Глава тринадцатая
Выстрел из ниоткуда
Смерть взяток не берет.
Б. Франклин
Тема эта – исследование какого бы то ни было заговора – крайне скользкая. Потому что нередко прямых доказательств нет и полагаться приходится исключительно на косвенные, а это стопроцентной уверенности все же не дает. Самые зловещие, казалось бы, улики иногда при ближайшем рассмотрении оказываются результатом откровенного головотяпства или дурацкого совпадения. Вдобавок хватает и сторонников «теории заговора».
Но, с другой стороны, никак нельзя отрицать, что за всю историю человечества произошло немало заговоров с целью убийства высокопоставленных лиц. Вспомним американский фильм, который так и называется: «Теория заговора». Рационально мыслящая красотка (Джулия Робертс) считает героя Мэла Гибсона параноиком, живущим в мире собственных фантазий, – тем сильнее потрясение, когда оказывается, что заговор все же существует и героиню преследуют не параноидальные фантазии, а вполне реальные преступники с пистолетами и бомбами…
В общем, постараемся соблюдать осторожность и деликатность в обращении с историческими фактами, но собственные версии все же выдвигать будем, поскольку ни законы, ни Конституция сего занятия не запрещают…
Сначала – об откровенной клинике. К таковой, безусловно, относится появившаяся еще в XIX в. гипотеза о том, что американскую Гражданскую войну развязали… злокозненные иезуиты. Правда, доказательств нет ни малейших. Никак нельзя считать доказательствами утверждения типа: «А некому больше!» или упоминания о присущей иезуитам особенной злокозненности. Иезуитов не обвиняли разве что в крушении «Титаника» – хотя, как знать, возможно, я и преувеличиваю людское здравомыслие и где-то в пыльных архивах и эта версия дремлет…
Точно также не выдерживает критики утверждение, будто Гражданская война развязана «международными еврейскими банкирами». Если отвлечься от лирики и заняться чистой воды прагматикой, то быстро выясняется, что в те времена роль евреев в финансовой жизни Америки была крайне мала – зато чистокровные англосаксы на этом поприще резвились так, что небу жарко становилось. Есть сильные подозрения, что господа вроде Моргана (носившего примечательное прозвище «Пират»), Гулда, Фиска и Вандербильта и перевели стрелки на евреев, замазывая собственную роль в событиях, коих они были главным мотором. В 1959 г., правда, о том же самом – жидомасоны все устроили! – орал внук генерала Гранта, но это у него, надо полагать, наследственная хворь: дедушка печально прославился на ниве жидоедства, и внучек туда же…
Существует также совершенно очаровательная версия, согласно которой и Джордж Вашингтон, и многие «отцы-основатели» были членами некоей тайной секты, на протяжении столетий почитавшей число 13. Доказательства предъявляются неопровержимые: сколько штатов насчитывалось в новорожденной республике? Тринадцать! А если взять дату провозглашения независимости – 1876 г. – и сложить две последних цифры, то опять-таки выйдет тринадцать!
Правда, этим все доказательства и исчерпываются. Однако «теория чертовой дюжины» порой проявляла себя в самых неожиданных местах. В 1863 г. поверенный в делах США в России Баярд Тейлор, устроив в Санкт-Петербурге пышный званый обед в честь дня рождения Джорджа Вашингтона, закатил длиннющую речь, где все беды Штатов, в том числе и Гражданскую войну, объявил кознями той же самой «чертовой дюжины»: мол, все из-за того, что штатов было ровнехонько тринадцать: как среди тринадцати участников Тайной вечери сыскался предатель Иуда, так и среди тринадцати штатов нашелся предатель, Южная Каролина. А будь штатов, скажем, пятнадцать или двенадцать, вдохновенно вещал Тейлор россиянам, глядишь, и обошлось бы… (89).
Интересно, нашелся кто-нибудь, втихаря шепнувший официанту «Так, Баярдику больше не наливать»?
Но давайте о серьезном…
14 апреля 1865 г. президент Авраам Линкольн приехал в Театр Форда смотреть эксцентрическую комедию, как она значилась в афишах – «Наш американский кузен». Его сопровождали первая леди и молодой светский щеголь майор Рэтбоун с невестой – явившийся отнюдь не в качестве охранника.
Всё. Охраны у президентской ложи не было вообще. Куда-то подевались те четверо полицейских, что должны были «неотступно сопровождать президента», в том числе и при посещении театров. Постоянный охранник президента Паркер преспокойно ушел с поста пропустить рюмочку-другую с приятелями.
Театр Форда, где был убит А. Линкольн
Газеты сообщали, что с Линкольном вместе придет и генерал Грант, – однако тот в ложе так и не появился.
В середине пьесы в ложу вошел молодой, но достаточно известный актер Джон Уилкс Бут и выстрелил президенту в затылок, после чего, ранив кинжалом в руку оторопевшего майора, выскочил на сцену, прокричал что-то насчет «мести тиранам», пробился за кулисы (благо никто его и не задерживал), у черного хода вскочил на коня и был таков. Как пишут многие авторы, «вскоре в зрительный зал ворвались солдаты президентской охраны с примкнутыми штыками и очистили театр от публики». Ни один из пишущих не пытается объяснить, где эти солдаты с примкнутыми штыками были раньше и почему они гуртовались где-то на значительном отдалении от президентской ложи, у дверей которой им было самое место…
Очень быстро выяснилось, что практически в то же самое время сообщник Бута ворвался в дом государственного секретаря Сьюарда и ранил того кинжалом. Террористов начали ловить, но как-то странно и вяло. Самая интересная загадка – оперативно расклеенное повсюду объявление о розыске. На плакате был помещен сквернейший снимок Бута, по которому его никак нельзя опознать.
Пистолет, из которого был убит А. Линкольн
Фотография другого террориста, Геролда, относилась к временам, когда он был еще школьником. Что до третьего объявленного в розыск, Саррота, то на плакате вообще была не его фотография, а чужая (чуть позже для широкой публики срочно изготовили фальшивку, другой плакат, «правильный» – но при этом не озаботились уничтожить все «неправильные»…)
Вскоре Бута настигают на какой-то уединенной ферме и, несмотря на строжайший приказ военного министра взять его живым, там же и убивают. В показаниях о том, кто из военных стрелял, царит совершеннейший разнобой: одни признаются, что убили Бута, другие от такой чести отказываются и уверяют, что не стреляли вовсе…
Найденный там же, на ферме, дневник Бута попадает из военного министерства к главному армейскому прокурору с вырванными страницами. Военные уверяют, «что так и было» – но присутствовавшие на ферме не могут припомнить, в каком виде нашли дневник: без части страниц или целым. А Лафайет Бейкер, бывший глава секретной службы, отчего-то настаивает, что дневник в военное министерство попал целым.
Почти сразу начинают кружить слухи, что привезенный с фермы покойник – вовсе и не Бут, а так, неизвестно кто. Тем более что и тут странности: для опознания трупа вызывают некоего доктора Мея, который опознает Бута исключительно по шраму на шее – следу от операции, сделанной им два года назад. При этом отчего-то не привозят родного брата Бута, который сидит тут же в северной тюрьме…
Подробно вся эта история рассмотрена в книгах лучшего отечественного специалиста по делу об убийстве Линкольна Е. Черняка. Поэтому я не стану переписывать оттуда целые страницы, а буду лишь выделять ключевые моменты – тем более что меня интересуют не детали, а один-единственный вопрос: «Кто?»
Скажу сразу: иные зловещие детали при ближайшем рассмотрении оказываются случайным стечением обстоятельств или имеют вполне прозаические объяснения, разрушающие теорию заговора. Например, генерал Грант в театр не явился по вполне житейской причине: за несколько дней до спектакля первая леди, особа на язык несдержанная, устроила сцену супруге Гранта, кажется, приревновав к ней мужа. После этого ни Грант, ни его жена как-то не горели желанием появляться там, где присутствует миссис Линкольн. То, что охрана президента была поручена пьянице и лентяю Паркеру, опять-таки объясняется просто: к нему отчего-то благоволила первая леди и старательно защищала от всех нападок: мол, пьет-то он пьет, да дело разумеет…
Точно также могут быть объяснены и некоторые другие якобы загадочные эпизоды. Однако процент странностей все же ненормально высок – и многие из них до сих пор не получили вразумительного объяснения.
Почему Паркера простили за уход с поста – а чуть позже за гораздо более мелкое прегрешение без жалости выгнали со службы? Почему он оказался единственным охранником, приставленным к Линкольну? Почему военный министр Стэнтон, за полтора месяца до того получивший сведения о плане похищения президента (где фигурировал и Бут, и его будущие сообщники), эту информацию совершенно проигнорировал? Почему на плакате о розыске разместили фотографии, по которым невозможно было опознать беглецов? Почему вместо Саррота (которого в городе знала каждая собака) поместили снимок неизвестно кого? Почему родного брата Бута так и не привели опознать труп – ни тогда, ни потом, при перезахоронении?
И таких каверзных вопросов немало…
Но меня, повторяю, интересуют не детали, а те объяснения произошедшего, что были тогда же выдвинуты.
О мотивах задумывались недолго. «Ослепительным алмазом блеснула версия» (пользуясь словами Стругацких, написанными по другому поводу), что виновны во всем, конечно же, зловредные южане. Бут был агентом разведки Конфедерации, а направлял злодейскую руку, ясное дело, сам Джефферсон Дэвис.
Началось нечто, чему больше всего подходит определение «вакханалия». Некий подвыпивший англичанин на улице неосторожно выразился о Линкольне: «Я приехал издалека, чтобы увидеть этого… в гробу» (какое именно определение крылось за многоточием, мне, честно, неизвестно). Суд ему припаял полгода каторжных работ – чтобы впредь держал язык за зубами. Менее понятно, почему посадили ведущую актрису театра Лору Кинф и ее коллегу – они были виноваты исключительно в том, что мимо них, стоявших в коридоре, пробежал после убийства президента махавший кинжалом Бут… Точно также сестру Бута упрятали в тюрьму только за родственную связь с убийцей президента…
Тех из сообщников Бута, кого удалось арестовать, быстро повесили, в том числе и хозяйку меблированных комнат, где у заговорщиков была явка.
Потом принялись за Джефферсона Дэвиса – «главаря» заговора. Но никаких улик, вот незадача, не нашлось. А «абсолютно надежные свидетели», тут же вынырнувшие на суде, были уличены в лжесвидетельстве – и тут же выяснилось, что эту теплую компанию (состоявшую из законченных мошенников) подготовил военный министр Стентон, с олимпийским спокойствием пожавший плечами после разоблачения: ну, не получилось…
В общем, ни малейших улик против кого бы то ни было из руководства Конфедерации так и не нашли. Однако (особенно в советской историографии) принято считать, будто выстрел в Линкольна – все же дело рук южан.
Вот тут и возникают разнообразнейшие вопросы. Первый из них: а зачем, собственно, конфедератам смерть Линкольна? Коли уж они за всю войну так и не предприняли серьезной попытки покушения на президента? Как они вообще могли что-то организовать в свои последние дни, когда всё рушилось, южные армии капитулировали, а правительство Конфедерации (как и ее секретная служба) ничего уже не контролировали? Зачем? Просто так, из мести? Простите, это попахивает голливудскими боевиками и дешевыми приключенческими романами. В реальной жизни серьезные люди ведут себя совершенно иначе.
И наконец, смерть Линкольна была невыгодна в первую очередь южанам! Не случайно же генерал конфедератов Джонстон, узнав о смерти Линкольна, сказал: «Мистер Линкольн был самым лучшим нашим другом… это самое страшное бедствие для Юга». Свидетель надежный – генерал Шерман…
В самом деле, какой смысл был убивать Линкольна, прекрасно зная, что на смену ему автоматически придет вице-президент Джонсон, известный южанам как «ястреб»? Для Юга выгодным был как раз живой Линкольн…
Всего за два месяца до капитуляции Юга Линкольн вел тайные переговоры с посланцем южан, на которых обсуждались наиболее приемлемые для Юга условия капитуляции. Во время беседы он высказал много интересного: признал, что «северяне не менее южан виноваты в существовании рабства», и упомянул, что есть план просто-напросто выкупить у Юга всех чернокожих невольников за кругленькую компенсацию в 400 миллионов долларов.
И разрабатывал проект капитуляции, который «нанесет наименьший ущерб южной чести».
Разве после этого южане планировали бы убийство Линкольна? Превосходно зная, что вся власть перейдет к «изменнику» Джонсону, известному своими призывами «вешать руководство конфедератов без суда и следствия»? Не смешите! Южане должны были с Линкольна пылинки сдувать! Только с ним были связаны их надежды на будущее…
Не кто-нибудь, а Шерман вспоминал: «Он (Линкольн. – А. Б.) уполномочил меня заверить губернатора Ванса и население Северной Каролины, что, как только мятежники сложат оружие и займутся своими гражданскими делами, им немедленно будут гарантированы все права, общие для граждан всей страны; дабы избежать анархии, существующие правительства штатов и все их гражданские функции будут признаны де-факто до тех пор, пока Конгресс не найдет нужным установить новые».
После оккупации Юга все происходило вопреки плану Линкольна – а когда Джонсон все же пытался его выполнять, его и ославили «агентом рабовладельцев». Нет никаких сомнений, что Линкольн категорически был бы против «великого ограбления» Юга…
Как уже говорилось, «старина Эйби» был чертовски противоречивой фигурой. В нем прожженное политиканство сочеталось с той самой старомодной порядочностью, что нацелившихся на грабеж олигархов категорически не устраивало.
Так откуда на самом деле прилетела пуля?
Если мы возьмемся исследовать то, что происходило в Республиканской партии в последние дни жизни Линкольна и после его смерти, вскроется немало интересного… и зловещего.
Едва только Джонсон принял присягу в качестве президента, к нему явился один из видных деятелей правящей партии, сенатор Уэйд, и заявил в лоб:
– Мистер Джонсон, я благодарю Бога, что вижу вас здесь. В жилах Линкольна текло слишком много благостного млека, чтобы расправиться как следует с этими проклятыми мятежниками. Теперь они получат по заслугам…
И в тот же день закрытое заседание верхушки партии (точнее, ее радикального крыла) обсуждало вопрос о принятии «политической линии, менее примиренческой, чем у Линкольна».
5 февраля 1865 г. кабинет министров отверг проект Линкольна о выкупе рабов за четыреста миллионов – но всем и каждому было известно, что «старина Эйби» умеет упрямо и жестко пробивать те планы, которые считает необходимыми.
И наконец, Сэндберг упоминает о серьезных разногласиях, возникших между президентом и самыми ярыми радикалами: «Они опасаются, что теперь, после переизбрания, он попытается освободиться от их опеки…» Члены радикальной партии, по донесению российского посланника барона Стекля, «готовились наброситься на президента, если он хоть в чем-нибудь уступит Югу».
Сэндберг цитирует вовсе уж ошеломляющее донесение Стекля о разговоре с кем-то из лидеров радикалов: «Мы переизбрали президента Линкольна не за его способности, а лишь потому, что он пунктуально выполняет указания партии (совершенно советская формулировочка, а? – А. Б.). Он должен согласиться с нашими решениями, каковы бы они ни были, иначе мы найдем способ сокрушить его. Мы хотим полностью подавить Юг, низвести его на положение управляемой территории».
Интересно, кто был собеседником Стекля? Быть может, Стивенс? Ко всему этому можно добавить, что в последние дни Конфедерации Линкольн вовсе не стремился к аресту ее руководства, недвусмысленно заявив: пусть они потихонечку куда-нибудь скроются…
Быть может, разъяренные всем этим (и напуганные возможным выходом Линкольна в будущем из-под их контроля) радикалы все же быстренько отыскали способ «сокрушить» президента? Самый надежный?
А если учесть, что за спинами радикалов, как обычно, стояли серьезные дельцы, имевшие все основания предполагать, что Линкольн может воспрепятствовать их планам по тотальному грабежу Юга, – получается и вовсе интересно…
«Я ненадолго переживу войну…» Чувствовал, зная соратников по партии и господ с Уолл-стрит?
Довольно давно американский историк Саймонс так и написал: «Немало данных указывает на то, что пуля, убившая Линкольна, была направлена со стороны Уолл-Стрит, а не из Ричмонда».
Итак, что мы видим? Смерть Линкольна на деле была категорически невыгодна Югу, а вот кое-кому на Севере – очень даже выгодна. Он им больше был не нужен, более того – опасен. Им страшно хотелось стать настоящими олигархами, а с Линкольном у власти этого могло и не случиться…
Должно быть, они здорово промахнулись с Джонсоном – зная его прежние убеждения, выступления и взгляды, полагали, что он будет послушным исполнителем тотального грабежа. Кто ж мог предполагать, что Джонсон станет скрупулезно проводить в жизнь планы Линкольна и едва не сорвет все прибыльнейшее предприятие?
Еще о Буте. Исследователи давным-давно обратили внимание на интересную подробность: все антисеверные заговоры, к которым примыкал Бут, начинали как-то очень уж регулярно пробуксовывать, топтаться на месте и, наконец, помаленьку разваливаться. Так что еще до меня задавался вопрос: чьим все же агентом Бут был на самом деле? Северный контрразведчик, быть может?
И, если уж вспомнить, что, согласно строгим правилам судопроизводства, любое сомнение трактуется непременно в пользу обвиняемого…
Строго говоря, у нас вообще нет данных, что Линкольна убил именно Бут. Поскольку ни одна живая душа этого собственными глазами не видела. События выглядели следующим образом: раздался выстрел, президент упал с пулей в голове. После этого в ложу ворвался Бут, поранил кинжалом майора, выскочил на сцену, привлекши к себе всеобщее внимание, и скрылся…
Бута любят представлять совершенно спившимся субъектом, законченным алкоголиком. Мог ли алкаш с трясущимися руками с одного выстрела в полумраке поразить цель в затылок? Учитывая еще несовершенство тогдашних пистолетов?
Теоретически рассуждая, мог быть и кто-то другой. Который нажал на курок, а потом преспокойно удалился коридором, пока все внимание было отвлечено на сцену, где Бут мелодраматически орал какую-то латинскую фразу о неизбежной погибели всех на свете тиранов. Это не более чем гипотеза – но разве она такая уж фантастическая?
Не углубляясь в безапелляционные утверждения, выразимся дипломатично: имеющиеся в нашем распоряжении данные позволяют выдвинуть версию, что гораздо больше оснований и поводов для организации убийства Линкольна имели как раз свои…
Курьеза ради следует упомянуть и о парочке, мягко скажем, экзотических версий, получивших хождение еще в девятнадцатом столетии. Согласно одной, Линкольна изничтожили по задумке Ватикана. Опять-таки по врожденному злодейству страшных католических епископов. По другой, убийство Линкольна организовал не кто иной, как барон Ротшильд, оттого что… Линкольн не хотел брать у него кредиты.
Будем это всерьез рассматривать, а?
Или все же согласимся с нехитрой истиной: если после некоего убийства в отдалении замаячили серьезнейшие денежные интересы, искать виновного надо именно в этом направлении, а не отвлекаться на дурацкие побасенки о «страшной мести» и «романтическом кинжале». У нас нет бесспорных доказательств, что убийцей был именно Бут. У нас нет даже бесспорных доказательств, что именно Бута застрелили на той ферме. Однако у нас перед глазами – сплоченная кучка дельцов, которые вдруг обнаружили, что их шансы на многомиллионную добычу могут остаться лишь мечтами…
Вот эти убьют, не задумываясь… Мало примеров?
Когда убили Линкольна, в Бостоне беззаботно жила маленькая девочка. Она выросла в настоящую красавицу, вышла замуж за ирландского парня, небогатого, но многообещающего…
Это бабушка Джона Фицджеральда Кеннеди. Она была маленькой девочкой, когда убили Линкольна, – и дряхлой старушкой, когда убили Кеннеди. Жутковатая «связь времен» вообще-то, холодком пробирает…
Да, вот еще что. Давным-давно по всевозможным «альманахам чудес» и «мирам непознанного» странствует живописная история про то, как однажды Линкольн, вечером войдя в одну из комнат Белого дома, увидел там призрачную процессию, «отпевавшую президента Линкольна». Эту историю иногда расцвечивают не менее красочными дополнениями – будто бы порой по американским железным дорогам раскатывает поезд-призрак с гробом Линкольна.
Вздор, конечно. В серьезных источниках ничего подобного обнаружить не удалось, девятнадцатый век с этой сказочкой был не знаком совершенно.
Зато есть прекрасно документированное свидетельство старого друга Линкольна Лэймона о вещем сне, который Линкольну привиделся еще в 1860 г., в родном городе. В зеркале Линкольн увидел свое двойное отражение: одно лицо «светилось жизненной силой», другое «было смертельно бледным, как у привидения». Линкольн, по словам старого приятеля, не сомневался в значении этого: «Жизненное изображение предвещало, что он целым и невредимым закончит первый срок президентства, а появление привидения означало, что смерть его поразит до конца второго срока».
По словам Лэймона, будучи человеком практичным, приземленным, неверующим, Линкольн тем не менее верил в сны. И считал, что у каждого сна есть свой смысл, нужно только его найти.
Быть может, именно из-за этого сна у Линкольна потом и вырвалось знаменитое:
– Я ненадолго переживу войну…
Ну, в мистику мы углубляться не будем, хотя она, есть подозрение, на периферии все же присутствует: как-никак многие помнят вереницу тех странных совпадений, что сопровождали убийства Линкольна и Кеннеди.
Но в данный момент это не наша тема. Мы сейчас рассмотрим тему не менее интересную: а могло ли все обернуться иначе? Точнее, попытаемся определить, каким стал бы наш мир в результате поражения Севера.
Ключевые точки, в которых при другом раскладе история могла пойти по совершенно иному пути, я рассматривать подробно не буду – они, в общем, неплохо описаны и изучены. Меня интересуют последствия.
Что-то, конечно, остается совершенно непредсказуемым – но что-то можно предсказывать со стопроцентной вероятностью.
Итак, победил Юг – причем совершенно неважно, произошла ли полная оккупация Севера победителями или обе страны просто обитают бок о бок…
Глава четырнадцатая
Несбывшееся манит нас…
Те, другие, были овеяны красотой, которую ничто не могло затмить, с которой ничто не могло сравниться. Они навсегда остались молодыми и прекрасными, им не грозило ни время, ни двусмысленные поздние размышления, от которых тускнеет самое ясное молодое лицо. Они умерли каждый во всеоружии своей первой любви, и матери оплакали их, так неужели все было напрасно? Они были так совершенны, что она не могла в это поверить. Они отдали жизнь за все самое высокое…
А. Мэрдок
Прежде всего, не подлежит сомнению, что независимый Север практически моментально скатился бы в неприкрытую нищету.
Дело даже не в военной инфляции, которая тоже присутствовала. Как мы помним, восемьдесят процентов федерального бюджета поступало с Юга… Теперь, в виртуальности, эта лафа, разумеется, кончилась бы.
Во-первых, северная промышленность находила рынки сбыта исключительно на Юге – но, получив независимость, Юг непременно стал бы приобретать все необходимое в Европе (в первую очередь в Англии), потому что так, несмотря на морские перевозки, все же выходило гораздо дешевле. Как следствие – спад производства на Севере.
Во-вторых, больше не было бы северного посредника, который вынуждал Юг приобретать все импортные товары с немыслимыми накрутками – Юг торговал бы с внешним миром самостоятельно. Как следствие – масса маклеров, посредников, брокеров и прочих дилеров разорилась бы.
В-третьих, своим хлопком Юг торговал бы с заграницей без северного посредничества. Как следствие – останавливается северная хлопкообрабатывающая промышленность, ненужным оказывается многочисленный торговый флот, занятый до того главным образом перевозками на Юг и с Юга.
В-четвертых, Юг после своей победы немедленно стал бы расширить границы на западные, на те территории, что еще не были Соединенными Штатами. Как следствие – прекращение эмиграции из Европы в США (что добавило бы Европе горючего материала) и ухудшение жизненного уровня на Севере.
Все это, вместе взятое, непременно привело бы к тому, что на Севере рано или поздно вспыхнули бы мятежи, по сравнению с которыми нью-йоркский бунт 1863 г. выглядел бы мирным скаутским пикничком. Что в таких случаях бывает, прекрасно известно, примеров хватает: в городах начинается хаос, полиция не справляется, жару подбавляют многие тысячи оставшихся не у дел солдат, горожане кидаются искать продовольствие на фермах, сельское ополчение берется за ружья…
Вполне вероятно, пользуясь случаем, на охваченную смутой территорию вступают из Канады английские полки – Лондон ни за что не прошел бы мимо такого подарка судьбы, позволившего бы пересмотреть наконец результаты американской революции…
Даже если бы Север удержался в качестве государства, это было бы крайне бедное государство, занимавшееся в основном поставками зерна в Европу. Иного варианта просто не просматривается.
Практически моментально стала бы неосуществимой доктрина Монро. У небольшой аграрной республики, Северных Соединенных Штатов, просто-напросто не нашлось бы силенок для внешнеполитической и военной экспансии.
И образовавшийся вакуум быстренько, с превеликой охотой заполнила бы Англия, имевшая тогда в Южной Америке сильнейшие позиции…
Еще в 1806 г. англичане попытались захватить Буэнос-Айрес и Монтевидео – но местное население, отнюдь не горевшее желанием менять испанское ярмо на британское, дало отпор непрошеным гостям, и те убрались восвояси, ограничившись захватом Фолклендских островов.
Но в Латинскую Америку все же заползали мирно…
Аргентина. Английские компании ведут широкое строительств железных дорог (и, как магнаты в Штатах, получают в придачу «полосу отчуждения» шириной пять километров вправо, пять влево на всем протяжении рельсов). Дороги прокладываются исключительно с учетом интересов английских компаний, монополизировавших внешнюю торговлю Аргентины: скот, мясо, шкуры, шерсть. В английских руках не только железные дороги, но и мясохладобойни, крупные поместья, коммунальное хозяйство больших городов…
Венесуэла. Обширные концессии английских нефтяных компаний (в реальности – еще и американских, но в нашей виртуальности британцы конкурентов не пустили бы).
Гондурас. Разделен на две части – колонию Британский Гондурас и независимую Республику Гондурас, которую британцы всерьез намереваются захватить (чему в реальности помешала конкуренция американцев).
Мексика. Все железные дороги в руках англичан – как и ряд банков, горнорудных компаний, нефтепромыслов. В реальности приходилось делить влияние с американцами, в виртуальности янки вышибли бы оттуда…
Никарагуа. Еще один лакомый кусок для англичан, которые постоянно пытались захватить часть ее территории и не смогли этого сделать исключительно из-за противодействия единых США.
Парагвай. Широкомасштабная экспансия английского капитала.
Перу. Английский капитал контролирует почти весь вывоз селитры (селитра – это порох). В реальности американцы взяли контроль над богатыми перуанскими медными рудниками, в виртуальности им этого не удалось бы.
Уругвай. Железные дороги и коммунальное хозяйство – в руках англичан. В реальности уругвайское животноводство стали контролировать американцы, в виртуальности британцы наверняка бы прихватили это сами.
Чили. Горнодобывающая промышленность (медь) и вывоз селитры в руках англичан.
А кроме того, Англия имела бы в Южной Америке колонии – не только Британский Гондурас, но и Британскую Гвиану, а также острова в Карибском море. Плацдарм, как видим, весьма впечатляющий: а после разделения США англичане, лишившись основного конкурента, довольно скоро заменили бы доктрину Монро на «доктрину Пальмерстона» и сделали Южную Америку фактически своей колонией – в чем им мало кто мог бы помешать.
В реальности США в конце XIX в. захватили Гавайские острова. В нашей виртуальности это непременно сделала бы Англия.
Французы остались бы в Мексике. В реальности им пришлось вывести оттуда войска после ультиматума США, прямо грозившего войной, – но в виртуальности Вашингтон оказался бы слабоват для таких ультиматумов.
(А французское присутствие в Мексике обязательно вызвало бы новые, неизвестные нашей реальности трения меж Лондоном и Парижем).
В Южной Африке наверняка не появились бы американские горнорудные компании, которые в нашей реальности к началу XX в. серьезно конкурировали там с англичанами.
А вот франко-прусская война 1870–1871 гг. была бы неизбежна и в виртуальности. Слишком далеко зашло, пути назад просто не было: Пруссия добивалась объединения германских государств под своим главенством, а Франция считала своим долгом этого не допустить, прекрасно понимая унылые для себя последствия. Как и в нашей реальности, пруссаки быстро разгромили бы французов.
Ну, а после поражения Франции британцы обязательно попытались бы воспользоваться этим, чтобы изменить в свою пользу ситуацию в Мексике. Тем более что французы там уже всех достали. Либералы кипели гневом против иностранного императора, удерживавшегося у власти на французских штыках, а консерваторы тоже не питали к Парижу никакой любви, потому что французы ухитрились кинуть мексиканскую католическую церковь: сначала пообещали вернуть церкви ее огромное имущество, конфискованное очередным мексиканским революционным правительством (после чего мексиканские католики поддержали французскую интервенцию), но, укрепившись, повели дело так, что означенное имущество (в том числе и обширные земельные владения) оказалось в собственности французских подданных…
А тут еще Наполеон III, после революции во Франции отсиживавшийся в Англии и всерьез собиравшийся вернуться, как-то очень уж внезапно умер после достаточно простой операции по раздроблению камней в мочевом пузыре: английские доктора переборщили с наркозом. Может быть, и сам умер – но, зная англичан, плохо верится…
Одним словом, США как сверхдержава никогда не появилась бы на мировой арене. Сверхдержав году к 1875-му было бы всего две. Британская империя и империя Германская.
Организовавшись в единое государство, немцы прямо-таки рванули вперед со страшной силой. Мало кто помнит, что и в нашей реальности Германия имела обширные колонии и в Африке, и на островах Южных морей. А уж в виртуальности, где в игру не вступили США… С уверенностью можно говорить, что планета стала бы гигантской шахматной доской, где игроков было, повторяю, только два. Две империи. Остальные маячили бы где-то на вторых ролях.
Что в реальности? Германский капитал энергичнейшим образом конкурировал в Южной Америке с британским. 5 германских банков имели там 40 отделений, а 5 британских – 70, в Аргентине, Бразилии и Уругвае немцы с англичанами разместили четыре миллиарда долларов.
Ну, а в виртуальности, без участия США, две империи попросту поделили бы между собой не только Южную Америку, но и многие другие уголки земного шара, где в нашей реальности доминировали США.
Аляска при этом раскладе осталась бы у России – но вот удалось ли бы уберечь ее от Англии, вопрос спорный…
Соперничество двух империй непременно закончилось бы большой войной. Первая мировая война, если отсечь романтическую шелуху, была развязана англичанами исключительно из-за того, чтобы остановить мирную немецкую экономическую экспансию, грозившую крахом Британской империи. В нашей виртуальности ставки были бы еще более высоки, точки конфликтов и соперничества – еще более многочисленны, противоречия – еще острее. А значит, Первая мировая война и в виртуальности непременно разразилась бы. И вовсе не факт, что Россия обязательно выступала бы на стороне Англии – но здесь стопроцентная надежность прогнозов улетучивается, и они становятся такими сложными, что затрагивать тему нет смысла…
Да, а рабство на Юге? Почти наверняка можно предсказать, что оно еще до конца XIX столетия умерло бы само по себе, естественным образом, под давлением чисто экономических причин.
Это прекрасно иллюстрирует пример Бразилии, где именно так и произошло…
Рабство в Бразилии служило для того, чтобы обеспечивать экспорт хлопка, сахара и каучука. Особенно каучука. Тогда уже развивалась сильная резиновая промышленность, основанная на каучуке, – а каучук получали исключительно из сока гевеи, которая произрастала только в Бразилии, державшей монополию на мировые поставки каучука.
Представляете, как сытно и богато живется монополисту? Шалевшие от легких денег бразильские дельцы строили целые города из лучшего европейского мрамора, украшали их роскошными дворцами, приглашали в театры мировых знаменитостей за бешеные гонорары… Шиковали, как могли. Гевея росла только у них. А во избежание нехороших случайностей в Бразилии в 1876 г. приняли немудреный закон: всякий, кто тайно или явно попытался бы вывезти семена гевеи, карался смертью. Таможенники свирепствовали. Во всех бразильских портах на видном месте торчали виселицы, редко пустовавшие…
И вот в том же 1876 г. в Бразилии появился некий английский ученый муж, зоолог и ботаник Генри Уикхем, этакий жюльверновский Паганель, чудак не от мира сего – тишайший очкарик, который хватал за рукав всех и каждого и часами повествовал о своих любимых бабочках и ужиках.
Около года этот безобидный чудак странствовал по сельве – бразильским джунглям, собирая гербарии и зоологические коллекции. И отправился домой, навьюченный чучелами крокодилов, змей и ящериц, а также сотнями папок с высушенными листиками-цветочками.
Бразильские таможенники, не верившие и чудакам, его багаж перерыли тщательно… недостаточно тщательно, как оказалось, – чудаковатый недотепа-ботаник вывез в чучеле аллигатора семьдесят тысяч семян гевеи…
В Лондоне их немедленно высадили в теплицах в Ботаническом саду. Оказалось, что морское путешествие перенесли и всходы дали только 2800 семян – но этого вполне хватало! Саженцы отправили в места, где климат походил на бразильский, – в Индию, Индокитай, Малайзию, на Филиппины.
И через несколько лет бразильская монополия на каучук кончилась! Англия выбрасывает на мировой рынок нехилые партии каучука!
Цены на каучук моментально обрушились. Бразильские магнаты банкротились сотнями. Роскошные мраморные города были покинуты жителями. Бразилия ухнула в неописуемый кризис (206).
А тут еще на мировом рынке появился египетский хлопок, опять-таки сбивший цены. Мало того, сахарная промышленность Европы, работавшая на сахарной свекле, обрушила цены на сахар, получаемый из тростника…
Рабство в Бразилии моментально стало экономически невыгодным. Там еще в 1858 г. законом была запрещена работорговля, а согласно другому закону (1871 г.) все дети, рождавшиеся от рабынь, становились свободными. Теперь пришла пора покончить с рабством окончательно – и его отменили в 1888 г. А год спустя с рабством покончили и в испанских владениях на Кубе, где оно точно также стало невыгодным на плантациях сахарного тростника…
Ну, а поскольку рабство на Юге Америки держалось исключительно по экономическим причинам, то оно и там кончилось бы в те же времена, по тем же причинам…
Подводя итоги – мир, возникший в результате победы Юга, оказался бы совершенно лишен американского влияния. Никакого экспорта американской идеологии и культуры, никакой американской экспансии. Совершенно другой мир.
Но вот был бы он лучше? Не знаю, право. Он попросту стал бы другим, вот и все. Британская империя – тоже, знаете ли, не подарок в качестве сверхдержавы…
Источник: lib.rus.ec.
Рейтинг публикации:
|
