|
Завет, которого нет (Часть 4)
Он вернулся в Иерусалим. К тому моменту, Иоанн Купала был уже казнён, возможно, это тоже помогло Иисусу найти способ как перевернуть мир человеческий. Разумеется, не было никакого торжественного приёма, его придумали позже. Да и не в этом суть. Иисус возвращается в Иерусалим, потому что его ждёт там участь схожая с иоанновой, но в то же время и совершенно иная – все его ученики и последователи будут знать, что на это он пошёл сам.
Его слово, накрепко отпечатанное в памяти нескольких избранных учеников, было сохранено надёжно. Для этой надёжности, учеников должно было быть не менее трёх, а каждый должен считать себя самым любимым, самым понятливым, несмотря на то, что они до сих пор ничего не поняли. Собственная «избранность» несколько разобщит их, и позволит Слову храниться в разных местах.
И когда придёт срок, каждое его Слово, будет в точности перенесено на бумагу в нескольких вариантах и сохранится до любых времён в многомерном пространстве многих вариантов, что и позволит прочесть его, не смотря на неправильный перевод, редакторские правки и даже намеренные искажения: «Ибо нет ничего тайного, что не будет явным, и нет ничего сокровенного, что осталось бы нераскрытым» (Фома 6). Смысл такой информационной избыточности известен ныне любому инженеру, который соприкасался с вопросами надёжности и точности. А, кроме этого, весь словесный мусор и излишества, которые впоследствии окружат его Слово, будут служить ещё и самой надёжной защитой от всесильного времени, постоянно заставляя человеков из поколения в поколение искать то, что сказал именно он. И оставалось теперь только запустить этот механизм.
Не так давно, было опубликовано Евангелие Иуды. Событие прошло почти незамеченным, поскольку в нём как бы ничего интересного не обнаружилось, потому что оно к нынешнему канону никакого отношения вроде бы не имеет. С точки зрения современного христианства текст в обнаруженном евангелии – гностическая ересь. В принципе, это так и есть, но не всё так просто.
Кардинальное отличие евангелия Иуды от всех остальных свидетельствует как раз о том «прогрессе», которое совершил христианский канон, насколько отклонился от первоначального учения. Например, как и следовало ожидать, в варианте Иуды нет ни одного слова о воскресении. Что есть явно позднейшая трансформация идеи о вечной жизни духа через призму еврейского представления о воскресении тела. Кстати, что это такое.
Известный русский богослов Георгий Флоровский в работе «О воскресении мертвых» подробно осветил этот краеугольный вопрос церковного христианства. Воскресение плоти в православном учении, по Флоровскому, объясняется следующим образом.
Душа бессмертна, поэтому, говоря о воскресении, имеется в виду – тело. Смерть «обращается… в тканях и составах человеческого бытия», и её надлежит победить. «Смерть разбивает человеческое существование, хотя личность человека неразложима и душа его «беcсмертна»... Вопрос о смерти и есть вопрос о человеческом теле, — о телесности человека... И вот, христианство учит не только об этом загробном бессмертии души, но именно о воскресении тела». Афинагор, христианский автор II века, пишет далее Флоровский, выражает идею о единстве и целостности человеческого состава, включающего душу и тело. Человека уже не будет больше, подчеркивает Афинагор, если нарушится полнота этого состава. В понимании Мефодия недостаточно внешнего подобия тела, телесного «облика», построенного из иных материй, ибо это «еще не обеспечивает личной непрерывности, если материальный субстрат будет совсем иной» (Г.Флоровский).
Но каким же образом материальные частицы соберутся опять вместе? Флоровский приводит слова Григория Нисского: «…В самом распадении частицы распавшегося тела сохраняют на себе некие знаки или следы своей былой принадлежности к определенному телу, своей сопринадлежности данной душе. В самой душе также сохраняются некие «знаки соединения», некие «телесные признаки» или отметины. И душа своей «познавательной силой остается и в смертном разлучении при элементах своего разложившегося тела. В день воскресения каждая душа распознает свои элементы по этим признакам и отметам. Это и есть «облик» тела, его «внутренний образ» или «тип»». «От Оригена, – пишет Флоровский, – он (Григорий Нисский), решительно отступает в вопросе о том, из какого вещества будут построены тела воскресения. Если бы они построились из новых элементов (как тому учит Ориген), то «было бы уже не воскресение, но создание нового человека». Воскресающее тело перестраивается именно из прежних элементов, ознаменованных или запечатленных ею во дни плоти ее, — иначе будет попросту другой человек» (Г.Флоровский).
Но как же быть, возражали на подобный тезис противники церковного учения, если, например, человек утонет, его съест рыба, ту – другой человек, что будет с таким веществом? Как две души поделят между собой одни и те же частицы от двух разных тел? Или другой вопрос. Очевидно, что в течение жизни вещество человека (да и его тело с возрастом) заметно изменяется. Какое же все-таки вещество будет воскресать - новорожденного младенца, юноши или старика? Но для апологетов церковной догмы очень трудно признать заблуждения отцов церкви, ибо, где нет «одного и того же тела», там нет и никакой единократности воплощения, а вместе с ней нет и вечных мук грешников в аду, столь милых сердцу теологов.
То есть Вы поняли, да? Воскресение тела, оказывается, в церковных построениях служит исключительно для объяснения мук грешников в аду. И начало своё ведёт исключительно из еврейских представлений о том, что в день прихода Ягве, все мёртвые поднимутся. По-сути, это всего лишь универсальная объяснялка для тёмного язычника, призванная объяснить тому, почему надо ходить не на капище, а в церковь. И почему надо соблюдать посты и праздники. Вот и весь сказ.
Можно только добавить, что споры о воскресении тела шли очень долго. Всё тот же Ориген поддерживал идею множественности воплощений, доктрину, принятую философами Востока, но отвергнутую поздней Церковью. И мотивы её понятны, но самое-то главное, это совершенно не имеет никакого значения, верны ли суждения Церкви о возможности такого явления или нет. Дело в том, что сам Иисус всё по этому поводу чётко и ясно высказал: «Иисус отвечал: Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18:36).
И вот от Иуды (как и от Фомы), мы как раз узнаём, что в ближайшие к Иисусу времена, его последователей этот вопрос вообще не трогал, если вообще кем-то поднимался. Ибо, если утверждать, что гностиков, коим приписывается это евангелие, совершенно не волновал этот вопрос, это всё равно, что врать и не краснеть.
А ещё Иуда говорит весьма показательные вещи. От него мы узнаём, что ученики Иисуса действительно плохо понимали Учителя: «Иисус им сказал: Откуда меня знаете? Истинно говорю вам, ни один род человеческий, который среди вас, не узнает меня. Услышав это, ученики разгневались, и разъярились, и хулить его стали в сердцах своих». Вот так-то! Прямым текстом Иисус сказал ученикам, что ни они, ни современные им народы не поймут его учения, от чего они не слабо так огорчились.
Как уже было сказано, Иисус не мог не понимать, что его учение в таких условиях будет быстро извращено и попрано: «Иисус сказал: истинно говорю тебе, за них всех (за апостолов или их роды) звезды исполнят всё. Когда Саклас завершит отведенный ему срок, появится с родами их первая звезда, и они закончат то, что было ими сказано. Затем будут прелюбодействовать во имя мое и убивать своих детей». Саклас с арамейского переводится как дурак. И Саклас же в евангелии Иуды объявляется создателем людей. Понятно, что Иисус ничего такого сказать не мог, а потому всё это гностические заморочки.
Но даже так мы в этой фразе можем что-то увидеть. Конечно, что такое сказал египетским гностикам Иуда, мы не узнаем точно, но в этих словах явно отражено видение Иисусом того, чему должно произойти. И это самым явным образом соответствует тому, что сказано у Фомы об огне вброшенном в мир.
А далее, мы сталкиваемся с тем самым личным подходом Учителя ко всем своим ученикам. Иисус говорит Иуде кое-что очень важное, для понимания дальнейших событий: «Но ты превзойдешь их всех. Ибо в жертву принесешь человека, в которого я облачен». Уже поднят твой рог, распалился твой гнев, зажглась твоя звезда, и сердце твое […]». А ранее по тексту Иуда и вовсе оказывается единственным выдержавшим некое испытание Иисуса, т.е. он был избран Иисусом для особой миссии не просто так. А из всего сказанного Иудой мы можем понять, что другие ученики ничего об этом задании не знали!
Но самое интересное в Евангелии от Иуды оказывается в конце:
«Роптали [же] их первосвященники, что Он вошел в комнату Своей молитвы. Были же некие из книжников, наблюдавшие, чтобы схватить Его на молитве, ведь они боялись народа, ибо Он был для них всех как пророк.
И они встретили Иуду, они сказали ему:
– Что делаешь здесь ты?! Ты ученик Иисуса!
Он же ответил согласно их желанию. И Иуда взял деньги, он предал им Его».
Начнём с того, что согласно ессейским пророчествам, Мессию должен был предать кто-то из своих. А у пророка Захарии есть и такое предсказание: «И скажу им: если угодно вам, то дайте Мне плату Мою; если же нет, - не давайте; и они отвесят в уплату Мне тридцать сребреников» (Зах 11:12). И здесь Иуда действует в полном соответствии с этими словами. Он мог запросить любую сумму, но он просит именно злосчастные тридцать серебряных монет, которые после казни Иисуса всё равно возвращает фарисеям, наверняка, постаравшись, чтобы это запомнило как можно больше людей. В общем, поступки Иуды совершенно прозрачны. А у фарисеев даже не было иного выбора кроме, как эти деньги заплатить, ибо Иисус с учениками постоянно собирались на конспиративных квартирах, о которых они не знали. А вязать прилюдно пророка было слишком рискованно, поскольку существовал риск, что помимо учеников за Иисуса вступятся и другие люди.
Учитывая, кто был на самом деле автор этой пьесы, то получается, что у Иуды была ещё и такая задача. Надо было привести стражников в такое тихое место, где можно избежать лишних жертв. Конечно, остальные ученики, не посвящённые в замысел Учителя, скорее отдали бы свою жизнь, нежели позволили схватить его. Но с ними как раз Иисусу справиться было проще, чем с разъярённой толпой: «Но Иисус сказал Петру: вложи меч в ножны; неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец?» В целом, всё прошло как по нотам, хотя немножко крови всё-таки пролилось.
Конечно, многие тут скажут, что это лишь догадки и досужие домыслы. Но, уж слишком в этой истории много совпадений, хоть и косвенных, но прямо указывающих именно на такой сценарий. Не знаю как Вам, а мне совершенно ясно, что Иисус действительно предвидел и поступил в полном соответствии с этим предвидением. И вся дальнейшая история прошла по написанному им сценарию. Он, действительно, запрограммировал определённый ход событий, а это будет посильнее любых чудес, которые могла бы породить богатая, но тёмная фантазия древних язычников.
Также совершенно определённо можно сказать, что без подобного сценария, Иисус остался бы лишь одним из лжепророков, которые заполонили тогда всю Иудею. И без примера жертвенности Учителя нельзя было бы ожидать жертвенности от его учеников. Измени хоть одно слово в этой пьесе и вся мировая история точно пошла бы другим путём.
Иисус явил нам пример высшей свободы – он не просто написал сценарий собственной жизни, он объективно доказал: сознание может и должно определять бытие. Пусть кто-то считает его Богом, пусть кто-то считает его человеком. Какое это, в конце концов, имеет значение, если мы все тоже сыны Божии? Он написал партии для своих учеников, превратил фарисеев в своих марионеток, а его крестный путь узрел весь Иерусалим, и очень многие именно в тот момент поняли – это был Мессия.
Конечно, точных деталей того, как оно пошло дальше, мы наверняка не узнаем. С официальными источниками у нас вообще большие проблемы. Единственным, по сути, источником, который хоть что-то говорит об Иисусе, является отрывок якобы написанный Иосифом Флавием: «Около этого времени жил Иисус, человек мудрый, если его вообще можно назвать человеком. Он совершил изумительные деяния и стал наставником тех людей, которые охотно воспринимали истину. Он привлек к себе многих иудеев и эллинов. То был Христос. По настоянию влиятельных лиц Пилат приговорил его к кресту. Но те, кто раньше любили его, не прекращали любить его и теперь. На третий день он вновь явился им живой, как возвестили о нём и о многих других его чудесах боговдохновенные пророки. Поныне ещё существуют так называемые христиане, именующие себя таким образом по его имени».
Флавий – фарисей из серьёзной такой семьи первосвященников, потомок Маккавеев. Что ему до размышлений какого-то незаконнорожденного, да ещё и еретика. Так что не мог Флавий такого сказать. Собственно, все пророки и мессии того времени были врагами Флавия, о чём он и писал. Все, кто противостоит так или иначе римской власти у Флавия вражины окаянные: зелоты, сикарии, лжепророк из Египта и т.д. В общем, Флавий такого написать не мог.
И точно! В III веке философ Ориген упрекал Иосифа Флавия в том, что последний не считает Иисуса мессией, то есть Ориген, явно знакомый с древнейшим вариантом трудов Флавия, утверждает именно то, что мы логично вывели самостоятельно. Фарисей Флавий не мог считать сына плотника «помазанником», т.е. Христом, буквально претендентом на трон царя Давида. Все эти еврейские заморочки применительно к Иисусу Назорею Флавий логично не признавал. И был, скорее всего, прав. Поскольку в хитросплетениях еврейского общества шарил получше любого Оригена.
Значит, фраза сия ложна. Это в свою очередь, уже критикам христианства позволяет говорить, что это вообще целиком и полностью вставка. Некоторые даже видят некий смысловой разрыв. Однако, это уже противоречит заявлению Оригена, который упоминает о существовании у Флавия отрицания того, что Иисус – мессия.
И вот такая картинка получается. С одной стороны упёртые догматики, не желающие признавать очевидное, с другой стороны их критики, которые на основании позиции бестолковых догматиков подвергают отрицанию всю доктрину целиком без разбору. В итоге, истина не интересует ни тех, ни других, ибо методика доказательства своей позиции у них одинакова. Обе стороны заранее знают истину, а потому доказательство является для них не поиском, а лишь нудной необходимостью подогнать решение под ответ. Вот и происходят такие скачки в рассуждениях, как в данном примере, мол, если фраза содержит ложь, то её и не было вовсе. Ерунда полная.
Самое смешное, что по логике учения, о котором обе стороны так отчаянно спорят, они находятся вообще в одной лодке за пределами самого учения! Они полностью отказались от поиска правды, поскольку они её и так уже знают. Им не в чем каяться. Но тогда мне просто не понятно, о чём они ведут спор.
Флавий, скорее всего, написал об Иисусе какую-нибудь гадость с точки зрения христиан, и потом позднее, когда переписывание и редактура текстов стала нормой, всё вывернули наизнанку. Можно даже сыграть в перевёртыши и написать всё снова по обратному принципу. Например, в оригинале цитата Флавия могла звучать так: «Около этого времени в Иудею прибыл какой-то обманщик, который выдал себя за пророка и действительно прослыл за небесного посланника. Своими речами он смущал народ, говорил о каком-то царстве и некоторые даже стали называть его «помазанником». Но его ложь была изобличена, его схватили и казнили по настоянию правоверных». Всего-то и надо взять за пример пару таких же историй, каких у Флавия предостаточно.
А впоследствии, некий равный фарисеям в своём «правоверии» христианин-переписчик, нарушил одно из самых главных требование Иисуса – не лгать. Вот цитата Флавия и трансформировалась таким образом, чтобы свидетельства очевидцев не вызывали ненужного смущения в умах. Эх, не гонялся бы ты, поп, за дешевизной.
Источник: bossjak.livejournal.com.
Рейтинг публикации:
|
