Введение
Приношу свои извинения за то, что так долго не публиковал статью. Дело не только в малом количестве времени, сама тема оказалась слишком обширной, поэтому в данную статью не вошли все тезисы и мысли. При необходимости это можно будет изложить в другом материале. Я решил, что лучше выпустить "неполную" статью, чем не выпускать её вообще. А теперь – само введение.
Данная статья является логическим продолжением поднятой мною темы «Эра нарциссов. Миропонимание современности». Этот труд является, скорее, вынужденным. Честно говоря, я изначально думал сделать небольшой набросок, в лучшем случае – краткий обзор – нарождающихся проблем, а также – вкратце описать само явление. В силу этого, не было задачи подробно изложить материал. Вместо статьи получилась бы книга, которую, опять же, прочли бы, в основном, только специалисты. А задачей той статьи была именно популяризация темы.
В итоге, я вынуждено упростил изложение, и в самом начале статьи отдельно упомянул об этом. Для большей «человекопонятности» пришлось опускать некоторые тонкости и научную точность изложения. Отсюда я, при описании подробностей, больше ориентировался на контекст, а не на термины. Но именно это и стало «ахиллесовой пятой» статьи. Принимаю критику, и постараюсь данной статьёй восполнить пробелы, пусть и вынужденные, предыдущего текста, при этом сохранив формат научно-популярной статьи.
Критика предыдущей статьи, её слабые места
Первое упрощение было связано с самим понятием «нарциссизм». Чтобы не писать каждый раз по полстраницы уточнений для неспециалистов, плохо ориентирующихся в научных терминах, я использовал термин «нарциссизм» в контексте общепринятых представлений общества. Несмотря на явное уточнение в самом начале статьи, этого оказалось недостаточно.
Что такое нарциссизм в понимании большинства (неспециалисты)? Практически всегда речь идёт о патологии, причём уже достаточно развитой (заметной простому обывателю), если только сразу же не уточняется иное использование термина (например, «нормальный» нарциссизм). Это связано с тем, что нарциссизм, в силу своей природы, не склонен к скрытности и конформизму (быть как все), но при этом склонен к саморекламе, и крайние проявления патологий особенно заметны на фоне основного – «серого» – большинства. Больше всего задевает в таких личностях не столько патологическая любовь к себе (самолюбование), сколько отсутствие (или низкий уровень) эмпатии. Именно к последнему у простых людей самое настороженное отношение, поскольку это один из признаков «серьёзной» психопатии. А психопатов боятся как оживших мертвецов, зомби, поскольку простому человеку совершенно непонятно, что движет этими людьми, и в какой момент они могут «слететь с катушек».
Второе упрощение – в предыдущей статье мы мало останавливались на психологии этого феномена, сместив фокус в сторону социологии. Как верно заметил Yary, нарциссизм был освещён как социо-культурный феномен, что для большинства менее интересно и понятно, нежели психологический «разбор по косточкам» (такое проще «примерить на себя» и близкое окружение). Из-за того, что крайне мало внимания было уделено психологии, статья невольно оказалась однобокой: для простого читателя не совсем понятна мотивация нарциссов. Признаю свою ошибку: я больше думал о том, как сократить объём, но из поля моего зрения, при этом, выходит, выпал сам смысл статьи. Если на неё взглянуть «под правильным углом» - она вполне логичная и исчерпывающая, однако, если угол будет «не тот», она может нести иной смысл, который я в статью не вкладывал. Для формата научно-популярной статьи это неприемлемо. Здесь я попытаюсь дополнить предыдущий труд для выправления его изначальной «кривизны».
Третий момент – из-за упрощенного изложения статья не ставит чётких границ, и из-за этого она имеет склонность к ненужным обобщениям. Например, у некоторых читателей прежней статьи могло сложиться впечатление, что все группы (общности и сообщества) нарциссов являются деструктивными для общества. На самом деле – это не так. В прежней статье я рассматривал только критические патологии. Но существует множество сообществ, члены которых, формально, дезадаптированы относительно «большого» общества, но благодаря стихийной самоорганизации и большому трудолюбию, они достигли адаптированности через создание сообществ, и находятся в состоянии вполне здорового баланса с основным обществом. Это важный момент, который прошёл, практически, фоном. Как понимаю, именно на эти «упрощения» обратил внимание Алекс, когда счёл статью наполненной негативным контекстом, «сгущающей краски». Согласен, это большой минус, который несомненно нужно исправить.
Четвёртый момент – сконцентрировавшись на проблемах, я не стал расписывать общую картину. В результате описанное мной можно было воспринять как надвигающийся апокалипсис. На самом деле, это не так, конечно. Нарциссизм, в виду того, что его больше «не давят», как раньше, стал более выпуклым, заметным (сейчас вместо группы, к которой причисляет нарцисс себя, он «выпячивает» своё «я», уже без всякой маскировки). Это негативно сказывается на «болоте» (большинство населения, которые ведомы и следуют за мейнстримом), но самого нарциссизма, как такового, больше не стало. Как я уже отмечал в предыдущем труде – среднее значение патологического нарциссизма составляет один процент от всех жителей Земли. Но это не отменяет моего основного тезиса – мы стоим на пороге слома; современный нарциссизм, вырвавшись из прежней узды, может стать источником неисчислимых бед, если мы не предпримем вовремя нужных шагов.
Психология нарциссизма
Вводная
Как я уже говорил в прежней статье, нарциссом можно назвать любого человека (имеются в наличие нарциссические черты). Но во врачебной практике принято оперировать порогами резистентности. Допустим, те же болезнетворные микроорганизмы находятся в крови даже самого здорового человека. Нюанс заключается в том, что этим «диверсантам» всё время противостоит иммунная система. То есть само понятие здоровья – это не вопрос отсутствия болезни как таковой, а умение ей эффективно противостоять. Здоровье – вещь динамическая, а не статическая. Специально заостряю на этом внимание.
То же самое происходит и в мире психики. Мы здоровы для общества лишь тогда, когда можем противостоять своим «демонам» и адекватно воспринимать текущую ситуацию, а также – адаптироваться к изменяющимся условиям социума. Человек сегодня может быть внешне вполне адекватным, а уже через неделю «словить белочку». Отсюда следует вывод, что психическое здоровье (как и биологическое) – это динамический процесс. Человек может со временем как «заболевать», так и «выздоравливать». Но важно не мгновенное состояние, а тенденция. И баланс. В здоровом человеке может быть внутренних деструктивных процессов не меньше, чем у иного больного, но его здоровая часть «перевешивает» весь негатив, купируя деструктивные позывы, и что самое главное – он способен критически оценить себя и сделать необходимые корректировки. Более того, с точки зрения психологии, нет «хороших» или «плохих» черт, всё зависит от того, как мы эти черты развиваем и реализуем.
Чтобы понять саму суть нарциссизма, следует проследить его естественное зарождение и эволюцию на этапе становления полноправного члена общества, единицы социума.
Нарциссизм в детском возрасте
Мой тезис очень прост. Наше самосознание очень тесно завязано на нашем «я», в этом наша – человеческая – уникальность. Без «эго» не было бы такого существа как человек. А формирование этого «я» происходит благодаря наличию тела, с которого и начинается наше путешествие в жизнь. В виду того, что наши первые потребности и желания связаны только с телом (оно перетягивает львиную долю внимания на себя), у нас формируется чёткая увязка нашего существования с наличием некого центра (в качестве которого, на первом этапе, и выступает тело), который по мере развития и последующей социализации всё больше начинает «виртуализироваться» (само тело – как физический объект – начинает занимать всё меньший процент в нашем самоощущении, но само ощущение центра всё более усиливается с накопленными знаниями и опытом). Так формируется и в дальнейшем развивается наше «я».
Однако, построение этого «я» приходится делать с самого нуля (особенность технологии). Его нельзя «подгрузить» из какой-то базы в виде уже развитой и готовой системы, как это происходит с инстинктами (поскольку наши тела тоже уникальны, как уникальны и социально-культурные условия развития). Благодаря этой особенности мы имеем такое невероятное разнообразие нашей популяции. Без преувеличения можно сказать, что каждый человек уникален и неповторим, что является большой ценностью во вселенной. Беда людей в том, что они пока не могут это осознать и в полной мере воспользоваться таким подарком, как человеческая судьба (комплекс чувств, переживаний, мыслей, творческих порывов, опыта и мудрости). Причём это относится не только к судьбам других, но и своей собственной. К счастью, мы уже начинаем делать первые робкие шаги на пути постижения такой завораживающей и бесконечно интересной области, как человеческое самосознание.
Итак, зарождение самосознания начинается с того момента, когда мы осознаём свои желания. Первая мысль «я хочу» – это старт программы развития самосознания. Это я определил в первый этап. Формирование самосознания начинается с осознания потребностей. Здесь только что родившемуся существу помогает с мотивацией физиологические процессы – голод, холод, жажда, нужда, болезни, а в противовес – сильные чувственные ощущения (мозг ребёнка ещё не «загажен», и любые, мимолётные для взрослого человека, моменты буквально озаряют сознание малыша как яркое солнце). Данные стимулы являются весьма чувствительными, благодаря чему происходит мгновенная и полная концентрация на осознании и решении конкретной проблемы, а также на приятных ощущениях. Нужно ещё отметить, что младенец «не понимает» своего тела (не изучил его). Поэтому, кроме максимальной сосредоточенности на текущей проблеме, присутствует крайне эффективный процесс обучения: у ребёнка ещё нет стереотипного мышления, поэтому всё новое он впитывает как губка (без критического анализа). На этой стадии человек осознаёт свои физиологические потребности и способы их удовлетворения. Он постигает своё тело.
На данном этапе очень важно, что ребёнок является существом беспомощным. Поэтому ему крайне важно установить тесную эмоциональную связь с теми людьми, от которых он зависит. Именно в этот период формируется потребность в общении как важная функция существования. У ребёнка ещё не развит речевой аппарат, он не может сформулировать и выразить вербально свою мысль. Поэтому единственный способ общения и управления – выстраивание прочной эмоциональной связи с матерью. Положительная обратная связь позволяет формировать здоровую психику: он быстро усваивает, что на добро отвечают добром, а на зло – таким же злом (даже если мать сдерживается, ребёнок очень чутко воспринимает её раздражение и злость). Если ребёнок изъят (у него нет матери), или мать сама не может выстроить естественную эмоциональную связь (в виду собственных нарушений), эмоциональная картина ребёнка искажается. Если ухаживание за ребёнком и забота сводится к механическим действиям (вовремя покормить, сменить подгузник и т.д. – «лишь бы не орал»), это наносит колоссальный вред формированию психики. Картина мира ребёнка становится фатально искажённой, он в будущем с трудом будет понимать – что такое «тёплые» человеческие отношения (такие, как дружба, супружество, семья и т.д.), в чём их ценность. А то и вовсе не будет иметь такой потребности, сводя все близкие отношения к механике и инстинктам. Фактически, без «тёплых» чувств человеческие отношения будут сводиться только к манипуляциям.
Полагаю, что это и есть самые ранние корни нарциссизма (а также прочный фундамент психопатических наклонностей). Поскольку идеальных условий нет, у каждого без исключения накапливается какой-то свой процент «ошибок» за время младенчества (моменты, когда на ребёнка «срывались», или не могли вовремя адекватно ответить, что искажало положительную обратную связь), которые в будущем мы вынуждены корректировать, «обуздывая» свой нарциссизм. Из-за этих «ошибок» искажается наша базовая картина: например, мы порой делаем то, что нам же и вредит, совершенно не понимая – как так получилось («Не делай добра – не получишь зла»). У некоторых это может превратиться в настоящую «пляску на граблях», в результате чего они разочаровываются в людях как таковых и закрываются от близких отношений вообще.
Второй этап я условно называю «семейным» – это когда в картине восприятия ребёнка появляются другие близкие отношения, которые являются внешними (без вовлечения самого наблюдателя), допустим, между мамой и папой, мамой и сестрой и т.д. На этом этапе формируется фундамент наших социальных навыков. Мы учимся осознавать и выстраивать отношения не из-за базовых потребностей тела, а для эмоционального общения. Если мы проходим этот этап «гладко», то открываем для себя, что удовлетворение эмоциональное не менее важно, и дарит куда больше впечатлений, нежели физиологическое (которое как раз подвержено быстрому насыщению). Наш мир резко расширяется. Мы начинаем осознавать наличие социума (на данном этапе – в пределах семьи) и его безграничных возможностей. Если в предыдущем этапе мы только узнавали, что есть эмоциональная связь, то на данном этапе мы начинаем участвовать в многосторонних отношениях. У нас появляется чувство семьи, коллектива.
Сбои на этом этапе (плохая «атмосфера» в семье, конфликты, ругань, насилие и т.д.) «ломают» нашу способность заводить и поддерживать здоровые товарищеские и деловые отношения, а также затрудняют понимание этики. Если личные отношения (те, что формировались при первом этапе) ложатся в основу любви и близкой дружбы, и не нуждаются в каких-то общих правилах (те сами формируются индивидуальным образом в процессе «притирки»), то этика формирует атмосферу, общепринятые правила и нормы, позволяющие поддерживать здоровые отношения в общности и далее – в обществе. Но замечу, что здесь формируются только зачатки деловых и товарищеских отношений. Однако, сбой на данном этапе наносит серьёзный урон для развития вышеперечисленных отношений в будущем, на следующем этапе.
Третий этап начинается, когда ребёнок заводит отношения с себе подобными (ровесники) и находит новые образцы поведения (у ребят постарше, так как они ближе по мировосприятию к ребёнку, нежели родители), на которые начинает равняться для адаптации внутри общества. Если раньше мир ребёнка ограничивался только семьёй, то теперь на «передовую» выходят отношения с неродными людьми, которые не делают тебе скидку на родство. Появляются первые понимания симпатий и антипатий, и вследствие этого – формирование групп по интересам и первые опыты отстаивания своей позиции.
На этом этапе мы формируем понятия товарищества, деловых отношений. Ребёнок впервые сталкивается с объективной оценкой собственной личности. Он может увидеть со стороны свои достоинства и недостатки на примере других (схожие черты в своих товарищах и их реализацию в жизни), а также – проявлять лидерские качества, если они есть. Важно в этот период как можно меньше вмешиваться в дела ребёнка. Он должен научиться проявлять свою инициативу, получать ответ на свои действия и делать первые попытки анализа. Также важно формирование ценности своей личности в обществе. Нужно находить тонкий баланс между деспотией и безволием (когда ребёнок идёт на поводу других), умением слушать других, и при этом – настаивать на своём.
Сбои на этом этапе дают самую серьёзную социальную дезадаптированность. Ребёнок не в силах освоить полноценную модель самореализации в обществе, достижения своих целей, общественного признания, что сразу же выбрасывает его из общества. Если на ранних этапах сбои в эмоциональной сфере могут приводить к разным формам психопатии (что, конечно, плохо), но для нужд общества такой индивид может быть даже более эффективным, нежели полноценно развитый, из-за большей отдачи. Например, немало людей в научной сфере, политики и общественной деятельности являются социопатами, но это никак не мешает их блестящему уму и актёрским талантам, даже наоборот – именно потому что их личная жизнь практически отсутствует (на людях они вынуждены изображать эмоции и проявления эмпатии), они с головой уходят в работу, и это помимо того, что с раннего возраста привыкли «играть», в совершенстве оттачивая роль «хорошего человека». Яркий пример литературного персонажа-социопата – Шерлок Холмс (как и доктор Хаус, если что). То есть при отсутствии личного счастья они, тем не менее, весьма полезны для общества (общественно-полезный труд). Но вот в случае с серьёзной «поломкой» на третьем этапе о нормальной самореализации в обществе можно забыть. Ребёнок, полностью «проваливший» данный этап, практически гарантировано становится изгоем, человеком «со странностями». Ощущение «выброшенности» из общества весьма негативно действует на эмоциональную картину индивида. Как я описывал в предыдущем труде, подобные люди нередко пополняют ряды диссидентов, и «варясь» в данной среде, становятся всё более деструктивными по отношению к обществу.
Четвёртый этап – период полового созревания. Ребёнок осознаёт себя индивидуумом (отдельным человеком со своей судьбой, а не только частью семьи), что влечёт за собой кардинальную переоценку. В виду того, что излишняя родительская опека ему мешает, он дистанцируется от родителей (да и родни вообще), и на время переходит на полностью автономный режим. При этом смещается фокус внимания: то, что раньше было для него авторитетом (родители, учителя и т.д.), особенно если этот авторитет был «настойчив», обесценивается или же вовсе отвергается (ребёнок выбирает прямо противоположное), а в качестве новых «маяков» выбираются те, кто больше соответствует представлению ребёнка о самостоятельном независимом и уважаемом человеке в глазах общества или общности. Начинается этап активного «поклонения» – ребёнок без критической оценки начинает подражать «киношному» образу полюбившегося актёра или «звезды» из мира музыки. Его привлекают «бунтари», которые смогли бросить вызов «системе» – увы, именно так на первых порах воспринимается понятие независимости. К сожалению, идеально в этот образ вписывается криминал или просто «плохие» (асоциальные) люди. Если при воспитании ребёнка был излишне сильный прессинг в плане «правил», их нередко выкидывает в прямо противоположном направлении (накоплен протест). А если учесть, что поводырей, способных уберечь их от «скользкой дорожки», они сами отвергают, а тянутся за неоднозначными личностями, имеющими авантюрные черты, то это очень непростой период. И тут всё зависит от того, что успели в ребёнка вложить в детстве. Поскольку в этот период «ломания дров» нарождающийся член общества формирует свой образ и среду, в заложниках у которых он может остаться до конца своих дней («грехи» молодости, иногда даже без кавычек).
Как видно из описанного выше, здесь родители напрямую мало что могут сделать – разве что не усугублять положение. Собственно, на этом этапе начинают проявляться все те проблемы, что накопились в детстве. Пока ребёнок имел комфортную среду (семья, которая всё простит и подстрахует), признаки нарциссизма будут минимальны. Но когда он выходит в самостоятельное плавание, тут всё и всплывает. Любой психиатр скажет, что расстройства личности возникают именно в раннем юношеском возрасте (примерно в 15 лет). Именно на этом этапе «фиксируется» тот нарциссизм, что формировался на протяжении всего детства нынешнего тинейджера.
«Фиксация» нарциссизма и его последующая эволюция
Нужно сразу же заметить, что те «ошибки», что накопились за период детства, являются лишь «строительным материалом», задатками, которые могут перерасти в полноценное расстройство личности, а могут и не перерасти. Хотя, если в самом раннем возрасте «выпал» кусок, формирующий эмпатию, практически наверняка начнут развиваться разные формы психопатии (та же социопатия). Другое дело – пропорции. Социопату может и плевать на чувства других, но он может «держать себя в рамках», преследуя свою выгоду (положение в обществе, власть, карьера и т.д.), что снижает скорость разрастания самой патологии (для глаз общества, но не в семье, к сожалению). Однако, формирование нарциссизма как патологического расстройства начинается именно в раннем юношеском возрасте.
В первую очередь на формирование патологии влияет среда, в которой рос ребёнок. Если один из родителей имел патологии и активно их проявлял, ребёнок с детства усвоил, что это норма. Кричать на человека, манипулировать, унижать, сваливать на него свою вину – для индивидуума нормального это в высшей степени ненормально. Но маленькому ребёнку, с некритичным восприятием, который всегда считает своих родителей «хорошими», очень трудно понять, что тот «эталон», что он видел – это антипример. Беда в том, что наши детские переживания – они эмоциональны, а не рациональны. Мы не можем их анализировать, пока находимся в их власти. Наоборот, поскольку детские переживания такие глубокие и захватывающие, они нам диктуют практически всю жизнь те порядки, что мы усвоили в детстве (поскольку логике они не подвластны, а значит – «невидимы» для нашего рассудка). Таким образом происходит «инфицирование» детского сознания различными патологиями. И если относительно «здоровый» ребёнок в юношеском возрасте начинает анализировать (поскольку есть другие примеры, другие семьи) и делать критические выводы, то ребёнок, серьёзно травмированный в детстве, «ломается».
Данный механизм «инфицирования» практически является аналогией так называемого «стокгольмского синдрома». Ребёнок не может считать родителей «плохими», поэтому вынужден их оправдывать (это защитная реакция в тех случаях, когда мы не можем принять происходящее; точно так же жертва «стокгольмского синдрома» старается «очеловечить» насильника, пытаясь оправдать его насильственные действия, вплоть до додумывания собственной вины в происходящем). А поскольку он оправдывает «плохого» родителя, то невольно встаёт на его сторону, принимая его поступки и отношение к людям как эталон. Однако, не всегда «инфицированный» становится «хищником»: если его характер мягкий, покладистый, он может легко усвоить комплекс жертвы, в случае же вспыльчивого, упрямого характера, он, конечно, примерит роль хищника. Важно, что уже в детстве он усваивает такие отношения («хищник – жертва») как норму.
Процесс инициирования происходит в тот момент, когда подросший ребёнок начинает «примерять» на себя модель нарцисса-родителя. И ему это начинает нравиться. Если раньше порядки «давили» на него, ему приходилось совершать неимоверные усилия, чтобы «быть как все», то сейчас, ведя себя как родитель-нарцисс (т.е. грубо игнорируя любые правила, не говоря уж об этике), он чувствует ни с чем не сравнимое облегчение, что он «в своей тарелке». Если понаблюдать, то даже речевые обороты и слова ребёнок использует те же, что и его «эталон». Именно с этого момента начинает стремительно прогрессировать патология. Происходит «фиксация». И все дальнейшие действия-потакания своему нарциссизму будут лишь его усугублять. В противоположность «слабому», «здоровый» ребёнок, примерив модель родителя-нарцисса, наоборот, сразу же чувствует всю пагубность этого состояния, и решительно отвергает такое поведение. В его сознании фиксируется, что это неправильно, он не хочет так жить. Поэтому, даже живя в «нездоровой» среде, но не получив серьёзных психологических травм в раннем детстве (или имея сильный, независимый характер со склонностью к порядку), у ребёнка формируется правильная картина.
Однако, не только родители могут быть источниками «инфекции». Нередко случается такое, что родители были в своей жизни «серыми мышками», ничем не выделявшимися, а ребёнок – наоборот, очень яркая и энергичная личность, или же – сами отношения с родителями были не слишком близкими. И в таком случае он невольно начнёт искать образцы поведения на стороне. В качестве эталонов «правильного» человека могут выступать медийные образы, или среда, заменившая ребёнку семью («улица», интернат, пансионат, дворовые банды и т.д.). Основная проблема нарциссизма в обществе заключается в том, что дети в своём восприятии ближе к нарциссам (ещё не завершён процесс формирования полноправной единицы социума) и крайне наивны, всё принимают за чистую монету. И если раньше об их воспитании заботились на уровне общества (внешняя благопристойность, «правильные» книги, фильмы, музыка и т.д.), то теперь, при таком обилии нарциссов в массмедиа, они оказываются ведомыми, порой, не самыми здоровыми членами общества. Принимая в качестве маяков самолюбцев, они теряют стимул к развитию и самодисциплине, потакая своему естественному нарциссизму, который ещё не изжит.
Чем это грозит обществу, кроме разрастания патологического нарциссизма? Основной вызов – взрывной рост инфантилизма в сочетании с эгоцентризмом (в народе их называют «непугаными идиотами»). Взрослеть уже не обязательно! И если раньше дети из кожи вон лезли, чтобы поскорее повзрослеть (ибо это давало множество преимуществ), то сейчас ситуация изменилась. Возраст выхода во взрослую жизнь неуклонно отодвигается, и сама грань, где ты становишься «взрослым» – она всё больше размывается. Благодаря мощной «подстраховке» как общества (у нас же социальное государство), так и родителей (детей в семье сейчас мало, и их часто балуют), молодой человек живёт во всё более тепличных условиях, и не может нащупать твёрдой земли под ногами (нет мотива для взросления – все преимущества взрослой жизни он уже получает и так). В более суровые времена уже в 12 лет приходилось «пахать», чтобы прокормить семью (а не только себя). Это было огромной ответственностью, и дети той эпохи быстро взрослели. Теперь же этого давления нет, и прежний естественный механизм «прореживания» нарциссических отклонений всё чаще даёт сбои.
Девочки чуть более мотивированы, им нужно создавать семью. Но даже в этом случае им приходится туго. Одни соглашаются на «то что есть» (я сейчас про уровень зрелости мужчин), снижая планку требований для своего партнёра (что в будущем весьма плачевно скажется на семейном климате и детях), другие – не видя перед глазами положительных примеров, вообще начинают открещиваться от детей, считая, что «не готовы». Ещё один негативный момент – сейчас самореализация женщины может быть не только в семье (раньше других альтернатив не было, за редчайшим исключением), но и в общественной жизни. Свой материнский инстинкт они могут спроецировать и реализовать в благотворительных организациях, волонтёрстве, помощи больным, немощным. Ещё лучше, когда в качестве подопечных выступают животные: по сути, это дети, которые никогда не вырастут, и если они уже «хлебнули лиха» на улице, то будут безмерно преданы и благодарны своему спасителю. Тем женщинам, которые хотели бы добиться признания в обществе, уже не нужны мужчины, через которых они могли получить нужный статус. Даже наоборот – теперь ей не нужно мириться с бесполезной «нагрузкой», в которую превращается инфантильный представитель сильного пола. Всё это неизменно отрицательно сказывается на желании завести семью. А если женщине семья не нужна – это катастрофа для общества.
Почему мы делаем другим больно
Довольно интересный вопрос, если исходить из того, что изначально мы не рождаемся с идеями зла. Да и причинение боли, как правило, происходит рефлекторно, а не осознанно. На данном моменте я попытаюсь обрисовать механизм того, как бывают живучи комплексы, скрытые от нашего рассудка (мы их полностью не осознаём).
Вначале – что такое для человека общество? Это необходимая среда существования, без которой наше «я» быстро усохнет и деградирует. Именно поэтому изгнание из общества, либо некий отрыв (когда мы не можем больше чувствовать себя его частью) является самым тяжёлым испытанием. Одним из таких факторов, отрывающих нас от общества, является причиняемая боль, которая «ломает» нашу жизнь.
Если психологическая травма достаточно глубока и разрушительна, мы не можем её принять, смириться, поэтому она продолжает жить в нашем сознании, всё больше опускаясь на эмоциональный уровень (то есть мы не можем «отпустить», приняв произошедшее). Это весьма болезненный синдром, который не просто выбивает нас из колеи, а привязывает нас к травмирующей ситуации. Мы не можем продолжать нашу жизнь в полноценном режиме, а зацикливаемся на произошедшем, раз за разом пытаемся в своём воображении изменить то, что изменить уже невозможно. Это хождение по кругу не только эмоционально выматывает нас, не позволяя сосредоточиться на других аспектах нашей жизни, но и вгоняет нас в депрессию, потому что все наши колоссальные усилия проходят даром. То, что я сейчас вольно изложил, есть так называемый ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство), которое может быть разной степени тяжести. Важно отметить, что здесь работает чистая биология – запись травматической информации в памяти значительно отличается от записи обычных событий, происходят существенные нарушения в схеме обработки мозгом входящей информации. В итоге инстинктивную защитную реакцию могут вызывать даже отдалённо подобные ситуации, и мы моментально оказываемся эмоционально в той самой «знаковой» ситуации, со всеми ощущениями и переживаниями, как будто время и не проходило.
Как работает приобретённая боль? Она стремится к репликации. Механизм следующий: человек получил психологическую травму, достаточно болезненную, которая отрывает его от привычного круга, т.е. вырывает из социума (не может, как раньше, дурачиться, веселиться и шутить с другими, ибо – ПТСР, его реакция на происходящее совсем другая). Эта оторванность, если не может быть преодолена (низкая культура, или же – травма была приобретена в детстве, т.е. угнездилась в подсознании), требует разрешения конфликта. Чтобы травмированного человека «поняли», ему нужно как-то «рассказать» о своей боли, но он это сделать не может – нет осознания. Поэтому остаётся другой вариант – причинить подобную травму другому человеку, чтобы он понял, каково это («а ты побудь в моей шкуре!»), и тем самым – на своём опыте понял, что чувствует сам агрессор. Так тот, кто получил травму, реплицирует её на другого человека в подсознательном стремлении «рассказать» о своём горе, и тем самым – разрушить ту стену отчуждения, которая гнетёт его постоянно. В итоге – становится ещё на одного травмированного человека больше. И что самое поразительное – травму наносит тот, кто на собственном опыте знает, насколько это разрушительно и больно для травмируемого. Но, будучи уверенным в своей правоте, он будет оправдывать даже самые деструктивные позывы. Ибо, будучи жертвой (обиженным), он чувствует мандат на вину – это он решает, кто виноват, а кто – нет. И происходит не просто травмирование другого человека. Его же делают виновным в произошедшем («сам напросился», «ты меня заставил», «это всё из-за тебя» и т.д.).
Эмпатия
Что такое эмпатия
Эмпатия – это способность сопереживать, испытывать те же чувства, что и человек, которому мы сочувствуем, но без потери собственных границ. Это значит, что мы понимаем, что это не наши чувства, но тем не менее – мы можем достаточно хорошо понять, что чувствует другой человек, как будто это наши собственные ощущения.
Существует несколько теорий зарождения эмпатии в человеческом обществе. Я, при рассмотрении сложных вопросов, всегда отдаю предпочтение «низовым» факторам, поскольку их проще рассмотреть и как правило – именно они имеют наибольшее влияние, а более «тонкие» – лишь дооформляют само явление. Отсюда мой посыл – когда мы говорим о рассудке и человеческом обществе, именно биологическая составляющая играет решающую роль в протекающих процессах. Следовательно, причины мы будем искать в биологии.
Наиболее логичная и выверенная для меня теория – эмпатия формируется благодаря так называемым «зеркальным нейронам». Изначально, как считают исследователи, зеркальные нейроны формировались как адаптационный механизм для ускорения обучения детёнышей. Именно поэтому зеркальные нейроны обнаружены лишь у некоторых видов царства животных: у приматов, у людей и некоторого вида птиц. То есть у тех, кто имел достаточно сложную модель, которую нужно было передать подрастающему поколению в кратчайшие сроки. Формирование зеркальных нейронов позволяет максимально ускорить обучение развивающемуся организму, но в случае с человеком, обладающим разумом и самосознанием, это сформировало новый способ кооперации и построения общества, основанном на единении, а не конкуренции. Но об этом – позже.
«Зеркальные нейроны»
Итак, что такое «зеркальные нейроны»? Дело в том, что за каждую деятельность у нас отвечает определённые части мозга (упрощенно, на самом деле – последовательное возбуждение различных зон, нередко – в тандеме с другими). Именно возбуждение отдельных областей и сопровождают каждое наше действие. Но с «зеркальными нейронами» всё намного интереснее. Благодаря им, мы возбуждаем «нужные» участки просто наблюдая за чьей-то деятельностью; на томографе это выглядело бы так, будто мы действительно сами совершаем эти действия. Многие, наверное, замечали, что в присутствии тренера или просто опытного человека, «всё получается», а только стоит ему выйти, как всё умение куда-то улетучивается, мы теряем уверенность и не можем вспомнить следующее действие. Это не случайно, ведь процесс возбуждения «зеркальных нейронов» не даёт нам знание как таковое. Но повторение раз за разом (пусть и за наставником) «нарабатывает» необходимый опыт. Этот опыт – уже «рациональные» нейронные связи (то есть устойчивые), и отсутствие авторитета, на которого мы равнялись при обучении, не помешают нам использовать этот наработанный опыт. Именно такой процесс обучения (наставничество) является наиболее эффективным с древнейших времён в человеческой цивилизации.
Впервые «зеркальные нейроны» был обнаружены группой итальянских учёных города Парма в начале 1990-ых годов, в ходе экспериментах на макаках. Исходя из последних исследований, активация «зеркальных нейронов» происходит не за счёт каких-то специфических нейронов, а как синергетический результат работы нейронной сети. У человека «зеркальные нейроны» были выявлены косвенным методом (МРТ и электроэнцефалография). Некоторые учёные называют открытие «зеркальных нейронов» самым значительным событием в нейробиологии за последние десятки лет. Впрочем, имеется и критика.
Функция, которую выполняют «зеркальные нейроны», до сих пор является предметом научных споров. Однако, однозначно можно сказать, что кроме функции быстрого обучения (в основном – через подражание), она задействуется в эмпатии, а сбои при развитии «зеркальных нейронов» лежит в основе некоторых психических заболеваний и аутизма.
Эмпатия в социуме
Не многие понимают значение эмпатии в человеческой жизни. Это не просто сопереживание другим без утраты собственных границ (т.е. мы при этом не теряем собственной самоидентификации). Если говорить о социуме – всё гораздо масштабнее. Человек, у которого «правильно» развита эмпатия, жизнерадостен и открыт миру, с удовольствием помогает другим, жертвует и «творит добро» по одной простой причине – масштаб радости гораздо больше, если её чувствует не один человек. И именно сопереживание человеку, который вам благодарен, признателен и открыт в ответ, делает «простую» радость в десятки раз более яркой и «сочной» в ощущениях. Отсюда мы можем получить ответ, почему у одних людей есть изначальная потребность в «доброте» и щедрости, а другим их нужно усиленно «прививать», что, кстати, удаётся не всегда. Инфантилизм не позволяет войти в мир социума, и, следовательно, тенденция «грести под себя» – она естественная. Другой рабочей модели у инфантильного индивидуума просто нет. Так же стоит отметить, что эмпатия является развиваемым качеством, такими как чтение или бег, а значит, совершенству нет предела. Чем более развит человек социально, тем больше в его восприятии задействована эмпатия, «откалиброваная» и выверенная до мельчайших деталей.
Именно развитая эмпатия лежит в основе здорового общества и его уровне культуры. Чем выше культура, тем выше истинный гуманизм в общественных отношениях. Искусственное насаждение эрзац-гуманизма, как мы это наблюдаем в западной цивилизации ныне, приводит к прямо противоположному результату – общество теряет ориентиры и начинает «экспериментировать», поскольку такая песвдо-эмпатия идёт не от сердца, не воспитана обществом. Следовательно, она сводится к внешним правилам, что губит саму идею на корню. Впрочем, это вообще свойство любого идеализма.
Как уже отмечалось ранее, в прежние времена общество, построенное на ведении войны, не особо нуждалось в сложной организации социума, больше полагаясь на насилие, а не мотивацию. А сами войны раз за разом отбрасывали развитие общества в самые начальные стадии. Но по мере мирного развития пошло необратимое изменение структуры общественной жизни. Из «низовой», «ранговой» организации (подобной той, что есть у животных), общество всё больше начало мигрировать в культурную жизнь, «обрастая» горизонтальными связями. Следовательно, прежний принцип работы с обществом начал терять свою эффективность. И значение эмпатии в социуме начинает только возрастать.
В чём альтернатива социума, построенного на эмпатии? «Силовой» способ правления хорош для решения локальных задач «в пожарном порядке», но крайне негибок для развития общества в перспективе. Грубая сила (принуждение) угнетает творческую энергию, а не раскрывает её. Следовательно, там, где к людям прислушиваются, дают возможность проявить себя, сыграть свою роль в общественной жизни, раскрыть свой потенциал – будет наблюдаться взрывной рост развития социума. Беда тут в том, что для такой тонкой работы нужны не старшины из казарм, а психологи и социологи. Но это уже отдельная тема.
Итак, каким будет общество, построенное не на директивной основе, а на эмпатии? В идеале – это общество взаимопомощи, поддержки, кооперации усилий на основе самоорганизации (допустим – выйти всем домом и убрать мусор во дворе). Более подробно данная тема будет исследована в разделе «Образование», когда мы будем рассматривать принципы образования нового образца.
Образование
Вводная
В предыдущей статье я буквально одним абзацем упомянул о том, что вся прежняя модель образования («классическая») была построена как генератор «правильных» нарциссов. Как и обещал в комментариях к статье, в этом труде я разверну эту мысль более подробно.
Определение образовательной системы
Нужно сразу же отметить, что отличие образовательной системы от просто образования – это государственный заказ. Он (заказ) может быть как опосредованным, так и прямым (как это было в СССР). Но система образования всегда подразумевает государственные интересы. Поэтому, основная задача данной системы – не столько дать какие-либо знания ученикам (пусть даже базовые), а воспитать «правильного» подданного или гражданина. Сколько у него знаний будет на выходе – имеет второстепенное значение (всегда можно доучиться в процессе). Важно лишь то, что сформируется полноценная единица социума, усвоившая общепринятые нормы, порядки, правила, культуру и мораль. Обвинять государство в «диктате» глупо – чтобы общество было спаянным, цельным, подчинённым общим задачам, у каждого его члена должна быть необходимая стандартная «прошивка» в голове. Не все проходят эту процедуру «гладко». Всегда на выходе есть определённый процент «брака». Это люди, которые не способны к социализации – имеющие ярко выраженные авантюрные черты, «затворники» (кто не нуждаются в обществе, хоть и могут в нём существовать), или те, кто, в силу умственных способностей, не способен к функционированию в обществе в качестве полноценной единицы (ему нужен опекун).
Итак, что такое образовательная система? Это механизм социализации подрастающего поколения, ввод их в полноценную «взрослую» жизнь в качестве члена существующего общества. В силу задач, поставленных перед ней, она по определению весьма консервативна и «строга» к ученикам.
Образование старого образца
В статье «Общество потребления. Венера против Марса» я подробно останавливался на том, что из себя представляло общество в прежние эпохи. Здесь я ещё раз повторю свою мысль.
Прежняя эпоха была создана войной и работала на войну. Следовательно, в основу общества были положены «военные» правила и порядки, поскольку знать (элита) государств составляли так же военные. По мере укрупнения государств всё больше совершенствовалась дисциплина и обучение строевой подготовке – та самая «муштра». Изобретённая ещё в античности (была до совершенства отточена в Спарте, что позволяло формировать боеспособные войска даже из обычных илотов), она неизменно была эффективна для управления крупными коллективами. Именно муштра позволила Швеции в XVII-ом веке стать одной из сильнейших держав Европы. А в последствии «прусская система» на просторах Европы стала эталоном в обучении военному искусству простолюдинов, набранных по призыву. Без муштры невозможно было создать боеспособные войска из людей, согнанных принудительно.
Неудивительно, что именно муштра стала «властителем дум» в среде элиты – это было ответом на то, как создать единое общество, нацеленное на реализацию государственных задач. Было очень просто перенести отработанную систему подготовки солдат, реализовав похожую технологию для формирования общества, «заточенного» для ведения войн.
В чём заключается проблема общества? Все люди – разные, и более того, они активно продвигают свои интересы исходя из своих представлений о том, что такое «правильно» и «справедливо». Без модерации данного процесса никакого общества не будет. Должен быть «смотрящий», который полностью берёт на себя монополию на насилие и разрешение конфликтов. То есть власть, в первом приближении, практически всегда стремиться к стандартизации членов общества (давно знакомый в советское время термин «уравниловка»). Любое государство, действующее из своих базовых потребностей, стремиться к диктатуре – как самой простой и эффективной системе подавления нарциссических черт. И довольно давно именно такой подход закрепился на государственном уровне.
Дело в том, что в виду постоянных войн, не было надобности в высокой культуре. Пока общество мобилизовано для какой-то задачи – война, эпидемия, голод и т.д. – надобность в культурном развитии невысока, поскольку мобилизационная психология исключает всё «неважное», выводя на передний план только самые главные качества. Но как только опасность уходит, начинается неумолимое развитие (в первую очередь – культурное). И то, что раньше оправдывалось «особым временем», начинает переосмысляться, получая новые оценки. Если брать в качестве иллюстрации давно знакомую «пирамиду Маслоу», то мы увидим, что по мере насыщения нижних ступеней, мы начинаем перемещаться на следующую. В этом отличие человеческого общества от любых популяций в животном царстве: животные ограничены базовыми потребностями, все поведенческие и социальные «наработки» крутятся только вокруг базовых биологических потребностей (в том числе – и слаженные коллективные усилия). Но человек может подняться выше – по мере насыщения на текущей ступени, он переносит фокус внимания на ступень выше, тем самым создавая её. И эта пирамида может быть любой высоты, если только не будет обрушена в очередной раз войной.
Теперь делаем промежуточный вывод. Как только период бесконечных военных конфликтов естественным образом подошёл к концу, начала расти и культура, что вкупе с всё большим количеством населения, привело к усложнению устройства общества.
Будет неправильно свести прогресс в образовании (точнее – идей в этой области) только к усложнившимся условиям функционирования общества. Дело в том, что неуклонный рост производительности труда высвободил массу людей, а само воспитание нового члена общества в городе стало на порядки затратнее и сложнее, чем на селе. То есть смена парадигмы образования диктуется целым комплексом проблем, о чём мы поговорим позже. А пока – продолжим тему образования «старого образца».
Итак, каким было общество в момент бурного роста капитализма (начало XX-ого века)? Если вкратце, не было массовой автоматизации как сейчас, скорее – механизация ручного труда, увеличение выхода продукции «в штуках». То есть на лицо экстенсивный рост промышленности. Следовательно, требования к качеству и номенклатуре практически не изменились, нужно было лишь больше этих самых «штук». Основная масса работников того периода – низкоквалифицированные разнорабочие, нередко – выходцы из села с минимальным образованием, а то и вовсе без него. И поскольку «рынком сбыта» была война, которая утилизировала произведённую продукцию весьма шустро, капиталисты того периода, скажем так, не торопились переходить на новый техноуклад. Профессии, которые были рангом выше обычных «мулов»-чернорабочих, были штучными, и со временем выделились в отдельную «техническую элиту». Эти люди должны были получать качественное образование по специальности, и их нельзя было так просто вышвырнуть на улицу, чтобы в этот же день найти замену. Но, как говориться, «несколько капель не делают муссона», то есть эти исключения не меняли общего правила – обычного «сельского» образования (то есть когда люди читать-то могли с трудом) было вполне достаточно для «промышленной революции» тех времён.
Но шло время, и «капиталистическое соревнование» неумолимо повышало производительность труда, а в виду того, что всё больше людей, высвободившихся из промышленного производства, уходило в сферу услуг, росла и культурная составляющая общества, пока не произошёл культурный перелом – город стал не просто привлекательным для сельской молодёжи, а единственным выбором своего будущего. Село проиграло городу, а урбанизация встала на «взрослые» рельсы.
Иными словами, прежний «пылесос» малообразованной (но «копеечной») рабочей силы истощился. Гораздо выгоднее было ставить станок с образованным рабочим, нежели нанимать сотню разнорабочих с посредственным качеством на выходе. Да, рядовой рабочий оставался массовым, но его квалификация неуклонно повышалась. Именно этот период часто приводят в пример всеобщей образованности (не только в СССР), в противоположность нынешним ученикам, ехидно спрашивая, дойдут ли они по компасу до своего дома. Это была индустриальная эпоха.
Естественно, когда большое количество народу нужно «натаскивать» по серьёзным предметам на высоком уровне (ибо требования производства таковы), да ещё большинство откровенно не в восторге от такой перспективы – тут как раз пригодилась та самая «прусская система», но уже на ниве образования. Собственно, мы и подошли к основной теме.
Первым делом, нужно всё это разнообразие характеров «на входе» поломать, превратить в полуфабрикат, усреднённую массу. Наиболее наглядная схема превращения исходного материала в полуфабрикат – «дедовщина». Данный институт в армии играет важную роль подготовки к основной муштре. Человеку «ломают шаблоны», показывают, что «он – никто» и его единственное спасение – примкнуть к коллективу без каких-либо собственных условий. Тот, кто противопоставляет себя коллективу (то есть он – «не как все») становится предметом насмешек, нападок и откровенных экзекуций. Причём, данное гнобление поддерживается на уровне офицерского состава, и считается «правильным». Старшина выступает лишь в качестве исполнителя. Самая «излюбленная» методика – коллективное наказание: это когда из-за ошибки одного наказывают всю роту (как пример – заставляют отжиматься, бежать несколько километров), а сама рота уже позднее «объясняет» виновнику, что так «ошибаться» нельзя.
В школе это делается не руками преподавателей, а родителей. Вначале последних вызывают в школу и тем самым осуществляют давление морально (внушают, что чадо их «позорит»), а позже – непослушный ребёнок получает свою «порцию» дома. Но система, плюс-минус, та же самая. Разумеется, в армии – в силу того, что человек оказывается вырванным из привычной среды, вдали от дома, и получая более жёсткие «уроки» – ломается гораздо быстрее, чем в школьной среде. Но тем не менее – так ломается большинство. А потом, уже из этого «большинства», начинают лепить «нужных» людей.
Подобная система изначально создана для «штампования винтиков», гомогенных членов общества, которых можно легко встраивать в любые производственные и общественные процессы. Они предсказуемы, связаны по рукам и ногам психологически (послушны), у них полностью отбита инициатива и какая-либо рефлексия. Их задача – быть «шестерёнками» в государственной машине. Разумеется, такая система не способна воспитывать лидеров, а также творческих, нестандартно мыслящих индивидуумов, и это не побочный эффект её деятельности. Это и есть цель данной системы: слом изначально заложенных качеств характера с последующим превращением обучаемых в этаких биороботов. Мы, имея советский опыт, можем, конечно, попенять на издержки плановой экономики, но правда заключается в том, что такая система образования существовала не только в СССР, но и на Западе. Это общий тренд подготовки кадров индустриальной эпохи, независимо от социального строя и общественно-производственных отношений. Здесь сошлись две основные причины – низкая производительность труда (если сравнивать с нашей эпохой) и целевым заказчиком образования – индустриального производства, которому творческие кадры, в подавляющем большинстве, не нужны, а только исполнители.
Но как же так, скажете вы, были же и лидеры, и творческие люди! Разумеется, были, и они будут при любом строе и любой системе образования. Вот только они возникли не благодаря системе, а скорее – вопреки. Плюс таких личностей – они зубами и когтями прогрызли этот путь, не дали себя сломать (что сделало их только сильнее, причём – кратно), и именно поэтому они смогли оставить свой отпечаток в нашем обществе, не просто проявив себя, а что-то создав. Только сильные оставляют после себя наследие. Если изучите их биографию, то вы увидите, что это либо люди, отвергнутые системой, но продолжавшие биться «до победного», либо те, кому помогали, у кого были хорошие наставники и влиятельные люди, которые уберегли от бездушной машины бюрократии. Иными словами – да, были нестандартные, выдающиеся люди, но это были именно исключения из правил, те редкие случаи, когда у сказки был счастливый конец. Увы, так повезло далеко не каждому.
Изменение стандартов
Как уже отмечал ранее, изменение техноуклада (мы сейчас находимся в постиндустриальной эпохе – индустрия занимает малую часть мировой экономики), резко возросшие требования к объёму и качеству знаний специалиста, и – высвобождение огромного количества времени (в виду резкого роста производительности труда), начало диктовать новые стандарты образования, без которых дальнейшее развитие нашей цивилизации невозможно.
Первым делом, ныне от «мула» (то есть низкоквалифицированного работника) толку очень мало. На прибавочную стоимость, созданную им, без слёз не взглянешь (если сравнивать с высокообразованными кандидатами), а высокие социальные стандартны заставляют работодателя дополнительно «тратиться» (минимальная оплата труда, обеспечение требуемых условий труда и безопасности, отпуска, выходные, больничные, медицинское страхование, а также – немалые налоги). Отсюда, кстати, такой спрос на мигрантов (особенно – нелегальных, что позволяет «экономить» работодателю огромные деньги). Однако, однажды поток мигрантов иссякнет, как когда-то иссяк поток малообразованной рабочей силы из деревень. И стандартны окончательно «устаканятся», требуя от работодателя серьёзных вложений в каждого работника.
Итак, делаем первый вывод – рост социальной культуры государства сделал работников слишком «дорогими» в содержании, чтобы использовать низкоквалифицированную рабочую силу. Следовательно, при прочих равных условиях, современный работодатель скорее выберет одного-двух работников и дорогой станок, нежели сотню «мулов» с примитивными орудиями труда. Разумеется, сейчас ещё нет такого сильного давления повсеместно, и людям предлагают за вполне квалифицированный труд сущие копейки, потому что моногород («а куда ты денешься»), но продолжающаяся урбанизация «вымывает» юные кадры в большие города, где такая практика не сработает. Иными словами, я описываю вполне действующие тренды, и они побеждают, но до полной победы ещё далеко, и ныне будет масса народу, кого эта революция ещё не коснулась. Это дело будущего (не близкого, но и не такого уж далёкого).
Второй момент – для воспитания современного высококвалифицированного члена общества, нужны совсем другие объёмы знания и уровень культуры, нежели у работника вековой давности, не говоря уже о безграмотном крестьянине. Современные глубокие знания невозможны без высокой культуры, как и существование в современном обществе. Низкокультурный человек будет «выброшен» из общества, не сможет там реализоваться, даже если будет иметь все необходимые знания – ибо недостаточно просто знать, нужно выстраивать деловые рабочие отношения с коллегами, с начальством, и самое главное отличие нынешней эпохи – нужно постоянно учиться.
Последнее (постоянное повышение квалификации) – является кардинальным отличием от предыдущих эпох. Раньше человек, выучившись делать какую-то деталь к двадцати годам, мог ваять её на станке до самой пенсии. Был рост квалификации, конечно, но не было необходимости в осваивании новых форм, а по сути – кардинальной переквалификации. Нет, я не говорю, что то, что он изготавливал на заре своей карьеры такой работник, и перед самой пенсией – это одно и то же. Да, росло мастерство, и нарабатывался недюжий опыт. Вот только сейчас опыт легко перекрывается технологиями, и очень быстро важность и польза этого опыта сходит на нет. Отсюда особенности современной образовательной системы – мы должны подготовить такого специалиста, который постоянно будет учиться сам после выпуска, и сам будет себе ставить задачи по самообразованию. А вот важность энциклопедических знаний (эрудиция) всё больше снижается – сейчас не нужно всё хранить в памяти, гораздо важнее – уметь быстро находить нужные сведения или документацию.
Итак, что мы видим? Прежняя система отбивала всякую инициативу, «ломая» творческие позывы человека, и «строгала» его под определённый шаблон, для исполнения стандартных операций. Нынешняя система должна наоборот – выявлять уже заложенные в человеке качества, помогать их осознать, реализовать, и самое главное – научить думать самостоятельно, постоянно расти и развиваться, в том числе – через самообразование. Слово «революция» – это не гипербола с моей стороны, это действительно революционные преобразования в данной области, которые кардинально меняют всё.
Теперь, когда мы определились с потребностями и вызовами, пора поговорить о ресурсах. Недостаточно только хотеть, нужно ещё и мочь. Как я уже отмечал выше – нам с ресурсами очень повезло, ибо резко выросла производительность труда. Ранее, тот же крестьянин без трактора, тратил по 14 часов в поле только для того, чтобы не умереть с голоду (условно – разумеется, ему нужно было прокормить не только себя, но и свою семью, которая была очень большой). Времени на себя вообще не было (это мы про самообразование), если хватало на сон – уже удача. Про обучение подрастающего поколения и говорить нечего. Отсюда и «манера» большинства родителей тех времён – подзатыльники, ремень, коленками на горох и прочее, а на вершине – слово старшего есть закон. Это ранговая система, где одна каста должна беспрекословно подчиняться другой. Причины такого «воспитательного нарратива» уже объяснил – очень мало времени, чтобы прислушиваться и «читать душу», родителям было проще прибегать к репрессивным методам, подавляя волю ребёнка. К счастью, институт семьи частично компенсировал эти «вывихи» – мать играла роль «доброго полицейского», и могла выслушать ребёнка (хотя это сильно зависит от самой матери, далеко не всем везло в этом отношении), а в довесок – были бабушки и дедушки, у которых было и времени много, и знаний с мудростью (последнее – очень важно, ибо заложенная мудрость часто оберегает подрастающее чадо), но самое главное – для стариков это был необходимый досуг (общение), а значит – и высокая мотивация. Ребёнок мог в любой момент подойти и его не прогонят, буркнув злое «я занят».
Иными словами – раньше такая образовательная система бы «не взлетела», потому что элементарно не было ресурсов. Люди были по уши в работе, им некогда было заниматься детьми. Но по мере роста производительности труда начала расти доля услуг в экономике (а услуги – это яркий показатель цивилизации, чем их больше – тем выше развитие и культура общества), а вместе с этим – всё больше появлялось профильных специалистов. Ныне психология и социология из «игрушек для богатых» всё больше перетекает в настоятельную необходимость, а общество начинает использовать их наработки всё более активно именно в виду усложнения как самой культурной жизни, так и изменения самих членов общества.
Образование нового образца
Основные тезисы мы уже сформулировали, здесь же лишь подытожим:
- Задача новой системы образования – не «сломать» человека, а раскрыть его потенциал.
- Исходя из предыдущего пункта, основной упор делается не на директивное подчинение, а на творческие процессы в постижении нового.
- Кратно вырастает важность задачи мониторинга, нужны те, кто зорко выявляет тенденции в развитии ребёнка; иными словами, он уже «предвидит» то, о чём сам ребёнок либо не догадывается, либо – не может сам сформулировать или определиться.
- Если раньше образование подразумевало какую-то конкретную конечную форму (тебя учат на конкретную профессию), то сейчас нужна система, которая сама будет формировать профессии «на выходе». Это позволит вовлечь в систему образования тех, кто ранее не «вписывался» в стандарты, и создавал что-то новое уже «на стороне».
- Выявляет среди выпускников тех, кто может либо работать в такой системе образования (есть необходимые склонности и приобретённые навыки), либо – её развивать, предлагая новые формы и методы.
- Другой важной задачей является вовлечение уже обученных и получающих опыт на основном месте работы, в кураторскую работу, чтобы они помогали тем, кто ещё учится, важными наработкам практического опыта (работа «на земле» может уже в процессе обучения подсказать массу нюансов, которые «из кабинета» совершенно не видны). Это позволит гораздо быстрее адаптироваться выпускнику к реальной работе по профессии, резко сократив процесс получения необходимого опыта на рабочем месте.
А теперь – пофантазируем, и попробуем представить идеальную систему образования на базе вышеперечисленных тезисов.
Опустим младенчество, так как напрямую это в систему образования не входит. Но в будущем формированием ребёнка система будет заниматься уже где-то с года, однако – не вмешиваясь в сам процесс воспитания. Просто будет некая «нейронка» («подглядывающая» через множество камер, и «кормясь» разрозненными данными из дневника матери, медкарты, сообщениях в соцсетях, фото, видео и т.д.), обученная на миллионах других детей, и которая будет формировать важные тезисы по воспитательной работе в будущем, а также давать насущные советы матери прямо в процессе (в будущем – диагностировать возможные отклонения в развитии, как и симптомы опасных заболеваний, чтобы мама вовремя успела среагировать). Уже с первых месяцев хорошо видно наклонности и темперамент ребёнка, и машина всё это будет подмечать. И к тому времени, как ребёнок будет поступать в условное учебное заведение, уже будет сформирован подробный профиль, который позволит лучше понять направление развития и стратегию обучения данного ребёнка. Ещё учтите, что в отличие от человека с конечной жизнью и относительно малой «пропускной способностью» канала восприятия, машина будет гораздо мощнее в плане обучения, опыта, и времени хранения данных. Она за год сможет то, что не сможет сделать один человек за всю жизнь, и при этом способна «жить» веками. Так что очень скоро при принятии важных решений у каждого из нас (как по работе, так и в быту) будут этакие электронные ассистенты, которые смогу «подсказать» нужное в текучке обычной жизни.
Из предыдущего абзаца вытекает то, что тех самых «ошибок», которые копятся у нас с младенчества, о которых я писал в разделе «Психология нациссизма», будет в разы меньше, чем сейчас, и сами люди будут в психическом плане более здоровы и свободнее во взглядах и творчески не в пример более развиты.
Далее, пришло время «первого класса». Ни в коем случае это не будет привычная нам школа. Это будут группы детей (в районе 8-12 человек), подобранные по уже имеющимся профилям. Также по профилю подбираются и сами преподаватели. Несмотря на то, что было бы логично сформировать гомогенную группу с однородными характеристиками, чтобы они «не мешали друг другу» и что предотвращало бы возникновение конфликтов, наоборот, необходимо собирать вместе совершенно разных людей. Это нужно, чтобы не было «стерильности» в воспитании ребёнка (что обязательно приведёт к шоку и резкому слому характера, когда он выйдет в «большую жизнь»), чтобы дети могли учиться не только у преподавателя, но и у друг дружки. Команда должна быть подобрана таким образом, чтобы в общем деле познания каждый был важен и играл свою роль. Дети должны «уравновешивать» друг друга, что даёт возможность как для гармоничного развития психики, и умению договариваться с самыми разными людьми, так и прививает важность коллективных усилий. Главным условием выступает то, что не должно быть слишком большой разницы в развитии (слишком «умные» или слишком «глупые»), но при этом подобрать детей таким образом, чтобы не было слишком много лидеров. В идеале – один лидер «открытого типа», и один – «кризис-менеджер», который способен брать на себя командование в условиях кризисных ситуаций. Исходя из того, сколько на этом этапе культурного развития общества будет нарождаться природных лидеров (кстати – очень интересный вопрос), необходимо будет и корректировать размер группы.
Кроме того, что подбираются дети по психологическим портретам для непосредственно обучения, необходимо предусмотреть подбор пар (мальчик-девочка). Формирование навыков межполовых отношений необходимо начинать в раннем возрасте (по моим прикидкам – где-то в четыре-пять лет), когда уже появляется интерес к противоположному полу. Разумеется, в этом возрасте сексуальное влечение имеет латентную форму, но сам интерес – он несомненен. Важно уже в раннем возрасте постепенно объяснять и формировать правильное отношение как противоположному полу, так и к самим отношениям. Делать это нужно очень аккуратно, индивидуально. К счастью, «нейронка» здесь – настоящее спасение. При грамотном построении образования, дети не будут чувствовать информационного вакуума, а значит не будут искать информацию «на стороне», и тем самым не узнают «лишнего», а значит – не будет попыток это «лишнее» попробовать на практике (дети в этом возрасте всё принимают за чистую монету).
Как будет выглядеть подобный «класс»? Во-первых, не будет какого-то «своего» кабинета (чтобы не создавались шаблоны и привязанности), преподавателей, при необходимости, может быть несколько, которые сменяют друг друга, дабы не возникало «выгорания» (допустим, раз в полгода месяца), хотя постоянный преподаватель – это идеально для детской психики. По возможности, занятия проводить на природе (или в «зимнем» саду), отдавая предпочтение живому общению. Нужно сформировать традиции, которые позволяют вначале выслушать преподавателя, а потом – обсудить услышанное уже между собой, членами группы. Обсуждение, а значит – умение другого выслушать – является ключевым навыком на данном этапе. Детям в процессе дают какие-то навыки, но не сильно напирают на усидчивость. По моим наблюдениям, уже к шести годам ребёнок легко осваивает чтение и некое подобие письма, если преподаватель подходит к работе ответственно и с душой (наблюдение по знакомой, которая работала в детском саду).
Исходя из вышеперечисленного, детские сады уже будут образовательными учреждениями начального уровня. Кроме ясель, разумеется. На этом этапе все основные навыки приобретаются в игровой форме, с активным включением опыта коллективного взаимодействия (умение выслушать, договориться, делать что-то сообща).
Далее обучение идёт в уже более классической форме – это лекционные залы, постоянные кабинеты, расписания, пары и так далее. Но есть одно «но» – необходимо резко сокращать объёмы «домашних заданий». Повторение на дому – это хорошо, но нужно мотивировать самого ребёнка (то есть он сам этим занимается, а не потому что его к этому принудили), и сама балльная система должна быть построена так, чтобы самостоятельные занятия на дому поощрялись, но не было наказания за отсутствие «домашней работы» (балл не снижается). Дело в том, что учёба должна быть чётко отделена от обычной жизни: если ребёнок пришёл с учёбы домой – всё, он уже не учится, и может заполнять своё свободное время чем захочет. Когда нет этой чёткой границы, учёба воспринимается как наказание, зло, потому что даже дома она на тебя давит, не говоря уж о том, что и без того огромная школьная нагрузка разрастается до просто неприличных размеров (нет чёткого норматива – сколько можно давать заданий, а выполнять ты их должен все). В итоге учёба начинает активно отторгаться, а не манить к себе новизной ощущений. К тому же некоторые хорошо усваивают знания прямо на лекции, и им достаточно лишь переключиться на другой вид деятельности, а внутри полученные знания «перевариваются», укладываясь в нужные пазы. Если насильно пичкать данными мозг ученика, у него идёт перенапряжение, истощение, и процесс «усвоения» может быть полностью подавлен (мозг бросил все свои резервы на аврал, и «чернил» на усвоенные данные просто не хватает). То есть результат получается прямо противоположный. Отсюда задача учителя (и «нейронки») – вычислять объём знаний, который данный конкретный ученик способен усвоить, и задавать темп для всей группы по усреднённым характеристикам. При этом более «успешных» нужно будет чем-то занимать (давать задания с последующим поощрением дополнительными баллами), а с отстающими – работать индивидуально, помогая разобраться в отдельных деталях, на которых они «споткнулись».
Далее, важной особенностью будет ранняя специализация образования. Сейчас профессии очень сложны, требуют долгого обучения, а в будущем эта тенденция ещё больше усилится. И умение «нейронки» уже на раннем этапе «отсеивать» те предметы, которые не понадобятся ребёнку в его будущей карьере – важное отличие системы образования будущего от нынешней. Опять же, по моим прикидкам – «первичное» разделение («гуманитарий» – «технарь») можно осуществлять уже лет в десять. По мере дальнейшей учёбы профиль будущей «профессии» будет всё больше уточняться. К тому моменту, как ученик будет выходить на «финишную прямую» (будет дана чёткая специализация), ему будет предложено множество профессий на выбор, включая те, что появились совсем недавно. Выбрав эту профессию, он уже будет целенаправленно обучаться по тем критериям, что были сформулированы коллегией работодателей.
Вот мы подошли к довольно интересному моменту. Если в нынешней «классической» системе считается вполне приемлемым готовить «полуфабрикаты», которые сами работодатели будут «допиливать напильником» ещё 5-7 лет за свой счёт, то в будущем такой роскоши мы себе позволить уже не сможем. Работодатель будет размещать «заказы» на нужные профессии, и учебные заведения должны будут готовить таких работников. Причём, заказы на профессию будут делаться исходя из прогнозов и долгосрочных планов. Допустим, возводим новую АЭС + полагающиеся комплексы в виде энергосети и гидротехнических сооружений. Нам нужно столько-то специалистов данного профиля, столько-то – такого профиля, и требования к ним – вот такие. То есть ученика уже будут учить на нужном оборудовании нужным типовым операциям. И что самое интересное – работодатель, размещая заказ, оплачивает обучение будущего работника (в обмен на «отработку», разумеется). Специальное образование уже не идёт за счёт государства. Это решит проблему разбазаривание госсредств на бесполезные «корочки» (тех, кто «учится для себя»), и проблему невостребованности выпускников, особенно в том случае, когда они ещё и обвешаны кредитами на учёбу, которые нужно как-то выплачивать. И сразу же ремарка от меня – ни в коем случае не должно быть «учебных» кредитов, ни под каким соусом. Такой кредит, даже если молодой специалист хорошо устроился – сильно давит, «съедая» тот небольшой жирок, который появляется у молодого человека. Он, даже устроившись на престижную работу, всё время будет без денег. Психологически это будет сильно давить, и отодвигать возможность создание семьи на неопределённо долгий срок.
Новое общество
Разумеется, если в общей массе меняются люди, должно и меняться общество. Какова нынешняя модель развития общества? Она основана на идее конкуренции. Что именно конкурентная борьба позволит выявить лучших, закалить их характер в борьбе и тем самым – открыть дорогу будущему (элите). Иными словами, даже в идеале мы имеем всё большее расслоение общество (грубо говоря – элита и неудачники), которые всё больше будут разводиться по разным углам, без формирования какой-то внятной «середины». Эта модель ведёт к вполне конкретной сегрегации, а большая часть населения превращается в «мусор» – «не вписались в рынок» (с).
Впрочем, это в идеале всё видится в радужном свете. Но человеческая природа коварна: зачем добиваться победы в условиях честного состязания, если можно в нужном месте «подмазать», придушить потенциального конкурента ещё на самом взлёте (что делала Британия с целыми государствами), да и просто «правильно» посчитать, внеся «необходимые» поправки? Вот у нас такая героическая борьба с коррупцией, и всё никак не могут её победить (это я обо всём мире). Открою секрет – в рамках такой системы она никогда не будет побеждена. И чем больше будет денег, ресурсов (то есть чем выше будет благополучие), и чем ожесточённее будет та самая конкурентная борьба (что как раз и преподносится как достижение), тем пышнее будет расцветать коррупция. А потому что человек таков – мало тех, кто готов играть честно. А те, кто готов (и играют) – именно те и проигрывают. То есть сама система даёт на выходе прямо противоположный результат. Да, отбор идёт, конечно, но не самых лучших (не спорю, что самых живучих и приспособленных, но это немного другое). Такая система изначально порочна, поскольку приумножает деструктивные качества, которые разъедают общество, а не сплачивают его. Ошибка социал-дарвинистов, защищающих такую систему, в том, что они слепо копируют те процессы, что протекают в мире животных. Естественный отбор Дарвина – это описание происходящих процессов, а не эффективный метод селекции, «изобретённый» Природой. Она не ставит себе каких-то определённых целей, процесс полностью автоматический, а вот человек всегда действует с какой-то целью, и «какой попало» результат – это не победа, не достижение, а безнадёжное поражение.
Какова же должна быть новая система? Как уже стало понятно из раздела «Эмпатия», это общество кооперации, основанное на культивируемой эмпатии. Основной упор должен делаться на то, что каждый член общества важен, для каждого найдётся приложение его творческой энергии (к моменту окончания обучения у него уже будет рабочее место, буквально созданное для него). И образовательная система будет играть в этом самую важную роль. Во-первых, формировать нормальные человеческие отношения с детского возраста, учить решать возникающие вопросы сообща. Спокойно относиться к работе лидеров, не чувствуя при этом собственной ущербности. Сами лидеры должны воспитываться на чувстве ответственности перед обществом, а также к пониманию, что лидеров может быть много, и у каждого свой «фронт работы» (не нужно воинственно доказывать своё первенство).
В чём смысл этой системы? Дело в том, что «конкурентная» форма существования очень затратна, неэффективна в расходовании людских ресурсов, и самое главное – она ведёт к разобщению социума, а не к сплочённости. Если в условиях мобилизации (ведение войн) она могла быть хоть как-то оправдана, то в нынешних условиях она не просто не помогает в развитии человечества, а сильно его тормозит. Система, основанная на эмпатии, подразумевает кооперацию при решении не только сложных, но и бытовых рядовых вопросов, которых, в валовом исчислении, намного больше, чем «авралов». И такая система гораздо меньше плодит диссидентов, что также снижает ресурсную нагрузку на общество.
Полагаю, Вы, Читатель, сейчас смотрите на это скептически, думая, что человеку, который такое пишет, едва ли двенадцать лет исполнилось. Да, согласен, такая «стерильная» система практически невозможна, если параллельно будут существовать деструктивные нарциссы. Увы, даже если кто-то просочился, и ему не смогли вовремя помочь специалисты, такого человека нельзя будет пускать к остальным. Потому я и назвал эту систему идеальной (то есть в чистом виде она физически недостижима), но тут уже нужны иные методы по изолированию, или – лучше сказать – инкапсулированию. Так или иначе, но нарциссы останутся (всегда будет какой-то процент сбоев), но система уже будет знать, что это – нарциссы, и принимать необходимые меры. На данный момент мы не можем знать наверняка – кто перед нами: психопат, социопат, патологический нарцисс, или же – у человека просто день неудачный. Но при такой системе мониторинга выявление подобных членов общества ещё на ранней стадии станет тривиальной задачей.
Хорошо, выявили нарциссов. Что с ними делать? Увы, это очень большая тема, и я напишу по ней статью, если будут такие пожелания читателей. Пока же отвечу вкратце.
Нет смысла «за уши» тащить дезадаптированных членов общества в «общую кастрюлю», чуда не произойдёт. Интуитивно они сами ищут способы адаптированного существования в обществе «окольными путями». Они стихийно организуются в сообщества, внутри которых имеют возможность получить нужную компенсацию, которую в обществе получить не могли. Для того, чтобы адаптировать в общество данный контингент, нужно выстраивать работу не с отдельными людьми, а с самими сообществами, используя образовавшиеся «внутри» горизонтальные связи для коммуникации нарциссов с основным обществом. Я вообще сторонник того, что не нужно бороться с естественными природными явлениями, а изучать их, приспосабливая для своей цели, используя как попутный ветер или такое же течение.
Культура в современно обществе
Данная тема будет освещена «крупным помолом», поскольку она поистине необъятна, и требует, как минимум, отдельной статьи. В данном труде она присутствует, потому что нельзя пройти мимо неё: без этого нынешняя статья будет неполной. Культура является очень наглядным и важным комплексом индикаторов, по которым можно судить о тенденциях в обществе, и в том числе – на нарциссические настроения самых разных страт.
Если сказать вкратце о состоянии современной культуры, то она теряет ориентиры. Дело в том, что как бы не кичилась современная наука и культура своей «независимостью», они вышли из лона религии, и по-прежнему сохраняют с ней незримую связь. И именно она, религия, заложила основные нравственные и моральные положения в фундамент этих направлений. Сейчас, со «смертью» самой религии, идёт деградация и в этих областях. Наука всё меньше служит человечеству, замыкаясь на своих кулуарных проблемах и зарабатывании денег, а культура – ярко отражает состояние общества, в точности повторяя протекающие в душах людей процессы.
Можно подумать, я излишне патетичен. Но я говорю вполне серьёзно. Нет, конечно, сама религия не умирает, но она начинает умирать в головах людей. А значит, люди, потеряв ориентиры, перестают стремиться вверх, вместо этого – они начинают падать вниз, считая ревущий встречный ветер, развивающий кудри, признаком стремительного возвышения. Дело в том, что в религии заключён этакий гироскоп, без которого нам очень трудно понять – где верх, а где низ. Движение или неподвижность – да, это мы определим, но направление движения без этого гироскопа нам определить очень трудно.
Выбросив религию на задворки истории, человечество утратило и этот гироскоп. И тем самым, стремительно разрушает свои достижения в святой уверенности, что оно – на верной дороге, и интенсивно развивается.
Собственно, как я и сказал ранее, культура является яркой иллюстрацией происходящего в душах людей. И если религия всегда «тянула» человечество к коллективному, к значимости нравственного и духовного видения, то наше рассудочное мышление всегда тяготело к эгоизму и центричности в восприятии окружающего мира.
Как только «гнёт» религии ослабел, на первый план вышли взгляды, «выпестованные» нарциссическим видением мира. Особенно это стало заметно на примерах театральных постановок, с их «экспериментами», и современное художественное искусство с набирающим моду «инсталляциями». Что такое театр и художественное творчество? Это, в первую очередь, видение художника. Именно нестандартный взгляд, иное прочтение или интерпретация позволяют взглянуть на привычные, казалось бы, вещи под другим углом, тем самым помогая разглядеть что-то новое. И если общество благоволит к возвышенному, то и художник, через своё видение, отражает это стремление. Но как только общество начинает отворачиваться от прежних возвышенных стандартов, резко падает и качество театра и художественного искусства (ибо они всегда реагируют на актуальное). Если сказать вкратце – не имея нужной фантазии (моральная дезориентация), «художник» уже не пытается превзойти себя, как прежде, а просто подменяет искусство банальным эпатажем. Не важно – как реагируют (хорошо или плохо), важно, что тебя ещё замечают, ты на слуху. А как ещё можно охарактеризовать картины, написанные фекалиями? Или некоторые театральные постановки, которые бросили бы в краску даже видавших виды мэтров «немецкого кино для взрослых»? Но самое печальное не это (всегда существовали «фрики», ничего нового), а то, что эти постановки (и «инсталляции») действительно пользуются спросом. За них платят, их называют искусством. Именно мейнстрим делает их выражением культуры современного общества.
Автор: Sackshyne |
* При цитировании и копировании ссылка на ОКО ПЛАНЕТЫ обязательна.
Рейтинг публикации:
|
