Петер Швейцер: ПОБЕДА

16

В 1985 году Польша, находившаяся в сердце советской империи, стала местом битвы между двумя сверхдержавами. Москва поддерживала правительство Ярузельского, оказывая ему эко­номическую помощь, в то же время охватывая щупальцами советской государственной, ра­зведывательной и военной власти. А Вашингтон продолжал тайную акцию финансовой и матери­альной помощи подполью, пересылая "Солида­рности" также необходимую и существенную ин­формацию разведки.

Объявленная 22 июля 1984 года амнистия подействовала на подполье неоднозначно. Было освобождено несколько сот участников, но пре­следования продолжались и даже усилились. Правительство старалось лишить оппозицию поддержки. Если граждане немедленно прекра­щают антиправительственную деятельность, то сразу же перестают преследоваться. Неподчи­нившиеся этому — будут арестованы. До 1 ян­варя 1985 года около 350 деятелей приняли пре­дложения правительства. Но руководство "Соли­дарности" было непоколебимо. Согласно обеща­нию Леха Валенсы, которое он дал в новогоднем обращении, подполье будет "продолжать борьбу до окончательной победы".

Неудачный гамбит с амнистией заставил вла­сти удвоить усилия, чтобы задавить оппозицию силой. Полиция устраивала облавы в поисках подпольных типографий и организованных собрании. 13 февраля 20 полицейских в штатском ворвались в квартиру на гданьской Заспе, где Лех Валенса проводил встречу с несколькими руководителями подполья. Старательный обыск принес результаты. Среди арестованных было пять региональных руководителей "Солидарно­сти": Богдан Лис из Гданьска, Владислав Фрасы-нюк из Вроцлава, Станислав Хандзлик из Кра­кова, Януш Палубиский из Познани и Адам Ми-хник из Варшавы. Встреча продолжалась уже около двух часов, обсуждалась стратегия и воз­можность организации очередной большой заба­стовки. Два дня спустя после ареста было про­длено задержание Михника, Лиса и Фрасынюка. В ноябре 1985-го под арестом находилось около 340 деятелей подполья.

В начале 1985 года службы безопасности уси­лили борьбу с подпольем. Руководители совет­ской и польской разведок усиленно работали над тем, как разоблачить и отрезать поступление средств и материалов для подполья с Запада. КГБ поглядывал на ЦРУ, но также и на Ватикан. Это беспокойство явно отражено в строго секре­тной записке в начале 1985 года, подготовленной председателем КГБ Чебриковым для министра внутренних  дел   Польши.   Чебриков   поручал предпринять максимальные усилия с целью "де­маскировать материальную помощь империали­стических кругов Запада". Мрачный шеф КГБ ругал поляков за то, что они являются "самым слабым звеном" в советском блоке и допускают подрывную  деятельность.   Он  призывал   поль-cкую службу безопасности проникнуть в подпо­лье и подкупать деятелей, чтобы получать от них информацию. Он также увеличил участие КГБ в

разоблачении "провокаторов", угрожающих По­льше и "финансирующих подрывную деятель­ность".

КГБ считал, что нужно усилить наблюдение за   Ватиканом.   Работники  советской  разведки обвиняли Папский престол в подрывной деятель­ности в Восточной Европе. В одном из рапортов сообщалось: "Антикоммунистическое направле­ние в деятельности Ватикана особенно обозначи­лось после вступления на папский трон Иоанна Павла II, враждебность которого по отношению к странам социалистического сообщества выте­кает из личных антикоммунистических и анти­советских убеждений. Это является также ре­зультатом влияния, которое оказывают на него наиболее  консервативные  представители като­лического духовенства и реакционные политики Запада,   особенно   Соединенных   Штатов".   КГБ обвинял Ватикан в стремлении расширить вли­яние на Восточную Европу. "Главная заинтере­сованность  Ватикана концентрируется прежде всего на самых "многообещающих" странах Во­сточной Европы: Польше, Венгрии и Югославии". Взвесив политические предпочтения костела и его деятельности в Польше, КГБ поставил пер­воочередной задачей "выявить и демаскировать сотрудничество между представителями Вати­кана и организациями католического костела, с одной стороны, и ЦРУ — с другой".

Сотрудники администрации Рейгана, посвя­щенные в программу помощи "Солидарности", всегда беспокоились о том, что если откроет ее Москва — могут быть неприятные последствия. В Белом доме появилось беспокойство, потому что уже возникли кое-какие осложнения. Так, например, в конце февраля 1985 года, когда поль­ский эмигрант Яцек Кнапик возвращался с За­пада домой, таможенные службы обыскали его багаж. Кнапик был деятелем "Солидарности", у него нашлись предметы, которые, по мнению полиции, "подтверждали связь "Солидарности" с заграницей, со службами западной разведки". Полиция обратила внимание на письмо от на­чальника бюро "Солидарности" в Брюсселе Ежи Милевского Богдану Лису, руководителю под­польной "Солидарности" в Гданьске. Это письмо якобы демаскировало контакты между деяте­лями "Солидарности" и сотрудниками Госдепар­тамента США по Восточной Европе. Кнапик не признавал обвинения в ведении какой-либо подрывной деятельности и счел весь инцидент попыткой "пришить" ему дело. Его арест, правда, последствий не имел.

Однако этот инцидент показал, что власти могут легко перехватить курьера бюро "Соли­дарности" на Западе. Руководство AFL-CIO и Управление регулярно пользовались курьерами для передачи "Солидарности" информации и де­нег. Обычно это удавалось благодаря хорошему Отношению таможенников. Курьеры были ва­жнейшим звеном, но с начала 1985 года все чаще использовались радиостанции "Свободная Европа" и "Голос Америки" для передачи подпо­лью данных разведки.

Польское министерство внутренних дел рас­сматривало американских дипломатов как зве­нья в этой цепи, поэтому персонал посольства США в Варшаве и консульский отдел в Кракове были под пристальным наблюдением. "Они были убеждены, что все это проводит посольство,— вспоминал один из сотрудников разведки.— Сле­дили за всеми и контролировали все посылки, приходящие и выходящие из посольства, не исключая мусора. Они были по-настоящему рас­строены". В феврале американский военный ат­таше был выдворен из Варшавы по обвинению в шпионаже. В начале мая двух дипломатов, рабо­тающих в Кракове, сочли персонами нон грата якобы из-за их участия в антиправительствен­ной деятельности. Министерство внутренних дел в отчаянных попытках пресечь поступающую с Запада помощь приостановило дипломатическую авиапочту в посольство США. Американский во­енный самолет на протяжении многих лет пери­одически прилетал в Варшаву, обычно доставляя почту и продукты. Польские власти решили, очевидно, что кроме снабжения посольства он привозил что-то еще. Это свидетельствовало прежде всего о раздражении властей, стараю­щихся таким образом запугать американцев.

В начале 1985 года поступления валюты для "Солидарности" достигли 8 миллионов долларов. Это поддерживало подполье. Ранней весной большинство руководителей снова оказались в тюрьме, но деятельность движения продолжа­лась. 1 мая, когда власти праздновали официаль­ный День международной солидарности трудя­щихся, более 15 000 человек в Варшаве и 2000 в Гданьске вышли на улицы, чтобы продемонстри­ровать поддержку "Солидарности". Это была са­мая крупная манифестация со времени объявле­ния военного положения в 1981 году.

Выпускалась и подпольная литература. Име­нно в подполье издавалось тысячи журналов, книжек и монографий. Одна из публикаций называлась "Малый конспиратор". Автором ее был красноречивый и остроумный архитектор Чеслав Белецкий, с боевитым, наступательным характером в отношении властей. Он учил, как нужно соблюдать конспирацию даже в мелочах и не давать себя поймать. Писавший под псевдо­нимом Матей Полеский, высокий, статный Беле­цкий основал подпольное издательство "CDN" ("Ciag dalszy nastapi") — сокращение слов "про­должение следует". Издательство печатало ли­стовки и монографии и даже газету "Солидарно­сти" для армии. На деньги американского прави­тельства были закуплены машины и бумага, что позволило запустить издательство и содержать его, но Белецкий об этом не знал. Тайная помощь поддерживала тысячи подобных предприятий в Польше.

В марте 1985 года Каспар Уайнбергер нахо­дился в Люксембурге, где встречался с мини­страми обороны стран НАТО. Блок этот был в неплохом состоянии, пережив бурю, связанную с внедрением ракет "Першинг-2" и "Круиз", а также после битвы за газопровод в 1982 году. Уайнбергер с начала своего назначения много работал   над  тем,  чтобы  склонить   европейцев принять американскую систему вооружения и стратегию. Теперь его ожидала самая тяжелая задача — склонить европейских коллег поддер­жать СОИ и принять участие в исследованиях по этой программе. Поддержка Маргарет Тэтчер помогла настолько, что до открытого спора со странами по ту сторону Атлантики не дошло.

Во время совещания Уайнбергер страстно ра­товал за возможные выгоды американской стра­тегической инициативы, доказывая, что СОИ не лишит Европу американского ядерного зонтика, наоборот, СОИ усилит отпугивающий фактор и послужит созданию равновесия между сверхдер­жавами. Но самый сильный аргумент заключался в возможной экономии. Администрация Рейгана хотела заключить договоры на исследования и внедрение, которые могли бы оказаться очень прибыльными для многих европейских промы­шленников и ученых. Кроме того, исследователь­ские работы над системой могли привести к мно­гочисленным научным и технологическим откры­тиям. Действительно ли Европа хочет потерять столько технической и экономической пользы? Усилия Уайнбергера в Люксембурге очень помо­гли секретным двусторонним переговорам пред­ставителей администрации с отдельными сою­зниками. В итоге было подписано много договоров о сотрудничестве для создания СОИ. Англия (декабрь, 1985), Германия (март, 1986), Израиль (март, 1986), Италия (сентябрь, 1986) и Япония (июль, 1987) направили свой научный и техниче­ский потенциал на исследования по этой програ­мме. СОИ становилась международной програм­мой исследований, что Москва никак не могла наверстать.

Когда Уайнбергер в Люксембурге нажимал на союзников, сообщения разведки из Москвы под­тверждали то, что над Кремлем нависла туча беспокойства. Уже несколько месяцев аналитики разведки и сотрудники Совета национальной бе­зопасности следили за состоянием здоровья Кон­стантина Черненко, истощенного, беспомощного Генерального секретаря, которого преследовали различные болезни. В середине января в Москве должна была пройти встреча стран Варшавского

Договора. Готовилось важное напряженное сове­щание, во время которого Москва призовет страны-сателлиты Восточной Европы опреде­лить и уничтожить внутренних врагов. Но встречу в последний момент отменили из-за плохого состояния здоровья Черненко. Некото­рые сотрудники американской разведки бились об заклад на дату его смерти.

В один из дней сотрудники ЦРУ проинфор­мировали Кейси, что Черненко умер, а Кремль медлит с публикацией сообщения до момента выбора нового руководителя. Это известие было послано сразу же со спецкурьером советнику по делам национальной безопасности Роберту Мак-фарлейну и Каспару Уайнбергеру в Пентагон. Через три дня в  шесть утра радио передало официальное известие о смерти Черненко, всему миру был представлен и его преемник. Новым Генеральным секретарем стал пятидесятитрех­летний Михаил Горбачев. Сообщения о смерти Черненко  и  почти   одновременно   об  избрании Горбачева   свидетельствовали  о  правильности прогнозов   аналитиков  Управления.   Горбачеву досталась в наследство империя в состоянии глу­бокого кризиса. Двумя очень болезненными то­чками были Польша и Афганистан. Система по­ступлений   твердой  валюты,   поддерживавшая хромающую   экономику,   из-за   массированных действий США была расшатана. Горбачев полу­чил экономику, неспособную сравняться с аме­риканской технологией, развитие которой заста­вит СССР понести еще большие потери на воен­ные расходы. Пока Горбачев принимал на себя руководство, сотрудники администрации США старались использовать свои преимущества.

Поздней весной Кейси отправился в путеше­ствие, чтобы проверить ход многих проводимых операций. Он начал с Европы, с операции "Соли­дарность", и поиска новых возможностей в Во­сточной Европе, Потом направился в Пакистан проконтролировать тайный канал помощи мо­джахедам в Афганистане. Новая стратегия США и более крупные поставки означали смену ритма и характера войны. Кейси сейчас хотел оценить успехи на фронте и попытки перенесения воен­ных действий на территорию СССР. Последней остановкой в этом путешествии должна стать Саудовская Аравия, где нужно было утрясти много дел, включая и цены на нефть.

Во Франкфурте Кейси встретился со мно­гими сотрудниками Управления, работавшими там. Он также пообедал с сотрудником кабинета премьер-министра Швеции, которому передал благодарность от имени администрации за по­мощь в передаче материалов для "Солидарно­сти". Вопреки опасениям оказалось, что шведы очень удачно маскируют высылаемые в Польшу грузы. Польские власти старались проверять все каналы из Западной Европы, однако им не уда­лось демаскировать этого пути. В награду за сотрудничество Кейси обещал поставки боль­шего количества данных морской разведки, осо­бенно касающихся действий советских подво­дных лодок. Перед окончанием встречи он попро­сил шведов увеличить медицинскую помощь афганским беженцам в Пакистане.

Во время пребывания во Франкфурте Кейси получил также интересные сообщения о Чехо­словакии. Сотрудники западных разведок уста­новили множество подпольных антиправитель-

ственных организаций, которым могла быть по­лезной и американская помощь. Президент все­гда стремился, чтобы помощь Соединенных Шта­тов достигала подпольных организаций во многих странах советского блока. В директиве "NSDD-32" он особо подчеркивал возможность поддер­жки таких организаций со стороны Соединенных Штатов. Найти такие организации не составляло труда, другое дело — как найти способ им по­мочь. Кейси приказал выслать рапорты в Белый дом и поручил сотрудникам дальше проработать эту проблему.

Самолет Кейси вылетел из Франкфурта утром следующего дня и направился в долгий путь к Исламабаду. За время перелета Кейси прочитал целую тонну рапортов из Афганистана. Администрацию очень беспокоила ситуация, во­зникшая там. Советские военные действия ста­новились все более интенсивными. Принимались отчаянные усилия отрезать моджахедов от по­мощи из Пакистана. .Прибывали новые советские подразделения, их общая численность соста­вляла уже 120 000 человек, из них более 30 000 располагалось непосредственно возле границы. Эти отряды перебрасывались через границу для атаки на позиции моджахедов в провинциях. Кроме того, проводились ночные акции, во время которых войска спецназа заставали врасплох моджахедов, неспособных воевать в ночных условиях из-за отсутствия снаряжения и прибо­ров ночного видения. Применялись сейсмические мины и другие взрывные устройства. Потери моджахедов возросли почти вдвое по сравнению с прошедшими годами.

Но некоторые сотрудники администрации среди сплошного пессимизма улавливали и иско­рки надежды. Рапорты из Советского Союза со­общали, что война становится все менее популя­рной в стране. Исследования, проведенные среди советских граждан за границей, свидетельство­вали о том, что более 25 процентов анкетирован­ных против войны. Это был удивительно высокий процент, учитывая, что тогда лишь политическая элита могла свободно путешествовать. Ни во что не верящие граждане Советского Союза подозре­вали, что фактические потери значительно бо­льше западных подсчетов. Роберт Макфарлейн придерживался взгляда, что даже небольшое увеличение расходов и потерь может дестабили­зировать политическое положение Советов.

Когда Кейси прибыл в Исламабад, в городе царила большая, чем когда-либо напряженность. "Советы увеличили число операций вдоль паки­станской границы, стараясь одним ударом отре­зать пути поставок для моджахедов и запугать правительство Зия-уль-Хака. Бомбардировка приграничного города Пешавара, являющегося базой моджахедов, стала обыденной.

Пакистанская разведка имела доказательства руководимого Советами саботажа на базах сна­бжения моджахедов. Пакистанская прогресси­вная партия, Движение возрождения демокра­тии, студенческая организация "Балюх" и Паки­станская народная партия получали от Советов деньги на организацию диссидентского движе­ния. Террористическая организация "Аль-Зуль-фикар" с базой в Афганистане высылала боеви­ков в Пакистан с целью запугать мирных жите­лей. Афганская разведка и КГБ связались с

двумя приграничными племенами афридов и щинваров, предложив им оружие. Непокорные и подкупленные племена были враждебно настро­ены к любой центральной власти. Все чаще слу­чались нарушения Советами воздушного про­странства.

Президент Зия-уль-Хак и Кейси начали бе­седу, как обычно, но теперь ситуация для Зия-уль-Хака усложнилась. Росла внутренняя поли­тическая оппозиция, оппоненты в армии вы­сказывались все громче. Участие Зия-уль-Хака в афганской акции имело большое значение, ну­жно было любой ценой сохранить его у власти. Большинство оппозиционных группировок со­противлялось сотрудничеству с США.

ЦРУ делало все, чтобы удержать Зия-уль-Хака у власти. Он получал много разведыватель­ных материалов, в том числе очень ценные спу­тниковые снимки и тексты подслушанных вра­жеских разговоров. ЦРУ помогало также в орга­низации и наблюдении за личной охраной пре­зидента  Пакистана.   Чтобы вознаградить   Зия-уль-Хака за участие в афганской операции, в Вашингтоне готовили новую программу военной и экономической помощи Пакистану. Ее стои­мость превышала стоимость предыдущей про­граммы примерно на миллиард долларов. Многие сотрудники  администрации  также   старались выполнить просьбы Зия-уль-Хака, например о поставке ракет  "Стингер".  Существовала   опа­сность, что советские угрозы и действия утомят Зия-уль-Хака и он может поддаться искушению заключить договор с СССР.

Это было особенно заметно в 1985 году, когда война  должна  была  вступить  в  новую,   более опасную фазу. Сотни моджахедов проходили в ISI обучение ведению специальных операций на территории Советского Союза. Москва могла раз­гадать этот план в любой момент. И тогда темпе­ратура напряжения поднялась бы до критиче­ского уровня.

Из кабинета генерала Зия-уль-Хака Кейси пуленепробиваемой машиной ЦРУ с эскортом вооруженных агентов поехал на военный объект за городом. Его там ждали генерал Ахтар и бригадный генерал Юсеф, желая поговорить об изменении американской политики по отноше­нию к Афганистану. Тайная помощь увеличилась почти в два раза. Это решит многие проблемы движения сопротивления, но также будет озна­чать поступление и более сложных видов ору­жия: современных приборов ночного видения, специальных взрывных устройств и управляе­мых ракет. Возможно, самым важным вкладом в войну будет более широкое предоставление мо­джахедам материалов американской разведки.

Соединенные Штаты располагали наиболее современным разведывательным оборудованием. Новая стратегия администрации, выраженная в "NSDD-166", предусматривала предоставление значительной части этого оборудования для по­беды в Афганистане. Это был очень ценный исто­чник, использовавшийся до сих пор недостато­чно. Спутник-шпион КН-11 был скорректирован на орбите, чтобы собрать больше информации об Афганистане. Сведения, поступающие со спу­тника, будут пересылаться каждую неделю па­кистанской ISI с текущей информацией о мане­врах и операциях Советов. Это поможет моджа­хедам определить цели и план действий. Впервые станут возможными сложные операции тре-бующие точности и координации. К середине лета узкий ручеек спутниковых снимков превра­тился в реку.

Не только спутник сменил орбиту, но и все­мирная сеть электронной разведки была сориен­тирована на сбор информации об афганской во­йне.   Управление   национальной   безопасности (NSA) переместило свои подслушивающие элек­тронные устройства, впервые сконцентрировав их в Афганистане и советской Средней Азии. Летом 1985 года специалисты из NSA прибыли в Исламабад, чтобы рассортировать информацию и передать самые важные данные Юсефу. Сеть разведки была такой плотной, что от внимания американцев ускользали лишь очень немногие аспекты советских военных усилий. Специали­сты Управления национальной безопасности, на­пример, прослушивали переговоры с самолетов на всех авиабазах Советского Союза. У каждого летчика   был  свой  "почерк",  позволявший  его идентифицировать с помощью акцента, звучания голоса или манеры говорить. Этот "почерк" по­мещался в компьютер, так что если он обнару­живался впоследствии в Афганистане, Управле­ние безопасности знало, какие подразделения и части туда перемещены и какую силу они пред­ставляют.

Совет национальной безопасности стремился задействовать в войне также американский ин­теллект. В середине 1985 года сотрудники Пен­тагона и ЦРУ анализировали снимки и переда­вали пакистанской армии и разведке оценку со­ветских военных приказов и тактики. В резуль­тате движение сопротивления хорошо знало Советскую Армию и ее руководителей и без труда могло предвидеть ее очередные решения.

Согласно новой стратегии Совета националь­ной безопасности, ЦРУ должно было доставить ISI и моджахедам новые средства радиосвязи — практически невозможные для радиоперехвата. Связь во время военных действий (или точнее ее отсутствие) была хронической проблемой. Порой передача информации командирам длилась не­дели, а то и месяцы. Отряды моджахедов, нахо­дящиеся друг от друга на расстоянии лишь не­скольких миль, не могли связаться между собой. Новое оборудование в значительной мере повли­яло на координацию действий движения сопро­тивления.

Генерал Ахтар и бригадный генерал Юсеф проинформировали Кейси о планируемой смене целей и методов ведения операций, которая дол­жна была значительно увеличить потери Мо­сквы в этой войне. План предусматривал масси­рованные атаки на советские объекты добычи газа и нефти в Афганистане. Моджахеды не были сторонниками саботажа. Взрыв трубопровода отнюдь не приносил славу. Эти действия были ужасны для людей, объявивших священную вой­ну и считавших смерть за правое дело высшей честью. Однако Юсеф постарался увеличить чи­сло таких разрушительных атак. Особенно при­влекательным объектом был газопровод, идущий из Шибаргана до советской границы. Газопровод, проложенный на глубине трех футов под землей и проходящий под Амударьей, был очень важной экономической целью, потому как обеспечивал топливом промышленность советской Средней Азии. Моджахеды взорвали газопровод в нескольких местах. Они также произвели ракетные удары по многочисленным объектам с природ­ным газом, что вызвало два больших многоднев­ных пожара. "Все промышленные объекты, поль­зовавшиеся газом, простаивали около двух не­дель", — рапортовал Юсеф.

После обсуждения тактики Ахтар, Юсеф и Кейси занялись снаряжением. Снайперские вин­товки уже доставлены, а новейшая артиллерия была на подходе. Однако оставалась еще одна нерешенная проблема. Моджахеды ничего не мо­гли поделать с советской авиацией. Поставлен­ные ранее ракеты "земля-воздух" оказались бес­полезными.   SAM-7   не  годился,   а   английские "Blowpipe" и китайские "Красные стрелы" были немногим лучше. Все испытанные до сих пор виды оружия не годились для ведения партизан­ской войны. Более 90 процентов самолетов, поте­рянных Советами, было уничтожено на земле. Невозможность отбить воздушные атаки ставила новую  стратегию  под вопрос. Здесь  могло бы помочь   "чудесное   оружие",   как  называл   его Ахтар. Исламабад должен был получить первые "Стингеры" в июле. А если дать несколько из них моджахедам? Кейси понимал важность этого и уже несколько месяцев добивался согласия ад­министрации.   Ударить  по  советской  авиации было следующей логической ступенью на ле­стнице эскалации войны. "Когда мы станем сби­вать самолеты стоимостью 20 миллионов долла­ров, Кремль озвереет", —сообщил Кейси своим сотрудникам. Но согласия Государственного де­партамента и частично также министерства обо­роны на это не было, из опасения, что ракеты могут попасть в руки неприятеля.

Кейси заверил Ахтара, что многие из адми­нистрации, не исключая и самого президента, готовы серьезно обсудить эту проблему. Он обе­щал поднять вопрос в непосредственном разго­воре с президентом и советником по делам наци­ональной безопасности Макфарлейном.

Следующий элемент стратегии Рейгана обсу­ждался после прилета Кейси в Саудовскую Ара­вию. Королевство находилось сейчас в соверше­нно иной ситуации, чем во время его визита в 1981 году. Ежедневная добыча нефти упала с 10 миллионов баррелей до 2 миллионов. Доходы от экспорта нефти были на 70 миллиардов ниже, чем три года назад, в руководящих структурах в Эр-Рияде работало лишь 60 процентов служа­щих.

В середине мая вдруг обнаружилась непо­средственная угроза режиму, когда мусульман­ские экстремисты взорвали в Эр-Рияде неско­лько бомб. Эти взрывы должны были означать исламский джихад, который вела группа, под­держивающая иранскую революцию и стремя­щаяся к свержению саудовской королевской се­мьи. Тайное лицо информировало по телефону одно пресс-агентство: "Наши ячейки, действую­щие в Саудовской Аравии, приступили к выпо­лнению операций с целью свержения реакцион­ной саудовской династии". Далее сообщалось, что саудовская династия "силой и коварством захва­тила святейшую землю ислама, поэтому мы бу­дем вместе с другими мусульманами, верящими в новую силу, составлять планы свержения дес­потов". Покушения подтвердили худшие опасе­ния королевской семьи.

Кейси и король долго разговаривали о новой поддержке США  Афганистана и боевых дей­ствиях контрас в Никарагуа, Обсудили также ирано-иракскую войну и перспективы соглаше­ний в ней. Саддам Хусейн, казалось, также был заинтересован  мирным   договором   с   Хомейни хотя бы потому, что на фронте дела шли не очень хорошо. Но мир мало интересовал Иран. Склады­валось впечатление, что его устроит лишь полная победа и уничтожение Хусейна. Воинственность иранских радикалов,  похоже,  не  угасала,  они продолжали свою деятельность по свержению консервативных монархических режимов в Пер­сидском заливе. Кейси сообщил королю, что пре­зидента очень беспокоит участие Советов в делах этого региона, особенно в Южном Йемене и Си­рии. В связи с недавними террористическими актами в Эр-Рияде, он предложил помощь тех­нических служб ЦРУ в обеспечении безопасно­сти королевской семьи. Фахд с благодарностью принял это предложение.

В конце беседы Кейси еще раз напомнил, что, по мнению американской администрации, посто­янные и более низкие цены на нефть были бы исключительно полезны. Он даже предложил Фахду информацию, которая могла оказаться исключительно полезной для саудовцев, а име­нно о том, что министерство финансов намерено в течение последующих двенадцати месяцев провести медленную девальвацию доллара. Это было частью кампании, направленной на увели­чение американского экспорта путем удешевле­ния товаров, продаваемых в других валютах. Сообщение имело большое значение для Фахда, поскольку большинство саудовских заграничных

активов было помещено в другие валюты, а не в доллары. Когда доллар упадет, ценность этих активов внезапно возрастет. Эта информация очень поможет поправить трудное финансовое положение королевства. Согласно саудовским традициям, Фахд демонстративно не касался темы нефти и уровня ее добычи напрямую. Однако теперь не было сомнения, что'саудовцы имеют по отношению к Соединенным Штатам определенные обязательства как из-за обеспече­ния их безопасности, так из-за экономической помощи.

***

29 июля Кейси встретился в Нью-Йорке с представителями американского бизнеса. Все со­бравшиеся имели разные дела с Советским Со­юзом. Среди присутствующих были: Дуайн Анд-реас из "Archer-Daniels-Midland", Эдгар Бронф-"ман из "Seagram", Мартин Дэвис из "Gulf & Western", Дональд Кендалл из "PepsiCo", Лоу-ренс Рокфеллер, Ревлейг Уорнер из "Mobil Oil" и Джордж Чемпион из банка "Chase Manhattan". Место встречи — закрытый Линк-клуб под но­мером 36 по Восточной шестьдесят второй улице.

Это была неформальная встреча, одна из тех, которые администрация Рейгана порой прово­дила с бизнесменами. Тема обсуждения — сте­пень здоровья СССР. Прогнозы Кейси относите­льно политической ситуации в коммунистиче­ской сверхдержаве могли иметь огромное влия­ние на торговлю Восток-Запад, либо поколебать, либо укрепить уверенность американского би­знеса. Андреас приветствовал Кейси в холле и они вместе направились в столовую на третьем этаже со столами, расставленными в форме буквы U. Андреас и Кейси называли друг друга по имени, председатель "ADM" был прекрасным источником информации о Советском Союзе. Не­которых бизнесменов Кейси знал уже много лет, еще до того, как стал директором ЦРУ. Все они в большей или меньшей мере делились с Наци­ональным отделом сбора своими взглядами на Советский Союз. Многие директора позволяли ЦРУ использовать свои фирмы в качестве ши­рмы, как на территории США, так и за границей. После обеда Андреас встал во главе стола и с энтузиазмом представил присутствующим поче­тного гостя, сидевшего возле него. Он подчеркнул значение службы Кейси в разведке во время Второй мировой войны и его работу в нью-йор­кских финансовых кругах. Вспомнил о его дея­тельности в комиссии ценных бумаг и бирж, а также в Государственном департаменте, где он был управляющим делами. "Теперь он известен нам как директор ЦРУ. Я представляю господам Уильяма Кейси". Под горячие аплодисменты Кейси подошел к кафедре. Для директоров Даже самых крупных корпораций частное вы­ступление директора ЦРУ имело волнующий привкус интриги.

Кейси начал с собственной оценки нового со­ветского Генерального секретаря. Он обращался к людям бизнеса, поэтому  большое  внимание посвятил экономической и политической програ­мме Горбачева. Новый Генеральный секретарь pешил Оздоровить разваливающуюся советскую Экономику. Он будет принимать какие-то ради­кальные решения, которые наверняка не прине-ут успеха. Против него выступает партийный аппаарат и армия, трезво заметил Кейси. Советская экономика погружена в хаос, переживает резкий кризис снабжения и структурные про­блемы. Будут предприниматься попытки созда­ния благоприятных условий для западных пред­приятий, но это лишь видимость. Кейси напомнил своим собеседникам, что в феврале Москва вы­нуждена была временно отсрочить платежи своим зарубежным поставщикам из-за нехватки валюты. Фирмы, ведущие дела с Советами, дол-иены быть осторожны. С экономической точки зрения это было весьма пессимистическое зая­вление.

В политической оценке Кейси выразил бо­льше оптимизма. Советская экспансия будет сво­рачиваться, поскольку неустанное разрастание империи слишком дорого стоит, а Москве не хватает денег. Империя стала финансовым бре­менем и не приносила экономической пользы Горбачев вынужден будет уменьшить расходы на армию, чтобы предотвратить экономический кризис.

В заключение Кейси высказал просьбу, кото­рой обычно заканчивал встречи с представите­лями бизнеса: "Жду от вас информации о том, что происходит в Советском Союзе. Измерьте пульс советской экономики и сообщите нам число "ударов ее сердца".

После выступления поступило несколько во­просов, после чего присутствовавшие аплодиро­вали Кейси. Выходя, он похлопал кое-кого по плечу и пожал несколько рук.

Летом 1985 года в Вашингтоне говорили пре­имущественно о новом советском Генеральном

секретаре. Михаил Горбачев был загадкой. На целое поколение моложе Черненко, он в молодо­сти много путешествовал по западным странам.У него был более западный образ жизни, чем у его предшественников, и он не скрывал собственного мнения о "правлении" во времена застоя.

25 июня 1985 года в старом здании президен­тской администрации прошло собрание Совета национальной безопасности. Участники рассу­ждали, какие изменения в Советском Союзе при­несет эра Горбачева. Да и принесет ли. Кто-то процитировал изречение Андрея Громыко, что у Горбачева приятная улыбка, "но железные зубы", замечая при этом, что не стоит ожидать никаких грандиозных перемен при протеже же­сткого шефа КГБ, Генерального секретаря Юрия Андропова. Кто-то подчеркнул, что Горбачев способен на чувства. Он начинал работать в сель­ском хозяйстве, являвшемся политическим кладбищем советской жизни, но однако ему все же удалось стать Генеральным секретарем. Пре­зидент Рейган даже выступил с утверждением, что "Горбачев является новым типом советского руководителя. Он первый, кто весит больше, чем его жена".

Когда разговор перешел на внутренние дела, Рейган, как обычно, уселся поудобнее и стал прислушиваться к дискуссиям. С тех пор как он стал президентом, его взгляды на Советский Союз изменились лишь незначительно. Он знал Цену общения и дипломатии и допускал, что стереотип "советская паранойя" содержит ка-кую-то правду. В связи с этим приказал резко Уменьшить число пробных авиаполетов над со-ветскими границами. Вскоре президент включился в разговор: "Является господин Горбачев новым типом советского руководителя или нет — покажет время. А это произойдет не ранее чем через десять лет. Но я хотел бы и дальше давить на Советы, и не намерен отказываться ни от' одной из наших операций".

Джорджу Щулыгу следовало прилагать уси­лия, направленные на дипломатический диалог, возможно, на уровне глав сверхдержав, что Гор­бачеву впервые предложил вице-президент Буш на похоронах Черненко. Но все остальное должно было остаться по-старому.

"Президент понимал значение дипломатии и стратегического наступления",— вспоминал Пойндекстер.

К концу лета были включены две важные экономические стратегии, которые доллсны стать губительными для погрузившейся в хаос сове­тской экономики. Первая родилась в Вашингтоне. Под наблюдением министра финансов Джеймса Бейкера доллар начал свое медленное путеше­ствие вниз, что должно было привести к деваль­вации на одну четвертую в течение двенадцати месяцев. Мотивы этой операции вытекали исключительно из внутренних проблем. Деваль­вация должна поднять американский экспорт, поскольку американские товары на зарубежных рынках станут дешевле. Однако вместе с тем девальвация по сути уменьшала стоимость сове­тского экспорта на четверть. Москва обычно про­давала энергию за чужие валюты, которые затем меняла на свою любимую, то есть доллары. Такая политика приносила пользу, когда крепкий дол­лар обеспечивал Советам максимальную покупа­тельную способность в Европе и в Азии. Более слабый доллар, однако, означал абсолютное из­менение ситуации. По подсчетам Управления, девальвация будет стоить Кремлю порядка 1,5 миллиарда долларов.

Другая стратегия, имеющая решающее зна­чение для падения советской экономики, исхо­дила от Эр-Рияда. "К коцу лета 1985 года  пред­ставители Саудовской Аравии сообщили адми­нистрации Рейгана, что стоит рассчитывать на увеличение добычи", —вспоминал Уайнбергер. По многим причинам —как экономическим, так и по соображениям безопасности, саудовцы ре­шились на шаг, который американцы склоняли их сделать уже давно. Решение предупредить - Вашингтон явилось принципиально отличным от неожиданного решения саудовцев в семидесятые   . годы и свидетельствовало об американо-саудов­ском сотрудничестве и общности целей.

Не имея ни малейшего представления о при­ближающемся   финансовом  циклоне,   Михаил Горбачев встречался в Москве со своими гла­вными советниками и союзниками, чтобы подго­товить экономические реформы, которые он хо­тел ввести в следующий пятилетний план. Сове­тская экономика была отягощена многими про­блемами, на которые ранее не обращалось вни­мания. Основным пунктом первого пакета ре­форм нового Генерального секретаря было уско­рение промышленного производства, чтобы Со­ветский Союз перешагнул в следующее столетие как сверхдержава. Избранный путь — модерни­зация, а не производство, как это было многие Десятилетия до этого. Модернизацию следовало провести за  счет значительных инвестиций в производство   станков,   инструментов,  роботов, электроники, компьютеров и др. Чтобы реализо­вать этот план, Горбачеву нужны были несколько необходимых составляющих, которые могли при­нести лишь изменения в политике администра­ции Рейгана: западная технология, твердая ва­люта, решение геополитических проблем.

Горбачев направил горячее заявление твор­цам западной политики и бизнесменам о расши­рении торгового обмена. Он связал продажу те­хнологий и политическое сотрудничество. "В этом опасном мире мы не можем, просто не имеем возможности игнорировать такой фактор стабилизации отношений, как торговые и эконо­мические связи, — констатировал он. — Если мы и в самом деле хотим серьезных и стабильных отношений, гарантирующих прочный мир, то в их основе должны быть и развитые торговые отношения".

Одним из приоритетов Горбачева были нефть и газ. В основном оттуда текла твердая валюта, а за нее на Западе покупалось зерно и другие товары. Новый Генеральный секретарь считал, что добыча газа должна увеличиться с 22,59 миллиарда кубометров ежегодно в 1985 году до 30 миллиардов кубометров в 1990-м. Большая часть добытого сверх прежнего должна идти на экспорт. Источник такого увеличения — новые территории в Западной Сибири, недавно подклю­ченные к газопроводу. Добыча нефти должна также увеличиться. Горбачев позволил, чтобы в течение ближайшей пятилетки (1986—1990 гг.), нефтяная промышленность получила 51,5 мил­лиарда долларов на модернизацию оборудования для бурения скважин и запуск рекордного чи­сла — шестнадцати новых месторождений только в 1986 году. Горбачев надеялся, что экспорт энергоносителей принесет дополнительные мил­лиарды твердой валюты.

Но кроме западного вклада в виде технологий, твердой валюты и кредитов Горбачев также на­деялся и на ослабление военного противостояния. В конце  1985 года, впервые после 60-х годов, США производили оружия больше чем Москва. Удвоение американских расходов на исследова­ния и развитие очень беспокоили советский ге­нералитет и Горбачева. Один из бывших членов Центрального Комитета отмечал: "Мы нерушимо верили, что расстановка сил изменяется не в нашу пользу. В военно-технологической, идеоло­гической и политической сферах. Нужно было что-то делать, чтобы удержать такое развитие событий, ответить на американский вызов."

Советские военные чиновники, такие как быв­ший министр обороны СЛ.Соколов, обещали, что достигнут темпов  развития  американской  ар­мии.    Горбачев рисовал невеселый образ изме­няющегося характера  военного соперничества, что, возможно, и объясняет тот факт, почему СОИ стала его навязчивой идеей. По мнению генсека, главная проблема всего мира заключа­лась   в том,  что   "развитие   науки,   техники и технологии достигло такого уровня, особенно в военной области, который может привести к со­вершенно новой фазе гонки вооружений". Эта тревога возникла оттого, что Москва встала ли-цом к лицу с технологическим вызовом, на кото­рый не могла дать ответ. По словам Александра Бессмертных, "экономический элемент" военного груза,  вызванного вооружением  американцев, был "первоочередной заботой Горбачева".    Ана-

толий Черняев, личный помощник Горбачева по иностранным делам, вспоминает: "Для Горбачева было необходимо положить конец "холодной вой­не", чтобы сократить наш военный бюджет, по­тому что мы должны каким-то образом ограни­чить расходы на военный комплекс. Для него не было сомнения, что он должен проводить перего­воры с президентом Рейганом и пойти весьма далеко, чтобы договориться о больших сокращениях. Еще большее беспокойство вызывала СОИ. Бессмертных говорил: "Когда разговор до­ходил до СОИ, для Горбачева ужасной была сама мысль о том, что мы должны включиться в эту гонку вооружений на уровне Стратегической оборонной инициативы, пытаясь сделать то, что и США: космические программы, космическое 1 о

оружие и т.д."

В июне 1985 года Горбачев созвал специаль­ное совещание на тему научно-технического про­гресса. Главный его мотив — ускорение развития через осовременивание станкостроительной промышленности и модернизацию производства компьютеров, а также электротехнической и электронной промышленности. Это были "ката­лизаторы" ускорения и решающие отрасли укре­пления советского строя. Генеральный секретарь сообщил, что развитие науки и технологии явля­ется основной задачей. Что означает переориен­тация экономики? "Это прежде всего научно-те­хническое обновление производства и достиже­ние наивысшего мирового уровня в технологии".

Одиннадцатый пятилетний план, разработан­ный КПСС, был отражением этого устремления. Он делал решительный акцент на преодоление отставания от Запада в области электроники.

План предполагал рост производства промы­шленных роботов с 13 000 до 28 000 и увеличение станкостроительных центров с 2500 до 10700. В течение первых двух лет нового плана инвести­ции в предприятия инженерного сектора, пре­дназначенного для исследований, испытаний и внедрения, на 50 процентов превышали суммы, выделенные на эти цели во всей предыдущей пятилетке. Все эти ассигнования выделялись на создание современных технологий.

Проблема заключалась в том, что основной потенциал и возможности в этой области относи­лись к военно-промышленному комплексу. Поло­вина станкостроительной промышленности рабо­тала на оборонный комплекс, где были задей­ствованы лучшие умы. Как минимум половина расходов на исследования и развитие предназна­чалась армии. А оборонный план Рейгана, особе­нно его опора на новейшие технологии, означал, что оборонной промышленности нужно будет вы­делить значительно больше средств.

Советский Генеральный штаб рисовал злове­щую картину использования Рейганом новейших технологий для развития традиционных воору­жений, а также СОИ. Советская военная элита встала лицом к лицу с новой стадией развития технологии. Генерал Евсеев писал в  одной из военных газет, что угроза создания новых техно­логий дает капиталистам возможность неожи­данной атаки, так же как было с немцами, когда они напали на Советский Союз в июне 1941 года. Заместитель министра обороны генерал Гареев в Другой статье приводил в пример старого рабо-чего, героя повести Симонова "Живые и мер­твые" Попкова, как образец советского гражда-нина. Можно было надеяться, что перед новой угрозой со стороны капиталистов народ пойдет вслед за Попковым: "Он готов был отдать даже свое жилье и закончить жизнь на хлебе и воде... лишь бы у Красной Армии было все, что ей нужно". Партия обещала, что никогда не допу­стит , чтобы капиталисты получили военное пре­имущество, но за эти слова следовало дорого заплатить.

Горбачев тоже хотел придерживаться этого обещания. С его точки зрения, отставание от США в области военной технологии угрожало положению СССР как сверхдержавы. "Нет иной возможности, — сказал он одному из партийных товарищей. — Гонка, которая ускорилась под влиянием развития науки и технологии, стано­вится все более беспощадной для оставшихся

позади". В глазах Горбачева СОИ имела своей целью еще больше усугубить кризис советской экономики. "США хотят истощить Советский Союз экономически в гонке самых современных и дорогостоящих космических вооружений, — сказал он в своем выступлении по Центральному телевидению. — Они хотят создать непреодоли­мые трудности для советских руководителей, уничтожить их планы, в том числе и в социаль­ной сфере, повышении жизненного уровня гра­ждан, чтобы таким образом пробудить в людях недовольство руководством".

Развитие международной обстановки озна­чало, что Горбачев вынужден будет выделять на вооружение еще большие средства, чем до сих пор.

Новый пятилетний план предусматривал зна­чительные расходы на более современные виды вооружений. Как позже признавался сам Горба­чев, увеличение затрат на нужды обороны в 1986—1990 годах составляло почти 8 процентов ежегодно, то есть вдвое больше, чем прирост национального дохода. В целом расходы на обо­рону должны были возрасти в последующие пять лет на 45 процентов.

Горбачев надеялся, что Запад, особенно анти­коммунистический президент Соединенных Штатов, ослабит заговор против Советского Со­юза.

1. Рапорт КГБ N  2181/ПР,   19 декабря  1984. См. Кристофер   Эндрю   и   Олег  Гордиевский   "More
Instructions from the Centre: Top Secret Files on KGB Global Operations,   1975—19Й5". Лондон,  "Frank Cass",

1992, c.48—52.

2.        Разговор с автором.

3.   "Нью-Йорк тайме", 3 мая, 1985, с. 1. "Нью-Йорк тайме",   7 мая, 1985, с. 7.

4.      Американский государственный служащий. Разго­вор с автором.

5.  Мохаммад Юсеф.Разговор с автором. Винсент Каннистраро. Разговор с автором.

6. "Нью-Йорк тайме", 26 апреля, 1985, с. 1.

7.      Джозеф Персико. "Casey: The Lives and Secrets of William J.Casey". Нью-Йорк, "Penguin," 1991. Американ­
ский государственный служащий. Разговор с автором.

8.      Эдвин Миз. Разговор с автором.

9.      Эдвин Миз. Разговор с автором.

10.    Джон Пойндекстер. Разговор с автором.

11. Американский государственный служащий. Раз­говор с автором.

12.       Каспар Уайнбергер. Разговор с автором.

13.       "Правда", 11 декабря, 1985.

14.       Разговор с автором.

15.        "Красная звезда", .5 мая, 1985.

16.        Александр Бессмертных. Замечания на конфе­ренции  в  Принстонском университете  "Ретроспекти­вный взгляд на конец "холодной войны", 26 февраля, 1993.

17.        Анатолий Черняев. Замечания, высказанные в Принстонском университете, 26 февраля, 1993.

18.        Александр Бессмертных. Замечания, высказан­ные в Принстонском университете, 26 февраля, 1993.

19.        См. в статье Евсеева и Гареева в "Военно-исто­рическом журнале", N 11, 1985.

20.        Михаил  Горбачев.  "Политический  отчет  Цен­трального Комитета КПСС XXVII съезду КПСС". Мо­сква, "Новости", 1986, с. 19.

21.        Михаил Горбачев. Выступление по Центральному телевидению, 14 октября, 1986.

22.        Михаил Горбачев. Выступление перед рабочими Нижнего Тагила, апрель, 1990.

17

В августе 1985-го в сердце советской эконо­мики внезапно был загнан нож. Хотя она это не сразу   почувствовала.   Саудовская   Аравия oткрыла шлюзы и залила мировой рынок не­фтью. Это непростое и имеющее важное послед­ствие решение Саудовская Аравия приняла по­сле неоднократных заявлений шейха Ямани на встречах стран ОПЕК, что его страна хочет рас­ширить свое участие в мировой торговле нефтью. И через четыре месяца после начала реализации амбициозного   проекта   "Щит мира"   и   соотве­тственно через шесть месяцев после упоминания о нем, сделанного президентом, производство не­фти в Саудовской Аравии резко возросло. Тру­дно сказать, какой фактор более всего повлиял на принятие саудовцами такого решения. Каспар Уайнбергер говорит: "Это было внутренним де­лом Саудовской Аравии — принять решение об увеличении добычи нефти, что повлекло за собой снижение цен на нефтепродукты в 1985 году. Но они знали, что решение это пришлось весьма по душе Соединенным Штатам".

В первые несколько недель после его приня­тия ежедневная добыча возросла с двух милли­онов баррелей до почти шести миллионов. По­здней осенью 1985 года добыча нефти-сырца возросла до 9 миллионов баррелей ежедневно.

Для Соединенных Штатов грядущее сниже­ние цен на нефть и нефтепродукты было манной небесной — американским потребителям дарили

десятки миллиардов долларов. Для Кремля лю­бое снижение цен было ударом по экономике. Но в 1985 году это стало просто катастрофой. Сове­тские валютные резервы были исчерпаны. Чтобы поддержать поступление твердой валюты на должном уровне, Советам пришлось в 1985 году удвоить продажу золота. 80 процентов твердой валюты советская экономика получала от про­дажи энергии и энергоносителей, что подчерки­вает исключительное значение такой торговли. Совершенно секретный доклад ЦРУ о состоянии советской экономики, датируемый июлем 1985 года, фиксирует убытки, понесенные Советами в экспортных операциях. Баланс советской торго­вли с Западом был нарушен. Если в первом квартале 1934 года сальдо от торговли с Западом было положительным и составляло 700 миллио­нов долларов, то в первом квартале 1985-го оно было отрицательным и дефицит составил 1,4 миллиарда долларов.

Михаил Горбачев рассчитывал на валюту, полученную от продажи энергоресурсов, финан­сировать приобретение новых технологий и то­варов народного потребления, чтобы подвести реальную базу под свои реформы. Этими посту­плениями предполагалось расплатиться за им­портные западные товары и продукты питания. "Снижение цен на нефть было для нас сокруши­тельным ударом, просто сокрушительным," вспоминает Евгений Новиков. — Это была катастрофа. Мы потеряли десятки миллиардов."

Вскоре после того, как саудовцы увеличили добычу нефти, мировые цены на нее стремите­льно покатились вниз. В ноябре 1985 года цена нефти-сырца составляла 30 долларов за баррель а через пять месяцев — лишь 12 долларов. Для Москвы это означало, что 10 миллиардов долла­ров, то есть почти половина всех валютных по­ступлений от экспорта, просто-напросто испари­лись, как иней под жарким солнцем. И дыхание советской экономики, которая и так уже напоми­нала загнанную клячу, стало еще более затру­днительным.

Пока Москва собирала силы, чтобы выстоять в этом финансовом урагане, внимание мировой общественности было приковано к предстоящей встрече в верхах в Женеве. Джордж Буш пере­дал Горбачеву приглашение на саммит во время похорон  Константина   Черненко,   Новый   сове­тский лидер с благодарностью принял приглаше­ние. Администрация Рейгана инициировала при­глашение в надежде установить более довери­тельные отношения между свехдержавами. Пре­зидент и госсекретарь Джордж Шульц верили, что личная встреча сможет ускорить прогресс в переговорах об ограничении вооружений. Рона­льда Рейгана трудно назвать голубем мира, но у него были идеалистические устремления уничто­жить ядерное оружие. Резкое сокращение яде­рных арсеналов обеих сторон, вкупе со сдержи­ванием мирового коммунизма, было его голубой мечтой.

Если Рейган, приглашая Горбачева на женев­ский саммит, желал несколько ублаготворить советского руководителя, озабоченного его напо­ристой политикой, то Горбачев ухватился за приглашение, как за возможность найти сред­ство, чтобы хоть как-то облегчить бремя вошед­шей в штопор экономики. Американское давле-ние на советскую систему было огромным. Ни в

Польше, ни в Афганистане Советы не смогли закрепить свое владычество. Росла оппозиция войне в Афганистане, и Горбачев прекрасно знал, какой разрушительный эффект это оказывает на общество. Подполье в Польше не только высто­яло, но и действовало. Моральный дух в прави­тельстве Ярузельского падал с такой же скоро­стью, с какой агонизировала польская экономика. Помимо финансирования сил в Польше и Афга­нистане, пытающихся свергнуть советскую геге­монию, рейгановская администрация затягивала петлю на экспорте технологий, делая тем самым модернизацию советского общества невыполни­мой, ограничивала экспорт советских энергоно­сителей и нагнетала гонку вооружений. В частно­сти, программа СОИ приперла Горбачева к стене.

Высшие чины рейгановской администрации трудились над предложениями и инициативами, которые обеспечили бы президенту преимуще­ство на переговорах. Они хотели, чтобы на сам­мите речь шла не только о контроле над воору­жениями, как это не раз бывало на прошлых переговорах. Сотрудник Совета национальной безопасности Дональд Фортье согласно с поло­жениями "NSDD-75" и в русле политики "сдер­живания" советской мощи, проводимой админи­страцией Рейгана, разработал "региональную инициативу". Она фокусировала внимание на горячих точках в пяти регионах, где поддержи­ваемые Советами режимы сражались с антиком­мунистическими повстанцами. Соединенные Штаты должны были предложить враждующим сторонам провести переговоры при поддержке и наблюдении супердержав, которые к тому совместными усилиями должны были обеспечить военное невмешательство третьих стран. Кроме того, этим регионам необходима экономическая помощь. Фортье не питал иллюзий относительно того, что Москва с восторгом примет такое пре­дложение. Но это был хороший превентивный контрудар против намерения Горбачева сфоку­сировать внимание исключительно на проблеме СОИ и свести к ней весь саммит.

Относительно СОИ Уильям Кейси и директор Агентства по контролю над вооружениями Кен­нет Эйдельман выдвинули сходную инициативу, которая ни к каким конкретным результатам не вела, но в то же время была весьма полезной при ведении  переговоров.   По их   замыслу,   Рейган должен  выступить   с  предложением   "открыть лаборатории", ведущие разработки по тематике "звездных войн". Аналогично предложению Ду­айта Эйзенхауэра об "открытом небе", выдвину­тому тридцать лет назад, план "открытых лабо­раторий" открывал каждой из супердержав до­ступ к разработкам по тематике СОИ, ведущи­мся в исследовательских учреждениях другой стороны. Москва, конечно же, на это никогда не пойдет, но зато такое предложение ослабит эф­фект предполагающегося советского удара.

Перед встречей в Женеве президент внима­тельно изучал все доступные материалы о сове­тской экономике. "Ему просто нравилось читать все это, — вспоминает Дон Риган. — Он забирал на выходные толстую пачку отчетов и читал их все —. документ за документом. Он знал о сове­тской экономической и военной ситуации гораздо больше, чем думали об этом непосвященные." Материалы говорили об общем ухудшении ситуации, о хроническом дефиците, о постоянных сбоях в производстве, о кризисе с твердой валю­той. Рейган отдавал себе отчет в том, что если и не все козыри у него на руках, то, по крайней мере, самые главные.

В 1985 году сверхдержавы напоминали две сталкивающиеся тектонические плиты, причем подземные толчки порождали противостояние на самых разных уровнях.

Женева, почтенный швейцарский город, сде­лавший себе имя и капитал на собственной го­степриимности, была избрана местом первой встречи двух лидеров. Рейган и Горбачев дол­жны встретиться один на один, каждый будет пытаться одержать верх и "объегорить" другого. Была запланирована серия дипломатических пе­реговоров с участием госсекретаря Джорджа Шульца и советского министра иностранных дел Эдуарда Шеварднадзе по вопросам, касающимся Афганистана, прав человека, контроля над воо­ружениями и СОИ.

Горбачев почти сразу же начал разыгрывать карту СОИ. Это приведет к новому витку в гонке вооружений, убеждал он президента. Это приве­дет к экономическому банкротству обеих стран и к полной дестабилизации. Глядя Рейгану прямо в глаза, Генеральный секретарь предупреждал президента, что сделает все возможное, чтобы противопоставить программе "звездных войн" более мощное наступательное оружие. СОИ является доказательством того, что США пыта­ются обрести стратегическое превосходство и возможность нанести первый удар, продолжал он. После чего Горбачев высказал слегка завуа­лированную угрозу: если в течение последующих восемнадцати месяцев не будут приняты соответствующие решения относительно СОИ, то последствия будут самыми непредсказуемыми.

Рейган умело защищался, говорил искренне, опираясь скорее на веру и интуицию, чем на информацию, извлеченную из докладов Госде­партамента. Горбачев реагировал весьма живо, и завязался настоящий словесный поединок. Но как ни старался Горбачев, все его попытки ока­зались безрезультатными — Рейган упорно не желал отказаться от своего любимого детища —

СОИ.

После короткой передышки, посвященной другим вопросам, Горбачев вернулся к проблеме СОИ во второй раз. Приняв за исходный пункт то, что президент не собирается отказываться от испытания и разработки СОИ, Горбачев попыта­лся прощупать, нельзя ли заставить его принять более приемлемый для Советов вариант внедре­ния этой системы.

Генеральный секретарь заверил Рейгана, что отказ от СОИ ни в коем случае не будет означать для администрации и президента "потерю лица". Президент попытался сменить тему переговоров, заявив: вопрос о СОИ обсуждению не подлежит. Горбачев отреагировал возмущением, заявив, что президент его не уважает. Контроль над вооружениями будет невозможен без ликвида­ции программы СОИ, резко ответил он Рейгану, но последний все обвинения проигнорировал.

Когда в повестке дня саммита дошли до во­просов региональной инициативы, пришла оче­редь Рейгана обвинять Горбачева в неуважении. Никогда еще президент не говорил так резко с советским Генеральным секретарем. Рейган раз

за разом обрушивал на Горбачева обвинительные залпы по поводу Афганистана. Москва проводит там геноцид, заявил Рейган. Дети бедной, никому не угрожающей страны страдают от мин-сюр­призов, разбрасываемых советскими самоле­тами. Повсюду — в Польше, Никарагуа, Анголе Советы сражаются с людьми, которые борются за свою свободу. "Вы что, все еще пытаетесь покорить весь мир?" — прямо и недвусмысленно спрашивал он явно расстроенного Горбачева.

Саммит не привел ни к каким коренным из­менениям в политике и завершился стандар­тными для таких событий банкетами и приемами. Рейган, не слишком интересовавшийся нюан­сами дипломатии, удовлетворенный возвраща­лся домой. Горбачев уж очень давил на проблему СОИ, что свидетельствовало о его полном отча­янии. А президент, со своей стороны, очень ясно дал понять, что когда речь заходит о таких вопросах, как Афганистан, он может разговари­вать твердо и давить с неменьшей силой.

Не достигнув в Женеве своей цели, Горбачев вернулся в Москву, где его взору предстали самые мрачные перспективы. Александр Бес­смертных вспоминает: "Что касается Советского Союза, то мы уже в полной мере ощущали бремя гонки вооружений. Горбачев хотел продолжения реформ, а продолжавшаяся гонка вооружений ставила на пути реформ непреодолимые препя­тствия".

Вся серьезность советского экономического кризиса была очевидна Горбачеву, понимавшему связь между экономическим обновлением и со­ветской властью. Геополитическая мощь Советов определялась экономической мощью. 23 мая он

сказал дипломатам в министерстве иностранных дел, что "без ускорения экономического развития страны и совершенствования социальной сферы невозможно укрепление наших позиций на ме­ждународной арене". Экономический кризис на­столько глубок, международная активность не­возможна, по крайней мере, до тех пор, пока не произойдет оздоровление экономики, сказал он им без обиняков.

Советская военная пресса публиковала мно­гочисленные статьи, посвященные изменениям в военном деле, происходящим под влиянием раз­работки на Западе новых систем вооружения, базирующихся на новых высокоточных техноло­гиях.   Экономическое и технологическое совер­шенство — достижимое, возможно, лишь на пу­тях радикальной реформы — было требованием национальной безопасности. Один военный жур­нал   сообщал:   "Только  мощный,   современный экономический базис способен обеспечить под­держание  и   совершенствование   Вооруженных Сил и их снабжение должным количеством со­временного оружия, военной технологии и всего

прочего."

Перестройка в первую очередь была напра­влена не на модернизацию советской экономики и устранение дефицита потребительских това­ров, который делал существование рядового со­ветского человека невыносимым. Она была на­правлена на устранение нарушения баланса сил, становившегося все больше и явно не в пользу Советского Союза. Генерал Дмитрий Язов (по­зднее министр обороны) заявил, что перестройка — это "интенсификация производства, основан­ная на новейших достижениях науки и технологии." Он поддерживал реформы, понимая их во­енную необходимость.

У тех лиц в Вашингтоне, которые всерьез принимали реформаторские попытки Горбачева, перестройка вызывала тревогу. Конечно, США были заинтересованы в превращении Советского Союза в менее монолитное, более свободное и открытое, а следовательно, и менее агрессивное государство. Но что если Горбачеву удастся со­здать империю с передовой технологией и эффе­ктивной экономикой, сохранив при этом все мар­ксистско-ленинские догмы последних семиде­сяти лет? И что если все призывы к реформам на самом деле всего лишь уловка с целью доби­ться западных кредитов?

И когда Горбачев начал борьбу за придание советской экономике технологического динами­зма,   попытки  администрации   Рейгана  устано­вить технологическую блокаду в мировом мас­штабе вокруг всего советского блока уже прино­сили плоды. С 1981 года в американской системе контроля над экспортом произошло много стру­ктурных и правовых  изменений.  Выполнению этих предписаний и требований уделялось гора­здо больше внимания, чем при любом другом правительстве. Операция  "Эксодус"  ("Исход"), запущенная под фанфары пропагандистской шу­михи, набирала обороты. С 70-х по начало 80-х годов в судах было рассмотрено всего лишь два-три дела, касающиеся кражи технологий. А то­лько в январе 1986 года департамент юстиции рассмотрел более сотни таких дел. Перечень за­прещенных к вывозу товаров за время правле­ния администрации Рейгана значительно расши­рился. Между октябрем 1983-го и сентябрем 1987 года в этот список было внесено двадцать шесть позиций.

Но самые существенные перемены произо­шли в 1985 году, когда усилиями обеих партий и при полной поддержке администрации были вне­сены поправки в Экспортный устав 1979 года. Эти поправки впервые давали сотрудникам служб контроля за экспортом полномочия вести рассле­дования дел о нелегальном экспорте за преде­лами Соединенных Штатов. Агенты могли сле­дить за экспортом технологий в таких странах, как Гонконг, Швейцария или Индия. Двусторон­ние соглашения, подписанные со многими ней­тральными странами,   обязывали их следить за собственным экспортом. Таможенные чиновники получили множество дополнительных полномо­чий. Они могли теперь без ордера задерживать и обыскивать подозрительные грузы. Наказание за нелегальный вывоз товаров  было усилено: тюремное заключение вместо штрафов.

В 1986 году стратегия технологической бло­кады работала на полную мощность. Страны КО­КОМ усилили контроль за своим экспортом. Ка­налы нелегального экспорта, идущие через Шве­цию, Австрию и Швейцарию, были перекрыты. Около 40 процентов экспорта американских то­варов допускалось к вывозу только при наличии той или иной лицензии. Таким образом, легаль­ное  приобретение   какой-нибудь   современной американской технологии было для Москвы по­чти невозможным. За четыре года администра­ция Рейгана преуспела в создании бюрократиче­ского аппарата с единственной целью — кон-троля за экспортом товаров в советский блок. Используя самые совершенные компьютеры, комитет по технологическому трансферу при ЦРУ занимался беспрецедентным по размаху монито­рингом потоков торговли развитыми технологи­ями в мировом масштабе. Постоянное давление из Вашингтона вынудило многих западных сою­зников США предпринять аналогичные дей­ствия, хотя и в меньших масштабах. В 1984 году британское министерство обороны создало отдел передачи технологий , укомплектованный специ­алистами, задачей которых было наблюдение за экспортом развитых технологий. Сходные про­граммы были запущены в Париже и Бонне.

Москва крайне нуждалась в западных техно­логиях, но никак не могла их получить. Строгие ограничения на экспорт подтолкнули Кремль пойти на крайние меры. К 1986 году число аген­тов КГБ и военной разведки (ГРУ), занятых попытками выкрасть те или иные западные тех­нологии, резко возросло. "В 80-х годах, когда усилились ограничения на экспорт, резко возро­сла их активность в сфере прмышленного шпи­онажа", — вспоминает Стеф Галпер. Но шпио­наж был плохой альтернативой. Кража техноло­гий — в отличие от легального приобретения — дело малоэффективное. Когда технология краде­тся, то к ней не прилагаются инструкции, отсу­тствует подготовка технического персонала и те­хническое обслуживание.

Предвидя, что Кремль в отчаянии может ре­зко увеличить размах промышленного шпио­нажа, чтобы получать западные технологии, КеЙси и другие высокопоставленные чиновники американского правительства развернули широ­кую программу технологической дезинформа­ции, чтобы подсыпать песка в шестерни советской  экономической  машины.   Аналитики из Лэнгли разобрали план горбачевской пятилетки по косточкам, определяя те отрасли экономики, которые более всего будут нуждаться в проду­ктах западной технологии. Сверяя результаты этого анализа с сообщениями невозвращенцев, эксперты создали список технологий, в которых агенты советского блока будут наиболее заинте­ресованы. После чего специалисты состряпали фальшивую информацию, касающуюся избран­ных отраслей, которую посредники в Европе или США должны были подбрасывать, передавать или даже продавать ничего не подозревающим советским агентам.

Советы особенно интересовались новейшими технологиями добычи газа и нефти. Перед лицом американского эмбарго советские специалисты пытались разработать свои собственные техно­логии бурения морского дна на шельфе. Любые разработки Запада на эту тему высоко ценились и становились объектом повышенного интереса. С помощью экспертов в области нефтедобычи западные агентства подбросили Советам фаль­шивую документацию, которая существенно за­труднила работу советских нефтяников. Сове­тские инженеры месяцами пристально изучали эту документацию, которая предположительно являла собой полный комплект чертежей уста­новок для подводного бурения, которые работали в Мексиканском заливе. И безуспешно пытались воссоздать по ним нечто подобное. По некоторым оценкам, на эти безнадежные попытки скопиро­вать американские установки потрачены впу­стую многие миллионы долларов."Все шло как по маслу", —вспоминает один из специалистов.

"В сфере технологий добычи газа и нефти мы их так запутали, что они до сих пор еще, кажется, не пришли в себя".¹²

Одно из подразделений ЦРУ убедило неско­лько небольших компаний в Силиконовой долине разработать проекты компьютеров и сложных искусственных   спутников   Земли,   которые   в своей конструкции содержали бы неустранимый порок. "Для инженеров это была еще та зада­чка, — вспоминает один чиновник.   — Для них это была мука мученическая — разработывать ту или иную конструкцию и самим же ее пор­тить". Все эти фальшивки были выданы за самые последние  достижения американской  науки и техники и проданы советским агентам приблизи­тельно за 15000 долларов. По слухам, некоторые из этих "разработок" все еще внимательно изу­чались вплоть до 1989 года. Их даже пытались воплотить в металл. "Уж если в исследователь­ский и конструкторский цикл попадает "грязь", то избавиться от нее очень трудно", — сказал один чиновник.

Рейгановская  администрация  использовала дезинформацию также и для усиления страха Советов перед программой СОИ. Согласно сооб­щению Олега Гордиевского, работника КГБ, сбе­жавшего на Запад в 1985 году, после того, как раскрылись его связи с британской разведкой, среди кремлевских лидеров сложилось убежде­ние, что система "звездных войн" может быть на самом  деле  создана,   будет работоспособной и сможет представлять серьезную угрозу для со­ветских стратегических арсеналов. Уильям Кей-си, Каспар Уайнбергер и Джон Пойндекстер хо­тели  использовать   этот   страх  для   получения

психологического перевеса. В печати была разве­рнута кампания с целью создать впечатление, что в создании системы стратегической обороны достигнут уже весьма существенный прогресс, чего на самом деле не было. Тень СОИ, и без того уже ставшая головной болью Горбачева, выра­стала до пугающе гигантских размеров.

Если технологическая гонка становилась для Советов невыносимым бременем, то геополити­ческая ситуация угрожала самому существова­нию советской империи именно в качестве сове­тской. По поручению президента Кейси проводил по всему миру серию тайных операций, целью которых было ослабление советского влияния в разных регионах. Кейси был убежден, что в этой шахматной партии речь не идет лишь о взятии нескольких пешек или даже фигур, он надеялся добиться мата.

Через  несколько   недель  после   женевского саммита Кейси пригласил на ленч в свой офис в Лэнгли Алана  Фирса из оперативного отдела. Фирс до этого провел немало времени на Ара­вийском полуострове, а теперь его перевели в Центральную Америку. Они обсуждали положе­ние в Центральной Америке и концепцию Кейси по поддержке антикоммунистических повстан­ческих движений по всему миру. Директору ЦРУ необходима была хотя бы одна победа. "Если мы победим хоть раз,— говорил Кейси Фирсу, —то распадется весь карточный домик. Цепная реак­ция прокатится по всей империи." К началу 1986 года шансы на то, чтобы дать отпор Советам, лучше всего выглядели в Афганистане, несмотря на постоянные поражения партизан и непреклон­ную позицию Советского руководства.¹⁴

С приходом зимы 1986 года на измученной войной земле Афганистана боевые действия по­чти прекратились. Так было каждый раз на про­тяжении последних шести лет. С первым снегом советские и афганские подразделения покидали горы и долины, чтобы перезимовать в городах или укрепленных районах. Блицкриг Советской Армии, начатый годом раньше под руководством генерала Зайцева, провалился. Мощное насту­пление на востоке страны, в котором участвовало 20000 человек, не достигло своей главной цели — наглухо закрыть афгано-пакистанскую границу и отрезать моджахедов от своих баз. С другой стороны, значительно возросшая американская помощь силам сопротивления начала приносить свои  плоды.  Существенно  возросли  поставки оружия: в 1985 году моджахеды получили 10000 гранатометов и 200000 ракетных снарядов, то есть больше, чем за предыдущие пять лет. Еже­годно прибывало по 50000 тонн вооружения и боеприпасов, тогда как еще два года назад — по

10000 тонн.

Во время своего визита в Пакистан в начале 1986 года Кейси анализировал обстановку на фронте с генералом Ахтаром и бригадным гене­ралом Юсефом на военной базе близ афганской границы. Они изучали подробные карты Афга­нистана и фотографии, полученные со спутни­ков, анализировали размещение частей, при­кидывали размеры потерь и возможные вариа­нты развития военных действий в следующем году. Было просто поразительно, как эволюцио­нировали силы сопротивления за прошедшие

пять лет. Моджахеды сейчас проводили широко­масштабные, тщательно разработанные опера­ции, становившиеся с каждым месяцем все более эффективными. Моджахеды, еще пять лет назад вооруженные дедовскими кремневыми ружьями и охотившиеся только на живые мишени, теперь использовали самые современные системы ору­жия и атаковали советские воздушные базы. Они использовали  новые   радиокоммуникационные средства с эффективным радиусом действия до 600 миль. Были оборудованы местные базы связи афганского движения сопротивления в Парване, Паджмане, Мазари-Шарифе и Кандагаре. Рабо­тала сложная система сбора и передачи военной информации. Американские спутники проводили фотографирование   всей  территории  Афгани­стана, и эта информация передавалась аналити­кам в Вашингтоне и офицерам пакистанской ра­зведки на базы близ афганской границы. После обработки данных на региональные базы ISI пе­редавались   соответствующие   инструкции. Откуда, в свою очередь, инструкции, рекоменда­ции и данные разведки передавались полевым командирам с использованием радиопередатчи­ков, работающих на непредсказуемо меняющи­хся частотах с радиусом действия 20—30 миль. Моджахеды, кроме того, действовали все бо­лее эффектвно, приобретал опыт в обращении с современными видами оружия в многочислен­ных учебно-тренировочных лагерях, которые на­чали создаваться с   1985  года. Тысячи бойцов прошли курсы по обращению с противотанковым и зенитным оружием, по минированию и разми­нированию, ведению боевых действий в город­ских условиях, совершению диверсий. Каждый год в этих "школах", именуемых остряками "уни­верситетами ЦРУ", обучалось до 20000 моджа­хедов.

В 1985 году стали явно заметны плоды стре­мления США к победе, ибо это был год особенно крупных успехов афганского сопротивления. По­левой командир Ахмад Шах Массуд, прозванный Львом Пянджской долины, захватил хорошо за­щищенный укрепленный пункт Пешгохор, кото­рый удерживался засевшим в бункерах батальо­ном. Было взято в плен более 450 человек. По всей стране моджахеды успешно обстреливали советские  аэродромы,  уничтожая  базирующу­юся на них дорогостоящую технику. Ракетный обстрел Кандагарского аэродрома, продолжав­шийся   все   лето   1985-го,   привел   к  тому,   что Советы вынуждены были перебазировать боль­шую часть своих самолетов и вертолетов в более удаленные места. Но, возможно, самым трево­жным для Москвы была активизация партизан в северных провинциях, в непосредственной бли­зости от советской границы. Британская разве­дка снабдила партизан небольшими минами, ко­торые можно было прикреплять к борту судна чуть ниже ватерлинии. С помощью этих мин моджахеды начали  пускать  ко дну  советские транспортные баржи, плавающие по Амударье. Завидев   баржу,   специально натренированный моджахед бросался в воду, подплывал к кора­блю, устанавливал несколько мин и вплавь воз­вращался в Афганистан.

Но самая серьезная эскалация военных дей­ствий была в атаках, запланированных на тер­ритории самого Советского Союза. Первонача­льно идея эта зародилась в Белом доме в 1983 году и Ахтар с Юсефом поддержали ее. Но к концу 1985-го администрация пошла на попя­тный. То есть она хотела, чтобы такие нападения продолжались, но не желала выдавать своего участия в этом. Кейси решил, что лучше будет, если Вашингтон не станет предоставлять парти­занам никаких разведданных, касающихся тер­ритории Советского Союза. С такими данными нападение может оказаться чересчур эффекти­вным, что сразу же вызовет подозрение о вовле­ченности в это дело Соединенных Штатов. "Если вы проведете слишком уж успешный и точный ракетный обстрел, то Советы сразу же поймут, что здесь использовались данные спутниковой разведки",  — объяснил  один чиновник.   — А такую информацию могли бы предоставить мо­джахедам только мы. Это слишком бы уж броса­лось в глаза. И Советы могли бы ответить чем-нибудь аналогичным".    Юсефу при организации нападений на советскую территорию пришлось обходиться без спутниковой информации.

Но  США вносили свой вклад в  эти атаки иными способами. Специально натренированные группы, действующие на территории СССР, во­оружались китайскими гранатометами и самой современной взрывчаткой,  поставляемой ЦРУ. Они  направлялись   для   организации  диверсий против советских гражданских и военных объе­ктов. Группы должны были поражать промы­шленные объекты, пускать под откос поезда и обстреливать советские военные установки.

Техническое обучение партизан силами ЦРУ привело также к изменению тактики сил сопро­тивления. В конце 1985 года моджахеды органи­зовали покушение на Мохаммада Наджибуллу, главу афганской разведки. План был разработан одним полевым командиром при содействии со­чувствующего офицера разведки в Кабуле. Он использовал поставленное ЦРУ оборудование и полученную в "школе ЦРУ" подготовку. В авгу­сте 1985 года в Кабул были тайно доставлены взрывчатка и часовые механизмы. Сотрудник разведки приобрел подержанный автомобиль под вымышленным именем и нашпиговал его взрывчаткой. Используя информацию о том, что Наджибулла собирается посетить в конце ноября индийское посольство, заговорщики и разрабо­тали свой план. Они поставили автомобиль-бомбу перед фасадом посольства. Но, поскольку у них не было механизма дистанционного подрыва, то им пришлось прибегнуть к часовому механизму, поставленному на время посещения. Однако На­джибулла опоздал почти на час, и бомба взорва­лась, не принеся никакого вреда.

Проанализировав карты и спутниковые фото­графии, обсудив новую тактику и поздравив друг друга с успехами, Ахтар, Юсеф и Кейси перешли к обсуждению будущего развития войны. Гене­рал Ахтар поднял вопрос о поставке "Стингеров". Эту просьбу он уже высказывал неоднократно, но она терялась где-то в бюрократических лаби­ринтах, теперь же пакистанский генерал требо­вал объяснений. "То было единственное оружие, которое могло изменить ход всей войны", — вспоминает Юсеф в связи с просьбами о поста­вке. Кейси ответил, что он, так же как и другие чиновники, тоже не понимает, почему эта про­сьба не удовлетворена. Но вскоре ситуация из­менилась радикально. Роберт Макфарлейн ко­снулся этой темы в разговоре с президентом в

конце 1985 года и было похоже, что вопрос будет решен положительно. При хорошем раскладе мо­джахеды получат первые "Стингеры" к лету. Ахтар был удовлетворен. Это оружие раз и нав­сегда изменит весь ход войны, сказал он Кейси.

Продолжение успешных боевых 'действий в Афганистане зависело от поддержки Пакистана. Одному американскому дипломату высокого уровня в Москве официальные представители Кремля заявили, что они намерены "преподать Зия-уль-Хаку урок" за его поддержку афган­ского сопротивления. Кейси заверил Ахтара, что США предпримут все возможное для обес­печения безопасности пакистанского президента. Его и так хорошо охраняли, но бдительность будет удвоена и утроена. Когда три года спустя самолет с президентом Зия-уль-Хаком на борту взорвался в воздухе, некоторые косвенные при­знаки указали, что КГБ или афганская разведка приложили руку к этому делу.

После совещания Уильям Кейси отправился посмотреть на огневую подготовку моджахедов. Ему продемонстрировали умение повстанцев обращаться со стрелковым оружием, с гранато­метами и артиллерией. К началу 1986 года мно­гие из обучающихся на базе будут сражаться против советских войск в Афганистане. По всем признакам выходило, что впереди — удачный год. Моджахеды все чаще перехватывали иници­ативу на полях сражений, положение Советской Армии выглядело весьма нестабильным, а вскоре начнутся боевые операции на территории самого Советского Союза.

1. Каспар УаЙнбергер. Разговор с автором.

2.       Евгений Новиков. Разговор с автором.

3.       Дональд Риган. Разговор с автором,

4.       Джон Пойндекстер. Разговор с автором.

5. Джон Пойндекстер. Разговор с автором. Роберт
Макфарлейн. Разговор с автором.

6. Александр Бессмертных. Замечания на конферен­
ции  в Принстонском  университете   "Ретроспективный
взгляд на конец "холодной войны", 27 февраля, 1993.

7.        Цитируется по книге Дона  Обердорфера  "The
Turn". Нью-Йорк, "Poseidon", 1991, с. 162.

8.        В. Воробьев. "Красная звезда", N 233, 9 октября,
1985, с. 2.

9.        "Военно-исторический журнал", N 4, 1986, с. 6.

        10.       Д.Т, Язов. "На страже мира и социализма". "Воен-
издат", М., 1987.

11.     Стеф Галпер. Рааговор с автором. Уильям Шнэй-
дер. Разговор с автором,

12.       Разговор с автором.

13.       Рааговор с автором.

14. Алан Фирс. Разговор с автором.
15. Разговор с автором.

16.        Мохаммад Юсеф. Разговор с автором.

17.        Мохаммад Юсеф, Разговор с автором.

18.        Мохаммад Юсеф. Разговор с автором.

19.        Мохаммад Юсеф, Разговор с автором.

20.        Мохаммад Юсеф. Разговор с автором.

18

Решение Саудовской Аравии увеличить до­бычу нефти, вызвавшее обвальное падение цен на нее, не прошло незамеченным в Кремле. Подс­читав в начале 1986 года валютные убытки, По­литбюро послало весьма резкое и решительное письмо королю Фахду. Олег Алексеевич Гринев­ский, начальник отдела Среднего Востока в МИД СССР, и Гейдар  Алиев, арабист, член Полит­бюро, передали письмо Фахду и старались ско­ординировать действия СССР с Ираком и Ли­вией, которые тоже много потеряли в результате разыгранного саудовцами гамбита.

Судя по всему, в письме высказывался реши­тельный протест против дальнейшего снижения цен и предлагалась тайная встреча в Женеве по стабилизации цен. Тем временем и Иран выразил серию публичных угроз, поскольку падение до­ходов от продажи нефти могло сорвать планиру­емую им атаку на Ирак. Участились столкнове­ния в Персидском заливе. Обе стороны —и Иран и Ирак —нарушали все вековые правила веде­ния войны. Участились атаки на танкеры, равно Как и на нефтеочистительные и буровые устано­вки. Иранская авиация испытывала острый де­фицит запчастей, поэтому революционная гвар­дия изобрела новую тактику уничтожения ира­кской нефти:  против танкеров и прибрежных установок направлялись скоростные катера, на­битые смертниками, вооруженными гранатоме­тами и ручными ракетными установками. Несколько танкеров из других стран чудом избежало гибели в заливе.

В начале 1986 года саудовцы ждали от США подтверждения, что те обеспечат безопасность танкеров в Персидском заливе. Правда, угроза иранских атак затрагивала Саудовскую Аравию в гораздо меньшей степени, нежели других не-фтепроизводителей, таких как, например, Ку­вейт, но король Фахд хотел быть уверенным, что Штаты не допустят верховенства Ирана в Пер­сидском заливе. В Вашингтоне шейх Бандар вы­разил свою озабоченность происходящим в за­ливе Каспару Уайнбергеру и Уильяму Кейси. Когда вице-президент Джордж Буш в апреле 1986 года посетил Аравийский полуостров, он провел прямые переговоры на эту тему.

Производство нефти в Саудовской Аравии в начале 1986 года составляло 10 миллионов бар­релей в день. Цены продолжали падать. Саудо­вцы компенсировали падение цены ростом до­бычи. В целом их доходы должны были возрасти на треть.- Даже если бы цены упали до цифры 8 долларов за баррель, прибыли Саудовской Ара­вии были бы большими, чем в 1985 году. Еще одним мощным экономическим стимулом явля­лось обесценивание американского доллара, о чем король Фахд был заблаговременно преду­прежден. Согласно секретной записке Госдепар­тамента, Саудовская Аравия "получила неждан­ный подарок в виде недавнего понижения курса доллара". Только за последние шесть месяцев 1985 года этот "подарок" составил ни много ни мало 10 миллиардов долларов. Саудовцы расс­читывали собрать подобный урожай и в 1986 году.¹

В феврале 1986 года программа "сдержива­ния" коммунизма в Восточной Европе перешла в новую стадию, когда стало получать материаль­ную помощь чехословацкое подполье  согласно директиве "NSDD-32" и желанию президента. Были установлены контакты с чешскими эми­грантами на Западе и по этим каналам подполью в ЧССР переводились скромные суммы. Дела­лось это регулярно, хотя не шло ни в какое сравнение с размахом и масштабом операции в Польше. Здесь же суммы не превышали неско­лько сот тысяч долларов в год. Чешская оппози­ция находилась еще в эмбриональном состоянии и состояла преимущественно из интеллектуалов, борцов за права человека, входивших в такие организации, как "Хартия-77" или "Светские ка­толики" .   Эта  помощь  тайком  провозилась  в страну эмигрантскими организациями на Западе, которые и так уже занимались ввозом в страну своих приватных средств. Хотя деньги были не­большие, однако ожидалось, что суммарный эф­фект от двух тайных финансовых операций ока­жется значительным. "Солидарность" предпри­няла отважный шаг по поддержке оппозицион­ных движений во всем советском блоке. Прове­дены были даже консультативные встречи ме­жду лидерами оппозиции обеих стран, которые состоялись в лесах на чешско-польской границе, Если бы эти два подпольных движения объеди­нились, то вызов советскому влиянию в регионе мог оказаться весьма значительным.

Иметь дело с подпольными движениями за "железным занавесом" всегда было рискованной затеей. Очень нелегко организовать надежные каналы для переправки денежной помощи, Уильям Кейси послал докладную новому началь­нику оперативного отдела Клэйру Джорджу. Он хотел провести работу по индентификации оппо­зиционных движений и установлению, каким образом им можно помочь. "Вилл хотел знать, что мы можем сделать для поддержки оппозицион­ных движений по всему региону и для усиления их сотрудничества", — вспоминает один из чи­новников, знакомый с этой докладной.

Кроме того, существовала опасность разобла­чения. Разведка советского блока могла раскрыть заговор и воспользоваться этим предлогом для полного уничтожения подполья. В 20-х годах ЧК большевиков создала несколько фиктивных под­польных организаций, с помощью которых охо­тилась на подлинных противников режима. Са­мой известной из этих подпольных организаций был Союз монархистов России, носивший кодо­вое название "Трест". "Трест" успешно проник во многие антикоммунистические организации и провалил множество операций западных спе­цслужб в России.

Как уже говорилось, Польша имела гораздо большую помощь, чем Чехословакия. "Солида­рность" получала более 500000 долларов в год из частных заокеанских источников в дополнение к помощи, оказываемой ЦРУ. Три сотни тысяч долларов поступало от организаций американ­ских профсоюзов AFL-CIO. Но перевод средств не проходил гладко. В начале весны 1986 года несколько партий грузов было перехвачено при пересылке из Стокгольма и портового города Истада. Польские власти уже дожидались на побережье прибытия груза. Это не было случайностью. Кто-то выдал властям факт существова­ния канала пересылки.

Больше всего подозрений легло на шведскую часть маршрута. Деятели "Солидарности" кон­тролировали прохождение грузов вплоть до са­мой Швеции. Конечно, могло случиться, что и в бюро "Солидарности" на Западе окопались вра­жеские агенты, но это маловероятно. В опера­циях  по  нелегальному  транзиту  участвовали лишь особо доверенные лица. Новичков не допу­скали к ним на пушечный выстрел. Но в Швеции все зависело от доверенных докеров и работни­ков портов. И, возможно, кто-то из них, зная о содержимом "посылок", поддался искушению за деньги информировать польские власти. В сере­дине февраля Уильям Кейси позвонил из своего офиса   в   Белом   доме,  чтобы  информировать одного шведского чиновника, который содейство­вал операции, что где-то на шведском участке маршрута   происходила  утечка   информации. Кейси хотел, чтобы этот чиновник способствовал ее ликвидации.

Для расследования в Швеции были выделены несколько американских агентов. Совместная ко­манда провела две с половиной недели, проверяя каждый дюйм шведского участка маршрута, на­блюдая, изучая записи, прощупывая работников. И ничего не обнаружила. Под конец, благодаря информации, полученной от одного докера, кома­нда села на хвост шведскому таможеннику из Истада и обнаружила, что он посылал телексы таможенникам из Гданьска. Получив доступ к его банковскому счету, агенты обнаружили, что он получал примерно по 200 долларов за каждое-сообщение.

Рейтинг публикации:

5

Комментарии (0) | Распечатать

Добавить новость в: