Вопросы кораблестроения. О причинах смены главы ОСК и задачах, стоящих перед корпорацией

На днях президент провел совещание, посвященное состоянию и развитию Объединенной судостроительной корпорации (ОСК). На совещании президент поднял две главные проблемы корпорации и сообщил о назначении нового главы ОСК – Владимира Шмакова. (Кратко: Владимир Иванович ранее занимал должность первого заместителя генерального директора Уралвагонзавода. А до этого трудился на Магнитогорском металлургическом комбинате, где прошел путь от вальцовщика сортопрокатного цеха до высшего руководства комбината. Награжден золотой медалью «За трудовую доблесть» и Орденом «Почетный знак Петра Великого». Президент полагается на его опыт в оборонной и металлургической промышленности и на него возлагает решение проблем корпорации).

Теперь — о самих проблемах, которые привели к кадровым решениям по ОСК. Первая относится к военному кораблестроению, к задержкам со строительством и вводом в строй новых кораблей и подводных лодок. Вторая относится к гражданскому судостроению. Вернее, к тому обстоятельству, что отечественные компании тратят немалые средства на закупку морской техники и судов за рубежом, а не внутри страны. Эту проблему и то, как государство видит её решение, президент сформулировал предельно четко:

«Большей эффективности ждем от ОСК и в сфере гражданского судостроения. Наши верфи способны создавать конкурентоспособную, востребованную продукцию, и потому считаю недопустимым, когда заказы на морскую технику, суда гражданского флота, которые могут быть произведены в России, без должного основания размещаются на зарубежных верфях. Обращаю ваше внимание. Сегодня портфель заказов наших крупнейших компаний составляет 5 миллиардов долларов – и сколько лет это уже продолжается. 80 процентов примерно от потребностей компаний заказывается за рубежом. Приоритет должен отдаваться отечественным производителям – это неписаное правило, которым руководствуются практически во всех странах».

Перед совещанием было озвучено два альтернативных пути развития ОСК. Один основан на стратегии, заложенной ещё при экс-главе ОСК Романе Троценко. Он предусматривает масштабные вложения в строительство новых верфей и в техническое перевооружение имеющихся мощностей.  В нём предусмотрено дальнейшее развитие четырех территориальных центров судостроения и судоремонта, продолжение консолидации частных кораблестроительных активов в руках государства и концентрация как военных, так и частных гражданских заказов на отечественных верфях.

Второй отражает концепцию Минпромторга. Это ведомство в свое время разработало гражданскую часть программы  «Развитие судостроительной промышленности до 2030 года» и пути развития ОСК видит как продолжение своей программы. В этой программе предусмотрено масштабное вложение средств в новые разработки, в частности, в создание так называемых «универсальных платформ для гражданской и военной техники» (читай, универсальных корпусов для военных и гражданских кораблей). Также она предусматривает поддержку не только государственных, но и частных судостроительных мощностей через льготный лизинг новых судов и ускоренную утилизацию старых. В программе заложено выделение 43,4 млрд руб. на развитие судостроения и «создание стимулов для расширения закупок отечественными заказчиками», и ещё 5,6 млрд. руб. на «системно-аналитическое сопровождение» госпрограммы. Но техническое перевооружение предприятия должны осуществлять за счёт собственных средств.

Развивать ОСК Минпромторг планировал оставлением в ведении корпорации только военных заказов и выводом из состава ОСК части предприятий, задействованных в гражданском судостроении. Так в интересах компаний, осваивающих арктический шельф, на базе «Крыловского государственного научного центра» планируется создание «Арктического центра», куда Минпромторг хотел бы включить входящие в ОСК «Пролетарский завод» и «Балтийский завод».  Строительство новых верфей Минпромторг считает нецелесообразным, а часть подрядов готов размещать на иностранных верфях, например, на финской Arctech Helsinki, которая входит в ОСК, или на немецких Nordic Yards, принадлежащих Виталию Юсуфову.

Стоит сказать, что вывод наиболее прибыльных, частных заказов сырьевых компаний из ведения ОСК – был бы даже логичен, если бы военные заказы обеспечивали ОСК прибыль и возможность жить и развиваться. Но текущее положение таково, что военное кораблестроение находится на грани себестоимости. Оно не прибыльно. Так, на Амурском судостроительном заводе (АСЗ), который до 2006 года строил атомные подводные лодки, а сегодня строит корветы пр. 20380 – вновь введено внешнее управление. Задолженность завода перед контрагентами (за поставки оборудования, металла, электроэнергии) – составляет 14 млрд. рублей. О каких собственных средствах здесь можно говорить?

А развивать производственные и ремонтные мощности в интересах ВМФ – надо. Этим всё равно придётся заниматься государству. Но в случае вывода прибыльных заказов из ОСК на сторону – ни о каком «за счет собственных средств» речи быть не может. Этих собственных средств просто не будет. Поэтому программа Минпромторга имеет в себе внутреннее противоречие. Впрочем, оно понятно – в задачи Минпромторга не входит восстановление и наращивание возможностей ВМФ. У этого министерства просто другой круг целей и задач. И поэтому – не оно должно определять развитие корпорации, созданной специально ради восстановления военного флота.

Здесь крайне показательна одна из главных причин отставки прежнего главы ОСК Андрея Дьячкова – человека не чужого в кораблестроительной отрасли. В апреле в Астрахани состоялось совещание.  На нем руководству ОСК устроил крупный разнос Дмитрий Рогозин. Причиной стал срыв сроков строительства новых кораблестроительных мощностей, в частности, комплекса в бухте Большой Камень на базе «Дальневосточного завода «Звезда». Официально этот комплекс создаётся для гражданского судостроения (крупнотоннажных танкеров, газовозов и нефтяных платформ). Неофициально – тяжелый стапель, большой сухой док и цеха насыщения – рассматриваются как компенсация тех мощностей по строительству крупных военных кораблей, которые были утрачены после распада Советского Союза. Тогда задержка ввода в строй этих мощностей вполне определённо влияет на программу строительства крупных кораблей для ВМФ.  И поэтому едва ли случаен тот факт, что  за срыв плана отчитывал ОСК именно глава Военно-промышленной комиссии. Рогозин раскритиковал руководство ОСК в самых резких выражениях.  Возмущение главы ВПК вызвал даже не столько сам срыв сроков строительства дальневосточного комплекса, сколько попытка скрыть этот факт:

«…В этой справке хоть что-нибудь есть, где было бы указано на существование проблемы отставания работ по 1, 2, 3, 4 очередям создания нового потенциала судостроения на Дальнем Востоке? Хоть что-нибудь? А то, что на 10 месяцев срыв работ — тут написано или нет?»

Сейчас много говорится о том, что мы строим для переоснащения флота только небольшие и средние корабли. Да, проекты новых эсминцев, которые просто необходимы для замены стареющих эсминцев и БДК, и многоцелевого авианосного комплекса, без которого невозможно представить себе современный океанский флот – ещё не вышли из стадии проектирования. Одной из причин этого можно считать постоянный пересмотр требований со стороны руководства флота. Но нельзя забывать и о том, что сейчас  строить крупные корабли – просто негде.

Такое положение является просто нетерпимым. Но программы военного строительства и ввода новых мощностей имеют хронические задержки. В ситуации, когда государство выделяет на развитие отрасли гигантские средства, а если не удается вписать эти средства в бюджет – привлекает к финансированию сырьевые госкорпорации (как в случае с дальневосточным комплексом) – оно вправе требовать результата.  А не ссылок на объективные трудности или на интересы предприятий, которые часто не совпадают с интересами государства. И требование Рогозина о необходимости прямого управления государства предприятиями ОСК, прозвучавшее на совещании – это вполне логичный шаг для исправления ситуации.

Процесс консолидации кораблестроительных активов в государственной собственности был начат несколько лет назад специально ради нужд переоснащения ВМФ. Тогда стало очевидно, что частные владельцы судостроительных мощностей заинтересованы в получении прибыли больше, чем в решении государственных задач. И Роману Троценко (возглавлял ОСК с 2009 по 20012 год) удалось сосредоточить большую часть ключевых кораблестроительных предприятий в руках государства, несмотря на сопротивление бывших собственников. Этот процесс не был завершен – Роман Троценко ушел в отставку, а баланс интересов государства и предприятий, казалось, был достигнут. Но теперь оказывается, что даже частичное частное владение может влиять на решение государственных задач не лучшим образом. И Рогозин поручил руководству ОСК довести ее участие во всех профильных предприятиях до контрольных пакетов:

«Все должно быть подчинено прямой воле государства. У государства должна быть возможность прямого контроля за акциями в этих акционерных компаниях. (Нужно иметь) более 50% (акций) напрямую, чтобы контролировать вопрос назначения советов директоров, влиять на их решения».  

Строительство и передача флоту целого ряда подводных лодок и надводных кораблей – действительно неоправданно затягивается. Задержки при строительстве и вводе в строй имеют место по следующим типам надводных кораблей и подводных лодок: по корветам проекта 20380/20385, фрегатам проекта 22350, дизель-электрическим подводным лодкам проекта 677 («Лада»), многоцелевым атомным подлодкам проекта 885 («Ясень») и стратегическим проекта 955 («Борей»).

В защиту кораблестроителей стоит сказать, что задержки касаются в первую очередь тех кораблей и подлодок, которые создаются по новым проектам, то есть ещё не освоены в серии. Боевой корабль – это сосредоточение достижений науки и практически всех областей высокотехнологичной оборонной промышленности. Корпуса кораблей и подлодок спускаются на воду практически в срок. Другое дело, что современный боевой корабль – это не только и не столько корпус, системы и механизмы, обеспечивающие его движение – с этим проблем практически не возникает. Сколько, прежде всего, комплексы вооружений и системы, обеспечивающие применение этого вооружения. Каждая из этих систем должна быть создана и  испытана. А новый корабль – это новое вооружение. И большинство задержек связано именно с доводкой и отладкой этих систем.

Такая проблема существовала и в советские времена. Сложность кораблей, необходимость в рамках проекта создать и интегрировать большое количество сложнейшей техники и вооружений – требуют много времени. И часто в угоду планам и графикам ввода в строй принимались те проекты и те решения, которые не лучшим образом сказывались на боевых и эксплуатационных качествах кораблей. Когда наилучшее решение требовало подождать – часто им жертвовали в угоду темпам строительства. Принимались и просто сырые проекты, и компромиссные настолько, что их боевые свойства были далеки от первоначальных задумок. Почти в каждой серии головной корабль отличался от последующих. Это связано с тем, что в проект вносились изменения по результатам эксплуатации и боевых служб. А также с тем, что какой-либо перспективный комплекс или систему не успевали довести, и, чтобы не нарушать планов ввода в строй – корабли шли в боевой состав без них.  

Задержки по кораблям и подлодкам новых проектов привели к заказу  не самых новых, но хорошо освоенных в серийной постройке. Это прежде всего дизель-электрические лодки проекта 636 «Варшавянка» (первая из шести будет спущена на воду этим летом) и фрегаты проекта 11356 (первый из шести так же будет спущен на воду в июле). Это, конечно, компенсирует нехватку боевого состава и усилит возможности флота. Но это не отменяет необходимости новых кораблей, оснащенных современными системами и вооружением.

Следствием задержек по новым проектам являются не только всё более настойчивые предложения Министерства финансов о том, чтобы перенести финансирование программы вооружений на более поздние сроки. Эти задержки влияют на престиж государства (например, фрегат проекта 22350 «Адмирал Горшков», которого ожидали на международном салоне «МВМС-2013» – пока даже не вышел на швартовые испытания. Ещё не закончен шефмонтаж основных систем). Они сказываются на возможностях флота, который давно ждет новых кораблей. Они сказываются на настроении граждан, которые устали от обещаний и желают наглядной демонстрации возрождения страны. И здесь, при всем уважении к проблемам кораблестроительной отрасли, – без кадровых решений было уже не обойтись.

Теперь уже на плечи нового главы ОСК легла серьёзная работа – оснащение Военно-Морского Флота новейшими кораблями и подводными лодками. Это большая работа и большая ответственность. Работа – не только для развития вверенной корпорации, а для всей страны. И ответственность не только перед начальником, но и перед всей страной. Не справиться с ней, сославшись постфактум на объективные трудности – просто нельзя.

Наша война в Сирии: Женевская конференция как решающее информационное сражение

Россия готовится к мирной конференции по Сирии, которая пройдёт в Женеве в конце июня. Для России это действительно мирная конференция. То есть мы – почти единственная внешняя сторона, которая действительно пытается прекратить кровопролитие. Со стороны некоторых других участников конференции имеет место лицемерие. Говоря о желании установить в Сирии мир, эти страны подразумевают (открытым текстом) свержение законной власти, которое никак не может быть мирным, и уж тем более результатом которого не станет мир на сирийской земле. Иными словами, на конференции у разных участников будут разные цели. И сама конференция, таким образом, превращается в продолжение войны. Только на дипломатическом уровне.

Теперь немного о том, зачем эта конференция нужна. Инициатором проведения конференции стала Россия. США лишь согласились поддержать нашу инициативу. Это с их стороны разумно, и вот почему. Сейчас США преподносят своё видение ситуации в Сирии как истину и «мнение большинства», с которым не соглашаются только отдельные страны (типа России, Китая и Ирана). В случае самоустранения США от конференции (в которой по настоянию России примут участие не только страны, заинтересованные в свержении законной власти) – мог сформироваться альтернативный центр дипломатической работы и альтернативный источник информации. А это – первый шаг к потере инициативы в информационной войне, развернувшейся вокруг сирийского конфликта. Конечно, западные страны с удовольствием решали бы все вопросы в своем тесном кругу. Но мы убедительно доказали, что игнорировать нашу позицию не получится. Прошли те времена, когда Россия позволяла вершить судьбы мира без оглядки на своё мнение.

Наша позиция заключается в том, что судьбу Сирии должен решать сирийский народ, а не внешние силы, развязавшие эту войну руками террористов. Если кому-то не нравится Башар Асад – пусть участвует в выборах, а не воюет. Иначе говоря – Россия за демократию. Другое дело, что мнение большинства сирийского народа не нравится Западу и монархиям Персидского залива. Вернее, не просто так (не нравится и всё), а противоречит интересам.

Но наш интерес в том, чтобы волна хаоса и неуправляемая зона перманентной войны не распространялись по евразийскому пространству. Это – вопрос нашей безопасности. И этот вопрос для нас настолько серьёзен, что мы готовы отстаивать свой интерес не только дипломатическими усилиями. Для нас действительно важно прекратить войну в Сирии. И мы прикладываем значительные усилия для прекращения войны. Поскольку без посторонней помощи бандиты и террористы просто не в состоянии добиться успеха, для нас достижение цели (которой действительно является прекращение войны) сводится к двум задачам:

1. одержать победу в информационной войне, которую ведут западные страны против Сирии;

2. пресечь внешнюю поддержку боевиков, чтобы сирийская армия скорее навела в стране порядок.

Проведение второй Женевской конференции служит обеим задачам.

Во-первых, это ещё одна возможность рассказать миру правду о ситуации в Сирии и прорвать информационную блокаду западных СМИ. Конференция такого уровня будет освещаться всеми мировыми средствами массовой информации. И даже абсолютно ангажированные будут вынуждены уделять внимание нашей позиции и цитировать тех участников, мнение которых замалчивается. Это будет самокопирующаяся информация, которую многократно повторят различные источники. Для эффективного использования конференции как средства прорыва информационной блокады крайне важно следующее: не мямлить и избегать обтекаемых формулировок; использовать максимально ясную и четкую аргументацию; возможно, следует сделать несколько жестких заявлений, которые будут бурно обсуждаться и вынудят наших оппонентов оправдываться.

Во-вторых, главной целью конференции является принуждение конфликтующих сторон к переговорам. Она как бы формальна. Но нам очень важно настаивать на этом, поскольку переговоры – это единственный путь прекращения войны. Да, большинство бандитов, противостоящих законной власти и своему народу, – не могут просто так взять и прекратить вооруженную борьбу, поскольку эта борьба – их хлеб и единственная форма их существования. Но выиграть войну и бесконечно сопротивляться без посторонней помощи они тоже не способны. Поэтому нам крайне важно добиться изоляции бандитов от внешнего снабжения и финансирования. Как только они прекратятся – исчезнет и большая часть бандитских группировок. А добиться этого можно только путем показа истинной сущности бандитов, который сделает помощь им аморальной и даже преступной. Здесь следует использовать отказ террористов от переговоров с властью. Нам необходимо добиться осуждения этого отказа. Пускай это осуждение не повлечет за собой каких-либо санкций – не дадут США и компания. Но требовать этих санкций надо обязательно – кто больше хочет, тот больше получает. Как минимум мы получим бандитов, выставленных в неприглядном свете. К тому же сопротивление американцев будет зримой иллюстрацией их лицемерия.

Готовятся к конференции и наши оппоненты. Их задачи в сирийском конфликте прямо противоположны нашим. Они хотят добиться победы террористов над сирийским государством и выставить эту победу как нечто законное. Не стоит заблуждаться по поводу решимости западных стран вмешаться в конфликт. Делать грязную работу они не будут. Возможность прямого военного вмешательства, конечно, ещё сохраняется. Но на террористов возлагалась задача подготовить для него почву, разрушить военный потенциал Сирийской армии и сделать вторжение безболезненным. К счастью, выполнение этой задачи бандиты благополучно провалили. Теперь их надо просто спасать.

Некоторым западным политикам кажется, что повернуть ситуацию вспять можно, увеличив поставки бандам современных вооружений. Но, поскольку исход конфликта уже не так очевиден даже для правительств западных стран, – они начинают готовиться к неблагоприятному для себя результату. Заявления Белого дома становятся всё более двусмысленными и осторожными. Англия и Франция, воспрепятствовав продлению эмбарго на поставку оружия, всё же оставили себе паузу в два месяца, чтобы дождаться результатов конференции и последних попыток боевиков удержать свои позиции. Запад готовит пути отступления. Западные правительства очень чувствительны к информационному обеспечению своих действий. Они очень боятся оказаться скомпрометированными помощью террористам. Они боятся, что их позиция окажется в меньшинстве на международном уровне. Вот поэтому в ближайшее время главная битва за Сирию развернется на информационном поле – на реальном поле боя чаша весов склоняется в пользу Сирийской армии. И предстоящая конференция будет одним из генеральных сражений информационной войны.

Усилия Запада будут сконцентрированы на прежних направлениях. Конференцию они будут использовать для продолжения дискредитации сирийского государства и для дальнейшего превращения боевиков в субъект международного права. Как сказано выше, победа террористов невозможна без внешней помощи, а помощь невозможна без придания бандитизму образа законности. Но здесь оборона наших оппонентов не так уж крепка.

Уже неделю в Турции продолжаются совещания между различными террористическими группировками, входящими в так называемую Национальную коалицию оппозиции и революционных сил Сирии (НКОРС). Эти совещания потребовались вовсе не самим террористам, а странам-спонсорам сирийской войны. В последнее время эти страны предприняли целый ряд шагов, направленных на перелом ситуации в пользу террористов. И от самих террористов требуют хотя бы подыграть этим усилиям (раз уж те не могут добиться военного результата).

НКОРС — структура искусственная. Создавалась она вовсе не самими группировками, а теми внешними силами, интересы которых проводят в Сирии бандиты. К концу прошлого года так называемая Свободная сирийская армия (объединение бандитских группировок) и Сирийский национальный совет (подобие политической структуры) – стали если и не управляемы, то хотя бы предсказуемы. Из них уже можно было лепить образ преемника законной власти. Но вот беда – к тому времени стало уже слишком очевидно, что это лишь небольшая часть разношерстных бандитских группировок, кормящихся на ниве кровавой междоусобицы. И тогда, чтобы попытаться хоть как-то скоординировать действия различных банд и снова придать террористическому интернационалу вид «борцов с кровавым режимом» – пришлось создавать новую коалицию. О том, насколько искусственно создана эта коалиция, достаточно красноречиво сказал Ахмед Рамадан (один из лидеров Сирийского национального совета): «Мы подчинились оказываемому на нас давлению и согласились быть частью нового образования в обмен на международные обещания».

Но уж больно непростой инструмент используют западные страны для решения своих задач на Ближнем Востоке. Террористами невозможно управлять и от них трудно добиться требуемых действий. И совещание террористических группировок в Стамбуле – лишний раз это доказывает. Бандитским главарям пока так и не удалось договориться о том, кто станет их новым лидером (хотя бы формальным), ехать ли на международную конференцию в Женеву и вообще, как дальше изображать из себя нечто цивилизованное, что можно предъявить миру в качестве альтернативы законной власти Сирии.

А ведь от НКОРС в общем-то немного требовалось – исполнить ту роль, для которой эта организация и создавалась. Роль эта – в большей степени медийная. Надо представить террористов мировому общественному мнению (обывателю, сидящему перед телевизором), как нечто вполне приличное. Как силу, якобы имеющую общее руководство и «цивилизованных» лидеров, которых можно даже нарядить в костюмчик. Эдакий «терроризм с человеческим лицом». Чтобы обыватель не усомнился в том, что бандитов можно поддерживать и вооружать. Но пока что бандиты ведут себя как бандиты не только на улицах сирийских городов, но и на своей «сходке», громко именуемой совещаниями.

Но свою роль НКОРС всё-таки кое-как играет. Сейчас организаторы второй Женевской конференции по Сирии (Россия и США) вместо того, чтобы принуждать бандитов к прекращению кровопролития – выслушивают от них условия, на которых те великодушно согласятся принять участие в конференции. Это даже не смешно. Оставим в стороне вопрос заинтересованности США в прекращении кровопролития – формально они за мир. Но условия от бандитов – это издевательство не только над здравым смыслом, но и над самими организаторами конференции. Такой абсурд стал возможен только благодаря тому, что бандитам усиленно пытаются придать статус законной силы. Их пытаются организовать в нечто похожее на «правительство в изгнании», потом это нечто дружно признают «законным представителем Сирии». Но начиналось это с того, что бандитов и террористов стали именовать оппозицией.

Не только западные СМИ, но и некоторые наши упорно продолжают называть бандитов «сирийской оппозицией». В самом таком определении заложена подмена понятий. Напомню, оппозиция отличается от бандитов совсем не методами борьбы с властью. У оппозиции и у бандитов – принципиально разные цели. Конечной целью любой оппозиции является приход к власти и управление страной в соответствии с теми принципами, которые она считает правильными. А для бандитов ценность представляет сам процесс противостояния с властью, сама война. Ведь как только на смену хаосу и междоусобице приходит мир – приходится начинать зарабатывать свой хлеб трудом, а не развесёлой и хорошо оплачиваемой жизнью «борцов с режимами». Поэтому бандитам обычно совершенно не важно, к чему приведут их действия, насколько они разрушат страну, сколько будет жертв и сохранится ли сама страна. Для них важна сама борьба, поскольку это естественный способ их существования. И когда разношерстную смесь из криминальных группировок и международных террористов начинают именовать оппозицией – этим простым трюком их бандитскую деятельность приравнивают к законным действиям. И если такое определение понятно в западных СМИ, то в наших оно просто недопустимо. Такова информационная война.

У нас и у народа Сирии хорошие шансы победить. Сирийская армия научилась бить бандитов. Мы научились выигрывать информационные бои. Так, Сергей Шойгу, посетив на днях Финляндию, добился заявления этой страны о том, что Финляндия разочарована решением ЕС по эмбарго на вооружения в Сирии. Сергей Лавров прекрасно выставил лицемерие этого же решения ЕС, заявив, что поставки оружия негосударственным субъектам прямо запрещены Кодексом поведения в области экспорта вооружений, который принят в самом же ЕС. Нам необходимо бороться с ложью и каждый раз тыкать в неё носом наших оппонентов. Нам необходимо сохранять жесткость позиции, и продолжать подкреплять её, в том числе и силой.

И знаете? Так победим.

Военно-техническое сотрудничество России и Украины: это не сближает

Одним из путей сближения России и Украины должно было бы стать военно-техническое сотрудничество. Оборонная промышленность – это одна из тех областей, в которых разделение нашего государства принесло наибольший ущерб. Люди, занятые в этой отрасли, были кровно связаны с интересами единого государства, с его успехами и достижениями. Они лучше других понимали реалии противостояния СССР внешним силам и менее всего были заинтересованы в разделении государства. И именно эти люди в наибольшей степени пострадали от разрушения страны.

Но на практике военно-техническое сотрудничество с Украиной зачастую даёт новые конфликты и поводы для раздора. Ниже — иллюстрации из жизни.

Продление сроков эксплуатации МБР Р-36М2 «Воевода», видимо, теперь будет осуществляться без участия специалистов украинских КБ «Южное» и ПО «Южмаш». Ракетный комплекс 15П118М с ракетами Р-36М УТТХ и Р-36М2 (по классификации НАТО – SS-18 Mod.5 и 6 «Сатана») был разработан в днепропетровском КБ «Южное». Он и посей день остается важнейшей частью российских стратегических ядерных сил, несмотря на многочисленную дезинформацию о том, что этот комплекс якобы снят с вооружения. На вооружении РВСН России находится более 50 ракет, гарантийный  срок эксплуатации которых изначально составлял не более 15 лет. Но пока на боевое дежурство не будет поставлен новый тяжелый комплекс (разработка ведется ГРЦ им. Макеева) – надо продлевать сроки эксплуатации старого. Это и делалось в рамках соглашения между правительством России и Кабинетом министров Украины. Но срок действия соглашения истек в прошлом году. Теперь, судя по всему, проводить работы по продлению сроков эксплуатации до 2022 года будут российские специалисты, а не представители разработчика. Такое положение вряд ли способствует укреплению сотрудничества, но более чем логично. Зависеть в вопросах стратегической ядерной безопасности от другого государства – просто невозможно. Особенно учитывая тесное сотрудничество КБ «Южное» и ПО «Южмаш», например,  с американским агентством NASA по ракете-носителю «Antares». В ней используются некоторые технические решения, которые имеют отношение к стратегическим ракетам, стоящим на вооружении российских РВСН. По этой же причине невозможно взаимодействие с украинской стороной по новым комплексам.

Много разговоров было о покупке и совместной достройке ракетного крейсера «Украина» (проекта 1164 «Атлант»). Это четвертый корабль серии, спущенный на воду в 1990-м году, но по сию пору не достроенный – ржавеет у причальной стенки завода им. 61 коммунара. Крейсер «Москва» этого же проекта – флагман Черноморского флота. Крейсер «Варяг» – флагман Тихоокеанского флота. Крейсер «Маршал Устинов» — в составе Северного флота. Украине корабль такого класса не нужен. И других покупателей, кроме России, на него просто не существует. А для России достройка была бы полезна с точки зрения увеличения боевого состава и возможностей флота. Российский флот испытывает серьёзную нехватку средств коллективной противовоздушной обороны.  А «Атланты» – в числе немногих кораблей, способных осуществлять защиту ордера. К тому же для него есть готовый комплекс С-300Ф. Конечно, достройка и модернизация «Украины» потребует немалых средств и времени. Но, несмотря на это, Россия уже многие годы готова к покупке крейсера. Естественно, не по цене нового, иначе, вместе с затратами на модернизацию, крейсер станет золотым.

Но Украина не хочет продавать корабль по цене металлолома, продолжая утверждать, что готовность крейсера составляет, то ли 92, то ли 95 процентов.

Здесь нелишним будет вспомнить, что Россия продала Индии авианесущий крейсер «Адмирал Горшков» за 1 доллар, получив взамен миллиардные контракты на его модернизацию. Так и в ходе восстановления «Атланта» кораблестроительные и оборонные предприятия Украины могли бы получить живые заказы, которые, к тому же, были бы действительно общим делом, объединяющим нас. Но пока «Украина» продолжает ржаветь у пирса.

Не менее непросто складывается сотрудничество в авиастроительной отрасли. Здесь ещё сохранен высокий уровень кооперации и общие проекты. Например, военно-транспортный самолет Ан-70 – один из примеров совместного «долгостроя». В апреле завершились стендовые испытания двигателя Д-27, полностью подтвердившие его технические и эксплуатационные характеристики. Минобороны России подписало соответствующий акт, а председатель госкомиссии подполковник Владислав Брусков сказал, что двигательная установка готова к проведению государственных летных испытаний. Казалось бы, совместный проект стал ближе к запуску в серию.

Ан нет. Министр обороны Украины Павел Лебедев выступает с заявлением о том, что испытания самолёта приостановлены: Россия не выполняет свои обязательства. Ему вторит президент ГП «Антонов» Дмитрий Кива, который в Бразилии заявил о приостановке испытаний из-за того, что в них не участвуют российские летчики. А премьер-министр Николай Азаров к этому добавил, что Украина «продолжит производство военно-транспортного самолета Ан-70 даже без участия России». Что же случилось? Неужели Россия, в самом деле, отказалась от самолета, разработку которого она финансировала столько лет?

Вовсе нет. Но в конце декабря прошло совещание под руководством Сергея Шойгу, на котором было принято решение скорректировать планы закупки Ан-70 в соответствии с реальностью. В ГПВ-2020 заложена закупка 60 этих машин до 2020 года. Но сейчас, когда существует единственный опытный образец Ан-70, которому ещё только предстоит пройти цикл испытаний, – эта цифра выглядит совершенно нереалистично. И на совещании было принято решение пока финансировать только испытания и достройку второго летного экземпляра. А прежде, чем начинать закупки и сборку Ан-70 на заводе КАПО в Казани – дождаться результатов испытаний самолёта.

По поводу заявлений украинской стороны замминистра обороны РФ Анатолий Антонов выразил удивление, напомнив, что министерство обороны России полностью выполнило свои финансовые обязательства. В то же время со стороны Украины наблюдаются задержки в финансировании. Проект профинансирован Киевом лишь на 45%. Относительно же планов закупки Анатолий Антонов сказал, что после предварительных испытаний, проводимых ГП «Антонов», начнутся государственные испытания, а после их завершения появится решение и о серийной закупке – всё в строгом соответствии с межправительственными соглашениями. То есть от Ан-70 Россия отказываться не собирается. Так в чем же дело?

Думается, что дело в правах на интеллектуальную собственность. В марте этого года Россия уже приобрела у Украины права на военно-транспортную версию самолета Ан-140. Это произошло по итогам того же декабрьского совещания у Сергея Шойгу. На нем была озвучена потребность российских силовых ведомств примерно в сотне легких военно-транспортных самолетов. Между тем, группа компаний «Ильюшин», которая разрабатывала ранее такой самолет (Ил-112, программа закрыта в 2011 году), сейчас загружена работой по Ил-76МД-90А и совместному российско-индийскому военно-транспортному самолету МТА. А самарский завод «Авиакор» уже собирает Ан-140. Это готовый самолет, три экземпляра которого МО уже получило. Выпуск военно-транспортной версии российско-украинского Ан-140 выглядит предпочтительней, чем возобновление ещё довольно сырого проекта. А выкуп прав на его производство вполне логичен в преддверии крупного военного заказа. Так почему же нельзя так же поступить с Ан-70, который к тому же создавался фактически на российские деньги?

Вероятней всего, руководство ГП «Антонов» действительно заинтересовано в том, чтобы довести практически готовый Ан-70 без участия России. Дмитрий Кива оценивал спрос на Ан-70 в странах Азии, Африки и Латинской Америки примерно в 80 машин. Неслучайно свое странное заявление о неучастии России в испытании Ан-70 он сделал на международной выставке вооружений в Рио-де-Жанейро. Россия не только не прекратила участие в проекте, но она заинтересована в Ан-70, финансирует этот проект и фактически не имеет ему альтернативы. И приобретение прав интеллектуальной собственности на Ан-70 – вполне логичное и естественное желание России. Вот только планы руководства ГП «Антонов» по акционированию холдинга и продаже его акций на западе могут пострадать от потери прав на такую перспективную машину. Об этих планах Дмитрий Кива говорит вполне открыто:

«…Нужно создавать холдинговую компанию на базе "Антонова", в которую войдут харьковский завод и завод №410 гражданской авиации. Затем ее нужно акционировать и продать. Контрольный пакет нужно оставить у государства, а 49% - продать. Уже есть западные инвесторы, которые выразили желание купить часть этой компании».

Ну что же. На сегодня область военно-технического сотрудничества России и Украины представляет собой не столько путь к сближению, сколько поводы для взаимных обвинений и обид. Вместо восстановления кооперации и технологических цепочек мы наблюдаем процессы, ещё больше отдаляющие нас от второго воссоединения. Почему так получается?

Главную причину следует искать в собственных интересах предприятий, как украинских, так и российских. Они перестали быть частью единого комплекса, и их интересы лежат в логике собственного развития и выживания, а не в логике задач единого государства.

В период 90-х годов прошлого века продукция оборонной и высокотехнологичной промышленности России и Украины была не была востребована внутри наших государств. Промышленность была вынуждена выживать. По многим направлениям и образцам продукции российские и украинские предприятия стали конкурентами.  Причём как на внешних рынках, так и на внутреннем, который в значительной степени ещё остаётся общим.

Тем не менее настал новый век, и для России период безвременья прошел. Она начала возвращаться на свой исторический путь. Украина же по-прежнему находится в геополитической неопределённости. Ибо, будучи важнейшей и традиционной частью одной страны, она искусственно поддерживает состояние разорванности с другими частями. Именно из-за искусственности своего нынешнего «суверенного» состояния она и испытывает большую часть экономических и политических проблем — но именно это состояние официально считает главным своим завоеванием. 

Как можно преодолеть сложившееся положение?

Для начала придётся понять, что никакое взаимовыгодное сотрудничество на экономической основе – не приблизит нас ко второму воссоединению. Воссоединение возможно только политическим путем, поскольку сама «суверенность» Украины есть явление чисто политическое, не имеющее корней ни в экономике, ни в культуре.

Рассчитывать же на устойчивое «экономическое» или «военно-техническое» воссоединение с элитой, которая принципиально неспособна выполнять обязательтства и при этом настаивает на своей независимости и неподконтрольности — крайне наивно. 

Рейтинг публикации:

0




Комментарий от VP:

 

Оборона России на всех направлениях: проблемы и перспективы

Александр [отчества не знаю] Горбенко: «Когда и кто заменит МиГ-31», «Торжество системного подхода: гиперзвуковое оружие стало на шаг ближе», «Три вопроса национальной безопасности. Вопрос I: кто наш вероятный противник?», «Три вопроса национальной безопасности. Вопрос II: как умеет воевать наш вероятный противник?» (третий вопрос, похоже, разбит по нескольким статьям), «К вопросам национальной безопасности. Афганские корни войны четвёртого поколения», «Ещё одна победа России в сирийской войне: три официальных визита ради спасения террористов», «К утилизации «Акул». Почему у нас не будет самых больших подлодок в мире», «Вопросы кораблестроения. О причинах смены главы ОСК и задачах, стоящих перед корпорацией», «Наша война в Сирии: Женевская конференция как решающее информационное сражение», «Военно-техническое сотрудничество России и Украины: это не сближает», ««Нетерпеливый лев» перетерпит. К новостям о подготовке вторжения США в Сирию», «Российские миротворцы — уникальный шанс примирить Сирию и Израиль», «Завтра русского военного космоса: как это будет», «Защитников Родины нельзя нарисовать на бумажке. О «профессиональной армии» как иллюзии».

 

Анатолий Вассерман

 

 

Комментарии (0) | Распечатать

Добавить новость в: