Ленинград на завод "Большевик" для освоения серийного производства грабинской 100-мм пушки С-3. Не без участия Иванова ленинградская группа конструкторов постепенно усилилась. Постановлением Совнаркома от 27 мая 1944 года для более успешного решения задач вооружения ВМФ был создан Ленинградский филиал ЦАКБ. Руководителем его, стал естественно Иванов. В марте 1945 года постановлением ГКО Ленинградский филиал ЦАКБ преобразован в самостоятельное предприятие - Морское артиллерийское Центральное конструкторское бюро (МАЦКБ). Оно работало по-прежнему под началом Иванова. " 8 марта 1945 г. Приказом Наркомвооружения N 110 от 21 марта 1945 г. в соответствии с Постановлением Государственного Комитета Обороны Союза ССР от 08.03.45 N 7739 на базе Ленинградского филиала Центрального артиллерийского конструкторского бюро (ЦАКБ, главный конструктор В. Г. Грабин) было образовано МАЦКБ -- Морское артиллерийское центральное конструкторское бюро. С 1948 г. оно именуется Центральным конструкторским бюро N 34 (ЦКБ-34), с 1966 г. -- Конструкторским бюро средств механизации, с 1989 г. -- Конструкторским бюро специального машиностроения (КБСМ), а сегодня -- ОАО "КБСМ". (Свободная энциклопедия "Википедия"). В своих воспоминаниях о Грабине А.П.Худяков утверждает, что Грабин благожелательно относился к разделу ЦАКБ: "Этому во многом способствовал наш генерал, который с пониманием относился к запросам "моряков" и их стремлению создать самостоятельную организацию". Но есть основания усомниться в благожелательности Грабина. Не для того властолюбивый генерал собирал конструкторов по всей стране и буквально с нуля создавал ЦАКБ, чтобы делить его и лишиться проектов и опытных образцов корабельных и береговых артсистем. Маленький штришок к отношениям Грабина и Иванова: последний с отделением МАЦКБ срочно ввел свой собственный индекс "СМ" для разрабатываемых артсистем. Не было беды, если бы Иванов присвоил индекс "СМ" новым разработкам. Но он поменял индексы даже у артсистем, разработка которых начиналась в ЦАКБ". Не верит Худякову Широкорад! А по какой такой причине? Да по той простой, что воспоминания Худякова мешают Широкораду написать свою "правду". И если Андрей Петрович без задней мысли описалмного лет назад, то, что происходило не догадываясь, что встанет поперек горла Александру Борисовичу, то, как мы должны оценить действия последнего? Его и таких же, как он. А между тем он одна из ведущих фигур в стане друзей Грабина, и на него равняются другие. Достаточно прочитать хотя бы статью "Создатель Оружия Победы" Анатолия Шмелева в "Калининградской правде", опубликованной буквально через год после выхода книги Широкорада. Впору обвинять автора в плагиате. А, что же так не понравилось в дневнике Худякова Широкораду? Да, в общем, то простое повествование о жизни ЦАКБ: "3 марта. Пятница (1944 год) Снова полыхало салютное зарево над столицей. Войска Ленинградского, Волховского и 2-го Прибалтийского фронтов во взаимодействии с Краснознаменным Балтийским флотом разгромили немецко-фашистскую группу "Север" и полностью сняли блокаду Ленинграда, которая длилась 900 дней. Кончились варварские бомбардировки, муки голода и голодных обмороков. Выстояли, выдержали и не сдались врагу! Все сотрудники ходили в приподнятом настроении -- успехи на фронтах грели душу, придавали сил, укрепляли надежду на скорый конец войне. Но особенно счастливыми и радостными были наши "моряки". Так в обиходе называли сотрудников конструкторского отдела морских вооружений (КОМВ). Их можно понять. В этом отделе после многоэтапной эвакуации были собраны виднейшие специалисты двух ленинградских КБ, профессионалы высочайшего класса. Свое пребывание в Подлипках они считали временным и не без основания надеялись вернуться в родной город на Неве. Забегая вперед, следует сказать, что так и случилось. Первоначально в Ленинграде создали филиал ЦАКБ под руководством И.И. Иванова, который через некоторое время оформился в самостоятельное морское КБ. Этому во многом способствовал наш генерал, который с пониманием относился к запросам "моряков" и их стремлению создать самостоятельную организацию. Характерный штрих -- планы ЦАКБ по приказу Василия Гавриловича составлялись из двух направлений: разработок собственно "грабинского" коллектива и тематики КОМВ, а разработка образцов морских вооружений, в отличие от "грабинской фирмы", получила свой индекс "СМ". Если бы Широкорад читал книгу Худякова, то его строки, написанные выше, мы бы не читали, как противоречащие исторической правде. Но поскольку мы их все же прочитали, то можно предположить, что Александр Борисович книгу Худякова не читал. А если это так, то как он надеялся донести до читателя эту самую историческую правду, не зная событий в изложении ближайшего сподвижника и друга Грабина? А ведь обязан был знать, готовясь писать книгу, с явно коммерческим названием. Тем более что свою книгу Широкорад писал или заканчивал писать, в то время когда воспоминания Худякова уже появились на прилавках книжных магазинов. И "забыть" ее он ни как бы не успел. Остается последнее, расчет на эпизодическую память читателя, на ту самую последнюю фразу. Дьявольскую технологию по оболваниванию населения. И вот, в 2007 году в издательстве "Звонница" вышла книга покойного Андрея Петровича и его сына Сергея Андреевича с более скромным названием "Гений артиллерии". Во "введении" к книге, в числе других, Сергей Андреевич выразил искреннюю благодарность Александру Борисовичу, "чьи воспоминания и материалы были использованы при ДОРАБОТКЕ КНИГИ"! Если в первом издании книги Худякова уже есть сомнительные места, то, какой же "интеллектуальный продукт" мы должны проглотить от Сергея Андреевича и Александра Борисовича, на сей раз? Возвратимся в Подлипки, и подумаем вот о чем. Правильное ли было решение о создании в Ленинграде сначала филиала ЦАКБ, а затем на его базе МЦАКБ? Без сомнения. Посмотрим на руководящий состав Наркомата вооружения. Нарком Устинов: - начинал карьеру инженером Ленинградского Артиллерийского научно-исследовательского морского института. Затем работа заведующим отделом на заводе "Большевик", и, наконец, директор этого предприятия. Его первый заместитель в годы войны Василий Михайлович Рябиков, выпускник военно-морской академии, парторг ЦК ВКП (б) на том же заводе. То есть эти лица прекрасно разбирались в тонкостях разработок и производства морской артиллерии. И прекрасно понимали, что ЦАКБ в подмосковных Подлипках ох как далеко от центра кораблестроения, конструирования и производства морского вооружения в Ленинграде. Далеко от десятков заводов выпускающих корабли и морское вооружение. Далеко от научных центров флота, и его главного научно- исследовательского полигона. И ЦАКБ ни как не может претендовать на роль, в том числе и как центр конструирования военно-морского вооружения. Для этого у Грабина не было ничего, ни базы, ни связей с Артиллерийским Управлением ВМФ, а главное кадров подготовленные к такого рода деятельности и имеющий как положительный, так и отрицательный опыт. Единственное, что имел Грабин, по словам Широкорада, это амбиции, на которые, если это было и так, Берии, Устинову, да и Иванову было начхать. Отчего они, и попали во враги Грабина. Но, Александр Борисович, этого, не объяснил народу. А посему, после снятия блокады, оставлять эти центры без научных и производственных кадров, было бы непростительной ошибкой в общегосударственном масштабе, граничащей с преступлением. Поэтому, еще до снятия блокады и потянулись домой ленинградцы, сначала небольшой группой, образовав филиал ЦАКБ. А когда все обустроилось, тогда и вышло постановление о создании МЦАКБ. И естественно, что ленинградцы забрали с собой и всю документацию, относящуюся к созданию военной техники по заказам флота. Чужой документации они не брали. И "хлеб" у Грабина не отбирали. Так, что, с совестью у них полный порядок. Все это прекрасно понимал и Грабин. И прав Худяков отметив, спокойную реакцию на этот процесс Василия Гавриловича. Да и не мог он иначе на него смотреть, поскольку в нем затрагивались высшие государственные интересы, на страже которых обязан был быть в первую очередь и сам Грабин. И знал об этом с того самого дня, когда в коридорах ЦАКБ появились "моряки Иванова". Но, если допустить, что в душе Василия Гавриловича все же кипели, рабовладельческие срасти, то, что бы он смог сделать против самой такой же системы, которая в условиях войны рассматривала трудовой потенциал страны, прежде всего с точки рационального использования на благо всей системы. А не в интересах одного, интересы которого тоже учитывались, но в другую очередь. Так, что подумайте: - под кого или подо что все же создавалось ЦАКБ, а затем и МЦАКБ. Но, это противоречит канонам современных защитников чести Грабина. И нам втюхивают почти детективные истории, о похищенных чертежах "гения артиллерии", и сбежавших с ними, от "властолюбивого генерала" конструкторах. Но и этого мало. И на страницах книги Широкорада мы читаем уже прямую клевету в адрес коллектива МЦКАБ, якобы о присвоении чужого творческого продукта. Интересно. А как бы отреагировали конструкторы МАЦКБ (ЦКБ-34), после таких обвинений в наше время? После торжества демократии. Ну, предположим, что это так. Ну, умыкнули чертежи, и под своим индексом выдали "на-гора". Умыкнули конкретно у кого? Сектора Иванова в Подлипках уже не было. Остался лишь начальник КБ с сотрудниками, не имевших к тем чертежам ни какого отношения. Выходит, умыкнули лично у Грабина? Начальника КБ темными ночами тщательно вычерчивавшего чертежи. Но времена конструкторов-одиночек уже безвозвратно ушли в прошлое. И как бы не сравнивали Грабина с "неудачником-конструктором" Устиновым, ни тому, ни другому создать ЛИЧНО пушку не удалось, да такой задачи никто перед ними и не ставил. Это все "былички" от дилетантов, поскольку и Устинов и Грабин были, прежде всего, руководителями, а уж затем конструкторами. Но, Александр Борисович не унимаеться, и продолжает разоблачать козни наркома Устинова, в статье "Закат империи Грабина": " Амбициозные планы Грабина вызывают недовольство и просто зависть у многих специалистов, работавших как в других КБ, так и в ЦАКБ. Устинов пользуется этими настроениями и всячески пытается поссорить Грабина с другими конструкторами. Его цель - взорвать ЦАКБ изнутри или, по крайней мере, расчленить его. И такой случай вскоре представился. Весной 1944 г. несколько сотрудников ЦАКБ во главе с Ильей Ивановым выезжают в Ленинград, чтобы на заводе "Большевик" наладить серийное производство грабинской 100-мм пушки С-3, опытный образец которой, изготовленный на заводе N 172, уже прошел испытания. Конструкторы ЦАКБ вместе с инженерами "Большевика" внесли ряд небольших изменений в конструкцию пушки и запустили ее в серию. Вроде бы дело житейское. Но сверху зачем-то предлагают заменить грабинский индекс на БС-3. Иванов старается держаться подальше от интриг Устинова, но ему совсем не чужда мысль отделиться от Грабина. Отмечу, что "сепаратисты", уехав в Ленинград, прихватили с собой десятки ящиков с документацией на морские орудия, которая была в основном разработана Ренне и другими сотрудниками, оставшимися у Грабина. К примеру, 130-мм береговая мобильная пушка С-30 проектировалась ЦАКБ с мая 1944 г., а в декабре 1944 г. в подмосковных Подлипках, где находилось грабинское "хозяйство", было начато изготовление ее рабочих чертежей" И опять ивановские конструкторы стащили грабинские чертежи! Ну, что с ними делать? Отшлепать? Не отшлепали. И вообще никак не наказали. Хотя, что значит выражение "прихватили"? Да вы хоть представляете Александр Борисович, что за действия по отношению к секретной документации предприняли "сепаратисты"? Да и как вы себе это представляете? Вытащили ящики и сейфы из кабинетов, закинули в машину и были таковы? А Грабин расстроенный, смотрел им в след, и в бессилии разводил руками? А стоявший рядом с Грабиным начальник 1 отдела Василий Михайлович Михалевский, бледный, уже думал, как без него будет существовать его семья. Как же так получилось, что "моряки" безнаказанно "прихватили" документы? Да это получилось потому, что сам Василий Гаврилович и подписал им сопроводительные документы. И охрану обеспечил. Вот, например, Андрей Петрович Худяков описывает, как отправляли на Урал секретную документацию: "Прошел месяц, как самолетом ответственный представитель ЦАКБ инженер-конструктор П.А. Тюрин улетел на Урал. Ему Грабин приказал лично сопровождать комплект секретной документации для завода по пушке С-3". Сопроводительные документы Грабин подписал 4 июня 1943 года. И для того, что бы обеспечить срочную и безопасную доставку был выделен самолет. А уже 16 ноября 1943 года Тюрин "окольными путями" уже доставлял чертежи доработанной пушки в блокадный Ленинград. Заметьте, по личному приказу Грабина! Там "моряков еще не было. А 19 ноября завод "Большевик" уже приступил к выполнению правительственного задания. И в случае с отправкой секретной документации и сотрудников КОМВ в Ленинград, Грабин выступал как ответственное лицо, обязанное выполнить постановление Государственного Комитета Обороны, и обеспечить в полном объеме передачу документации и обеспечение охраны до транспортных средств перевозки. До аэродрома или вокзала. И военизированную охрану ЦАКБ на это дело бросил. Не дай бог, какая бумажка потеряется. Лютый враг Берия со своим подручным Устиновым, точно в порошок сотрут. Только и ждут момента. Так, что избави бог от таких сотрудничков. А вот Андрей Петрович Худяков, пребывал совершенно в другом настроении: "31 июля. Понедельник Эти радостные для меня дни оказались и грустными. Мы провожали в Ленинград конструкторов морских отделов. Проводы были теплыми. Б.Н. Матвеев, Л.Г. Драпкин, А.И. Дарьин и многие другие приглашали после окончания войны приезжать к ним в гости. Выходит, мы сделали для них что-то хорошее и памятное". А, что сделал хорошего и памятного для конструкторов оружия победы Широкорад? И хватит ли у меня сил, что бы отмыть память о них от грязи и нечистот?
Источник: samlib.ru.
Рейтинг публикации:
|
