|
(часть 3)
В общем, тысячи рядовых египтян работали, создавая экономическое процветание, а избыток пассионарности выплёскивался в грабительские походы на территории слабых соседей Египта: Палестину да Нубию. Жизнь текла более-менее сыто и размеренно. Ну, в общем, всё как в нынешней Европе или до недавнего времени в СССР.
Однако, не всё коту масленица. В конце Древнего Царства, на Египет свалилась беда. Что-то произошло с разливами Нила, и народ начал периодически голодать. А жреческая верхушка, ставшая наследственной, похоже, успела основательно растерять здравый смысл, т.е. перестала выполнять свои прямые обязанности, увлекшись внешней стороной дела. А именно, исполнением бессмысленных культовых мероприятий, от которых дожди в верховьях Нила, разумеется, чаще не шли.
А ещё есть очень интересный документ, одно из древнейших посланий эпистолярного жанра, дошедшее до нас, относится к правлению фараона Пепи II. Правитель одной южной египетской провинции приказал скопировать послание фараона на стене своей гробницы. История этого письма такова: возвращаясь из похода за пороги Нила, наместник послал к фараону гонцов с перечислением богатой военной добычи: слоновая кость, черное дерево, ладан, страусовые перья, но главное черный карлик-пигмей. Фараон, выслушав гонца, тут же продиктовал ответ: «Выезжай на север к нашему двору, - приказывал он, - И захвати с собой этого карлика... Когда он будет плыть с тобой вниз по реке, назначь отличных людей, которые будут при нем у бортов корабля, пусть берегут его, чтобы не упал в воду. Когда он будет спать ночью, назначь отличных людей, которые будут спать рядом с ним, проверяй их за ночь десять раз. Мы желаем видеть этого карлика более, чем все дары Синая и Пунта».
Из этого документа следует, что избалованному фараону были гораздо важнее не ценные ресурсы, а карлик-пигмей. Это, конечно, неудивительно, если учесть что Пепи на тот момент было всего восемь лет. Но восторг восторгом, а походы же происходили не сами по себе. И понятно, что восьмилетний мальчик никак не мог управлять государством, управляли другие. И даже став мужчиной, такой фараон как Пепи, скорее всего, тоже не очень утруждал себя заботами по управлению государством. Надо думать, что и его ближнее окружение не сильно этому противилось.
Нет, конечно, приходилось участвовать в нудных дворцовых процедурах, но это были мелочи, всё равно в жизни фараона оставалось много времени на главное: разврат и пьянку. О том, что именно такой образ жизни вёл Пепи II, говорит тот факт, что у фараона было несколько сот законных и незаконных детей. Совершенно очевидно, что при таком подходе, времени на хозяйственную деятельность не оставалось.
А теперь, представьте, что должны были подумать люди, вроде того самого губернатора южной провинции, когда он столкнулся с тем, что он-то свою службу несёт как следует, отправляет фараону тонны необходимых богам (т.е. жрецам) ништяков, а разлив Нила всё хужее и хужее, а крестьяне всё голоднее и голоднее. А голодные крестьяне, как правило, добрее не становятся, и спрашивают они, кстати, не с фараона, а с самого губернатора, кстати, вполне сытого.
Неудивительно, что стоило только Нилу чуть-чуть иссякнуть, как после Пепи II в отлаженной египетской системе произошёл сбой, называемый ныне первым переходным периодом, а династия самого Пепи II на нём самом практически тут же и закончилась. Иными словами, Пепи жил по принципу, а после меня хоть засуха, что по его кончине и произошло - началось смутное время.
И вот тут мы приходим к пониманию того, что все байки про классовую борьбу – это либо очень не точная, либо очень ограниченная модель исторического развития, подходящая только для отвлечённых размышлений в тёплом кабинете. То, что последовало за правлением фараона Пепи II в отдельно взятом государстве - есть самый настоящий коллапс с последующим переходом от социализма, чуть ли не советского образца, к самому что ни на есть феодализму, а местами и к первобытнообщинным отношениям. Т.е. абсолютно противоестественная вещь с точки зрения классической науки. Но это было тогда, и это же повторилось совсем недавно, и ничего тут не поделаешь.
Понятно, что неожиданный коллапс в Египте, который не знал никакого лиха и бед в течение чуть ли не тысячи лет, по старым меркам не объяснить, а потому было придумано другое объяснение, вполне себе правдоподобное. Климатические изменения. Да, кормилец-Нил, действительно стал вести себя дурно. Но, что делали в это время жрецы, коим вменялось, извините, головой думать, а не каким-то иным местом? Неужели они не смогли никак удержать ситуацию в своих руках? И вот, глядючи на фараона Пепи II, неслыханно расплодившегося за девять десятков лет своего правления, приходишь к мысли, что голод, вызванный повторяющимися засухами, не есть самая важная причина первого переходного периода в Египте.
Все серьёзные кризисы имеют одно очень важное, но редко упоминаемое сходство – перепроизводство элит. Вот взять, к примеру, старую добрую Англию. За сто последних лет перед гражданской войной население Англии выросло в два раза, а количество разного рода элитных персонажей росло куда как быстрее и увеличилось втрое. Что, собственно, неудивительно – на таких-то харчах! Так, между 1540-м и 1640-м годом число пэров увеличилось с шестидесяти до ста шестидесяти (в 2,5 раза), а численность простого дворянства («джентльменов») — от пяти тысяч до пятнадцати тысяч (в 3 раза). То есть количество паразитов росло заметно быстрее, чем тех, кто их кормил. Говоря образным языком, верхушка социальной пирамиды стала в полтора раза тяжелее в относительном отношении, и как результат, общая конструкция оказалась менее стабильной.
Как Вы думаете, джентльмены в это трудное для страны время стали меньше кушать? Разумеется, нет. Даже наоборот, их аппетиты достигли пиковых значений относительно голодающих низов. Есть бородатый анекдот по этому поводу, когда сын спрашивает отца-алкоголика:
- Пап, а, пап. Говорят, водка подорожала. Ты теперь будешь меньше пить?
- Нет, сынок, ты теперь будешь меньше кушать.
Собственно, вот и вся философия. Это я ещё про предреволюционную Францию не вспоминаю, где при королевском дворе для толп дармоедов придумывались всякие смешные по названию, но не по денежному довольствию должности.
Никто сам по-доброму, даже в условиях стремительно сужающихся возможностей, от старых привычек отказываться не захочет, зато как показывает исторический опыт, всегда найдутся и Оливеры Кромвели, и Дантоны с Робеспьерами, которые не видят причин, почему кто-то имеет права жрать больше их самих. И обязательно произойдёт массовый забой всех лишних, слишком уж понадеявшихся на Традицию.
И классовая борьба тут совершенно не причём, потому что народ разделится не по классам, а по социальным сетям. Кто с кем ручкался, с тем в один строй и станет. А в итоге старые элитные кланы всего лишь перетасуются и обновятся за счёт молодой революционной крови, с одновременным уменьшением их относительной массы в обществе. Правда, стоить такой естественный способ перебалансировки общественной пирамиды будет очень дорого, и страну будет ждать гражданская война и разруха, если не полный распад.
Другими словами, когда общая кормовая база начинает стремительно уменьшаться, то наступают обязательные последствия сверхпотребления раздувшихся и ставших паразитическими элит. Король Яков I, например, численно тратил на патронаж в десять раз больше, чем его предшественница Елизавета I. Но в реальном исчислении, с учётом инфляции, это было всего-то в два раза больше. При этом численность элит, как уже говорилось, выросла втрое.
А по некоторым прикидкам, всё было ещё хуже, потому что есть ещё такая категория как младшие сыновья, численность которых выросла тогда еще больше. Для них же государственная должность - это вообще единственное, что может спасти от выпадения из элиты, а такая участь гораздо хуже смерти. Иными словами, реальная предреволюционная ситуация в Англии выглядела так: затраты на патронаж упали, казна не выдержала такого уровня расходов, и гигантский слой элит остался без средств к существованию. А Карлу I отрубили голову.
В общем, что бы там ни говорили, но причиной первой египетской смуты стал скорее обильный приплод, оставленный любвеобильным фараоном Пепи II и интеллектуальная деградация жрецов, разворовавших, например, запасы зерна. Папа Пепи настрогал такое огромное количество буратин-наследников, что произошёл прямо-таки демографический взрыв на самой вершине властных структур Египта. Пирог оказался слишком мал для такого количества едоков, и вся конструкция перевернулась.
Ну, и как водится, началась приватизация. Очевидно, что в таких условиях надо было либо перебить в обязательном порядке лишних конкурентов, как это делали многочисленные дети гаремов в Османской империи тысячелетия спустя, либо поделить всё поровну. Можно утверждать, что в Египте после неудачной попытки реализовать первый вариант, всё-таки пришли к варианту второму.
Сначала помер старый папа Пепи, потом почти сразу же при невыясненных обстоятельствах закончил свой земной путь его первый наследник, фараон Меренра II, а на его месте тут же оказалась царица Нейтикерти. В общем, раз появилась в этой истории женщина, то можно смело говорить о смуте. Имеем, знаете ли, собственные исторические примеры. Но если у нас, например, прямых наследников Петра Алексеевича искали днём с факелами, то в Египте наследничков оказалось наоборот слишком много, и в этих условиях договориться оказалось совершенно невозможно.
Начался глобальный кастинг на должность директора Египта. По словам египетского историка Манефона «70 правителей сменилось за 70 дней». Понятно, что по итогам этого кровавого собеседования центральное правительство просто перестало функционировать. А в таких условиях управляющие на местах губернаторы начинают действовать по правилу: «берите столько суверенитета, сколько сможете унести», что нам тоже до боли знакомо. В общем, после многочисленных тщетных попыток занять тёплое место, большинство соискателей приходят к мысли, что предлагаемая вакансия фараона, больше не такая вкусная, как раньше, и более того, ею очень легко подавиться. Да и вообще, фараон не нужен, и так, мол, сойдёт.
Махнув на всё рукой, уцелевшие в мясорубке кастинга на роль фараона наследнички расползаются по провинциям-номам, и начинают на местах строить собственные Египты. У каждого номарха своя армия, свой двор, свои жрецы и т.д. В общем, всем выжившим хватило на пенсию, а в Египте начинается форменный феодализм и раздробленность.
И тут сразу всплыла главная особенность Египта - делить его нельзя. Неразвитое, но эффективное благодаря строгой организации египетское хозяйство в период раздробленности рухнуло, и в Египте все разом ощутили ещё более сильный голод. Понятно, что бурчание в животе не могло никого обрадовать, поэтому процесс объединения стал лишь вопросом времени, поскольку в нём были заинтересованы все, хотя и не желали в этом признаваться.
Но это произошло только через два c лишним века, потому что никто не хотел уступать. А Египту всё это время пришлось переживать все радости крушения централизованной системы управления. И что особенно важно, в это время в дельту Нила впервые начинают проникать первые иноземцы – азиаты и ливийцы. В том числе и в качестве наёмников для нужд войнушек между отдельными номархами.
Так происходит всегда и везде. Многие люди стремятся туда, где им видится халява, а Египет на протяжении веков казался соседним народам сущим раем на земле, поэтому при любой возможности они просто обязаны были пытаться туда прорваться. Именно это и происходит, как только начинается смута и передел Египта.
Но вот незадача. Проникшие гастарбайтеры удивлённо начинают взирать на то, что в раю какой-то беспорядок и кормить их вовсе никто не собирается. А раз так, то надо делать то, что всегда делает любой пришелец в чуждой ему стране, когда хочется жрать – он начинает грабить. И совершенно невозможно объяснить нищему кочевнику, пришедшему в поиске халявы, что истинное богатство Египта – это тяжелый организованный труд сотен тысяч простых египтян на нильских берегах. И без этого труда любые «прекрасные вещи Египта» просто теряют смысл. Ибо даже всё золото Нубии не сможет утолить даже самый лёгкий голод.
Разумеется, этого не объяснить, а скорее всего и пытаться уже было некому. Многочисленные чада фараона Пепи II в этот момент решали споры между собой силовыми методами, а потому умелые лучники из Палестины, суровые голубоглазые блондины ливийцы и мощные черные нубийцы были хорошим подспорьем в качестве наёмников. Что дополнительно помогало увеличению притока чуждого египетской культуре элемента.
А наёмник хорош только когда он в стране впервые, ему некуда бежать, он и сражаться будет хорошо, и выпендриваться особо не будет. Но потом он обзаводится семьёй, оседает на земле, и вот уже его детки начинают причитать: «Понаехали тут». И что важно в отличие от покладистых египтян сии господа не сильно жаждут пахать на батьку фараона просто потому, что он сын каких-то чужих богов. Более того, в этих чужих богов он отнюдь не верит. И никакие пирамиды для него не указ, потому что, по его мнению, пирамиды построили сами же египтяне. В конце концов, кое-что действительно строили сами египтяне, а кое-что уже успели присвоить! А раз так, то с тех пор как появились в Дельте первые чужаки-наёмники, старая система управления, основанная на безграничном доверии к батьке-фараону, себя полностью изжила.
Пришлому элементу просто непонятны законы страны, в которую они приходят. А, как известно, всяк лезет в монастырь со своим уставом, а раз так, то быть беде. Если не верите, на нынешний запад континента посмотрите, с его африканскими, арабскими, цыганскими и турецкими гетто, расползающимися, как метастазы, по телу старушки Европы. А это совсем не те иммигранты, что пока приходят в Россию, являясь скорее немым укорам нашему собственному безделью и работая за гроши там, куда ни один российский гражданин работать не идёт.
Нет, европейские гастарбайтеры, таковыми только называются, а на самом деле они не работают, а живут на пособия по безработице и то, что пошлёт разбойный промысел. А в иммигрантские районы даже полиция заглядывать боится. Теперь подумайте, что произойдёт, если прекратить всю эту массу бездельников безвозмездно кормить пособиями. Простыми поджогами частного и общественного транспорта дело не закончится. А ислам тут вообще ни при чём.
Действительно, при чём тут религия, когда одни не хотят работать, а вторые либо слишком глупы, либо слишком слабы, чтобы взглянуть в лицо правде, предпочитая не решать проблему, а отмахиваться пособиями и прочими подачками, комуфлируя всё это убогим термином политкорректность. А политкорректность – это узаконенная ложь, при том весьма глупая. Откупаться до бесконечности всё равно нельзя, и халява рано или поздно закончится. Так что решать проблему все равно придётся. Но решение уже будет полностью зависеть от того момента когда, начнётся эта реакция. И если европейцы до сих пор ничего не сделали, и продолжают упускать возможности решить сей тонкий вопрос по-умному, то придётся решать позже. По-глупому.
Вот и в Египте, в результате развала централизованной общеегипетской экономики со жратвой стало очень туго. Совершенно понятно, что египтяне, не привыкшие к такой жизни, захотели назад в союз социалистических номов Египта, и понимание необходимости объединения стало просто вопросом времени. Но точно так же понятно, что объединение Египта подразумевало обламывание очень многих амбиций, а значит, без гражданской войны было не обойтись, поэтому был объявлен новый кастинг на роль фараона.
Первыми до светлой мысли, что раньше было лучше, дошли, разумеется, на севере, где дела были особенно плохи в связи с напором соседних кочевых племён гастарбайтеров и с востока, и с запада. Вокруг города Гераклеополя собирается часть северного Египта, и этого вполне хватает для наведения некоторого порядка. В самом же городе начинает править новая династия гераклеопольских фараонов. Но, видя такое дело, номархи юга тоже начинают собирать свою сборную. Капитаном команды, по протекции тренерского состава фиванских жрецов бога Амона, назначается фиванский же фараон.
Подробности финального матча между командами Гераклеополя и Фив я Вам рассказать не могу, но по его результатам Египет снова объединяется под властью более суровой команды из менее богатого Южного Египта со столицей в Фивах.
Фивы, теперь крупнейший жреческий центра юга, а Гераклеополь – крупнейший жреческий центр севера. Несмотря на вооружённый характер конфликта между ними ни один жрец не пострадал, и никаких религиозных преследований не последовало. И, похоже, поражение даже не ввергло в депрессию тренерский состав из Гераклеополя. Ну, проиграли партийку, что с того? В итоге консенсус и обмен опытом. Более того, чтобы гераклеопольцы не сильно расстраивались, фиванцы пошли им на уступку - новым богом при новом Среднем Царстве назначется Амон-Ра. Этакое суммарное божество Фив (Амон) и Гераклеополя (Ра).
Впрочем, радость-то была не столь долгой, как хотелось бы. И не столь безоговорочной. Всё произошедшее имело главным следствием то, что должность фараона, с одной стороны потеряла былой авторитет, а с другой вернула былую привлекательность. То есть каждый номарх, припомнив своё генеалогическое древо, легко мог претендовать и на трон. Поэтому совершенно не случайно новые династии Среднего Царства переезжают в новую столицу Ит-Тауи (переводится как «овладевшая обеими землями»), гораздо больше похожую на крепость. И как показало развитие событий, такие опасения были далеко не беспочвенны. Например, на фараона Аменмхета номер раз было совершено как минимум одно покушение, которое могло оказаться единственным лишь потому, что фараон после этого не выжил. При этом Аменмхет сам не был белым и пушистым, поскольку пришел к власти точно таким же образом.
Другой фараон, Аменмхет номер два, тоже умер от стечения обстоятельств, о которых, например, при дворе императора Александра Павловича говорили так: «император Павел умер от апоплексического удара… табакеркой по голове». С Аменемхетом же сходную операцию проделал некий придворный евнух.
Чтобы снизить риск преждевременной кончины, фараоны сразу назначали наследника, который становился и соправителем. Но это опять же не сильно помогало. Все эти приколы, кстати, хорошо задокументированы. Герой египетской приключенческой повести того времени, сановник при дворе Аменемхета I, Синухет, находясь в Ливии в войсках наследника Сенусерта I, узнаёт о смерти фараона, и принимает лучшее из всех возможных решений - делает по-быстрому из Египта ноги, потому что прогнозируемая им очередная резня вокруг трона вовсе не является пределом его мечтаний.
Но, нет худа и без добра. Разразившийся голод смог, наконец, заставить консервативных египтян серьёзно заняться изобретательством и заимствованием, чтобы устранить, наконец, своё патологическое отставание в технологической области от соседей. А нынешние археологи находят массу новых орудий труда и других артефактов, появившихся в этом периоде. При этом вовсе не египтяне являются их патентообладателями. Плуг, был известен в той же малопродуктивной Палестине уже несколько веков, пока египтяне продолжали тупо рыхлить свой чернозём мотыгой.
Разгадка египетского технологического консерватизма, видимо, в том что эффективная организация всей системы позволяла закрывать глаза на технологическое отставание. Но в период распада египетская экономика вынужденно переходит к частной инициативе и разделение труда становится явлением неизбежным, что приводит заодно и к развитию торговли. А после восстановления власти фараонов, даже возвращается кое-что и из прошлых достижений. В фаюмском оазисе после завершения смуты всё-таки начинаются колоссальные работы, и в итоге возводится новейший государственный агрокомплекс.
Но восстановить непоколебимость власти фараона, а значит, и вернуть всё на круги своя, жрецам уже или не удалось, или им это вовсе не было не нужно. Во всяком случае, известно, что весь период Среднего Царства фараонам приходилось доказывать своим номархам, что они не просто первые среди равных, а реально самые крутые парни на деревне. В этих разборках опять активно использовались наёмники.
Любопытен один метод, который был использован для борьбы с номархами. Аменемхет I, прекрасно зная силу номархов, обращает против них принцип разделения. Он проводит хитрую административную реформу, в которой лихо перекраивает границы номов. Целью этой перекройки было заложить мины в отношения между номархами в виде территориальных споров. Приблизительно так в своё время перекраивал карту СССР Иосиф Сталин. Очень похоже, что именно эта цель преследовалась, когда появились Абхазия, Южная Осетия и Карабах а, возможно, и Крым.
Но, несмотря на все старания, объединение Египта было делом трудным и кропотливым. Лишь Аменемхету номер три удалось окончательно прижать к ногтю зарвавшихся номархов. Буйное строительство родовых гробниц номархов в провинциях при нём прекращается полностью. Но, победа оказалось недолгой, ибо мафия, как говорится, бессмертна.
Его наследник Аменмхет номер четыре помер, не успев даже произвести на свет Аменемхета номер пять. Его же место занимает то ли сестра, то ли жена, то ли и то и другое, царица Нефрусебек (Собекнефру). Как можно уже понять, сей сложный период истории Египта совсем не подходит для мягкого женского управления, а потому результат не может считаться неожиданным. Через недолгих четыре года правления Нефрусебек в Египте снова начинается бардак, по сравнению с которым первый переходный период оказался лишь разминкой.
Теперь не только иммигранты, но и сами египтяне не шибко тепло относятся к собственным фараонам, допускающим такие бедствия. Поэтому теперь наступает уже полный коллапс, лишь отсроченный в период Среднего Царства. В итоге просветления умов, связанного с недонасыщением желудков и перенасыщением общества пролетарским пришлым элементом, жадным до халявы и не связанным культурными ограничениями, в Египте начинается второй переходный период.
Обо всем этом веселье можно почитать в речении некоего Ипувера. Длиннющий такой папирус, между прочим. Жалуется Ипувер на всё и на всех. Рисует картину сущего апокалипсиса. Возможно, бедняге всё кажется несколько преувеличенным, ведь надо же понимать, что египтяне, выросшие в тепличных условиях египетского социализма, столь же непривычны к кризисным явлениям, как и нынешние европейцы или мы образца начала девяностых.
Но в любом случае, Ипувер повествует об интересных вещах, например, «чужеземцы повсюду стали египтянами. Воистину, лица бледны от страха». Так, пришлые азиаты и ливийцы грабят награбленное, не шибко стесняются в средствах и нисколько не заботятся о собственном имидже. «Страна наводнена шайками, идет пахарь на поле свое со щитом». То есть вы поняли, да? Рядовой египтянин сначала пытается пахать как раньше, но государство его уже не защищает, а местный владетель-номарх занят войнушкой или рейдерским захватом прибыльных производств соседнего олигарха, а потому никому до бедного пахаря нет никакого дела. А всё это способствует только одному – всеобщему вовлечению в новый процесс передела собственности. И как это всегда случается в такие периоды «воистину, бедняки стали обладателями сокровищ» и «не имевший даже сандалий превратился теперь в богача». Короче, теперь в Египте всё становится нормально, совсем как у людей.
Многочисленные претенденты снова самозабвенно пилят трон и соответственно друг друга вместе с ним. Т.е. как говорится, дураку урок не в прок. Ну, нельзя пилить трон в Египте. Категорически нельзя! Это приводит лишь к тому, что Египет становится слабым. А слабый Египет является слишком лакомым куском, чтобы долго оставаться не покусанным.
Ну, и немножко морали напоследок: Карл Маркс-то не додумал кое-что. Социализм, оказывается в случае деградации социалистических идей тупо сменяется самым насотящим феодализмом, да ещё и в самой жуткой его форме (перетягивание одеяла на себя), который к тому же очень трудно преодолеть, поскольку единственной идеей, которая в такие периоды реально работает в обществе, является коррупция.
Источник: bossjak.livejournal.com.
Рейтинг публикации:
|
