Но вот, предложенный Вами вариант...
Человек в нём выступает предельно пассивным. Получается, что сначала (при рождении) в него нечто "закладывают", затем "выращивают" ("выращенную душу..."; кем(?), у Вас не указано), и наконец, "забирают" ("на исходе"). Роль человека в этом процессе Вами не указана, кроме возможности роста. Но эту функцию имеют и элементарные растения.
Плюс, такой религиозный дуализм... Получается по факту наличие неких паритетных договорных отношений между Богом и дьяволом. И от искусства одного или другого (чьи "зёрна" окажутся сильнее) зависит вечная (или какая?) участь человека (его души). Но тогда ответственность на тех, кто в человека закладывал разные зёрна. Разве нет?
Наличие самостоятельной воли и совести у человека такой модели тоже сопротивляется.
И наконец, этот сценарий по форме довольно похож на характерный сюжетный сказочный приём, где в младенца при рождении добрые феи закладывают разные чудные возможности, а внезапно появившаяся злая колдунья, всевает в жизнь или в саму душу малыша (малышки) роковую пакость, фронтально отравляющая все предыдущие волшебные добрые и светлые свойства.
Поймите меня правильно, zima, я лишь предлагаю Вам уточнить свой вариант и сделать его не противоречивым и устойчивым.

— Школы настоятельно необходимы, — сказал он однажды, — прежде всего, из-за сложной организации человека. Человек неспособен к продолжительному наблюдению за своей личностью, т. е. за всеми её различными сторонами. Это может сделать только школа, школьные методы, школьная дисциплина; человек чересчур ленив; многое он будет делать без должной напряжённости или же вообще ничего не станет делать, воображая при этом, что нечто делает. Он будет напряженно работать над чем-нибудь таким, что не нуждается в напряжённости, и пропустит те моменты, где эта напряжённость насущно необходима. Человек щадит себя; он боится сделать что-то неприятное. Самостоятельно он никогда не достигнет необходимой интенсивности в работе. Если вы наблюдали за собой, вы согласитесь с этим. Когда человек ставит себе какую-то задачу, он очень скоро начинает потакать себе, стараясь дать на эту задачу простейший ответ и т. д. Это не работа. В работе учитываются только сверхусилия, т. е. усилия, превышающие нормальные, необходимые; а обычные усилия в счёт не идут.

— Что значит "сверхусилие"? — спросил кто-то.

— Это усилие, превосходящее то, которое требуется для достижения данной цели, — отвечал Гурджиев. — Вообразите, что я шёл пешком целый день и очень устал. К тому же стоит плохая погода, холодно, льёт дождь. Вечером я прихожу, домой, пройдя, скажем, сорок вёрст. Дома готов ужин, так тепло и уютно. Но вместо того) чтобы сесть за ужин, я вновь выхожу под дождь, чтобы пройти по дороге ещё три версты и лишь потом вернуться домой. Это и будет сверхусилие. Когда я шёл домой, я совершал обычное усилие, которое не в счёт. Я шёл домой; холод, голод — всё это подгоняло меня. А во втором случае я иду потому, что сам решил идти. Подобного рода сверхусилия становятся ещё труднее, когда я решаю идти не сам, а повинуюсь учителю, который в непредвиденный момент требует от меня свершения новых усилий, когда я решил, что на сегодня усилий хватит.

"Другая форма сверхусилия — это выполнение какой-либо работы в более быстром темпе, чем требует характер этой работы. Вы делаете что-то, скажем, моете полы или колете дрова. Это работа на час. Сделайте её за полчаса — это и будет сверхусилием.

"Но в обычной практике человек не способен на последовательные и длительные сверхусилия. Для того, чтобы их совершать, необходима воля другого человека, которой чужда жалость и которая обладает методом."

Насчет понимание Гурджиева этих принципов, очень грубое понимание, у него в группе было одно упраждения "остановка", я снова его процетирую что вы поняли что он имеет в виду.
"Чтобы противодействовать этому автоматизму и постепенно научиться управлять позами и движениями в разных центрах, существует одно специальное упражнение. Оно заключается в следующем. По предварительно условленному знаку или слову учителя все ученики, которые видят или слышат его, должны немедленно прекратить свои движения, что бы они ни делали, и замереть неподвижно в той позе, в какой их застал сигнал. Они не только не должны двигаться, но им необходимо удерживать взор на том самом месте, на которое он был устремлен в момент сигнала, сохранять улыбку на лице, если она была, держать рот открытым, если они разговаривали, сохранять в точности прежнее выражение лица и положение всего тела, в каком их застал сигнал. В состоянии "остановки" человек должен также приостановить поток мыслей и сосредоточить своё внимание на том, чтобы сохранить напряжение мускулов в разных частях тела в одном положении и непрерывно наблюдать за этим напряжением, переводя, так сказать, своё внимание с одной части тела на другую. Он должен оставаться в таком положении и в таком состоянии до тех пор, пока другой заранее условленный сигнал не разрешит ему принять обычную позу или пока он не упадёт от утомления, неспособный сохранять такое положение. Но он не имеет права ничего в нём менять — ни взгляда, ни точки опоры — ничего! Если он не в состоянии удержаться стоя, он должен упасть, но опять-таки упасть как мешок, не стремясь предохранить себя от удара. Точно так же, если он что-то держал в руках, он должен держать эту вещь так долго, как сможет, пока руки не откажутся ему повиноваться и предмет не упадёт, что не будет поставлено ему в вину.

"Долг учителя — следить за тем, чтобы во время падения или непривычной позы ученик не причинил себе повреждений, в связи с чем ученики должны полностью довериться учителю и не думать ни о каких опасностях.

"Идея такого упражнения и его результаты могут быть весьма различны. Прежде всего рассмотрим его с точки зрения изучения движений и поз. Это упражнение позволяет человеку выйти из круга автоматизма; без него невозможно обойтись, особенно в начале работы над собой.

"Свободное от механичности изучение самого себя возможно только с помощью упражнения типа "стой!" под руководством понимающего его смысл человека.

"Попытаемся проследить, что из этого получится. Человек идёт, сидит или работает и вдруг слышит сигнал. Начатое движение прервано этим неожиданным сигналом, командой "стой!". Тело его делается неподвижным и замирает посреди перехода от одной позы к другой в таком положении, в каком этот человек в обычной жизни никогда долго не бывает. Почувствовав себя в этом положении, т. е. в непривычной позе, человек невольно смотрит на себя с новой точки зрения, видит и наблюдает себя по-иному. В этой непривычной позе он может думать по-новому, по-новому чувствовать, по-новому узнавать себя. Таким образом разбивается круг старого автоматизма. Тело напрасно старается принять привычное удобное положение — воля человека, приведённая в действие волей учителя, препятствует этому. Борьба идёт не на жизнь, а на смерть, но в данном случае воля способна победить. Это упражнение вместе со всем, что было сказано, представляет собой упражнение вспоминания себя. Человек должен помнить себя, чтобы не пропустить сигнал: он должен помнить себя, чтобы с первой же минуты не принять удобного положения; он должен помнить себя, чтобы следить за напряжением мускулов в разных частях тела, за выражением лица, за направлением взгляда и так далее. Он должен помнить себя и для того, чтобы преодолеть боль от непривычного положения рук, ног и спины, которая иногда может оказаться очень значительной, и не бояться упасть или уронить себе на ноги что-нибудь тяжёлое. Достаточно на мгновение забыть себя, и тело само собой, почти незаметно примет более удобное положение — перенесёт вес с одной ноги на другую, ослабит напряжение некоторых мускулов и тому подобное. Это упражнение является одновременно упражнением воли, внимания, мыслей, чувств и двигательного центра.

"Нужно помнить, что для введения в действие достаточно сильной воли, способной удержать человека в непривычном для него положении, необходим внешний приказ, или команда "стой!". Человек не в состоянии сам дать себе эту команду. Причина этого, как я уже сказал, в том, что соединение непривычного мышления, чувств и поз, связанных с движением, сильнее человеческой воли. Команда "стой!", которая по отношению к двигательным позам исходит извне, становится на место поз, связанных с мышлением и чувствами. Эти позы и их влияние устраняются, так сказать, командой "стой!" — и в подобном случае позы, связанные с движением, повинуются воле".


* * *

Вскоре Гурджиев в самых разных обстоятельствах начал вводить в практику "стой!" — как мы называли это упражнение.

Прежде всего Гурджиев показал нам, каким образом "замереть, остановиться как вкопанному" по команде "стой!", стараясь не двигаться, не глядеть по сторонам, что бы ни происходило, не отвечать ни на какие вопросы, например, если у вас что-то просят или в чём-то несправедливо обвиняют.

— Упражнение "стой!" считалось в школах священным, говорил он. — Никто, кроме учителя или назначенного им лица, не мог отдать команду "стой!", не имел на это права. Упражнение "стой" не могло быть предметом игры или упражнений среди учеников. Вам неизвестно, в какой позе может оказаться человек. Если вы не способны чувствовать за него, вы не узнаете, какие мускулы у него напряжены и насколько сильно; между тем, если не снять трудное напряжение, это может вызвать разрыв какого-нибудь важного сосуда, а иногда даже мгновенную смерть. Поэтому только человек, уверенный в том, что он знает, что делает, может позволить себе дать команду "стой!".

"Вместе с тем, "стой!" требует безусловного повиновения без всяких колебаний или сомнений, это превращает упражнение в непременную методику для изучения школьной дисциплины. Школьная дисциплина есть нечто совершенно отличное, например, от воинской дисциплины. Там всё делается механически, и чем механичнее, тем лучше. Здесь же всё должно быть сознательным, ибо цель заключается в пробуждении сознания. И для многих людей школьная дисциплина гораздо труднее воинской. Там всегда одно и то же; здесь всякий раз нечто другое.

"Но бывают и очень трудные моменты. Расскажу вам об одном случае из моей собственной жизни. Это произошло много лет назад в Средней Азии. Мы разбили палатку возле арыка, т. е. оросительного канала, и трое из нас перетаскивали вещи с одного берега арыка на другой, где находилась палатка. Вода в арыке доходила нам до пояса. Я и ещё один человек только что вылезли на берег с вещами и собирались одеваться, а третий ещё оставался в воде, так как что-то уронил (позднее мы узнали, что топор), и ощупывал дно палкой. В этот момент мы услышали из палатки крик: "Стой!" Оба мы замерли, как вкопанные, на берегу. Наш товарищ как раз оказался в поле нашего зрения. Он стоял, нагнувшись к воде, и когда услыхал команду "стой!", так и остался в этой позе. Прошла одна или две минуты, и вдруг мы увидели, что вода в арыке поднимается: кто-то, находившийся, быть может, за полторы версты от нас, открыл шлюз, чтобы пустить воду по арыкам. Вода поднималась очень быстро и скоро дошла стоявшему в арыке до подбородка. Мы не знали, известно ли человеку в палатке, что вода прибывает; мы не могли крикнуть ему, не могли повернуть головы, чтобы посмотреть, где он находится, не могли взглянуть друг на друга. Я только слышал, как дышит мой товарищ. Вода поднималась очень быстро, и скоро голова человека, стоявшего в воде, оказалась полностью покрыта ею. Видна была только поднятая рука, которая опиралась на длинный посох. Мне показалось, что прошло невероятно много времени. Наконец мы услышали: "Довольно!" Мы прыгнули вдвоём в ручей и вытащили оттуда нашего друга, который почти задохнулся".
Как ведите от ученика требуется умереть если будет воля учителя

Не буду дискутировать тезис герменевтики о главнейшем элементе индивида, т.к. в обмене мнениями речь об этом не шла. Выскажу свои впечатления или скорее, подискутирую немного по поводу «запраграммированности» человека и «подлинных богов космоса». Тем более, что мысли Джона Бейнса не выходят за рамки общего разговора в этой ветке.
Нельзя не согласиться с тем, что каждый человек психологически ограничен. Ну, пусть это ограничение будет даже «индивидуальной программой», как рабочий термин (хотя, мне кажется он не точным). Но вот сами ограничительные рамки, предлагаемые автором, на мой взгляд, вторичны, хотя, спору нет, имеют и непосредственное и опосредованное влияние на «мыслительный процесс» индивида.
Автор перечисляет рамки заданного ограничения: наследственность, образование, культура, подражательные способности, обучение и усвоенные условные рефлексы. Из всего набора: три внешних фактора (образование, обучение и культура) и три внутренних (наследственность, подражательные способности и индивидуальные уловные рефлексы).
1. Первые (внешние) факторы, спору нет, неизбежно накладывают свой явный отпечаток на мыслительный процесс любого, но «запраграммированность» их весьма условна, т.к. все три составляющих могут быть в постоянном развитии, изменении. Но даже не это главное. В конце концов, при всей возможной изменчивости в связи с постижением и усвоением обучения и культуры и степени образованности, человек, казалось бы, всё равно не выходит за пределы именно этих трёх заданных форм. Но в том-то и дело, что, во-первых, это не самодовлеющие формы, а только инструментальные, а во-вторых (и главных), сам процесс постижения и усвоения этих форм, а так же пользование ими сугубо индивидуален и является творческим процессом, не поддающимся никакому раз и навсегда точному программному анализу.
Другими словами, они накладывают свой отпечаток на меня не сами по себе и не в меру суммы их усвоения, т.к. человек имеет возможность творчески сам как угодно складывать и видоизменять предложенные ему эти три интеллектуальных строительных «кирпича». Понятно, я ограничен тем, что вынужден строить дом из кирпичей, но из них каждый строит свой дом. Неповторимый.
2. Вторые (внутренние) факторы, не обобщены, даны не системно. И являются хоть и внутренними, но на мой взгляд, не главными, периферийными, поэтому так же не самодовлеющими.
Лично мне гораздо ближе в этой связи мысли русского философа Евгения Трубецкого из его книги «Смысл жизни». (Не буду цитировать, читал очень-очень давно, но общий смысл хорошо помню и передам точно). Человек, действительно, ограничен. Но ограничен своей индивидуальностью. Каждый, таким образом, является носителем своей, неповторимой идеи. Собою её и являет. Эта ограниченность человека в том, что, либо он в полноте исполняет, реализует, воплощает эту идею в своей жизни и вырастает в личность, либо становится карикатурой на эту идею, оставаясь в тенётах индивидуальности. Т.е. индивидуальность - это данность, с которой человек рождается. Личность - его динамическая задача.
Между этими крайними точками естественно может быть бесконечное количество промежуточных состояний. Но векторы в данном случае определены.
Но действительно, за пределы этой идеи он выйти не может. Другими словами, можно сказать, что, скажем, «мансур» не может стать «Странником57» и наоборот – я Вами. Мы не можем выйти за пределы этой пребывающей в каждом из нас идеи, которая и отличает нас друг от друга – да. Но в её (индивидуальности) пределах у нас бесконечные возможности(!). Самые разнообразные относительно "системы" и бесконечные при условии наличия "Надсистемы".

Факторы же, указанные в цитируемом Вами тексте, на мой взгляд, лишь влияют в той или иной степени (пусть даже иногда и в критичной, однако всё равно в предельной) но не «программируют». Принципиально у человека есть возможность оставаться доминантой над этим своим инструментарием.

Теперь о коварных «космических эксплуотаторах» . Не буду подробно анализировать предложенную гипотезу. Обращу внимание только на один момент. Допустим, всё так. Нас, как машины в Матрице, используют в своих целях «космические иерархии». Но вот, что вызывает скепсис. Цитирую: «…подлинные боги космоса, извлекающие пользу из человеческой деятельности и в свою очередь исполняющие определенные космические функции».
Вот это: « и в свою очередь… исполняющие функции».
Ну ладно, мы для них функции, они нас используют, но тогда, что можно было бы ожидать? Скажем, пусть так, я лишь э/розетка, но, наконец-то, хоть всё обрело смысл, налицо последняя инстанция, вот оказывается для чего всё!
И вдруг, на тебе… «Последняя инстанция» оказалась такой же исполнительной функцией, как и я, только «на более высокой ступени эволюционной лестницы».
Такая неудовлетворённость возникает от всех подобных эзотерических теорий. Для этого явления удачно подходит гегелевское определение – «дурная бесконечность». Упорствующее количественное изменение, лишь примитивно отрицающее конечность, скучное чередование и повторяющаяся одинаковость.
Мне ближе его же «качественная бесконечность», где любое конечное содержит в себе бесконечность, является её отблеском и где бесконечное как раз осуществляется в конечном. В этом случае, не бесконечно множатся одинаковые смыслы, а например, тот самый индивид может внутренне исполняться смыслами и расти в бесконечность.

Самое ценное в этой мысли, что бесконечное может быть понято только в единстве с конечным. А значит сама «система» как бы чревата «Надсистемой», имеет в себе самой непосредственную с ней связь по самому факту существования, а значит и возможность осознанной, уже по своему произволению общности с ней.

- Отдельно о сомнамбулической жизни.
Так потому и возник наш разговор. Не устраивают человека собственные космические границы – границы «системы» (коль скоро человек микрокосм). Видимо, слишком широк человек для неё.
Интуиция требует как минимум интеллектуального выхода за её границы. (В сущности, Джон Бейнс тоже ведь пишет об ограниченности системы и пытается оконтурить её рамки).
На самом деле, то, что Бейнс говорит о сомнамбулизме созвучно и религиозно-философским системам. В индуизме (как и буддизме) это называется – «майя» (суета видимой жизни – «пузыри на воде») - иллюзорный мир, требующий преодоления; в христианстве – «падшим миром», требующим Преображения… Здесь пища для размышлений и личного выбора.

Вы спрашиваете, добились ли мы в конечном итоге результата, и стоило ли тратить на такое обсуждение энергию? Марат, невозможно остановить желание и процесс любого исследования. Тем более, если речь заходит о «началах» и смысле существования. А результата здесь невозможно добиться раз и навсегда для всех. В таких поисках каждый делится, ищет, черпает, выбирает и утверждается самостоятельно.
Но на мой взгляд, всегда сам процесс вдумчивого исследования, тем более, подобных вопросов строит и формирует человека.

(Вот и Вам же самому тема оказалась созвучной и актуальной, иначе бы не отреагировали бы на неё таким комментарием ).