Приближение к Русской идее

© Гуларян А.Б. 2003

ФЕНОМЕН КУЛЬТУРЫ МЫШЛЕНИЯ И СПЕЦИФИКА РОССИЙСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ.

Есть в медлительной душе русских

Жар, растапливающий любой лед:

Дно всех бездн испытать в спусках

И до звезд совершать полет.

Даниил Андреев

Осмысление человеком современного ему состояния страны и общества, понимание  их несовершенства, а так же обращение к истории подводят ученого к проблеме истоков и становления глубинных основ русского культурно-исторического типа. Вопрос о глубинных основах русской  психологии породил спор, который продолжается уже не одно столетие. Постепенно были сформулированы две концепции, борьба между которыми продолжается и в настоящее время. Старец Филофей примерил Москве одежды "Третьего Рима". Петр Первый нарядил русских бояр в голландские костюмы. Западники и славянофилы, марксисты и народники, норманисты и антинорманисты, равно как и современные нам сторонники вестернизации и сторонники особого пути развития только пов­торяют эту старую дискуссию.

Но этот многолетний спор не прояснил первоначального вопроса. Наоборот, появились рассуждения о "загадочной" русской душе, не поддающейся анализу. В книге "Судьба России" Николай Бердяев писал: "Для нас самих Россия остается неразгаданной тайной. Россия противоречива и антиномична. Душа России не покрывается никакими доктринами. Тютчев сказал про свою Россию:

Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить:

У ней особенная стать -

В Россию можно только верить.

И поистине можно сказать, что Россия непостижима для ума и неизмерима никакими аршинами доктрин и учений. А верит в Россию каждый по своему, и каждый находит в полном противоречии бытии Рос­сии факты для подтверждения своей веры. Подойти к разгадке тайны, сокрытой в душе России, можно, сразу же признав антиномичность Рос­сии, жуткую ее противоречивость."[1]

Но не все так пессимистично, как представляет Н.А.Бердяев, кое в чем можно попытаться разобраться. В настоящее время в российской исторической науке классовые марксистские подходы были изменены на цивилизационные. Согласно цивилизационным теориям Россия является особой цивилизацией, а цивилизация - это общественные организм, имеющий свою анатомию. В структуре этого организма можно выделить несколько подсистем, необходимых для ее существования: материальное производство, социальная организация, управление, транспорт и связь, право, общественная идеология и общественная психология. Эти системы согласованы друг с другом и взаимообусловлены. Это единая "архитектурная конструкция" связанная единой логикой.[2] Подыскав этому явле­нию подходящее определение, можно проникнуть в самое сердце культуры.

В XIX веке Карл Маркс попытался найти такое решение в сфере материального производства. Он положил в основу своей схемы способ производства и классовую борьбу. К сожалению, объяснить все общественные процессы ему не удалось. Попробуем поискать это решение там, где соприкасаются цивилизация и отдельный человек. Короче, в области сознания.

В мысли, как и в обществе, прослеживается структура, которую можно изучать. Мысль - это тоже "архитектурная конструкция", состо­ящая из взаимосвязанных и взаимозависимых понятий. Отдаленно эта структура напоминает кристалл. И здесь мы сталкиваемся с одним фе­номеном: из одних и тех же кирпичиков понятий можно сложить различные кристаллы с совершение разной логикой. То есть, один человек складывает слова в "Фауста" или "Демона", другой предпочитает скроить их в бульварный анекдот. Здесь мы видим внутреннюю логику, самым подходящим определением которой является "культура мышления".

Культура мышления - это способ связывать слова в мысль. Но это также костяк общественной психологии и идеологии, которые являются важной частью "архитектурной конструкции" любой цивилизации, Это важ­нейшее дли любой цивилизации понятие было выделено чисто интуитивно в начале XX века Освальдом Шпенглером. "Кому известно, - писал он в книге "Закат Европы", - что существует глубокая общность форм между дифференциальным исчислением и династическим государственным принципом эпохи Людовика Х1У, между государственным устройством ан­тичного полиса и евклидовой геометрией, между пространственной пер­спективой западной масляной живописи и преодолением пространства при помощи железных дорог, телефонов и дальнобойных орудий, между контрапунктурной инструментальной музыкой и экономической системой кредита?"[3]

Культура мышления - фундамент, на которой складывается опреде­ленней тип человеческой личности или определенная цивилизация. Она заставляет человека и общество в определенных исторических условиях действовать определенным образом. Она же дает определенную свободу сознанию и гибкость психике, человеческое сознание не представляет собой единый монолит, а скорее иерархическую систему с различными уровнями -  от великой литературы до площадной брани. Культура мышления организует сознание определенным образом, ограничивает или расширяет его объем, заставляет мысль двигаться и строить себя определенным образом. Например, популярные конан-дойлевские герои - Шерлок Холмс и доктор Ватсон - являются антиподами в силу того, что по разному мыслят. Ватсон не замечает тех мелких деталей, которые помогают Холмсу рас­крыть преступление вовсе не потому, что он не внимателен, а в силу того, что обладает иной культурой мышления.

Артур Тойнби создал теорию "Вызова - Ответа". Согласно этой теории, преуспевание общества зависит от адекватности реакции на изменяющиеся исторические условия. Но ответ формулируется культурой мышления данной цивилизации. Восток выработал настолько устойчивый тип цивилизации, что никакие исторические потрясения не могут, кажется, ее изменить. Европеец, наоборот, чутко реагирует на все общественные изменения. Майя создали календарь, превосходящий по точности современный, но в материальной культуре не смогли перешагнуть границ каменного века.

Культура мышления определяет собой особое описание мира, то есть систему взглядов на мир и на положение человека в мире. Это фиксируется в духовной и материальной культуре. Отсюда разница между готикой и русскими храмами, египетским каноном и фресками кносского дворца.

Культура мышления и описание мира диалектически связаны между собой. Определенное мышление предполагает определенное видение мира. Но верно и обратное. Это естественно, ибо человек мыслит в рамках родной ему исторической культуры, традиций и быта. В истории часто ломке привычной культуры мышления предшествует крушение привычного быта и материальных условий жизни. Что же заставляет русского чело­века с завидной регулярностью устраивать себе "конец света", крушить до основания собственную страну и культуру, чтобы потом отстраивать здание, сильно напоминающее старое? Почему развитие России происходит по Ключевскому: "Любуясь, как реформа преображала русскую старину, недоглядели, как русская старина преображала реформу"?[4] Что, в конце концов,  мешает нам, по выражению А.И.Солженицина, "обустроить Россию"?

П.Я.Чаадаев в своих знаменитых "Философических письмах" отмечал особый культурный атопизм России, то есть отсутствие устойчивости, постоянства, прочности, привязанности. Согласно Чаадаеву, Россия находится вне магистрального пути человечества, вне осевого времени, вне культурного пространства.[5] К.Н.Леонтьев[6] вплотную подошел к определению культуры мышления, когда формулировал понятие "византизма".[7]

Россия - страна величайшей духовной жажды, что можно иллюстрировать множеством примеров, самый разительный из которых - случай, произошедший с В.Г.Белинским и Н.А.Добролюбовым.  Смертельно больной уже В.Г.Белинский спорил с Н.А.Добролюбовым о религии. Вошла квар­тирная хозяйка и пригласила их обедать. Добролюбов поднялся. "Как, вы хотите идти к столу? - воскликнул Белинский, - Ведь мы еще не закончили разговор о Боге!"

Русская интеллигенция всегда стремится здесь и сейчас разрешить все глобальные проблемы - при этом дать оконча­тельный ответ, отыскать истину в последней инстанции. Это предопределило необычайный взлет русской культуры.[8] Именно здесь проявляет себя специфика русской культуры мышления. Выше было сказано, что мышление организовано иерархически. В отличие от европейца, всю жизнь осваивающего один какой-нибудь уровень сознания, русский человек мыслит сразу в нескольких таких уровнях. Его культуру мышления можно назвать объемной. Но этот объем он пытается освоить сразу, вдруг, одним наскоком. А сразу и "вдруг" ничего никогда не получается. Это рождает внутренний разрыв, неудовлетворенность и постоянные поиски истины, чтобы этот конфликт преодолеть.

Но на этом не исчерпываются противоречия русского сознания. Если одни русские вдумчиво и кропотливо работали над созданием великой культуры, другие зло и упорно ее разрушали. Многие писатели и публицисты XIX и XX века говорили о бескультурье русского мужика, об отсталости и разгильдяйстве русской жизни, о враждебности ко всему прекрасному. Они выводили на суд общества "Иванов, не помнящих родства", предвещали "грядущего хама"[9], но ничем не смогли помочь ни себе, ни своей стране. Явления бытового хамства и культурного варварства давно было схвачено на уровне констатации. За это время практически ничего не изменилось, так как объяснения не идут дальше политических схем и спекуляций. Революционные демократы искали причины бытового хамства в забитости и темноте простого народа. Советские писатели свалили ответственность на проклятое "историческое прошлое". Демократическая пресса взяла на вооружение эту схему: оказывается, во всем виноваты коммунисты, которые загадили природу и разорили страну.

Причины культурного варварства и бытового хамства нужно искать в культуре мышления. Они являются оборотной стороной духовной жажды русской интеллигенции. Просто все дело в том, что русская культура мышления предполагает наличие в сознании не переработанных пластов архаического материала. Русский человек привык следовать эмоциям, идет на поводу у низменных инстинктов, следует стихии.[10] Поэтому русская цивилизация несет в себе большие внутренние напряжения, склонна к саморазрушению и тяготеет к жестким политическим структурам.

За подтверждением можно обратиться к работе А.С.Ахиезера "Самобытность России как научная проблема" Он определил в качестве предмета российской истории конфликт двух уровней сознания - массового, догосударственного, локалистического и государственного, имперского, культурного мышления.[11] Равновесие этих двух составляющих консервирует непеработанные культурой пласты архаического материала.[12]

С другой стороны, необходимо заметить, что если некое общество не может переработать и поставить себе на службу захваченный им объем сознания, то все целепологание в таком обществе будет переноситься из настоящего в будущее. Это рождает эсхатологические ожидания в идеологии и религии. Действительно, русское православие помещает сферу религиозного идеала за пределы земного мира. Земная жизнь рассматривается как скорбная юдоль, а идеалом считается человек, отказавшийся от мира: монах, странник, юродивый. Мироотречная традиция была сильна именно в православии. Но и коммунистическая идеология также эсхатологична: "Движение все, конечная цель - ничто". В этой идеологии человек превращается, как метко подметил Кэрол Льюис, в сырье в руках "обесчеловеченного человекодела".[13]

Но раз в идеологии и религии зафиксировано отрицательное отношение к окружающему миру и собственному быту, то нет ничего удивительного, что окружающее загажено, отвратительно и жалко.[14] Более того, большие силы тратятся на поддержание существующего порядка вещей: громятся новые телефонные будки, уродуются ларьки, разрисовываются заборы.[15]

Таким образом, можно сделать вывод, что объем сознания немца или француза, в сравнении с русским, уравновешен и статичен; европеец чинно поднимается со ступеньки на ступеньку, в то время как русский успевает взлететь через пролет и кубарем скатиться вниз. Различие в динамике: русский не держится постоянно на одном уровне, но скользит между ними, пытаясь охватить сразу все. Но эта попытка часто так и остается попыткой. Поэтому наша культура мышления для европейцев непонятна, что породило миф о "непостижимой русской душе".

Запад стоит перед Востоком, Европа перед Россией, но взаимопонимания нет, ибо разные культуры мышления формируют совершенно различные описания мира. И часто на одни и те же события мировой истории существуют диаметрально противоположные точки зрения.

Откроем книгу французского историка Робера Амберлена "Драмы и секреты истории". Глава "Подлинная личность Жанны, так называемой д’Арк". В ней выясняется, что Орлеанская дева - принцесса королевс­кого рода, скрытая в семье обедневших дворян. Что в замке Шенон Жанна предоставила Карлу VII доказательства своего происхождения. Что голоса и ведения Жанны д’Арк объясняются предрасположенностью династии французских королей к умопомешательству.

Дальнейшее повествование Амберлена посвящено тому, как благодаря тонким интригам и чрезвычайно сложной дипломатической операции Жанна была освобождена из тюрьмы, а вместо нее на костре сожгли другую женщи­ну. В общем, перед нами сюжет авантюрного романа.[16]

Если же мы прочитаем работу русского философа-эмигранта С.С.Оболенского "Жанна, Божья дева", то выяснится, что Жанна - не высокородная политическая авантюристка, а религиозная святая, причем с чертами православной, а не католической святости. Святость же предполагает раннее ощущение избранности, видения ангелов и святых, потусторонние голоса, экстазы, проявления особой духовной силы. Все это С.С.Оболенский с избытком находит в своей героине. И, разумеется, главной тайной встречи в замке Шенон была демонстрация Жанной д’Арк потрясенному дофину фаворского света.[17]

Дальше - больше: процесс Жанны д’Арк - конфликт не политичес­кий, а духовный, между чистой верой и чистым разумом. И от решения его зависел выбор пути развития средневековой Европы.[18]

Перед нами два разных понимания роли одного и того же истори­ческого лица. Каждый автор видит свое, и из одних и тех же фактов лепятся совершенно разные образы. Но если отбросить внешнюю сторону спора - останутся две разные школы мышления.

Таким образом, мы пришли к следующим выводам. Любая цивилизация есть организм, имеющий определенную "архитектурную конструкцию". Любую мысль можно представить в виде кристалла, имеющего определенную конструкцию. Их сближает нечто, проявляющееся в одном и другом, сообщающее им индивидуальность, определенность и неповторимость. Автор назвал это явление "культурой мышления", но возможны и другие названия. Культура мышления, поскольку она сообщает человеческой мысли и социальной организации общества неповторимость и оригинальность, обладает личностными характеристиками.

Культура мышления проявляется в складе ума отдельного чело­века, и в психологических особенностях целого народа. Она строится по иерархическому принципу от простого к сложному, от грубого к тонкому. Наличие громадного числа таких слоев сообщает психике человека гибкость, устойчивость и сопротивляемость. Точно также психичес­кая гибкость, устойчивость и сопротивляемость сознания народа помогает цивилизации противостоять исторической энтропии.

Совершенно особенным складом ума отличается русский народ. Мышление европейца или азиата формализовано, подчиняется определенным правилам и законам логики. Это даже породило стереотипы и шаблоны в отношении представителей различных наций. Считается, например, что немцы педантичны, и любят пунктуальность и порядок, а японцы и китайцы очень традиционны, то есть следуют выработанным веками схемам поведения и мышления. Движение мысли у них последовательно логично и прогнозируемо. В отношении русских тоже есть стереотип о "загадочной русской душе". Но, как можно убедиться, вся загадка русской души состоит в том, что движение русской мысли непредсказуемо. Эта мысль не считается с последовательностью, логикой или традициями и пытается охватить предоставленный ей объем сразу, вдруг, что не раз помогало находить новые пути решения проблем. Русский ум - это кипящий котел, где плавятся достижения Востока и Запада и соединяется несоединимое. Так синтезируется новое для всего человечества:

Мы любим все - и жар холодных числ,

И дар божественных видений.

Нам внятно все - и острый галльский смысл

И сумрачный германский гений.

- писал об этом Александр Блок.

Но это и рождает у русского человека глубокий душевный разлад, инверсию решений, метания в крайности. Этим объясняется непростая и нелегкая историческая судьба русского народа, и то, что при беско­нечных внешних изменениях и модернизациях глубинная сущность России не меняется.

---

[1] Бердяев Н. Судьба России. М., 1990. С. 9.

[2] См.: История России. Россия в мировой цивилизации. Под ред. А.А.Радугина. М., 1997. С. 25.

[3] Шпенглер О. Закат Европы. Новосибирск, 1993. С. 38.

[4] Ключевский В.О. Собр. Соч. Т.7. М.,1989. С.395.

[5] См.: Россия глазами русского. Чаадаев, Леонтьев, Соловьев. С-Пб.: Наука, 1991. С. 22-23.

[6] Всякий непредубежденный читатель может заметить родственность систем Константина Леонтьева и Освальда Шпенглера. Но если К.Н.Леонтьев - интуитивист, то О.Шпенглер идет от рассудка.

[7] "Византизм есть прежде всего особого рода образованность, или культура, имеющая свои отличительные признаки, свои общие, ясные, резкие, понятные начала и свои определенные в истории последствия... Основы нашего как государственного, так и домашнего быта, остаются тесно связанными с византизмом."

Леонтьев К.Н. Поздняя осень России М.: «Аграф», 2000. С.17.

[8] Мы не видим подлинную картину нашего великого наследия. В течении XIX века Россия имела не только величайшую в мире литературу, но и науку, выдающиеся инженерные кадры. Не зря же Ромен Ролан говорил, что даже трагедии Шекспира не могли потрясти души современников глубже, чем  "молнии откровения" в лице Толстого и Достоевского, а Поль Валери ставил нас в один ряд с чудесами мировой культуры - Эллада, Возрождение и Россия XIX века. Знаменитый немецкий патологоанатом Р. Вирхов, обращаясь к светилам европейской науки, восклицал: "Учитесь у  русских!"

См.: Миронов В.Б. Пир мудрецов. М., 1994. С. 151.

[9] См.: Мережковский Д.С. Грядущий хам. // В кн. Интеллигенция, власть, народ. М.: Наука, 1993. С.102-103.

[10] "Русского человека слишком легко "заедает среда". Он привык возлагаться не на себя, не на свою активность, не на внутреннюю дисциплину личности, а на органический коллектив, на что-то внешнее, что должно его поднимать и спасать...Принцип "все или ничего" обычно в России оставляет победу за "ничем"."

Бердяев Н.А. Указ. Соч. С.72.

[11] Но это и есть леонтьевский византизм! С одной стороны - цезаризм, государственный религиозный культ и железные непобедимые легионы, с другой - толпа провинциалов, каждый из которых имеет свое неповторимое лицо, что обеспечивает развитие. Но и здесь две вышеуказанные системы сходятся: у  Освальда Шпенглера читаем: "Вопрос тогда, как и теперь, заключается вовсе не в том, германского ли вы происхождения или романского, грек вы или римлянин, а в том, кто вы по воспитанию, житель мирового города или провинциал."

Шпенглер О. Указ. Соч. С.73.

[12] См.: Ахиезер А.С. Самобытность России  как научная проблема.// Отечественная история. 1994. № 4-5, С. 3-24 

[13] См.: Льюис К.С. Человек отменяется...// Знание-сила. 1991, № 12. С.52.

[14] То есть настоящая чаадаевская атопия.

[15] Подробно эту проблему рассмотрел Л.Навлер в статьях "Культура хамства" (Декоративное искусство в СССР. 1987, № 9,) и "Правила для исключений" (Знание-сила, 1988, № 9.) Бытовой вандализм он объясняет тем, что новые вещи из цивилизованного мира отрицают нас и наш быт. Калеча их, мы вписываем эти предметы в наш мир. В связи с этим интересно будет посмотреть, чем кончится столкновение нашего российского полукочевого быта и офисами европейского образца.

[16] См.: Амберлен Р. Драмы и секреты истории. М., 1993. С. 97-188.

[17] Такая возможность сама по себе является основой догматического спора между католичеством и православием.

[18] См.: Оболенский С.С. Жанна, Божья дева. // Наука и религия. 1992, № 3, 6, 11, 12.

 

1 2 3

Назад Вперед

Источник: Самиздат.

Рейтинг публикации:

0




Комментарий от Guga:

Статья не потеряла своей актуальности. Во всяком случае идеи о расколотости Русской цивилизации, высказанные А.С.Ахиезером десять лет назад и заставившие меня взяться за перо сесть за клавиатуру, муссируются до сих пор.

Комментарии (0) | Распечатать

Добавить новость в: