Глава 3.
Маленький Будда
– У нас дома происходит чудо,– сказала жена. – Приезжай, увидишь.
Глупое предложение. Мог ли я не приехать домой? Конечно, вечером приехал. И что же выяснилось? У нас дома действительно происходило чудо! Технология его производства была такой…
Мой сын Тема некоторое время прыгал. Потом, пробегая по комнате, рукой слегка касался металлической лестницы детского гимнастичесокго центра. И в этот момент начинал стрелять пулемет.
Зеленый пластмассовый пулемет китайского производства. Станковый. Стоял на трех ножках неподалеку. На конце ствола красная лампочка, внутри батарейка и какой‑то звукоимитатор. При нажатии на пластмассовый спусковой крючок пулемет по‑китайски заливался: «Ой‑ей‑ей! Тра‑та‑та‑та‑та! Уй‑юй‑юй!»
Чудо состояло в том, что он, оказывается, начинал заливаться не только при нажатии на гашетку, но и от воздействия мощного «биополя» моего ребенка. Все ясно – мой ребенок – экстрасенс! Подрастающий в семье бог. А мы‑то его обижали, мороженого не давали. Прости, Господи!..
Ну а как было подумать иначе, если и моя жена, и дед Темы, и бабка Темы старательно проделывали те же процедуры, и у них ничего не получалось. Моя толстая теща уморительно прыгала на месте. Потом бежала. На бегу дотрагивалась до лестницы. Пулемет не стрелял. И от деда не стрелял. И от Галки.
И от меня, признаюсь честно, не стрелял. Хотя я тоже прыгал, накапливая статическое электричество от синтетики, бежал, заземлялся о железную лестницу… Пулемет не стрелял.
Он и от Темы‑то не каждый раз разражался своим «Уй‑юй‑юй!..» Примерно через раз. А вот от воздействия взрослых людей – напрочь отказывался стрелять. Что поделаешь – детская игрушка!
Я чуть было не полез разбирать эту китайскую поделку, но потом подумал, что разберусь и так. Первое, к чему я пришел методом логической «разборки» – у пулемета не обычный выключатель, а электрический. Обычный – это две подпружиненные медные пластинки, которые замыкаются, когда давишь пальцем. Так устроены все выключатели света у нас дома. Щелкнул – замкнул контакты – пошел ток – загорелось.
Ясно, что выключатель у пулемета не такой: не может же таинственное «биополе» дистанционно сжать пружину, сблизить на несколько миллиметров медные электроды, чтобы замкнуть цепь. Тут нужна «грубая мужская сила». А «биополе» – штука тонкая.
Значит, в игрушке электрическая цепь замкнута постоянно. И «уй‑юй‑юй» включается электрически. То есть изменением каких‑то характеристик самой электроцепи. Какие мы помним характеристики цепи из школьного курса физики? Сопротивление. Емкость. Индуктивность.
Сопротивление вряд ли можно изменить таким образом – это характеристика материала. Индуктивность, кажется, зависит от числа витков в катушке. Емкость?..
Что происходит, когда накопивший статическое электричество Тема пробегает мимо пулемета и сбрасывает накопленное на металлическую трубу? Микроискра. То есть электромагнитный импульс с какими‑то характеристиками разлетается во все стороны. Видимо, характеристики теминого импульса из‑за его маленькой массы или особенностей конструкции отличались от импульсов взрослых людей. Темин сигнал, долетая до пулемета, менял емкость в цепи. Он, как ключик к замку, подходил к данной цепи, запуская ее. А наши импульсы к электрическому «замку» не подходили. Или просто были слишком слабы.
…Через несколько лет я купил для прикроватных тумбочек две настольные лампы, которые включаются по тому же принципу, что и китайский пулемет. Лампы эти зажигаются, если до их корпуса дотронуться пальцем. А вот если авторучкой или ногтем – не включаются. Изменение емкостного сопротивления служит сигналом для того, чтобы ток начал проходить через нить накаливания, насколько я понимаю. А если ошибаюсь, пусть меня поправят радиолюбители. Это их вотчина, а не экстрасенсов…
Но иногда мои лампы «ошибаются». Если вдруг рядом с лампами выдернуть из розетки вилку, при размыкании контактов возникает искра, то есть электромагнитный импульс очень широкого диапазона – от светового да радио. Диапазон настолько широк, что какая‑то его часть, долетая до лампы, «попадает» как ключик в замок. Меняется емкость – лампа включается. Иногда загораются обе лампы. Иногда одна.
Электричество – хитрая штука.
Глава 4.
Колдун нижегородский
Даже понимая, что нет и не может быть ничего сверхъестественного, каждый раз, когда тебе рассказывают об очередном феномене, все равно возбуждаешься и невольно думаешь: а вдруг? Это в природе человеческой.
– Это такой необыкновенный человек! – увлеченно говорил по телефону мой коллега Юрий Антонов. – Настоящий колдун! Таких на Земле всего 72. У них есть свой тайный орден… Вообще, он живет в Нижнем Новгороде, но иногда приезжает в Москву. Сейчас как раз в Москве. Он моего друга исцелил по телефону. У того было защемление нерва межпозвоночными дисками – не мог пошевелиться даже. Так вот колдун с ним по телефону поговорил из Нижнего, и все как рукой сняло. Приятель мой встал и пошел. Говорит: никогда бы не поверил, что такое возможно, если бы сам на себе не испытал. Сейчас колдун принимает пациентов на квартире в Кузьминках. Приезжай, я вас познакомлю.
Мне было рассказано немало других историй чудесных исцелений. Истории были благостны и пасторальны, все заканчивались хэппи‑эндами. Выяснилось также, что колдун может не только лечить руками, накладывать и снимать порчу, устанавливать диагноз по фотографии (стандартный набор любого приличного колдуна), но и по снимку определять, где в этот момент находится человек, жив ли он.
Вот тут меня и подклинило…
Это была осень 2002 года, и все газеты пестрели известиями о похищении вице‑президента компании «Лукойл» Сергея Кукуры. Вагит Алекперов назначил за информацию о местонахождении топ‑менеджера награду – 1 миллион долларов. Бриллиантовый дым заколыхался по углам моей тесной каморки.
«Сначала куплю себе коттедж за городом, – думал я по дороге к колдуну, крутя баранку. – Машину поменяю. Оставшиеся деньги вложу в дело или просто в банк, чтобы капали проценты. Ну, нужно будет чего‑то и колдуну отмусолить.»
История с похищением Кукуры была вполне в духе остросюжетного детектива. Сергея Кукуру похитили 12 сентября в деревне Внуково, куда он, если мне память не изменяет, ехал домой. У железнодорожного переезда четверо дураков в масках с автоматами остановили машину Кукуры, пересадили в «волгу» с синими ментовскими номерами и увезли. Водителю и охраннику похитители сделали уколы снотворного и увезли в лес, где и бросили. Охранник первый пришел в себя и сообщил о случившемся, куда надо.
Потом похитители на видеокамеру записали обращение Кукуры, где он по их требованию просил за себя выкуп – три миллиона долларов и три миллиона евро в мелких, как водится, купюрах. Кассета с этим обращением была подброшена почему‑то на кладбище (sic!). ФСБ, служба безопасности «Лукойла» и МВД с ног сбились, стараясь найти несчастного Кукуру. Но все было тщетно…
Итак, коллега Антонов привез меня в Кузьминки. Колдун Иван Кручинин на колдуна был вовсе не похож. Хотя, как и положено серьезному колдуну, одет был по все черное – черные брюки, черную рубашку. На шее у него был мощный оберег (или как оно там называется?). Он был по‑провинциальному застенчив, слегка смущался от присутствия столичного корреспондента, но истории рассказывал удивительные. Особенно про сглаз. Жена у колдуна, кстати, тоже немного понимала во всей этой чертовой механике.
– Однажды в метро она мне показывает на парня, который на скамеечке сидел: смотри, да на нем сглаз! Я говорю: да. А потом она говорит: «Ой! А теперь сглаза нет. Ты что, снял его что ли?» Я говорю: да, снял. Бесплатно, получается, сделал добро человеку.
Параллельно с излечением страждущих колдун продает заговоренные серебряные амулеты по 100 долларов за штуку. Не очень большая цена за будущую спокойную жизнь.
Почтительно послушав все истории, я приступил к эксперименту. Достал вырезанную из газеты фотографию Кукуры и положил на стол.
– Где этот человек? И жив ли он вообще.
– Жив, – сразу сказал колдун. После чего стал ставить диагноз пациенту, рассказывать про кукуровы болячки.
Кукуровы болячки меня не интересовали. Меня интересовал один миллион долларов.
– Где больной? – вновь спросил я и развернул перед колдуном предусмотрительно захваченную карту Подмосковья.
Немного поколдовав перед картой, колдун ткнул пальцем в какую‑то деревеньку, название которой я запамятовал.
– А точнее? – Вступил в разговор мой коллега Антонов, также почуявший запах миллионов.
– Нужна более подробная карта, с домами, – сказал колдун, тогда я смогу указать конкретный дом.
Он был прав. Не оцеплять же всю деревню и не прочесывать каждый дом! Ордеров прокурорских не напасешься!
Мы с Антоновым переглянулись: нужна карта. С домами.
– Есть у меня одна идея, – сказал Антонов. – Тут неподалеку находится Центр картографогеодезического фонда Главного управления геодезии и картографии. Попробуем через них.
Мы прыгнули в машину и приехали на Волгоградский, 45. Дефицит приходится «доставать», как говорили раньше. Мы пришли к большим начальникам от картографии и наплели им какую‑то правдоподобную легенду, почему нам срочно необходима топографическая карта именно этой подмосковной деревни. Кажется, легенда состояла в том, чтоб наша газета проводит акцию – мы спрятали клад в этой деревне и должны теперь опубликовать карту, чтобы наши читатели его искали…
Но поскольку был вечер пятницы и народец уже разошелся, карту нам сделать так и не смогли. Отложили на понедельник. А к тому времени, как мы вернулись к колдуну, он уже прочел в газетах, кто такой Кукура и искать далее наотрез отказался. Мотивировка: дело это непростое, поэтому он созвонился со своим начальником в городе Киеве (главколдун всея Руси) и тот запретил Кручинину искать Кукуру.
– Начальник Ордена сказал: не встревай в это дело, ко мне уже из Москвы обращались, я отказался, и ты не лезь.
А ослушаться начальника колдун не мог: у них с этим строго.
Тем не менее, отказываться от миллиона я не собирался. Поэтому, придя домой, позвонил в службу безопасности «Лукойла», представился и сказал, что по предположениям одного колдуна их любимый Кукура находится в такой‑то подмосковной деревне.
– Спасибо за информацию, Александр Петрович, – поблагодарил меня от лица службы собеседник, хотя своего отчества я ему не называл. Видимо, во время разговора по компьютеру пробили.
Засим я положил трубку и блаженно закинул руки за голову в безмятежном ожидании миллиона.
Как вы думаете, я его дождался?
Если бы дождался, разве стал бы я корячиться над писанием книжек? Я бы лежал сейчас в пляжном шезлонге на Карибских островах. Или ловил лосося на Аляске. Или наблюдал пингвинов в Антарктиде. Или катался на слоне в Таиланде. Или катил на БМВ по панамериканскому шоссе. Или нырял с аквалангом на Большом Барьерном рифе. Или наблюдал красоты Новой Зеландии. Или рассекал на небольшой яхте теплые воды Индийского океана. Или шел с шерпами в Лхасу… В общем, только бы меня и видели!
Но раз я здесь, значит, чудес не бывает. А похищенного Кукуру держали где‑то в белорусской деревне. Откуда бедолага после того, как его бандиты отпустили, за сто баксов доехал на такси до Москвы.
Зато на прощанье колдун Кручинин подарил мне свою визитную карточку. Теперь я знаю, чем отличаются колдовские визитки от обычных. У обычных людей визитки белые с черными буквами, у колдунов – черные с золотыми буквами. А так визитка как визитка – эмблема «фирмы» (таинственный каббалистический знак), телефон, ФИО и профессия: «магистр ордена колдунов‑экзорцистов Киевской Руси». Простенько и со вкусом.
Глава 5.
Акустический призрак
Этот случай произошел лично с писателем Бушковым, столь гениально вдохновившим меня на написание этой книги.
Жизнь писателя Бушкова не всегда была жизнью писателя Бушкова. Когда‑то, в далекие советские времена, она была жизнью простого советского алкоголика Бушкова, трудившегося работягой в геологической партии. Партия эта располагалась, натурально, в тайге, у подножия сопки. Ближайшая деревня была в пяти километрах от лагеря, аккурат на другой стороне сопки. Дорога от деревни до лагеря изгибалась полукругом вокруг сопки, была она такой узкой, что раздолбанная полуторка, проезжая по ней, задевала ветки деревьев. Развернуться на этой дороге, как отмечает Бушков, было возможно только на танке – свалив при этом пару десятков деревьев.
Жизнь в геологическом лагере довольно скучная, поэтому, заслышав шум полуторки, весь лагерь высыпал из палаток: хоть какое, но развлечение. Тем более, что полуторка, приезжавшая всего пару раз в неделю, привозила не только припасы, но и письма.
И вот однажды отряд услышал рев полуторки. И по обыкновению высыпал к дороге встречать грузовик… Дальше я лучше передам слово самому Бушкову: он умудряется маленькие истории раздувать описательными кусками до великанских эпопей, что весьма способствует повышению гонорара. В моем изложении вся бушковская книжка уложилась бы в пятьдесят‑семьдесят страниц, а у него вышло аж 383. Талант, что говорить.
Итак, в лесу загудело…
«…Дорога просматривалась метров на сто, а далее резко поворачивала вправо, так что полагаться приходилось исключительно на слух. И все двадцать пять человек прекрасно слышали, как совсем близко надрывается мотор, как скрежещут шестерни в ветхой коробке передач. Совсем близко раздавались эти звуки, под самым носом, за поворотом. Вот‑вот появится машина…
Она так и не появилась. Более того, мотор вдруг замолчал и больше уже не работал. Воцарилась неописуемая таежная тишина. Полагая, что наш старенький ГАЗ‑51 накрылся медным тазом буквально в паре сотен метров от лагеря – а иного вывода на основании того, что мотор сначала работал, а потом умолк, и нельзя было сделать, – самые нетерпеливые бодрым шагом двинули навстречу.
И не обнаружили за поворотом никакой машины. Более того, не обнаружили ее вообще. Недоуменно матерясь, прошагали в сторону деревни еще не менее километра – но никакой машины не обнаружили.
Она так и не появилась в тот день. Прибыла только через сутки. Такие дела…
Естественно, имела место некоторая оторопь. Ведь, с одной стороны, чуть ли не три десятка человек прекрасно слышали, как совсем рядом, ну, метрах в двухстах самое дальнее, завывает изношенным мотором старенькая машина, переваливаясь по буграм и колдобинам. С другой стороны – те, кто пошел на звук, не обнаружили вблизи каких бы то ни было транспортных средств с двигателем внутреннего сгорания… Ясен ребус?
И ведь через два дня все это в точности повторилось, вновь повергнув отряд в злое, тягостное недоумение. Снова близенько, вот туточки, за поворотом шумит мотор, скрежещут передачи, тужится потрепанная машиненка, пытаясь одолеть колдобины и рытвины, вот‑вот покажется из‑за поворота… а вот вам шиш! В один прекрасный момент звук мотора умолкает, словно повернули некий выключатель, и ни звука более не слышно. До следующего раза. Невидимая машина с завидным постоянством стремится к лагерю и, не доехав до него пары сотен метров, исчезает неведомо куда…
Бога ради, только не надо логических, рациональных, материалистических объяснений! Их попросту нет, понимаете? Версию о том, что это попросту долетал до нас шум мотора ездивших где‑то поблизости машин, отмели почти сразу же. Потому что «поблизости» не было ни машин, ни дороги с оживленным движением. До деревни, повторяю еще раз, было километров пять – и еще километрах в восьми далее располагалась самая оживленная ближайшая трасса.
Очень скоро, осатанев от этих мистических непонятностей, мы выкроили время и принялись экспериментировать – при полном попустительстве начальства, которому самому было интересно. Благо и наш шофер с настоящей машины, оставшийся ночевать в лагере и на следующий день обеими ушами слышавший «невидимку», своими ногами отмахавший километр дороженьки, всецело проникся ситуацией.
В общем, шофер ездил, а мы слушали. Экспериментальным, сиречь строго научным путем было установлено:
а) шум мотора настоящей машины слышен в лагере исключительно тогда, когда она находится не далее чем в трехстах метрах от лагеря;
б) если отъехать дальше, мотора в лагере не слышно;
в) шум моторов других, посторонних, далеко проезжающих машин до лагеря попросту не доносится…
А «невидимка», сволочь такая, продолжала мотать нервы. Если не каждый вечер, то уж через пару дней на третий – это как закон. Возможно, кому‑то и смешно это читать, не спорю, никаких привидений с синими рожами, никаких оборотней, леших.
Но тогда нам, честное слово, было не до смеха. Мы попросту злились. Однажды, когда поблизости раздался шум мотора – метрах в двухстах, не дальше, как обычно! – наш шофер, тоже изрядно осерчав, вскочил в своей раздолбанный «газон» и помчал навстречу «невидимке» со всей скоростью, какую позволяла разбитая колея.
И ничего не увидел, кроме пустой дороги.»
Вот такая неприятная история произошла с геологической партией. Люди тревожились, ставили научные эксперименты. Один из участников этой истории (писатель Бушков) даже пришел к выводу, что не надо ему «логических, рациональных, материалистических объяснений». Не надо, потому что их «попросту нет, понимаете»?
А если есть? Тогда – надо?
Знаете, любая история, любой фокус, любая тайна выглядят значительными, увлекательными, пробуждающими экзистенциальные чувства – но только до тех пор, пока секрет фокуса не раскрыт. А дальше следует надлом, апатия. Разочарование.
Как сказал один мой друг, «апатия – это отношение к сексу после секса». Вот примерно такое ощущение складывается у человека, когда ему объясняют секрет фокуса. Как будто любимую игрушку отнимают. И это очень точное сравнение, поскольку любая недосказанность, любая таинственность пробуждают в нас ребенка. А раскрытие тайны вновь погружает психику в ячейку «Взрослый».
Глубока и неожиданна. Прекрасна и таинственна. Интересна и необыкновенна история с невидимой машиной. Может быть, это душа погибшего шофера, ухнувшего вместе с полуторкой под лед, не нашла успокоения? Может быть, это шутят над землянами пришельцы с иных планет? Или, может быть, один из членов экспедиции обладал талантом чревовещателя и разыгрывал коллег?.. Хм, последняя версия уже не так благородно‑таинственна, наверное, стоит от нее отказаться.
Потому что реальность еще проще. И ответ заключается в одном только слове…
Птицы.
Звукоподражательные способности этих созданий широко известны. И если бы на месте геологической экспедиции была экспедиция орнитологов, им бы не понадобилось гонять туда‑сюда по разбитому проселку старый «газон».
Конечно, никаких попугаев в тайге не водится. И не надо. ВОроны, ворОны, сороки, сойки, скворцы – прекрасные звукоподражатели. Они могут имитировать даже человеческую речь, не то что звук мотора. А уж «скрежетать передачами» семейству вороньих должно быть особенно любо – это смахивает на их природную «речь».
В середине восьмидесятых газета «Правда» писала про одного минчанина, который приручил ворона. Ворон жил (а, может, и сейчас живет: вороны долгожители) у мужика дома и даже ездил с ним на зимнюю рыбалку. На рыбалке ворон, коего, кстати, звали Карлуша, ходил от одной рыбачьей лунки до другой, внимательно осматривал добычу и уверенно опознавал, произнося вслух:
– Ер‑р‑рш!.. Окунь!
Иногда он крал у рыбаков блестящие предметы и приносил к лунке своего хозяина. Рыбаки уже знали, где искать похищенное. И когда приходили за своим добром к хозяину ворона, их встречал грозный окрик Карлуши:
– Ты кто такой?
Вообще же этот ворон знал и осмысленно употреблял около шестидесяти слов.
Любители птиц рассказывают, что их любимцы (не только попугаи) успешно имитируют скрип дверей, телефонный звонок, звук льющейся воды… Причем, одна птица может научиться у другой понравившейся «песне». И тогда скрип двери передается из поколения в поколение. Так же, как звук полуторки – крестьяне рассказывали Бушкову, что они слышали этот звук еще до того, как в их края приехала геологическая экспедиция.
Птица, которая сводила с ума отряд геологов в тайге, сидела совсем рядом с лагерем. Но человеческое сознание сопоставляло ее не очень громкое пение с рычанием большого мотора, отчего относило источник звука на 200 метров в лес.
И все.
Глава 6.
Тварь из глубин
Есть в Омской области городок Большереченск. А в нем проживает гражданин, имя которого, я, к сожалению, забыл, но могу легко восстановить одним телефонным звонком, да только лень… Знаю только, что он заядлый рыбак. Настолько заядлый, что уходит рыбачить с ночевкой. Рыбалка разная, день на день не приходится. Но лучше всего клюет с утречка. И вот, проснувшись с зарей, рыбак вылез из палатки и закинул удочку.
Легкий туман стелился над водой. Все было тихо и отдохновенно. Вот только не клевало что‑то, против обыкновения. И туман был как‑то странно тревожен.
Рыбак не успел еще осмыслить происходящее, как вдруг…
Вдруг вода всколыхнулась, словно снизу ее раздвигало что‑то огромное. Вода вздыбилась горбом, и оттуда, из речных глубин, высунулась вдруг огромная голова – как показалось оторопевшему рыболову, размером с «Жигули», – и открыла огромную пасть, разломившую эту самую голову почти пополам.
Огромная розовая пасть размером с автомобиль. С огромными желтыми зубами. Маленькие злобные глазки, устремленные на рыбака. Тварь заворочалась и начала выходить на берег.
…Стресс был так велик, что у рыбака случился сердечный приступ.
Много ходит в литературе и в средствах массовой информации рассказов о загадочных существах, которые, оставаясь вне досягаемости биологов, существуют где‑то в укромных уголках планеты. И только рассказы местных жителей доносят до нас правду об этих тварях. Рассказы да случайные встречи с ними городских жителей. В данном же случае оказалось, что из большереченского зоопарка сбежал бегемот. И, переплывая Иртыш, до полусмерти напугал случайного рыбака. Об этой истории даже писали в местной прессе.
Между прочим, в Большереченске (другое название Большеречье), который (‑ое) представляет из себя даже не город, а просто большую деревню, есть вполне «взрослый» зоопарк. И в этом зоопарке обитают страусы и павлины, яки и бизоны, верблюды и лани, павианы и ягуары, еноты и бегемоты. И, по‑моему, это не менее удивительно, чем живой реликт палеозоя…
Часть 2.
Шкатулка с сюрпризом
Я назвал так эту часть вовсе не потому, что речь в ней пойдет о шкатулке. Нет, просто сама по себе эта часть книги и есть шкатулка с сюрпризами. Детский сундучок, наполненный разноцветными стекляшками таинственных историй. Богатство!.. То есть «шкатулка с сюрпризом» – это не название части книги, а ее определение. Ясно?
Я нарочно не стал сепарировать и классифицировать эти «стекляшки» – здесь зелененькие, тут красненькие, там большие, тут маленькие… Потому что классификация делает повествование скучным, занудным. А мозаичная цветная россыпь наводит невообразимую красотищу! Поэтому истории все здесь свалены в кучу, организованную по принципу художественного беспорядка.
Позже, в следующих частях книги, не являющихся свалками историй, я буду произвольно извлекать из шкатулки отдельные истории пинцетом авторской воли и изучать под микроскопом своего внимания.
История 1.
Старший брат
Эту историю рассказал мне интеллигентный бомж Дмитрий с правильной речью. Фамилию свою он то ли по скромности, то ли в силу врожденных и еще не до конца утраченных интеллигентских комплексов сообщить постеснялся. Но к делу…
Дмитрий с 1991 по 2000 год жил в Подмосковье неподалеку от дачного кооператива на 76‑м километре Калужского шоссе. Он соорудил себе из полиэтилена шалашик и спокойно в нем обитал. В результате и познакомился со «старшим братом». Это таинственное существо Дмитрий по‑другому называл лешим.
Как проявлял себя леший? Как и положено лесному обитателю – он постукивал о стволы палкой, похлопывал в ладоши. Дмитрий от скуки подружился с лешим – начал перехлопываться с ним, пел ему песни, приносил «дары» – в некотором отдалении на кусочке полиэтилена Дмитрий клал таинственному гостю малую толику своих пищевых припасов. Через некоторое время «дары» исчезали. Но не все. Мяса леший не ел. «Вегетарианец! – отмечает Дмитрий. – Я ему и курицу оставлял, и колбасу всякую».
Я, естественно, поинтересовался, отчего Дмитрий решил, будто именно леший утаскивает продукты. Может быть, это звери?
– Нет, – решительно отвергает эту версию Дмитрий. – Не звери. Всех зверей в округе я знал.
В этом утверждении есть смысл. Дмитрий – природный человек. По‑нашему, по‑городскому говоря, дикарь. Даже на своем участке он посадил не полезные деревья, которые могли бы приносить плоды, а дубки какие‑то, елки. До 1994 года он выкашивал траву на своем участке, а потом и это окультуривание делать перестал: «Жаб стало жалко».
– Лягушек не жалко, с лягушками мы на равных, они могут ускакать, а жаба ускакать не может – под косу попадает…
Дмитрий, по его признанию, очень ленив, и дни свои проводил, лежа на топчанчике и наблюдая за птичками – в общем, как миллионер, который уже все деньги заработал и может теперь остаток жизни отдыхать. Дмитрий называет подобное лежание на природе стационарным походом. Вот во время одного из таких «походов» и состоялся первый контакт с лешим…
Надо сказать, леший долго проверял Дмитрия, прежде чем решился вступить с ним в контакт. Как проверял? Я уже говорил – сначала они перехлопывались в ладоши. При этом поведение таинственного лесного хлопуна показалось Дмитрию вполне разумным: «Я ему раз хлопнул – он мне раз. Я ему три хлопка – он мне три хлопка…».
Для того, чтобы показать Дмитрию, кто в лесу хозяин, леший ободрал осину в непосредственной близости от Диминого участка. Причем полностью – весь ствол за одну ночь объел.
– Я все удивлялся, почему помета нет – столько съесть!.. Но на другой день он насрал. Никакой зверь такого объема и такой формы дать не мог. И человека такого нет, который столько мог бы навалить… А потом леший начал мне глаза отводить. Ну то есть он хлопает вот уже совсем рядом – на расстоянии 1–5 метров. Причем хлопанье перемещается по горизонтали на открытом месте. Я его должен видеть! А не вижу! Ну, значит, это обычный леший. Наш старший брат по эволюции. Волосатый. Пути наши эволюционные разошлись. Мы пошли по пути ума. А они – по пути телепатии, ясновидения, предвидения…
История 2.
Надул на дуло
Этот случай Бушкову рассказал бывший лейтенант‑артиллерист. Он служил в административно‑хозяйственной части тыла. И однажды лейтенанта этого с командой из пяти артиллеристов послали осмотреть оставленные немцами во время отступления орудия. Зачем? А чего добру‑то пропадать? Пушки, если они не поврежденные и с запасом снарядов, вполне можно использовать против тех же немцев. Лишних пушек не бывает…
Приехали они на место, смотрят – стоят брошенные орудия и даже несколько машин с боеприпасами. А порядок был такой – самим пушки не осматривать, пока их саперы не проверят могла быть минная ловушка. Отошли артиллеристы от места и уселись саперов ждать.
Уселись они на ствол крупнокалиберной гаубицы. Перевозили эти гаубицы образца 1918 года, сняв ствол с лафета – на специальных повозках. В эту повозку и попала бомба. Повозка перевернулась, ствол скатился. На него и сели наши артиллеристы.
Через какое‑то время подъехали саперы. Начали деловито осматривать брошенные немцами орудия и грузовики, а один из них отделился от группы и подошел к артиллеристам. Был он по‑азиатски узкоглаз.
– А спорим, я за кисет махры через ствол этой пушки пролезу!
Артиллеристы заржали. Гаубица была, конечно, крупнокалиберная, но что такое крупный калибр? 150 мм! В такую дырку голову не просунешь, не то что плечи.
А азиат снова пристает: пролезу и все тут! Поначалу ребята решили, что тут какой‑то подвох детский, основанный на игре слов или еще чем‑то. Бывают такие загадки. И чтобы азиат их не подловил, тщательно обговорили условия – вот через эту дырку натурально влезть, а отсюда вылезти… Поспорили.
– Только вы мне казенник откройте, – сказал азиатский сапер, – а то я не знаю, как оно тут у вас открывается…
Артиллеристы открыли затвор, сапер встал на четвереньки и начал просовывать в ствол голову. Просунул! Потом плечи. Потом весь влез. И вскоре вылез с другой стороны. Встал, отряхнулся, забрал свой кисет у богов войны и уехал со своими коллегами‑саперами, которые к тому времени уже освободились от изучения трофеев на предмет их заминирования.
Надо ли говорить, что артиллеристы были совершенно потрясены?..
История 3.
Параллельная кухня
Алексей Бысько, на момент рассказа – пресс‑секретарь Московской городской думы:
– История, конечно, фантастическая, совершенно необъяснимая. Ну то есть я могу ее объяснить, но для этого нужно строить гипотезы о параллельных мирах. Хотя, почему бы и нет?..
Я тогда работал в журнале «Россия молодая». Заболел и на работу не пошел. Не помню, то ли грипп у меня был, то ли ОРВИ, а, может, ОРЗ, неважно… Лег поспать на диван. А когда проснулся, закутался в халат, которым накрывался во сне, и полусонный пошаркал в тапках на кухню. Шлеп‑шлеп, шлеп‑шлеп…
Захожу на кухню и вижу… То есть в том‑то и дело, что не вижу – не вижу того, что должен был бы видеть: кухня – пустая! В ней нет мебели. Ни стола, ни холодильника, ни табуреток, ни шкафов… Ничего! Через секунду я понял, почему нет мебели: на этой кухне делали ремонт, поэтому всю мебель вынесли. Стены и рамы свежеокрашены – в нос мне ударил запах свежей краски.
Одна‑единственная вещь «из мебели» была на кухне – часы‑ходики. Они висели на свежеокрашенной стене. Тик‑так, тик‑так… И поскольку мебели‑то нет, в кухне – акустика пустого помещения. Гулко стукают ходики – звуки не гаснут в мебели, а отражаются от стен. Ну, бывает так, когда из комнаты всю мебель вынесешь, гулко становится, эхо получается.
Открыта форточка. Почему она открыта, я сразу понял: чтобы запах краски выветрился. И поскольку форточка открыта, с летней улицы раздаются крики играющих на детской площадке детей.
И вот я стою и смотрю на все это. Не знаю, стоит ли пояснять, что я не делал никакого ремонта на кухне! Я никуда не выносил мебель. Не красил стены! И часы‑ходики на стене не мои. Но все это я вижу. Слышу. Обоняю…
Одуряюще пахнет краской.
Гулко стукают ходики.
Со двора слышатся детские крики.
Что это?.. В полном отупении я вернулся назад в комнату и увидел…
Увидел то, чего не заметил, спросонья встав с дивана. В комнате стояло третье кресло. Не мое.
Что мне было делать? Что бы вы сделали на моем месте?
Я лег спать. И быстро уснул, потому что температурил. А когда проснулся, сразу же, естественно, пошел на кухню. Это была моя кухня! Без ремонта, но с мебелью… Я думаю, что существует множество параллельных миров. И иногда в каких‑то особых состояниях, – например, во время болезни, мы можем попадать в них. Не знаю, вместе с телом или только одним сознанием… Но с тех пор меня преследует одна мысль: а в том ли мире я проснулся во второй раз?..
История 4.
Жуть!
Рассказчик – Евгений Герасимов, москвич, системный администратор:
– Случилось это под Кировом. Мы с ребятами поехали туда искать снежного человека. А чего? Интересно…
Я в тот день с одной девушкой остался в лагере на дежурстве, а ребята скоро должны были вернуться… Надо объяснить, что из себя представляет это место – край леса, рядом поле. Поле рассечено лесополосами. До ближайшей деревни километра два, но деревня умирающая, мало кто там живет. Наш лагерь стоял на краю поля – в «углу», где лесополоса примыкала к лесу. А в соседней, параллельной нашей лесополосе, метрах в двухстах от лагеря за несколько дней до этого мы видели его следы. Наверное, грибы он там собирал.
Следы какие?.. Ну, примерно 4–5 сантиметров. Не лапа медвежья с когтями, а именно нога – растопыренные пальцы, пятка. А между следами расстояние метр двадцать – метр тридцать. То есть большой шаг. Для сравнения: у человека шаг примерно 70 сантиметров.
И вот представьте: девять вечера, темнеет. Мы сидим в лагере. И вдруг вдалеке в деревне взвыли собаки. Все. Я встал посмотреть, что происходит, и слышу, как он кричит из соседней лесополосы, где вчера мы видели следы. Дразнит собак. Крик этот я никогда не забуду. Он был похож на паровозный гудок, такой полусвист‑полурев. Ближе даже к свисту, чем к реву, мне кажется. Словно гигантский чайник закипает или паровоз гудит. Жуть! Минут десять он так орал, потом ушел.
Они любят заходить в эту полузаброшенную деревню. Там сады яблоневые остались. Идешь по саду и вдруг смотришь – трава примята, ясно, что какие‑то крупные существа лежали, штук пять‑шесть. А трава высокая, почти в метр, так они в ней тропинки промяли.
Причем ночью мы от костра даже не могли отойти никуда: страх какой‑то прямо мистический одолевал. Этот страх был там все время, он присутствовал, как фон. И все время чувствовалось чье‑то присутствие. Вот такая история.
…А еще я одну необыкновенную вещь видел в Поволжье. Поле колхозное, бескрайнее, трактора на нем пашут. А в середине поля находятся три островка леса в виде треугольников – в первом треугольнике высокий лес, во втором пониже и в третьем совсем низкий лесок, кусты практически… Размеры сторон этих лесных треугольников примерно 1–5 метров. Спрашиваем у колхозников: почему такие странные треугольники леса среди поля? Оказывается, на этих местах садился НЛО. Пятнадцать, десять и шесть лет назад. Видели их ночью. И там, где они садились, техника стала ломаться. Раз сломался трактор, два, а потом в этих местах и вовсе пахать перестали. Опахали вокруг и все. На непаханых местах вырос лес. Там, где высокие уже деревья, давно садилась тарелка, где низкие – недавно.
Вот какой урон сельскому хозяйству…
История 5.
Невидимые мыши
Катя, студентка Менделеевского института, фамилию назвать постеснялась:
– У меня в жизни была необыкновенная ситуация, которой я не нашла пока объяснения. Мы однажды с моей подругой пошли в Сьяны – подмосковные пещеры. И там заночевали. Как это зачем?.. Даже не знаю, как ответить… Ну, мы пошли в пещеры, чтобы там лазить. Зачем еще в катакомбы ходят? Интересно… Короче, всю ночь проспали в гроте. Всю ночь была полная тишина. Полнейшая! А когда мы проснулись и стали собираться, вдруг зашуршало в углу. Словно мыши.
Мы сначала так и подумали, что это мыши или крысы. Посветили туда фонариками. Но ничего кроме камней и стен не увидели. Мы подошли в этот шуршащий угол, потоптались, даже попрыгали там. Но источника звука не нашли. Светишь и понимаешь: вот здесь, здесь должен быть этот источник звука. Но видишь только камни. Шуршали невидимки!.. И громко так шуршали!
Страшно? Нет, страшно не было. Но странно было… Мы долго это явление изучали. Но толку‑то… В такие минуты думаешь: а вдруг мир устроен вовсе не так просто, как нам говорят в школе?..
История 6.
Поаккуратнее надо с бомбардировщиками
Была гроза. Молнии лупили, как оглашенные, стрелка компаса плясала, не зная, куда бы ей указать своим острым жалом. Струи дождя заливали фонарь пилотской кабины, бомбардировщик швыряло так, что казалось, он вот‑вот развалится. Летели практически наугад, моля бога о том, чтобы хватило горючего. По ощущениям и по времени должны были уже пересечь линию фронта и лететь над своей территорией. А горючка меж тем подходила к концу. И вдруг все закончилось.
Самолет ухнул вниз, и шум грозы стих. Никакой грозы больше не было. Над головой – ясное небо и звезды. А внизу горел огнями огромный город. Летчики сразу поняли, что находятся не в СССР. Ну какой город в 1944 году недалеко от линии фронта мог так полыхать? Немыслимое дело! На окна тогда вешали плотные шторы. По улицам ходили патрули, наблюдая за домами, из окон которых пробивались лучики света – следили за соблюдением светомаскировки. В войну все города в радиусе действия вражеской авиации в безоговорочном порядке на ночь погружались во тьму. И не только в СССР – во всех воюющих странах.
Да и не должно было быть в том районе никакого большого города!
Но город был. Внизу сияло море огней – не только дома призывно светились окошками, но и уличное освещение работало! По улицам ехали, освещая дорогу фарами, автомобили. Более того – многие дома даже подсвечивались снизу прожекторами! Разноцветными огнями сверкала неоновая реклама. Так и хотелось бросить бомбу…Справа текла широкая река, а на ней три острова – один большой и вытянутый, два других поменьше и покруглее. Острова между собой и с берегами были соединены освещенными мостами. По реке плыл, сияя огоньками, прогулочный кораблик. Город был огромен – его огни убегали за горизонт.
Мерно гудели винты, бомбардировщик кругами летал над городом, ошарашенный экипаж молча смотрел на невероятную картину. Где они? И как сюда попали? «Ведь не бывает так, что троим снится одно и тоже!» – нарушил молчание командир. Подавленный экипаж с ним согласился.
Они летали так несколько минут, наблюдая за жизнью ночного мегаполиса, а потом снова случилось это самое «вдруг». Слева по борту в небе вдруг возникли зеленые огни. Они образовали гигантский равнобедренный треугольник, одной вершиной стоявший на земле, а основанием быстро надвигающийся на самолет. Вот он уже совсем близко. И – р‑раз! Словно муху в кулак поймал и… И тут же выпустили. Но уже в другой комнате.
Над бомбардировщиком снова было хмурое небо, под ним – темнота. Дождь уже заканчивался. Вместе с горючим… Стрелки указателей топлива неумолимо приближались к нулю, поэтому командир принял решение искать место для аварийной посадки. Снизившись, прошли на бреющем над железнодорожной станцией с характерной водонапорной башней. Станцию эту командир узнал – отсюда до их аэродрома было примерно пятьдесят километров.
Сели на лугу удачно, даже шасси не подломили. В полку о происшедшем никому ничего не сказали, разумеется. Объяснили, что отбомбились в заданном квадрате, а на обратном пути попали в грозу, потеряли ориентировку, выработали горючее, пошли на вынужденную… Обычное дело. И только много лет спустя, после войны, командир рассказал эту историю Александру Бушкову.
История 7.
Загадочные козявки
И еще одна бушковская история… Дело было летом в дальневосточной тайге. Рассказчик – работник НКВД – вместе с двумя оперуполномоченными К. и Л. возвращался со спецзадания по тайге к месту, где их ждали с лошадьми трое других уполномоченных.
Еще при подходе к зимовью оперов насторожила тишина. Она показалась им какой‑то давящей, гнетущей. В чем состоял этот «гнет», служивые определить не смогли. (Думаю, в том, что в окрестностях зимовья не было слышно обычных таежных звуков, естественно входящих в понятие «тишина» – пения птиц, например. – А.Н.).
Тишина эта самая заставила оперов предположить, что на зимовье налетели бандиты, поэтому служивые рассредоточились и стали заходить к зимовью с трех сторон.
Бандгруппа ими не была обнаружена, но было обнаружено кое‑что похуже. У коновязи не было лошадей (только обрывки поводьев), а в трех‑четырех метрах от зимовья лежали два скелета. И не просто лежали, они были покрыты какой‑то шевелящейся массой, имеющей, по словам рассказчика, «структуру зернистой икры или кучки ягод». Больше всего эта шевелящаяся масса походила на скопище насекомых, но состояла как бы из бусинок «неправильной формы» темно‑рыжего цвета.
При приближении рассказчика эта масса пришла в движение, снялась со скелетов и в виде полотнища начала уходить в лес со скоростью бегущего человека. При этом слышался шелест хвои, по которой передвигалось загадочное создание (создания). Автоматная очередь, выпущенная оперуполномоченным по объекту, никакого видимого эффекта не произвела. Площадь «полотнища» равнялась примерно одному квадратному метру. После ухода объекта некоторое время ощущался странный запах, который опер потом даже сравнить ни с чем не мог.
Преследовать это оперуполномоченный не рискнул. И, наверное, правильно сделал, поскольку то, что оно сотворило с тремя его товарищами (третий скелет позже обнаружился в избушке) представляло из себя зрелище необычайно жуткое. Вся мягкая органика – мясо, одежда, кожа ремней и сапог – исчезла. Остались металлический портсигар, эбонит, стекло, голые человеческие кости…
Картина вырисовывалась такая: лошади, в ужасе оборвав поводья, бежали. А люди были съедены заживо, не успев ни разу выстрелить (порохового нагара в стволах погибших не обнаружено).
Коллега рассказчика – оперуполномоченный Л. – был корейцем, из местных. Так он от увиденного бился в припадке, а после того, как успокоился, сообщил рассказчику, что эти хищные существа местному населению давно известны, только встречались они в последнее время все реже и реже. Местные даже считали их вымершими. Ан, нет! Не только не вымерли, но и самым непосредственным образом съели трех чекистов…
История 8.
Огоньки и капища
Дмитрий, резервист московской службы спасения, фамилию не назвал из опасения выглядеть смешным среди коллег. Работа Дмитрия – аварии, чрезвычайные происшествия. Ну и, конечно же, запертые двери, застрявшие в мусоропроводах кошки… Впрочем, его работа к рассказанным историям отношения не имеет.
– Когда я был маленьким, жил в Москве на проспекте Жукова. Сейчас этого дома уже нету, сломали по программе сноса пятиэтажек. Обычная хрущевка с малюсенькими комнатками… Мне тогда было, наверное, лет пять. И вот примерно в одно и то же время, просыпаясь после дневного сна, я неоднократно слышал смех. Такой раскатистый мужской смех. Очень меня это явление пугало, поскольку жили мы без отца – матушка, бабушка и я. Пугаясь, я бежал к маме. И держался за ее руку. Она на балкон – и я на балкон. Она на кухню – я на кухню. Потому что очень страшно было.
А когда дом ломали, я, вспомнив эту историю, пришел туда. Сантехники в квартирах уже не было, обои оборваны, розетки вырваны… Дом под снос, в общем. Я зашел в свою квартиру, прошел в свою дальнюю комнату. Там был встроенный шкаф. Я вошел в него и обнаружил, что всего лишь тонюсенькая фанерная стенка этого шкафа отделяла меня от соседей. Я даже через этот шкаф прошел из своей квартиры в соседнюю, потому что фанерка была сломана. Жила в той соседской квартире одинокая женщина. Не знаю, может, кто к ней и наведывался из мужчин… Но почему я слышал этот смех неоднократно? И аккурат после пробуждения? Не знаю…
Но, собственно, рассказать я хотел не про это. Это непонятно почему вспомнилось… Многое в жизни может вспомниться по ассоциациям. Я вот, между прочим, НЛО видел. Было это в деревне, осенью, часов в 11, темно уже, сидим дома, разговариваем. Вдруг кто‑то крикнул: «Смотрите!» И все к окну ринулись. Летит – шикарный такой огромный черный равнобедренный треугольник. Летит и светится весь, все днище просто усеяно бело‑голубоватыми огоньками. Один только огонек был почему‑то красный. И летел он не углом вперед, а стороной. При этом огоньки на его брюхе переливались волнами влево‑вправо, влево‑вправо. Феерическое зрелище. И никаких звуков – беззвучно прошел.
Обыкновенный НЛО… Но если вас интересует что‑то мистическое, то вот вам случай. Он, правда, не со мной произошел, а с моими приятелями. Они шли ночью по сельской местности. И вдруг на них начали накатываться волны страха. То идут – ничего. А то вдруг словно волна накрыла – панический ужас какой‑то. И так периодически. И, главное, мозг‑то все анализирует и подсказывает, что бояться нечего – никакой опасности нет. А они боятся! И вдруг увидели впереди огонек. Невысоко над землей, словно велосипедист едет навстречу. Мопед тарахтел бы, а этот огонек бесшумно передвигается, значит, велосипедист.
Один из парней решил зачем‑то подойти к велосипедисту. Причем ребята шли по вершине холма, а огонек перемещался чуть ниже пo склону. Один остался на холме, поленился идти, а второй пошел вниз, к огоньку. И отойдя метров на пятьдесят, крикнул оставшемуся: «А что я ему скажу‑то? Зачем я вообще‑то к нему иду?». Тот, кто остался на вершине схватился за голову: чего же он хамит, мужик‑то на велосипеде совсем рядом, он же услышит!.. Оставшемуся наверху холма казалось, что приятель подошел уже совсем близко к этому огоньку.
Вскоре ушедший заленился идти вниз по холму за велосипедистом, вернулся на вершину, и парни стали просто смотреть, куда же огонек уедет. Фара ушла за соседний холм и на этом все кончилось. А на следующий день ребята оценили расстояние до соседнего холма, за которым скрылся «велосипедист»… Оно было огромным! Холм был в пяти километрах! Фонарик‑призрак преодолел его за пару минут. Невероятно для велосипедиста…
Такие огоньки‑призраки в лесу порой встречаются. Гуляющие фонарики без людей. Смотришь – вроде кто‑то из своих возвращается к палаткам, идешь ему навстречу, а он тебя уводит, уводит от лагеря. Заманивает. А потом раз – и гаснет. И ты один в темноте. Мы с друзьями вообще любим в походы с палатками ходить. Видели такие огоньки блуждающие. В лесных походах много странного случается…
Один раз мы остановились на месте бывшего языческого капища. Дело в том, что просто так ходить в походы – выпить, на гитаре поиграть – не очень интересно, а идти со смыслом всегда интересно. В тот раз решили найти языческое капище. Исследовать – чего там… Нам было известно, что несколько раз на этом месте пытались возвести деревню – не получалось: то эпидемия скосит, то еще какие‑то проблемы.
Я – старый походник, но к этой экспедиции подготовился особо глобально. Взял с собой «туристические фетиши», как я их называю. Все ребята были в резиновых сапогах, а я взял с собой бахилы от костюма химзащиты: сапоги тяжелые, а бахилы легкие. Только у меня одного был водонепроницаемый фонарь. На случай дождя взял с собой небольшую паяльную лампу… У нас вообще‑то не бывает такого, что костер не удается развести – мы при любой погоде разводим, но все‑таки взял я эту лампу. Опять‑таки только я один взял бейджик со своим именем – для понта.
И вот это капище, это место, которое, как я теперь думаю, ведет со всеми на каком‑то своем уровне некий кармический диалог, решило меня проучить. Началось с того, что я возле русла речки, где лисьи тропы делят местность на квадраты, положил свои бахилы, чтобы не таскать с собой, поскольку сухо было. Положил на минутку, пару раз прошелся – ну, буквально в десяти метрах! – осмотрелся, вернулся – нету бахил. Начал ходить вокруг – нету! Позвал ребят, чтобы помогли найти. Они быстро нашли. Ладно, случайность. Тогда я еще не знал, что идет диалог, «учит» меня это место.
Потом у меня оторвался бейджик, упал в костер и сгорел на глазах у всей честной компании. Потом перегорел фонарь. Засорилась паяльная лампа, проверенная и прокачанная накануне.
«Ты сильно дорожил этими вещами? – Как бы спрашивало меня капище. – Теперь у тебя их нет.»
Тогда я решил его обхитрить. Показать, что я небрежно отношусь к своим вещам. Раскидал все вещи вокруг лагеря – перегоревший фонарь, найденные бахилы, фотоаппарат. Так только искоса поглядывал – лежит, вроде… Больше ничего не пропадало. Теперь, идя в походы, я стараюсь не брать лишнего и обходиться без кича…
История 9.
Человека утащило!
Вячеслав Климов, работает в Московском доме художника:
– Надо сказать, я увлекаюсь биолокацией – лозоходством, короче. Лозоходцем я стал в 1988 году, когда был представлен патриарху советской биолокации Николаю Николаевичу Сочеванову. На своих домашних научных посиделках он показал мне работу с рамками. Называлось это сборище единомышленников «Обществом научной инженерной биолокации при Радиотехническом обществе имени Попова». Лозоходцы пытались прогнозировать техногенные катастрофы на трубопроводах, нефтеперерабатывающих заводах, вести поиск полезных ископаемых, руды… И я тоже стал этим заниматься.
Что лично я ищу своей рамкой? Да все! Одно время увлекался даже медицинской диагностикой. А в последний раз искал обломки непонятного летающего объекта, который когда‑то разбился на высоте 611 под Владивостоком. Не нашел.
Что же касается необычных явлений, которые со мной в жизни происходят, то первое из них – клиническая смерть. Попал в аварию… Я тогда еще школьником был. Машина взорвалась, я провел два месяца в реанимации и полгода в больнице. Была остановка сердца на четыре минуты. Видел там уникальнейшие вещи. Причем тогда еще я не увлекался эзотерикой, уфологией – был нормальным мальчиком, поглощенным учебой, изучением физики.
Что я там видел… Было ощущение огромного нездешнего пространства, в котором я оказался, умерев. И это пространство меня засасывало, как пылесос пылинку. Тела своего я при этом не видел, у меня его не было, но ощущение тела оставалось – руки‑ноги я чувствовал.
Я последовательно проходил через некие, как я их тогда назвал, «отсеки» – области этого посмертного пространства. А на границе этих «отсеков» стояли странные человеческие фигуры, но лиц не было видно, словно в тумане. Фигуры были одеты в такие длинные не то ночные рубашки, не то балахоны. И когда я пролетал мимо них в другой «отсек», они поднимали трубы, и раздавался такой низкий‑низкий гул. Даже не гул, а словно ветер, некая вибрация пространства.
При переходе из отсека в отсек шло растворение телесных ощущений. Началось с ног – ощущение ног растворилось, как сахар в чае. Когда я пролетел три или четыре отсека, растворение достигло уровня груди. Тогда вдруг появилось понимание, что если я пойду дальше, обратно уже вернуться не смогу. И у меня возникло сильное желание вернуться, я понял, что не хочу улетать, у меня еще есть дела на Земле. Я хочу назад!
И тогда движение прекратилось. Я завис в этом пространстве. И в этот момент у меня возникло острое ощущение, что все окружающее меня пространство было мыслящим, разумным. Словно гигантский сверхкомпьютер, в чреве которого я нахожусь. Затем оно начало меня выталкивать обратно. Я вновь проходил через эти отсеки, каждый раз опять раздавался гул, трубы колебали пространство, возвращались ощущения тела.
Туннель? Нет, туннеля не было. Это вовсе не было похоже на туннель. Это было темное пространство. И в нем не было никаких стенок. Но по ощущениям траектории… меня несло как пылинку, попавшую в пылесосную трубу. Засосало – и летишь к некоему центру, мотору этого пылесоса.
Уже позже, года через четыре я прочитал книжку Раймонда Моуди «Жизнь после жизни». А после я, кстати, встретился и с самим Моуди, когда он в Москву приезжал. Рассказал я ему эту историю, он сказал, что случай уникальный, записал и укатил домой колбаситься…
Но что‑то я все время отвлекаюсь. Начал‑то я с того, что увлекаюсь лозоходством. Именно поэтому в 1992 году меня позвали исследовать случай мощного полтергейста в 3‑м Самотечном переулке, дом 6. Это неподалеку от метро «Цветной бульвар». Я тогда состоял в Московском региональном обществе исследования аномальных явлений. Вот в это общество и обратились пострадавшие от полтергейста. Мы быстро снялись и приехали на Самотечный.
В квартире жили пожилая женщина, пожилой мужчина и периодически приходящий к ним внук… Квартира к моменту нашего прибытия была вся разгромлена – разбитая люстра, сломанная мебель, разбитая посуда, раковина в ванной расколота. И даже вот эти вот чугунные треугольники, которые раковину к стене крепят, напополам переломаны. Нам хозяева рассказали, что в этой квартире однажды вдруг заработала стиральная машина, не включенная в сеть. Я сам этого не видел, врать не буду. Я зато видел другое: самовозгорание полотенца. Причем, оно было сыроватое, висело на трубе. А потом – раз, загорелось.
Еще что я видел… Перемещения предметов, например. Мы проводили эксперименты. Хозяева и вся наша исследовательская группа – все вместе закрывались в одной из комнат. Больше в квартире никого не было. Через некоторое время, когда мы выходили, видели, что в коридоре на тумбочке стоят банки, которые до этого находились в холодильнике.
Видел летающие предметы. Предмет неожиданно появлялся в поле зрения и плюхался рядом с человеком. Помню, я сидел один в пустой кухне, положил свой фотоаппарат на стол. Диспозиция такая: передо мной стол, на столе фотоаппарат, справа окно, слева дверь в кухню. Сижу, пью чай, смотрю в проход на кухню. Чай допил, думаю: нужно поснимать. Хвать – нет фотоаппарата! Что такое? Упал что ли? Посмотрел под столом – нету. Огляделся – нету. Выхожу к ребятам, говорю: у меня фотоаппарат пропал. «Что значит пропал? Не может быть!» Потом мы нашли этот фотоаппарат в бельевом шкафу в большой комнате.
Еще пример. Снова сидим на кухне с парнем. В коридоре нет никого. Открыто окно, форточка. Вдруг что‑то мелькнуло. Я смотрю – между двойных рам что‑то вдруг материализовалось и грохнулось. Это был патрон, в который обычно электрические пробки вкручивают. Причем если бы его кто‑то кинул из коридора, он бы просто в форточку вылетел, а не упал вертикально вниз между стекол.
Потом, когда я шел по коридору, откуда‑то с потолка на меня вдруг упал пузырек с нашатырным спиртом. Предметы летали, постоянно что‑то падало… Банки очень интересно летали. Сидим в большой комнате, вдруг летит какой‑то предмет. Например, банка. И хозяин говорит, что она стояла в холодильнике. А между холодильником и большой комнатой еще маленькая комната, закрытые двери, в том числе и дверь холодильника… Такое ощущение, что предмет телепортировался, преодолел все стенки, материализовался и ударился.
У одного нашего сотрудника дипломат вылетел в окно. Выбросило его! Там из окон периодически разные предметы выбрасывало. Дипломат упал, развалился, вылетело содержимое.
Тогда мы начали полтергейсту записки оставлять. Он нам отвечал на вопросы. Мы спрашивали, как его зовут, что он тут делает, мужчина он или женщина… Ответы были путаными, малосвязными. Общей картины по ним невозможно было выстроить. Мы вырезали из бумаги детские буквы, типа азбуки, чтобы он нам слова складывал. Иногда у него что‑то получалось.
Это продолжалось примерно месяц. Потом затихло. А через год случился рецидив, причем еще более сильный. Если раньше просто так все летало, то теперь четко в людей было направлено. Оно кидалось батарейками, чашками, пузырьками, книжками… Поэтому те, кто там жил, спали, закутавшись в одеяла, некоторые даже под столом спали.
И дошло даже до того, что человека утащило! Вот этот внук, которому было лет 1–7, куда‑то пропал. Нету и нету, нету и нету. Может, на улицу ушел? Стали искать по квартире и заметили, что дверь антресолей чуть приоткрыта и что‑то там шевелится. Полезли, открыли – он там! Причем, лежал он где‑то в глубине, за чемоданом.
Оказалось, его выбросило. Это был первый случай телепортации человека, который я наблюдал. Он рассказал, что взялся за ручку двери и в этот момент отключился. Потом начал постепенно приходить в себя, услышал далекие гулкие голоса, понял, что о нем говорят, ищут его…
Да! Я еще вспомнил! Потом этот парень рассказывал, что видел в квартире тень. На фоне стены он однажды заметил, как мелькнул силуэт какого‑то маленького человекоподобного существа.
Надо бы съездить туда, проверить, как там дела сейчас…
История 10.
Ночные всадники
Эту историю рассказал Александру Бушкову старый работник СМЕРШа. А ему, в свою очередь, – пленный немецкий майор из абвера. В жизни майора этот случай был единственным необъяснимым феноменом – никогда, ни до, ни после той ночи немец ни с чем подобным не встречался, он прожил самую обыкновенную жизнь. Если бы не тот случай, так просто банальную…
Дело было летом сорок первого, когда немцы безостановочным маршем пересекали Среднерусскую равнину. Пересекали так споро, что иные даже отставали, не поспевая за передовыми отрядами. Так вот и водитель нашего немца сбился с дороги.
Уже темнело, а немецкий вездеходик, в котором сидели только майор да водитель, все плутал по лесным дорогам. Иногда они останавливались, глушили мотор и прислушивались. Ночью звуки разносятся далеко, вот и хотели немцы услышать своих – шум танковых моторов, например…
Ночь была звездная, теплая, тихая. И вот стоят в очередной раз майор и водитель, вылезши из своего броневичка, прислушиваются. И вдруг видят, как из‑за поворота дороги, освещаемые луной, выезжают всадники. Прекрасно! Обрадовались заплутавшие: какие еще всадники могут быть в глубоком немецком тылу, кроме немецких? Ясно, свои. Всадники тем временем приближались.
И вдруг майор забеспокоился. Что‑то необычное, что‑то неправильное было в этих всадниках. Во‑первых, все всадники были в буденовках, а поперек шинелей у них виднелись красноармейские «разговоры». Но немец встревожился не из‑за внезапного появления противника, а потому что было и «во‑вторых»: всадники скакали совершенно бесшумно!
Не было ни стука копыт… Ни звяканья сбруи… Ни фырканья коней… Ни человеческих голосов…
Безмолвные всадники были уже совсем рядом. Они не обращали никакого внимания на броневичок и двух застывших фрицев. Всадники ехали мимо машины и сквозь них просвечивали звезды и темный ночной лес.
Призрачные всадники проскакали мимо, а майор с водителем впрыгнули в вездеход свой и дали с этого места такого деру… Потому что красные – это реально и объяснимо, это просто противник. Но вот призраки красноармейцев напугали немцев до холодного пота…
История 11.
Свободная пресса
1945 год. Две недели до окончания войны… По этим обстоятельствам вы уже поняли, что данная история тоже бушковская …
Итак, разрушенная войной Варшава. Советские чекисты приехали в один из районов города брать одного нужного им человечка. Опергруппа вошла в дом, а один чекист остался на стреме во дворе‑колодце, рядом с машиной.
Стоит себе, покуривает и вдруг замечает краем глаза в углу двора какое‑то движение. Повернулся он в ту сторону и увидел скомканную газету, которую мотал ветер. То есть это он так в первое мгновение решил, что ветер, потому как что еще могло расшевелить скомканную бумагу, как не ветер?
И тут же понял, что никакого ветра в замкнутом дворе‑колодце нет и быть не может. А газета тем не менее движется. Причем не просто движется, а очень неправильно движется – не катается под отсутствующим ветром, а прыгает. Вам не нужно объяснять слово «прыгать»? Прыгать – это значит подскакивать вверх и потом под действием гравитации приземляться обратно. Именно так и вела себя газета. Круглый газетный комок подпрыгивал вверх, потом падал вниз, лежал пару секунд, потом снова подлетал вверх и снова падал вниз. Форменное безобразие!
Человеческий мозг всегда ищет реальные причины происходящего. Едва отпала версия «ветер», ввиду полного отсутствия такового, как чекистскому мозгу пришла на помощь версия «крыса»: в газету заворачивали сало, поэтому в газетный комок залезла крыса и прыгает теперь там, не в силах выпутаться – такова была следующая гипотеза воина.
Он подошел и пнул газетный шар сапогом. Легкая газета отлетела и замерла. Чекист отошел обратно к машине, оглянулся. Газета шевельнулась. А потом с обычным звуком шуршания бумаги о землю начала описывать круги – один, второй, третий… А потом снова начала подпрыгивать. Ей явно не сиделось на месте.
Бойцу стало неприятно. Неприятно и неуютно. Потому что газеты не должны прыгать. Газеты должны спокойно лежать на земле, даже если их смяли в комок. Бойцу стало даже чуть‑чуть страшно. Но в этот момент из дома вышли его коллеги, все они уселись в машину и уехали.
Вот и вся история. Без идеи, без конца, без кульминации. Просто прыгающая газета.
Почему она прыгала?
Истории 12, 13, 14.
Замедленное время
Рассказал Александр Гордон, известный телеведущий. Историю воспроизвожу по памяти, не с диктофонной записи, поэтому в отдельных мелких деталях могут быть неточности.
…Во дворе маленький Гордон играл с ребятами в хоккей. Играл, причем, постоянно. И все было хорошо, пока однажды в команду не пришел новенький, который переехал с родителями в соседний дом. И мальчик этот отчего‑то невзлюбил Сашу Гордона. И однажды напряженность отношений между ними разрешилась весьма трагическим образом.
После игры этот парень вдруг крикнул: «Лови!» И щелкнул шайбу в Сашу. Удар был настоящий, хоккейный, сильный. Скорость шайбы в полете, чтоб вы знали, достигает 200 километров в час. Убийственный снаряд. В момент щелчка клюшкой Гордон на парня не смотрел и удара не ожидал. Слово «лови» было сказано парнем после щелчка – чисто для проформы, мол, предупредил…
Шайба шла Гордону прямо в открытое горло. Удар такой силы по горлу может оказаться смертельным.
– И в этот момент время для меня практически остановилось, – рассказывал Гордон. – Я увидел, как шайба медленно‑медленно плывет к моему горлу. Она плыла, тихо вращаясь вокруг оси и слегка покачиваясь в полете…
Чтобы изобразить это покачивание, Гордон расположил ладонь с вытянутыми сомкнутыми пальцами на уровне горла и слегка покачал ее вдоль оси, совпадающей с направлением руки. Такое колебание шайбы действительно можно увидеть – при сильно замедленной съемке.
Мир жил в обычном времени, мальчик Саша – в совершенно другом. Только эта замедленность и спасла его. Он успел осознать происходящее и увернуться…
* * *
Подобных историй замедления индивидуального времени довольно много. Скажем, журнал «Техника – молодежи» еще при Советской власти описывал ощущения одного фронтовика, рядом с которым шлепнулся снаряд и начал взрываться. Да‑да! Не взорвался, а именно «начал взрываться»!
Как только снаряд упал у ног солдата, время для него остановилось и звуки пропали. Солдат увидел, как сначала по снаряду побежали трещины – одна, вторая, третья. Трещины светились изнутри, поскольку стальную оболочку снаряда распирал огонь взрывающегося тротила. Вот уже весь снаряд разъялся на осколки, которые медленно‑медленно начали свой полет во все стороны… Дальше время пошло в обычном темпе. Грохот близкого взрыва, перекрывший грохот боя… Оглушенный солдат лежит на земле. Ни один из осколков в него не попал.
* * *
…Аналогичную историю приводит Бушков в своей книге. На Дальнем Востоке пограничник преследовал нарушителя. Тот сначала исправно убегал, как положено нарушителю, а потом «остановился, развернулся к настигающему и, прочно утвердившись ногами на земле, вскинул ручной пулемет Льюиса».
Ситуация для преследователя была вполне безнадежной: расстояние короткое, местность голая, да и залечь просто не успеешь. Как верно отмечает Бушков, «тут уж петляй не петляй, а срежут тебя все равно… оставалось бежать опрометью, надеясь на чудо».
И чудо произошло. Все остановилось вокруг. Рассказчик увидел, как ему навстречу вылетело с десяток пуль. Они одна за другой выплыли из ствола и неспешно поплыли к пограничнику. Одна за другой, веером. Стреляющий бандит при этом казался пограничнику «оцепеневшей огромной фотографией, он выглядел плоским, неживым, странной картинкой».
Не использовать такое преимущество, как замедление времени в такой ситуации было бы глупо. И пограничник его использовал по полной – он взял и обогнул ползущую цепочку пуль. Просто оббежал сбоку и прикладом карабина сбил с ног нарушителя. Аут! Дальше время пошло с обычной скоростью.
…Может быть, это добрый бог останавливает время для особо любимых им граждан?..
* * *
Вместо ответа на этот вполне риторический вопрос, расскажу еще одну историю. Однажды я писал в журнал статью о моем друге Боре Влахко – талантливом московском поэте. Разумеется, поэзия массовому читателю мало интересна. Но Боря еще собирает носорогов! Коллекционер конкретный. Носороги у него дома разные – каменные, бумажные, плюшевые, пластмассовые, в виде часов, в виде пепельниц… Даже на плече у Бори татуировка – носорог. Вот об этом читателю знать любопытно, это вам не поэзия.
Так вот, чтобы снять всю эту носорожью красоту, вместе со мной пришел в гости к Боре фотограф Миша Соловьянов. Он немного поснимал, я взял у Бори дежурное интервью про носорогов, потом мы разлили по маленькой и начали беседовать беседу. После третьей разговор зашел о маме Бори Влахко, которую он недавно похоронил.
– Мне было бы легче, – сказал Боря, неверным движением поставив пустую стопку на стол, – если бы я верил в бога и знал, что там что‑то есть. Но я слишком умен, чтобы просто верить.
– К счастью, бога нет, Боря, – сказал я, отряхивая хлебные крошки со штанов. – Иначе наше будущее место было бы занято. А так человечеству есть куда расти и к чему стремиться.
– Но это значит, что лично для нас все закончится грустно!
– Да. Поэтому по‑настоящему сильные люди – атеисты. Понимая свою конечность, они находят в себе силы жить.
– А я видел его. Два раза, – вдруг сказал Миша Соловьянов. Мы почему‑то сразу поняли, кого он имел в виду. Но на всякий случай переспросили:
– Кого «его»? Бога что ль?
– Ну да, типа того, – подтвердил Миша. – Точнее, не видел, а слышал. Точнее… В общем, я раньше занимался альпинизмом. И была у нас такая тренировочная отвесная стенка. Я сто раз на нее лазил, без страховки мог уже. И вот однажды полез… Долез примерно до пятого этажа. И вдруг камень, за который я схватился, вываливается из стены, остается у меня в руке, и я начинаю падать. Я видел, как с меньшей высоты люди падали и разбивались насмерть, и понял: «Все. Как глупо…». И вдруг какой‑то голос извне, как бы со всех сторон говорит: «Нет! Это еще не все. Не бойся. Твое время пока не пришло…». Мне показалось, мое падение вместо секунды‑полутора длилось несколько часов. За эти часы я успел вспомнить свою жизнь, кого я там обидел, не обидел… А потом я падаю плашмя, спиной на камни, и мне кажется, будто я, как мячик, несколько раз подскакиваю – пам‑м, пам‑м, пам‑м. А потом просто встаю на ноги. Я уже знал, что ничего у меня не будет – даже переломов.
* * *
А вторая история… Это в горах было. Я с напарником шел маршрут. Несложный маршрут. Для опытных альпинистов – прогулочный. Они его за день проходят и возвращаются, даже палатки не берут. И мы не взяли. Но напарник у меня попался неопытный. Да и я шел там впервые, маршрут не знал. И мы замешкались. Залезли уже высоко. А выше двух с половиной тысяч из‑за кислородного голодания у некоторых крыша едет. И у напарника моего тоже – началась форменная истерика какая‑то. Ситуация действительно критическая была: мы не успевали до заката выйти на вершину, где был лагерь, и вниз спуститься тоже не успевали. И ночевать нельзя: ничего у нас нет – замерзнем просто. А через час солнце садится. Если вниз пойдем, даже пятой части обратного пути пройти не успеем. И он еще орет. И я вижу, что мы по всякому погибаем. И бросить его не могу. И тут опять этот голос…
Знаешь, что это напоминает? Есть такая звуковая система – «долби сурраунд» – звук со всех сторон. И сходится этот звук непосредственно у меня в голове. Представь – сине‑черное горное небо, снег, закат, долби сурраунд… У меня было полное ощущение, что я разговариваю с Космосом. Причем, я этот голос слышал, а напарник мой нет. Я даже на него посмотрел: слышит или нет? Нет…
– И что же он тебе сказал?
– Вот буквально следующее: «Не ссы в компот! Не твое еще время. Иди вперед, я покажу…».
– Так и сказал?
– Да. Буквально. И еще матом приложил. И у меня вдруг такая уверенность возникла… Я говорю напарнику: вставай, хватит, теперь дойдем… И пошел, и его потащил. Маршрутом этим никогда не ходил, но шел так, будто наизусть его знаю – мимо опасных мест, расщелин, где удобнее и быстрее. Как будто вел кто‑то. Дошли…
Источник: скачать в формате word.
Рейтинг публикации:
|
