|
"2"
С начала IX века о хазарско-арабских войнах больше ничего не слышно.
Видимо, несколько десятилетий хазары наслаждались миром - во всяком случае,
хроники о них почти не упоминают, а в истории отсутствие новостей - очень
отрадная новость. На южных границах страны установился мир, отношения с
халифатом регулировались негласным пактом о ненападении, не говоря об
отношениях с Византией - определенно дружественных.
Тем не менее, в середине этого относительно идиллического периода
произошел зловещий эпизод, ставший предзнаменованием новых опасностей.
Примерно в 833 г. хазарский каган и бек направили к императору Восточной
Римской Империи Феофилу посольство с просьбой прислать опытных архитекторов
и мастеров для строительства крепости в излучине Дона. Император с
готовностью откликнулся на просьбу и направил в Черное море флот, который,
миновав Азовское море, достиг устья Дона и той стратегической точки, где
предстояло вырасти крепости. Так родился Саркел - знаменитая крепость и
район бесценных археологических находок, давших ключи к хазарской истории
(пока место раскопок не затопило Цимлянское водохранилище, связанное с
каналом Волга-Дон). Константин Багрянородный, подробно описывающий это
событие, указывает, что в тех местах не было камня, поэтому Саркел возвели
из кирпича, обожженного в специально построенных печах. Он обходит молчанием
тот любопытный факт (открытый советскими археологами, когда участок еще
оставался доступным для раскопок), что в распоряжении строителей были также
мраморные колонны византийского происхождения (датированные VI веком) и
извлеченные, наверное, из каких-то византийских развалин. Показательный
пример имперской бережливости! (13; 27 и далее)
Потенциальным противником, для отражения которого византийцы и хазары
возводили свою внушительную крепость, были могущественные и внушающие страх
новые фигуры на мировой сцене, которых на Западе звали викингами или
скандинавами, а на Востоке - росами или русами [63].
За два века до этого воинственные арабы взяли цивилизованный мир в
гигантские клещи: левый фланг армады устремился через Пиренеи, правый через
Кавказ. Теперь, в век викингов, история сотворила нечто вроде зеркального
отражения давних процессов. Взрыв, двинувший мусульман в завоевательные
походы, произошел на крайнем юге известного тогда мира, в Аравийской
пустыне. Викинги устремились в свои набеги с крайнего Севера, из
Скандинавии. Арабы продвигались на север по суше, скандинавы плыли на юг по
морям и рекам. Арабы вели, по крайней мере так они полагали, Священную
войну, а викинги занимались заурядным пиратством и грабежом, однако с точки
зрения жертв одних и других результаты оказались примерно одинаковыми. Ни в
том, ни в другом случае историкам никак не удается предоставить убедительные
объяснения экономических, экологических или идеологических причин, буквально
в мановение ока превративших спокойные на первый взгляд регионы - Аравию и
Скандинавию - в вулканы бьющей через край жизненной энергии и бесстрашия.
Силы обоих извержений хватило всего на два века, однако этого оказалось
достаточно, чтобы навсегда оставить след в судьбах мира. Оба потока
эволюционировали за отведенные им судьбой двухвековые отрезки от варварства
и тяги все крушить к замечательным достижениям культуры.
Примерно в то самое время, когда хазары и византийцы совместно строили
Саркел, предвидя нападение викингов на востоке, западная ветвь последних уже
освоила все главные водные пути Европы и завоевала половину Ирландии. За
следующие десятилетия они завершили колонизацию Ирландии, захватили
Нормандию, успели несколько раз разграбить Париж, нападали на Германию,
дельту Роны, появлялись в Генуэзском заливе, обогнули Иберийский полуостров
и атаковали Константинополь со Средиземного моря и через Дарданеллы -
одновременно с нападением русов, спустившихся по Днепру и пересекших Черное
море. Как писал Тойнби (114, 547), "в IX веке, когда росы посягнули на хазар
и на Восточно-Римскую империю, скандинавы промышляли нападениями, захватами
и колонизацией по широкой дуге, концы которой упирались на юго-западе... в
Северную Америку, а на юго-востоке в... Каспийское море".
Неудивительно, что в литаниях Запада появилась особая молитва: A furure
Normannorum libera nos Domine ("Избави нас, Боже, от злодеев-норманнов").
Неудивительно также, что Константинополю понадобились союзники-хазары в роли
щита, защищающего от драконов, вырезанных на носах кораблей викингов,
подобно тому, как они же понадобились двумя веками ранее, чтобы отразить
нашествие под зелеными знаменами Пророка. Теперь, как и тогда, хазары были
обречены принять на себя острие атаки и увидеть разрушение своей столицы.
Не только Византия имела основания испытывать благодарность к хазарам,
не позволявшим флотилиям викингов спускаться с севера, по великим водным
путям. Теперь становится понятнее загадочное место в письме Иосифа Хасдаю,
написанном веком позже: "Я живу у входа в реку [Итиль - Волгу] и не пускаю
русов, прибывающих на кораблях, проникать к ним [т.е. в земли арабов на
побережье Каспия]. "Точно так же я не пускаю всех врагов их, приходящих
сухим путем, проникать в их страну". Я веду с ними упорную войну".
"3"
Ту ветвь викингов, которых византийцы звали "росами", арабские хронисты
окрестили "варягами". Наиболее вероятное происхождение слова "рос", по
Тойнби, - "от шведского слова "rodher", что означает "весло, гребля" (114;
446 см. прим.) [64]. Под названием "варяги" у арабов и в древнерусской
"Повести временных лет" фигурируют скандинавы, Балтийское море именовалось у
них "Варяжским" ([114; 446] [21; 422 прим.]). Данная ветвь викингов
происходила из восточной Швеции, тогда как Западная Европа стонала от
набегов норвежцев и датчан, однако действовали все они по единому принципу.
Набеги были сезонными, с опорных пунктов на стратегически расположенных
островах, служивших цитаделями, складами оружия и базами снабжения для
нападений на материк. Там, где этому способствовали условия, хищнические
налеты и торговля по принципу "отдай" уступали место более-менее постоянным
поселениям и смешению с покоренным местным населением. Проникновение
викингов в Ирландию началось с захвата острова Рехру (Ламсбэй) в Дублинском
заливе; Англия была завоевана с острова Тенет; проникновение на европейский
континент началось с овладения островами Волкерен (у голландского побережья)
и Нуармутье (в устье Луары).
На восточном краю Европы скандинавы действовали примерно так же.
Преодолев Балтийское море и Финский залив, они отправились вверх по реке
Волхов, к озеру Ильмень, где нашли подходящий остров - Холмгард из
исландских саг. На нем выросло их поселение, потом превратившееся в город
Новгород [65]. Оттуда они предпринимали разбойничьи экспедиции в южном
направлении: по Волге к Каспийскому морю, по Днепру в Черное море.
Первый из этих маршрутов лежал через территории воинственных булгар и
хазар, второй - по землям различных славянских племен, заселявших
северо-западную окраину Хазарской империи и плативших дань кагану: в районе
теперешнего Киева жили поляне, к югу от Москвы - вятичи, к востоку от Днепра
- радимичи, на реке Десне - северяне и т.д.* Славяне, развившие более
совершенные методы земледелия, были более мирными, чем их "тюркские" соседи
на Волге и, выражаясь словами Бьюри, стали "естественными жертвами"
скандинавских разбойников. Недаром те предпочли Волге и Дону Днепр, невзирая
на его опасные пороги. Именно Днепр стал "Великим водным путем" -
"Austrvegr" ("Восточный путь") скандинавских саг - из Балтийского моря в
Черное, а значит, в Константинополь. Они даже дали скандинавские названия
семи главным порогам, дублирующие славянские, Константин Багрянородный
добросовестно приводит обе версии - например, "Варуфорос" (древнеисландское
barufors и "Вольный" по-славянски) [66].
* Константин Багрянородный и автор "Повести временных лет" более-менее
согласны в вопросах названий этих племен, территории их расселения и
подчинения хазарам.
Варяги-русы были, видимо, наделены сочетанием качеств, уникальным среди
всей братии викингов: пираты и грабители, они были одновременно образцовыми
торговцами, хоть и вели торговлю только по собственным правилам, насаждая их
мечом и боевым топором. В меновой торговле меняли меха, мечи и янтарь на
золото, однако наибольший интерес для них представляли рабы. Арабский
хронист той эпохи писал:
"На этом острове [Новгород] людей 100000, и они постоянно нападают на
славян на своих лодках, хватают славян, превращают их в своих рабов и везут
к хазарам и болгарам на продажу [вспоминаются невольничий рынок в Итиле,
описанный Масуди]. Землю они не обрабатывают, не сеют, а живут ограблением
славян. Когда у них рождается ребенок, они кладут перед ним обнаженный меч,
и отец говорит: "Нет у меня ни золота, ни серебра, ни богатства, которое я
мог бы тебе передать; вот твое наследство, оно обеспечит тебе достаток"
[67].
Современный историк Макэвиди делает изящное обобщение:
"Деятельность викингов-варягов, развертывавшаяся от Исландии до границ
Туркестана и от Константинополя до Полярного круга, отличалась невероятной
активностью и дерзостью, жаль, что столько усилий было израсходовано на
разбой. Герои-северяне не опускались до торговли, если им удавалось
захватить желаемое силой; они предпочитали запятнанное кровью золото
стабильному коммерческому доходу" (79, 58).
Итак, флотилии русов, устремлявшиеся на юг в летний сезон, были
одновременно торговыми караванами и военными армадами; обе роли существовали
неразрывно, так что никогда нельзя было определить, когда купцы превратятся
в воинов. Флотилии были колоссальные. Ал-Масуди рассказывает об армаде
русов, пришедшей в Каспий из Волги (в 912-913 гг.), в составе "около 500
судов, с сотней людей на каждом". Из этих 50 тысяч, по его словам, 35 тысяч
погибли в бою*. Возможно, Масуди преувеличивает, но несильно. Даже только
начав совершать свои подвиги (примерно в 860 г.), русы пересекли Черное море
и устроили блокаду Константинополя флотом примерно из 200-230 кораблей.
* См ниже, глава IV, 1.
Учитывая непредсказуемость и легендарное вероломство этих непобедимых
завоевателей, византийцы и хазары были вынуждены принимать решение, что
называется, на ходу. На протяжении полутора столетий после возведения
крепости с русами то вели непримиримые войны, то заключали торговые
соглашения и обменивались посольствами. Очень медленно, постепенно северяне
брались за ум, строили постоянные поселения, "ославянивались", смешиваясь со
своими подданными и вассалами, и в итоге перешли в византийскую веру. К
этому времени - концу Х века - "русы" стали называться "русскими" . Первые
князья и знать русов еще носили скандинавские имена, хоть и "ославяненные".
Hrorekr стал Рюриком, Helgi Олегом, Helga Ольгой и т.п. Торговый договор,
подписанный Византией с князем Игорем в 945 г., содержит список имен
пятидесяти его спутников, из которых только три славянские, остальные
скандинавские (114; 446). Однако сын Ингвара и Хельги получил славянское имя
Святослав, после чего процесс ассимиляции набрал темп, варяги постепенно
утратили идентичность обособленной группы, и скандинавская традиция навсегда
исчезла из русской истории.
Нелегко представить себе этих странных людей, казавшихся грубыми и
жестокими даже в ту варварскую эпоху. Хроники дают необъективную картину,
ведь их составляли представители народов, страдавших от пришельцев с Севера;
с позиций самих этих пришельцев история так и не была рассказана, потому что
подъем скандинавской литературы произошел уже после эпохи викингов, когда их
подвиги вошли в легенды. И все же в ранних произведениях нашла отражение их
необузданная жажда сражений и особая ярость, которая их охватывала по таким
случаям, существовало даже специальное слово для этого состояния:
berserksgangr - "путь берсерка".
Их образ настолько сбивал с толку арабских хронистов, что те
противоречили не только друг другу, но и каждый - сам себе, уже через
несколько строк. Наш старый знакомый Ибн Фадлан испытывал непреодолимое
отвращение к неопрятности и непристойности русов, встреченных им на Волге, в
землях булгар. Вот что он пишет о них, прежде чем перейти к хазарам:
"Они грязнейшие из творений Аллаха, - "они не очищаются ни от
экскрементов, ни от урины, не омываются от половой нечистоты и не моют своих
рук после еды, но они, как блуждающие ослы". [...] У них обязательно каждый
день умывать свои лица и свои головы самой грязной водой, какая только
бывает, и самой нечистой. А это [бывает] так, что девушка является каждый
день утром, неся большую лохань с водой, и подносит ее своему господину. Он
же моет в ней свои руки, свое лицо и все свои волосы. И он моет их и
вычесывает их гребнем в лохань. Потом он сморкается и плюет в нее и не
оставляет ничего из грязи, чего бы он ни сделал в эту воду. Когда же он
покончит с тем, что ему нужно, девушка несет лохань к сидящему рядом с ним,
и [тот] делает то же, что сделал его товарищ. И она не перестает подносить
ее от одного к другому, пока не обнесет ею всех, находящихся в [этом] доме,
и каждый из них сморкается, плюет и моет свое лицо и свои волосы в ней"
(127; 85 и далее) [68].
В то же время Ибн Русте пишет совсем иное: "Любят опрятность в одежде,
"даже мужчины носят золотые браслеты. С рабами обращаются хорошо". Об одежде
заботятся, потому что занимаются торговлей" (78; 214) [69]. Этим, правда, и
ограничивается.
Ибн Фадлан возмущается тем, что русы, включая их царя, публично
совокупляются и испражняются, хотя Ибн Русте и Гардизи о таких
отвратительных привычках не ведают. Впрочем, их впечатления не менее
сомнительны и непоследовательны.
Вот что пишет Ибн Русте: "Гостям оказывают почет и обращаются хорошо с
чужеземцами, которые ищут у них покровительства, да и со всеми, кто часто
бывает у них, не позволяя никому из своих обижать или притеснять таких
людей. В случае же, если кто из них обидит или притеснит чужеземца, помогают
последнему и защищают его" (78; 214) [70].
Однако чуть ниже он рисует совсем другую картину, иллюстрирующую правы
русов: "Никто из них не испражняется наедине: трое из товарищей сопровождают
его непременно и оберегают. Все постоянно носят при себе мечи, потому что
мало доверяют они друг другу и потому что коварство между ними дело
обыкновенное: если кому удастся приобрести хотя бы малое имущество, то уже
родной брат или товарищ тотчас же начинает завидовать и домогаться, как бы
убить его и ограбить" (78;215) [71].
Что же касается их воинских достоинств, то все источники единодушно
утверждают: "Русы - мужественны и смелы. Когда они нападают на другой народ,
то не отстают, пока не уничтожат его всего. Женщинами побежденных пользуются
сами, а мужчин обращают в рабство. Ростом они высоки, красивы собою и смелы
в нападениях. "Но смелости этой на коне не обнаруживают, все свои набеги и
походы производят они на кораблях"" (78; 214-215) [72].
"4"
Теперь та же угроза нависла и над хазарами.
Саркел был выстроен вовремя: благодаря этой крепости они могли
наблюдать за передвижениями флотилий русов в излучине Дона и по
волжско-донскому волоку ("хазарскому пути"). В целом создается впечатление,
что в первое столетие присутствия русов на исторической сцене (примерно
830-930 гг.) их грабительские походы были направлены, в основном, против
Византии (где была надежда захватить добычу побогаче), тогда как отношения с
хазарами были, главным образом, торговыми, хоть и не без трений и постоянных
стычек. Так или иначе, хазарам удавалось контролировать свои торговые пути и
взимать свои 10 процентов со всех товаров, проходивших через их страну в
сторону Византии или мусульманских стран.
При этом они оказывали на скандинавов определенное культурное влияние,
поскольку те, при всей необузданности, выказывали наивную готовность учиться
у народа, с которым контактировали. О степени этого влияния говорит,
например, заимствование титула "каган" первыми русами - правителями
Новгорода. Это подтверждают и византийские, и арабские источники; так, Ибн
Русте, описав остров, на котором построили Новгород, указывает: "Есть у них
царь, именуемый каган-рус" [73]. Более того, Ибн Фадлан сообщает, что у царя
русов есть заместитель, который командует войсками и замещает его у его
подданных. 3. В. Тоган отмечает, что такая передача военных функций была
неизвестна германским народам Севера, чьи конунги должны были быть первыми
среди воинов; 3. В. Тоган заключает, что русы определенно скопировали
хазарскую систему двойного правления. Это не так уж невероятно, если
учитывать, что хазары были наиболее процветающим и культурным народом из
всех, с которыми у русов имелся территориальный контакт на ранней стадии их
завоеваний. Причем контакт, видимо, очень тесный, ибо в Итиле выросла целая
колония купцов-русов, а в Киеве поселилось много евреев-хазар.
Увы, по прошествии тысячи с лишним лет после рассматриваемых событий
советский режим сделал максимум усилий для того, чтобы искоренить память об
исторической роли хазар и их культурном наследии. 12 января 1952 г.
лондонская "Таймс" опубликовала заметку под заголовком: "Умаление
древнерусской культуры. Отповедь советскому историку". Речь шла о критике
газетой "Правда" советского историка, преуменьшившего достижения
древнерусской культуры. Историком этим был профессор М. И. Артамонов,
повторивший на заседании Отделения истории и философии Академии наук СССР
теорию, изложенную им в книге 1937 г.: будто древний Киев многим обязан
хазарам. Он изобразил их передовыми людьми, ставшими жертвами агрессивных
устремлений русских.
"Проф. Артамонов, не считаясь с фактами, снова представил хазар жертвой
"агрессивных" устремлений русских. Касаясь восточного похода Святослава, М.
И. Артамонов заявил, что Саркел "следует рассматривать как один из важнейших
форпостов русской политической и культурной экспансии (?!) на Восток". Все
эти рассуждения, - писала "Правда", - не имеют ничего общего с историческими
фактами [...]. Хазарский каганат, представлявший собой примитивное
объединение различных племен, не играл никакой положительной роли в создании
государственности восточных славян. К тому же государственные образования у
восточных славян, как повествуют древние источники, возникли задолго до
известий о хазарах [...]. Что касается Хазарского каганата, то он не только
не способствовал развитию древнего русского государства, а, наоборот,
тормозил процесс объединения восточнославянских племен и рост русской
государственности. Хазары совершали на славян опустошительные набеги и
держали в порабощении некоторые из этих оседлых племен с широко развитыми
земледелием и ремеслами. [...]. Извращая историю древней Руси, проф.
Артамонов пытается приспособить историю к своей надуманной схеме. Во имя
этой ложной схемы он превозносит хазарское "наследство" проявляет непонятное
любование хазарской культурой. [...]. Материалы, полученные нашими
археологами, говорят о высоком уровне культуры древней Руси. Только попирая
историческую правду, пренебрегая фактами, можно говорить о превосходстве
культуры хазар, от которой не сохранилось ни одного значительного памятника.
Даже городская культура хазарской столицы была завозной или созданной руками
пришлых мастеров - хорезмских, византийских русских и других. В идеализации
Хазарского каганата приходится видеть явный пережиток порочных взглядов
буржуазных историков, принижавших самобытное развитие русского народа.
Ошибочность этой концепции очевидна. Такая концепция не может быть принята
советской исторической наукой" [74].
Артамонов, которого я часто цитирую, опубликовал и 1937 г., помимо
многочисленных статей в научных журналах первую книгу о ранней истории
хазар. Его главный труд, "История хазар", видимо, готовилась к изданию,
когда "Правда" нанесла свой удар. В итоге книга была напечатана только
спустя 10 лет, в 1962 г., причем заканчивалась она покаянием, практически
перечеркивающим все, что говорилось в самой книге, то есть, по существу,
дело всей жизни автора. Вот наиболее выразительные отрывки:
"Хазарское царство распалось и развалилось на куски, большая часть
которых слилась с родственными народами, а меньшинство, засевшее в Итиле,
утратило национальную принадлежность и превратилось в паразитический класс с
иудейской окраской.
Русские никогда не отворачивались от культурных достижений Востока...
Но у итильских хазар русские ничего не переняли. Так же, кстати,
воспринимали воинствующий хазарский иудаизм другие народы: венгры, болгары,
печенеги, аланы и половцы... Необходимость борьбы с эксплуататорами из Итиля
способствовала объединению гуззов и славян вокруг киевского Золотого трона,
а это объединение, в свою очередь, создало возможность и перспективу для
бурного роста не только русской государственности, но и древнерусской
культуры. Эта культура всегда была оригинальной и никогда не зависела от
хазарского влияния. Те незначительные восточные элементы в культуре русов,
которые были заимствованы у хазар и которые обычно подразумеваются, когда
поднимается проблема культурных связей между русами и хазарами, не проникли
в сердцевину русской культуры, а остались поверхностными, просуществовали
недолго и мало значили. Они совершенно не позволяют говорить о "хазарском"
периоде в истории русской культуры" [75].
Так диктат партийной линии завершил процесс уничтожения, начатый
затоплением руин Саркела [76].
"5"
Активный торговый и культурный обмен не мешал русам постепенно
вгрызаться в Хазарскую империю, отбирая у нее славянских подданных и
вассалов. Согласно "Повести временных лет", к 859 г., то есть лет через
двадцать пять после постройки Саркела, дань от славянских народов была
поделена между хазарами и варягами. Варяги собирали дань с чуди, кривичей и
других северных славянских племен, тогда как за хазарами осталась дань
вятичей, северян и, главное, полян из центрального региона, где
располагается Киев [77]. Но так продолжалось недолго. Спустя три года, если
доверять датировке в "Повести временных лет", ключевой днепровский город
Киев, ранее находившийся под хазарским сюзеренитетом, перешел к русам.
Как впоследствии выяснилось, то было решающее событие русской истории,
хоть и произошло оно без вооруженной борьбы. Согласно "Повести временных
лет", в Новгороде в то время правил полулегендарный князь Рюрик (Hrorekr),
властвовавший над всеми поселениями викингов, северными славянами и
некоторыми финскими племенами. Двое из людей Рюрика, Аскольд и Дир,
путешествуя вниз по Днепру, увидели укрепление на возвышенности, и увиденное
им понравилось, им объяснили, что это город Киев, "платящий дань хазарам".
"Аскольд же и Дир остались в этом городе, собрали у себя много варягов и
стали владеть землею полян. Рюрик же в это время княжил в Новгороде". Лет
через двадцать родич Рюрика Олег выступил в поход и придя к Киеву, казнил
Аскольда и Дира, а сам сел на киевское княжение.
Вскоре Киев превзошел по своему значению Новгород, он стал варяжской
столицей и "матерью городов русских"; княжество с этим названием
превратилось в колыбель первого русского государства [78].
В Письме Иосифа, написанном примерно через сто лет после занятия Киева
русами, он больше не упоминается в числе хазарских владений. Однако
влиятельные хазарско-иудейские общины выжили и в Киеве, и во всем княжестве,
а после окончательного уничтожения их родины на подмогу им прибыли
многочисленные хазары-эмигранты. В русских летописях постоянно упоминаются
герои из "земли жидовской", "Хазарские ворота" в Киеве сохранили до Нового
времени память о прежних владыках.
"6"
Мы уже подошли ко второй половине IX в. и, прежде чем продолжить
рассказ о русской экспансии, должны обратить внимание на очень важные
события в истории степных народов, особенно венгров. События эти происходили
параллельно с усилением власти русов и непосредственно влияли на хазар, а
также на этническую карту Европы.
Венгры были союзниками хазар, и союзниками добровольными, с самого
зарождения Хазарской империи. "Проблема их происхождения и ранних кочевий
давно озадачивает ученых", - пишет Маккартни (78; стр. I); он же называет
это одной из сложнейших исторических загадок" (78; стр. V). Все, что мы
знаем об их происхождении определенно, - это то, что они состояли в родстве
с финнами и что их язык принадлежит к так называемой финно-угорской языковой
группе, вместе с языками вогулов и остяков, населяющих леса Северного Урала.
Получается, что они изначально были чужими славянским и тюркским степным
народам, среди которых жили, - этнический курьез, сохранившийся до наших
времен. Современная Венгрия, в отличие от других малых стран, не имеет
языковых связей с соседями, венгры остались этническим анклавом посреди
Европы, числя в дальней родне разве что финнов.
Когда-то, в первые века христианской эры, это кочевое племя было
вытеснено с прежней своей территории на Урале и мигрировало через степи на
юг, чтобы остановиться в междуречье Дона и Кубани. Так они стали соседями
хазар еще до того, как те приобрели значимость. Некоторое время они
оставались частью федерации полукочевников, оногуров ("Десяти стрел", или
десяти племен; считают, что название "венгры" является славянским
производным от этого слова [114; 419], [78; 176]; сами же они с незапамятным
времен называли себя "мадьярами".
Примерно с середины VII до конца IX в. они, как уже говорилось,
оставались подданными Хазарской империи. Примечательно, что за все это
время, пока другие племена увлеченно воевали друг с другом, не было
зафиксировано ни одного вооруженного конфликта между хазарами и венграми,
хотя по отдельности они то и дело воевали со своими близкими и дальними
соседями: волжскими булгарами, дунайскими болгарами, гуззами, печенегами и
так далее, не говоря об арабах и русах". Перефразируя русские летописи и
арабские источники, Тойнби пишет, что "все это время венгры собирали для
хазар дань со славянских и угро-финских народов в черноземной зоне к северу
от собственно венгерской степной территории и в лесах дальше к северу.
Свидетельством использования самого слова "мадьяры" в тот период являются
сохранившиеся топографические названия в этой части северной России.
Названия эти, видимо, отмечают места былых венгерских передовых постов и
гарнизонов" (114; 418). Из того, что венгры доминировали над
соседями-славянами и собирали с них дань, Тойнби делает вывод, что "хазары
использовали венгров как своих агентов, хотя венгры, несомненно, умели
извлекать из этого пользу для себя" (114; 454).
Появление русов полностью взорвало эту прибыльную ситуацию.
Приблизительно тогда же, когда был построен Саркел, венгры совершили
бросающийся в глаза переход на западный берег Дона. Начиная с 830 г. почти
весь народ переселился в район между Доном и Днепром, названный позже
Леведией. Причины этой миграции активно обсуждаются историками; объяснение,
предложенное Тойнби, - самое последнее и одновременно самое правдоподобное.
"Мы можем... заключить, что венгры занимали степь к западу от Дона с
разрешения их хазарских сюзеренов... Поскольку Степная страна принадлежала
прежде хазарам, а венгры были союзниками и подданными хазар, можно сделать
вывод, что венгры поселились на этой хазарской территории не вопреки воле
хазар... Действительно, напрашивается заключение, что хазары не только
позволили венграм поселиться к западу от Дона, но и поселили их там в своих
хазарских интересах. Переселение подчиненных народов из стратегических
соображений практиковалось и ранее создателями кочевых империй... На новом
месте венгры должны были помогать хазарам контролировать продвижение русов
на юго-восток и на юг. Переселение венгров на правобережье Дона стояло в
одном ряду со строительством на восточном берегу Дона крепости Саркел" (114,
454).
"7"
Почти полвека все было тихо. За это время отношения между венграми и
хазарами сделались еще теснее; кульминацией стали два события, надолго
запечатлевшиеся в венгерской народной памяти. Сначала хазары одарили их
царем, основавшим первую венгерскую династию; потом несколько хазарских
племен примкнули к венграм и глубоко преобразовали их этнический характер.
Первый эпизод описан Константином Багрянородным в сочинении "Об
управлении империей" (около 950 г.) и подтверждается тем фактом, что
названные им имена появляются в независимом сочинении - первой венгерской
хронике (ХI в.). Константин сообщает, что до вмешательства хазар во
внутренние дела венгерских племен у них не было верховного владыки, только
племенные вожди; самый выдающийся из них звался Леведия (отсюда, позднее
появилось название "Леведия"):
"Турок (мадьяр) было семь племен, но архонта (князя) над собой, своего
ли или чужого, они никогда не имели, были же у них некие воеводы, из которых
первым являлся вышеназванный Леведия. Они жили вместе с хазарами в течение
трех лет, воюя в качестве союзников хазар во всех их войнах. Хаган, архонт
Хазарии, благодаря мужеству турок и их воинской помощи, дал в жены первому
воеводе турок, называемому Леведией, благородную хазарку из-за славы о его
доблести и знаменитости его рода, чтобы она родила от него. Но этот Леведия
по неведомой случайности не прижил детей с той хазаркой" [79].
Очередной неудачный династический союз... Однако каган был полон
решимости укрепить связи между Леведией и его племенами и хазарским
царством:
"Через недолгое время упомянутый хаган, архонт Хазарии, сообщил туркам,
чтобы они послали к нему Леведию, первого своего воеводу. Посему Леведия,
явившись к хагану Хазарии, спросил о причине, ради которой хаган отправил
посольство, [требующее], чтобы Леведия пришел к нему. Хаган сказал ему: "Мы
позвали тебя ради того, чтобы избрать тебя, поскольку ты благороден,
разумен, известен мужеством и первый среди турок, архонтом твоего народа и
чтобы ты повиновался слову и повелению нашему"" [80].
Однако Леведия оказался гордецом; выразив положенную по такому случаю
признательность, он отказался от предложения стать марионеточным царьком и
предложил вместо этого оказать такую милость другому воеводе, Алмуцу, либо
сыну Алмуца, Арпаду. Тогда каган, "довольный этими речами", отправил Леведию
с почетным эскортом назад к его народу; царем был назван Арпад. Церемония
возведения Арпада была проведена по обычаю хазар, которые подняли его на
щите. "До этого Арпада турки никогда не имели другого архонта, и с тех пор
до сего дня они выдвигают архонта Туркии из этого рода" [81].
День, когда Константин написал эти слова, относился примерно к 950 г.,
то есть со времени изображенных событий минуло столетие. Арпад повел своих
мадьяр на завоевание Венгрии, а его династия правила до 1311 года, так что
его имя венгерские школьники узнают одним из первых. Хазары приложили руку
ко многим историческим событиям.
"8"
Влияние второго эпизода на венгерский национальный характер было еще
более значимым. Константин сообщает, не называя даты (31; гл. 39-40), о
бунте (apostasia) части хазарского народа против их господ. "Да будет
известно, что так называемые кавары произошли из рода хазар. Случилось так,
что вспыхнуло у них восстание против своей власти, и, когда разгорелась
междоусобная война, эта прежняя власть их [все-таки] одержала победу. Одни
из них были перебиты, другие, бежав, пришли и поселились вместе с турками
(венграми) в земле печенегов, сдружились друг с другом и стали называться
каварами. Поэтому и турок они обучили языку хазар, и сами до сей поры
говорят на этом языке, но имеют они и другой - язык турок. По той причине,
что в войнах они проявили себя наиболее мужественными из восьми родов и так
как предводительствовали в бою, они были выдвинуты в число первых родов.
Архонт же у них один (а именно на три рода каваров), существующих и по сей
день" [82].
Желая расставить точки над "I", Константин начинает следующую главу с
перечисления "родов каваров и турок (венгров)". Первым в перечне стоит тот
род, что отделился от хазар, "вышеназванный род каваров..." и т.д. (114;
426) Род, именовавший себя мадьярами, назван только третьим по счету.
Выглядит это так, словно венграм перелили - и метафорически, и
буквально - хазарскую кровь. Это привело к целому ряду последствий.
Во-первых, мы с удивлением узнаем, что по меньшей мере до середины Х в. в
Венгрии говорили одновременно по-венгерски и по-хазарски.[83] Это странное
обстоятельство комментируют несколько современных специалистов. Так, Бьюри
пишет: "Результатом этого двуязычия стал смешанный характер современного
венгерского языка, что используют в своей аргументации противные стороны в
споре об этнической принадлежности венгров" (114; 426). Тойнби (114; 427)
отмечает, что хотя венгры давным-давно утратили двуязычие, на начальной
стадии их государственности дело обстояло иначе, о чем свидетельствуют
двести слов, заимствованных из тюркского языка (близкого чувашскому) [84],
на котором говорили хазары (см. выше - глава I,3).
Венгры, подобно русам, также переняли форму хазарского двоецарствия.
Гардизи пишет: "Их начальник выступает в поход с двадцатью тысячами
всадников, этого начальника зовут кенде. Кенде - титул их главного царя;
титул того начальника, который заведует делами, - джыла, мадьяры делают то,
что приказывает джыла" [85]. Есть основания считать, что первыми "джылами"
Венгрии были кабары (78; 127 и так далее).
Есть также основания предполагать, что среди взбунтовавшихся племен
кабаров, которые фактически стали возглавлять венгерские племена, были евреи
либо приверженцы иудейской религии" (12; III; 211, 332) [86]. Очень может
быть, что, как предполагают Артамонов и Барта (13; 99, 113), "apostasia"
кабар была каким-то образом связана с религиозными реформами царя Обадии,
либо стала реакцией на них. Раввины, толкующие закон, строгие диетические
требования, талмудическая казуистика - все это пришлось, наверное, не по
нутру воинам-степнякам в сверкающих доспехах. Если они и исповедовали
иудейскую религию, то, скорее, на манер древних евреев из пустыни, а не как
раввины-ортодоксы. Возможно, они были даже последователями
фундаменталистской секты караимов и попали в разряд еретиков. Но факты в
защиту такого предположения отсутствуют.
"9"
Тесное взаимодействие хазар и венгров закончилось в 896 г., когда
венгры, простившись с евразийскими степями, пересекли Карпатские горы и
завоевали территории, ставшие с той поры их родиной. Обстоятельства этого
переселения вызывают споры, но в общих чертах ясны [87].
В последние десятилетия IX века в сложной мозаике кочевых племен
появился еще один элемент - дикое племя печенегов*. Скудные сведения об этом
тюркском племени обобщены Константином: он характеризует их как жадных до
ненасытности варваров, которые могли за хорошую мзду воевать с другими
варварами и с русами. Проживали они между Волгой и Уралом под хазарским
сюзеренитетом; Ибн Русте (37, 105) утверждает, что хазары подвергали их
земли ежегодным набегам для сбора дани.
К концу IX века с печенегами случилась катастрофа (для кочевников
обычная): их вытеснили с родных земель восточные соседи. Соседями этими были
гуззы (или огузы), так не понравившиеся Ибн Фадлану, - одно из
многочисленных тюркских племен, отрывавшихся время от времени от
центрально-азиатского причала и перемещавшихся к западу. Потесненные
печенеги попытались задержаться в Хазарии, но хазары дали им отпор**.
Печенеги продолжили движение на запад и, форсировав Дон, оказались на
территории венгров. Те, в свою очередь, были вынуждены откатиться на запад,
в район между Днепром и Сиретом, названный ими "Этелькез" - (Etel-Koz
[венгр.] - "междуречье"). Они оказались там примерно в 889 г., но в 896 г.
печенеги, вступив в союз с дунайскими болгарами, нанесли новый удар, после
чего венгры оказались в теперешней Венгрии.
* Или пачинаков, по-венгерски - "besenyok"
** Одна из возможных интерпретаций слов Константина [88]: "Гуззы и
хазары воевали с печенегами" (21; 424).
Такова в общих чертах история венгерского исхода из восточных степей и
разрыва венгеро-хазарских связей. Историки расходятся в подробностях
процесса: некоторые (78) утверждают, причем с пылом, что венгры потерпели от
печенегов одно, а не два поражения, и что "Этелькез" - всего лишь другое
название мифической Леведии; но мы в эти препирательства знатоков вдаваться
не будем. Более интригующим выглядит очевидное противоречие между образом
венгров - могучих воинов и их бесславным бегством с удобных земель. Из
"Хроники Хинкмара Реймсского" (78, 71) мы узнаем, что в 862 г. они совершили
набег на империю восточных франков - первое из вторжений варваров,
будораживших Европу на протяжении всего следующего столетия. Сообщается и об
ужасающей встрече святого Кирилла, "апостола славян", с венгерской ордой,
приключившейся в 860 г., когда тот направлялся в Хазарию. В тот момент,
когда он молился, они напали на него, "воя, как волки". Впрочем, святость
уберегла его от беды (78, 71) [89]. В другой хронике (78; 76) говорится о
конфликте, имевшем место в 881 г., где столкнулись, с одной стороны,
интересы венгров и кабаров, а с другой, - франков. По сообщению Константина
(гл. 40), спустя десять лет венгры "переправились [через Дунай] и, воюя
против Симеона [царя дунайских болгар], наголову разбили его, наступая,
дошли до Преслава и заперли его в крепости по названию Мундрага, вернувшись
затем в свою землю". (31; гл. 40) [90].
Как же совместить все эти героические свершения с серией одновременных
отступлений, в результате которых мадьяры откатились с Дона в Венгрию? Как
представляется, ответом может послужить отрывок из сочинения Константина,
следующий сразу за только что процитированным:
"После того как Симеон вновь помирился с василевсом ромеев и обрел
безопасность, он снесся с пачинакитами (печенегами) и вступил с ними в
соглашение с целью нападения на турок (мадьяр) и уничтожения их. Когда турки
отправились в военный поход, пачинакиты вместе с Симеоном пришли против
турок, истребили целиком их семьи и беспощадно прогнали оттуда турок,
охраняющих свою страну. Турки же, возвратясь и найдя свою страну столь
пустынной и разоренной, поселились в земле, в которой проживают и ныне (т.е.
в Венгрии)" [90а].
Иными словами, когда большая часть войска венгров "ушла в поход", их
земли и семьи подверглись нападению; судя по упомянутым выше хроникам,
венгры часто уходили в дальние походы, оставляя свои очаги почти без защиты.
Такая опасная привычка выработалась у них в период, когда их
непосредственными соседями были сюзерены-хазары да миролюбивые славянские
племена. Но с появлением жадных до земель печенегов ситуация изменилась.
Несчастье, описанное Константином, было, возможно, последним в череде схожих
бед, после чего венгры решили искать себе новое, безопасное место за горами,
в стране, которую знали по двум предыдущим походам.
В пользу этой гипотезы говорит еще одно соображение. Видимо, традиция
совершать набеги сформировалась у венгров только во второй половине IX в. -
примерно тогда, когда произошло то самое вливание хазарской крови. Результат
получился двойственным. Кабары, "воины более опытные и более мужественные",
стали, как мы видели, главным племенем и заразили новых родичей духом
авантюризма, вскоре превратившим их в "бич Европы", подобный их
предшественникам-гуннам. К тому же они обучили венгров "своеобразной и
характерной тактике, применявшейся с незапамятных времен всеми тюркскими
народами - гуннами, аварами, турками, печенегами, команами, но только
ими..., когда легкая кавалерия изображала бегство, стреляя на скаку, а потом
внезапно снова мчалась на врага с волчьим воем" (78; 123).
Эти методы приносили неизменный эффект в IX и Х вв., когда венгерские
набеги не давали покоя Германии, Балканам, Италии и даже Франции, однако на
печенегов они почти не действовали, потому что те поступали так же, и от их
воя тоже стыла кровь в жилах...
Таким образом, косвенно, по дьявольской логике истории, хазары
способствовали созданию венгерского государства, а сами исчезли в тумане
веков. Маккартни, рассуждая таким же образом, пошел еще дальше, подчеркивая
решающую роль, сыгранную переходом кабар:
"Ядро венгерской нации, настоящие финно-угры, сравнительно (хоть и не
совсем) мирные, оседлые земледельцы, поселились в холмистой области к западу
от Дуная. Долину Алфолд заняло кочевое племя кабар - настоящие тюрки,
скотоводы, всадники и бойцы, движущая сила и войско нации. Именно этот народ
занимал в эпоху Константина почетное место "первой венгерской орды". Я
считаю, что именно кабары устраивали из степей набеги на русов и славян,
вели кампанию против булгар в 895 г.; во многом именно они еще полвека после
того наводили ужас на половину Европы" (78; 112).
Тем не менее, венграм удалось сберечь свою этническую идентичность.
"Основная тяжесть шестидесятилетней непрекращающейся свирепой войны легла на
кабар, ряды которых чрезвычайно поредели. Тем временем настоящие венгры,
жившие относительно мирно, численно значительно увеличились" (78; 123).
Несмотря на период двуязычия, они сумели сохранить свой финно-угорский язык,
невзирая на немецкоязычное и славяноязычное соседство в отличие от дунайских
болгар, утративших прежний тюркский язык и говорящих теперь на одном из
славянских языков.
Однако влияние кабар ощущалось в Венгрии и дальше, и даже после того,
как их разделили Карпаты, связи между хазарами и венграми прервались не
полностью. По данным Васильева (35; 262), в Х в. венгерский герцог Таксони
пригласил не установленное количество хазар поселиться на его землях. Не
исключено, что среди этих переселенцев было немало хазарских евреев. Можно
также предположить, что и кабары, и позднейшие иммигранты привезли с собой
некоторых из прославленных ремесленников, научивших венгров своему искусству
(см. выше, глава I, 13).
В процессе овладения новым постоянным местожительством венграм пришлось
вытеснить прежних жителей, моравов и дунайских болгар, оказавшихся в итоге
на своих теперешних территориях. Другие их славянские соседи - сербы и
хорваты - остались на своих традиционных землях. Так в результате цепной
реакции, начавшейся на далеком Урале - гуззы потеснили печенегов, те
венгров, те болгар и моравов, - карта Центральной Европы стала приобретать
свой сегодняшний облик. Место меняющегося калейдоскопа заняла знакомая нам
чересполосица.
"10"
Но вернемся к русам, которых мы оставили в момент бескровного захвата
Киева людьми Рюрика, имевшего место примерно в 862 г. В это же время
печенеги потеснили на запад венгров, лишая хазар защиты на западном фланге.
Возможно, это объясняет ту легкость, с какой русы овладели Киевом.
Однако ослабление военной мощи хазар сделало и византийцев беззащитными
перед рейдами русов. Примерно тогда же, когда Рюрик обосновался в Киеве,
корабли русов спустились вниз по Днепру, пересекли Черное море и напали на
Константинополь. Дж. Бьюри выразительно описывает эти события:
"В июне 860 г. император [Михаил III] выступил со всей своей армией
против сарацин. Он успел далеко уйти, когда, получив неожиданные вести,
заторопился назад в Константинополь. Войско русов проплыло на двухстах судах
по Черному морю, вошло в Босфор, подвергло разграблению монастыри и
пригороды на берегах пролива и захватило Княжеский остров. Жители города
были совершенно деморализованы внезапно обрушившимся на них ужасом и
неспособны что-либо предпринять. Войска [Тагмата], обычно стоявшие в
окрестностях города, находились далеко, с императором..., а флот
отсутствовал. Опустошив пригороды, варвары приготовились атаковать город. В
момент кризиса достойно себя повел святейший патриарх Фотий; он взял на себя
задачу вернуть отвагу соотечественникам... Он выразил общие чувства, когда
назвал нелепостью то, что над столицей империи, "царицей почти всего мира",
измывается шайка славян, злобная и невежественная толпа [91]. Но еще большее
впечатление на чернь произвели чудеса, которые он успешно творил и в
предыдущие осады. Вокруг городских стен торжественно пронесли покрова
Богоматери; все верили, что, обмокнув их в море, можно поднять ураган.
Ураган не поднялся, но вскоре русы стали отходить, и мало кто из ликующих
горожан не связал освобождение с вмешательством Царицы Небесной" (21;
419)[92].
Добавим для пикантности, что патриарх Фотий, спасший своим красноречием
имперский город, был той самой "хазарской рожей", отправившей святого
Кирилла в его миссионерский поход. Что касается отхода русов, то он был
вызван поспешным возвращением греческой армии и флота; но патриарх
действительно помог горожанам сохранить самообладание в момент тревожного
ожидания.
Любопытные комментарии к этому эпизоду можно найти у Тойнби. Он пишет,
что в 860 г. русы "были, возможно, ближе к захвату Константинополя, чем
когда-либо потом" (114; 448). Он разделяет точку зрения некоторых русских
историков, что нападение днепровской флотилии восточных скандинавов,
преодолевшей Черное море, было скоординировано с одновременной атакой флота
западных викингов, подошедших к Константинополю из Средиземного моря, через
Дарданеллы:
"Васильев, Пашкевич и Вернадский склонны полагать, что встреча двух
флотилий в Мраморном море была хорошо подготовлена, что дает основания
полагать, что над всем этим планом поработал один крупный стратег. Они
высказывают предположение, что новгородский Рюрик и ютландский Рорик - одно
и то же лицо" (114; 447).
Из этого можно заключить, каков был калибр неприятеля, с которым
пришлось иметь дело хазарам. Византийская дипломатия без промедления отдала
ему должное и затеяла двойную игру, то ведя войны, то занимаясь
умиротворением завоевателя в благочестивой надежде, что русы рано или поздно
будут обращены в христианство и присоединятся к пастве Восточной патриархии.
Что касается хазар, то они были важным активом на тот момент, но могли быть
преданы при первой же представившейся подходящей или даже мало подходящей
возможности.
Источник: bibliotekar.ru.
Рейтинг публикации:
|
