Петер Швейцер: ПОБЕДА

Эмбарго США на строительство газопровода было оценено в Европе, как объявление экономи­ческой войны Советскому Союзу. Вашингтон вы­ступил с заявлением, содержащим более чем возмущение в связи с событиями в Польше, а Западная Европа молчала. Канцлер Хельмут Шмидт даже решился утверждать, что, прини­мая во внимание волнения в Польше, введение военного положения "было неизбежно". Запа­дная Европа и дальше намерена была торговать с Кремлем, несмотря на события в Польше.

Экономическая действительность вела к тому, что европейские руководители искали ры­нки сбыта. В Англии безработица достигла 14 процентов, во Франции — 9 и почти 8 процентов в Западной Германии. Это была наибольшая по­сле 1954 года безработица в Западной Европе. Строительство газопровода создало бы десятки тысяч новых рабочих мест во всей Европе. В середине января западные страны-союзники провели две встречи: одну в КОКОМ, другую на съезде НАТО. Президент настаивал, чтобы США заняли решительную позицию, склоняющую европейские страны-союзники к отсечению Мо­сквы от новых технологий добычи газа и нефти. За несколько дней перед встречей КОКОМ в Париже канцлер Шмидт прибыл в Вашингтон на консультацию с президентом и госсекретарем. Канцлер остановился в прекрасном "Blair House", там он позавтракал с Хейгом. Встреча была не вполне удачной. Хейг высказал резкое неудовольствие тем, что Шмидт в достаточной мере не осудил польские события. В какой-то момент были даже слышны крики политиков.

Встреча КОКОМ 19 января была окружена тайной. Ее цель — обсудить несколько амери­канских предложений. КОКОМ был создан в 1949 году для объединения взглядов Запада на торго­влю технологиями с советским блоком. Это скры­тное образование, о внутренней деятельности которого знает лишь небольшая горсточка из­бранных. Американская делегация под руковод­ством заместителя госсекретаря Джеймса Бакли и заместителя министра обороны Фреда Айкла предложила в свете текущих событий введение в КОКОМ трех изменений. Во-первых, США хотели еще сильнее подчеркнуть запрет на про­дажу стратегических технологий СССР, включая и новейшие компьютеры и электронное оборудо­вание, полупроводники и технологию металлур­гических процессов. Кроме того, они хотели огра­ничить строительство западных промышленных предприятий на территории советского блока, чтобы современными методами не могли вос­пользоваться советские армия и железные до­роги. Во-вторых, США предложили, чтобы все контракты с советским блоком на сумму 100 миллионов долларов или более автоматически представлялись для утверждения в КОКОМ с целью избежать возможной передачи секретных технологий. Это по сути давало бы Вашингтону право вето при всех европейских торговых дого­ворах с Москвой. Третье предложение соста­вляла первая со времени возникновения КОКОМ попытка охватить эмбарго как можно большее количество технологий и товаров. Американская делегация добивалась создания строго секре­тного списка. Франция и Англия выразили же­лание присоединиться к американским предло-

жениям, но Западная Германия не проявляла никакого желания сделать это. Отсюда следо­вало, что нужно повременить с объявлением эко­номической войны или начать ее без сотрудни­чества с Западной Европой.

На встрече НАТО по вопросу о санкциях на строительство газопровода министры иностран­ных дел заняли срединную позицию. Они согла­сились с тем, что Европа будет участвовать в проекте строительства газопровода, однако не нарушая американских санкций. Иными сло­вами, расторгнутые контракты американцев не будут заключены и европейскими фирмами. Ми­нистры иностранных дел европейских стран не отдавали себе отчета, насколько Вашингтону была важна победа. Они предполагали, что адми­нистрация Рейгана в действительности никогда не будет добиваться соблюдения этого соглаше­ния и что это сомнительный успех, который останется лишь на бумаге и удовлетворит аме­риканское общество. Но как они ошибались!

15 марта Бакли и группа финансовых экспер­тов начала серию визитов по пяти европейским столицам. Их цель — затянуть кредитную петлю вокруг СССР. Западная Европа не только давала Москве большие ссуды, но в придачу делала это ниже рыночного курса. Проценты на субсидиро­вание ссуд были для Кремля неправдоподобно низки. Даже самые лучшие западные клиенты не имели шансов на получение таких условий. Французское правительство финансировало часть предприятия по строительству газопро­вода при опроцентовке 7,8 процента, или меньше, чем половина того, что СССР заплатил бы при текущих рыночных курсах!

Группа Бакли хотела затормозить выделение субсидий, отнеся СССР к другой группе — "от­носительно богатых" стран. До сих пор же Со­веты находились среди стран "средних ссудопо­лучателей", согласно существующему соглаше­нию OECD, касающемуся поддерживаемых пра­вительствами экспортных кредитов. Согласно но­вой оценке опроцентовка официальных экспор­тных кредитов для СССР должна составлять минимум 11,25 процента. 10 марта Вашингтон пошел еще дальше! Он предложил, чтобы все субсидированные кредиты стран "относительно богатых" были приостановлены. Таким образом, Москва вставала бы перед лицом реальной но­рмы, составлявшей почти 17 процентов.

1  "Security Forces of Polish Rulers put at 250 000",
"Нью-Йорк "тайме", 5 января, 1982.

2  Ричард Пайпс. Разговор с автором.

3  Ричард Пайпс. Разговор с автором.

4  Ричард Пайпс. Разговор с автором.

5  Ричард Пайпс. Разговор с автором.

6   Уильям Кларк. Разговор с автором.
7. Ричард Пайпс. Разговор с автором.
В'Сотрудник американской разведки. Разговор с ав­
тором.

9 Американский государственный служащий. Разго­
вор с автором.

10       Джон Пойндекстер. Разговор с автором.

11 Роджер Робинсон. Разговор с автором.

12 Роджер Робинсон. Разговор с автором.

13       "Banking on Repression", "Нью-Йорк тайме", 5
января, 1982, с. А14.

14       Роджер Робинсон. Разговор с автором.

15       "U.S. Stresses Risks of Credit to Soviets", "Нью-
Йорк тайме", 27 апреля, 1982.

16 Владимир Кутинов. Разговор с-автором.
17 Гленн Кемпбелл. Разговор с автором.

18  Эдвин Миз. Разговор с автором.

19       Уильям Кларк. Разговор с автором.

В начале 1982 года Каспар Уайнбергер и его сотрудники закончили обрабатывать для депар­тамента обороны детали строго секретного пяти­летнего плана. В документе формулировалось несколько самых важных задач с целью подрыва советского могущества. Они были директивными для департамента в вопросах развития вооруже-ния, самого значительного в период мира в исто­рии Америки. В документе подчеркивалась важ­ная роль "экономической и технической войны" в политике администрации. "Нью-Йорк тайме" назвала документ "мирным дополнением воен­ной стратегии, представляющим собой " дире­ктивы, согласно которым США и их союзники могут объявить экономическую и технологиче­скую войну СССР".¹

Документ подчеркивал значение ограничения доступа Москвы к технологии США и других некоммунистических стран. Он также содержал планы Пентагона относительно стратегии, имею-щей своей целью подрыв советской экономики посредством несильного вовлечения Москвы- в технологические гонки. Стратегия охватывала:

— определение важнейших технологий для советской экономики,а также спосо-бов ограничения доступа к ним. Сюда дол­жно было входить прежде всего приобретение права первой покупки и оказание нажима на поставщиков;

— инвестирование в более современное вооружение, при котором секретное со­ветское вооружение станет устарелым.

Этот документ отражал планы Уайнбергера, который хотел принудить Москву решать все более трудные задачи.

Эта часть плана для департамента обороны содержала главный принцип строго секретной президентской стратегии по отношению к Совет­скому Союзу. В мае 1982 года президент Рейган подписал директиву на восьми страницах, каса­ющуюся национальной безопасности (NSDM), определявшую военную стратегию США по отношению к СССР. В документе содержались инструкции для конкретных подразделений ад­министрации. Он был подготовлен Советом наци­ональной безопасности под руководством Уи­льяма Кларка и делал акцент на использовании слабых мест советской экономики. "Мы должны заставить нашего главного противника ощутить определенные результаты от своего слабого хо­зяйствования", — заявил Кларк в одном из своих публичных выступлений на тему тайной стратегии. По прошествии времени он вспоминал: "NSDM отражала убеждения президента, что в развернутой широкомасштабной стратегии по­дрыва советского могущества во всем мире тор­говля и финансы должны быть на первом месте". Все чаще в высказываниях членов админи­страции были упоминания о целенаправленности

использования слабых мест советского народного хозяйства. 16 июня на встрече в "Armed Forces Communications and Electronics Accociation" кон­сультант Совета национальной безопасности То­мас Рид высказался так: "Советский Союз эко­номически неспособен ни на что, США не должны с ним ни торговать, ни выделять ему кредитов для исправления положения в советской эконо­мике".⁴

Анализ разведывательных материалов, сде­ланный Советом национальной безопасности, го­ворил о том, что ограничение поступлений аме­риканской техники в скором времени существен­но скажется на проекте строительства газопро­вода. Москва продумала стратегию закупки за­падной технологии, надеясь, что дело не дойдет до эмбарго.

Кремль по-прежнему подписывал договора с контрагентами, чтобы гарантировать возмож­ность строительства газопровода, несмотря на сопротивление Америки. Однако он проглядел одну важную деталь, а именно то, что лопасти и валы газовых турбин, необходимые для сорока одного компрессора вдоль трассы газопровода, насчитывающей тысячи километров, произво­дила. "General Electric". Эта фирма сейчас не имела права их продавать.

Советы могли заменить их деталями, произ­водимыми где-либо еще, но поиски затянули бы строительство и значительно повысили его сто­имость. Москва послала в Кельн делегацию из тридцати человек, чтобы найти выход из ситуа­ции. Делегация вошла в контакт с большой фран­цузской фирмой "Alsthom-Atlantique", един-

ственной, производящей нужные детали по ли­цензии "General Electric". Получить разрешение на закупку французских деталей можно было легко. Большинство европейских стран не так уж строго придерживалось заключенного в январе 1982 года соглашения, в котором обязались не нарушать американских санкций относительно продажи технологий Советскому Союзу. Согла­сно интерпретации европейских правительств, соглашение касалось лишь контрактов с амери­канскими фирмами, в которых они выступали как главные контрагенты. И сейчас французское правительство выразило согласие на продажу "Alsthom-Atlantique" техники Москве. В период между январем и июнем 1982 года стало ясно, что европейцы игнорировали соглашение и стали очень быстро заменять американских производи­телей, — вспоминает Роджер Робинсон. — Это делалось несмотря на клятвенные заверения, что они не будут нарушать американские санкции, пока Советы поддерживают репрессии польского правительства по отношению к оппозиции".

Дополнительные донесения разведки под­тверждали, что санкции, наложенные на строи­тельство газопровода, могли иметь в то время огромное значение как экономическое оружие. 25 января Совет национальной безопасности полу­чил точный доклад О состоянии финансов СССР. В нем содержались данные о серьезных трудно­стях, а также советских вкладах в западные банки, собранные через "Bank for International Settlements" в Базеле. Эти вклады, в начале 1981 года составлявшие 8,5 миллиарда долларов, упали до 3 миллиардов. В 1980 году Москва в

торговле с Западом достигла прибыли в 217 мил­лионов долларов. А в 1981 году у нее был дефицит в 3 миллиарда долларов. Гамбит, заключающий­ся в том, чтобы заставить Москву стать гарантом сделок с Польшей, был прекрасно спланирован по времени. Финансовые рынки должны были стать намного осторожнее по отношению к стра­нам советского блока.

Руководство Кремля доставало из кармана рубли. Газопровод и проволочки в его строитель­стве должны были очень дорого стоить. Сибир­ский газопровод, а также добыча газа и нефти на Сахалине были для Кремля самыми серьезными и возможными источниками получения средств в твердой валюте для закупки западной техно­логии, восполнения трудностей в народном хо­зяйстве и финансирования имперской политики. "Главным и самым существенным фактором для советской экономики было поступление твердой валюты, — вспоминает Евгений Новиков. — А важнее всего было окончание строительства га­зопровода без опозданий".

Совет национальной безопасности под руко­водством Уильяма Кларка предпринял по жела­нию Уильяма Кейси и Каспара Уайнбергера ряд исследований, имеющих целью определить но­вые способы подрыва советской экономики. Нор­ман Бейли руководил исследованиями механи­зма подрыва советской экономики, включая со­здание зернового картеля, объединившего США, Канаду, Австралию и Aргентину с целью огра­ничения экспорта в СССР.

Когда Вашингтон и Европа отбивали "фут­больные мячи" друг другу во время игры вокруг

газопровода, США удалось установить первый контакт с оставшимися на свободе членами "Со­лидарности", действующей сейчас в подполье. Ситуация в Польше была угрожающей. Деятелей "Солидарности" все время преследовали органы безопасности. В стране был дефицит продуктов питания. Улицы всех крупных городов кишели сотрудниками сил безопасности. 2 февраля ша­хты в знак протеста уменьшили объемы угледо­бычи. То же сделали шахты в бассейне Донбасса в Советском Союзе, что создало опасный преце­дент для Кремля. Это был первый явный признак поддержки советскими рабочими "Солидарно­сти". В ЦК КПСС воцарилось чувство неуверен­ности. Если не ликвидировать "Солидарность", то ее деятельность может легко распространиться на Советский Союз. Предполагалось, что дни не­зависимого профсоюза cочтены.

В феврале в скорый поезд "Шопен", следую­щий из Вены в Варшаву, сели два человека, поляки по происхождению с американскими пас­портами на фиктивные имена. Эти люди должны были встретиться с подпольной "Солидарно­стью". Встреча должна была произойти в Жи-рардове, небольшом и сравнительно спокойном городке. 17 февраля произошли очередные стол­кновения с силами безопасности. Это была опе­рация, официально названная "Операция "Спо­койствие". Десятки тысяч милиционеров в тече­ние двух дней арестовали четыре тысячи чело­век. )Американцы, приехавшие на поезде "Шо-пен", должны были немедленно встретиться с представителями "Солидарности".

На встречу должен был прийти человек из "Солидарности", коллега Леха Бондковского, представителя организации в Гданьске. Бондков-ский во время Второй мировой войны жил в Лондоне, сражался в организованных в Англии польских отрядах военно-морского флота. По возвращении в Польшу поддерживал контакты с английской разведкой. Сейчас был сторонником установления контактов с Западом, надеясь, что лишь он может помочь "Солидарности". Амери­канцы за четыре дня до встречи в Жирардове покинули Варшаву. Ночевали в костеле на окра­ине города. Ксендз вопросов не задавал. Он при­надлежал к сети, созданной Израилем.

Это была первая встреча на территории Польши. В конце января ЦРУ контактировало с польскими эмигрантами в Западной Германии, связанными с деятелями за "железным занаве­сом". Они и подготовили эту встречу. Ранее была надежда связаться с кем-то из активистов, вы­нужденно оставшихся на Западе и планирующих вскоре вернуться в Польшу. Но это оказалось невозможным, равно как и выехать из страны. Так что приехали в Жирардов американцы поль­ского происхождения, которые должны были пе­редать информацию ЦРУ.

Человек, с которым они встретились, сказал, что по "Солидарности" ударили очень крепко. В ночь с 12 на 13 декабря 1981 года силы безопа­сности "замели" пять тысяч человек, преимуще­ственно активистов и руководителей движения. Все были захвачены врасплох и не верили, что возможно введение военного положения. По при­близительным оценкам, к середине февраля

было арестовано 40 000 человек. Немногие руко­водители остались на свободе и скрывались кто где. Это- были: Збигнев Буяк в Варшаве, Влади­слав Хардек в Кракове, Богдан Лис в Гданьске, Владислав Фрасынюк во Вроцлаве. Финансовые средства и имущество "Солидарности" конфи­сковали. У руководителей было мало возможно­сти общаться с членами движения, они делали это, передавая через третьи лица записки и при­митивным способом размноженные листовки. "Солидарность" еще не была разгромлена, но расчленена.

На встрече в Жирардове царила напряжен. ная атмосфера. Деятель "Солидарности" нервничал, он постоянно менял место жительства. Аме­риканцы, правда, свободно говорили по-польски, но он не доверял им. Те в свою очередь боялись, что их арестуют за шпионаж.

Эта встреча продолжалась шесть часов, было затронуто много тем: какой вид помощи с Запада наиболее желателен, ее объем, способ раздачи и. учета. Представитель "Солидарности" сразу по­ставил условие, что никакая помощь не позволит их "дергать за веревочку". Были оговорены та­кже вопросы передачи денег и способов связи. Американцы назвали члену "Солидарности" имя западного бизнесмена, находившегося в Вар­шаве, который будет передавать деньги. У него для этого открьiт специальный счет.

Сразу по возвращении на Запад американ­цы составили рапорты, которые, были.переданы Уильяму Кейси. Придерживаясь указаний пре­зидента, он стал прокладывать:дорогу для пере­дачи денег. "Билл-был мастером по части, пере-

правки денег с места на место, — вспоминал Гленн Кемпбелл. —Известным лишь ему одному способом он из года в год переправлял миллионы. Делал это так, что никто не мог догадаться о способах передачи денег в Польшу".

Предполагалось, что подполью нужна будет также помощь техникой, чтобы оно могло орга­низоваться и снова набраться сил. Управление прорабатывало несколько вариантов. Один из них заключался в том, чтобы оборудование пе­ревозилось в дипломатическом багаже, а потом с территории американского посольства передава­лось по назначению. Однако это не самый луч­ший выход, поскольку посольство было под на-блюдением и окружено вооруженной милицией. Второй вариант заключался в том, чтобы обра­титься к костелу, который мог помочь транспор­тировать оборудование и товары, посылаемые в рамках помощи. Но Кейси не хотелось идти та­ким рискованным путем. Костел и так без боль­шой охоты передавал информацию и трудно было рассчитывать, что он согласится на такой вариант ЦРУ.

Неожиданно Управление получило известие, что можно установить контакты в Польше, ис­пользуя израильские каналы, с жителем Гдань­ска, который был к тому же членом дирекции судоверфи. Израильтяне обратились к нему,  чтобы он помог организовать две контрабандные переброски. Оборудование связи должно было быть доставлено из Швеции вместе с деталями для тракторов, а через четыре дня остальное с прочим техническим оборудованием. Поляку из -Гданьска был указан номер накладных и даты

прибытия транспорта. Его задача —переправить оборудование в надежное место до таможенного контроля или проверки служб безопасности. Присланные по морю ночью ящики были тотчас же спрятаны на одном из складов. Наверно, это самый ценный товар, который когда-либо полу­чал член дирекции судоверфи. Как и полагал Роберт Макфарлейн, оборудование дало им воз­можность поддерживать связь со всей Польшей, что позволяло избежать провала. Это была про­грамма С-31. которая создавала основу для системы руководства и контроля.

Размещение оборудования в подполье дли­лось месяц и сопровождалось неожиданностями. Например, один из грузов, предназначенный для Кракова, не прибыл на место назначения во­время. Подозревали наихудшее — его перехва­тила польская служба безопасности. Если бы это произошло, вся операция, еще не начавшись, пошла бы прахом. Кроме того, "Солидарность" была бы скомпрометирована. К счастью, через несколько дней пропавшие ящики нашлись. Ока­залось, что у везущего их грузовика лопнула шина, а в Польше, находящейся на военном положении, найти новую шину было не так-то легко.

Кейси издалека наблюдал за всей операцией, нервно кусая ногти и надеясь, что все будет о'кей. Президент тоже беспокоился, хотя знал, что обо­рудование доставлено на место и операция про­должается. Этой весной Кейси частным образом встретился с президентом в Белом доме. Они говорили о многом, но главным была ситуация в Польше. Рейган с энтузиазмом воспринял извес-

тие, что операция началась и развертывается. Кейси даже вручил ему несколько документов, переданных из "Солидарности". Среди них было написанное в тюрьме письмо Яцека Куроня, де­ятеля "Солидарности". Он выражал открытый протест, говорил о готовящемся в Польше восста­нии, о том, что тоталитарная система долго не протянет. Президент держал это письмо в Оваль­ном кабинете в ящике стола. Они с Кейси решили, что операция в Польше будет обсуждаться то­лько в частной беседе, в Овальном кабинете. Телефонные разговоры на эту тему Кейси вел с президентом лишь по своему свободному от про­слушивания телефону из дома или из кабинета в западном крыле Белого дома.

Никто не сомневался, что Москва ориентиру­ется в том, что происходит. "По моему мнению, глупо было бы полагать, что Москва не догады­вается о многом из того, чем мы занимаемся, — вспоминал Джон Пойндекстер. — У них были свои информаторы. Планируя операцию, мы, по­жалуй, бились об заклад, что Москва в целом догадывалась о том, что мы делаем. Она возму­щалась, угрожала, но не дошла до того, чтобы пришлось сменить нашу политику. Мы ослабили свои действия в пользу "Солидарности", не ре­шаясь предпринять ничего, что могло спровоци­ровать Москву на военную интервенцию".¹⁰

В конце марта Кейси собрал совещание опе­ративного отдела, чтобы доработать третью часть стратегии помощи "Солидарности" в Поль­ше. Поскольку слабые часто пользуются инстинктом, изворотливостью, умом, чтобы вы­стоять в борьбе с более сильным противником,

Кейси хотел, чтобы ЦРУ стало глазами и ушами "Солидарности". Подполье нуждалось в инфор­мации о том, что происходит в высших эшелонах государственной власти, чтобы отвести очере­дной удар. Многие сочувствующие движению со­общали "Солидарности" различные данные, но у организации не было постоянной информации о планах правительства. Кейси в конце 1981 года выслал в польское посольство в Варшаву группу специалистов, в задачу которых входило быстро развернуть в городе операцию с использованием электронной аппаратуры.

Группа состояла из четырех человек, пре­красно обученных обслуживанию подслушиваю­щей электронной аппаратуры. Она называлась "Special Collection Element" и была послана в посольство в рамках обычной смены персонала. Она начала действовать в конце января 1982 года. Суперсовременное оборудование давало ей воз­можность подслушивать польские линии теле­коммуникаций. Позднее группа применяла и другие методы подслушивания.

Кейси всегда ратовал за то, чтобы вербовать как можно больше сотрудников. Ему нужны были те, кто мог бы успешно проникать всюду, особенно в странах советского блока. Уже рабо­тающие сотрудники были слишком осторожны в привлечении новых агентов. Когда Кейси стал директором ЦРУ, то сразу написал новую ин­струкцию по вербовке. Старая была слишком длинной и, как утверждал Кейси, неудобной. В ней содержался кодекс застывших принципов поведения, которые стесняли и отнюдь не способ­ствовали творческому подходу к заданию. При

оценке операции важен результат, а не соблюде­ние права. В старой инструкции было 130 стра­ниц, а в инструкции Кейси — лишь несколько параграфов. Автор советовал агентам использо­вать эластичные и "наступательные" методы ра­боты, по крайней мере за "железным занаве­сом".¹¹

Американская разведка надеялась служить "Солидарности" в качестве системы предостере­жения. Президент и Кейси хотели, чтобы ее члены были информированы, когда могут насту­пить новые репрессии или о том, что на след скрывающихся лидеров напали. Система дей­ствовала очень хорошо. "У нас была хорошая информация относительно действий польского правительства и его намерений, — вспоминает Джон Пойндекстер. — При необходимости мы информировали "Солидарность .

 Одним из наиболее успешных способов пере­дачи информации движению была радиостанция "Голос Америки". Информационным агентством США (USIA) руководил многолетний друг Рей­гана Чарльз Уик. Кейси также был с ним в хороших отношениях, особенно со времен изби­рательной кампании. Итак, он попросил Уика, чтобы радиостанция "Голос Америки" переда­вала сообщения для разведки. "Им приходилось обращаться ко мне, чтобы отправить информа­цию,— вспоминает Уик. — Поскольку речь шла о национальных интересах и не компрометиро­вала доброго имени радиостанции, мы переда­вали эту информацию".¹³ Делалось это с помо­щью серии сложных кодов. В некоторых переда­чах использовали слова и выражения, которые

составляли код. Бывало также, что передавали какую-то конкретную песенку. Таким образом, точно подобрав все элементы кода, передавалась информация о приближавшихся репрессиях, о посылке для движения или о встрече с амери­канцами. "Голос Америки" не позволял переда­вать материалы разведки, но времена были тя­желые и Кейси решил подчинить принципы не­обходимости.

Деньги начали поступать в "Солидарность" в марте 1982 года. Они были предназначены в основном для публикаций и распространения подпольной литературы. Военное положение привело к тому, что существовала огромная по­требность в правдивой информации. Режим строго контролировал все средства сообщения. Доступ к информации был ограничен. В боль­шинстве случаев подпольные издательства на­чинали с нуля. Когда было введено военное по­ложение, тайные издательства были ликвидиро­ваны, их оборудование и материалы конфиско­ваны, а большинство деятелей, работавших как издатели, арестованы.

Средства, направляемые "Солидарности", предназначались и для покупки радиопередат­чиков. Как раз перед введением военного поло­жения "Солидарности" удалось спрятать не­сколько передатчиков, но они были устаревшими и имели небольшой диапазон. Часть денег была использована на покупку пятнадцати перенос­ных радиопередатчиков. 12 апреля, через четыре месяца после введения военного положения, жи­тели Варшавы услышали первые передачи ра-дио "Солидарности". За его программы отвечал варшавский деятель движения Збышек Рома-шевский. 9 мая ему удалось передать короткое объявление, призывающее ко всеобщей стачке.

Чтобы их не засекли, передатчики часто ме­няли место. 30 апреля милиция проводила широ­комасштабную акцию по прочесыванию города. Она имела в своем распоряжении специальную аппаратуру, привезенную из СССР и Восточной Германии для измерения радиосигналов. Нача­лась игра в кошки-мышки. Окружались целые районы, но ничего не было найдено.

По совету деятелей "Солидарности", живших на Западе, деньги направлялись преимуществен­но в издательство "NOWA", выпустившее десят­ки названий книг о политике, экономике и худо­жественную литературу. Второе по величине издательство "KRAG" занималось историей. "NOWA" смогла как-то выстоять даже после объявления военного положения. Главная про­блема — отсутствие денег. Средства от взносов были на исходе. Цена печати одной страницы выросла от одного до четырех злотых. В январе

982 года издательство понемногу стало разво­рачивать деятельность. Начал выходить

'Tygodnik Mazowsze" и журнал интеллектуаль­ного направления "Krytyka". "Tygodnik Mazowsze" был органом варшавской „Солидарности“. Была развернута сложная тайная сеть рас­пространения. "Tygodnik Mazowsze" поступал в тридцать семь разных городов страны.

Доставка "Солидарности" средств связи и финансовая поддержка  дали почти  немедленные результаты. В конце апреля 1982 года появилось первое сообщение группы выдающихся деятелей "Солидарности", которым удалось избежать ин­тернирования. Группа называлась "Временная координационная комиссия". Это была подполь­ная организация, поставившая своей целью ко­ординацию оппозиционной деятельности. Среди ее членов-организаторов были Збигнев Буяк из Варшавы, Владислав Хардек из Кракова, Богдан Лис из Гданьска и Владислав Фрасынюк из Вро­цлава. ВКК объединяла конспиративные сети в разных районах. В первом сообщении она объя­вила весьма однозначные условия, на которых согласилась бы на переговоры: освобождение всех задержанных и осужденных за преступле­ния во время военного положения.

ВКК получила с Запада финансовую и техни­ческую помощь. Ее члены поддерживали между собой связь, порой дискутировали о выборе стра­тегии. Заявления комиссии печатались и распро­странялись. Они поднимали дух членов "Солида­рности" и общества, причиняли немало беспо­койства режиму Ярузельского. Подполье должно было как-то пережить долгую зиму военного положения.

Единственным районом, не представленным в комиссии, были Катовицы, центр польской угольной промышленности. В этом районе по-прежнему не действовали телефоны, туда не достигали и переправляемые средства связи. Ка­товицы, как бастион профсоюзов, оставались под внимательным надзором милиции.

17 мая неожиданный визит Ярузельскому на­нес Константин Русаков, один из секретарей компартии Советского Союза. Он был прислан за получением из первых рук информации о поли­тической ситуации. В Польше по-прежнему про­ходили хоть и символические, но все же забас­товки и протесты. "Солидарность" еще была жива, что не радовало Кремль.

Правительство Ярузельского, казалось, про­водило двусмысленную политику. Было неясно, намерено ли оно включить "Солидарность" в свою систему или планирует еще сильнее уда­рить по ней. Русаков поручил Ярузельскому уси­лить безопасность по всей стране. "Факты сви­детельствуют о том, что империалистические государства, прежде всего США, ведут по отно­шению к социалистическим странам подрывную политику. Действия в рамках этой политики при­обретают все более острые формы", — сказал он. B Москве проявляли беспокойство, что аме­риканцы вмешиваются во внутренние дела. С тех пор  как в  Польше начались осложнения, как Кремль, так и Варшава винили во всем Вашинг­тон. Когда Рейган объявил введение санкций, то он очень понятно объяснил зависимость между будущими экономическими отношениями с поль­ским правительством и судьбой "Солидарности". И теперь  как советские, так и польские службы безопасности искали хотя бы признаки того, что Вашингтон финансирует "Солидарность", хотя и отдавали себе отчет, что Вашингтон в сущности начал поддержку "Солидарности". "Мы, служба безопасности, на самом деле никогда и не верили пропаганде, что Америка помогает "Солидарности",-вспоминает сотрудник советской развед-

ки. — Конечно, это казалось нам логичным с идеологической точки зрения, но ведь доказа­тельств не было. В начале весны 1982 года стали появляться сигналы, что "Солидарность" имеет деньги, современное оборудование для ведения своей деятельности. Нам стало понятно, что она их от кого-то получает.

Поскольку "Солидарность" не только продол­жала существовать, но и получала средства для своей деятельности, силы безопасности в Вар­шаве решили ответить Вашингтону. В начале мая 1982 года они провели акцию по образцу КГБ.

В доме у Рышарда Герчинского, сотрудника Польской академии наук, выпущенного из за­ключения, встречались Джон Еролис, сотрудник посольства по делам науки и техники, и Джеймс Ховард, первый секретарь по делам культуры. Польские власти обвинили дипломатов в получе­нии информации от Герчинского.

В помещение ворвались милиционеры в штатском и сотрудники сил безопасности и аре­стовали американцев. Их втолкнули в фургон и отвезли в отделение милиции. Там им предъ­явили официальное обвинение в поддержке "Со­лидарности" и "деятельности, наносящей вред стабильности в Польше". Обоих сочли персонами нон грата и выслали из страны. После этого случая "бойцы невидимого фронта" стали про­являть еще большую бдительность к работникам американского посольства.

Варшава вела с администрацией Рейгана вой­ну нервов. Служба безопасности стала лихорадо­чно искать связи, чтобы разоблачить операцию. Она сконцентрировалась на американском по-

сольстве, которое исполняло лишь небольшую роль, но она не знала, что операция проводилась независимо от посольства.

В то время как в Польше развивалась тайная деятельность согласно планам Пентагона, Кас­пар Уайнбергер стремился к укреплению отно­шений с потенциально полезными союзниками в экономической войне с Москвой. 19 февраля он прибыл в Эр-Рияд для секретной беседы с руко­водством Саудовской Аравии. Он сохранял близ­кие отношения с шейхом Бандаром и хорошие отношения с наследником трона принцем Фа-хдом, который свободно говорил по-английски и своих сыновей отправил учиться на Запад, — трое из них учились в Калифорнийской универ­ситете, а один —в Королевской воинской акаде­мии в Сандхерсте. У него была репутация чело­века, с прозападными взглядами. В 1973 году он сопротивлялся эмбарго арабских стран на экс­порт нефти, а также хотел более тесного военного сотрудничества с США. Вел он и бурную личную жизнь, в молодости увлекался азартными играми. В один прекрасный вечер он проиграл в Монте-Карло шесть миллионов долларов.

Уайнбергер нанес ему визит вежливости, но действительной его целью была разработка ком­плексного соглашения о сотрудничестве. По-прежнему шла ирано-иракская война, что не означало ничего хорошего для прозападно на­строенной королевской семьи. Чем дольше она затягивалась,   тем   больше   весы   склонялись   в сторону Ирана. Принц Фахд видел в Саддаме Xусейне бастион, оберегавший его от хомейниз-ма, - наибольшей опасности для его королевства. Во время встречи с Уайнбергером он был явно взволнован.

Всего за два месяца до этого саудовские и бахрейнские силы безопасности разоблачили за­говор против правительств обеих консервати­вных стран, было арестовано шестьдесят пять человек. Заговорщики обучались в Иране, были хорошо вооружены. Организация называлась "Аль-Дава", что означает "вызов". Подпольная шиитская организация вербовала мусульман всех арабских стран к распространению иран­ской революции в районе Персидского залива. Американская разведка добыла информацию о готовящемся покушении и передала ее шейху Найфова, саудовскому министру внутренних дeл.

Уайнбергер прибыл в Саудовскую Аравию, чтобы доработать детали американского присут­ствия в Персидском заливе. Его основная цель была предельно проста: гарантировать поддерж­ку и военную охрану в той мере, чтобы кран с нефтью оставался открытым. Это означало, что прозападные страны Персидского залива будут под охраной и прежде всего — Саудовская Ара­вия. 21 апреля 1981 года Уайнбергер сообщил, что силы быстрого реагирования (RDF), которые со­здал еще президент Картер на случай необходи^ мости повышения мощи вооруженных сил на Ближнем Востоке, будут в значительной мере увеличены. У них назначалось собственное ко­мандование, разведка, системы связи и руково­дитель, ответственный за все аспекты американ­ских планов и операций в центральном регионе. Новое американское центральное командование

 (U.S.Central Command USCENTCOM) будет на­много больше, чем состав RDF. Они должны нас­читывать около 300000 солдат и станут лучшим гарантом для королевской семьи и символом близких отношений Эр-Рияда и Вашингтона. Для первого это означало безопасность, а для второго —нефть. Назначение нового руководства не под­тверждалось официальным актом, как, напри­мер, НАТО, официально не регламентировалась их роль. Но чтобы присутствие США не пробу­ждало политического беспокойства, штаб-квар­тира USCENTCOM и большая часть войск дол­жны были находиться вне королевства.

Фахд выразил Уайнбергеру благодарность за силы быстрого реагирования. Это была един­ственная военная гарантия, на которую могла рассчитывать королевская семья во враждебном окружении. Поддерживая "Аль-Дава", Тегеран ясно давал понять, что желает свержения коро­левской семьи. Эта организация смогла снова втиснуть Ирак в его границы, хотя эту страну поддерживала Саудовская Аравия и другие бо­гатые нефтью арабские страны. Поддержка вы­ливалась в 20 миллиардов долларов. К тому же число советских военных советников в Сирии в течение одного года выросло с 2 500 до 6 000, а в Афганистане советская армия уже насчиты­вала 100 000 человек.

В течение последнего года Рейгановская ад­министрация неоднократно демонстрировала не­обходимость безопасности саудовцев. Президент использовал свой авторитет, чтобы протолкнуть в конгрессе планы продажи самолетов с системой АВАКС. В своих высказываниях он пошел еще

дальше, заверяя о непоколебимости королевской семьи, и что он не допустит событий, подобных иранским. В королевском дворце в Эр-Рияде эти слова были восприняты с признательностью, но Вашингтону по-прежнему не доверяли. Фахда интересовало не то, что Уайнбергер публично гарантирует ему заключение договора, а то, что в ситуации на Ближнем Востоке это было бы в политическом отношении слишком рискованно. Его интересовало, может ли Вашингтон непо­средственно и эффективно показать свою заин­тересованность в деле безопасности Саудовской Аравии. Может ли он получить заверения Рей­гана, что в случае нападения США встанут на его оборону?

Уайнбергер ответил, что оговорит этот вопрос с президентом. Он также затронет вопрос о во­енной помощи США району Персидского залива. Согласно новой стратегии Пентагона — "Fiscal Year 1984-88 Defense Guidanse", армия США должна быть готова для перемещения, в случае необходимости, в Саудовскую Аравию, не ожи­дая приглашения правительства этой страны.

1     Ричард  Халлоран.   "Pentagon  Draws  Up  First
Strategy for Fighting a Long Nuclear War", "Нью-Йорк
тайме", 30 мая, 1982.

2     "Reagan  Aide Tells  of New  Strategy on Soviet
Threat", "Нью-Йорк тайме", 22 мая, 1982.

3   Уильям Кларк. Разговор с автором.

4   "Soviet Economy Called "Basket Case", "Вашингтон
пост", 17 июня, 1982.

5   Роджер Робинсон. Разговор с автором.

6   Евгений Новиков. Разговор с автором.

7   "Economic Leverage of Moscow Sought", "Вашин­
гтон пост".  15 июни,  19В2. Разговор с членом Совета
национальной безопасности.

8   Гленн Кемпбелл. Разговор с автором.

9   Роберт Макфарлейн. Разговор с автором.

10       Джон Пойндекстер. Разговор с автором.

11       Государственный служащий. Разговор с автором.

12       Джон Пойндекстер. Разговор с автором.

13       Чарльз Уик. Разговор с автором.

14       "Solidarity Broadcasts Calls for General Strike",
"Вашингтон пост", 10 мая, 1982.

15 "Ranking  Soviet  Makes  Surprise  Polish  Visit",
"Вашингтон пост", 18 мая, 1982.

16       Разговор с автором.

17       "Poland to Expell Two U.S. Diplomats, Who Met
with Activist", "Вашингтон пост", И мая, 1982 .

В мае 1982 года Билл Кейси оказался на Аравийском полуострове. Он был гостем короля Халида, главы королевской семьи. Это был про­стой человек хрупкого здоровья, представитель прошлой эпохи — времен, когда на пустынную землю вдруг полилось неслыханное богатство. По складу характера мистик, тем не менее он пре­красно находил общий язык с крепко стоящим на земле Кейси, что вызывало всеобщее удивле­ние. Они говорили о рыцарстве и чести в совре­менном мире, о том, что эти качества сегодня уже почти не существуют.

После короткого разговора о политике король выразил желание показать Кейси свои сокро­вища. Сначала они пошли смотреть стада его коров, за которыми присматривала чета ирланд­цев. Директор ЦРУ был в восторге от того, что может хоть немного вспомнить старину. Король, однако, нетерпеливо ждал, желая показать гостю свою гордость и радость — верблюдов. Это были огромные животные, а их стадо насчитывало сотни штук. Король предложил Кейси проеха­ться на одном из них, но тот не выразил особой охоты. Тогда король угостил его "настоящим ла­комством" — стаканом теплого густого верблю­жьего молока. Кейси отказался, оправдываясь состоянием здоровья.

Время общения с королем Халидом летело незаметно. Хотя по сути директор ЦРУ прилетел в Саудовскую Аравию, чтобы увидеться с насле­дником трона Фахдом. Теплые отношения, сло­жившиеся между ними в 1981 году, поддержи­вались до настоящего времени. Фахд поблагода­рил Кейси за то, что он и администрация сделали в приобретения самолетов с АВАКС. Затем они затронули приблизительно ту же тему, что и неделю назад в разговоре шейха с Уайнбергером. Они поговорили также о том, о чем просил Ван-дар в Вашингтоне: о сохранении в тайне инфор­мации о саудовских инвестициях в США. Кейси заявил, что администрация делает все, чтобы сдержать слово.

6 мая прошло частное слушание на эту тему в подкомиссии Палаты представителей торговли, потребительской и денежной политики. Предсе­дательствующий, Бенджамин Розенталь 9 фе­враля написал письмо президенту Рейгану, в котором пригрозил, что огласит подробности относительно саудовских инвестиций в США, 17 февраля президент, поддавшись нажиму со сто­роны Кейси, Дона Ригана, Билла Кларка и Уайн-бергера, ответил: "Обнародование этой информа­ции может представлять серьезную угрозу на­шим международным отношениям, скрыть ее — в интересах общественности".

6 мая, за час до слушания, в зал, где оно должно было проходить, вошли десять сотрудни­ков ЦРУ. Половина из них стала искать подслу­шивающие устройства, вторая половина сле­дила, чтобы им не мешали. Это выглядело необы­чным даже для сотрудников ЦРУ — это превы-

шало их полномочия. Здания Капитолия подчи­нялись исключительно Отделу полиции Капито­лия. ЦРУ оставалось и тогда, когда слушания начались. Оно не хотело допустить всенародного оглашения каких бы то ни было фактов. Когда заседание закончилось, ЦРУ забрало стеногра­фические ленты, после чего один из сотрудников спустился тремя этажами ниже за секретарем, чтобы из бюро подкомиссии забрать и остальные экземпляры текста. Работники Управления про­информировали комиссию, что он будет перепи­сан в Лэнгли.

Поднялся шум. Петер Бараш, директор аппа­рата подкомиссии, выглянул из своего кабинета и увидел, что секретаря окружили люди из ЦРУ. Он поинтересовался, что произошло. Когда ему рассказали, запротестовал: ленты — собствен­ность конгресса, а не ЦРУ. "Сегодня здесь про­ходила не встреча ЦРУ, —сказал он, —а лишь собрание подкомиссии конгресса!" Сотрудник ЦРУ заявил, что у него специальные инструкции с указанием не выпускать ленты из рук. После­днее слово сказал Розенталь, резко настаиваю­щий, что ЦРУ не имеет права забирать ленты. И лишь тогда, весьма неохотно, Управление выну­ждено было капитулировать.

После этого инцидента члены подкомиссии собрались на частную встречу и заключили с ЦРУ соглашение на том условии, что будет огла­шено лишь изложение документов. Пока не со­стоялась окончательная победа, но администра­ции в определенной мере удалось отстоять инте­ресы Саудовской Аравии. Рейган лично удержал подкомиссию от публикации материалов. Сохра-

некие тайны в этом деле было серьезным испы­танием для администрации в отношениях с Сау­довской Аравией, и она его в целом выдержала.

Совет национальной безопасности и ЦРУ по­могали и на других фронтах. Передача саудов-цам конкретных данных разведки дала возмо­жность королевской семье избежать серьезных опасностей. Кроме того, администрация осуще­ствляла свой план окружения Саудовской Ара­вии кольцом военной защиты.

Вечером, во время ужина, Кейси и Фахд обсу­ждали политическую ситуацию в мире. Затро­нули и тему Афганистана, Центральной Аме­рики, Западной Европы и Палестины. Постоянно возвращались к теме Советского Союза, который, по мнению собеседников, был главным источни­ком большинства мировых проблем. Фахд так же ненавидел Советский Союз, как и Кейси.

Он уточнял суть санкций относительно техно­логий, связанных с добычей нефти и газа. Ведь советская нефть — основной конкурент саудов­ской. "В интересах США было применение огра­ничений в доступе Советов к технологиям до­бычи нефти и газа, — говорит Уильям Шнайдер, заместитель госсекретаря по вопросам военной помощи и технологии. — Это нас существенно ободряло". Кейси заверил Фахда, что санкции будут поддерживаться. "Ваше высочество, если бы это зависело только от нас, они не добыли бы ни грамма нефти", —прибавил он. Фахд рассме­ялся.

Американские санкции должны были по крайней мере затянуть строительство огромного

газопровода. Фахд с удовлетворением думал об этом, потому что реализация этого проекта при­несла бы европейским столицам доступ к нефти, не принадлежащей Саудовской Аравии. Амери­канские санкции отвечали и саудовским интере­сам.

"Ваше высочество, мы сделаем все, что только в наших силах, чтобы другие страны воздержа­лись от покупки советской нефти", — сказал Кейси. Напомнил при этом и о том, как админи­страция неоднократно делала нажим на фран­цузское правительство и нефтяные предприя­тия, чтобы они не покупали советскую нефть.

Для Москвы вопросом первостепенной важно­сти была твердая валюта, которую она получала благодаря экспорту горючего. Она даже ограни­чила на 10 процентов экспорт нефти в Восточную Европу, чтобы больше направить в западные страны, которые платили твердой валютой. Экс­пансия Москвы создавала угрозу Саудовской Аравии, которая могла быть вытеснена со своих прежних рынков сбыта. Как Бельгия, так и Франция, пробовали заключить сделку с саудов-цами. Французским государственным предприя­тиям, таким, как "Elf-Quitaine", была предоста­влена возможность найти более дешевое топливо. Уже велись переговоры относительно закупки советской нефти. Так что этот год был для Мо­сквы весьма удачен, а до конца его советский экспорт нефти на Запад должен был возрасти на 32 процента.

Сокращение поставок горючего в Восточную Европу грозило серьезными последствиями для этого региона. Могло наступить значительное падение уже и так низких показателей экономиче­ского роста. "The Wall Street Journal" даже пред­сказывал, что дефициты "могут подтолкнуть не­сколько стран из советского блока на край непла­тежеспособности и привести к политическому взрыву"⁴

V. Кейси заверил Фахда, что администрация по-прежнему будет предпринимать шаги для огра­ничения советских энергетических программ. Но намекнул, что взамен он ожидает снижения цен на нефть. Более низкие цены на энергоносители были бы очень полезны для экономики США, а ее развитие — главная цель внутренней поли­тики Рейгана. Сила Соединенных Штатов в ин­тересах Саудовской Аравии, утверждал он. Осо­бенно теперь, когда она стала гарантом выжива­ния для саудовцев. Снижение цен на нефть вос­препятствует поиску других источников энергии, таких, например, как советский газ. Кроме того, это повредит обоим заклятым врагам саудовского правительства — Ирану и СССР, которые не­плохо заработали на своей нефти в семидесятые годы.

Наследник трона, прекрасно ориентировав­шийся в делах бизнеса, конечно же обо всем этом знал. Но значение имело то, что слышит он это от главного союзника и гаранта.

Их отношения строились на взаимном дове­рии, но Кейси вместе с тем взял на себя роль воспитателя и учителя. Фахд любил слушать его рассказы о разведывательной службе во время войны и об опасности, которую нес в себе тота­литаризм, существовавший ранее в Германии, а теперь в СССР. Для Фахда, мусульманина и друга Запада, Советы были настоящими "неве­рными".

Кейси проинформировал его о потенциальных опасностях, угрожающих саудовскому прави­тельству. Поскольку некоторые члены прави­тельства учились в университетах в советском блоке, Кейси посоветовал уволить их. Он утвер-ждал, что они могут быть вражескими агентами, шпионами или саботажниками. Наследник трона воспользовался этими советами в 1983 году.

Следующую возможную проблему предста­вляли палестинцы. Согласно рапортам ЦРУ, фракции Организации освобождения Палестины (ООП) сотрудничали с некоторым организаци­ями в Саудовской Аравии, стремящимися свер­гнуть короля. Кейси советовал Фахду, чтобы он заменил палестинцев более надежными народно­стями — пакистанцами или египтянами. Фахд полностью прислушался к его советам и выдво­рил из страны тысячи палестинцев, а на их место поселил пакистанцев.

Одним из близких сердцу Фахда проектов была поддержка мусульманских движений в со­ветской Средней Азии. Эти акции в строгой тайне проводил клан Ваххаби. "Для клана Ваххаби очень существенным было финансирование му­сульманского движения в советской Средней Азии", — вспоминает бывший сотрудник ЦРУ Винсент Каннистраро.

Кейси также интересовался этой темой, но не из религиозных соображений, а из геополитиче­ских. Он сказал Фахду, что Средняя Азия —это советская ахиллесова пята. Пока не сможем пе­ренести войну на эти территории, Советы из

Афганистана не уйдут. Принц, закусывая фини­ками, согласился с ним. Они разговаривали о советском превосходстве в этом регионе, затем о моджахедах. "Святой джихад — это не знающая границ революция, —сказал Фахд Кейси. —Так же, как и коммунизм". Эти слова заинтриговали директора ЦРУ. Афганцы через Амударью под­держивали постоянный контакт с мусульманами СССР. Всячески пропагандировалось афганское сопротивление, распространялась исламская ре­волюционная литература, устраивались встречи и дискуссии, а также проводились широкомас­штабные операции по минированию. Кейси хоте­лось большего — точно спланированной подры­вной кампании в советской Средней Азии.

Вечером того же дня Фахд и Кейси встрети­лись с Муссой Туркистани, историком, родивши­мся в Средней Азии и живущим в Саудовской Аравии. Он писал о зверствах Советов среди местного населения и поддерживал контакты в том регионе. Туркистани сообщил Кейси, что в марте 1980 года в Алма-Ате дошло до выступле­ний против войны в Афганистане и что там есть подполье. Саудовцы, без сомнения, уже финан­сировали некоторые организации.

Советская пресса негодовала по поводу вме­шательства саудовцев в дела советской Средней Азии. Профессор А.Доев сообщил, что саудовцы распространяют "клевету" среди жителей этого региона.⁷ Генерал Н.Овезов, заместитель предсе­дателя КГБ Туркмении, утверждал, что саудо­вцы пользуются исламом как тлеющими углями

О

мусульманского бунта против СССР. Саудовцы в этом регионе имели контакты, деньги и жажду

ведения подрывной деятельности против сове­тских атеистов. Возможно, им не хватало лишь толчка к действию.

Был первый четверг апреля 1982 года. Опера­ция "Солидарность" начиналась вполне удачно. Кейси надеялся, что и дальше все будет хорошо. Он разговаривал с Дэвидом Виггом, одним из сотрудников Белого дома. Кейси часто остана­вливался возле его кабинета, чтобы узнать его мнение по актуальным темам. "Мы сидели в холле, — вспоминал Вигг. — Он попросту за­брасывал меня разными проблемами: где лучше всего ударить по Советам, как им навредить". Но на этот раз их разговор имел более конкретный характер, по крайней мере, в понимании Кейси. "Весь первый год Билл анализировал состояние советской экономики, — вспоминал Вигг. — Как она на самом деле функционировала, какой была. Весной 1982 года он наконец почувствовал, что держит руку на пульсе".

"Это мафиозная экономика, — сказал он то­гда Виггу. — Они крадут у нас технологии, необходимые для их выживания. Единственный путь, которым они могут добыть твердую валюту — это экспорт нефти по высоким ценам. Это все

так запутанно, что если мы хорошо разыграем »нашу карту, то колосс рухнет“9.

Вигг уже было привык к таким высказыва­ниям Кейси, но это утверждение его удивило. Долгие годы он вел наблюдение для Управления за поступлением советских валютных средств и исполнением баланса. Однако никогда не слы­шал, чтобы кто-то на таком высоком посту вы-

сказал что-либо подобное. Возможно, это было домашнее задание Уильяма Кейси.

Той весной на стол Кейси попало несколько новых рапортов, которые были сразу же пере­даны в Совет национальной безопасности и пре­зиденту. Это не были дежурные бюллетени Управления, в них он, как правило, не углубля­лся. Ему были доставлены первые рапорты, ко­торые его очень интересовали, — оценка слабо­стей Советского Союза. Он попросил Герба Мей-ера и Гарри Роуэна, чтобы их сотрудники сразу начали над ними работать. Рапорты убедили Кейси в его предположениях. Он смог также убедить и президента, что США могут произве­сти серьезные разрушения в советском народном хозяйстве. "Билл входил в Овальный кабинет и садился с президентом, — вспоминал Вигг. — Они разговаривали на многие темы, обсуждая и состояние советской экономики. Это были неофи­циальные беседы, но они наверняка формиро­вали взгляды Рейгана". Глядя с высоты времени на эти. рапорты, можно утверждать, что они оказались почти пророческими.

В начале первого рапорта содержались общие определения состояния советской экономики. По мнению авторов, она была "неподвижна, неэла­стична". Рынок не реагировал своевременно и достаточно быстро на изменение мест и форм эксплуатации природных богатств. Поступления технологий и оборудования с Запада были необ­ходимым условием для того, чтобы экономика могла преодолеть трудности и удержать уровень производства. Отсечение от важнейших запа-

дных технологий могло серьезно разрушить эко­номику.

"Советы, если хотят увеличить или удержать на нынешнем уровне производство некоторых видов нату­рального сырья, должны привлекать капитал и техно­логию с Запада. В восполнении существующих дефици­тов, а также в развитии технологического прогресса важную роль может сыграть импорт. Советский Союз имеет щедрые залежи энергетического сырья, которые может экспортировать. Но стоимость их добычи растет, советская экономика плохо приспособлена к повышению производительности и технологическому прогрессу. Производство нефти увеличивается, но очень медленно.

Даже небольшой рост в последние годы требовал огромных усилий. Использование западной технологии являлось бы главным фактором поддержания этой ва­жной отрасли хозяйства, приносящего доход в твердой валюте.

СССР будет вынужден импортировать западное обо­рудование, необходимое для добычи газа и нефти, чтобы уменьшить падение добычи на месторождениях, кото­рые имеют уже в значительной мере выработанные ресурсы, и повысить ее на других, а также открывать и разрабатывать новые запасы. Оборудование для укла­дки труб большого диаметра производится лишь на Западе. По нашим оценкам, Советам на строительстве проектируемых газопроводов до конца восьмидесятых годов будуг нужны по крайней мере 15—20 миллионов тонн импортных стальных труб. Они также будут ну­ждаться в современном оборудовании для добычи — компрессорах большого объема и, вероятно, турбинах большой мощности.

Но возможность изыскания источников твердой ва­люты, необходимой СССР для оплаты за импорт товаров с Запада, уже сейчас весьма проблематична, а в буду-

щем может стать еще более затруднительной. Главным в создании такой ситуации является приостановка и возможное падение производства нефти. Согласно на­шим прогнозам, поступление твердой валюты, возрос­шее в результате увеличения экспорта подземного газа, лишь частично покроет ожидающееся уменьшение по­ступлений от экспорта нефти. В основном из-за падения цен на энергетическое сырье советские соглашения ме­жду СССР и Западом в 80-х годах будут менее выгодны, чем в семидесятых, когда кривая цен на нефть и золото позволяла СССР получать огромные доходы. Страны ОПЕК будут иметь меньше возможностей, чтобы пла­тить валютой за советское оружие".

Донесения концентрировались на советском энергетическом секторе. В них подчеркивалось, что его роль в поддержании хозяйственной ма­шины самая большая. Многие годы от 60 до 80 процентов поступлений твердой валюты было от экспорта нефти и подземного газа. Эти поступле­ния служили "подпоркой" хозяйственной си­стемы. Твердая валюта давала возможность для закупки на Западе продуктов питания и техно­логий. Часть денег предназначалась также для энергетического сектора с целью увеличения производства благодаря западным технологиям. К рапортам был приложен специальный коммен­тарий, касающийся энергетического сектора, со­держащий несколько существенных выводов:

— поддержание постоянного экономиче­ского роста требует от Москвы большей добычи энергетического сырья, что вхо­дило в план одиннадцатой пятилетки

 (1981—1985 гг.) Доходы от экспорта в за­падные страны позволяют закупку запа­дных технологий и оборудования, необхо­димых для реализации большинства со­ветских проектов. Особенно существен­ным является увеличение добычи нефти, транспортировка подземного газа и экс­плуатация прибрежных залежей энерге­тического сырья;

— недавнее увеличение советского экс­порта на Запад и связанное с ним значи­тельное увеличение поступлений твердой валюты позволяли разрабатывать место­рождения энергетического сырья. Советы предназначали большую часть доходов на закупку западного оборудования и техно­логий по эксплуатации и производству газа и нефти.

Москва начинала применять современные ме­тоды изыскания нефти, которые должны были "пустить в ход" залежи до сих пор недоступные при использовании прежних методов добычи. Старые месторождения на Волге становились все менее эффективными. Была надежда, что при помощи новой технологии возрастет добыча не­фти. В рапорте читаем:

"Советы возлагают большие надежды на новые спо­собы добычи нефти, полагая, что благодаря им увеличи­тся производительность старых месторождений, а также станет возможным открытие новых с богатыми запа­сами. Но введение новых способов встретило серьезные препятствия, которые происходят из-за нехватки обору­дования и химических средств... Например, до сих пор Советы не в состоянии производить паровые генераторы, которые давали бы возможность поднять температуру в скважинах, а также химические вещества, понижающие вязкость нефти, поэтому они постоянно предпринимают попытки приобрести западные технологии и оборудова­ние".

Рапорт указывал на существенное влияние мировых цен на нефть на советские поступления твердой валюты. В семидесятые годы, когда цена нефти достигла пика, поступления в твердой валюте Советского Союза возросли на 272 про­цента при росте экспорта примерно на 22 проце­нта. Мейер утверждал, что при каждом повыше­нии цены за баррель на 1 доллар Москва полу­чала около 1 миллиарда долларов ежегодно. Но была возможна и противоположная ситуация. Падение цен на нефть, например, на 10 долларов за баррель могло дорого стоить Москве — 10 миллиардов долларов. "Цена нефти на мировых рынках будет существенным фактором, решаю­щим состояние советской экономики".

"Билл почти сразу же полностью сосредото­чился на рапорте, — вспоминал Мейер. — Он стал для него своего рода Евангелием! Он сказал: "Мы можем их уложить".

Через несколько дней после проведения одного из систематических стратегических семи­наров с Виггом, Кейси оговаривал с президентом большой пакет дел. Здесь также присутствовал Каспар Уайнбергер и новый советник по делам национальной безопасности, Билл Кларк.

Почти ежедневно поступали новые сообще­ния, что в Европе не выполняются американские санкции. Особенно стремились к продаже Москве обложенных американскими санкциями техно­логий, необходимых для строительства газопро­вода, два производителя: Джон Браун из Англии и "Atlantique" из Франции. В июне должен был проходить саммит в Версале, на котором обсу­ждение санкций должно быть вопросом номер один. На встречу с президентом Кейси принес рапорты, обсудив их накануне с Уайнбергером и Кларком.

Перекладывая листок за листком, он до­кладывал: "Господин президент, если говорить о газопроводе, то на него ставка очень высока. Мы говорим не о проекте газопровода, который дол­жен помочь им, а будем говорить о проекте, который необходим для их существования. Они очень нуждаются в твердой валюте, которую поможет добыть осуществление строительства газопровода. Две его нитки могут приносить Со­ветскому Союзу от 15 до 20 миллиардов долларов ежегодно. Если мы сможем остановить это стро­ительство или хотя бы задержать, то они окажу­тся в ловушке". Кларк еще раньше разговаривал с президентом и оба они пришли к тому же выводу.

"Газопровод был дойной коровой, которая мо­гла приносить им валюту, — вспоминал Уайн-бергер. — Я все время повторял президенту, что мы обязаны сохранить санкции. Это была эконо­мическая война, которая должна была их уни­чтожить.

Рейган покидал встречу с уверенностью, что экономическое уничтожение Москвы является прекрасной стратегией, которая начинается с этого газопровода.

Весной 1982 года американская дипломатиче­ская машина действовала очень медленно. Европа не хотела отказаться от строительства газопровода. Кроме того, европейские прави­тельства дали зеленый свет фирмам, которые нарушали американские санкции, несмотря на соглашение, заключенное несколько месяцев на­зад на встрече в рамках НАТО. Президент Рей­ган оставил открытым вопрос о санкциях, но лишь при условии, что Европа резко ограничит субсидирование кредита и поставку технологий Москве. Хейг летал в Европу и обратно, стремясь сохранить такой компромисс. В мае 1982 года Джордж Шульц (в то время еще частное лицо), был послан Рейганом на встречу с главными западными союзниками для обсуждения строи­тельства газопровода и прочих спорных вопро­сов. По возвращении он отчитался президенту: "Ваши взгляды относительно кредитов для СССР и его сателлитов произвели огромное впечатле­ние. Я предчувствую, что отношение к этому делу в Европе вскоре будет совпадать с вашим. Никто из них не будет защищать субсидирование советского хозяйства". Но согласится ли Европа прекратить или уменьшить поступление дене­жных средств, поддерживающих Москву на плаву?

С 4 до б июня внимание всего мира было обращено к Версалю, где проходил саммит наиболее промышленно развитых стран мира. Гла­вным вопросом, который хотел затронуть Рейган, было контрпредложение относительно строи­тельства газопровода, а также прекращение кре­дитов Москве. Все шло не очень гладко. Прези­дент предложил компромиссы: газопровод будет строиться, но лишь одна нить, а не две, как планировалось, при условии, что будет прекра­щено официальное кредитование Москвы и промышленные государства согласятся на серье­зное ограничение экспорта технологий в СССР.

В коммюнике делалось заключение, что евро­пейцы согласились на "выгоды от ограничения торговли с Москвой". И ничего более. Франция как раз подписала с Москвой очередной договор о выделении кредита. "Миттеран и Шмидт поки­нули торжественное закрытие саммита, тем са­мым давая понять, что финансовые и энергети­ческие договора с СССР не будут изменены",— вспоминает Роджер Робинсон, который внимательно наблюдал из Белого дома за событиями.

7 июня президент Рейган вылетел в Рим на встречу с Папой. Это была сорокапятиминутная частная аудиенция в Ватикане. Папа был в белых одеждах с серебряным крестом на цепочке на шее и впервые встречал президента Рейгана.

За спинами собеседников на стене висела известная картина Перуджино "Воскресение". Рейган вначале отметил, что их встреча как нельзя кстати. Ведь они оба столкнулись со смер­тью, в них обоих стреляли, и все это происходило совсем недавно. "Он сказал Папе, что Бог с ка­кой-то целью уберег их, — вспоминал Билл Кларк. — А целью этой была свобода Польши".

Перед визитом Рейгана и Кларка в Европу Кейси проинформировал их о ходе операции в Польше. Президент затронул эту тему в разго­воре с Папой очень коротким высказыванием: "Надежда не покидает Польшу. Мы, работая вместе, можем ее поддержать". Папа слегка ки­внул головой.

После встречи оба сделали официальное со­общение для прессы. Рейган решился на длинное высказывание относительно Полыни. "Нашей об­щей заботой является измученный народ По­льши, родины вашего святейшества. Сквозь сто­летия несчастий, падавших на нее, Польша была и остается бастионом веры и свободы, ценностей, которые остались навсегда в сердцах ее муже­ственного народа, но не в сердцах тех, кто правит ею. Мы стремимся к солидарности и реформам, которые дадут новую надежду народу Поль-ши".¹⁵

В то время, когда Рейган беседовал с Папой, Билл Кларк встретился с руководством Вати­кана и обсуждал ситуацию в Польше. Кларк не слишком вдавался в детали операции ЦРУ, но сказал, что костел мог бы помогать в регулярном обмене разведывательными материалами с Ва­шингтоном. Он особо подчеркнул, что Вашингтон хотел вместе с костелом выработать общие по­зиции по отношению к Варшаве. Причем, чтобы он, с одной стороны, был решительным в вопросе сопротивления репрессиям, а с другой — более гибким, склонным к переговорам, чтобы не тол­кнуть Польшу под еще более жесткий советский контроль. Кларк также сообщил сановникам Ва­тикана, что США располагают надежными сред-

ствами передачи информации в Польшу. Костел также может воспользоваться ими, если возни­кнет такая необходимость. После шестичасового пребывания в Италии Рейган и лица, сопрово­ждающие его, вылетели в Англию.

Следующая после Версаля встреча западных руководителей проходила в Бонне. Президент в своем выступлении снова призывал отказаться от строительства газопровода, а также ограни­чить кредитование и отказаться от "прежних деловых отношений" с Москвой. Его призыв не получил позитивного отклика. Кроме того, Рей­ган почувствовал, что его игнорируют. "Когда президент выступал с горячим призывом, Шмидт смотрел через окно в сад. Он демонстра­тивно игнорировал Рейгана, —говорит Робинсон. — Он хотел сделать ему афронт. По возвраще­нии в Вашингтон президент еще больше утвер­дился в мысли, что к нему отнеслись пренебре­жительно, как к новичку, не понимающему суть экономических отношений Востока и Запада. Это была ошибка".

Возмущенный Рейган 18 июня созвал встречу Совета национальной безопасности. Этот день впоследствии был назван в Европе "черной пя­тницей". Президент хотел услышать предложе­ния и определить стратегию. Встречей руково­дил Вилл Кларк. Атмосфера была напряженной. Администрация к тому времени уже раздели­лась в вопросе о санкциях. Уайнбергер, Кларк, Миз и Кейси были за них. Все остальные, при­сутствовавшие на встрече, требовали немедлен­ной отмены их. Самым серьезным противником сохранения санкций был Александр Хейг, отсутствовавший на встрече, поскольку был в Нью-Йорке. Его замещал Лоуренс Иглбергер, особа номер два в Госдепартаменте. После дискуссии, как отметил Кларк, президент внес три предло­жения:

—      полностью отменить санкции, несмо­тря на то, что поддержка Советами ре­прессий в Польше по отношению к оппо­зиции не стала меньше;

—      удерживать односторонние американ­ские санкции, хотя европейские постав­щики и правительства систематически их
нарушали;

—      расширить санкции и охватить ими американские   лицензии  и   субсидии   за границей,  согласно правительственному "Уставу об экспорте".

Первое предложение означало резкий пово­рот в политике и то, что США вынуждены будут проглотить оскорбление в виде ничего не знача­щего соглашения, подписанного по кредитам в Версале. Второе означало одностороннее "нака­зание" американских фирм и вместе с тем кон­статировало факт, что двухниточный газопровод будет построен благодаря американской техно­логии, которую когда-то закупили европейские фирмы. Американская фирма "Caterpillar Tractor" уже потеряла заказ, стоимость которого оценивалась в 90 миллионов долларов. "General Electric" определил сумму своих потерь в 175 миллионов долларов. Эти заказы были быстро

перехвачены европейскими контрагентами. Тре­тье предложение означало твердую и последова­тельную политику, что было равнозначно объя­влению Москве настоящей экономической войны.

Кейси, Уайнбергер и Кларк должны были отстоять третье предложение, хотя сам Кларк, как обычно, во время встречи на Совете предпо­читал придерживаться роли "честного маклера". Ожидалось, что между членами Совета будет долгая и бурная дискуссия с обсуждением достo-инств и недостатков каждого предложения. Ho президент, похоже, не располагал желанием ве­сти долгие дискуссии. Он рассказал о том, как пренебрежительно к нему отнесся Шмидт, а та­кже о недоразумениях с французами. Подчер­кнул, что уже устал от заключения бумажных соглашений с союзниками. А в конце подытожил: "Пусть себе строят (Советы и европейцы) свой газопровод. Но не с нашим оборудованием и не по нашей технологии".

Кларк тотчас вставил: "Итак, у нас уже есть решение президента". Таким образом, было вы­брано предложение номер три. Развязывание на­стоящей экономической войны с Москвой стало целью политики США.

Известие об этом вызвало в Европе бурю. Американский президент расширяет санкции также и на европейские фирмы, располагающие американскими лицензиями. Это возмутило даже Маргарет Тэтчер, в целом настроенную прорейгановски. Все руководители крупнейших государств Западной Европы высказали протест и заявили, что не имеют намерения придержи­ваться навязанного им нового порядка. Без ведома президента Хейг стал заверять Западную Европу, что ничего не изменится, если речь идет о политике. Он советовал сановникам европей­ских государств попросту переждать этот кри­зис. В европейские столицы направился Уильям Брок. Через несколько дней он привез в Вашин- гтон известие, что Европа не хочет уступить. Когда он в Белом доме вместе с Хейгом, Кларком, Мизом и другими членами кабинета и подкаби-нета обсуждал тонкости этого вопроса, Хейг вдруг вскочил и, указывая пальцем на Кларка, крикнул: "А вы (в Белом доме) запланировали это (собрание Совета национальной безопасности 18 июня), когда я был в Нью-Йорке. Заранее знали, что так и будет. Такое не произошло бы, будь я здесь!"

Взрыв Хейга был его последней ошибкой. Вскоре после этого Кларк договорился с прези­дентом. "Хейг кричал на очень близкого друга, которого знал более двадцати лет, и на советника президента, — вспоминает один из высших чи­нов Совета. —Между Кларком и Рейганом чув­ствовалось необыкновенное понимание и дове­рие. Короче говоря, вскоре после этого Хейгу была дана отставка".

Расширение американских санкций подтол­кнуло Кремль с его министерством газовой промышленности к проведению обширной акции с целью создания условий для строительства газопровода без американских технологий. Вскоре начался массовый, ослабляющий хозяй­ство, перевод средств из других, ранее также считавшихся приоритетными отраслей. Реализа­ция строительства газопровода стала делом че-

сти для Советского Союза. Роджер Робинсон, следивший за ходом событий из своего кабинета в Совете национальной безопасности, вспоминал: "Это перемещение оборудования и кадров отри­цательно сказалось на советской экономике, по­скольку тормозило или вообще делало невозмо­жным развитие других проектов крупного мас­штаба. Окончание строительства газопровода стало чем-то вроде американского проекта "Ман-хэттен". Советы тратили огромные деньги за гра­ницей, стараясь закупить оборудование, которое заменило бы американское, но это не очень у них получалось. Они черпали щедрой рукой из в общем-то ограниченных запасов твердой ва­люты, лишь бы только довести реализацию стро­ительства до конца. Делегировали ведущих спе­циалистов для разработки технологий строи­тельства газопровода, но даже это не помогало".

По оценкам советского министерства газовой промышленности с 1986 года, все эти внутренние шаги дорого стоили — около одного миллиарда долларов. И несмотря на все это, строительство нельзя было завершить. Необходима была техно­логия Соединенных Штатов. "Мы пробовали по­строить турбины мощностью двадцать пять ме­гаватт, огромные средства вкладывались непо­средственно в строительство газопровода, — вспоминает один из инженеров. —Но нам ничего не удавалось. Нам это дорого стоило".

Когда администрация Рейгана узнала о сове­тских усилиях построить газопровод без средств извне, Кейси и высшие члены Совета националь­ной безопасности решили дополнительно запу­тать дела. Советская нефтяная и газовая промы-

шленность всегда опиралась на западные обра­зцы, которые затем приспосабливала к собствен­ным условиям и целям. В Вашингтоне тогда ре­шили, что в связи с этим можно подбросить Советам дезинформацию в виде технических данных. Что и было сделано.

После увольнения Хейга госсекретарем стал вышеупомянутый Джордж Шульц, который ста­рался сохранять осторожность в вопросах, свя­занных с газопроводом. "Он знал, что Хейга уволили из-за этого, — говорит один из бывших членов Совета национальной безопасности. —Он сказал европейцам: "Это важное дело, это не шуточки. Мы из-за этого потеряли предыдущего госсекретаря".

Шульц должен был как-то уладить вопросы о санкциях с руководителями европейских госу­дарств, которые оставались на прежних пози­циях. Тэтчер и Миттеран советовали фирмам своих стран игнорировать американские за­преты. Они утверждали, что в Европе американ­ские законы не имеют силы. Тэтчер открыто сказала Рейгану: "Ваш закон для нас — не закон". В Париже министр промышленности Жан-Пьер Шевенман грозил, что ликвидирует те французские фирмы, которые не будут высы­лать свои товары в Москву! Летом начала поста­вки фирма "Crevoit-Loire , французский концес­сионер "Dresser Industries",

1   Сотрудник государственного аппарата. Разговор с
автором.

2   Уильям Шнэйдер. Разговор с автором.

3   "Oil and Gas Journal", 13 мая, 1985, с. 74.

4   "The Wall Street Journal", 11 февраля, 1982.

5   Винсент Кавнистраро. Разговор с автором.

6   Сотрудник государственного аппарата. Разговор с
автором.

7   АДоев. "Ислам и атеистическая работа", "Комму­
нист", N 2, 1984, с.68—74.

8   Н.Овезов. "По случаю 60-й годовщины ЧК", "Совет­
ский Туркменистан", 10 декабря, 1982.

9   Дэвид Вигг. Разговор с автором.

10       Герб Мейер. Разговор с автором.

11 Каспар Уайнбергер. Разговор с автором.

12       Джордж Шульц. Разговор с автором.

13       Роджер Робинсон. Разговор с автором.

14       Уильям Кларк. Разговор с автором.

15       "Нью-Йорк тайме", 8 июня, 1982.

16       Роджер Робинсон. Разговор с автором.

17       Уильям Кларк. Разговор с автором. Роджер Ро­
бинсон. Разговор с автором.

18       Высший чиновник Совета национальной безопа­
сности. Разговор с автором.

19       Роджер Робинсон. Разговор с автором.

20   Разговор с автором.

21       Разговор с автором.

9

В августе 1982 года Уильям Кейси отправился в очередное путешествие на Черный континент. Он должен был провести переговоры со своими южноафриканскими коллегами по интересую­щим его вопросам. Кейси был хорошего мнения о южноафриканской разведке, он ценил ее воз­можности и несомненные достижения.

Когда самолет приземлился в Претории, Кей­си приветствовал шеф резидентуры ЦРУ и отвез его в посольство. Там он освежился после путе­шествия и заслушал сообщение о внутренней ситуации в Южной Африке, а также о граждан­ской войне на севере, в Анголе. Потом направил­ся на встречу с сотрудниками южноафриканской разведки.

Чувство общности интересов несомненно по­влияло на ход беседы. Южная Африка поддер­живала Джонса Савимби в его борьбе с маркси­стским правительством Анголы. Требовалась по­мощь в поддержке Савимби, борьба которого наносила серьезный ущерб ангольской и кубин­ской армии. Такая помощь возможна, —пообе­щал Кейси. Она отвечает политике США — поддержке антикоммунистических движений.

Директор ЦРУ вспомнил, что существует воз­можность обмена разведывательными материа­лами. Американские снимки со спутников терри­тории Анголы могли бы оказаться очень полез­ными Савимби, так же, как ранее такие же снимки пригодились израильтянам. Работники

разведки Южной Африки были в восторге, что получат доступ к такой информации.

Затем директор ЦРУ перешел к вопросам тайной войны с Москвой. Кремль в последнее время продавал большие партии золота. В 1981 году русские выбросили на международный ры­нок почти в четыре раза больше золота, чем обычно. Это означало, что они очень нуждались в валюте. Кейси хотелось знать, сколько твердой валюты может получить Москва от этой про­дажи. Что станет с мировыми ценами на золото? Как отреагирует на это Южная Африка? Ему хотелось помешать какому-либо сотрудничеству между Москвой и Преторией на международном рынке.

Уже давно ходили слухи, что Москва поддер­живает тайные контакты с Южной Африкой в регулировании рынка золота, бриллиантов, пла­тины и драгоценных камней, на которые обе страны имели монополию.

В организации встреч между двумя странами определенную роль играл КГБ. Встречи, как пра­вило, проходили в Швейцарии, первая состоя­лась в 1978 году. Эти переговоры были окружены строжайшей секретностью, ведь ближайшими союзниками Москвы на Черном континенте были заклятые враги Претории. Кремль поддерживал Африканский Национальный Конгресс и Южно­африканскую коммунистическую партию, стре­мившуюся к свержению правительства Южной

Африки.

Когда в семидесятые годы цена золота значи­тельно подскочила, Претория, как и Москва, сколотила огромное состояние. Москва в то время стремилась навязать диалог, который мог бы привести к договоренности, выгодной для обоих

государств, регулирующей ситуацию на между­народном рынке металла и драгоценных камней. Первые встречи не принесли результатов. Когда же Москва резко увеличила продажу и цены полетели вниз, двустороннее стремление стаби­лизировать мировой рынок возобновилось.

Сотрудники разведки не торопились с Отве­тами на вопросы Кейси. Ведь Москву с Прето­рией объединял интерес: регулирование рынка золота. Оба государства хотели удержать высо­кие цены и возможность контроля мировых цен. Зачем Южной Африке давать Америке какую-либо информацию на эту тему?

Кейси, однако, не сдавался. Он внушал своим партнерам, что во всех прочих (кроме золота) вопросах они не могут полностью рассчитывать на Москву. Он обещал, что поможет им в Вашинг­тоне, а также передаст разведывательные мате­риалы, но должен получить что-то взамен.

Собеседники заявили, что хотят Это обдумать, хотя, как сотрудники наиболее антисоветской государственной организации, они правильно по­нимают ситуацию. Но министерства, ответствен­ные за добычу и продажу золота, наверняка будут придерживаться иного мнения. В том и состоит их работа: высокий уровень производ­ства — высокие цены. Если Москва сделает это возможным —тем лучше. В конце концов Кейси должен был твердо заявить, что для Вашингтона нежелательно, чтобы мировой рынок драгоцен­ных металлов подвергся каким-либо манипуля­циям, особенно, когда это могло принести выгоду Кремлю, который вдруг стал искать валюту.

Из Претории Кейси отправился в Каир. Со времени его первого визита качество оружия, пересылаемого из Египта в Афганистан, значи­тельно улучшилось. Кейси встретился с новым президентом Египта Хосни Мубараком. Они сна­чала поговорили о Ближнем Востоке, о покуше­нии на Анвара Садата, поставках оружия в Афганистан, а потом шеф ЦРУ перешел к теме, которая интересовала его значительно больше.

Он спросил Мубарака, что тот думает о на­строении мусульман в советской Средней Азии. Добавил, что они могли бы стать могучими союз­никами.

Мубарак ответил не сразу. Вопрос был слиш­ком деликатным. "Господин Кейси, ситуация там напряженная. Я видел рапорты о существовании подпольных организаций, а также о переброске через границу литературы.

Кейси знал обо всем этом, но ему хотелось послушать, что знает Египет о подполье в этом регионе. Сотрудники египетской разведки, с ко­торыми он столкнулся, утверждали, что им ни­чего не известно. Президент же посоветовал, чтобы с этим вопросом он обращался непосред­ственно к командирам моджахедов.

Кейси кивнул головой и поблагодарил хозя­ина. Вернувшись в посольство, он собрал коллек­тив и сообщил, что через четыре дня летит в Пакистан.

Со времени своего последнего визита в Исла­мабад, Кейси часто думал об Афганистане. Пре­зидент, Вилл Кларк и Уайнбергер просили его регулярно их информировать. Движение сопро­тивления находилось теперь в намного лучшей

ситуации. Отдельные его группы теперь тесно сотрудничали, были лучше вооружены, но еще многое предстояло сделать. Винсент Канни-страро, сотрудник ЦРУ, направленный в Совет национальной безопасности, уполномоченный наблюдатель за ситуацией в Афганистане, вспо­минает: "Современная армия сражается с бан­дами партизан в горах. Но партизаны действуют более успешно, потому что знают территорию, хотя им по-прежнему не хватает оружия и сов­местной стратегии. Советы несут какие-то по­тери, но они не очень велики. Иными словами: дело застыло на мертвой точке". Движение со­противления не очень докучало вражеской ар­мии, а администрация Рейгана была заинтересо­вана в том, чтобы Советский Союз платил за оккупацию большую цену,²

Передача оружия Афганистану происходила без особых трудностей. Это была солидная опе­рация, проводимая в широких масштабах, одна из самых значительных в истории тайных опе­раций. Оружие доставлялось тремя путями. За саудовские деньги его покупали на международ­ном рынке, а затем ЦРУ транспортировало его по воздуху в Исламабад. ЦРУ также пересылало оружие и боеприпасы самолетами из Китая. Тре­тья дорога вела через море. Оружие из несколь­ких стран: Китая, Египта, Израиля и Англии транспортировалось кораблями до порта Карачи. Затем пакистанская ISI помещала оружие в охраняемые поезда, курсировавшие до Ислама­бада и приграничного города Кветта. Ежегодно по этим трем дорогам транспортировалось десять

тысяч тонн оружия и амуниции.  С   1985  года количество это выросло до 65 000 тонн.

В резиденции ISI генерал Ахтар горячо при­ветствовал Кейси. Оружие, присылаемое теперь из Египта и других стран, было лучшего каче­ства. Ахтар знал, что благодарность за это дол­жна быть адресована в первую очередь именно Кейси, который провел из Лэнгли столько теле­фонных переговоров, чтобы проследить за каче­ством оружия.

После обмена любезностями руководители разведок занялись делом первейшей важности: как, действуя совместно, они могли бы нанести Москве большие потери и обескровить ее.

Половина советских частей была задейство­вана под Кабулом. Ахтар предложил сконцен­трироваться на северных провинциях. Во-пер­вых, эти территории являлись важной советской оперативной базой. На север от Амударьи раз­мещались военные соооружения. Советские грузы для военного контингента шли дорогой Саланг—Хигвэй, вьющейся через горные пере­валы. Активизация действий на севере угрожала бы советским транспортным перевозкам и поме­шала бы Москве перебрасывать в Афганистан новые воинские части. "Мы пришли к выводу, что постоянные атаки на коммуникативные до­роги значительно ограничили бы число советских войск в Афганистане", —вспоминает Мохаммад Юсеф.⁴

Ахтар предложил начать боевые действия на севере еще и из тех соображений, что этот район имел большое хозяйственное значение для СССР. Неподалеку от Шибаргана в северной про-

винции Евзиан находилось месторождение газа, оценивавшееся в 500 миллионов кубометров. 80 процентов его добычи— совершенно даром — шло в СССР. В 250 километрах на запад, в Сари-Пуле, а также в Али-Гуле находились за­лежи нефти. Поблизости от Кундуза и Мазари-Шарифа —залежи меди, железа, золота и дра­гоценных камней. Советы платили смешные су­ммы за их добычу и за само сырье, которое затем транспортировалось в СССР. Их стоимость со­ставляла около 100 миллионов долларов для Кремля.

Кеиси одобрял ход мысли Ахтара. В его пред­ставлении северные провинции были тем более важны, что граничили с советской Средней Азией. По обе стороны границы жили узбеки, таджики и туркмены. Они составляли этнически однородную среду, исповедовали одну веру. Афганцы, населяющие север страны, имели бо­льше общего с ними, чем с жителями южного Афганистана.

Советская стратегия заключалась в подавле­нии сопротивления врага авианалетами и сохра­нении выдержки. "В целом Советы устраивает контроль над военными базами и стратегиче­скими городами, а также над соединяющими их дорогами. А это означает оборонительную поли­тику", — вспоминает Мохаммад Юсеф. С целью ослабления сопротивления врага они использо­вали преимущественно бомбардировки. Для Мо­сквы это была "низкокалорийная" война, как азывал ее Кейси. И лишь если бы возросла тивность сопротивления, ведение войны могло стать большим грузом для Советской Армии.

Кейси и Ахтар запланировали два хода, которые могли бы привести к этому.

Mоджахеды получали сейчас оружие хоро­шего качества, но не могли с его помощью нанес­ти сильного удара. Они располагали легким ору­жием — гранатометами и артиллерийским ору­жием малого калибра. Ахтар и Кейси решили поставлять им тяжелое оружие, в том числе ракеты и 122-миллиметровые гаубицы.) Ахтар был заинтересован в ракетах "земля-воздух" лу­чшего качества, чтобы создать противовес для советского преимущества в воздухе. Моджахе­дам поставлялись ракеты системы "SAM-7", ко­торые, по мнению афганцев, были не очень эф­фективны. В свою очередь офицеры ЦРУ в Па­кистане игнорировали жалобы на их качество. Винсент Каннистраро утверждал: "Американцы там, на месте, говорили, что глупые моджахеды просто держали эти ракеты в пещерах и нет ничего удивительного, что они были неиспра­вны"⁷

Кейси пообещал лично заняться этим. Он ор­ганизовал секретную разведывательную опера­цию и через несколько дней его агенты выяснили суть проблемы. Бракованные ракеты "земля-воздух" поставлялись действующим на между­народном рынке торговцем оружием, который покупал их в Польше. Советы, когда обнару­жили, что ракеты эти предназначены для мо­джахедов, решили противодействовать. "Оказа­лось, что ракеты "SAM" были плохого качества не сами по себе, — вспоминал Каннистраро, —

вмешались Советы и стали сознательно саботи­ровать доставку ракет. Моджахеды не зря жало­вались на них".

Кейси и Ахтар согласились, что иной раз неплохо воспользоваться услугами ЦРУ в под­держке движения сопротивления. Доставка ору­жия дальнего радиуса действия означала, что движению придется воспользоваться и спутни­ковой разведкой. До сих пор спутники-шпионы ЦРУ использовались лишь для оценки результа­тов атак на конкретные объекты. Сейчас они должны были таким же образом засекать место­нахождение целей. Сделка была проста и резуль­тативна: эксперты в Лэнгли должны через курь­еров отдела ЦРУ в Пакистане передавать снимки со спутников пакистанской ISI, которая коорди­нировала движение сопротивления.

Фотографии со спутников были для моджахе­дов просто даром небес. oни очень помогли, — вспоминал Юсеф. —ЦРУ показывало нам карты и помогало отметить цель в важных районах. Спутниковая информация  ЦРУ давала точное расположение целей, концентрацию постов, сил врага, а также пути доступа в данный район и выходов   из  него.   Спутниковая  информация  в значительной мере помогла одержать победу".⁹ Благодаря снимкам движение сопротивления гогло отличить афганские объекты от советских. Кейси и Ахтар решили использовать эту инфор-гацию в целях изменения соотношения сил, по-ажения советских целей. Они надеялись, что таки на экономические объекты помешают Со--там в добыче сырья и экспорта его в Советский

Союз. Афганское правительство получало от СССР слишком маленькую плату (или вообще ее не получало) за свой природный газ, нефть и драгоценные металлы. Согласно рапортам раз­ведки, доходившим до ISI, Москва проводила точные исследования в Северном Афганистане. Они показывали, что этот район очень богат природными богатствами, поэтому Советы вкладывали туда инвестиции. Ахтар и Кейси решили сконцентрироваться на экономических объектах.Начались атаки на газопроводы, транс­портирующие природный газ из Афганистана в Советский Союз. "Эти газопроводы были для них так важны, что за нападения на них они отвечали массовыми убийствами мирных людей", — рас­сказывал Юсеф. Некоторые районы СССР зави­сели от энергопоставок из Афганистана. "После бомбардировок моджахедами газопровода два­жды останавливалась на срок от десяти до пя­тнадцати дней советская промышленность в Сре­дней Азии".

Когда в горах и долинах Афганистана шла кровавая война, в тысячах километров отсюда, в Польше, длилась война нервов. В октябре 1982 года генерал Ярузельский приложил все усилия, чтобы ослабить подполье, которое еще жило. Польский сейм одобрил устав о профессиональ­ных союзах. На его основании "Солидарность" стала нелегальной организацией. Статья 52 этого устава была сформулирована так: "Все союзы, зарегистрированные до принятия устава, сле­дует считать распущенными". Одним росчерком пера "Солидарность" превратилась в нелегально

существующую организацию. Ее деятели ожи­дали этого, ведь устав был вполне логичным шагом военного правительства. Оно могло теперь легально арестовывать деятелей и относиться к ним как к лицам, нарушающим закон. Одобрение устава прошло в Варшаве без фанфар. Ярузель­ский надеялся, что дело на этом и закончится.

Но реакция Вашингтона была немедленной. Билл Кларк провел с Рейганом совещание отно­сительно дальнейших шагов. Оба были едино­душны, что санкции, введенные США, следует расширять. "Нужно было что-то сделать, — вспоминал Джордж Шульц. — Пересылаемые подполью деньги —это одно, но нужно было дать понять, что мы поддерживаем его и морально". 9 октября президент Рейган приостановил для Польши режим наибольшего благоприятствова­ния в торговле с США. Этот режим был послед­ним мостом, экономически связывавшим прави­тельство Ярузельского и США. Эта приостановка означала, что тарифы на польские продукты, экспортируемые в Америку, возрастут на 300— 400 процентов, что практически исключало их из американского рынка!.

Администрация уже несколько месяцев ду­мала над тем, какую проводить политику по отношению к порабощенной Польше. Она хотела, чтобы ее позиция была воспринята однозначно, а именно, что военное положение в Польше не­приемлемо для нее, и в связи с этим Москва Должна заплатить более высокую цену за под­держание военного правительства Польши. Ад­министрация, однако, не хотела, чтобы постра-

дал народ Польши. В радиообращении к народу о "Солидарности" и отношениях США с Полыней президент Рейган сказал: "Делегализация "Со­лидарности", свободного профсоюза, к которому принадлежит большинство рабочих и крестьян, поставила все на свои места: нельзя попирать одно из основных прав человека — право прина­длежать к свободному профессиональному со­юзу".

Эти шаги правительство Ярузельского пред­приняло сразу же после возобновления деятель­ности "Солидарности", что было для нее возмо­жным отчасти и из-за средств, присылаемых с Запада. "Зараза" не была истреблена, а лишь подверглась метаморфозе. 31 августа прошла массовая демонстрация в честь второй годов­щины создания "Солидарности". Движение по-прежнему существовало, что возбуждало уди­вление властей.

"Финансовая помощь США была очень суще­ственна для выживания "Солидарности", — го­ворит Роберт Макфарлейн. Уже ранней осенью 1982 года она располагала современной системой связи С-31. Благодаря ей движение могло орга­низовывать протесты и другие массовые акции. Радиопередатчики распространяли информа­цию, продолжая с властями игру в кошки-мыш­ки. Фонды ЦРУ служили для закупок всего, начиная от полиграфической краски и кончая бензином.¹

Кроме тайного финансирования оппозиции администрация Рейгана старалась предпринять соответствующие дипломатические шаги, которые могли соединить дальнейшее существование "Солидарности" с возможной экономической пользой для польского правительства. "Цель санкции, в частности, дать возможность выжить "Солидарности", —говорит Макфарлейн.

Члены Совета национальной безопасности имели задание установить конкретные пути в связи политических уступок польского прави­тельства с концессиями и экономической поль­зой. Роджер Робинсон также принимал участие в этом. "Использовали стратегию "шаг за ша­гом", — вспоминает он. — У нас была колонна справа и колонна слева. В левой колонне находи­лась польза и торговые концессии вместе с ре­жимом "наибольшего благоприятствования" и новые принципы выплаты долгов, в правой — конкретные уступки со стороны Варшавы, пре­дварительные условия легализации "Солидарно­сти" и возобновления национального диалога".¹³

Согласно "NSDD-32" официальная цель США — устранение советского влияния в этом реги­оне. Президент Рейган разговаривал с советни­ками не только о выживании "Солидарности" целиком, но также и об устранении решений Ялтинской конференции, которая после Второй мировой войны разделила Европу. "У Рейгана не было времени на обсуждение Ялтинской конфе­ренции, — говорил Ричард Пайпс. — Ему она представлялась несправедливой. Тайная поддер­жка "Солидарности" была одним из способов привести к изменению существующего положе­ния",¹⁴

ЦРУ было в постоянном контакте с деятелями Солидарности". Оно передавало суть политики

США подполью, встречаясь с ее представите­лями во Франкфурте-на-Майне, а затем — ис­пользуя магнитофон, дающий возможность сде­лать сообщение в виде короткого звука. "Мы информировали "Солидарность" о наших ша­гах, — вспоминал Пойндекстер. — Нам хотелось исключить элемент неожиданности. "Солидар­ность" в целом была в курсе, что должна полу­чить, прежде чем США всенародно оглашали, каков будет очередной их шаг".¹ "Голос Аме­рики" передавал новейшую информацию ежене­дельно, каждый раз в разное время.

В ноябре Билл Кейси с кратким визитом появился в Западной Германии, где впервые смог соприкоснуться с тем, что он любил называть "Сеть". С ним путешествовал его советник по военным делам, Тед Аткинсон. Директор должен был провести беседы с американскими аналити­ками и сотрудниками европейских разведок о численном равновесии НАТО и Варшавского До­говора. Он оказался в Германии также и для того, чтобы поговорить о Польше. Резидентура Управ­ления во Франкфурте служила временной базой для операций в Польше. Кейси встретился с сотрудниками, которые вели всю программу. "Ему хотелось знать подробности, например, нужно ли "Солидарности" больше бумаги, хва­тает ли радиопередатчиков, устраивает ли их качество. Он хотел быть в курсе всего", — вспо­минает один из сотрудников.

Агенты-практики, а также аналитики видели будущее отнюдь не в розовых красках. Подполье "Солидарности" кое-как после недавних репрес­сий приходило в себя, но люди в Польше каза-

лись выдохшимися, уменьшалось стремление к массовым выступлениям против режима Яру-зельского. 11 и 12 октября подполье призвало к организации во всей стране протестов и забасто­вок в ответ на то, что "Солидарность" была объявлена вне закона. Участие людей в этих акциях было довольно активным, но все же не таким массовым, как ожидалось. Организаторы забастовок и деятели подпольного движения си­дели в тюрьмах. Продуктов питания становилось все меньше. Почти все выдавалось по карточкам, даже надежда. До взрыва восстания, которого ожидали некоторые, а в том числе и Билл Кей­си, — не доходило. Подполье встало на дорогу долгой и тяжелой борьбы. В это время польские руководители вели интенсивные дискуссии, как справиться с врагами режима. 16 ноября 1982 года в Варшаве прошло совещание членов выс­ших партийных органов и военного руководства. Среди них были: секретарь Центрального коми­тета Казимир Бартиковский, генерал Флориан Сивицкий — заместитель министра обороны и начальник генерального штаба, а также генерал Иозеф Барила —заместитель министра обороны и начальник главного политического управления армии. Они составили рапорт с оценкой полити­ческой ситуации в стране.

"Оппозиция на предприятиях потеряла способность Мобилизовывать на демонстрации. Власти взяли кон­троль над традиционными центрами оппозиции в клю­чевых районах, благодаря изоляции руководителей и Деятелей, слежке и суровым приговорам. Пропаганди-тская кампания и расширение дезинформации в ли-

стовках предупреждают массовые демонстрации и пе­рерывы в работе... Официальная пропаганда должна указывать на опасность, создаваемую экстремистами подпилья, способными привести страну на край кровавой конфронтации. За время военного положения конфиско­вано тысяча сто штук оружия. Это оружие могло быть использовано против партии, милиции и работников

служб безопасности".

Драматическая ситуация, когда поляк высту­пил против поляка, благоприятствовала раз­ведывательной деятельности. В последние ме­сяцы 1981 года Кейси увеличил число своих агентов в Варшаве, благодаря чему количество получаемой ЦРУ информации было, пожалуй, самым большим в мире. Слежка за польским правительством приносила все лучшие резуль­таты. Управлению удалось завербовать замести­теля министра обороны, которого ход событий во время военного положения разочаровал. (Эта ин­формация Петера Швейцера не соответствует действительности. —Прим. ред.). Он знал планы обороны и некоторые содержащиеся в секрете разговоры на высших ступеньках власти относи­тельно сил обороны и планов внутренней безопа­сности. Он передавал информацию приблизите­льно каждый месяц. Большинство ее касалось структуры сил обороны и планов снабжения. Материалы, касающиеся политики, он стал пе­редавать позднее. Сначала работники Управле­ния не очень охотно с ним контактировали, по­тому что было военное положение и уже случа­лись провокации по отношению к работникам

американского посольства. Несмотря на это, ре­шили пойти на риск, который, как оказалось, был оправдан. Вскоре у ЦРУ в Польше было намного больше контактов.

Операции в Польше и Афганистане набирали силу, но стремление США затянуть строитель­ство первой нити сибирского газопровода и сде­лать невозможным строительство второй не при­носили желанных результатов. Администрация столкнулась, вопреки ее ожиданиям, с позицией союзников. Президент хотел задержать строи­тельство газопровода, но не ценой развала НАТО. "Эмбарго нельзя было сохранить, —вспо­минал Джордж Шульц. — НАТО переживал нелегкие минуты Нужно было найти какой-то компромисс".¹⁸

По совету нового госсекретаря Рабочая гру­ппа по делам национальной безопасности в на­чале июля предложила новую стратегию. Билл Кларк, Каспар Уайнбергер и Уильям Кейси были за сохранение твердой позиции. "Возможно, это самый большой наш шанс повлиять на союзников и отрезать Кремль от западных средств", — заявил Уайнбергер. Но президент ратовал за двухступенчатую стратегию. Всенародно адми­нистрация займет твердую позицию по отноше­нию к Европе, однако лично Рейган будет скло­нен к компромиссу, но лишь для того, чтобы помочь Европе, не уронив достоинства, выйти из конфликта.

Президент подписал меморандум по вопросу национальной  безопасности,   составленный  Ро­бинсоном и сотрудниками Совета национальной езопасности. Меморандум определял стратегию

в строительстве газопровода. США должны были занимать твердую позицию относительно всех, кто нарушал американские санкции. Если евро­пейские страны, пользуясь технологиями, со­зданными по американским лицензиям или еще в какой-то зависимости от США, будут нарушать эти санкции, они закроют себе доступ на амери­канский рынок, а импорт к ним будет контроли­роваться. Иными словами, это означало суровые кары для нарушителей санкций. Большинство европейских фирм, которых это касалось, не смогли бы выжить без доступа на американский рынок. Вместе с тем Рейган планировал вырабо­тать с союзниками общее соглашение, но, как сказал Шульц, не хотел, чтобы думали, что он уж очень "горит" по этим переговорам с Европой. "Президент не хотел заключать соглашения, ко­торые ничего бы не значили, — вспоминает Ро­берт Макфарлейн. — Он желал чего-то конкре­тного, реального. Поэтому ему не хотелось, чтобы думали, что он стал мягче".

К счастью, первый шаг сделала Европа. В начале июля Джорджу Шульцу вдруг позвонил министр иностранных дел Англии Фрэнсис Пим и предложил организовать специальную встречу по вопросу строительства газопровода. Шульц передал это предложение президенту, который поручил начать подготовку, но под пристальным вниманием Совета национальной безопасности. Это Европа сдалась, а не Вашингтон. Шульц позвонил Пиму и они определили дату встречи.

16 сентября собралась Высшая международ­ная группа по делам экономической политики, чтобы определить стратегию США перед приближающимися переговорами. Существовала опасность, что европейцы могут напасть на Шу-льца или он сдастся под напором их требований. Переговоры должны были проходить в начале октября в Ла Сапиньер в Канаде. Порядок прений определен не был. Участия персонала в нем не предвиделось, так же как и обнародование окон­чательного коммюнике. Международная группа рекомендовала занять твердую позицию. "К этому вопросу мы отнеслись очень серьезно, — вспоминает сотрудник Совета национальной бе­зопасности. — Мы были настроены искать такое решение, которое дорого бы стоило Москве".

В Ла Сапиньер Шульц настаивал на компро­миссе: санкции будут отменены при условии, что Европа согласится контролировать торговлю с русскими и ограничит кредиты. Но союзников убедить было нелегко. Министр иностранных дел Франции Клод Шейсон заявил, что США не могут диктовать условий. Возникла тупиковая ситуация, встреча закончилась лишь подписа­нием документа, обрисовывающего проблемы, которые придется решать в будущем.

Шульц вернулся в Вашингтон в хорошем на­строении. 15 октября он сообщил результаты встречи Совету национальной безопасности. Уайнбергер и Кейси были разочарованы. "Мне кажется, этого мало для отмены санкций", — заметил Уайнбергер. Кейси и сотрудники Совета согласились с ним.²¹

Рейтинг публикации:

5

Комментарии (0) | Распечатать

Добавить новость в: