Арсен Мартиросян: Блицкриг предательства: 22 июня 1941 года – детальная анатомия трагедии

                              Таблица № 1

(составлена на базе материалов, опубликованных в «Независимом Военном

                      Обозрении», № 22, 2000)

Более того. Констатированное военными историками «стирание грани между боевыми действиями по прикрытию и первыми операциями» тем более не могло не случиться, если учесть практически 100% идентичность «красного» и «коричневого» блицкригов. Это наглядно иллюстрирует следующая ниже приводимая таблица.                                     

                                        Таблица № 2

         100%-й идентичности «красного и «коричневого» блицкригов

Примечание:   Таблица составлена автором на основе многочисленных 

При такой 100% идентичности говорить о каком-то практическом стирании грани между боевыми действиями по прикрытию и первыми операциями, откровенно говоря, просто не с руки. Потому как этой грани и вовсе нет. И поэтому тот, кто первым в такой ситуации ударит, тот и окажется в выигрыше. Потому, что в таком случае, как говаривал еще в середине 30-х гг. прошлого века в скором тогда будущем великий француз ХХ века Ш. де Голль, преимущество будет на стороне того, кто первым начнет боевые действия. Тухачевский и Уборевич также прекрасно это понимали, когда пытались протащить идею «красного блицкрига». Вот выдержка из совместно с И.П.  Уборевичем подготовленной им докладной на имя Ворошилова еще в 1934: «Опыт показывает... Та сторона, которая не будет готова к разгрому авиационных баз противника, к дезорганизации систематическими воздушными нападениями его железнодорожного транспорта, к нарушению его мобилизации и сосредоточения многочисленными авиадесантами, к уничтожению его складов горючего и боеприпасов, к разгрому неприятельских гарнизонов и эшелонов быстрыми действиями мехсоединений, ... сам рискует подвергнуться поражению».

В этой короткой цитате не только вся суть блицкриги без различия окраски, но и его последствий. Но обратите внимание. Та форма, в какой Тухачевский и Уборевич подали эту мысль Ворошилову, означает лишь одно – едва завуалированный призыв к превращению СССР в агрессора, разгром которого неминуем. Стряпая свою концепцию пограничных сражений во главе с особым приоритетом операций вторжения, Тухачевский перенес акцент на фланговые группировки. Между тем, при таком акценте неизбежно создавался бы не просто статический фронт – это и так понятно. Создался бы статический фронт узкой лентой при низкой линейной плотности стоящих непосредственно на границе сухопутных войск, прежде всего стрелковых войск. Ибо основные силы сосредотачивались бы на флангах.

Проще говоря, маршал М.Н. Тухачевский, который крайне презрительно относился к Истории России, совершенно сознательно планировал операции вторжения как агрессию, неоправданно, скорее, умышленно необоснованно придавая им статус операций прикрытия в рамках провозглашенной им концепции пограничных сражений. То есть, совершенно сознательно осуществлял вредительское планирование обороны СССР. Да к тому же еще и упорствовал в том, причем даже тогда, когда оказался на Лубянке. Более того, упорствовал даже тогда, когда уже и сидевший в соседней камере Уборевич назвал эти операции вредительскими.

Однако при резком акценте на фланговые группировки вторжения (без разницы – для вторжения ли или же немедленного по факту нападения встречно-лобового контрвторжения), между ними волей неволей будет образован статический сухопутный фронт, во-первых, узкой лентой, во-вторых, непременно с низкой линейной плотностью пехотных соединений. Волей-неволей потому, что армия – не безразмерный организм. Ее штаты не могут просто так безразмерно увеличиваться, тем более в мирное время. Во время войны – иное дело, да и то с оглядкой, потому как демографический потенциал (призывного возраста) государства также далеко не безразмерный.

Но ведь все то же самое имело место и в 1941 году. Потому, что войска были выставлены статическим фронтом узкой лентой с низкой, а в ряде мест и крайне низкой линейной плотностью, но с задачами: А) держать «упорную оборону» на линии границы; Б) принять участие в операциях на глубину в контрнаступлении. Чем все это кончилось – прекрасно известно. Потому как войска не могут, стоя на одной ноге держать оборону на линии границы, тем более растопыренными пальцами, а другой ногой бежать в контрнаступление.

В черновике рукописи знаменитой книги Великого Маршала Великой Победы К.К. Рокоссовского - «Солдатский долг» - есть следующие, собственноручно написанные великим полководцем строки, описывающие непосредственный канун агрессии: «Довольно внимательно изучая характер действий немецких войск в Польше и во Франции, я не мог разобраться: каков план действий наших войск в данной обстановке на случай нападения немцев? Судя по сосредоточению нашей авиации на передовых аэродромах и расположению складов центрального значения в прифронтовой полосе, это походило на подготовку прыжка вперед, а расположение войск и мероприятия, проводимые в войсках, этому не соответствовали. Даже тогда, когда немцы приступили к сосредоточению своих войск вблизи нашей границы, перебрасывая их с запада, о чем не могли не знать Генеральный штаб и командование КОВО (Рокоссовский тогда являлся командиром 9-го механизированного корпуса, дислоцировавшегося в КОВО – А.М.), никаких изменений у нас не произошло. Атмосфера непонятной успокоенности продолжала господствовать в войсках округа. Правда, в звене высшего командного состава эта успокоенность не разделялась. Наше мнение сводилось к тому, что мы находимся накануне войны. В воздухе пахло войной, и только слепые и глухие этого не замечали или не хотели замечать... (это многоточие принадлежит персу самого маршала) ...Во всяком случае, если какой-то план и имелся, то он явно не соответствовал сложившейся к началу войны обстановке, что и повлекло за собой тяжелое поражение наших войск в начальный период войны».

Благородный Великий Маршал весьма тактично и дипломатично охарактеризовал ту ситуацию. В настоящее время об этом говорят следующим образом:

- «…Построение войск Первого стратегического эшелона при внезапном нападении создает условия разгрома их по частям, как это и произошло... Способность армий прикрытия обеспечить войска от возможного внезапного удара противника в оперативно-стратегическом масштабе являлась сомнительной...».

- «...Невыгодное положение советских войск усугублялось тем, что войска пограничных военных округов имели задачи не на оборонительные операции, а лишь на прикрытие развертывания войск». Это слегка завуалированное признание факта подмены.

Ну а Жуков, заявив в свое время, что «...никакой равномерной разбросанности вдоль всей нашей границы войск перед вражеским нападением у нас не было, и, конечно, не в этом следует искать причину поражения наших войск в начале войны», просто перстом указал, где надо искать причину невыгодного положения советских войск.  А заодно и виновных как в этом, так и в том, что войска были выставлены так, что это создавало условия для их разгрома по частям. Что, собственно говоря, и произошло в июне 1941 года.

Анализируя на страницах уже упомянутой выше книги «Провокация против России» причины трагедии 22 июня 1941 г., военный разведчик-аналитик высшего класса, генерал Н.Ф. Червов без обиняков указал на следующее: «Советские дивизии, находясь непосредственно вдоль границы, располагались «узкой лентой» на фронте 40-50 км каждая. Они должны были, по замыслу Наркомата обороны и Генерального штаба, в разыгравшемся приграничном сражении прикрыть завершения отмобилизования и развертывания основных сил западных военных округов. Но это для них была заведомо невыполнимая задача, так как на направлениях “танковых клиньев” (главных ударов) гитлеровцы создали шести-восьмикратное превосходство в силах и средствах. Складывалась ситуация, при которой немецкие войска имели возможность наносить поражение нашим войскам по частям: сначала всеми силами обрушиться на немногочисленные соединения и части, расположенные вдоль границы; затем преодолеть сопротивление главных сил прикрытия приграничных округов и, прорвавшись на оперативную глубину, напасть на войска вторых эшелонов и резервов этих округов (фронтов). В этом была роковая ошибка Генштаба.

Крупный просчет в создании исходной группировки войск состоял в несоблюдении одного из основных принципов военного искусства - решительного сосредоточения (массирования) сил и средств на избранных направлениях. Это обнаружилось сразу же в первых сражениях. Например, войска Западного фронта в Белоруссии вынуждены были сражаться в каждый момент времени с превосходящими силами противника из-за стремления прикрыть войсками всю полосу обороны. Вторые эшелоны (резервы), предназначенные для нанесения контрударов и для усиления, во многих случаях выдвигались по частям с запозданием и использовались для затыкания «дыр». Раздробленность исходной группировки войск приграничных округов была обусловлена, конечно, не политикой, а военным искусством. Результатом ее стала трагедия для наших войск — многочисленные «котлы» (Белостокский, Слонимский, Новогрудский), фланговые удары, охваты, прорывы в глубину, огромные потери в живой силе и технике. Т.е. немцы, используя наши ошибки, повторили в основном те же приемы военных действий, что были в германо-польской войне, только в более крупных масштабах».

Указанного уважаемым генералом Н.Ф. Червовым просчета просто не могло не быть еще и по следующей причине. Потому, что генетика и в стратегии действительно генетика. И это было сказано вовсе не для красного словца. Выше уже отмечалось, что  Тухачевский предлагал развертывать основные группировки армий прикрытия, с учетом расположения  приграничных укрепленных районов, так, чтобы они занимали фланговое положение по отношению к тем направлениям, где наиболее вероятны удары противника. Но ведь как он определял эти самые направления, где наиболее вероятны удары противника?! Вот в чем вопрос. А тут вновь придется удивляться, вплоть до шокового состояния. Тухачевский утверждал:  «... Немцы должны будут поставить перед собой ограниченную цель войны - отторгнуть часть территорий от СССР и отстоять обладание этой частью территории до конца войны...  Необходимо, поэтому, проанализировать возможные театры войны гитлеровской Германии против СССР с экономической точки зрения, т. е.  с точки зрения удовлетворения колониальных аппетитов Германии...

...Немцы, безусловно, без труда могут захватить Эстонию, Латвию и Литву и с занятого плацдарма начать наступательные действия против Ленинграда, а также Ленинградской и Калининской (западной их части) областей. Финляндия, вероятно, пропустит через свою территорию германские войска. Затруднения, которые немцы встретили бы при этой операции, были бы следующие: во-первых, железнодорожная сеть Эстонии, Латвии и Литвы слишком бедна и отличается слишком малой провозоспособностью, чтобы она могла обслужить действия крупных сил. Потребовалось бы либо вложение крупных капиталов в железные дороги этих стран в мирное время, либо развитие этих дорог во время войны, что сильно сковало бы и осложнило действия германских армий. Во-вторых, СССР не позволил бы Германии безнаказанно занять Прибалтийский театр для подготовки в нем базы для дальнейшего наступления в пределах СССР.

Однако с военной точки зрения такая задача может быть поставлена, и вопрос заключается в том, является ли захват Ленинграда, Ленинградской и Калининской областей действительным решением политической и экономической задачи по подысканию сырьевой базы. На этот последний вопрос приходится ответить отрицательно. Ничего, кроме дополнительных хозяйственных хлопот, захват всех этих территорий Германии не даст... Единственно, что дал бы Германии подобный территориальный захват, - это владение всем юго-восточным побережьем Балтийского моря и устранение соперничества с СССР в военно-морском флоте. Таким образом, с военной точки зрения, результат был бы большой, зато с экономической - ничтожный...

Второе возможное направление германской интервенции при договоренности с поляками - это белорусское. Совершенно очевидно, что как овладение Белоруссией, так и Западной областью никакого решения сырьевой проблемы не дает и потому для Германии неинтересно. Белорусский театр военных действий только в том случае получает для Германии решающее значение, если Гитлер поставит перед собой задачу полного разгрома СССР с походом на Москву. Однако я считаю такую задачу совершенно фантастической.

Остается третье, украинское направление. В стратегическом отношении пути борьбы за Украину для Германии те же, что и за Белоруссию, т. е. связано оно с использованием польской территории. В экономическом отношении Украина имеет для Германии исключительное значение. Она решает и металлургическую, и хлебную проблемы. Германский капитал пробивается к Черному морю. Даже одно только овладение Правобережной Украиной и то дало бы Германии и хлеб, и железную руду. Таким образом, Украина является той вожделенной территорией, которая снится Гитлеру германской колонией...

Итак, территорией,  за которую  Германия,  вероятнее  всего,  будет драться, является Украина: Следовательно, на этом театре войны наиболее вероятно появление главных сил германских армий...» .

Как видите, не стесняясь, Тухачевский охарактеризовал цели будущей агрессии Германии ограниченными, преимущественно экономическими по характеру и сути, что никак не соответствовало действительности. Ни по каким параметрам. Более того, назвал Белорусское направление удара Германии фантастическим – как и задачу полного разгрома СССР.  А раз оно фантастическое, то, следовательно, нечего ему уделять особое внимание.

Так вот все дело в том, что именно это-то и случилось в 1941 году. Но для начала следует указать, что в отечественной историографии о Великой Отечественной войне долгое время замалчивался тот факт, что еще к началу весны 1941 г. в высшем военном командовании СССР сложился крепко спаянный клан так называемой «киевской мафии» - мафии генералов – выходцев из Киевского особого военного  округа.  Клан этот стал складываться еще с середины 1940 г., когда наркомат обороны возглавил С.К. Тимошенко.  «...А эти люди, вполне естественно, привыкли работать в интересах своего региона и знали его особенности лучше, чем другие оперативные направления. После назначения наркомом обороны бывшего командующего  КОВО С.К. Тимошенко он тут же пригласил бывшего начальника штаба этого округа Н.Ф. Ватутина на должность начальника Оперативного управления Генерального штаба, начальника мобилизационного отдела штаба КОВО генерал-майора Н.Л. Никитина на должность начальника Мобилизационного управления Генерального штаба. Бывший командир механизированной бригады и начальник автобронетанковых войск КОВО И.Я. Федоренко становится начальником Автобронетанкового управления РККА. Бывший командующий 6-й армией КОВО Ф.И. Голиков становится начальником Главного разведывательного управления (на тот период правильно Разведывательного управления – А.М.) и заместителем начальника Генерального штаба. Бывший член Военного совета КОВО корпусной комиссар С.К. Кожевников назначается на должность военного комиссара Генерального штаба. Эти люди пользуются особым расположением наркома...».  А каждый из выдвиженцев Тимошенко естественно потащил за собой своих людей. И тоже  непосредственно из КОВО или из числа выходцев из КОВО. Кстати говоря, именно члены «киевской мафии» были в первую очередь представлены на переаттестацию для присвоения введенных тогда генеральских званий.

Именно «киевская мафия», в конце концов, и выдавила из Генерального штаба двух его начальников. Сначала Б.М. Шапошникова, а затем и К.А. Мерецкова, которые в одиночку, естественно, не могли противостоять целому клану, каждый из представителей которого спокойно обходил начальника ГШ и выходил прямо на наркома. Кстати говоря, обратите внимание, что Сталину, судя по всему, не очень-то понравилось, что Тимошенко стал тянуть едва ли не всех подряд из Киевского округа. И начальником ГШ вместо выдавленного Тимошенко Шапошникова поставил Мерецкова, не относившегося к «киевской мафии». Правда, и этот долго не засиделся на посту главы «мозга армии». Тоже «ушли»... 

«Проходит совсем немного времени, и на должность начальника Генерального штаба вместо К.А. Мерецкова назначается командующий КОВО генерал Г.К. Жуков. Он делает своим первым заместителем Н.Ф. Ватутина, а на освободившуюся должность начальника Оперативного управления Генерального штаба назначается заместитель начальника штаба КОВО генерал-майор Г.К. Маландин. На должность начальника укрепленных районов РККА приходит начальник укрепленных районов КОВО генерал-майор С.И. Ширяев. М.В. Захаров (Маршал Советского Союза – А.М.) пишет: “Сотрудники, выдвинутые на ответственную работу в Генштаб из Киевского Особого военного округа, в силу своей прежней службы продолжали придавать более важное значение Юго-Западному направлению. При оценке общей военно-стратегической обстановки на Западном театре войны их внимание, на наш взгляд, невольно приковывалось к тому, что «прикипело к сердцу», длительно владело сознанием и, естественно, заслоняло собой и отодвигало на второй план наиболее весомые факты и обстоятельства, без которых нельзя было воспроизвести верную картину надвигавшихся событий. Подобный метод подбора руководящих работников Генерального штаба нельзя признать удачным, - делает вывод М.В.Захаров, сам в недавнем прошлом также работник штаба КОВО. – Никакого повода или веских оснований к широкому обновлению его в условиях приближавшейся войны, да к тому же лицами, тяготевшими по опыту своей прежней деятельности к оценке обстановки с позиций интересов командования Юго-Западного направления, не было”».

Отметим также еще одну, не  менее уникальную сторону процесса формирования «киевской мафии».  Когда военная контрразведка в начале февраля 1941 г. была передана в ведение наркомата обороны, то руководящие посты в 3-м Управлении НКО заняли … выходцы из Особого отдела Киевского округа! Ставший начальником 3-го Управления  комиссар государственной безопасности 3-го ранга Анатолий Николаевич Михеев – до этого назначения служил в КОВО, его заместитель – Федор Яковлевич Тутушкин – также выходец из КОВО. Проще говоря, военная контрразведка оказалась в руках не  просто абстрактного армейского генералитета, а в самом прямом смысле слова в руках чекистских генералов-членов «киевской мафии». Вот это была ситуация, когда, выражаясь современным языком, у генералов было не просто все схвачено, а железно все схвачено. Мало того, что военная контрразведка передана в подчинение наркомата обороны, так она еще и в руках тех генералов-чекистов, которые служили вместе с армейскими генералами  в КОВО. Спайка подобного типа чрезвычайно опасна для государства. Ибо ей фактически нет противовеса. Впрочем, один противовес все-таки всегда существует, но к нему лучше не прибегать…      

А теперь о главном в словах маршала М.В. Захарова. Процитированное выше четко и прямо указывает, откуда реально «ноги растут» у незаконно возникшего приоритета Юго-Западного направления, несносная бодяга о чем фигурирует абсолютно во всех исследованиях о начале войны. Между тем, если забежать вперед, ею прикрывалась подмена приоритета Белорусского направления, фигурировавшая в единственном официальном плане. Как в ракурсе определения наиболее вероятного направления главного удара вермахта, так и направления сосредоточения основных сил западной группировки РККА. Забегая еще раз вперед, отметим, что если по-простому, то все это свидетельствует о том, что никакого специального указания Сталина насчет особого приоритета Юго-Западного направления, как наиболее предпочтительного для Гитлера и его генералов не было. Это вранье  крутозвездные выдумали уже после войны, во второй половины 60-х гг. прошлого века. А то, что КОВО дополнительно укрепляли – так оно было правильно. Округ-то самый большой был на западных границах, а удельный вес Украины в советской экономике того времени, в том числе и в ВПК, был очень велик. Да и геополитическое значение Украины не меньшее, чем Белоруссии, если не большее. Так что не усиливать дополнительно оборону такого важнейшего с военно-экономической и военно-политической точек зрения региона было недопустимо.

Более чем прозрачный намек Захарова был обоснован. Вот как начиналась история с прогнозом направления главного удара вермахта на Юго-Западном направлении (для гитлеровского командования – Юго-Восточном направлении). Судя по имеющимся данным, первым за вермахт главный его удар на Юго-Западное направление стал переносить именно выходец из КОВО – лично нарком обороны Тимошенко. И это при условии, что в момент, когда он стал это делать, еще не было никаких данных о конкретном плане гитлеровской агрессии, ибо у самого гитлеровского командования еще не было такого  плана, а всего лишь предварительные наметки. Наметки, о которых, к тому же, ничего не было известно, кроме того, что происходит резкое нарастание угрозы нападения. Когда летом 1940 г. мудрый Шапошников - как начальник Генерального штаба до 15 августа 1940 г. - впервые доложил Тимошенко проект «Соображений...», то последний изволил выразить недовольство, тем, что в документе главенствующее (по политическим соображениям) значение было придано группировке вермахта севернее Варшавы, а также в Восточной Пруссии. Тимошенко не ограничился выражением недовольства. Он стал настаивать на том, чтобы был разработан вариант, по которому основные силы гитлеровцев развернулись бы южнее Варшавы. То есть, на направлении КОВО. Подчеркиваю, что свое недовольство он выразил в ситуации, когда было ясно и понятно только одно – происходит резкое нарастание угрозы вооруженного столкновения с нацистской Германией и как следствие этого переброска ряда частей и соединений вермахта к советским границам.

Никаких данных, позволявших в тот момент сделать более или менее обоснованный  вывод о наиболее вероятном направлении главного удара вермахта, ни по какой линии еще не поступало. Именно поэтому в проекте, а затем и в принятом единственном официальном плане было указано следующее. В «Соображениях об основах развертывания Вооруженных сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 годы» от 18 сентября/14 октября 1940 г. подчеркивалось, что «документальными данными об оперативных планах вероятных противников как по Западу, так и по Востоку Генеральный штаб Красной Армии не располагает».

Что послужило первоначальным импульсом для упомянутого выше «пожелания» наркома, понять весьма трудно, если, конечно, не учитывать более чем справедливого и обоснованного намека М.В. Захарова. Но именно его намек и придется учитывать в первую очередь. Причем, прежде всего, как констатацию факта. Потому что на фоне двухкратного подчеркивания мудрым Борисом Михайловичем особой предпочтительности для верховного командования нацистской Германии северного варианта развертывания главных сил вермахта, Тимошенко продолжал настаивать на своей точке зрения. Последний раз это имело место 15 августа – именно эта дата стоит на проекте «Соображений...», в последний раз подписанных Шапошниковым. Кончилось это тем, что по настоянию Тимошенко, Сталин снял Шапошникова с поста начальника Генерального штаба. Однако назначил на этот пост К.А. Мерецкова, не являвшегося членом мафиозного клана КОВО.

Но вот что любого вгонит как минимум в шок. Время проявления описанного выше недовольства Тимошенко по вопросу определении главного направления сосредоточения основных сил вермахта вынуждает обратить особое внимание. Дело в том, что оно почему-то практически совпадает со временем издания указания Штаба ОКВ Абверу от 6 сентября 1940 г. о мероприятиях по дезинформационному прикрытию подготовки к нападению на СССР. В п. 2 этого указания прямо говорилось: «2. Создавать впечатление, что основное направление в наших перемещениях сдвинуто в южные районы Генерал-Губернаторства, в протекторат и Австрию и что концентрация войск на севере сравнительно невелика».  Проще говоря, создавать впечатление, что все усилия германского командования сдвинуто на Юго-Восточное направление, которое для советского командования означало Юго-Западное.

Это совпадение по времени могло быть и чистой случайностью. Тем не менее, невозможно отделаться от мысли о том, что уж больно нелицеприятное совпадение получается, особенно если учесть следующее. Прежде, чем появилось это указание штаба ОКВ Абверу, в самом штабе ОКВ должна была возникнуть сама идея такой дезинформации. Более того, она предварительно должна была быть «обкатана» в самом штабе ОКВ, так сказать, в порядке «мозгового штурма». Тевтоны всегда работали по этой схеме. А на основе его результатов должны были быть выработаны определенные рекомендации для Абвера. Так вот, если учесть все эти этапы, то негативное впечатление от и без того нелицеприятного совпадения резко усилится. Потому как получается, что едва только прознав о назначении Тимошенко наркомом обороны, в сознании руководства штаба ОКВ стала зарождаться не только идея о проведении упомянутой дезинформационной акции стратегического характера, но и, увы, серьезная уверенность в том, что она достигнет необходимого германскому командованию успеха. И вот в этой связи нелишне будет озадачиться простым, но очень нелицеприятным вопросом: А почему, собственно говоря, штаб ОКВ именно так отреагировал на назначение Тимошенко на пост наркома обороны?    

Между тем, поразительно, что когда ГРУ с осени 1940 г. стало фиксировать тщательно маскируемые переброски гитлеровских войск, прежде всего, в Восточную Пруссию и Польшу, то это  означало, что прогноз Шапошникова начал сбываться. Сейчас оно понятно почему: Гитлер еще 31 июля 1940 г. определил первые два направления удара: один на Прибалтику и Белоруссию, другой на Украину. Тогда в германском военном планировании превалировал традиционный вариант двухсторонних «клещей». К середине сентября появился и северный вариант главного удара, изложенный в известном историкам «этюде Лоссберга». Затем, 26 ноября, практически с дословной аргументацией, что и в предыдущем случае, появился проект Генштаба вермахта, излагавший также северный вариант главного удара. Конечно, всего этого тогда ГРУ не знало. Во всяком случае, по тем данным, которые официально рассекречены и преданы гласности путем различных публикаций иной вывод сделать невозможно. Но фиксируемые военной разведкой, а также разведкой НКВД СССР, в том числе и пограничных войск, переброски частей вермахта именно в Восточную Пруссию и Восточную Польшу вполне могли отрезвить Тимошенко. Или, по крайней мере, призадуматься над этим фактом. Увы, выбритая до зеркального блеска «большая голова с куриными мозгами» (характеристика Сталина умственных способностей Тимошенко) не отреагировала на эти данные разведки. Вместо этого произошло вот что.

Явно не без «вразумления» Тимошенко, в  декабре 1940 г. из КОВО в Генштаб за подписью Жукова (в тот момент он командовал войсками округа) пришла докладная, в которой утверждалось, что именно на КОВО придется главный удар вермахта. Она поступила до первых информационных сигналов разведки о появлении в Германии конкретного плана агрессии. Они, как известно, поступили в самом конце декабря, а упомянутая докладная – в середине. К тому же первые разведданные на этот счет были очень неконкретные, расплывчатые и даже ГРУ в тот момент не могло определить направления главного (главных) удара (ударов) вермахта. Более или менее точно это произойдет примерно три месяца спустя, к 20 марта 1941 г. Так вот и спрашивается, откуда же мог знать Жуков, если даже ГРУ еще ничего толком не знало?! Списывать же на какую-то его прозорливость, на что он постоянно и более чем прозрачно намекал в мемуарах, статьях и устных выступлениях  – нет ни малейших оснований. Не обладал он таким качеством. А если, порой, во время войны и создавалось такое впечатление, то в том особой его заслуги нет - это заслуга, прежде всего, разведки, а также штабных работников, находившихся в его окружении, а не его «мыслительного аппарата». 

Коллега В.А. Рунов отмечает: «Г.К. Жуков, назначенный в середине января 1941 года начальником Генерального штаба РККА с должности командующего Киевского Особого военного округа, ...полностью поддерживал мнение о подготовке противником главного удара на Украине. По крайней мере, в своих мемуарах он признается, что при переработке оперативного плана в феврале-апреле 1941 года Генеральный штаб по-прежнему исходил из того, что главный удар немцев будет нанесен на Украине. ... Георгий Константинович высказал ряд существенных замечаний по Плану развертывания, отработанному его предшественниками. М.В. Захаров пишет: “С назначением генерала армии Г.К. Жукова начальником Генерального штаба план стратегического развертывания весной 1941 г. вновь стал предметом обсуждения и уточнения”... М.В. Захаров пишет, что последняя корректировка этого документа была проведена в мае-июне 1941 года. Документ был написан, как и прежде, А.М. Василевским, а затем скорректирован Н.Ф. Ватутиным. Идея сосредоточения основных усилий на Украине остается в силе».

Вот с того момента, как Жуков был назначен начальником Генерального штаба, как отмечал Захаров, план стратегического развертывания весной 1941 г. и стал вновь предметом обсуждения и уточнения. А важнейший вопрос - о прогнозировании наиболее вероятного направления главного удара вермахта – стал фактически жертвой клановых интересов мафии генералов-выходцев из КОВО. Почему так жестко?!

Да потому, что к тому моменту, как Жуков наконец-то освоился в кресле начальника Генерального штаба, в наличии уже была разведывательная информация о том, что нападение будет осуществлено по трем направлениям. На Северо-Западном (по немецкой терминологии – Северо-Восточном) направлении в общем направлении на Ленинград (Санкт-Петербург), на Западном (Восточном) – в общем направлении на Москву и на Юго-Западном (Юго-Восточном) – в общем направлении на Киев. И вплоть до 22 июня этот расклад направлений по разведывательным донесениям не менялся. Какие же могли быть основания у Тимошенко и Жукова столь рьяно упорствовать на Юго-Западном направлении, как направлении главного удара вермахта?! Да еще с ранней осени 1940 года?

В мемуарах М.В. Захарова, А.М. Василевского говорится о том, что после официального утверждения 14 октября 1940 г. плана отражения агрессии, вокруг него, тем не менее, продолжалась какая-то возня. Постоянно вносились какие-то коррективы в план обороны. В итоге это вылились в усиленно муссируемые в последние два десятилетия в историографии войны планы якобы от 11 марта и особенно якобы от 15 мая 1941 года. Очевидно, это именно то, что и подразумевал Захаров, говоря, что с приходом Жукова на пост начальника Генерального штаба, план стратегического развертывания с весны 1941 г. вновь стал предметом обсуждения и уточнения. Правда, он имел в виду явно только последний документ. А первый, как выяснилось только в наше время, оказался тупой и грубой фальшивкой. 

Конечно, вносить коррективы в план по мере поступления проверенной разведывательной информации – святая обязанность Генерального штаба. И на его право и обязанность это делать никто не покушается, в том числе и в ретроспективе. Вопрос заключается вот в чем. На каком основании Тимошенко, Жуков и Кº попытались переделать официальный и единственный план обороны так, что в нем едва ли не абсолютной доминантой стал южный или, если угодно, юго-западный (хотя справедливо было бы говорить «юго-восточный» - ведь Гитлер-то собирался в поход на Восток, а не на Запад) вариант? Более того. На каком основании эти переделки официального плана проводились в жизнь, если официального изменения плана отражения агрессии решением правительства СССР не имело место быть?!    

Как и чем прикажете объяснять тот факт, что с приходом Жукова на должность начальника Генштаба и образованием дуэта Тимошенко-Жуков, из документов военного планирования сразу у двух округов исчезла задача прочного прикрытия именного Минского направления – центрального в рамках более широкого Белорусского направления?! Причем исчезла более чем странным образом. У ПрибОВО и ЗАПОВО. Тут вот в чем вся «соль». Уже лет двадцать, как современные «историки» всерьез считаются с абсолютно незаконными документами военного планирования – документами якобы от 11 марта и особенно якобы от 15 мая 1941 г. - как с якобы действовавшими официальными? Мало того, что это абсолютно неадекватная историческим реалиям, если не сказать покрепче, позиция и к подлинной исторической науке не имеет ровным счетом никакого отношения.

Так ведь еще и откровенно плюют при этом на то, что эти якобы официальные и якобы действовавшие документы не были подписаны и не были доложены высшему руководству СССР. Как могло такое произойти и тогда, и сейчас?! Ведь официальный план отражения агрессии никто не отменял. Разве это неизвестно?! Что, так уж трудно было заметить, что, например, в документе якобы от 15 мая 1941 г. есть один стилистический нюанс, который четко показывает, что его якобы разработчики четко понимали, что существует только один единственный официальный план обороны. Ведь первая же строчка документа якобы от 15 мая 1941 г. гласит: «Докладываем на Ваше рассмотрение соображения по плану стратегического развертывания вооруженных сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками». Соображения по плану стратегического развертывания, а не Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза!!! То есть документ якобы от 15 мая в самом лучшем для него случае являл собой всего лишь некое дополнение к официальному и единственному плану обороны, так сказать, в его развитие. Правда, дополнение на редкость тупое, поразительно бессмысленное, четко свидетельствующее об отсутствии всякого присутствия в том самом месте, которым разработчикам таких документов положено думать. Потому как предлагать наносить упреждающий удар в никуда, к тому же по уже отмобилизовавшемуся и развернувшемуся противнику – это даже и не залихватская стратегия. Это просто медицинский случай из ... психиатрической практики... 

А теперь взгляните на схему ожидания Жуковым и Тимошенко направлений ударов вермахта -  она слева. А затем взгляните на правую схему – это схема реально имевших место направлений ударов вермахта 22 июня 1941 г.

И вот теперь попробуйте хотя бы самим себе ответить на вопрос. Почему в не обремененном солидными знаниями (в том числе и военными) сознании Жукова (а также Тимошенко), вдруг всплыла такая поразительно преступная аналогия с тем, что написал Тухачевский в плане поражения, нагло игнорируя особое стратегическое значение Белорусского направления?!

Ведь подобное ожидание и тем более сосредоточение войск, которое напрочь игнорировало необходимость защиты активной обороной подлежащего прочному прикрытию прямо указанного в официальном плане Белорусского направления (оно фигурировало там как Минское), и со своей стороны также означало подмену сути официального плана! Тем более, что эта задача полностью исчезла сразу у двух округов, которым было предписано прочно прикрывать именно это направление – у Прибалтийского и особенно у Западного! Подмену в духе концепции и «Плана поражения» Тухачевского, в которой Белорусское направление названо фантастическим для планов Гитлера! К слову сказать, именно из-за факта подмены, признавать который ни Жуков, ни другие не намеревались, весь постсталинский период они лгали, сваливая всю вину на Сталина, якобы приказавшего считать Украинское направление главным для германского командования, что якобы и послужило одной из основных причин трагедии 22 июня.  

Но вернемся к цитате из мемуаров Великого Рокоссовского, прежде всего, к той ее части, где он говорил, что «… не мог разобраться, каков план действий наших войск в данной обстановке на случай нападения немцев. Судя по сосредоточению нашей авиации на передовых аэродромах и расположению складов центрального значения в прифронтовой полосе, это походило на подготовку прыжка вперед, а расположение войск и мероприятия, проводимые в войсках, этому не соответствовали... Во всяком случае, если какой-то план и имелся, то он явно не соответствовал сложившейся к началу войны обстановке, что и повлекло за собой тяжелое поражение наших войск в начальный период войны».   

Благородный Рокоссовский довольно мягко описал то, что начудила «киевская мафия» во главе с Тимошенко-Жуковым. Точнее, резко бросавшийся в его глаза профессионального и вдумчивого военного резкий диссонанс в дислокации различных родов войск приграничного округа. Фактически же впервые в отечественной исторической литературе он чуть-чуть приподнял занавес над особо охранявшейся самим Жуковым и до сих пор охраняемой всеми его апологетами тайной. Очевидно, именно поэтому, в том числе, рукопись его мемуаров и подверглась варварскому обрезанию со стороны партийно-военной цензуры. Ведь даже в столь усеченном виде его описание означает, что речь идет о едва ли не демонстративном передовом базировании мобильных частей, особенно авиации, что не было предусмотрено официальным планом и при этом стрелковые соединения выстраивались статическим фронтом узкой лентой с крайне растянутыми фронтами обороны стрелковых частей непосредственного прикрытия границы. Иначе он не отметил бы особо резко бросавшийся в глаза диссонанс в дислокации частей различных родов войск. Потому что по условиям тех времен и в соответствии с имевшими тогда хождение взглядами на стратегию такое могло иметь место быть только в указанном случае.

Именно в этом сосредоточена вся суть той тайны, которую столь рьяно охранял Жуков, а его апологеты охраняют до сих пор, но которая и является прямым ответом на главный вопрос: Почему же 22 июня 1941 г. произошла такая кровавая трагедия?

А суть этой тайны вот в чем. Начнем с армий, как высших тактических соединений. Как известно, действия армии любого государства регламентируются уставами, в том числе и Полевыми. Согласно принятому весной 1941 г. ПУ, кстати, не слишком отличавшемуся от своих предшественников, ширина фронта обороны армии не должна была превышать 80-100 км. На деле же, в среднем, на круг, по всем трем основным приграничным округам выходило по 170-176 км. Соответственно, где-то чуть больше, где-то чуть меньше. Проще говоря, при такой, резко увеличенной ширине фронта обороны устойчивость армий в обороне оказалась пониженной в среднем 1,7-2,2 раза! Но это понижение устойчивости в обороне всего лишь: а) в рамках прямолинейной арифметической логики, то есть без учета иных факторов; б) против нормативного уровня по Уставу 1941 г.

На деле же реальная картина была куда трагичней, потому как ширина участка прорыва для армий вермахта определялась всего в 25-30 км! Соответственно, если считать только по нормативам, то у гитлеровцев уже получалось превосходство (округленно) в 3-4 раза! На деле же при указанной выше фактической ширине обороны наших армий, объективно более чем вдвое уменьшавшей их устойчивость в обороне, одна наша армия должна была испытать на себе мощь как бы (округленно) 6-7 вражеских армий! Однако на данном этапе в расчеты круто вмешивается «логика кровавой алгебры» боя и потому придется последовать следующему правилу: во сколько раз понижена устойчивость нашей армии в обороне, во столько раз выше и подлинно реальное превосходство ударной силы противника на поле боя. Следовательно, вместо  и так сомнительного удовольствия испытать на себе мощь как бы 6-7 армий, в реальности нашим армиям предстояло почувствовать превосходство супостатов в диапазоне от 10 до 15 с лишним раз!

Конечно, непосредственно на полях первых сражений против одной советской армии гитлеровцы не выставляли по 10-15 армий. Столько у них просто не было. Речь идет о том, что мощь и сила с которой обрушивались супостаты на одну нашу армию были равны мощи и силе 10-15 армий вермахта. И всего лишь потому, что наши имели слишком растянутый фронт обороны, а, следовательно, и объективно резко пониженную устойчивость в обороне. А супостаты, напротив, предельно концентрировали свои силы на очень узких участках фронта прорыва. Потому и получалось такое превосходство ... формально из ничего. Проще говоря, из ВОЗДУХА!!!   

Некоторые наши командующие армиями понимали, во что их втягивают и даже прямо письменно предупреждали, что сверхширокий фронт обороны до добра не доведет, у армий нет таких возможностей и сил, чтобы прикрыть фронт столь большой ширины. Так, по инициативе командующего 8-й армией ПрибОВО генерал-лейтенанта А.А.Тюрина, Военный Совет округа докладывал в конце января 1941 г. Военному Совету округа, что 8-я армия не может прикрыть отведенный ей 160-километровый участок границы. Потому, что для этой цели имеет всего два корпусных управления, по одной стрелковой дивизии от каждого.  Генерал-лейтенант А.А. Тюрин особо отмечал, что «в случае необходимости выступить на прикрытие государственной границы и удерживать ее до сосредоточения хотя бы минимального состава армии ... потребуется от 6 до 8 суток... Две стрелковые дивизии, находящиеся на участке границы 8-й армии, выполнить эту задачу на сверхшироком фронте не в состоянии...». И далее предлагал ряд серьезных мер по повышению боеспособности войск армии, в том числе и упомянутых двух стрелковых дивизий.

Догадайтесь с одного раза, чем закончилось такое обращение генерал-лейтенанта Тюрина? Правильно, уже весной его сняли с должности командарма 8-й армии и «задвинули» во внутренний, Орловский военный округ с повышением - на должность заместителя командующего войсками округа. Чтобы не только не умничал, но и не вякал.

Небольшой штрих. Небезынтересно заметить, что наиболее рьяно требовавших принятия неотложных и разумных мер во избежание катастрофических последствий командующих армиями в приграничных округах попросту снимали с должностей и переводили на другое место службы. Так, из ЗАПОВО убрали командующего 4-й армией В. Чуйкова, за год до 22 июня 1941 г. постоянно требовавшего разгрузить Брестскую крепость. Из ПрибОВО убрали командующего 8-й армией…

С марта 1941 г. 8-й армией командовал уже генерал-лейтенант П.П. Собенников. Однако не следует полагать, что новое командование 8-й армии тупо и слепо соглашалось с тем положением дел, которое обрисовало прежнее командование. Отнюдь. В мае 1941 г. начальник штаба 8-й армии генерал-майор  Г.А. Ларионов доложил Военному Совету ПрибОВО, что «стрелковые дивизии, находящиеся на участке границы 8-й армии, прикрыть государственную границу на сверхшироком фронте не в состоянии, фронт прикрытия 160 км слишком широк и никакими нормами и положениями не предусмотрен... Плотность огня ничтожная (одно орудие и два пулемета на 1 км фронта). Существующая дислокация 10-й и 125-й стрелковых дивизий не отвечает требованиям занятия обороны, потребуется от суток до двух». Сразу же заметим, что при любых обстоятельствах начальник штаба согласовывает доклад вышестоящему начальству с командиром соединения. В данном случае Ларионов согласовал такой доклад с генерал-лейтенантом П.П. Собенниковым.

А теперь уже с трех раз попробуйте догадаться, что произошло с одной из тех дивизий, о которых писал А.А. Тюрин, а впоследствии еще и Г.А. Ларионов  – 125-й стрелковой дивизией (командир генерал-майор П.П. Богайчук) 11-го стрелкового корпуса 8-й армии?! Не получается? Не беда, помогу. Только сначала отметим, что командир этой дивизии генерал-майор П.П. Богайчук прекрасно понимал весь трагизм положения своей дивизии. 19 июня 1941 г. он подал по инстанции шифровку, в которой говорилось: «По агентурным данным и данным перебежчиков, в районе Тильзита сосредоточено до семи дивизий германских войск. С нашей стороны мер оборонительного характера, гарантирующих от нападения мотомеханизированных частей, не предпринято, и достаточно немцам пустить один танковый батальон, как удерживаемый гарнизон может оставаться захваченным врасплох. Внутренний наряд и патрули могут только предупредить части, но не обеспечить. Полоса предполья без гарнизонов войск немцев не задержит, а пограничники могут своевременно полевые войска не предупредить. Полоса предполья дивизии находится к госгранице ближе, чем к частям дивизии, и без предварительных мероприятий по расчету времени немцами будет захвачена раньше вывода туда наших частей...». В ответ Богайчук, запрашивавший о том, что он имеет право сделать, чтобы предотвратить такой результат, получил только ... лозунги!..

Ну, а теперь о том, что произошло с этой дивизией. 22 июня 1941 г. она имела 40-километровую линию обороны, на которой было выставлено всего два стрелковых полка в сопровождении артполков дивизии и побатарейно приданного стрелковым полкам для организации противотанковой обороны отдельного противотанкового артдивизиона. Вот в таком составе в первом оперативном эшелоне дивизии выпала горькая  участь противостоять 4-й ТГр (ГА «Север»), в состав которой входили 1, 6 и 8-я тд (общая численность танков – 679 шт.), а также 268-я и 290-я пд вермахта. Одна танковая дивизия вермахта в момент вторжения - это 16 000 чел., в среднем до 200 танков (колебания от 135 до 209), 192 орудия, в том числе 53 противотанковых, 25 бронемашин. Следовательно, три танковых дивизии это 48000 чел., 679 танков во всей 4-й ТГр, 576 орудий, в том числе 159 противотанковых, 75 бронемашин. Одна пехотная дивизия вермахта в момент вторжения — это 16 859 человек, 299 орудий и минометов, в том числе 72 противотанковых. Следовательно, две пехотные дивизии – это 33718 чел., 597 орудий и минометов, в том числе 216 противотанковых. Итого, 81718 чел., 679 танков, 75 бронемашин, 875 орудий и минометов, в том числе 231 противотанковое. И вся эта изрыгающая смерть махина против одной советской стрелковой дивизии в указанном составе на 40-километровой линии обороны!?

Надо ли объяснять, что в итоге произошло с этой дивизией, которая уже к середине дня 22 июня понесла тяжелейшие потери и под угрозой окружения с обоих флангов, вынуждена была начать отход?! Мыслимое ли дело, одна стрелковая дивизия против целой танковой группы, да еще и в таком построении и составе?!                

В других округах было не лучше. К примеру, полоса обороны 3-й армии ЗАПОВО составляла 120 км. 10-й армии этого же округа – сначала планировалось 200 км, впоследствии фронт обороны его укоротили до 145 км, что опять-таки выше нормы. В 4-й армии – 150 км.  Приданная впоследствии ЗФ 22-я армия генерал-лейтенанта Ершакова вначале прикрывала Витебское направление, но через несколько дней боев на ее долю выпала задача обороны 200-километрового рубежа от Витебска до Себежского укрепрайона. Этот случай описан даже в романе И.Ф. Стаднюка «Война». Если, например, исходить из норматива вермахта, то 22-я армия, выходит, должна была противостоять мощи как бы 8 армий противника! Мыслимое ли это дело? И каков же должен был быть результат такого противостояния? Надо полагать, что и так понятно...

В свою очередь, например, 5-я армия КОВО (ЮЗФ) имела полосу обороны в 174 км, 6-я армия – 165 км, 26-я армия 130 км, 12-я армия – 500 км.

Будете ли после этого удивляться, что наши армии, мягко говоря, долго не удерживались в обороне в первые часы, дни и недели войны? А ведь после первых же немыслимо жутких потерь устойчивость армий в обороне еще более снижалась – сначала в разы, а затем, причем в ряде случаев едва ли не мгновенно, и на порядки! - а бреши, которые им приходилось собой прикрывать, становились еще больше!

Еще хуже обстояли дела с шириной фронта обороны стрелковых корпусов - по Уставу им было положено 20-25 км, а в действительности же вышло по 84-92 км. Проще говоря, устойчивость нашего стрелкового корпуса в обороне оказалась пониженной против нормативной в диапазоне (в среднем) от 3,5 до 4,6 раз! Исходя только из Устава, это уже не просто заведомо проигрышная ситуация - ведь ширина фронта прорыва для армий вермахта была шириной 25-30 км! Один стрелковый корпус против целой армии?! И это еще мягко сказано!

Вот, например, боевой состав некоторых армий вермахта при вторжении: 6-я армия -11 пехотных дивизий (2, 44, 56, 57, 62, 75, 111, 168, 297, 298 и 299-я), 213-я охранная, 4-я армия — 18 пехотных дивизий, 1 кавалерийская, 2 охранные и 2 бригады. Суммарно в одной только 6-й армии было 185 449 человек и 3289 орудий, в том числе 792 — противотанковых. Охранную дивизию не учитываю, хотя это и не совсем верно. Но гитлеровцы в лобовые атаки с автоматами наперевес сразу не шли — вначале «работала» авиация, затем артиллерия, а нередко и одновременно, потом в прорыв шли танковые и моторизированные дивизии и лишь после этого пехотные. Так и в этом случае.  6-ю армию вермахта поддерживали 4-й воздушный флот, а также 1-я танковая группа. В состав последней входили: 9, 11, 13, 14 и 16-я танковые дивизии, а также моторизованные дивизии – 16 и 25-я, СС «Викинг» и CC «Адольф Гитлер». 4-ю армию поддерживал 2-й воздушный флот и 2-я танковая группа под командованием Г. Гудериана, в состав которой входили 5 танковых и 3 моторизованных дивизий.

Одна танковая дивизия вермахта в момент вторжения - это 16 000 чел., в среднем до 200 танков, 192 орудия, в том числе 53 противотанковых, 25 бронемашин.

Одна пехотная дивизия вермахта в момент вторжения — это 16 859 человек, 299 орудий и минометов, в том числе 72 противотанковых.

Одна моторизированная дивизия вермахта в момент вторжения — это 14 029 чел., 37 бронемашин и 237 орудий и минометов, из которых 63 противотанковых. Следовательно, 4 мотодивизии — это 56 116 чел., 148 бронеавтомобилей, 948 орудий и минометов, из которых 252 противотанковых орудия.

Итого, ударная группировка в составе 6-й армии и 1-й танковой группы насчитывала как минимум 321 565 чел., 799 танков, 279 бронеавтомобилей, 5197 орудий и минометов, в том числе 1209 противотанковых, и до тысячи самолетов люфтваффе. Соответственно, что должно было произойти на направлении главного удара той же 6-й армии вермахта? Правильно: кровавое побоище.

Однако изложенное выше еще далеко не вся правда о том, с чем же действительно пришлось столкнуться нашим стрелковым корпусам. Дело в том, что в сравнении с установленной в вермахте для одной армии 25-30-километровой шириной фронта прорыва выходит, что один наш стрелковый корпус должен был противостоять мощи как бы трех армий вермахта. То есть реальное превосходство получалось в три раза больше - в диапазоне от 10 до 14 раз! Но и это еще не все, ибо действительность была куда трагичней. И вот почему. В вермахте нижний предел ширины фронта для группы армий в прорыве составлял 100 км (верхний предел -150 км).

 Внемлите пристально этим цифрам: 84-92-километровая ширина фронта обороны одного нашего стрелкового корпуса, по сути-то дела, была почти равна ширине фронта прорыва группы армий вермахта, а в некоторых случаях и вовсе тождественна, как, например, у 15-го СК (командир - И.Федюнинский) в КОВО, ширина фронта обороны которого была ровно 100 км! А теперь взгляните на боевой состав всех трех группировок вермахта при вторжении:

группа армий «Север» - 20 пехотных, 3 танковые, 3 моторизированные, 3 охранные дивизии и авиация 1-го воздушного флота люфтваффе;

группа армий «Центр» - 31 пехотная, 9 танковых, 6 моторизированных, 1 кавалерийская, 3 охранные дивизии, 2 моторизированные бригады и авиация 2-го воздушного флота люфтваффе;

группа армий «Юг» - 32 пехотные, 5 танковых, 4 моторизированные, 3 охранные и авиация 4-го воздушного флота люфтваффе!

Военное светило, как говорят, всех времен и народов К. Клаузевиц утверждал, что «военное дело просто и вполне доступно здравому уму человека». Однако же попробуйте здравым умом понять, мыслимое ли это дело — подставлять свои же войска под столь неминуемое кровавое побоище?! Разве в нашем Генштабе не знали хотя бы относительно точно о боевом составе всех трех группировок вермахта? Знали! А раз знали, но подставили вверенные им войска под разгром, то, увы, вывод только один: ПРЕДАТЕЛЬСТВО! Особенно, если учесть злостный бардак с разработкой планов обороны.

Но и это еще далеко не все. Стрелковый корпус РККА образца 1941 г. – это в «идеале» того времени три дивизии, в 85% которых, по признанию самого Жукова, в среднем насчитывалось по 8 тыс. чел. вместо положенных 14 с лишним человек личного состава. Итого, выходит, в среднем, в одном СК насчитывалось 24 тыс. чел. При указанной выше ширине фронта обороны в 84-92 км это означает, что на 1 м линии обороны линейная плотность в живой силе была от 0,26 до 0,29 бойца.

Как правило, в начале агрессии гитлеровцы шли прорыв с плотностью не менее 4,2 пехотинца на 1 метр. А это означало превосходство на поле боя над нашими 0,26-0,29 бойца на 1 м обороны в диапазоне от 14,5 до 16 раз! Но, к сожалению, это еще не все. Поскольку устойчивость СК в обороне изначально была понижена в 3,5-4,6 раза, то фактическое превосходство на поле боя - над нашими 0,26-0,29 бойца на 1 м обороны - выходило в диапазоне от 51 до 73,6 раза! В пересчете же на одного стрелка из плоти и крови превосходство получается в диапазон (округленно) от 176-196 до 253-283 раз! И это, заметьте, пока еще без какого-либо учета огневой мощи противника и основных особенностей стратегии и тактики таранно-штурмового пролома того, что Тимошенко-Жуков учудили якобы в качестве обороны, обозвав ее «жесткой/упорной обороной».

Если же учесть еще и это, то нарвемся на следующее. Хотя в реальности таких прямолинейных боевых столкновений в формате «один СК РККА против целой группы армий вермахта» на полях первых сражений той страшной войны не было, тем не менее, сие до крайности обострит уже сформулированный выше вопрос. То есть, мыслимое ли это дело, столь откровенно подставлять свои войска под такой фатально неминуемый кровавый разгром?! Точнее, оно мыслимо лишь в одном случае – в случае ПРЕДАТЕЛЬСТВА!

Однако все это всего лишь прелюдия, ибо наиболее фантастический коллапс разыгрался на уровне основного звена - на уровне стрелковых дивизий, особенно первого оперативного эшелона Первого стратегического эшелона. Именно это звено было не просто самым слабым, а особо слабым.  А ведь согласно тому, что начудили Тимошенко и Жуков, основную тяжесть обороны, особенно от первого удара противника, должны были вынести на своем горбу  именно стрелковые дивизии. И именно в этом звене разыгралось невероятно жутко кровавое побоище.

Стрелковые дивизии должны были принять на себя первый удар вермахта и в соответствии с официальным планом обороны. Но в том-то и дело, что к началу агрессии сложилась принципиальная разница между тем, что являлось официальным решением и что начудили Тимошенко с Жуковым. Согласно утвержденному еще в октябре 1940 г. официальному плану им предписывалась принять первый удар в состоянии активной обороны! Это, во-первых. Во-вторых, что еще более важно, - по состоянию на октябрь 1940 г. стрелковые дивизии РККА при всех хорошо известных недостатках были все-таки значительно мощнее и сильнее, нежели в июне 1941 г., во всяком случае, по огневой мощи - точно. Однако в первой половине 1941 г. усилиями дуэта Тимошенко—Жукова стрелковые дивизии были ослаблены до предела. Их лишили основной ударной силы - их танковых батальонов.

А ведь в соответствии с тем, что начудили Тимошенко-Жуков в первой половине 1941 г., им предстояло именно «упорной обороной, опираясь на укрепленные районы прочно прикрыть наши границы и не допустить вторжения противника на нашу территорию». А «прикрытие границы организовать на фронте всех армий по типу прочной, постепенно усиливающейся по мере прибытия войск обороны с полным использованием укрепленных районов и полевых укреплений, с всемерным развитием их в период сосредоточения». Попробуйте здравым умом оценить этот «шедевр» эпистолярного жанра генштабовского розлива периода Жукова. Оценили?! И что у вас получилось? Правильно, первомайские лозунги-призывы, тем более что это выражение из апрельской директивы ЗАПОВО, то есть накануне 1 мая. Впрочем, ожидать от Генштаба времен Жукова литературных изысков не приходится. Не та это была организация в то время, хотя в былые времена славу русской литературы и поэзии в немалой степени составляли именно же офицеры и генералы.

По уставу 1941 г. стрелковым дивизиям было положено иметь 8-10 км в качестве ширины фронта обороны. А в своем составе им было положено иметь по 14 483 чел. Однако, в результате всех «стахановских преобразований» дуэта Тимошенко-Жуков и согласно послевоенным признаниям последнего, в 85% дивизий Первого стратегического эшелона в среднем было всего по 8000 человек. А это означает вот что. Только по факту такой численности, устойчивость дивизий в обороне уже была понижена в 1,81 раза! Соответственно, на 1 м линии обороны должно было приходиться уже всего по 0,8 - максимум 1 боец вместо положенных по уставу 1,45-1,81 бойца на 1 м линии обороны! Но это то, что называется, гладко было на бумаге, хотя и вопреки Уставу.  На самом же деле, тут начинается крайне негативное взаимодействие трех факторов:

- чрезмерно увеличенной ширины фронта обороны стрелковых дивизий первого эшелона (в среднем, в ПрибОВО – до 40 км, в ЗАПОВО – до 47, в КОВО – до 60 км),

- почти вдвое пониженной численности личного состава этих дивизий,

- 2,386-кратного (в среднем) превосходства вермахта в линейной плотности войск на 1 км вторжения в момент начала агрессии.

Негативное взаимодействие первых двух факторов привело к следующему. В стрелковых дивизиях первого эшелона на один метр линии обороны приходилось даже в среднем более чем мизерное количество бойцов. В ПрибОВО — от 0,16 до 0,25 стрелка?! В ЗАПОВО — от 0,136 до 0,17?! В  КОВО — от 0,106 до 0,133 бойца?! Это самым негативным образом отразилось на устойчивости дивизий первого оперативного эшелона Первого стратегического эшелона в обороне в начале агрессии. В ПрибОВО она оказалась понижена до 22 раз, в ЗАПОВО – до 25 раз, в КОВО – до 32 раз!

А в конечном итоге получилось, что исходя из своего статуса дивизии и определенной ей вышестоящим командованием ширины фронта ее обороны, а также других указанных выше обстоятельств, одна наша стрелковая дивизия должна была противостоять натиску и мощи:

в ПрибОВО: как бы 20 дивизий, или 3 армий вермахта!

в ЗАПОВО: как бы 24 дивизий, или 3,5 армии вермахта!

в КОВО: как бы 30 дивизий, или 4-5 армий вермахта!

Конечно, при всем исторически чудовищно беспрецедентном неравенстве сил сторон в сражениях первого периода войны, особенно в момент начала агрессии, подобных соотношений непосредственно на поле боя не было. Даже вместе с ублюдочными «союзниками» вермахт не обладал таким количеством дивизий, чтобы выставлять их против каждой нашей в указанных соотношениях. Таких соотношений лишь потому не было, что в этом примере они привязаны к термину «дивизия». Жуков  прекрасно это понимал. Именно поэтому он и запустил на орбиту нашей военной историографии внешне правдоподобный миф о так называемом 6-8-кратном превосходстве гитлеровцев на решающих направлениях, что, видите ли, для него и Тимошенко оказалось внезапной неожиданностью. Но это неприкрытая ложь. Им было известно если не все, то, по меньшей мере, почти все из того, что было необходимо знать, в том числе и о концентрации сил противника на Белорусском направлении – именно его Жуков имел в виду в первую очередь, когда говорил о решающих направлениях.

Глубинная же суть постигшей тогда державу невиданной трагедии в том, что на самом-то деле, из-за всех вышеуказанных обстоятельств, реальное превосходство на поле боя было не то чтобы в десятки раз, а в сотни и даже тысячи раз выше, чем оборонительные возможности дивизий первого эшелона Первого стратегического эшелона! Выше уже было показано превосходство супостатов на поле боя над теми дробями вместо стрелков, которые наши генералы во главе с Жуковым и Тимошенко выставили в качестве прикрытия и обороны границы. Но даже это мало о чем говорит. Подлинный шок от того, что они натворили, начинается тогда, когда осуществляешь пересчет этого превосходства на одного нашего стрелка из плоти и крови в дивизионном звене. Ведь именно им, стрелкам, то есть матушке-пехоте, приходится держать оборону на сухопутном ТВД.

Так, суммарное превосходство в разных боевых ситуациях в момент начала агрессии в том же ПРИБОВО-СЗФ при пересчете на одного стрелка из плоти и крови составляло 210-253-313-326-328-391 раз! Такое превосходство проистекало из брутально негативного взаимовлияния 18-ти кратного превосходство пехотной дивизии вермахта над нашей стрелковой дивизией – из-за того, что последняя  обладала почти вдвое пониженной численностью, но и вдесятеро большей шириной фронта обороны, чем у фрицев в прорыве, - и 17- 22-ти кратно пониженной устойчивости дивизий этого округа в обороне. И хотя это превосходство всего лишь из ВОЗДУХА, оно, тем не менее, мгновенно превращалось на поле боя в реальное, исключительное стратегическое превосходство, позволявшее молниеносно проламывая нашу оборону, громить наши войска!

«Рекордсменом» же по части запредельного обеспечения вермахта реальным стратегическим превосходством из воздуха следует считать ЗАПОВО-ЗФ, точнее, его командование. Например, по формальным признакам  3-я армия этого округа-фронта могла иметь линейную плотность пехоты примерно 0,625 стрелка на метр линии обороны, а плотность артиллерии – 11, с учетом же танков – примерно 15 стволов на 1 км линии обороны. Не густо, конечно, но это все же силы, которые могли сыграть немалую роль. Увы.

К началу агрессии в 3-й армии из всех ее войск на границе находилась только одна 27-я дивизия, один из полков которой и вовсе не успел занять свою полосу обороны. Между тем, перед фронтом обороны этой армии развернулась 9-я полевая армия и 3 ТГр вермахта в составе 6 пехотных и 4 танковых дивизий. А на границе, подчеркиваю, всего единственная 27-я сд без одного полка. И когда 9-я армия вермахта начала свое наступление, то ее главный удар пришелся по правому флангу этой дивизии. А поскольку в момент начала агрессии этой дивизии пришлось отдуваться за всю армию, то ситуация выглядела следующим образом. На фронте обороны армии шириной в 120 км находится одна стрелковая дивизия численностью, по Жукову, в 8 тыс. человек!

Справка. В среднем стрелковые дивизии ЗАПОВО были укомплектованы личным составом на 54%. Весной 1941 г. была утверждена новая численность стрелковых дивизий РККА -  14483 человек.  Исходя из этого, получается, что в стрелковых дивизиях округа в среднем было по 7820 человек, хотя в некоторых из них было больше.  Жуков настаивал на цифре – 8 тысяч человек. Учитывая незначительную разницу между этими цифрами, за основу для расчетов взята цифра Жукова. 

То есть получилось, что на каждый метр армейской линии обороны приходилось 0,066 бойца. Нацистские аспиды перли в прорыв, как правило, с плотностью 4,2 пехотинца на 1 м линии прорыва. Следовательно, превосходство супостатов над нашими 0,066 бойца уже 63,63 раза. В пересчете на одного стрелка из плоти и крови получается превосходство (округленно) 964 раза! И это, заметьте, без какого либо учета огневой поддержки пехоты супостатов танками, артиллерией и авиацией люфтваффе. Если еще и это посчитать, то уровень мгновенно сложившегося из воздуха превосходства супостатов увеличится, как минимум, раза в четыре и приблизится к 4 тысячам раз! Если точно, то 3856 раз! И ведь все из ВОЗДУХА! Разгром дивизии не мог не быть молниеносным при таком-то превосходстве! Она и так чудом – в основном за счет заранее приведенного в боевую готовность 345-го полка – продержалась в обороне несколько часов, но понеся огромные потери, уже с 9 ч. утра вынуждена была начать отход во избежание полного окружения и уничтожения. По аналогичной схеме и при таком же фантастическом превосходстве противника были разгромлены и остальные части и соединения ЗАПОВО-ЗФ. То же самое происходило и в КОВО-ЮЗФ.

Однако еще раз обращаю внимание на то, что хотя это превосходство из ВОЗДУХА, оно, тем не менее, мгновенно превращалось на поле боя в реальное, исключительное стратегическое превосходство, позволявшее молниеносно проламывая нашу оборону, громить наши войска!

Вот именно с таким чудовищным превосходством на поле боя и пришлось иметь дело каждому бойцу из плоти и крови, а рвется-то, как известно, там, где тонко.  Разве один, даже самый лучший, прекрасно обученный, обладающий многолетним опытом активной боевой деятельности солдат может выдержать многократное или даже многотысячное превосходство?!  Да еще и запредельно массированно подкрепленное концентрированной огневой мощью с земли и с воздуха? А ведь именно такие чудовищные соотношения в пересчете на одного реального бойца и выпадали на долю каждого из них! Мыслимое ли это дело заранее ставить свои войска в столь чудовищно неравные условия?! Неужели никто в Генштабе не ведал, что в вермахте ширина фронта прорыва для дивизий была установлена в 4-6 км, а то и того меньше - вплоть до 2,5 км. Начисто исключено. Такая тактика была отработана вермахтом еще в западном походе - начальник ГРУ Голиков говорил об этом в своем докладе на совещании высшего комсостава РККА в декабре 1940 г. К тому же следует отметить, что наши уставы и наставления едва ли чем-либо принципиальным отличались от немецких уставов. В них почти те же самые цифры и положения! Ничего удивительного в этом нет, особенно если вспомнить о давнем сотрудничестве между РККА и рейхсвером. Небезынтересно также подчеркнуть, что во время  допроса 9 сентября 1948 г. в Комиссии I военного трибунала IV в Нюрнберге, бывший начальник генерального штаба сухопутных сил Германии генерал-полковник Ф.Гальдер заявил: «Я хотел бы отметить, что взгляды русского командования, с которыми мы знакомы из русских руководств и уставов, полностью соответствуют немецким взглядам». Проще говоря, это признание означает, что нашему командованию все было известно и понятно, однако на деле получилось такое ах и ох…

Вот что стоит за поразившими Жукова в «Воспоминаниях и размышлениях»  беспрецедентно чудовищными ударной мощью и ударной силой вермахта. В реальности  же ни того, ни другого ... НЕ БЫЛО, НЕ БЫЛО И ЕЩЕ РАЗ НЕ БЫЛО!!! Беспрецедентно чудовищная ударная мощь и столь же беспрецедентно чудовищная ударная сила вермахта, коим так поражался Жуков, родом из... ВОЗДУХА, которым дуэт Тимошенко+Жуков + «киевская мафия» + командование на местах преступно умудрились в исторически небывалом изобилии обеспечить вермахт! И в результате получилось нечто вроде фокуса иллюзионистов: фактически вторгается одна дивизия вермахта, а советская дивизия чувствует, что ее лупят как будто бы 10, 20, 30, а то и все 40 дивизий противника сразу и одновременно, хотя в реальности ничего подобного на поле боя не было! Было преступление, тяжкое государственное и воинское преступление со стороны командования всех уровней, обеспечившего своими преступными действиями германское командование реальным стратегическим превосходством непосредственно из ВОЗДУХА!

IV. Реализация приведшего к указанному выше результату «безграмотного сценария» вступления советских войск в войну не обошлась, «естественно», и без преступного «вклада» командования округов на местах в подставу их по неминуемый разгром и уничтожение, в том числе и за счет ослабления мобилизационной и боевой готовности вверенных ему войск.

4.1.  Это выразилось не только в упомянутой выше низкой и крайне низкой линейной плотности войск. Увы,  но это нашло свое выражение также и в преступной по своей сути концентрации основной массы войск в двух печально знаменитых выступах – Белостокском и Львовском.  «Рекордсменом» в этой части является опять-таки командующий ЗАПОВО генерал Павлов. Этот умудрился сконцентрировать в Белостокском выступе три четверти вверенных ему войск – 10-ю армию и большую часть 3-й и 4-й армий. И едва только раздались первые выстрелы той страшной войны, как эти войска, а это свыше 300 тысяч солдат и офицеров оказались под непосредственной угрозой окружения. Потому как немцы начали наступления на флангах выступа – на Брестском и Гродненском направлениях. Ведь их исходные для нападения позиции находились на 100-150 км восточнее расположения основной массы, в частности, войск 10-й армии. Так что ничего удивительного в том, что к исходу 22 июня угроза полного окружения наших войск стала жестокой реальностью. Как, впрочем, нет ничего удивительного и в другом. Длительное время практически все исследователи были едины в главном выводе: главная и основная причина столь ошеломительного успеха, а в действительности таранно-штурмового пролома нашей обороны в  ЗАПОВО – это концентрация наших войск в Белостокском выступе. Правда, в течение этого  же длительного времени были недоступны и некоторые специфические детали, которые в корне и принципиально переворачивают этот вывод.

Дело в том, что, во-первых, об угрозах, которые таил в себе Белостокский выступ для советских войск, было известно и понятно еще на рубеже 1940-1941 гг. По итогам хорошо известных стратегических командно-штабных игр, которые прошли в указанное время, был сделан соответствующий вывод об этих угрозах. Увы, но этот вывод был проигнорирован всеми, кому, как говорится, не лень. А ведь это были не просто угрозы, а угрозы классического в военном искусстве типа – вариант Канн, известный более двух тысяч лет. Причем, и это надо особо отметить, разведка сообщала о том, что германское командование готовит не только и не просто операции на окружение, а именно вариант Канн

Во-вторых, до парадоксальности поразительно, но факт, что  закачивание Павловым основной массы вверенных ему войск в Белостокский выступ ничуть не испугало германское командование. Напротив, он было в высшей степени удовлетворено этим и потому:

- а) приняло стратегически хлесткое для нашего командования решение – генеральных сражений в Белостокском выступе не устраивать, а стремительными ударами окружить эту группировку, но при этом основными своими силами в едином порыве прорываться к Минску и там устроить крупномасштабное окружение и избиение советских войск;

б) первые предписания железнодорожным чиновникам Третьего рейха о немедленном вступлении в руководство захваченными ж.- д. станциями выдало как раз на Белостокское направление – еще в начале апреля 1941 г.

В-третьих, еще более парадоксально – вплоть до шокового состояния – то обстоятельство, что начальник Генерального штаба генерал Г.К. Жуков и нарком обороны маршал С.К. Тимошенко без возражений утвердили в марте 1941 г. представленную по их же приказу командующим ЗАПОВО генералом Павловым схему дислокации войск этого округа. Проще говоря, неминуемо провоцировавшая и в итоге действительно приведшая к колоссальной катастрофе закачка Павловым основной массы вверенных ему войск в Белостокский выступ с того момента получила официальное одобрение высшего военного командования СССР. 

В-четвертых, хуже чем парадоксальность вплоть до шокового состояния оказалось то, что Жуков и Тимошенко утвердили такую схему дислокации войск ЗАПОВО, в которой зияли две огромные дыры общей протяженностью свыше 100  (СТА) километров – примерно по пятьдесят с лишним километров на правом и левом флангах 4-й армии и левом фланге 10-й армии. Было бы крайне удивительно, если зафиксировавшие этот факт супостаты не воспользовались  таким шансом. В военном искусстве это классическое использование принципиального промаха противника. Только вот нет, увы, никаких оснований считать это промахом нашего командования. То было тяжкое государственное и военное преступление.

В-пятых, что уж вообще умопомрачительно. В конце 1936 года в Третьем рейхе прошли стратегические командно-штабные игры на картах, на которых отрабатывался прототип будущего плана «Вариант Барбаросса». Тогда это называлось весь незатейливо – «Восточная кампания». Так вот, во время той, пока еще картографической агрессии, супостаты «умудрились» взять Минск на пятые сутки с начала, подчеркиваю, пока еще картографической агрессии. К тому же без какого-либо учета наличествовавшего тогда злобно антисоветского буфера – довоенной Польши. Советская разведка доложила руководству СССР всю информацию об этих играх, в том числе и о невероятном успехе в процессе картографической агрессии.

Прошло четыре с половиной года и в мае 1941 года советская разведка получает документальные данные от своего ценного агента – крупного железнодорожного чиновника Третьего рейха – о том, что супостаты вновь планируют захватить Минск на пятые сутки. Именно об этом свидетельствовало полученное агентом от германского командования предписание возглавить Минский ж.-д. узел на пятый день с момента начала боевых действий. Разведка, естественно, передала эту информацию в ГШ, но там только скептически хмыкнули. А ведь Минск был взят почти в указанные сроки. Почти, потому что лишь благодаря невероятному мужеству, стойкости и героизму простых солдат и их адекватно реальной обстановке действовавших строевых командиров удалось слегка сбить график агрессии. Говорят, что из-за этого Гитлер закатил дикую истерику…  

4.2.  Далее. Это выразилось в отсутствии тщательно проработанных с командованием на местах и утвержденных ГШ и НКО планов обороны округов, подчеркиваю, именно планов обороны, а не прикрытия. Дело в том, что майскими 1941 г. директивами НКО и ГШ командованию ПРИБОВО, ЗАПОВО и КОВО предписывалось разработать именно планы обороны государственной границы и противовоздушной обороны.

Вообще-то все, что касается директив на эту тему, заслуживает самого крайне резкого осуждения. Официальный план отражения агрессии официально же был утвержден еще 14 октября 1940 года. Тогда от командования округов почему-то потребовали разработать не планы обороны, а всего лишь планы прикрытия. И хотя это близкородственные планы, тем не менее, между ними существует принципиальная разница. В период правления двух последних предвоенных начальников ГШ – К.А. Мерецкова и Г.К. Жукова – только под занавес предвоенного периода правления последнего было решено разработать именно планы обороны. В результате сами майские директивы символизировали собой крайне запоздалую реакцию высшего командования на острейшую необходимость иметь именно планы обороны.  Тем не менее, директивы все-таки были даны. Однако вместо того чтобы сделать именно так как предписывали эти, пускай и запоздалые, но все же директивы НКО и ГШ, командование округов в сущности переделало только первую страницу предыдущего плана – плана прикрытия и убрало слово «прикрытие» из текста «нового» документа, да и то не везде.

Более того.  В процессе организованного Сталиным послевоенного опроса генералов и офицеров, командовавших частями и соединениями в западных приграничных военных округах накануне войны, выяснилось, что абсолютное их большинство было подвергнуто окружным командованием умышленной информационной блокаде о содержании проектов планов обороны. Именно эта мысль проходит красной нитью в их ответах на первый сталинский вопрос: Был ли доведен до войск в части, их касающейся, план обороны государственной границы; когда и что было сделано командованием и штабами по обеспечению выполнения этого плана? Потому, что отвечая на этот вопрос, ни один из опрошенных так и не указал прямо, что он был детально знаком именно с планом обороны, в части касающейся вверенной ему части (соединения). В лучшем случае опрошенные ссылались (да и то редко) на то, что были поверхностно осведомлены о предыдущем плане – плане прикрытия. Даже захваченные немцами в начале документы советского командования на местах свидетельствовали о том, что последнее в лучшем случае располагало только планами прикрытия, а не обороны. Причем, составленными еще в конце зимы 1941 г.  И что хуже всего, так это то, что даже планы прикрытия не были толком проработаны с командирами частей и соединений. Проще говоря, войска были умышленно подставлены под вынужденную необходимость вступать в войну «без царя в голове». Да и как войскам было вступать в войну «с царем в голове», если, например:

- в ряде случаев только за два дня до агрессии, когда уже была известна дата нападения и шло выдвижение войск к границе, некоторым частям передового базирования наконец-то соизволили нарезать полосы обороны?! Так произошло, например, в ПрибОВО.

- Только за два дня до агрессии, командованию округов, где преобладал смешанный ТВД, то есть там где, сухопутные войска априори должны взаимодействовать с ВМФ, из ГШ и НКО директивно было предписано разработать планы взаимодействия с командованием ВМФ?!

«Рекордсменом» по части преступного отношения к разработке планов прикрытия и обороны следует признать командующего ЗАПОВО – генерала Д.Г. Павлова.   Как явствует из опубликованного еще в 1961 г. черновика мемуаров бывшего заместителя Павлова генерала И.В. Болдина, начальник штаба округа генерал-майор В.Е. Климовских в присутствии Болдина пытался доложить  Павлову план мероприятий по повышению боевой готовности войск округа, однако в ответ  командующий округом вспылил, отбросил карту и заявил: «Война возможна, но не в ближайшее время. Сейчас надо готовиться к осенним маневрам да принять меры, чтобы какой-нибудь паникер на немецкие провокации огнем».

Увы, но таких и иных, еще более тяжких свидетельств преступной деятельности Павлова накануне войны столько, что их хватило бы на десяток – другой смертных приговоров.

А вновь назначенный командующим КОВО  генерал Кирпонос и вовсе прибыл в округ с одной мыслью в голове – устроить немедленное встречно-лобовое контрнаступление по факту нападения вместо того, чтобы разработать более детальный план прикрытия, а затем и план обороны. Об этом прямо написал в своих мемуарах маршал Баграмян.

Кстати говоря, с момента назначения Жукова начальником Генерального штаба, во всех трех основных приграничных округах резко изменилась направленность командно-штабных учений и полевых поездок. Вместо отработки мероприятий по прикрытию и обороне все как угорелые стали отрабатывать наступательные операции разного уровня.

4.2.  В преступном неисполнении санкционированных Сталиным двух директив о приведении войск Первого стратегического эшелона, особенно его первого оперативного эшелона в полную боевую готовность при том, что первая из этих директив была дана вообще за четыре дня до нападения.

Основанием для принятия принципиального решения о заблаговременном нажатии, образно говоря, на «красную кнопку» и санкционировании за четыре дня приведения войск первого (оперативного) эшелона  Первого стратегического эшелона в боевую готовность явились следующие данные:

- повторные, к тому же документальные  данные подчинявшейся наркому внутренних  дел Л.П. Берия  разведки пограничных войск, полностью совпадавших с данными зарубежных резидентур НКГБ СССР, ГРУ и РУ НКВМФ, и свидетельствовавших о том, что германское командование с утра 18 июня 1941 г. возобновило выдвижение войск на исходные позиции.

Повторные – потому, что разведка пограничных войск еще 13 июня зафиксировала начало выдвижения войск вермахта на исходные для нападения позиции.  Однако в тот же день было зафиксировано, что по приказу из Берлина этот процесс был заторможен. 15 июня разведка пограничных войск добыла документальные данные о том, что с 18 июня процесс выдвижения войск на исходные для нападения позиции возобновится.

- Результаты проведенной силами погранвойск и ВВС ЗАПОВО 18 июня в блиц-режиме воздушной разведки, осуществленной по всей линии государственной границы в полосе компетенции ЗАПОВО. Кстати говоря, обратите внимание на то, то это мероприятие было осуществлено в полосе компетенции именно ЗАПОВО.  То есть Сталина беспокоило, прежде всего, именно это направление.  Это к тому, что никакого особого приоритета Юго-Западного направления как якобы направления главного удара вермахта у него не было, и никаких специальных приказов на этот счет он не отдавал. Об этой воздушной разведке поведал в своих мемуарах генерал-майор ВВС Г.Н.Захаров.

- Результаты блиц-зондажа Берлина по дипломатическим каналам – 18 июня (по другим данным еще и 20 июня тоже) Берлину было предложено принять Молотова со срочным визитом, на что последовал немедленный и решительный отказ.  

Окончательно убедившись, что война действительно грянет через четыре дня, Сталин  отдал приказ об оповещении командующих западными военными округами о грядущем в самые ближайшие дни внезапном нападении Германии и необходимости в связи с этим приведения вверенных им войск в боевую готовность!

Командующие Прибалтийским, Ленинградским, Западным, Киевским и Одесским военными округами, а также Балтийским, Черноморским и Северными флотами с прямой санкции Сталина официально были предупреждены об этом телеграммой начальника Генерального штаба РККА генерала армии Жукова Г.К. еще 18 июня 1941 года!!! То есть за Четыре дня до агрессии!!! Этой же директивой им предписывалось привести войска первого эшелона Первого стратегического эшелона в боевую готовность. Еще раз обращаю внимание на то, что указание на этот счет было дано за четыре дня до начала агрессии.

Причем, как свидетельствуют исследования последних лет, в том числе и проведенные лично автором этих строк, в директиве от 18 июня 1941 г. по указанию Сталина непосредственно указывалась дата 22 июня 1941 года! Как минимум, это было сделано в форме хотя и ориентировочной, однако же, наиболее вероятной даты! Данные разведки в тот момент уже позволяли. 

Непосредственно документально подтвердить наличие такой директивы в настоящее время не представляется возможным. Генеральный штаб и Центральный архив МО РФ делают вид, что такой директивы в архивах нет.  Однако, по меньшей мере, это просто глупое вранье. Или ее уничтожили еще во времена Хрущева и господства Жукова во  главе министерства обороны – иначе ведь невозможно было бы врать и поливать грязью Сталина на троцкистском шабаше, почему-то именуемом ХХ-м съездом КПСС. Но в таком случае должен был бы остаться хотя бы акт об уничтожении совершенно секретного документа. Или же ее так «задвинули» в архивные тенета, что только правнукам наших правнуков буде суждено увидеть ее.

И все дело в том, что это крайне взрывоопасный документ, который, - Господи, помоги ему объявиться – немедленно разрушит и в корне уничтожит все подлые нападки на Сталина из-за трагедии 22 июня 1941 года. А вслед за этим разрушится и вся антисталиниана. Ведь она напрямую завязана на трагедию 22 июня, ответственность за которую до сих пор лживо валят только на Сталина. 

Тем не менее все это не означает, что вообще нет никаких доказательств существования этой директивы.  Прямое упоминание о ней есть в материалах судебного следствия по делу бывшего командования ЗАПОВО-ЗФ, в частности, в материалах допроса начальника связи ЗАПОВО-ЗФ генерала Григорьева. Сохранился также и значительный пласт иной  документальной и мемуарной информации, почти напрямую свидетельствующей о том, что такая директива действительно имела место быть. Есть также и отдельные документы за подписью Жукова, предписывавшие непосредственно накануне войны отдельным соединения перейти в состояние полной боевой готовности. В  книгах, по материалам которых составлена настоящая статья, все эти данные приведены максимально подробно. Так что, как говорится, не все потеряно.

 4.3. Это выразилось также и в заблаговременной умышленной иммобилизации или, как минимум, умышленно резком ослаблении мобилизационной и боевой готовности войск прикрытия (особенно ударных мобильных), в том числе и на главных операционных направлениях предстоявших действий гитлеровских войск, о чем было известно германскому командованию и в войсках вторжения.

В частности, это нашло свое преступное выражение практически одновременно:  

- в умышленной нейтрализации боеспособности и боеготовности ПВО путем издания накануне нападения приказа о запрете на открытие огня по авиации противника, о чем было известно врагу.

Так, сбитые 22 июня на Белостокском направлении немецкие летчики – три пилота - не сговариваясь, так каждого из них допрашивали в разных местах, показали, что им заранее было известно о том, что советским войскам ПВО, в частности, зенитной артиллерии был отдан приказ не открывать огонь по немецким самолетам. И это, увы, оказалось четко и документально же подтвержденным фактом – такой приказ действительно был отдан в письменной форме командованием ЗАПОВО за два начала агрессии – 21 июня он уже поступил в зенитные части. Но более всего поразительно то, что появление такого приказа документально зафиксировано в войсках ПВО, дислоцировавшихся именно в Белостокском выступе! Однако еще более поразительно, что такой приказ появился после поступления в войска директивы от 18 июня о приведении войск первого эшелона в боевую готовность. Проще говоря, то было предательство в рафинированном виде.

- В умышленной нейтрализации боеспособности и боеготовности авиации округов путем:

а) умышленной дезориентации командования ВВС округов непосредственно командованием ВВС РККА.

При наличии уже поступившей в войска директивы от 18 июня о приведении в боевую готовность первого оперативного эшелона Первого стратегического эшелона, непосредственно накануне войны из ВВС РККА в округа, в частности, в ЗАПОВО, поступило распоряжение о снятии вооружения с самолетов в связи с подготовкой к некоему мифическому парадному смотру. И что самое поразительное, так это то, что этот преступный донельзя приказ был отдан, во-первых, ВВС ЗАПОВО, которые, как и в целом войска этого округа, находились на острие очевидного уже невооруженным глазом главного удара вермахта.

В записках вдовы застрелившегося командующего ВВС ЗАПОВО генерала Копец – Нины Павловны Копец есть прямое свидетельство того, что такой приказ из Москвы, из ВВС РККА действительно поступил. Со ссылкой на давнего друга и помощника своего мужа, летчика-инспектора ВВС ЗАПОВО, в то время майора Ф.О Олейникова, Нина Павловна указала: «В самый канун войны из Москвы пришел приказ подготовить самолеты к какому-то парадному смотру, то есть снять временно вооружение, и поэтому в момент фашистского нападения они оказались разоруженными».

А преступным донельзя этот приказ-распоряжение назван вот почему.  Руководство ВВС РККА прекрасно знало, что 18 июня командующим войсками приграничных округов была дана директива о приведении вверенных им войск Первого стратегического эшелона в боевую готовность, прежде всего, войск первого оперативного эшелона. Более того. Оно также прекрасно знало о двух директивах НКО о тщательной маскировке авиатехники – от 19 и 20 июня. Столь же прекрасно оно знало и о том, что командованию приграничных округов была дана команда о передислокации на полевые командные пункты, причем в это приказе был указан срок завершения передислокации – к 22 июня закончить передислокацию. То есть к 24 ч. 00 мин. 21 июня передислокация должна была быть завершена. Передислокация командования округами на полевые командные пункты – одна из важнейших составляющих приведения войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением. Как, впрочем, и другие мероприятия, директивы об осуществлении которых были даны заблаговременно.  И вот в такой ситуации командование ВВС РККА ничтоже сумняшеся отдало распоряжение не просто о подготовке к какому-то мифическому смотру-параду, а именно же с обязательным разоружением боевых самолетов. А чего на них смотреть в их разоруженном виде? Ведь они на то и боевые самолеты, чтобы быть вооруженными даже на смотре, тем более что это самолеты частей передового базирования. Проще говоря, это было действительно умышленно преступное указание со стороны руководства ВВС РККА, приведшее к погрому авиачастей ЗАПОВО (и других округов тоже). И если вспомнить жуткие кадры разбитых советских самолетов, то ведь практически на всех из них, сделанных немцами на разных аэродромах разных округов, самолеты стоят в линейку. А ведь буквально 19 и 20 июня НКО и ГШ направили в войска хотя и запоздалую, но директиву же о немедленном рассредоточении самолетов и их тщательной маскировке (впрочем, эти директивы касались маскировки и других родов войск).  Так что совершенно справедливо большую часть руководства ВВС РККА расстреляли уже в 1941-42 гг. 

Этот донельзя преступный приказ со ссылкой на мифические учения ВВС в первую очередь поступил  именно в те авиачасти, например, ЗАПОВО, в которые уже поступили новейшие в то время самолеты, в частности, истребители МИГ и более того – в те части, которые дислоцировались именно на Белостокском направлении. Это подтверждается уникальными свидетельствами:

а) генерал-майора авиации А.А. Король (накануне 22 июня 1941 г. мл. лейтенант, летчик 124-го иап 9-й сад ЗАПОВО). В интервью 25 июня 2007 г. он заявил, что на 21 – 22 июня командир его полка назначил какие-то учения и приказал снять с самолетов вооружения. В период, когда войска по приказу высшего командования приводят в боевую готовность, ни один командир полка любого рода войск не посмеет самостоятельно объявить учения, тем более с разоружением боевой техники. Проще говоря, он получил приказ от командования дивизии, командование дивизии – приказ из округа, а командование округом (в том числе ВВС округа) получило такой приказ из ВВС РККА, о чем и поведала в своих мемуарах Н.П. Копец.

б) Бывшего летчика 124-го иап 9-й сад ЗАПОВО Григория Петракова, о чем он поведал 23 февраля 2012 года в интервью ежедневной всеукраинской газете «Рабочей газете».   Есть и другие, не менее весомые доказательства того же.    

- В умышленном разоружении, изъятии бортовых боеприпасов и слива топлива непосредственно 20-21 июня, особенно в тех авиачастях, в которых была новейшая техника и которые должны были действовать на главных операционных направлениях ударов вермахта без какой-либо ссылки на подготовку к какому-то смотру-параду. Это уже местная, далеко не художественная самодеятельность на базе указания руководства ВВС РККА о подготовке к мифическому смотру-параду. Свидетельств на эту тему также предостаточно.

- В умышленной, а, самое главное, незаконной отмене 21 июня ранее поступившего приказа о приведении авиачастей в боевую готовность и в умышленном роспуске личного состава в увольнения.  Это имело место в ряде авиадивизий разных округов, главным образом, опять-таки в ЗАПОВО, преимущественно на Белостокском направлении.  Свидетельств именно на эту более чем предостаточно.

И вот зная даже самый мизер информации по этому вопросу – из того, что позволяет привести объем статьи, попробуйте самостоятельно оценить добытую в СССР германской военной разведкой агентурную информацию о том, что советская авиация к началу войны окажется совершенно неподготовленной к боевым действиям?   Что, между прочим, и произошло. Причем в таких преступно безобразных формах, особенно в ЗАПОВО, что ни о чем, кроме злоумышленного саботажа и преднамеренного вредительства и предательства говорить не представляется возможным. И разве это не  дает основания всерьез заподозрить предвоенный сговор с противником, особенно если учесть, что агентура германских спецслужб сообщала об этом еще в мае 1941 г.?! Не говоря уже о том, что речь должно вести также и о заговоре среди генералов.

- В умышленной нейтрализации инженерных войск в их усилиях по подготовке ТВД к боевым действиям, особенно действий саперов по минированию предполья, мостов и наиболее танкоопасных направлений.

Подобное имело место в ПрибОВО, причем по приказу члена Военного совета округа. Аналогичное происходило и в КОВО. Но рекордсменом, как и в других случаях, явился ЗАПОВО. Командование этого округа вообще начисто игнорировало необходимость принятия подобных мер. И даже наотрез отказалось от предложенной помощи НКВД и НКГБ СССР.

Ну а кончилось это тем, что даже в послевоенных мемуарах выжившие, к сожалению, в той войне германские генералы не могли скрыть своего полного обалдения от того, что полосу советского предполья, мосты и т.п. они их захватили с ходу, так как они не были заминированы.

- В умышленном приведении «бога войны» - артиллерии – едва ли не полностью в недееспособное состояние за счет:

А). Затеянных накануне войны при устном одобрении руководства НКО и ГШ командованием трех основных округов реорганизации артиллерии и учебных стрельб на дальних полигонах, куда была согнана значительная часть артиллерии, включая и зенитную. В результате огромное количество важных военных, инфраструктурных и гражданских объектов остались без артиллерийского прикрытия. Особенно без зенитного прикрытия, что позволило авиации противника безнаказанно уничтожать эти объекты.

Б). Преступного игнорирования в последние десять дней предупреждений разведки о скором нападении и преступном не отдании приказов о немедленном отзыве артиллерии с полигонов, в том числе и при прямом участии представителей ГШ и НКО. 

Если исходить из воспоминаний ряда не потерявших совесть генералов, то даже в последнюю неделю перед нападением, когда по данным разведки уже более или менее вырисовывалась точная дата нападения, руководство НКО и ГШ, а также окружное командование запрещало отзыв артиллерии с полигонов. И даже после директивы от 18 июня о приведении войск первого эшелона в боевую готовность отзыва артиллерии с полигонов не произошло.

В). Организации в это же время показушных смотров артиллерийской техники на ближних учебных центрах, в том числе непосредственно у линии границы, в том числе и прямом участии высокопоставленных руководителей НКО и ГШ. Все это вместе взятое привело просто к гигантским потерям артиллерии, особенно тяжелой и гаубичной. Это был артиллерийский «аналог» преступного приказа по линии ВВС о подготовке к мифическому смотру-параду.

За летне-осеннюю кампанию 1941 г. по различным причинам были потеряны тысячи единиц орудий тяжелой артиллерии: 122-мм гаубиц - 4937 ед., 152-мм гаубиц и гаубиц-пушек – 3719, 203-мм гаубиц – 75, 152- и 305-мм орудия большой и особой мощности – 9 ед. и т.д. Из имевшихся в западных округах 10924 орудий только крупных калибров, было потеряно почти половина – 5000 единиц! А в целом, потери орудий 107-, 122-, 152- и 305-мм различных образцов и вариаций, как полевой и дивизионной артиллерии, составили 9937 единиц! Подавляющая часть их потерь приходится на первые дни войны. В дневнике Ф. Гальдера предостаточно примеров, свидетельствующих о захвате супостатами огромного количества советской гаубичной артиллерии, а также орудий большой и особой мощности.

Г). Умышленного «ослепления» артиллерийских частей путем снятия с орудий артиллерийской оптики под предлогом необходимости их ремонта в окружных мастерских (хотя обычно делается на месте прямо в артиллерийских частях) непосредственно за два дня до нападения. То есть когда уже была известна дата нападения и когда в войска поступила директива от 18 июня о приведении войск первого эшелона в боевую готовность. В первую очередь «ослеплению» подверглась именно тяжелая и гаубичная артиллерия находившихся на направлении главного удара вермахта своим левым крылом округах, то есть ПРИБОВО и особенно в ЗАПОВО.

Д). Умышленного обездвиживания артиллерийской техники в последние перед нападением дни путем лишения различными способами артиллерийских частей транспортных средств. В основном это происходило в промежутке 18-21 июня, когда в войска уже потупила директива от 18 июня о приведении войск первого эшелона в боевую готовность. 

Е). Умышленного неисполнения в течение более месяца даже прямых приказов из Москвы о выдаче бронебойных снарядов артиллерийским частям, без которых борьба с основной силой германского блицкрига – танковыми частями – бессмысленна. Это было буквально повсеместное явление.

Ж). И как апофеоз преступной иммобилизации артиллерии приграничных округов – профанация противотанковой обороны. А ведь прекрасно знали, что на острие германского блицкрига действуют, прежде всего, танковые части, что даже согласно германскому уставному нормативу плотность танков в прорыве - 20-30 танков на 1 км, что германское командование спокойно шло и на резкое увеличение плотности танков в прорыве до 30-50 танков на тот же километр! И, тем не менее, преступно учудили форменную профанацию противотанковой обороны, выставив по 3-5 стволов на 1 км линии обороны, а где-то и одно орудие на 1 км фронта обороны!? 

Реальная же плотность танков вермахта в прорыве обеспечивала супостатам превосходство над возможностями нашей противотанковой обороны в диапазоне от 4-6 до 6,66-10 раз! Если по факту того, что нацисты устроили в самом начале агрессии, так и вовсе умопомрачительный результат: превосходство врага над нашей противотанковой обороной в среднем было на уровне от 6-10 до 10-16,66 раз! И ведь это не просто превосходство, а превосходство в бронированной мобильной огневой мощи, сметающей на своем пути все подряд! Что должно было произойти с нашими 3-5 стволами и тем более с одним орудием противотанковой обороны на 1 км обороны?! Правильно, если не с первого, то уж со второго-то залпа 30-50 немецких танков они вместе с солдатами точно оказывались закопанными в землю…    

Кстати, заметьте, что в этом расчете никак не учтена артиллерия танковых и механизированных частей вермахта. Если еще и это учесть, а это, к сожалению, необходимо делать, то превосходство супостатов на поле боя в начале агрессии возрастет на порядок. Ведь артиллерия этих частей чрезвычайно активно поддерживала танковые соединения вермахта в прорыве, подавляя советскую артиллерию и выбивая советские танки. Не привожу этот расчет дабы не перегружать внимание читателей и без того ужасающими цифрами.

- В умышленном, преступном по своей сути изъятии 21 июня боеприпасов у личного состава частей в стрелковых и танковых частях; изымался даже минимум (0,25 бк) разрешенного Москвой для хранения в танках боезапаса.  Это также повсеместное явление. 

- В умышленной, преступной по своей сути невыдаче боеприпасов личному составу передовых частей прикрытия, либо же выдача такого минимума боеприпасов, которого хватило бы только на несколько минут активной стрельбы. И это тоже повсеместное явление.

- В умышленно злостном игнорировании необходимости своевременных поставок боеприпасов в войска в нужных войскам объемах и комплектации.

Подтверждающих такие выводы документально зафиксированных фактов более чем предостаточно и в литературе о войне – как исследовательской, так и мемуарной, - и в сообщениях военной контрразведки. Это были явления того порядка, которые, как в прочем и в иных случаях,  системно охватили все три основных приграничных округа. 

Рейтинг публикации:

51




Комментарий от god:

Уважаемые читатели, в ближайшее время мы планируем взять интервью у Арсена Бениковича, эту книгу мы публикуем для ознакомления с его позицией в данном вопросе. Статья для сбора вопросов от читателей будет опубликована на нашем портале в ближайшее время, следите за обновлениями по тегу On-line конференции.

Рекомендуемые статьи:
• Арсен Мартиросян: Трагедия 22 июня 1941 года

Комментарии (2) | Распечатать

Добавить новость в: