ИГРА В МЯЧ.
До сего дня неизвестно, как именно она выглядела в их исполнении и Даже какою была конфигурация их травяного поля. Спустя много столетий поле приняло форму двух литер "Т", соединенных "ножками". Именно такие поля, выполненные с геометрической точностью, я видел рядом со всеми крупными храмовыми комплексами древних мексиканцев. От земли майя, по побережью залива, в сторону миштеков и сапотеков, до центральной Мексики, Теотиуакана, тольтеков и ацтеков.
Играли в мяч из твердого сырого каучука диаметром 10- 13 сантиметров, который надо было бросать, а прикасаться к нему иначе или толкать разрешалось только коленями и ягодицами, прикрытыми для этого кожаными щитками. Как это удавалось – сегодня трудно сказать. Один из вариантов игры, практикуемый до сих пор в северо-восточной Мексике, значительно упрощен: мяч, кажется, надо подбивать с земли чем-то вроде биты. Зато точно известно, что требовалось провести его через одно из двух каменных колец, вертикально вмурованных в стены, перегораживавшие поле по центру.
Но главное, по утверждению различных источников, эти игры имели великое религиозное значение и от их результата порой зависела свобода игроков и зрителей и даже независимость царских дворов. Интерес к исходу игры был настолько велик, что практиковались заклады, на что шло имущество, жены, дети и даже собственная свобода и жизнь. Игра была жертвоприношением богам: соревнующиеся отдавали ей все свои силы и жизнь.
Обоснования цели казались мне, однако, слишком поверхностными. Риск, выходило, был несоизмерим с целью. Игры проводились задолго до ацтекских гекатомб, когда жизнь ценилась выше, а достаточной жертвой богам была цесарка или кролик. Во имя чего же люди решались терять свободу или голову?
Объяснение пришло мне, когда в Шочикалько под палящим солнцем, меж раскаленных стен стадиона я глянул на каменное кольцо в центре, освещенное сверху так, что тени резко выделяли его рельеф. И я увидел обрамляющую это двойную спираль! Это было словно из кодекса Борджиа перенесенное, хорошо мне известное изображение драгоценного камня – клетки. Там – содержащее в ядре двух змеи, вдесь-г»-в виде отверстия, через которое должен пройти мяч. И тут я понял, что по ассоциации – это более всего напоминает акт оплодотворения.
Вскоре я проверил свою догадку, изучая рисунки в кодексах. И снова максимум информации дал мне кодекс Борджиа, где на рисунке 21-й страницы священную игру ведут Тескатлипока Черный с Тескатлипокой Красным (см. фото 13).
Здесь кольца изображены наподобие лент драгоценного камня, подтверждая тем самым мою догадку. Кольца играют роль яйцеклеток. Правда, при них нет двойной спирали,' но зато из окружности обоих колец высовывается змея крови – ленточное создание, связанное с хромосомой и рождением живого существа. Из-под горла у нее свисает ленточка эмапа-митль – "слюнявчик" с узкой и широкой полосками генов, а это значит, что всю композицию кольца надо понимать как Драгоценный сосуд с его информативными лентами.
Каучуковый мяч, на который указывает перстом Тескатлипока Черный, тоже соединен со змеей крови и кровью же обрамлен как символ тела. А по Лоретте Сежурне, символически – змей, когда так'кровоточит, есть пробуждение к жизни. Если кровь на мяче – следствие прохода его сквозь кольцо, значит, оплодотворение произошло…
На середине поля – человек, весь испещренный красными полосками, что, по Зелеру, обозначает "нечто, долженствующее родиться", "душу, которая еще не обрела тела". Руки человека связаны шнуром, скрученным из двух нитей, – стало быть, он играет здесь роль будущей жертвы, пока еще бестелесной, существующей только в генах. Текпатль – жертвенный нож из обсидиана – вскрывает ему грудь, высвобождая эти гены. Они покрываются кровью-телом и рассеивают маленькие ярма и палочки хромосом. Человеку предстоит родиться благодаря принесению в жертву своих генов – своих божков.
Так что этого человека, обретающего тело в результате прохождения мяча-змея сквозь кольцо драгоценного камня, можно понимать как финал мистерии оплодотворения, разыгрываемой на поле.
Особую конфигурацию поля стадиона поясняют многочисленные рисунки в кодексах Нутталь и Виндобоненси, на которых оно составлено из "четырех колеров" и более чем наполовину покрыто многоцветными полосами, что может указывать на родственность его вида и значения знаку оллин и уподобление его абрису пары хромосом.
Следовательно, все элементы богослужения-игры, отправляемого столь своеобразно, отражали у древних мексиканцев генетическую информацию, заключенную в лентах ДНК, хромосомах, и ее "запуск в действие".
Придя к такому выводу, я, однако, был далек от мысли, что речь здесь идет об оплодотворении как соединения сперматозоида с яйцеклеткой. Собственно, во всех известных мне изображениях нет прямых, однозначных указаний на то, что древним мексиканцам были известны существование сперматозоидов и их морфологическая форма. Хотя действие их было им понятно. Недаром с древних времен мужское семя приравнивалось к живой воде.
Так или иначе, игра в мяч символизировала начало жизненного процесса в яйцеклетке. Отсюда и ее значение в жизни. Похождение мяса сквозь кольцо обещало поддержание, продление жизни, ее обновление, сулило возрастание урожаев, крупный приплод и обилие всего. А эти высшие и всеобщие цели на благо мира, людей, а возможно и всей Вселенной, конечно же стоили единичной жертвы.
И еще: общественный характер игры говорит о том, что она не была ни ворожбой, ни попыткой прочесть "предначертанное". Напротив, от нее в чем-то зависело будущее. Сверхусилия игроков и страстные желания зрителей были внутренней работой на будущее, нравственной заботой о будущей жизни, о ее благополучном продолжении. Поэтому, возможно, я не очень преувеличивал, сравнив эту игру в мяч с мобилизующим "насыщением" Солнца путем кровавых жертвоприношений. Более того, не исключено, что эта игра подготавливала сознание народа к таким жертвам, затем она приучала людей к мысли, что необходимы постоянные усилия, постоянные действия каждого человека на благо жизни.
Когда ацтеки начали увеличивать количество жертв, никто не подверг сомнению цель: она не вызывала сомнений, потому что уже много веков назад прочно вошла в общественный канон мышления.
Наряду с временным аспектом этого биологического мышления существовал еще аспект территориальный. У меня была масса подтверждений тому, что элементы религии-биологии распространены в Южной Америке, на территории Перу и через Центральную Америку проникли в Северную Америку, до нынешней границы Мексики и Соединенных Штатов. Конечно, эта условная линия не имела никакого действительного значения, поэтому неудивительно, что, сравнив материалы, собранные на территории США и Карибских островов, с перуанскими, я нашел в них удивительное тематическое соответствие. Этими материалами были
НАСКАЛЬНЫЕ РИСУНКИ
в калифорнийских горах Санта-Барбара, Санта-Сузана, Сан-Эмидио, а также Сьерра-Невада в районе Туларе и, наконец, в Перу. Достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться в их важности для хода моих рассуждений. Их были десятки тысяч – в каменных нишах, гротах и пещерах, нарисованных яркими красками до и после испанского нашествия.
Не знаю, рассматривал ли их кто-нибудь из исследователей под таким углом зрения, но я за короткое время смог составить большую сравнительную таблицу чуть ли не идентичных символов в кодексах миштеков и в горах Калифорнии. Это прямо указывало, на какой территории жили люди, исповедовавшие "биологическую религию". Но теперь меня интересовали не сопоставления: они могли стать обширной темой сами по себе. Зная, что уцелело всего несколько экземпляров кодексов, я понимал, что в них наверняка только часть символов – понятий, которыми владели создатели этих книг. На скалах же символов было превеликое множество: сотни тысяч! Не только хорошо известные по миштекским пиктограммам, но и масса других, и, что самое главное, те и другие были стилистически иными, в совершенно особенных сочетаниях, композициях и сценах. А это не только могло существенно расширить знание об уже известном, но и позволяло расшифровать еще непонятное.
У наскальных рисунков свои законы. Они передают содержание максимально коротко, упрощенно и понятно для каждого; показывают связи; являют целое, замкнутое в самом себе. На них чрезвычайно редко можно увидеть какое-либо повествование. Сообщение сведено до смысла знака. Оно как современный плакат: само значение. Ни украшений, ни необязательных деталей. Поэтому, когда его читают, найдя к нему ключ, знаки понимаются полностью и однозначно.
Вот когда я смог убедиться в том, каким эффективным инструментом толкования была моя гипотеза. А проверять свое я мог по Кемпбеллу Гранту, который в номере 6(194) " Natural History" опубликовал множество собственноручных копий этих поразительных рисунков – настоящих произведений искусства.
Там я нашел выбранные из чрезвычайно обширной и удивительно монотематической, даже монотонной череды изображений солнечные диски как с прямыми, так и идущими по изогнутым линиям лучами. Эта "изогнутость", скрученность, как я уже пытался показать, была чем-то чрезвычайным, загадочным для тех людей: ведь они не владели никакими иными способами исследования природы, кроме непосредственного наблюдения. Между тем каждому известно, что солнечные лучи всегда устремляются по прямым линиям, что прекрасно видно, когда они пробиваются в узких разрывах облаков. Вращательное движение Солнца не заметно глазу, как и испускаемые им, помимо видимого света, потоки частиц, изогнутые траектории которых как раз и обусловлены вращением светила. Тот, что вот так рисует Солнце – и не только в Америке, но и на других континентах, – не мог об этом узнать из каких-то ненаучных, без развитой техники источников…
Многочисленны и изображения клеток. Некоторые из них составлены из множества концентрических колец, придающих им сходство с мишенью в тире; с ядром, покрытым точками; с лучами наподобие тех, что изображены при кодексном Солнце, соединенном с драгоценным камнем. Среди них наиболее важными я счел те, которые изображают деление: ведь это свойство относится к клеткам, а не к дискам. Рядом с одним из рисунков я обнаружил добавление в виде маленького кружочка, разделенного на четыре части, – очень похожего на делящиеся драгоценные камни – клетки – из кодекса Виндобоненси.
Знаки клеток обыкновенно связаны здесь со знаками лент и одинарных или двойных палочек. Самый интересный в этой группе рисунок из Сьерра-Невады, изображающий ну прямо бивалент – хромосому, образовавшую свою копию, – и по обеим сторонам от нее клетки: в них этот процесс протекает, и в результате него они возникают.
В пещере гор Сан-Эмилио есть рисунок палочки-хромосомы со знаком клетки, приданным ей наподобие головы и с конечностями, что, как я считал, означает содержащуюся в палочке потенциальную возможность стать телом. О том, что палочка является внутриклеточным образованием тела, а тело возникает путем деления клеток, говорят две по бокам туловищевидной палочки половинки разделившейся клетки, испускающие лучи.
Попутно следует упомянуть чрезвычайно схожие знаки, выражающие понятие "человека" и относящиеся к каменному веку, – обнаружены они в Европе. Их прекрасно обобщал рисунок из Мае д'Асиль в Восточной Испании.
Широко распространены и символы бивалентов, стилистически похожие на знак оллин в Древней Мексике. Однако здесь – это замечательная особенность – имеет и варианты, что передает хромосомный прагенезис! Значение же знака подтверждает, например, рисунок в горах Санта-Барбара: раздвоенная на одном конце палочка появляется из клетки.
И для этих двух знаков я нашел аналоги, обнаруженные на отдаленных территориях. Взять хотя бы неолитический знак из долины Инда, выражающий понятие "человек". У этого "человечка" нет головы не из-за неумело рисовавшего его, решил я, а по той простой причине, что он изображает не человека, а предшествующую ему бивалентную хромосому. Известны толкования этих рисунков. Например, что они изображают людей, обезглавленных при жертвоприношениях, однако мне больше импонировало предположение, что вначале люди выцарапывали на камнях биваленты, а уж потом, чтобы почтить их как божественных создателей своих, придавали форму этого бивалента жертвам, лишая их головы.
В Сан-Эмидио есть рисунок: две ленты, как бы отраженные одна от другой, и каждая с раздвоенным концом – знак их способности к новому делению. Указание на то, что эти копии содержат одни и те же сведения, что они вообще представляют собою запись какого-то идентичного сообщения, я увидел в парах дужек, симметрично помещенных на лентах, а также в их похожих отрезках, покрытых точками.
Палочка-хромосома, повторяющая геометрически знак оллин, превращается в звериную шкуру, покрытую, как невидимое вещество, точками, а оба ее бока с зигзагами показались мне указанием на две нити двойной гелисы ДНК. При ней – известный по кодексам животворный жезл Кецалькоатля, что подтверждало мою мысль о хромосомном происхождении этого жезла.
Совсем просто, но выразительно показано, как благодаря удваивающейся палочке возникает человек, на рисунке из Кальенте-Рандже, где биваленту придано условное очертание головы.
Развитием этой биологической идеи стал для меня бивалент из той же пещеры, преобразующийся в человеческую кожу, а сопровождает его, что было знаменательно для меня и, похоже, замыкало круг моих доказательств, маленький значок оллин, той самой формы, которая известна по множеству мексиканских его изображений.
Палочка с зигзагами из Сан-Эмидио, преобразующаяся в тело какого-то двурукого пятипалого существа, словно демонстрирует механизм копирования генетической информации: к каждой из двух зигзагообразных нитей прирастает новая зигзагообразная нить. Именно так ДНК копирует свои комплементарные нити.
Пожалуй, самым большим, волнующим открытием стало для меня ныне, увы, уничтоженное вандалами, но к счастью сфотографированное в 1890 году изображение из Санта-Барбары. Там одна из множества палочек содержит внутри себя ленту, сплетенную из двух нитей, воспроизводящих двойную гелису ДНК, что, как я полагал, говорит о содержимом именно хромосомной палочки. Больше того, вдоль нее идут орнаментом трехлепестковые цветы, а это, думал я, прямое указание на ее троичный код… О том, что тройки не были случайностью, свидетельствует, в частности, "ряд троек" с гор Сан-Рафаель. Они невероятно напоминают структурную схему гена, который, как известно, тоже представляет собою ряд триплетов, как их называют биологи, определяющих очередность аминокислот в белковой цепочке. Можно также считать, что в таком, как здесь, расположении они, кроме того, иллюстрируют постоянство кода, триплеты которого без изменений наследуются всеми поколениями каждого из всех живых существ с самого начала жизни. С этой точки зрения рисунок можно считать идентичным той перуанской ткани, на которой ряд божеств подает друг другу трехпалые руки и наверняка символически с той же целью.
На другом изображении палочки из Санта-Барбары тоже двойная гелиса, однако, вследствие ее малых размеров, плетения превратились в крестики. Изменение несущественное. Зато ряд уменьшающихся белых, пустых подобий палочки, расположенных вдоль настоящей, означает нечто невероятное! Это что-то принципиально новое среди всех изображений, ибо здесь сообщено о количестве палочек-хромосом! Двадцать три! Точно по стольку содержится их в человеческой яйцеклетке и сперматозоиде перед оплодотворением. И точно также изображают их в научных публикациях: от наибольшей – к наименьшей! В результате слияния яйцеклетки со сперматозоидом восстанавливается комплект из сорока шести хромосом, присущих каждой клетке тела.
Конечно, можно подумать, что все это случайности. Выходящая из клетки палочка, которая раздваивается и превращается в человека; палочка, которая содержит в себе двойную гелису, и палочка, которая изображена с комплектом из двадцати трех ее подобий неравной длины. Да, взятые порознь, они могут быть случайностью. Но такое количество примеров, объединяющееся в систему, и такое точное число – 23 – делали для меня вероятность случайности ничтожно малой.
И наконец, два рисунка, как бы интегрирующие эти раздельные данные. Первый – на той же фреске, что и оба изображения палочек с гор Санта-Барбары, – показывает, как возникает человек: делится клетка – удваивается вместе с нею хромосома. Палочкам приданы человеческие головы и сросшиеся руки: ведь после деления они остаются вместе, по-прежнему тесно связанные между собой. Ниже – ожерелье драгоценных камней, а в Мексике оно иероглиф – поня-. тия "ребенок", – вероятно, и здесь оно изображает множество клеток, возникших из яйцеклетки и связанных между собой, как камушки в ожерелье. Другая лента над хромосомой, с короткими отростками, возможно, передает принцип линейной информации.
Второй рисунок – из Кальенте Радже – связывает процесс возникновения человека с космосом. Вращающееся Солнце, рассеивающее свои частицы по спиральным траекториям, передает энергию биваленту, уже превратившемуся в существо с человеческим обличьем. О том, что оно возникло из делящихся клеток и удваивающихся вместе с ними лент хромосом, говорит символ под ним. Грудь его пересекает ломаная линия- знак линейной генетической информации об этом существе: ведь одинарная нить двойной гелисы, спроецированной на плоскость, имеет вид именно зигзага. Впрочем, не исключено, что тут изображение ступенчатой белковой молекулы, наподобие тех, что в кодексах.
В иной территории, отстающей на четыре тысячи километров, относятся изображения из Topo Муэрто в Перу. Мне их показали в пустынной долине между гор, поблизости от Арекипы. Десятками тысяч покрывали они камни, их засыпали пески, кочующие с ветрами. То, что открылось глазам, имело единую тематику: солнца с прямыми и изогнутыми лучами, клетки с ядрами, палочки, зигзагообразные ленты, лесенки, двойные или двухголовые змеи, животные и люди.
 
Я достал толкующую эти рисунки книгу французской исследовательницы Кристин Декерлор, ну прямо с дэникеновским названием "Внеземные гости в древности" 16. Древность ли тут – неизвестно: Никто время этих рисунков не устанавливал физико-химическим методом. Однако некоторые признаки позволяют отнести их к доконкистским временам. Так что им может быть как один-два, так и много десятков столетий…
Декерлор вложила уйму труда в попытку доказать, что эта наскальная "галерея", одна из обширнейших в мире, увековечила факт приземления в этих местах пришельцев – космитов. В своих усилиях она явно следует распространившейся в последнее время моде. Возможно, она не сделала бы этого, если бы предварительно ознакомилась с какой-либо работой по рисованным книгам Мезоамерики: подобные символы не вызывают у исследователей мысли о космитах, поскольку более простые их объяснения – в природных явлениях на самой Земле. А если даже какие-то знаки указывают на космос, то лишь для того, чтобы сказать о значении Солнца и всей Вселенной для возникновения и развития жизни.
Чрезвычайно многочисленны в Topo Муэрто (буквально: "Мертвый Бык") человеческие фигурки, изображенные в движении – в танце, беге, но с необычными головами.
Просмотрев буквально десятки тысяч таких фигурок, отличающихся незначительными подробностями, я пришел к выводу, что породило их то же древнее знание, что отображено в рисунках индейцев Северной Америки, с одной лишь разницей: там тело человека выводили из палочки-хромосомы, а здесь – из клетки.
Ведь все эти головы – клетки… Человек возникает из яйцеклетки. Для биолога яйцеклетка, по сути, то же самое, что и человек, но в одной из стадий развития. Другие стадии: зародыш, эмбрион, новорожденный, ребенок… К концу – старик. А у истока – яйцо. Оно во всех этих изображениях заменяет голову: от него как от священного начала, посева богов, символа плодовитости, вели человеческое тело.
Яйцеклетки иногда рисовались в виде окружностей, порой – наподобие прямоугольников с ядром внутри или без него. Вместо ядра в нее вносили – и правильно делали! – две палочки – бивалент хромосом – или зигзагообразные линии – ленты ДНК. Внутри некоторых "голов" – две клетки и выходящая из каждой лента, что иллюстрирует процесс деления и копирования, которому мы обязаны жизнью. Три, но иногда два волоска на "голове", могут быть намеком на троичный код. Вот что такое, считал я, эти "космические шлемы с бликами на стекле"…
Более обобщающие сведения дает тот рисунок, где человеческие силуэты сопровождены четвероногими животными и птицами.
Птицы, скорее всего, аналоги солнечного орла из Мексики.
В пользу такой их интерпретации, по-моему, говорит известный рельеф орла, тоже из Перу, несущий на спине отрезок двойной гелисы, – о нем в начале этой книги. В низу рисунка распластан змей в виде ленты хромосома, дающей жизнь всем земным созданиям. Понятно поэтому, почему из такого "змея" на рисунке вырастают организмы животных, тоже один из другого, с зигзагообразной лентой на шее, похожей на клетку, идущей от глаза.
Образчиком следующей группы изображений из Topo Муэрто, которые Кристин Декерлор окрестила "летающими палочками" – космическими ракетами! – был камень, на котором – внизу – я разглядел двух изящных лам в позе соития, а над.ними – охотящегося ягуара. Это прямо указывало на тематику всего рисунка: питание и размножение. Поэтому палочку здесь целесообразнее объяснить как хромосому, а стоящих на •ней словно на плоту человечков с головками, клеточками, можно, пожалуй, считать и путешественниками, ибо движение хромосома – это. путешествие от тела к телу. Или: хромосома есть носитель информации от клетки к клетке и от тела к телу. И еще: хромосома – в своем роде "экипаж" генов, летящих не только в пространстве, сколько во времени, а их небо, космос – клетка.
Чрезвычайно существенными показались мне два символа, высеченные на этом камне по обе стороны от палочки. Слева – известная зигзагообразная лента, с правой – тоже лента зигзагом, но в виде троек штришков. Так можно изобразить троичные кодоны для аминокислот, идущие вдоль гелисоидальной нити ДНК. Разделение этой ленты (биологическая роль ее в понимании наших предков показана мною на многочисленных примерах) на троичные группы придает ей информационное значение.
Еще один удивительный рисунок заслуживает серьезного изучения, поскольку дает, как мне кажется, возможность понять некоторые мексиканские символы. Два треугольника, соприкасающихся в пространстве вершинами – и бегущий по основанию верхнего человечка с головкой клеточкой и тремя волосинками. Да ведь'это же – показалось мне – формула жизни! Организм- тоже треугольник или пирамида, – на рисунке внизу, – вырастающей из миллиардов клеток ради того, чтобы на вершине ее оказалась только одна клетка- конечная цель развития, ее венец: яйцо. Оно начи нает делиться и преумножением созидать новое тело – новую пирамиду от вершины предыдущей, из точки связи двух поколений В определенной мере подтверждением такого толкования этого символического рисунка может быть похожий на него орнамент на керамическом сосуде из Чупикуаро в Мексике. На нем точку соприкосновения вершин треугольников-пирамид удвоили, как бы показывая тем принцип возникновения нового организма. Для равновесия, да и по смыслу его, знаку придали еще два треугольника, лежащих горизонтально, с тем же значением удвоения тела, благодаря чему в целом получилось некое подобие креста. Изображение завершают четыре луча, как бы указывающие направления распространения жизни:вовне от центра – места двойственности – на все четыре стороны света.
Графическое родство с этими знаками – пирамида и звезда – очевидно и в многочисленных крестах, названных "крестами Кецалькоатля"; поэтому не исключено, что в них отображена та же мысль. С нею, похоже, соотносятся и те изображения из кодекса Виндобоненси, где из основания, образованного двумя хромосомами, вырастает организм в виде пирамиды.
Чтобы покончить с этим рядом примеров, поддерживающих мою гипотезу, я отмечу еще один символ, широко распространенный, всегда присутствующий на рисунках в гротах и пещерных стоянках Нового Света – например, в Восточных Андах Колумбии, в Венесуэле, на Антильских островах, а также на Кубе. На Кубе были найдены два его варианта, сфотографированные Антонио Нуньесом Хименесом и опубликованные в работе: "Куба": наскальные рисунки"
Я считал, что черная пиктограмма № 8 из Пещеры Рамоса на полуострове Кагаунес отображает принцип деления клеток, снабженных ядрами и связанных двойной лентой или двойной палочкой, что наглядно передает идею наличия в обеих клетках сестрах идентичной хромосомной информации.
Пиктограмма № 3 из Пещеры Рисунков в провинции Лас-Вильяс указывает на происхождение двух клеток из одной материнской.
Как я убедился, у "гравюр" из Topo Муэрто, рисунков из Калифорнии и центральноамериканских символов есть свои аналоги в различных уголках Земли: в Австралии, Африке, Европе, Азии. Спирали, солнца с изогнутыми лучами, окружности клеток без лучен; зато с ядрами, палочки-близнецы, змеи – все это мы находим не только на скалах и в пещерах, но и в гораздо более поздних произведениях искусства; на рельефах, металло-пластике, керамике и дереве. Для исследователей они всегда были выражением связи человека с природой, в глобальном смысле с Землей и Солнцем, как источником земной жизни. Мои поиски, когда я для древней символики искал объяснение не в общих категориях, а в структурах и процессах природы, приводили к тому же. Поэтому я считал, что "великие и малые марсиане" в "шлемах с антеннами", на скалах нашей планеты, есть попросту мы сами, и "межпланетные корабли" – это наши хромосомы, а "галактические тропы", бегущие зигзагами, – ленты внутри наших клеток. Ну а змеи и драконы, якобы символизирующие "галактические путешествия", намертво связаны с Землей, возникли на ней, могут удваиваться, преумножаться и обрастать плотью, являясь живыми зародышами именно земной жизни. Змей, считал я, существо наиболее похожее на информационную ленту, которая "планирует" живой организм. Как максимально похожего по своему виду на эту внутриклеточную структуру, змея почитали всюду, где хоть что-нибудь было известно о внутриклеточном зачатии человека.
Есть один аспект этой проблемы, заслуживающий краткого упоминания, хотя бы как курьез. Независимо от того, опускалось ли когда-нибудь на землю какое-либо существо извне, возможность чего я своим толкованием знаков исключить никак не могу, существует некий вид пришельцев из космоса, которые ежесекундно оседают на нее. Я имею в виду микрометеориты, посыпающие нашу планету мельчайшей пылью; часть этой космической пыли порождена другими звездными системами и путешествует по Вселенной со скоростью, которую придало ей световое давление, или завлечена в наши пределы – например, кометами. Кометы, вероятно, иногда выхватываются со своих невероятно вытянутых орбит силами притяжения звезд, к которым подходят чересчур близко, и за время своего существования навещают околицы многих звезд с их планетами. Кроме того, ведь наша Солнечная система с огромной скоростью перемещается внутри Галактики и то и дело проносится сквозь облака материи, значительное количество которой выпадает на поверхность Земли. Исходя из всего этого, Сванте Аррениус в 1908 году сформулировал теорию панспермии в ее первоначальном виде. Он полагал, что мелкие бактерии и другие склероциевые формы могут добираться до Земли из других звездных систем – они-то и стали у нас зачатками жизни. Теория Аррениуса ожила за последние годы в связи с тем, что во Вселенной обнаружено присутствие органических молекул и допущена вероятность "бегства" земных бактерий и вирусов за пределы атмосферы и зоны тяготения Земли.
Говорю я об этом потому, что какую-то связь с теорией панспермии могли иметь утверждения майя о том, что почитаемые ими ленты и шнуры "упали с неба". Поскольку в "скрученных шнурах", как мне представляется, следует видеть носитель генетической информации, ДНК, постольку они вполне могут быть именно тем, о чем говорил Аррениус, и не подозревавший, что подобное кто-то знал за тысячи лет до него.
То же самое могут выражать присущие различным культурам и эпохам изображения змей и драконов, спускающихся с неба. Многочисленные авторы полагают, что они могут быть отображением межпланетных путешествий. А может быть, тут тоже имелась в виду панспермия?…
ПРИЛОЖЕНИЕ
ТАБЛИЦА СИМВОЛОВ С БИОЛОГИЧЕСКИМ ЗНАЧЕНИЕМ
      
Мачей Кучиньский
Загадка Фестского диска и змеепоклонники
Серия: Тайны древних цивилизаций
Издательство: Вече, 2000 г.
Твердый переплет, 528 стр.
ISBN 5-7838-0641-2
Тираж: 10000 экз.
Формат: 84x108/32
Переводчик: Евгений Вайсброт
OCR: Sergey Chuchkov
The CHM file was converted to HTM by Trial version of ChmDecompiler. Download ChmDecompiler at: http://www.zipghost.com
Источник: lib.rus.ec.
Рейтинг публикации:
|
