Петер Швейцер: ПОБЕДА

Встреча, проходившая в очень дружествен­ной атмосфере, длилась три часа. Оба собесе­дника были удовлетворены. Турки имел дело с человеком, понимавшим его опасения и про­блемы. Кейси же разговаривал с собеседником, разделявшим его антикоммунистические взгля­ды и выражавшим волю к сотрудничеству с США, что ранее не удавалось. Самым важным результатом встречи было решение сделать первый большой шаг к тайной войне с Советским Союзом. Саудовская Аравия, чувствуя себя неу­веренно и опасаясь за свою безопасность, искала поддержки у Соединенных Штатов. Вашингтон намеревался ее оказать взамен за политику слу­жения его интересам на мировом рынке нефти.⁵

Вечером того же дня черный самолет без опознавательных знаков, без фанфар, стартовал с военного аэродрома Эр-Рияда. Он летел на запад, в Тель-Авив. Когда он находился на вы­соте около 12 тысяч метров, Кейси заговорил со своими сотрудниками о Польше. Сказал им, что Москва боится поляков. Они вместе стали ду­мать, что можно было бы сделать для поддержки "Солидарности".

Во время президентства Джимми Картера США проводила незначительную кампанию по­мощи "Солидарности" по части доставки литера­туры и множительной техники. Советник по на­циональной безопасности Збигнев Бжезинский, поляк по происхождению, выполнял роль ката­лизатора этой программы. Однако объем этой помощи был невелик. Деньги шли на штамповку на майках лозунгов в защиту "Солидарности", на оплату печатников, а также на распространение материалов в защиту "Солидарности".

Все делалось вне Польши. Казалось слишком рискованным заниматься этим непосредственно в стране. "Солидарность" была на сто процентов сформирована и организована в Польше, и обна­руженный какой-либо след о помощи извне мог бы бросить на эго движение тень, что оно явля­ется орудием ЦРУ. Кроме того, Управление не имело никаких секретных контактов в самом движении.

Кейси пересмотрел все последние сводки по Польше, подготовленные дирекцией разведки. События развивались стремительно. В предста­влении Кейси дело должно было дойти до при­менения силы. Он часто разговаривал на эту тему со своими сотрудниками. Польское правитель­ство начало поддаваться давлению "Солидарно­сти", а Москва делала отчаянные усилия, чтобы воспрепятствовать опасности крушения комму­нистического режима в Польше. В начале марта высшее руководство Польши было вызвано в Кремль, где Политбюро предъявило им ряд тре­бований. 5 марта секретарь Польской Объеди­ненной Рабочей партии Станислав Каня, премьер Войцех Ярузельский и два члена Центрального Комитета провели встречу с Леонидом Брежне­вым, председателем КГБ Юрием Андроповым, министром обороны Дмитрием Устиновым, ми­нистром иностранных дел Андреем Громыко и пятью другими высшими функционерами пар­тии. Встреча закончилась сообщением для Поль­ского информационного агентства (ПАП).

Обе стороны единодушно решили, что суще­ствует необходимость "принятия незамедли­тельных мер", чтобы противодействовать угрозе социализму в Польше. Это сообщение выражало общее беспокойство Москвы о том, что цело­стность ее империи может быть нарушена, и что события в Польше должны стать предметом за­интересованности "всего социалистического со­дружества". Далее в сообщении говорилось о следующем: "Империалистические силы и силы внутренней реакции надеялись, что экономиче­ский и политический кризис в Польше приведет к изменению соотношения сил в мире, ослабле­нию социалистического сообщества и междуна­родного коммунистического движения. По этим причинам особенно важно дать решительный от­пор всем опасным попыткам".

В конце авторы сообщения заявили: "Социа­листическое содружество нерушимо. Его защита состоит не только в обороне интересов отдельных государств, но и всего содружества... Советский народ верит, что Польша была и будет неруши­мым звеном в социалистическом содружестве".

Из Москвы раздавался непрерывный пропа­гандистский барабанный бой, который подтвер­ждал лишь то, что санкции либо вторжение не заставят себя ждать. В советской прессе ежедне­вно публиковались сенсационные сообщения. Ор­ган министерства обороны газета "Красная Зве­зда" обвиняла НАТО в попытках склонить По­льшу к участию в западном блоке, "Солида-рность" в "эскалации антисоциализма". Она пи­сала: "Ситуация развивается неудовлетворите­льно. Непохоже, чтобы правительство владело ситуацией". В феврале "Литературная газета" обвинила Запад в том, что он подстрекает к беспорядкам и руководит деятельностью "Соли­дарности". Газета утверждала, что "Голос Аме­рики" и "Свободная Европа" являются источни­ком передачи активистам "Солидарности" "при­казов" относительно того, где и как раздувать пожар забастовок под знаменами "Солидарно­сти", Это был старый, известный способ пропа­ганды, но он имел глубокое значение. Указывая на "опасность" из-за границы, Москва хотела оправдать свою военную интервенцию.

Каспар Уайнбергер, всецело занятый дета­лями бюджета Пентагона, все же внимательно приглядывался к ситуации в Польше. По-пре­жнему проводились скрытые вылеты американ­ских самолетов-разведчиков, а также полеты самолетов с системой АВАКС, которые следили за передвижением войск. Президент направил в Москву послание о том, что военная акция вызо­вет соответствующую реакцию Америки. Он не уточнял, какой будет эта реакция.

Когда самолет Кейси приземлился в Тель-Авиве утром 13 апреля, директора встретила охрана, которая сразу же отвезла американцев в особняк Моссада. Согласно условиям безопа­сности дипломаты не приезжали встречать Кей­си — это привлекло бы слишком много внима­ния.

В Особняке Моссада Кейси встретился с гене­ралом Исхаком Хоффи, начальником израиль­ской разведки. Присутствовало также несколько его заместителей. Моссад —одна из самых пред­ставительных и квалифицированных разведок мира. Она успешно действовала не только на Ближнем Востоке, но также создала активную сеть в Центральной Европе. С помощью эмигран­тов из Польши, Советского Союза и Венгрии, разведка создала каналы, ведущие от Албании к Польше, и дальше, вглубь СССР. Эту сеть соста­вляли преимущественно еврейские диссиденты и духовенство. Канал активизировал деятель­ность в ситуациях, когда Израиль нуждался в конкретной информации, а также для нелегаль­ной переправки людей или каких-то вещей, ма­териалов в соцстраны и оттуда.

Этот канал с самого - начала существования государства Израиль был прекрасно организо­ван. Именно благодаря ему в 1956 году была доставлена из Москвы историческая речь Хру­щева о десталинизации, произнесенная на XX съезде Коммунистической партии Советского Союза. Если верить слухам, этот документ пере­правил один из участников съезда партии. Кейси хотел подключить к этому каналу и ЦРУ.

Первой темой для обсуждения была ситуация на Ближнем Востоке. Директор ЦРУ заверил своих собеседников, что новая Вашингтонская администрация действительно искренне предана делу защиты Израиля. Добавил, что сейчас мо­жно рассчитывать на новую, очень активную деятельность ЦРУ. Управление в прошлом акти­вно сотрудничало с Моссадом, но в конце 70-х это сотрудничество стало не очень надежным. Кейси подчеркнул, что намерен усилить дея­тельность своего Управления в сотрудничестве с Моссадом, так как сам стремится к этому.

Генерал Хоффи ответил, что ценит такие настроения. Моссад также охотно будет сотру­дничать во всех областях. Управление ощущает нехватку денег. Возможна взаимопомощь в слу­чае финансовых трудностей той или иной разве­дки.

Израиль со своей стороны нуждался в двух вещах: его интересовал больший доступ к мате­риалам, касающимся Ирака и Сирии, передава­емым через американские спутники-шпионы. США располагали лучшей в мире спутниковой фотосъемкой этих стран, включая расположения иракских атомных центров, что было очень су­щественно для Израиля. Во-вторых, Моссаду ну-жны были средства для содержания своей разве­дки за пределами страны. Кейси без колебания ответил, что оба этих вопроса будут без труда решены, после чего приступил к обсуждению собственных проблем.

Он затронул тему Польши. Кейси нужно было восстановить сеть американской разведки за границей. В Польше у него имелись кое-какие источники, но не было доступа к оппозиции. В особенности его интересовала "Солидарность" и другие оппозиционные движения в Польше. "Мо­жно ли использовать ваш канал?" — спросил он Хоффи. Собеседник утвердительно кивнул голо­вой. Взамен за финансовую помощь Кейси полу­чит доступ к сети Моссада. Они пожали друг другу руки. Дело было сделано.

Вечером 26 апреля черный самолет без опо­знавательных знаков стартовал вновь. На этот раз он летел на север. На следующий день Кейси должен был встретиться с агентами резидентуры в Риме. С самим резидентом он виделся в начале февраля в Париже, на встрече всех начальников резидентур с новым директором Управления. Ко на этот раз у него было в Риме конкретное дело. Он и в самом деле был заинтересован в инспек­ции римской резидентуры, но еще больше в разговоре на две темы: терроризм и Польша. Первая тема была очень важной с той точки зрения, что римская резидентура насчитывала Много сотрудников и в ее задачу, кроме всего прочего, входило наблюдение за террористиче­скими движениями на юге Европы и на Ближнем Востоке. В Италии существовало множество тер­рористических организаций и очень активно дей­ствовали "Красные бригады", получившие до­ступ в Европу через Рим и Афины. Какой-то весельчак в Управлении назвал Рим городом международного терроризма.

Тема Польши привела Кейси в Рим потому, что именно там находилась одна из главных фигур, имеющих влияние на развитие событий в Польше. Замысел обратиться к поляку по наци­ональности Папе Римскому с просьбой о сотру­дничестве в этом регионе исходил от Рональда Рейгана. Вот как вспоминает Ричард Аллен ми­нуту, когда они вместе с Рейганом просматри­вали сообщения о визите Папы Иоанна Павла II в его родную страну в 1979 году. "Рейган посто­янно повторял, что Папа является ключевой фи­гурой, решающей судьбу Польши. На него про­извел колоссальное впечатление вид миллионов взволнованных поляков, вышедших приветство­вать Папу. У Рейгана на глазах были слезы".

Кароль Войтыла родился в 1920 году недалеко От Кракова. Его занятия на гуманитарном фа­культете Ягеллонского университета были прер­ваны войной. Университет был закрыт немцами, профессоров пересажали. Молодой студент был вынужден зарабатывать на жизнь просто рабо­чим. В октябре 1942 года он вступил в подполь­ную семинарию, основанную кардиналом Ада­мом Сапегой, архиепископом Кракова. У него был Опыт сопротивления по отношению к тоталита­рной власти. Жизнеописание Папы произвело

огромное впечатление на администрацию Рей­гана. Кароль Войтыла не переставал интересова­ться Польшей, даже когда в 1978 году он был избран Папой. Он и дальше намерен был действо­вать согласно своим убеждениям. xодили слухи, что в декабре 1980 года он послал письмо Лео­ниду Брежневу с предостережением, что если советский руководитель решится на вторжение в Польшу, то Иоанн Павел II вернется в страну и организует движение сопротивления.

Папа был страстным противником марксизма. В марте 1980 года в Мексике он произнес речь, в которой предостерегал об опасности освободи­тельного богословия, ответвления радикальной католической мысли, соединявшей христианские мысли с марксизмом-ленинизмом. Папа говорил о том, что Ватикан будет решительно противо­стоять прокоммунистическим священникам в та­ких странах, как Никарагуа и Сальвадор, да и вообще во всей Латинской Америке. Взгляды Иоанна Павла II отнюдь не прибавили ему попу­лярности в Москве. Кроме того, он был высшим моральным авторитетом не только в Польше, но и среди литовцев, язык которых он знал. Пре­красно помня об их положении, Папа в 1979 году объявил о тайном назначении находящегося в заключении литовского архиепископа кардина­лом. Известие об этом молниеносно распростра­нилось по Литве и стало огромной поддержкой Для действовавшего в подполье костела.

Советская пресса писала о Папе как об опа­сности, которую нужно либо преодолеть, либо Дать ей отпор. Взгляды и вера Иоанна Павла II были словно заразная болезнь. "Для нынешнего

руководства в Ватикане объектом особого беспо­койства является Украина. Ватикан старается по-прежнему использовать еще существующее там ядро костела католического как средство влияния на население республики".

В появившейся на Украине брошюре под на­званием "На службе неофашистов" высказыва­лась мысль: "Реваншисты и враги демократии и социализма надеются на помощь нового Папы... потому что его целью является объединение ка­толиков во всем мире в одну общую антикомму­нистическую силу. Это продиктовано не столько беспокойством за судьбы человечества, сколько желанием стать религиозным авторитетом на всей планете".   

Персонал ЦРУ в Риме представил Кейси от­чет о действиях террористов, а также передал информацию, которая могла быть полезной, по­тому что касалась оценки ситуации в Польше. Лидер "Солидарности" Лех Валенса совершил исторический визит в Рим в январе 1981 года и встретился с Папой. Его принимал Луиджи Скриччоло, представитель итальянской конфе­дерации труда. В 1980 году он совершил поездку в Польшу, чтобы оказать Валенсе помощь в организации "Солидарности", а также помог с доставкой печатных машин и множительной тех­ники для членов этого движения. Но Скриччоло работал еще на кое-кого. Согласно сведениям итальянской разведки, он сотрудничал с болгар­ской разведкой, а его связником был сотрудник болгарского посольства. Такой агент мог пере­дать советскому блоку необычайно ценную ин-

формацию, он был в центре событий, ему дове­ряли. Валенса подвергался опасности.

Кейси просил, чтобы резидентура помогла ему встретиться с кардиналом Агостиньо Каза-роли, госсекретарем в Ватикане. Казароли бьiл советником четырех Пап. Как сторонник норма­лизации отношений с коммунистическими пра­вительствами в Восточной Европе он проводил политику медленного, постепенного и взвешен­ного налаживания отношений между Ватиканом и коммунистическим блоком на межгосудар­ственной основе.

Казароли заявил, что уже составленное рас­писание не позволяет ему встретиться с дире­ктором ЦРУ. Кейси догадался, что эта отговорка является отражением проводимой госсекретарем внешней политики. Перед этим Казароли встре­чался с левыми повстанцами из Сальвадора и марксистскими вождями из Палестины. Поско­льку это была не прямая просьба от президента о встрече, поэтому Казароли мог вежливо от нее уклониться. Он сказал, что с Кейси может встре­титься его сотрудник, но, конечно, с сохранением полной конфиденциальности. Поскольку публи­чное заявление о такой встрече могло закончи­ться тем, что Советский Союз стал бы спекули­ровать на том, не плетет ли Церковь совместно с ЦРУ тайный заговор, который может привести к перевороту в Польше, Кейси, чья душа никогда не лежала к протоколам, согласился на предло­жение кардинала Казароли.

Встреча планировалась в Риме в прикафе-Дральной канцелярии. Директор ЦРУ должен был войти через черный вход, а сотрудник кар­динала — через парадный.

Все прошло без осложнений. Сотрудник кар­динала с лицом херувима и быстрым взглядом был одет в обычную одежду священника. Он сердечно приветствовал Кейси и извинился за то, что Казароли не смог принять сам. Он чувствовал себя неловко. В конце концов, представителя Ватикана нечасто можно увидеть в обществе директора ЦРУ. Кейси попробовал разрядить атмосферу, сразу заговорив о том, что его инте­ресует исключительно ситуация в Польше.

Сотрудник кардинала вздохнул с видимым облегчением и после этого почти два часа излагал Кейси свою точку зрения на этот вопрос. Карди­нал Стефан Вышинский умирал от рака. Он, как ведущая фигура польской церкви, благодаря своему таланту и независимости, создал ситуа­цию, когда "Солидарность" могла развиваться. Кардинал Вышинский держал польское прави­тельство в страхе, грозя широкими волнениями, если оно решится на репрессии по отношению к "Солидарности". Вместе с тем он просил придер­живать наиболее радикальные элементы в дви­жении, поскольку спровоцированное правитель­ство могло бы решиться на применение силы или же попросить советских братьев об интервенции. Диссидент еврейского происхождения Адам Ми-хник заявил, что благодаря кардиналу Вышин­скому "церковь стала самым могучим противни­ком тоталитарной системы". "Уход кардинала будет невосполнимой потерей", — сказал пред­ставитель Ватикана Кейси. Церковь все же намерена и дальше поддерживать "Солидарность" и противостоять репрессиям.

Папа был убежден, что рано или поздно ре­прессии наступят. Важно было лишь то, какую они примут форму и как к этому будут подгото­влены церковь и оппозиция, поскольку углубля­лся продовольственный кризис, участились за­бастовки. Церковь надеялась облегчить проведе­ние реформ, но без "закручивания гаек". Но без Вышинского это будет нелегко сделать.

После двухчасовой встречи Кейси поблагода­рил представителя Ватикана и спросил, будет ли Казароли располагать временем при следующем его визите в Ватикан. Сотрудник кардинала ко­ротко ответил: "Нет". И добавил: кардинал счи­тает, что в такой ситуации лучше всего не сотру­дничать, это только обострит ситуацию. Кейси вовсе не был задет таким решительным отказом, поскольку высказанная информация и так во многом помогла ему. Из одного этого разговора он узнал больше о внутренней ситуации в По­льше, чем из всех рапортов в Лэнгли.

Об услышанном он догадывался и раньше. В этом был готов содействовать и президент Рей­ган. "Мы в действительности не подписывали никаких договоров о сотрудничестве относите­льно разведывательной деятельности и ознако­мления с ними друг друга, но Ватикан и так очень помог," — вспоминал Джон Пойндекстер. Со­бытия вскоре должны были привести Ватикан и США к более тесному сотрудничеству, особенно в польских делах. Через несколько недель после визита Кейси в Рим произошла попытка покушения на Папу. Президент, Каспар Уайнбергер и Уильям Кейси видели за этим актом невиди­мую руку Советского Союза. Папа также.

1 "Saudis,  Stressing Regional  Stability,  See  Soviet
Threat", "Нью-Йорк тайме", 8 февраля, 1980, сек. А, с. 6.

2   Там же.

3   Алан Фирс. Разговор с автором.

4   Каспар Уайнбергер. Разговор с автором.

5   Американский государственный служащий. Разго­
вор с автором.

6   Ричард Аллен. Разговор с автором.

7   Из "Increasing Activity of the Ukrainian Catholic
Church in  Western Ukraine", RFE/RL Research Report,
119/83, 16 марта, 1983.

8   H.O. Сафронова. "Униатская церковь и фашизм",
Львов, 1981.

9   Американский государственный служащий. Разго­
вор с автором.

10 Джон Пойндекстер. Разговор с автором.

4

В мае 1981 года в Москве проходило важное совещание КГБ. Собиралось высшее руководство разведки из всех управлений. Такие совещания проводились регулярно и являлись важным источником информации для партийного руко­водства. На основании их определялась текущая политика КПСС, готовились документы по ва­жным проблемам, связанным с международной ситуацией, возникавшими перед Советским Со­юзом. С речами выступили Генеральный секре­тарь ЦК КПСС Леонид Брежнев и председатель КГБ Юрий Андропов, содержание которых не получило широкой огласки. Затрагивались про­блемы Латинской Америки, Афганистана и Ки­тая, но темой номер один была новая админи­страция в Вашингтоне.

Генеральный секретарь усталым шагом пер­вый поднялся на трибуну. Этот сановник, деся­тилетия занимающий кресло на вершине Полит­бюро, выглядел не лучшим образом. Кружили слухи о его близкой кончине. Он говорил по бумажке, на носу у него были очки с толстыми стеклами. Меркнувший патриарх партии гово­рил о том, что новое правительство в Вашингтоне "проявляет крайне реваншистские тенденции", ведет дело к "опасной дестабилизации в мире". Рейган проводит политику "дальнейшей эскала­ции гонки вооружений... и стремится к подрыву советской экономики". Новый президент "не за-

метил, что общая расстановка сил в мире не благоприятствует капитализму". Он хочет "ниве­лировать достижения международного социали­зма, используя методы провокации... и экономи­ческой войны".

Речь длилась сорок пять минут. Брежнев ча­сто прерывался, чтобы найти нужное место в бумажке. Когда закончил, было видно, как он устал. Его тут же повезли домой.

Через несколько минут на трибуну поднялся Юрий Андропов. Он сам был не намного моложе Генерального секретаря, но был в лучшей форме, решителен, уверен в себе. Андропов показал образ Соединенных Штатов в еще более злове­щих красках.

Довольно остро критиковалось правительство США. Андропов предполагал, что после своего появления в Овальном кабинете президент отка­жется от антисоветской риторики, но она продол­жалась. Он процитировал присутствующим слова Рейгана, сказанные им во время первой пресс-конференции в Белом доме: "Они (Сове­тский Союз) присвоили себе право свершать лю­бые преступления, лишь бы достигнуть своей цели... Таким образом, разрядка действует лишь односторонне, является дорогой с односторонним движением, которую Советский Союз использует в своих целях".

По мнению Андропова, значение слов Рейгана было вполне ясным. Настали "опасные времена". Запад организует структуры с целью "провока­ций против социализма". Кроме того, Вашингтон готовится к первому атомному удару. Со времен кубинского кризиса советские руководители не

высказывались так агрессивно и не рисовали таких .ужасающих картин.

Андропов был неправ, утверждая, что Ва­шингтон готовится к первому атомному удару по Москве. Но ведение экономической войны было как раз в намерениях Уильяма Кейси и Каспара Уайнбергера. Где бы им ни приходилось бывать, они оказывали всяческий нажим, чтобы отрезать Советскому Союзу возможность торговать с За­падом, а также получать его технологии и кре­диты. А там, где им не удавалось таким образом повлиять на политику, Они старались внушить, что она была бы наиболее желательна.

9 мая Кейси находился на курорте в Хот Спрингс в Западной Виргинии. Он выступил с речью на совете по бизнесу. Кейси заявил, что советская экономика "становится все слабее", в стране "растет недовольство". Он не сказал на­прямую, что США должны использовать эту ситуацию, но явно намекнул на это.

В частных разговорах с американскими би­знесменами Кейси приводил статистические данные, свидетельствовавшие о том, как Советы плохо хозяйствуют. Подчеркивал, что делать ин­вестиции было бы ошибкой, а если б он сам занимался бизнесом,то наверняка обходил бы Советский Союз далеко стороной. Ему нужно было убедить банкиров, чтобы они не давали займы СССР. За время пребывания в должности ему десятки раз приходилось высказываться по­добным образом. Он не раз адресовал такие слова организациям, связанным с бизнесом. Не прекра­щал убеждать всех, что торговать с Москвой — скверное дело. Порой даже лично звонил руко-

водителям предприятии, давая им указания, что нужно проявлять неуступчивость, либо переда­вая им секретную информацию о том, что данный проект идет вразрез с интересами Америки. По­рой такое вмешательство давало положительный результат, порой — нет.

Самым большим советским экономическим предприятием был проект под названием "Урен-гой-6". Он должен был стать наиболее серьезным объектом в торговле Запада и Востока. У Кейси, как и у Уайнбергера, был свой "пунктик" на сей счет. Это должно было быть строительство по­дземного газопровода, тянущегося около 5500 км из Уренгоя на севере Сибири до советско-чехо­словацкой границы. Там он соединялся с запа­дноевропейской газовой системой, уходившей во Францию, Италию и Западную Германию. По первоначальному проекту газопровод имел две нити. Для страны, которая в то время имела доход всего 32 миллиарда долларов ежегодно, это предприятие имело первостепенное значение. "Для Москвы газопровод был основным экономи­ческим вопросом. Трудно переоценить его значе­ние", — вспоминал бывший член ЦК КПСС Ев­гений Новиков.

"Это была попросту дойная корова", —утвер­ждал бывший заместитель министра обороны Фред Айкл.

Кремль, не располагая средствами и соотве­тствующей техникой, в 197S году обратился за западной помощью. Западная Европа, заинтере­сованная поставками газа не только из Средней Азии, начала переговоры с Москвой, предложив­шей гарантированные иены на газ на 25 лет. Так должны были исполниться мечты Кремля об улу­чшении финансовой ситуации. Как и раньше, западные банки выразили согласие на финанси­рование закупок оборудования, необходимого для строительства газопровода, а также самого строительства при пониженных процентных ставках, гарантированных их правительствами. Вместе с тем западные предприятия предложили продажу высококлассного оборудования за буду­щие поставки природного газа. Так же, как это было с проектом оренбургского газопровода, Мо­сква использовала "Уренгой-6" для увеличения западных кредитов, в результате которых уда­лось бы получить двойное финансирование одного и того же проекта.

Проблему двойного финансирования, равно как существенную проблему средств безопасно­сти при строительстве нового газопровода в Си­бири, первым обнаружил Роджер Робинсон, вице-президент банка "Chase Manchattan", отве­тственный за пакет кредитов для Советского Союза, Восточной Европы и Югославии. Во время строительства газопровода из Оренбурга в конце семидесятых, он как-то завтракал с советским министром газовой промышленности. "Я спросил у министра, поддерживает ли он займы на рынке евродолларов на финансирование этого проекта, — рассказывал Робинсон. — Министр только рассмеялся и сказал, что никогда не берет таких займов, — все покрывают поставки газа в Европу. Советский банк внешней торговли наверняка не проинструктировал его, что таким образом большая часть проекта, как показали более поздние анализы, будет вдвойне профи-

нансирована. В то же время, будучи под влия­нием Москвы, "International Investment Bank" собирал 2,2 миллиарда долларов на западных кредитных рынках в четырех больших синдика­тах. Документы, связанные с кредитом, четко определяли, что это шло на финансирование по­ставок труб, компрессоров, турбин и т.д. Это была ошеломляющая самонадеянность".

Робинсон тайно сообщил ЦРУ о своем откры­тии. В начале февраля Уильям Кейси получил записку от Самнера Бенсона, старшего анали­тика Управления. Проект газопровода у него также вызвал опасения. Западная Европа была бы под угрозой перекрытия газопровода Сове­тским Союзом. Австрия, Берлин и Бавария на 99—100 процентов попадали в зависимость от советских поставок. Кроме того, на таких усло­виях невыгодно настраивать общественное мне­ние в пользу проекта. У одного американского банкира в 1980 году состоялся частный разговор с бывшим западногерманским министром эконо­мики Отто фон Ламбсдорфом. Он признался, что немцы зависели бы от советских поставок газа не на 30 процентов, как везде писалось, а на все 60. "Но что толку говорить, —сказал Ламбсдорф, — немецкая общественность не будет информи­рована о действительных цифрах".

Этот проект оказал бы весьма благотворное влияние на советскую экономику. В 1980 году в одном из рапортов Бенсон писал: "Энергетиче­ская промышленность помогла Советскому Со­юзу развить производительность военной ма­шины, пока решались серьезные экономические проблемы". Во время президентства Картера Бенсона мало кто слушал, администрация тогда больше занималась подсоединением Запада к разным источникам энергии, чем закручиванием гаек Советам. Но теперь Бенсон нашел благода­рных слушателей в лице президента, Кейси и Уайнбергера.

В начале мая 1981 года, вскоре после получе­ния копии сообщения Роджера Робинсона, Уайн-бергер и Кейси провели в Пентагоне встречу, посвященную разным вопросам, в том числе си­туации в Польше и бюджету на оборону. Всплы­ла и тема газопровода. "Мы и в самом деле считали, что должны остановить осуществление проекта или хотя бы задержать его, —вспоми­нал Уайнбергер. — Иначе он дал бы им страте­гическое преимущество и огромный приток средств".

В правительстве не было единодушия по этому вопросу. Госсекретарь Александр Хейг сопротивлялся предложениям оказать нажим йа Европу и свернуть проект. Он утверждал, что уже поздно. Под влиянием Уайнбергера он по­слал в поездку по Европе заместителя госсекре­таря по экономическим вопросам Мейера Ра-шниша. Рашниш должен был заинтересовать Европу другими предложениями, чем газопро­вод, агитировать за американский уголь, синте­тические виды топлива и норвежский подземный газ. Но Западная Европа не хотела к этому при­слушаться. Если говорить о Хейге, то для него проблема была решена. Но для Кейси и Уайнбер­гера вопрос о газопроводе был принципиальным и они не хотели легко сдаваться. США были не

просто партнером, а лидером свободного мира. Кейси и Уайнбергер поручили аналитикам искать другие решения.

В департаменте обороны за их усилиями на­блюдал помощник министра Ричард Перл, хи­трый интеллектуал, во всем державший твердую антисоветскую позицию. Он пригласил Бенсона в свой департамент и стал набирать консультан­тов, от которых требовалось найти иные реше­ния, чем газопровод. Некоторые из замыслов были абсурдны. Один из консультантов утвер­ждал, что у голландцев огромный запас газа, благодаря которому Европа может быть им обес­печена. Другие предлагали строительство газо­провода из Алжира. Еще кое-кто — из Ирана через Турцию и Грецию. Кейси поручил своим аналитикам просчитать разные аспекты этих замыслов. Бюро анализа СССР сконцентриро­вало основное внимание на выгодах, которые получил бы Советский Союз из поступлений твердой валюты и кредитов на выгодных усло­виях, а также на возможностях построить газо­провод без помощи извне.

В конце мая в Белом доме собралась Рабочая группа по делам национальной безопасности. Президент Рейган уже оправился после произве­денного на него в конце марта покушения и снова сосредоточился на перспективах советской эко­номики. Он уже видел сообщение Робинсона.

Хотя в повестке дня было много пунктов, важнее всего был предстоящий саммит в июле в Оттаве. Это была первая встреча президента с главами иностранных государств — союзников и экономических партнеров Америки. Понятно, что

выступление президента следовало хорошо под­готовить. Если говорить о мнениях по поводу советского газопровода, то Запад разделился. Но Рабочая группа по делам национальной безопа­сности имела единодушное мнение, что Вашин­гтон должен вновь заявить о своей ведущей роли в решении проблем, стоявших перед Западом.

Уайнбергер при поддержке со стороны Кейси и Ричарда Аллена весьма активно ратовал за нажим со стороны США. "Господин президент, — сказал он, — мы должны остановить этот проект. Потенциальная выгода для Советов ко­лоссальная". И он подытожил вероятные выгоды Советского Союза, вытекающие из договора. Рей­гану эти данные уже были знакомы. Уайнбергер закончил утверждением, что Америка, по его мнению, должна сейчас же предпринять соотве­тствующие санкции и остановить строительство газопровода.

Сразу же выступил Александр Хейг. "Госпо­дин президент, — обратился он, — Западная Европа не откажется от этого проекта. Уже сли­шком поздно, поскольку дело зашло далеко. Если мы поднимем этот вопрос в Оттаве, — продол­жал он, — лишь перессорим западных руково­дителей, прежде чем начнем работать с ними по этому вопросу. Прошу разрешить мне частные встречи с министрами иностранных дел, чтобы я оговорил с ними возможность каких-то альте­рнатив газопроводу".

Как это было ему присуще, Рейган не стал принимать окончательного решения. А два дня спустя объявили, что во время саммита он не будет открыто выступать с изложением своего

мнения по газопроводу и оказывать нажим на введение санкций. Хейг будет частным образом оговаривать эти вопросы с министрами иностран­ных дел. У Кейси и Уайнбергера таким образом появился еще один шанс.

В это же время Кейси и Уайнбергер вместе работали еще над одним вопросом. Москва была намерена добраться до западной техники, кото­рая помогла бы ей справиться с проблемами промышленности и развить военный потенциал. В значительной мере ей это удавалось — она покупала оборудование или же крала техноло­гию. Советская комиссия по делам военной промышленности руководила этим грандиозным предприятием. Около ста тысяч человек перево­дило техническую документацию. "Для Сове­тского Союза доступ к западной технологии был вопросом первостепенной важности, — говорил Уильям Шнэйдер, бывший заместитель госсе­кретаря по делам помощи и военной техники. — В значительной мере он помогал стране решать проблемы промышленности". Отрезать Советам доступ к западной технологии — с этой задачей нельзя было медлить.

Импорт технологий приносил Советскому Со­юзу огромную экономическую пользу. По словам Стефа Галпера, директора межуправленческого комитета по делам передачи технологий, данные разведки говорили о том, что "Советский Союз принял стратегическое решение избегать расхо­дов на исследования и разработки, обеспечив себе доступ к западной технологии благодаря краже и нелегальным закупкам ее. Для сбора данных, касающихся потребностей в техноло-

гиях в отдельных производствах, русские орга­низовали многочисленные группы. Они прини­мали решения, отдавая предпочтение украден­ным технологиям. Импорт техники и технологий означал для страны десятки миллиардов долла­ров экономии ежегодно на исследованиях и нау­чных разработках".

Москва не крала что попадя. Специалисты сначала оценивали, которая из технологий мо­жет больше всего пригодиться как в граждан­ском, так и в военном секторе. Кейси и Уайнбер­гер считали, что не нужно сосредотачиваться на сокрытии всех технологий, а лишь тех, что ве­сьма интересовали Советский Союз. "Они искали технологии, которые активно стимулировали бы

их развитие". Для Кейси это было не в новинку. Во время Второй мировой войны он делал то же самое, нащупывая слабые места и экономические барьеры у немцев. "Можно отметить, что в ка­кой-то степени Билл Кейси благодаря своему опыту был создателем американской экономиче­ской войны", — говорил ассистент Кейси, Герб Мейер. В департаменте обороны этим занимался Ричард Перл. Относительно ЦРУ у Кейси были далеко идущие планы. Он хотел создать бюро, цель которого — отслеживать технологическую базу и контролировать импорт Советов.

В конце семидесятых Управление под руко­водством Стэнсфилда Тэрнера создало секре­тный проект К, чтобы ликвидировать утечку западных технологий в Советский Союз. Кейси располагал надежными данными о воплощении этого проекта, знал и его слабые пункты. Осуще­ствлением проекта занималась слишком малочи-

пленная группа людей, к тому же они плохо ориентировались, какие из технологий считаю­тся более важными и какие из них нужно более всего охранять.

С началом весны 1981 года на стол Кейси стали регулярно поступать данные разведки относительно советского промышленного шпио­нажа. У французской разведки в КГБ был ин­форматор под псевдонимом "Farewell". Он рабо­тал в управлении Т, отделе науки и техники Первого главного управления. Этот информатор передал очень много материалов, из которых следовало, что Советы рассчитывали на неле­гальную закупку или кражу западной техноло­гии прежде всего с целью восполнения ее нехва­тки в промышленном секторе и в военном хозяй­стве. "Farewell" передал более 4000 документов, относительно способов поиска КГБ конкретных изделий и технологий. Была также информация о методах создания советских "фирм", советской комиссии по делам военной промышленности и о том, как военно-промышленный комплекс и аге­нты за границей покупали или крали обложен­ные эмбарго научные материалы.

США всегда следили за такого рода действи­ями Советского Союза, но не представляли, что они проводятся в таком широком масштабе. "Farewell" никогда не просил у французов день­ги. Через полтора года, в ноябре 1982-го, контакт с ним прервался так же внезапно, как был и найден. Позже оказалось, что "Farewell" сканда­лил с женой, а когда московский милиционер приблизился к его машине, чтобы вмешаться,

"Farewell" запаниковал и выстрелил в него. Он был посажен в тюрьму и получил высшую меру наказания.

Переданные им материалы были, по мнению Кейси, вроде золотой жилы. Как только он их получил, сразу же передал Уайнбергеру, Хейгу и президенту. "Рейгана все это действительно задело, — вспоминает один из членов Совета национальной безопасности. — Когда он взгля­нул на данные, то сказал: "Мы должны с этим покончить".

Материалы, переданные "Farewell", а также поступившие из других разведывательных исто­чников, подтверждали, настолько важна пере­дача технологий для развития советской те­хники, военной промышленности и народного хо­зяйства. Из документов неоспоримо следовало, что с 1976 до 1980 года, благодаря нелегальному приобретению западной технологии, только ми­нистерство авиапромышленности сэкономило 800 миллионов долларов на исследованиях и на­учных разработках.

Этой деятельностью руководила комиссия по делам военной промышленности и президиум Совета Министров. Им также помогало мини­стерство внешней торговли. Они вместе соста­вляли перечень интересующих СССР техноло­гий. Комиссия распоряжалась выделенными из бюджета деньгами на эти цели в количестве 1,4 миллиарда долларов. Большая часть этих средств поступала в твердой валюте, полученной от экспорта на Запад. Средства были предназна­чены на закупку технологий за границей и веде­ние разведывательных операций.

Уайнбергер и Кейси принесли в Овальный кабинет информацию, переданную "Farewell" в начале июня 1981 года. Кейси показал президе­нту список добытого Советами и его ценность. "Господин президент, — обратился он, — совет­ская комиссия по делам военной промышленно­сти получает почти половину этих материалов, мы обязаны этому положить конец. Им все сли­шком легко дается, — добавил он. — Это угро­жает нашей безопасности".

Советы не только получали выгоду от краде­ных данных, касающихся западной технологии, они также покупали у бессовестных бизнесменов приборы и оборудование, которые те сначала приобретали на Западе, а потом сбывали Москве. Таким образом Советы ежегодно получали сто миллионов компьютерных программ. Они поку­пали целые производственные линии. В конце семидесятых годов Москва располагала добы­тыми материалами и оборудованием высокого технического уровня на несколько миллиардов долларов. Диверсионная деятельность проводи­лась главным образом в Европе. "Нейтральные страны — Швеция, Швейцария и Австрия — сито, через которое к русским утекают передо­вые технологии", — заметил Уайнбергер.

Рейган кивнул головой и спросил, что тот предлагает. Уайнбергер и Кейси заметили, что нужно укрепить КОКОМ {Координационный ко­митет по контролю за экспортом стратегических товаров в социалистические страны). Этот коми­тет также контролирует торговлю оборудова­нием и стратегическими материалами в страны коммунистического блока. К КОКОМ принадле­жат все страны НАТО, кроме Исландии и Япо­нии. "Господин президент, — обратился Уайн­бергер, —мы оба хотим расширить списки техно­логий, контролируемых КОКОМ. Есть много та­ких, которые нужно охранять, но этого никто не делает. Мы также считаем целесообразным ока­зание нажима на союзников, а Особенно на ней­тральные страны. Здесь нам может помочь Устав об управлении и контроле за экспортом 1979 года. Нужно сильно ограничить выдачу лицензий, имеющих значение для государственной безопа­сности, и допустить к ним лишь тех, кто не занимается экспортом коммунистическому блоку специализированной технологии. Существуют документы, на основании которых можно это сделать. Например, статья 6 Устава позволяет президенту приостанавливать не только экспорт из США, но также и из других стран, причем "всяких товаров, технологий и любой информа­ции, подлежащих юрисдикции США, или экс­портируемых через лиц, подлежащих юрисдик­ции США". Это касается не только американских фирм, но и всех их зарубежных филиалов, а также оборудования, доставляемого всеми зару­бежными фирмами, использующими купленную по лицензии американскую технологию.

Рейгану эта идея понравилась. Он кивнул головой в знак согласия.

В начале лета Уайнбергер послал Ричарда Перла в первую из серии тайных поездок в европейские столицы. Цель его визита — нажим на союзников, чтобы они наложили эмбарго на экспорт советскому блоку. Самыми важными в

этой миссии были нейтральные страны — Шве­ция, Швейцария и Австрия. Условие Америки простое: усилить контроль за экспортом, потому что в противном случае они потеряют доступ к лицензированной американской технологии.

Наиболее драматическое воздействие на Мо­скву должно было произвести прекращение по­ступлений технологий,  связанных с производ­ством газа и нефти. В начале июля Кейси полу­чил отчет аналитика из Лэнгли. Он давал анализ энергетического  сектора   советского  народного хозяйства, перспективы которого вырисовыва­лись  весьма  многообещающе,   но при  условии поступлений западных технологий. СССР оцени­вал свои запасы нефти в 6—12 миллиардов тонн, но при использовании традиционных  способов добыча нефти все больше падала. Сохранение объемов ее добычи и эксплуатация новых место­рождений требовали применения западной те­хнологии. Многие из нефтяных промыслов, рас­положенных в районе Волги и Урала, в европей­ской части России, на Кавказе и в Средней Азии, имели проблемы. Москва выделяла на их содер­жание все больше средств. В начале семидеся­тых годов она ежегодно инвестировала в содер­жание нефтяной промышленности 4,6 миллиа­рда долларов. В 1976-78 годах эта сумма соста­вила более б миллиардов долларов, а в начале 80-х  — 9 миллиардов долларов ежегодно. Сове­тское министерство нефтяной промышленности надеялось справиться с этой проблемой, совер­шая огромные закупки западного оборудования. Рапорт утверждал, что Москве нужны:

—        вращающиеся буры для углубле­ния существующих скважин и прохо­дки твердых скал. Советы должны пе­рейти со своих турбобуров на амери­канские вращающиеся буры;

—        технологии  добычи.   Кремль   уже довел  до  сведения  общественности, что планирует постепенный рост добычи, который к 1985 году может воз­расти в два раза;

—        технологии прибрежных бурений. Министерство нефтяной промышлен­ности   связывало  большие  надежды
именно   с  прибрежным   бурением,  а именно в районе Баренцева моря, но такая добыча пока очень невелика. У
них была надежда купить новейшие английские  технологии,  которые по­зволили  Англии достигнуть  прекрасных результатов в Северном море.

В конце рапорта делались важнейшие вы­воды: США имеют монополию почти на все те­хнологии бурения. Последующие годы будут ре­шающими. Если Москва не получит эти техноло­гии, то последствия могут стоить ей миллиарды. Поэтому Каспар Уайнбергер, Уильям Кейси и персонал Совета национальной безопасности под Руководством Ричарда Аллена делали все, чтобы резко ограничить нелегальный экспорт высокос-пециализированных технологий Москве. В октя­бре 1981 года Таможенное управление США на­чало операцию "Exodus". Операция должна была

остановить продажу американской технологии Москве.

Весьма важной целью "холодной войны" была борьба за энергоносители. Никто в ней пока не добился перевеса. Решающую роль в этом могла бы сыграть Саудовская Аравия. Таким образом, эта страна стала серьезным пунктом американ­ской политики.

Государственный департамент дал Саудов­ской Аравии характеристику как нестабильной стране, управляемой королевской семьей, уязви­мой во многих отношениях. Докладная записка гласила: "Существует большая вероятность, от­части из-за иранской агитации, что впервые мно­гие в этой стране начнут связывать свои неудачи с США, а из-за чего также и с Арабско-Амери-канской компанией (ААК) и правительством Са­удовской Аравии. В ААК и в разных районах восточной части страны стала появляться анти­правительственная и антиамериканская литера­тура. Сообщают также о возникновении дисси­дентских организаций".

Еще раньше уже вставал вопрос о необходи­мости оказания помощи Саудовской Аравии вза­мен за проведение ею политики, выгодной эко­номике Соединенных Штатов и усугубляющей кризис советской. Один из первых и наиболее бросающихся примеров действий, предпринима­емых в этом направлении, — борьба за продажу современных истребителей и самолетов с систе­мой АВАКС в 1981 году.

1   Евгений Новиков. Разговор с автором.

2   Фред Айкл. Разговор с автором.

3   Роджер Робинсон. Разговор с автором.

4   Отто фон Ламбсдорф. Разговор с автором.

5   Каспар Уайнбергер. Разговор с автором.

6   Уильям Шнэйдер. Разговор с автором.

7   Стеф Галпер, Разговор с автором.

8   Стеф Галпер. Разговор с автором.

9   Герб Мейер. Разговор с автором.

10 Разговор с автором.

8 июня 1981 года в 14.30 в доме Уильяма Кейси зазвонил телефон. Израильтяне бомбили ато­мный реактор Оширак в Ираке. Кейси сразу же заказал снимки через американский спутник КН-II "Big Bird", летавший над Советским Сою­зом. Эти снимки должны были показать ситуа­цию в Ираке. Израильская разведка получила их через шесть часов, непосредственно по спутни­ковой связи. Благодаря этой любезности Кейси, израильтяне были уверены, что операция уда­лась.

Через два дня директор ЦРУ по секретной линии связи разговаривал с генералом Исхаком Хоффи, шефом Моссада. Он поздравил его с точным ударом. Хоффи же со своей стороны поблагодарил за содействие. "Рад был помочь", — ответил Кейси и спросил, может ли и Хоффи сделать для него кое-что.

Кейси сообщил Хоффи о важности для Аме­рики продажи самолетов с системой АВАКС Саудовской Аравии. США уже доказали делом свое участие в обеспечении безопасности Изра­иля, может ли теперь Тель-Авив помочь Вашин­гтону в продаже самолетов? "Мы не ожидаем, что вы будете поддерживать сделку, но не могли бы вы успокоить голоса, критикующие этот шаг?"

Хоффи ответил, что у него есть серьезные возражения по поводу этой акции, но он постарается повлиять на свое правительство, чтобы оно не высказывало публично критических заме­чаний на сей счет. Кейси поблагодарил генерала и подчеркнул, что если Хоффи еще когда-нибудь потребуются космические снимки, то он всегда может обращаться к нему.

В последующие месяцы уменьшилось количе­ство критических замечаний, высказываемых Тель-Авивом по делу продажи самолетов с АВАКС. Но этого было недостаточно. Админи­страция, а именно Каспар УаЙнбергер, Уильям Кейси и президент, должны были создать мо­щное лобби, чтобы убедить конгресс.

Летом в Вашингтон с целью расположить конгрессменов к этой акции прибыл шейх Бандар бин-Султан. С ним сотрудничал УаЙнбергер и между ними наладились хорошие контакты. Кей­си во время вечерних приемов несколько раз встречался с шейхом. У того были прозападные взгляды и многообещающее будущее. Он был сыном министра обороны, принадлежал к близ­кому окружению наследника трона, принца Фа-хда, человека, который фактически правил Сау­довской Аравией. После смерти короля Халида положение Бандара в правительственных кругах должно было еще больше упрочиться. УаЙнбер­гер знал, что Бандар готов сотрудничать с США в разных международных вопросах. Чарльз Ко­ган, в те времена ответственный по поручению ЦРУ за дела Саудовской Аравии, посоветовал Кейси начать личное сотрудничество.

В конце июля директор ЦРУ встретился с Бандаром и сыном принца Фахда Саудом. Для гостей сняли в центре Вашингтона восьмикомна-тные апартаменты в отеле "Fairfax" (сейчас "Ritz-Carlton"). Отель находился на западе от округа Дюпон и был популярен среди саудовцев. Персонал вполне тактичен, здесь элегантно и космополитично.

Бандар красивый, хорошо воспитанный, жи­знерадостный человек, ему было присуще чув­ство юмора, нравились западные вкусы и мода. В саудовских военно-воздушных силах он летал на истребителях. По убеждениям — закорене­лый антикоммунист. Они быстро нашли с Кейси общий язык.

Встреча длилась два с половиной часа. Разго­вор шел вокруг самолетов с АВАКС. Кейси ска­зал, что сопротивление Израиля будет умень­шено, но подробностей не сообщал. Бандар и Сауд были настроены скептически относительно всей этой сделки. США уже не раз обещали им то, что потом оспаривалось в конгрессе разными произраильскими группировками. Директор ЦРУ обещал, что проведет несколько телефон­ных разговоров со своими знакомыми из мира бизнеса, чтобы они помогли ему провести в кон­грессе дело по АВАКС.

Кейси был также заинтересован расшире­нием отношений между Вашингтоном и королев­ской семьей. Он поделился с гостями информа­цией, которая могла оказаться для них полезной. Только что Ливия и Южный Йемен подписали соглашение о сотрудничестве. Эта информация была важна для саудовцев, потому что Ливия и Йемен, проводившие радикальную политику, поддерживали планы свержения правления королевской семьи. Кейси предложил предоставить гостям данные, полученные по системе подслу­шивания, а также другие необычайно важные сведения, связанные с этим. Обещал, что будет чаще, чем его предшественник, передавать мате­риалы разведки, которые могут заинтересовать Саудовскую Аравию, а Бандар будет лично по­лучать регулярные отчеты. Как только потребу­ется, аналитики ЦРУ к его услугам.¹ Кейси обе­щал также помочь уладить в Капитолии одно иесьма тягостное для Саудовской Аравии дело.

Ежегодно департамент финансов пересмат­ривал перечень заграничных инвестиций в Сое­диненные Штаты. Перечень охватывал все страны, в том числе и Саудовскую Аравию. По­дробные рапорты содержали точные данные о саудовских инвестициях. Конгрессмен Бенджа­мен Розенталь, руководящий подкомиссией Дома представителей торговли, потребления и дене­жной политики, сражался за то, чтобы эти дан­ные были преданы гласности. Стэнсфилд Тэрнер, так же как и Уильям Кейси, доставляли Розен-талю разные материалы ЦРУ, касающиеся фи­нансовой деятельности Саудовской Аравии в США, но в них не было ключевой информации. Она была в запечатанных конвертах, и касалась таких документов, как: "ОПЕК — официальный заграничный актив", "Кувейт и Саудовская Ара­вия по отношению к ограничению на покупку американских акций" и "Проблемы, касающиеся арабской собственности".

Вандар хотел, чтобы американская админи­страция гарантировала, что эти документы никогда не увидят свет. Он сказал Кейси,что если содержание документов будет оглашено, то он сочтет это большой угрозой для их взаимоотно­шений и будет вынужден устранить некоторые саудовские инвестиции из США.

Это была попытка проверить перспективы развития отношений между двумя странами. Если Бандар будет уверен, что американская администрация не огласит документы, то у него будут основания доверять президенту и его со­ветникам. Речь зашла также о финансовых вы­годах. Саудовцы инвестировали в Америке нема­лую сумму, около 75 миллиардов долларов. Кей-си ответил Байдару, чтобы тот был спокоен, он сделает все как нужно.

Затем они перешли ко внутренним делам Са­удовской Аравии, прежде всего к обеспечению безопасности королевской семьи. В министерстве внутренних дел этой страны был создан нацио­нальный информационный центр, который со­трудничал с французской разведкой. Централь­ная компьютерная программа с банком данных соединяла службы безопасности в столице с цен­трами на всех аэродромах, в портах и главных городах провинций. Кейси предложил помощь в обучении персонала. Бандар согласился.

Теперь Кейси перешел к нефтяным делам. Советы старались увеличить свой экспорт нефти на Запад, и в какой-то мере им это удавалось. Директор ЦРУ попросил предоставить ему дан­ные о договорах, которые заключает Москва, о переговорах перед заключением договоров, об отношении других производителей нефти к со­ветским попыткам увеличения экспорта. Шейх

ответил, что предоставить такую информацию Кейси ему не составит труда. В конце шейх предложил тост: "За дальнейшую дружбу!"

Кейси был вполне удовлетворен встречей. Отношения с королевской семьей стали намного теснее, а он сам стал одним из ближайших зна­комых шейха.

В начале августа из Польши, самой заметной точки советской империи, стали поступать бес­покойные сообщения. Сотрудник польского гене­рального штаба полковник Куклинский по тай­ной связи передал информацию, что Польше грозит введение военного положения. Кроме про­чих документов, он прислал экземпляры напеча­танных в Москве листовок, призывающих гра­ждан сохранять спокойствие и подчиняться за­конам военного положения. Он также передал информацию о способе введения военного поло­жения. Ранее передававшаяся Куклинским ин­формация подтверждалась. Однако сейчас у аме­риканской администрации появились сомнения. Все это казалось уж слишком легко добытым, например, листовки. Администрация подозре­вала, что в Польше сориентировались об утечке информации и пытались дезинформировать Ку-клинского. Поскольку ситуация была неясной, а Совет национальной безопасности колебался, конкретных действий не предпринималось.

Белый дом все же не переставал интересова­ться деятельностью "Солидарности". Президент недвусмысленно поощрял сотрудников высказы­вать предложения, как можно помочь движению. Ричард Пайпс нажимал, чтобы дипломатия США

заняла решительную позицию в вопросе о По­льше, дабы воспрепятствовать советскому втор­жению. Однако возможности США вмешаться в события были ограниченны в сравнении со спо­собностями реагировать на них.

Источники израильской разведки еще не пе­редавали из Польши никакой стоящей информа­ции. Кейси крайне необходим был контакт с "Солидарностью". Попытка покушения на Папу, а также то, что близкое окружение Леха Вале-нсы было под пристальным оком болгарской ра­зведки, вызывало на Западе опасение, что и на лидера движения тоже может быть сделано по­кушение. В Варшаве за сотрудниками американ­ского посольства тоже наблюдали на каждом шагу. Они делали неудачные попытки связаться с "Солидарностью" по обычным каналам. "Соли­дарность" была обложена шпионами правитель­ства. Если бы ЦРУ попробовало воспользоваться полученной от Куклинского информацией и пре­дупредить "Солидарность", то полковник мог бы быть разоблачен. Кейси припомнил, что во время Второй мировой войны Уинстон Черчилль оказа­лся перед подобной дилеммой. В конце концов он все же решил не спасать кафедральный собор в Ковентри от немецкой бомбежки, потому что если бы он это сделал, то гитлеровцы сориенти­ровались бы, что союзники разгадали их сугубо секретный шифр. Решись сейчас ЦРУ предупре­дить "Солидарность", оно бы выдало своего аге­нта, после чего оставался лишь один источник информации —Моссад.

 Президент еще до этого поклялся не допу­стить советского вторжения в Польшу. И клятвы придерживался. Соединенные Штаты по-пре­жнему посылали свои самолеты в воздушное пространство Советского Союза. В конце августа и в начале сентября американская авиация про­вела одиннадцать таких акций. В них принимали участие, кроме других, бомбардировщики SAC, стартующие с военных баз на Ближнем Востоке, и истребители с баз в Западной Германии. После­дние вызывали у Москвы чрезвычайное беспо­койство и внушали мысль о возможности ведения американцами военных операций. Эскадрилья стартовала с базы и летела на высоте несколько тысяч метров вдоль польского побережья Бал­тики. Ее засекали советские войска противово­здушной обороны и докладывали в генеральный штаб. В последний момент перед нарушением советского воздушного пространства эскадрилья поворачивала и возвращалась назад на базу.

Еще в марте у Уайнбергера произошел спор с советским послом Анатолием Добрыниным на приеме по случаю дня рождения директора "PepsiCo" Дональда Кендалла. Добрынин попро­сил дать ему возможность поговор,, ъ с мини­стром обороны, Кендалл выполнил эту просьбу. Советский посол пытался быть настойчивым.

"Как вы полагаете, куда идут наши страны?

спросил он. — Почему сейчас в воздушном пространстве столько инцидентов?"

"Возможно, отчасти потому, что, по мнению Вашингтона, важно, чтобы Советский Союз и весь мир узнали, как США изменились, —отве­тил Уайнбергер. — Со времени прихода к власти юной администрации мы будем сильнее и реши-

тельнее. И кроме того, нас беспокоят советская политика в Афганистане и Польше".

Добрынин быстро ответил: "Поверьте, моя страна прекрасно знает, насколько изменились США. Я сообщаю об этом, и делаю это аккуратно. Полагаете ли вы, что для наших стран все же важен диалог, а не только обмен заявлениями?"

"Конечно, — ответил Уайнбергер, — при условии, что атмосфера и обстоятельства созда­дут реальные перспективы эффективных пере­говоров и возможность удачного их завершения. Если бы Советский Союз вторгся в Польшу, это означало бы, что такие переговоры бессмысле­нны".²

Москва со своей стороны не давала понять, что согласна на уступки s вопросе о Польше. Советская Армия уже несколько месяцев прово­дила учения вдоль западной границы страны. "Мы надеялись, что испугаем поляков и они капитулируют", — вспоминает один из бывших сотрудников советской разведки. В районе То-руня и других частях Польши советская авиация производила боевые полеты. В Польшу транс­портировались боевые вертолеты и транспорти­ровщики, что говорило о том, что военная опера­ция не за горами. Кроме того, что эти действия оказывали нажим на поляков, они были опасны в том смысле, что полеты советских летчиков не контролировались с польской стороны.

Высшие круги Варшавского Договора уже в 1980 году склонялись применить военную силу. Согласно протоколу чрезвычайной встречи чле­нов Варшавского Договора, созванной Леонидом Брежневым, некоторые его члены считали "Со-

лидарность" угрозой для всего советского блока. Перед саммитом в конце 1980 года Эрих Хонек-кер писал Леониду Брежневу: "Согласно инфор~ мации, получаемой по разным каналам, силы контрреволюции в Польше перешли в наступле­ние. Любое колебание будет означать гибель со­циалистической Польши. Вчера еще наши соеди­ненные усилия могли быть преждевременными. Сегодня они необходимы, а завтра будут запоздалыми".

Брежнев разделял беспокойство Хонеккера. В протоколе встречи были записаны его слова: "Ситуация в Польше и опасность, исходящая от Польши, является делом не только Польши, она касается нас всех". Политическое землетрясение в Москве могло бы пошатнуть фундамент всей империи. Но Брежнев не смог предвидеть дей­ствий Вашингтона. Как поступит этот новый ков­бой в Белом доме?

 Совет национальной безопасности в каком-то смысле отдавал себе отчет, что ставится на карту в Польше. Ричард Пайпс подготовил для прези­дента записку на двух страницах, в которой указывал, какого рода угрозу для Кремля соста­вляет "Солидарность", и почему так важно под­держать деятельность этого движения. Он сооб­щал, что второй после Советского Союза "самой важной страной Варшавского Договора является Польша". Кремль считал, что "Солидарность" — заразная болезнь", от которой социалистиче­скому сообществу необходимо избавиться. Если б это не удалось, весь советский блок был бы "под угрозой нестабильности". "Вирус уже распро-

странился". В Прибалтийских странах также до­шло до беспорядков, подобных тем, которые предшествовали возникновению "Солидарно­сти". Деятели этого профсоюза были в контакте со своими братьями-католиками в Литве, у кото­рых их взгляды находили позитивный отклик. В сентябре 1981 года активисты "Солидарности" всенародно огласили свое "Послание к людям труда в Восточной Европе". Один из руководите­лей движения, Анджей Гвязда, зачитал на съе­зде профсоюза в Гданьске резолюцию: "Мы под­держиваем тех из вас, кто решился вступить на трудный путь борьбы за свободное движение профсоюзов". Коммунистическое правительство Польши быстро выступило с осуждением резо­люции, утверждая: "Это заявление означает, что "Солидарность" выступила против социалисти­ческого мира".

Записка Пайпса была передана всем высшим членам Совета национальной безопасности: Рей­гану, Аллену, Бушу, Хейгу, Уайнбергеру и Кей-си. Она наэлектризовала всех. "Мы больше чем когда-либо были убеждены, что "Солидарность" должна выстоять", —вспоминал Уайнбергер.

Кремль стремился втащить Польшу назад в овчарню, администрация Рейгана в это же время хотела использовать то, что в советском блоке вырисовалась щель. Ставка была слишком вы­сока, но ни первая супердержава, ни вторая не хотели слишком агрессивным стремлением к цели создать риск глобальной войны. Это должна была быть лишь битва теней, происходящая на грани мира и войны.

Польской экономике не хватало стабильности, страна находилась в больших долгах. Система распределения товаров началась с карточек на мясо, введенных в марте, и вскоре охватила все, начиная с пеленок и кончая распределением средств гигиены.

Правительство не гарантировало населению закупок продуктов в достаточных объемах. Ре­зультатом такой ситуации были забастовки, еще более углублявшие кризис. С точки зрения фи­нансов, страна была в полном бессилии. В 1981 году Польше не хватало 12 миллиардов долларов для погашения ее долгов. Необходимо было по­лучить новый кредит в твердой валюте, из этого 3,5 — 4 миллиарда долларов пойдет на финан­сирование наросших процентов за прежние кре­диты, а 7—8 миллиардов в конце года нужно будет выплатить для покрытия трети долга. Без западных кредитов Варшава не выполнила бы своих финансовых обязательств.

Кремль наблюдал за развитием событий в Польше с беспокойством. В конце августа сове­тское Политбюро сделало публичное заявление польскому правительству, чтобы оно приняло меры к оживлению своей экономики, "не влезая в чрезмерные долги капиталистическим стра­нам".⁶

Между августом 1980 года и августом 1981-го Москва в рамках помощи передала Варшаве 4,5 миллиарда долларов и увеличила поставку осно­вных продуктов —нефти, газа и хлопка. Кремль не мог бездействовать, потому что при таком

финансовом положении в Польше очень скоро могла бы воцариться анархия.

В Вашингтоне президент Рейган издал ин­струкцию для своего кабинета, поручив ему при­нять все меры для поддержки "Солидарности" и прогрессивных реформ в Польше. В начале июля 1981 года комитет одиннадцати банков вырабо­тал позицию, которую должны принять амери­канские финансовые организации в переговорах с 400 международными банками относительно польских долгов. Выло решено, что Польше ну­жно сразу же заплатить около 2,7 миллиарда долларов разным банкам мира. Уильям Кейси и Рональд Рейган провели телефонные переговоры о несколькими знакомыми банкирами, склоняя их к непримиримой позиции. 7 августа предста­вители США провели в Париже консультативное совещание с представителями правительств Ан­глии, Западной Германии и Франции ПО вопросу о займах для Польши. Это была неофициальная встреча, сообщения в прессе о ней не было. США заняли непримиримую позицию по вопросу дальнейших займов для Полыни. Предваритель­ным условием их получения было проведение в Польше экономических и политических перемен.

Администрация Рейгана также хотела ока­зать влияние через доставку в Варшаву проду­ктов питания. США надеялись, что отчаявшееся польское правительство, на которое посыпались экономические неприятности, отвернется от Мо­сквы, привлеченное обещаниями помощи и тор­говли с Западом. В начале июля администрация решила, что выделит Польше помощь в сумме

740 миллионов долларов. "Мы надеялись продви­нуть реформы и поддержать "Солидарность",—

'j

вспоминал Роберт Макфарлейн.

Администрация предпринимала эти шаги открыто, в то же время Уильям Кейси действо­вал за кулисами, стараясь тайно установить кон­такт с оппозицией в Польше. Первую попытку он предпринял через центр американских профсо­юзов AFL-CIO, которые помогали "Солидарно­сти" советами, обучением и оказывали финансо­вую поддержку. В 1980 году эта организация выслала 150 тысяч долларов, а также печатные станки, пишущие машинки и, пользуясь посре­дничеством западноевропейских профсоюзов, — помощь техникой и знаниями. Эта операция про­извела на Кейси впечатление! В середине сентя­бря он вызвал к себе Ирвинга Брауна, сотру­дника международного отдела AFL-CIO.

Браун был жесткий, бескомпромиссный, ре­шительный человек. Когда-то как представитель AFL-CIO в Европе он тайно посредничал в ока­зании Америкой помощи некоммунистам на вы­борах в Италии в 1948 году. В собственном про­фсоюзе он также боролся с коммунистами и уважал Леха Валенсу.

"Прекрасно то, что вы и ваши коллеги делаете в Польше, — сказал Кейси. — Продолжайте дальше в том же духе и доведете коммунистов до сумасшествия. Рапорты разведки все время сообщают о ваших действиях и о том, как вас хотят достать".

Через двадцать минут Кейси перешел нако­нец к главному. Он сказал, что хочет установить

контакт с "Солидарностью", особенно с руково­дителями, ответственными за принятие профсо­юзом решений. Он нуждался в информации о внутренней ситуации. "Из Полыни мы получаем одну чушь", — сказал он Брауну, вероятнее всего забыв о Куклинском.

Браун спросил, чем он может помочь. Кейси ответил, что хочет с помощью AFL-CIO получать конкретную информацию о ситуации в Польше. Профсоюз знал, что там происходит, был, что называется, рядом с событиями. Браун на это предложение согласился. Отношения между ними сложились как нельзя лучше во всех смы­слах. Браун встречался либо с Кейси, либо с его заместителем, а также с Джоном Пойндекстером до 1986 года. "Я какое-то время встречался с Брауном, чтобы узнать, какая у него информация о ситуации в Польше, — вспоминал Пойнде-кстер. — На встречах с руководителями про­фсоюзов в Европе он передавал им отправные точки нашей политики, а также собирал инфор­мацию. Мы просили его, чтобы он сделал для нас то то, то это, но преимущественно обменивались

О

информацией".

Кейси хотел от Брауна еще кое-чего. Ему нужны были агенты в Польше, особенно такие, которые гарантировали бы доступ к "Солидарно­сти". Он спросил, будет ли Браун сотрудничать в этом. Руководитель профсоюза ни минуты не колебался, его ответ был отрицателен. Если бы он согласился на это и это получило огласку, то пострадало бы честное имя профсоюза. Это дало бы возможность Советам, что они и. так делали, утверждать, что AFL-CIO и ЦРУ — это одно и то же.

Отказ огорчил Кейси. Полковник Куклинский передавал очень ценную информацию об угро­жающем Польше военном положении, но ситуа­ция вокруг его персоны становилась все напря­женнее. 2 ноября он был вызван к генералу Ежи Скальскому, заместителю начальника генераль­ного штаба, ответственному за план введения военного положения. Генерал Скальский проин­формировал Куклинского и еще двух сотрудни­ков, генерала Шклярского и полковника Пухалу, а также полковника Витта, что "американцы знают о последней версии наших планов". Они все посмотрели на Куклинского. Благодаря на­ходчивости и хладнокровию, полковник как-то вышел из этой ситуации, но лишь на какое-то время. Он чувствовал, что находится под подо­зрением. Не теряя времени, установил контакт с ЦРУ и покинул страну. Так разведка США по­теряла свой лучший- источник информации в Польше.

Однажды жарким днем в середине сентября Каспар Уайнбергер, Эд Миз, Франк Карлуччи и Ричард Аллен обсуждали в Белом доме с прези­дентом бюджет. "Мы сидели во дворе, потому что было очень тепло, —вспоминал Миз. —Каспар принес стопку документов". Пентагон под кры­лом Уайнбергера необычно разросся: лишь в 1981 году его бюджет увеличился на 13 процен­тов. Расходы на снабжение увеличивались на 25 процентов ежегодно. Президент проводил кампа­нию в защиту системы обороны, а Уайнбергер организовывал наращивание вооружения.

Уайнбергер принес перечень приоритетных Целей. Главное внимание в нем было сосредото-

чено на системах оружия высокого технического уровня. Уайнбергер делал акцент на инвестиро­вании в "суперсовременные технологии", в ору­жие, для производства которого использовались точные электронные приборы, лазеры и т.д. Он утверждал, что Соединенные Штаты должны делать ставку на то, что является их силой, т.е. на современную технологию. Советы здесь да­леко позади, а некоторые новейшие американ­ские системы и вообще вне досягаемости.

Наращивание вооружений, по мнению Уайн-бергера, должно проводиться с всесторонней мо­дернизацией американской армии. На развитии программы по ракетам "Trident" (D-5), создании бомбардировщика В-1, продолжении работ над бомбардировщиком "Stealth "(B-2), укреплении системы наземных установок по пуску ракет и модернизации обычных вооруженных сил. Ну­жно было увеличить личный состав военно-мор­ского и военно-воздушного флота. Рейган принял этот проект безоговорочно. Если он будет принят конгрессом, бюджет Пентагона в течение не­скольких лет возрастет на 50 процентов.

Осенью этого же года администрация полу­чила хорошие известия: Сенат утвердил проект продажи Саудовской Аравии самолетов с АВАКС. Шейх Бандар был чрезвычайно доволен. Он даже прислал президенту, Уайнбергеру и Кейси послание с выражением признательности. Вскоре после этого директор ЦРУ снова полетел в тайное путешествие — в Пакистан и КНР. Пакистан был каналом, через который оказыва­лась помощь моджахедам, еще одним ключевым пунктом стратегии, направленной против СССР. Китай же был партнером в помощи Афганистану

и занозой в боку у Москвы. В марте Александр Хейг публично заявил, что если Кремль вторгне­тся в Польшу, то Вашингтон рассмотрит возмо­жность продажи современного оружия Китаю. Кремлю это не очень понравилось. Кейси пола­гал, что Пекин может быть полезен. Он желал как можно быстрее поставить печати под догово­ром о взаимном обмене разведданными.

Пакистан был бедной страной, окруженной враждебно настроенными соседями, и очень же­лал сотрудничества с США. На юге он граничил с Индией, с которой вел войну. На западе — с радикальным Ираном и погрязшим в войне Афганистаном. А с севера от СССР его отделяла лишь узкая полоса афганской земли.

В Пакистане Кейси должен был принимать генерал Ахтар Абдул Рахман Хан, начальник центра разведки Inter-Services Intelligence /ISI/, таинственный, солидный, сдержанный, с непро­ницаемым лицом мужчина. Это он влиял на дви­жение сопротивления в Афганистане, решал во­просы о закупках оружия и его распределении. Это он был автором общей стратегии ведения той войны, и эта стратегия заключалась в поддержке движения сопротивления и в крушении планов советских войск.

Генерал Ахтар, второй человек после прези­дента Зия-уль-Хака у кормила власти, был же­сток и требователен. Он трижды участвовал в войне с Индией, но несмотря на это было неясно, кто его враг номер один — Индия или Советы? "Каждой клеточкой своего тела он жаждал побе­дить Советы", — вспоминал Мохаммад Юсеф, который был подчиненным Ахтара — начальни­ком афганского отдела ISI с 1983 до 1987 года.⁹

Самолет ЦРУ с Кейси на борту приземлился темным холодным вечером на базе Хаклала под Исламабадом. Чтобы Кейси мог незаметно "про­скользнуть" в страну, было так устроено, что в этот вечер в американском посольстве проводи­лся официальный ужин. В одном из ангаров Кейси приветствовал Ахтар, после чего каваль­када машин тронулась в сторону безопасного здания возле американского посольства. Все сле­дующие 48 часов Кейси занимался изучением проектов переброски оружия в Афганистан. По­сле короткого отдыха он начал свой день со встречи с генералом Ахтаром в главном особняке ISI в Исламабаде. Ахтар передал ему последнюю информацию с фронта о советских потерях, о состоянии движения сопротивления, о перебро­ске оружия и о том, какое оно нужно. Выслушав генерала, Кейси стал анализировать ситуацию и думать о том, как повести дело, чтобы Москва в этой войне понесла еще большие потери. "У него был быстрый ум с решительным и беспощадным подходом к войне с Советами", — вспоминал Юсеф. Директор ЦРУ был известен своими ан­тисоветскими высказываниями с его неизменной позицией: "Они должны за все заплатить". Вскоре в ISI его стали называть Циклоном.

Кейси был удовлетворен ходом вещей. Но у него было несколько вопросов. Что нужно пред­принять, чтобы увеличить потери Советов? Ка­кой вид оружия лучше всего послужит этому? Ахтар предложил ракеты "земля-воздух", чтобы создать противовес советскому преимуществу в воздухе. Он добавил, что неплохо было бы улу­чшить снабжение артиллерией. Кейси пообещал выполнить обе эти просьбы. Когда несколько

присутствовавших на встрече американских агентов возразили, Кейси сразу их успокоил, что генерал, мол, знает, что нужно и должен это получить.

Сотрудничество между Кейси и Ахтаром складывалось прекрасно, их объединяла общая миссия, но внутреннее напряжение все еще не покидало их. Потому что для ЦРУ это была сделка типа "деньги и перевозка" —американцы давали десятки миллионов долларов, а пакиста­нцы вели войну. Уильям Кейси однако хотел иметь влияние на стратегию. Но это было не так легко. У Исламабада существовали проблемы с Москвой из-за того, что он стал надежной при­станью для моджахедов. Поэтому было малове­роятно, чтобы президент Зия-уль-Хак допустил далеких американцев для участия в составлении стратегии этой войны.

После двух дней, проведенных в Пакистане, черный самолет Кейси стартовал над спорными районами Кашмира в Пекин. Администрация Рейгана считала Китай своим идеологическим врагом, но вместе с тем с геополитической точки зрения видела в нем меч, направленный в грудь Кремля. Пекин мог оказаться полезен.

Китай с его продолжительной границей с СССР приковывал к себе почти полмиллиона советских солдат. Благодаря своему географиче­скому положению, Китай превращался с точки зрения Америки во все более важного партнера для взаимного обмена информацией. Когда в 1979 году шах Ирана под нажимом оппозиции поки­нул страну, США потеряли доступ к важным разведывательным установкам, расположенным вдоль северной границы Ирана — они были

прекрасным окном для наблюдения за баллисти­ческими ракетами, которые испытывались на ра­внинах советской Средней Азии. Через неско­лько месяцев после отъезда шаха Стэнсфилд Тэрнер начал переговоры с Китаем относительно возможности создания совместных пунктов на­блюдения на западе Китая. Дело было более или менее сделано, осталось лишь доработать детали. Среди них — технические проблемы персональ­ного обслуживания пунктов, а также предоста­вления Китаю технологии оборудования этих пунктов. По этим вопросам было быстро дости­гнуто согласие. Следующим пунктом был афган­ский вопрос. Китай продавал моджахедам сове­тское оружие. Кейси объяснил китайцам суть проблемы с продаваемым через Египет оружием и выразил заинтересованность в больших объе­мах закупок в Китае. Заинтересован ли в этом Пекин? Ему ответили, что да.

Тогда директор ЦРУ затронул весьма дели­катную тему, связанную с войной в Афганистане, а именно советскую Среднюю Азию. Москва и Пекин уже много лет по обе стороны границы пробовали разжигать этнические проблемы 4 декабря 1980 года премьер Киргизии Султан Ибрагимов был убит во время сна на курорте, расположенном на востоке от Фрунзе, всего в 160 километрах от границы с Афганистаном. КГБ придерживался мнения, что это сделали мусуль­манские экстремисты и предположил, что в этом принимал участие и Китай. Пекин решительно возразил. Но проблемы существовали не только на советской стороне. На китайской территории, в провинции, граничащей с Киргизией, также существовала напряженность. В октябре 1980

года после получения известий о беспорядках в провинции, туда был послан на две недели член китайского Политбюро. 16 октября Ванг Зен при­звал увеличить бдительность, потоку что "новые цари" вдоль границы "тянут свои щупальца" в сторону Китая. Будучи в этой провинции, Зен имел возможность слушать пропагандистские радиопередачи из Фрунзе с критикой Пекина и призывавшие к сопротивлению китайским вла­стям.

Китайцы без сомнения применяли те же сред­ства. Они только что расширили диапазон пере­дач "Радио Урумчи", которое гремело на всю советскую Среднюю Азию. Кейси предоставил китайцам листовки, напечатанные моджахедами для Таджикистана и Узбекистана. Это была афганская инициатива, и Кейси был намерен ее поддерживать и "закручивать" пропаганду. Дело тонкое, ведь китайцы могли не согласиться на эскалацию этнических проблем. Это могло бы создать для них трудную и запутанную ситуа­цию. Сфера влияния ислама, как и коммунизма, неограниченна. У Китая не было гарантии, что их деятельность по принципу бумеранга не отрази­тся на их собственной стране. К удовлетворению Кейси, китайская разведка все же выразила со­гласие участвовать в этом деле. Ее директор сообщил, что на юге Советы более мягче. Даже Кейси не мог бы сказать лучше. Нью-йоркский католик ирландского происхождения и комму­нист крестьянского происхождения из провин­ции Хуннан говорили на одном языке.

Возвращаясь домой, Кейси получил массу ин­формации по финансовым вопросам. Герб Мейер, его специальный ассистент, ответственный за

сбор данных о слабых местах советской эконо­мики, наткнулся на что-то весьма интересное. А именно: Советы с 1981 года продавали уж сли­шком много золота. В 1980 году они продали 90 тонн, приблизительно столько же, сколько и ра­ньше. Но до ноября 1981 года они обратили в деньги 240 тонн и далее увеличивали продажу. "Для нас обоих это было знаком предостереже­ния, что у них большие затруднения", — вспо­минал Мейер.

1 "The Wall Street Journal", 22 октября, 1981, с. 1.

2 Записка   Уайнбергера  для   президента   Рейгана,
март 1981.

3   Разговор с автором.

4   "Polish Party Assails Appeal by Union", "Нью-Йорк
тайме", 10 сентября, 1981.

5   Каспар Уайнбергер. Разговор с автором.

6   "Soviet Politburo Warns Poland on Debt to West",
"Нью-Йорк тайме", 23 августа, 1981.

7   Роберт Макфарлейн. Разговор с автором.

8   Джон Пойндекстер. Разговор с автором.

9   Мохаммад Юсеф. Разговор с автором. Для заинте­
ресованных  прочесть  больше  о войне  В  Афганистане
автор рекомендует книгу Мохаммада Юсефа и Марка
Адкина "The Bear Trap", Лондон, "Leo Cooper", 1992.

 10       Мохаммад Юсеф. Разговор с автором.

11  Эндерс Уимбуш, "Nationality Research in the PRC:
A Trip Report", "Rand Corporation", N-1713-NA, август
1981.

12  Герб Мейер. Разговор с автором.

Специальный советский военно-транспор­тный самолет, сопровождаемый истребителями, вечером 9 декабря 1981 года приземлился на секретном военном аэродроме около Варшавы. На его борту находился-маршал Виктор Георги­евич Куликов, командующий войсками стран Варшавского Договора. Его встречали вооружен­ные агенты советской госбезопасности. Маршала поместили на заднем сиденье черного лимузина и на огромной скорости повезли в советский городок под Варшавой. Куликов в 1981 году вы­сказывался против "подрывной деятельности Запада" в Польше и заявлял, что "Солидарность" является "опасностью" для стран Варшавского Договора. 945 года Польша была важнейшим членом Варшавского Договора, как с точки зре­ния военных, так и экономических возможностей. Сейчас, в 1981 году страна стала, похоже, ухо­дить из-под контроля. На улицах происходили открытые провокации. Население требовало свободных выборов и независимых профсоюзов и в других странах — участниках Договора. Куликов появился для того, чтобы закрыть кры­шку кипящего котла. Его задачей было прокон­тролировать введение военного положения.

Силы безопасности уже несколько месяцев проводили  учения   под   условным   названием Операция "В". Куликов погрузился в составле­ние планов. Через три дня после его прилета

было введено военное положение. Среди ночи польские силы безопасности, поддерживаемые воинскими частями, выступающими вместо рус­ских, совершили вторжение в собственную страну. На улицы Варшавы вышли танки, город­ские заставы во всей стране перекрыты. Было выключено одновременно три миллиона четыре­ста тысяч частных телефонов. В одну лишь эту ночь была организована облава на пять тысяч активистов "Солидарности". Границы Польши закрылись. Польские органы безопасности моби­лизовали свои силы в количестве 250000 человек, включая моторизованные отделы милиции, а та­кже военизированные отделы под руководством начальника контрразведки в министерстве вну­тренних дел . Движение сопротивления пере­стало существовать без борьбы. По крайней мере так считали власти. 13 декабря в шесть утра генерал Ярузельский объявил по радио и теле­видению о введении "военного положения", что вся власть сейчас находится в руках Военного Совета Национального Спасения.

Администрация Рейгана, несмотря на ранее поступавшие от Куклинского сведения, была за­стигнута врасплох. Американские спутники-шпионы над Польшей не засекли передвижения армии в дни и часы, предшествовавшие ночи с 12-го на 13-е декабря. Была очень сильная обла­чность и наблюдение было осложнено. Неожи­данностью было не введение военного положе­ния, а тот факт, что это произошло очень быстро и с использованием большой силы.

Когда первая информация поступила в Ва­шингтон, персонал Белого дома онемел. Однако

вскоре растерянность переросла в гнев. Пребы­вавший в это время в Калифорнии президент дал выход своему возмущению по телефону. Ричард Пайпс вспоминает: "Президент был разъярен. Он сказал: " Нужно что-то предпринять. Мы дол­жны их крепко ударить и спасти "Солидарность". Президент готов был действовать".

Объявление военного положения в Польше стало для администрации США поворотным мо­ментом. Развернулась помощь, оказываемая в рамках стратегической обороны, имеющая своей целью подрыв советского могущества. В течение нескольких месяцев были подписаны тайные ди­рективы, из которых явно вытекали принципы политики США — ослабление мощи Советского Союза, а также призыв к объявлению широко­масштабной экономической войны. Велся разго­вор о поиске возможности поддержки оппозиции в Восточной Европе.

Вскоре после объявления военного положения президент обсуждал со своими ближайшими со­ветниками ситуацию в Польше и возможные действия Соединенных Штатов. Большинство членов Совета национальной безопасности отсу­тствовало. "Дело было не в том, что возникли сомнения или речь зашла об утечке информации с заседания Совета национальной безопасности, а просто президент хотел избежать всякого ри­ска", — вспоминал Пайпс. Во встрече приняли участие вице-президент Буш, Уильям Кларк, госсекретарь Хейг и Уайнбергер, Эд Миз, Ричард Пайпс и Уильям Кейси.³

Царило полное единодушие относительно того, что США должны перед Москвой и Варша-

вой четко обозначить свою позицию. Все согла­сились с тем, что одним из способов демонстра­ции возмущения США будет введение экономи­ческих санкций. Затем Пайпс предложил пред­принять меры по поддержке оппозиции. Возмо­жно тайное финансирование "Солидарности", первого официального антикоммунистического движения в советском блоке, чтобы помочь ей пережить политическую зиму. На мгновение в зале повеяло холодом. Через несколько минут тишину прервал Александр Хейг. "Это сумасше­ствие, это не удастся, — сказал он. — Советы этого не потерпят. "Солидарность" пропала." Буш согласился с ним. Он считал, что не стоит прово­цировать Москву, и предпринимать какие-то действия.

Пайпс, единственный присутствовавший на совещании член Совета национальной безопасно­сти (по происхождению поляк), пробовал сдер­жать свой гнев. "Советы более всего огорчило бы то, что "Солидарность" выжила, — нервно ска­зал он. — Они боятся заразы, боятся, что дви­жение распространится на весь блок, даже на Литву и саму Россию. Господин госсекретарь, вы не знаете поляков. "Солидарность" выживет". Уайнбергер, Кейси и Билл Кларк высказались за проведение операций. По словам Пайпса, "...пре­зидента не нужно было подталкивать". Кейси сразу же было поручено подготовить план тай­ной операции, "Он хотел освободить не только поляков, но также развеять миф, что Советский Союз невозможно победить", — вспоминал Кларк.

Этот план был покрыт глубокой тайной. В конце концов нашлась возможность финансиро­вать операцию и проводить ее вне обычных го-сударйтвенных каналов. "Не было предпринято никакой официальной разведывательной акции, — вспоминает Пайпс. — Опасались утечки ин­формации. Это была самая секретная операция, проводимая так, чтобы не оставлять следов".

После встречи Кейси быстро вернулся в Лэн-гли. Уже в машине, мчащейся по Парк-авеню, он начал звонить доверенным сотрудникам. Нельзя было терять время. Кейси с несколькими колле­гами стал работать над составлением плана по сбору денег для "Солидарности" и установлению контактов с ней. Начинали все с нуля. В чем будет нуждаться "Солидарность"? Какая будет возможность передать ей помощь извне? "Соли­дарность" была популистской организацией, нас­читывала миллионы членов и сочувствующих. Но она совершенно не была готова к введению военного положения. Не имела руководящего центра, центра контроля, связи. В ней было полно агентов безопасности. Она мало на что могла рассчитывать кроме поддержки поляков", — вспоминает один из сотрудников, принимавший участие в составлении тех планов. Кейси все это напоминало его опыт времен Второй мировой войны. Там у него были те же проблемы: как добраться до людей за линией врага. Сменились лишь партнеры и их имена.

Кейси позвонил по безопасной связи генералу Хоффи, шефу израильской разведки. "Кейси стал ему угрожать", — вспоминал один из со-

трудников. Уже более полугода Моссад обещал обеспечить доступ к своей разведывательной сети и каналам переброски в Польше, но пока ЦРУ ничего не получило.⁹ Кейси угрожал и тре­бовал немедленного исполнения обещаний. Кри­чал, что его не касается, что военное положение затрудняет дело. Напоминал Хоффи, что пере­дал ему спутниковые снимки и прочие разведы­вательные материалы.

Он бросил трубку, но затем снова поднял ее, чтобы позвонить резиденту в Риме. Нужно было разбудить его. Кейси потребовал, чтобы кто-ни­будь свел его с кардиналом Казароли. Возможно, принимая во внимание военное положение, отно­шение Ватикана изменится? Казароли поднял трубку домашнего телефона. Ответ был благо­приятен: да, сотрудничество возможно. Он был глубоко потрясен попыткой покушения на Папу, а теперь — фактом введения военного положе­ния. Министр иностранных дел Ватикана согла­сился встретиться с Кейси.

В конце января 1982 года процесс пошел. Позвонил генерал Хоффи, предложил ЦРУ тот­час же воспользоваться каналом связи с Поль­шей. У кардинала Казароли была договоренность о встрече с представителем Управления для уто­чнения сотрудничества. С самого начала Цер­ковь с нажимом подчеркнула, что не будет вести секретную деятельность, связанную с ЦРУ, и не будет служить "крышей" для ее секретных опе­раций. Но тем не менее ее помощь в предоста­влении информации и контактов в Польше была весьма существенной. "Ватикан очень помог,

если речь- идет о сборе информации о событиях, а также проведении переговоров с "Солидарно­стью" и другими союзниками Запада в Польше. Однако Церковь не принимала участия как пар­тнер в операциях ЦРУ. Просто у нас были в Польше общие цели. И мы использовали эти благоприятствующие условия в сборе информа­ции и распространении ее", —вспоминает Джон, Пойндекстер, один из немногих членов Совета национальной безопасности, который знал об операции.

Кейси разрабатывал планы тайной Операции, а тем временем Уайнбергер собрал в Пентагоне группу экспертов по экономике. Создание стра­тегии крушения польской экономики, которая была и так уже в жалком состоянии, производи­лось под покровительством "Rand Corporation". Фред Айкл, заместитель Уайнбергера, собрал совещание экономистов, таких как Генри Роуэн и Нарльз "Вольф, старых работников "Rand", a также нескольких надежных специалистов вне корпорации, в том числе Роджера Робинсона, бывшего вице-президентом банка "Chase Manhattan". Польша уже спотыкалась, стараясь выплатить долги западным банкам. Тянувшееся целый день- совещание было посвящено вариан­там доведения страны до полной неплатежеспо,-собности. Акцент делался на тот конкретный шаг, который привел бы .весь советский блок к финансовому kризиру. По словам Робин­зона, Пентагон считал, что это следует сделать".

Но сам нью-йоркский банкир Роджер Робин­сон был против такого шаг "Существовала

большая вероятность, что доведение Польши до неплатежеспособности таким образом лишь сни­мет с ее плеч обязанность добывания твердой валюты". От такого шага по отношению к Польше может получить пользу Советский Союз, утвер­ждал Робинсон. Особенно, если этот шаг будет замечен на финансовых рынках как политиче­ская акция со стороны Вашингтона. Существо­вала также вероятность, что резкое доведение Полыни до неплатежеспособности вызвало бы цепную реакцию в мировых масштабах. Списа­ние 28 миллиардов долларов польского долга могло бы поощрить многие страны, находящиеся в тисках долгов, к поиску подобных решений. "Реализация этого, продиктованного политиче­скими соображениями, сценария несла в себе риск возможного "немедленного подражания" — пренебрежения к выполнению обязательств ра­зными странами, начиная с Латинской Америки. Для тех из нас, кто занимался разработкой ме­тодов выплаты польских долгов в 1981 году, было абсолютно ясно, что такой шаг был предвестни­ком международного кризиса неплатежей", — добавил Робинсон.

Он также утверждал, что такой шаг ухудшит положение осажденного и порабощенного поль­ского народа. Кремль не очень от этого пострадал бы. Робинсон вскоре должен был покинуть "Chase Manhattan", поэтому, свободный от бан­ковской ответственности, решил ясно высказать свое мнение: "Если вы и в самом деле хотите досадить Москве, — сказал он Пентагону, — то передвиньте прицел на несколько градусов да­льше и ударьте непосредственно по Советскому

Союзу. Ведь это в конце концов Советы высту­пили в роли катализатора и спонсора военного положения в Польше. Нужно затянуть строи­тельство первого отрезка газопровода и не допу­стить второй очереди, воздержаться от дотаций на официальные кредиты и передачу современ­ной технологии Москве. Таков был бы наш пер­вый шаг". Мнение Робинсона большинством было встречено с одобрением. Уайнбергер передал его президенту.

Уайнбергер уже несколько месяцев предоста­влял администрации веские аргументы в пользу того, чтобы США заняли твердую позицию отно­сительно газопровода. При поддержке Совета национальной безопасности президент немедле­нно принял представленный ему план. За три недели до введения военного положения в По­льше Бюро по делам оценки технологий резко раскритиковало постоянные призывы Уайнбер-гера к тому, чтобы Запад наложил эмбарго на оборудование по добыче газа и нефти для Сове­тского Союза, заявляя, что это было бы "равно­значно экономической войне". После объявления военного положения в Польше отношение адми­нистрации решительно изменилось в пользу та­кой войны. 29 декабря президент Рейган объявил введение эмбарго, запрещавшее Америке уча­ствовать в строительстве газопровода. Это реше-ние ударило приблизительно по шестидесяти американским фирмам, а также приостановило планы разработки нефтяных и газовых месторо­ждений с участием Японии на Сахалине. Здесь условия были приблизительно такие же, как и на строительстве газопровода. Япония финанси-

ровала проект взамен за гарантированные поста­вки газа и нефти. Но реализация условий требо­вала сложных технологий прибрежного бурения, которые были собственностью "General Electric", "Dresser Industries", "Schlumberger" и "Velco".

Реализация условий Относительно месторо­ждений на Сахалине, тянущаяся уже семь лет, оказалась под угрозой. Тамошние запасы оцени­вались в 1,2 миллиона баррелей нефти и 2,5 миллиарда кубометров газа. "Sakhalin Oil Development Corporation" с базой в Токио, при­надлежавшая Японской национальной нефтяной компании и нескольким частным фирмам, пла­нировала начать бурение весной, когда растает прибрежный лед. В этой ситуации фирме при­шлось бы ждать до следующего — 1983 года, что вероятнее всего равнялось бы отказу от реали­зации проекта. Наложение Америкой эмбарго также перечеркнуло японские планы быстрого использования второго выхода, а именно — пе­реброски на Ближний Восток. Кремль со своей стороны считал, что реализация этого проекта будет приносить ему несколько миллиардов дол­ларов ежегодно.

Москве был отрезан доступ до весьма суще­ственных для нее технологий, и одновременно с этим Совет национальной безопасности делал все, чтобы сделать невозможным получение бан­ковских кредитов для Советского Союза. В этих мероприятиях помогал Робинсон, видная фигура в международных банковских кругах. Айкл и Уайнбергер хотели предпринять наступатель­ную позицию и просто-напросто потребовать от финансистов, чтобы они перестали выделять

кредиты. Робинсон стоял на том, что политиче­ские интервенции и диктат будут неодобрите­льно восприняты в банковских кругах. Он сове­товал применить более мягкие способы, напри­мер, организацию частных встреч с банкирами, чтобы уговорить их не выделять новых кредитов. Такой подход действительно принес плоды.

Сверхзадачей было поколебать веру банкиров в платежеспособность СССР. Ссуды и кредиты, выделяемые через западные банки советскому блоку, в один прекрасный момент возросли бла­годаря так называемой теории зонтика. В семи­десятые годы банкиры выделяли ссуды Восто­чной Европе, будучи в уверенности, что если какая-нибудь страна-сателлит не будет в состо­янии сделать выплаты, то в конце концов Москва выступит в роли плательщика. Эта теория опи­ралась на предположение, что Кремль, благо­даря низкой опроцентовке кредитов, располагает финансовыми резервами для использования их в кризисной ситуации. Однако теория зонтика еще никогда не была в действии. "Банкиры были уверены в кредитных возможностях и платежес­пособности Москвы. Полагали, что советские ре­зервы золота сводились к квоте 25—30 милли­ардов долларов и в случае кризисной ситуации могли служить гарантией. Проблема заключа­лась в том, что никто и никогда не видел этих резервов и не получал золота как дополнитель­ного обеспечения, —все было покрыто тайной", —вспоминает Робинсон.¹²

Под руководством нового советника по наци­ональной безопасности Билла Кларка админи­страция решила отсоветовать западным банкам

выделение новых ссуд Советскому Союзу. При­зывы политического или гуманитарного хара­ктера были бы недостаточны, поскольку банкиры связаны обязательствами по отношению к со­бственным акционерам. Их дело —зарабатывать деньги. Некоторые из них даже считали, что военное положение принесет облегчение. "Боль­шинство банкиров придерживается мнения, что авторитарные режимы благоприятны для них, потому что наводят большую дисциплину", — утверждал один из банкиров в интервью "Нью-Йорк тайме" вскоре после объявления военного положения в Польше. — Каждый раз, когда в Латинской Америке происходит переворот, в дверь стучит радость, предлагая кредиты. Кто знает, какая политическая система лучше функ­ционирует? Единственно, что нас интересует, это могут ли партнеры оплачивать счета?". '

Пользуясь советами Робинсона, администра­ция решила испытать действие теории зонтика. Кейси хотелось отбить западным банкирам охоту выделять Польше кратковременные кредиты, которые Варшава могла бы без проблем выпла­тить. Он считал, что невыделение такого типа ссуд может в конце концов заставить Москву вмешаться в акцию. Если б она этого не сделала, то он смог бы склонить банкиров к невыделению последующих ссуд странам Восточной Европы и самому Советскому Союзу. Это был удачный ход на кредитном рынке, действующий на пользу национальной безопасности. Америка нигде не оставляла своих отпечатков пальцев.

В начале февраля Уильям Кейси и министр финансов Дональд Риган засели за телефоны,

чтобы поговорить со знакомыми из банковских кругов. Роджер Робинсон, по-прежнему испо­лнявший функции вице-президента банка "Chase Manhattan", вспоминает: "На встречах, посвященных изменению системы ссуд для По­льши, проводились консультации, чтобы отгово­рить банкиров от выделения ссуд без дополни­тельных гарантий. Переход к кратковременному партнерству с дополнительной гарантией счетов дал бы банкирам большую гарантию, что ссуды будут выплачены. Таким образом, продуманное решение в равной мере связывало руки как Вар­шаве, так и Москве".

На протяжении всего года предпринимались усилия, чтобы пошатнуть доверие финансовых рынков к советскому блоку. 26 апреля Лионел Олмер, заместитель министра по делам внешней торговли, сообщил международной группе бан­киров, что выделение ссуд советскому блоку влечет за собой огромный риск. На шестьдесят первом ежегодном собрании Общества банкиров внешней торговли Олмер предупредил, что ра­стущий кризис в Советском Союзе может за несколько лет создать для кредитодателей на­столько же угрожающую ситуацию, что и в По­льше. ¹⁵

Проведение подобных акций, а также финан­совый кризис во всей Восточной Европе привели к замораживанию субсидирования остальных стран блока. Весной 1982 года венграм не про­длили сроков выплат кратковременных креди­тов, сводящихся к сумме 1,1 миллиарда долла­ров. Румын ударили еще сильнее,потому что они задолжали 1,5 миллиарда долларов. Даже Восто-

чная Германия почувствовала перемены — они потеряли 200 миллионов долларов ликвидных активов. Некоторые государства впервые стол­кнулись с трудностями оплаты ссуд.

Кейси и Уайнбергер хотели заставить Москву включиться в акцию и восполнить этот пробел, либо по крайней-мере, констатировать, что кре-дитоспособность ее блока исчерпана. Москва пo-шла по второму пути. "Они заставили нас помочь Польше, —вспоминал Владимир Кутинов, быв­ший работник Центробанка в Москве. —Не было доказательств/ что король голый". Робинсон произвел огрoмное впечатление в Вашингтоне. В начале- марта новый советник по национальной безопасности сделал ему предложение о тесном сотрудничестве. Вскоре Робинсон стал директо­ром, ответственным за международные экономи­ческие вопросы в Совете национальной безопа­сности, и руководителем группы на уровне каби­нета по делам международной хозяйственной политики. В то же самое время в штате Совета национальной безопасности появился еще один сотрудник, Вилл Мартин, эксперт по делам энер­гетики, который впоследствии сыграл ключевую роль в получении согласия Европы на ограниче­ние поставок советского газа на европейский континент. Группа по экономическим вопросам Совета национальной безопасности оказалась до­статочно сильна/ С самого начала руководитель аппарата, Норман Бейли, отвел Мартину роль "голубя", а для Робинсона — "ястреба" на ме­жведомственных дискуссиях и встречах с аме­риканскими -союзниками.

До середины февраля у Кейси уже был готов план тайного финансирования "Солидарности". В плане было четыре пункта:

—   передача   "Солидарности"   основных средств на содержание движения. Сред­ства могли передаваться наличными, как
в американских долларах, так и в поль­ских злотых;

—     доставка современных средств связи с целью создания эффективной сети С-31 для "Селидарности" в подполье. Это дол­
жно   было   облегчить  движению  связь даже в условиях военного положения;

—     обучение отдельных людей, участвую­щих в движении, пользованию современ­ными средствами связи;

—     использование источников ЦРУ, кото­рые могли бы служить "Солидарности" глазами и ушами, а также предоставле­
ние в случае необходимости существен­ных разведданных.

Кейси выбрал три организации, которые хо­тел использовать в этом предприятии. AFL-CIO уже с 1980 года передавала помощь "Солидарно­сти". Директор считал, что использование этого опыта может быть весьма плодотворно. Деятели 'Солидарности", которых военное положение за­стало на Западе, тоже могли оказаться полезны. Французский SDECE (Service de Documentation Exterieure et de Contre-Espionage) в свою оче­редь нелегально перевозил на Запад тех деяте­ли, которые хотели выбраться из страны. Кейси

надеялся, что некоторых из них удастся исполь­зовать при сборе информации и проведении опе­раций. А когда наконец удастся наладить контакт с "Солидарностью", Кейси хотел передавать ей закодированную информацию в радиопередачах "Голоса Америки".

Чтобы обсудить этот план, Кейси частным образом в конце февраля встретился с президен­том и Биллом Кларком. Рейган счел, что этот план рискован, но все же стоит его реализовать. Он был заинтригован замыслом поддержать ра­бочих, чтобы подорвать основы рабочего государ­ства. Президент одобрил план, но не подписался под финансированием его. Это была слишком рискованная затея. Президент просил, чтобы Кейси сообщил об этом руководителю Совета по делам внешней разведки доктору Гленну Кем-пбеллу. Кейси так и сделал, хотя Кемпбелл не был посвящен во многие детали. "Он в общих чертах посвятил меня в это, —вспоминает Кем­пбелл, — потом начал что-то бормотать. Он ни­когда не бормотал, говоря об общих делах, а лишь переходя к деталям. Я счел рассказ об этом плане очень хорошим замыслом и сказал: "О'кей, Билл, реализуйте его". В критический период в кассу "Солидарности" поступало ежегодно 8 миллио­нов долларов.¹

Чтобы провести эту операцию, сохраняя стро­гую секретность, Кейси создал сложную сеть международных финансовых организаций. Кроме того, путь поступления денег должен был постоянно меняться, чтобы не быть обнаружен­ным. Если бы его выявили польские власти, то

это означало бы конец "Солидарности" и могло бы вызвать кризис международного масштаба.

С передачей денег в страну были связаны немалые трудности. Злотый неконвертировался. Церковь могла передавать в Польшу большие суммы, но не хотела рисковать. Кейси пришлось рассчитывать на созданную им по всей Европе цепочку, которую составили несколько европей­ских фирм, у которых и так уже были счета, открытые для реализации официальных прое­ктов. Компьютерная передача предпочтитель­нее, потому что деньги тогда автоматически ме­нялись на злотые. Одна из фирм, довольная предложенным ей делом, даже открыла для Управления специальный счет. Между концом марта и серединой апреля канал поступления средств для "Солидарности" был полностью под­готовлен.

В связи с принятым решением такой поддер­жки "Солидарности", президент поручил Совету национальной безопасности составить докуме­нты, обрисовывающие американские цели в Во­сточной Европе. Билл Кларк считал, что для США важнее всего ясно сформулировать цели в соответствии с желаниями президента. Через несколько недель родился документ, составлен­ный Ричардом Пайпсом и поправленный Клар­ком. Он был весьма радикален: "Цель Соединен­ных Штатов — "нейтрализация усилии Сове­тского Союза, предпринимаемых с целью сохра­нения власти в Восточной Европе". "В результате мы сочли Ялтинскую конференцию недействи-гельной", — вспоминает Эдвин Миз, бывший член Совета национальной безопасности.¹⁸ Этот

документ был подписан президентом как специ­альная директива (NSDD), направленная стар­шим советникам и департаментам. "NSDD-32" предписывала более активную позицию и поры­вала с прошлым, — вспоминает Кларк. — Ро­нальд Рейган ясно изложил позицию Соединен­ных Штатов, которые не соглашались с сове­тским преобладанием в Восточной Европе. Мы стремились создать широкомасштабную страте­гию, имеющую своей целью ослабление сове­тского влияния, а также укрепление внутренних сил, борющихся за свободу в этом регионе. В сравнении с такими государствами, как Болга­рия, Румыния и Чехословакия, Польша созда­вала уникальную возможность сопротивления режиму. Это не значит, что в остальных странах мы тоже не искали возможностей, чтобы как открыто, так и тайно ослаблять влияние Мо­сквы".¹⁹

"NSDD-32" ставила несколько принципиаль­ных целей:

—     тайную поддержку подпольной дея­тельности,  направленной на   свержение власти коммунистов в этом регионе;

—     интенсификацию психологической во­йны, прежде всего с помощью радиостан­ций   "Голос   Америки"   и   "Свободная
Европа";

— поиск дипломатических  и торговых способов ослабления зависимости поль­ского правительства от Москвы.

Рейтинг публикации:

5

Комментарии (0) | Распечатать

Добавить новость в: