|
КОНТРОЛЬНЫЕ ИСПЫТАНИЯ
Сборка и контрольные испытания опытного образца ЦРН перед его отправкой на стрельбы проводились, как и испытания экспериментального ЦРН, в Жуковском. Продолжались они с 24 июня до 20 сентября 1952 г. Ответственным руководителем этих испытаний, как и последующих стрельбовых испытаний зенитного ракетного комплекса на специальном полигоне, был назначен заместитель начальника ТГУ В.Д. Калмыков. Техническое руководство испытаниями возглавил Расплетин. Заместителем технического руководителя был Минц. Все они находились в Жуковском, практически, непрерывно. В начале испытаний некоторое время в Жуковском находился и Ванников, которому Л.П. Берия поручил помочь в организации и обеспечении испытаний. На доклад к Ванникову приезжали министры, информировали о состоянии дел по «Беркуту» на предприятиях их министерств.
Опытный образец ЦРН в составе, определенном для отправки на полигон для стрельбовых испытаний, развертывался на общей площадке, рядом с экспериментальным. Сборка его проводилась по мере поставки отдельных составляющих радиолокатор устройств. Изготовление опытных образцов аппаратуры задерживалось. Поэтому испытания начали проводить на экспериментальном радиолокаторе, введя в его состав новую аппаратуру систем сопровождения целей и ракет — сначала в макетном исполнении, а затем, из-за недостаточной надежности макета, заменив его на особо форсировавшийся в изготовлении первый опытный образец. Непосредственное руководство работами осуществляли: на экспериментальном образце — Ф.А. Кузьминский, на опытном — К.К. Капустян. Отдел испытаний предприятия, и в Жуковском и далее на полигоне в Капустиной Яру, представлял А.Г. Басистов.
Настроечные и испытательные работы проводились круглосуточно, в две смены по 12 часов. Соответственно было организовано питание сотрудников. Работавшие во вторую смену ночью вывозились с площадки на обед в специально организованную в городе столовую. Для того, чтобы испытателям не приходилось каждый день ездить из Москвы в Жуковский и обратно, на железнодорожной ветке вблизи испытательной площадки были установлены несколько спальных железнодорожных вагонов. Понаблюдав за тем, с каким напряжением шла работа, Ванников распорядился организовать буфет на территории самой испытательной площадки. Из «хозяйства» Ванникова было привезено все — от досок, из которых было сооружено помещение для буфета, до продуктов. Даже буфетчица была прислана из ПГУ. Теперь испытатели могли не отрываться от срочных дел для поездки в столовую в город.
В ходе испытаний проводилась доводка аппаратуры ЦРН, в нее вносились необходимые изменения. Но главным было проверить: насколько точно нулевое значение разностей координат цели и ракеты, определяемых радиолокатором, соответствует их совмещенному в пространстве положению? Какой величины следует ожидать фл юктуационные ошибки измерения разностей координат цели и ракеты и не приведет ли неидеальность аппаратурного исполнения к появлению систематических ошибок в измерении этих разностей? Ответы на эти вопросы должны были показать (теперь уже не в теории, а на опыте), насколько точно ЦРН сможет выводить ракеты в точки встречи с целями и, следовательно, насколько эффективным будет поражение целей.
При автономной проверке систем сопровождения целей и ракет на их входы в качестве сигналов цели и ответчика ракеты подавалась одна и та же пачка сигналов от имитатора. В идеале разность выходных координат при этом должна была быть нулевой. При комплексной проверке ЦРН сигналы совмещенных «цели» и «ответчика ракеты» создавались специальной аппаратурой, размещавшейся в нескольких стах метрах перед антеннами радиолокатору на вышке буровой установки БУ-40. По дальности «цель» и «ракета» отодвигались путем временной задержки подаваемого по проводу на имитатор запускающего импульса относительно импульса нулевой дальности.
В облетах ЦРН самолетами использовалась аналогичная методика. Для этого самолеты оборудовались штатными приемо-ответчиками ракет. По мере полета самолета регистрирующие приборы непрерывно записывали разности координат самолета и совмещенной с самолетом «ракеты» — ракетного приемоответчика. Обработка таких записей для получения численных значений ошибок определения этих разностей не составляла труда, качественную же оценку записи позволяли производить сразу после выполнения облетов, на глаз. Облеты, как винтомоторным, так и реактивными самолетами, показали, что радиолокатор наведения с линейным сканированием широкого сектора пространства сможет обеспечить приемлемую точность наведения зенитных ракет на цели.
Иногда ЦРН работал по испытывавшемуся в Жуковском будущему реактивному бомбардировщику ТУ-16, Происходило это всегда в ночное время: для обеспечения секретности новый самолет летал только в темное время суток. При автоматическом сопровождении ТУ-16 разностные ошибки не измерялись: проходивший свои испытания самолет, естественно, не был оборудован ответчиком. Но мощная, без каких-либо искажений, пачка отраженных от бомбардировщика сигналов показывала, что ошибки наведения ракет на такие цели будут минимальными. Методика определения точности измерения координат путем облета радиолокаторов самолетами, оборудованными ответчиками, стала в дальнейшем общепринятой.
Изучая результаты облетов, Расплетин непрерывно требовал искать в устройствах ЦРН возможности по дальнейшему повышению его точности.
Одним из возможных резервов было усовершенствование конструкции «запиток», последовательно подключавших передающе-приемные тракты к очередным «сырам» вращающихся антенн. Существовавшая конструкция «запитки» могла приводить к дополнительной модуляции пачек сигналов, принимаемых ЦРН от цели и ракеты. Подлежал изготовлению новый вариант «запитки». Расплетин предложил: «Давайте для полного успеха переименуем «запитку». Все у нас в антенне названо по Заксону — «законцовка», «закрутка», «запитка». Назовем «запитку» «распределителем» от Расплетина». («Закрутка» было сказано к слову. Никакую деталь в антеннах так не назвали.) Предложение понравилось. Так «запитка» стала «распределителем».
Каждые несколько дней докладные о ходе испытаний за подписями Калмыкова, Расплетина и Минца направлялись в три адреса — Л.П. Берии, Рябикову и Еляну. Испытания шли успешно. Можно было начинать настоящее серийное производство. Привозимая из Москвы документация для серийных заводов проверялась на соответствие испытывавшимся в Жуковском образцам и только затем утверждалась Расплетиным.
Параллельно испытаниям ЦРН в Жуковском на комплексном моделирующем стенде в КБ-1 в Москве интенсивно отрабатывался контур управления наведением ракет на цели. Комплексный стенд включал в себя имитаторы сигналов цели и ракеты, системы автоматического сопровождения цели и ракеты, счетно-решающий прибор формирования команд управления ракетой, аппаратуру передачи команд, бортовое оборудование ракеты и аналоговое вычислительное устройство — модель самой ракеты. Успех, ожидавший нас уже в первом пуске ракеты в замкнутом контуре управления, был заложен на этом стенде. Начатое Хохом, а затем продолженное под руководством Н.А. Лившица и В.П. Шишова такое моделирование в последующем стало не только инструментом проектирования систем управления. Моделирование на цифровых вычислительных машинах с использованием моделей, аттестованных путем сравнения результатов моделирования с результатами, полученными в реальных пусках, позволило резко сократить необходимое число натурных испытаний, заменить их получением результатов путем моделирования. При этом моделирование позволило весьма достоверно оценивать эффективность поражения самых различных (в том числе и недоступных в их натуральном виде) целей и в самых разнообразных условиях.
В августе опытный образец ЦРН был полностью укомплектован. В его состав вошли изготовленные Подольским заводом новые антенны, передающе-приемная аппаратура, синхронизирующие устройства, одна группа рабочих мест операторов ЦРН, два комплекта систем сопровождения целей и наводимых на цели ракет и приборов выработки команд управления наведением ракет на цели, два передатчика команд на ракеты и их антенна, необходимые вспомогательные устройства.
Внезапно на испытательную площадку приехал сам Л.П. Берия. Открылись давно не использовавшиеся, заросшие крапивой ворота, и въехали две легковые бронированные иномарки, в которых возили членов Политбюро. Из машин вышли Берия и его охрана. Калмыков и Расплетин (Минца в это время на площадке не было) провели приехавшего по опытному образцу.
В конце обхода Берия поднялся в отдельно стоящую кабину, где были размещены рабочие места операторов экспериментального радиолокатора. Здесь, при упрощенном объяснении управления полетом ракеты, ему было сказано, что на индикаторах ручного сопровождения, на которых в крупном масштабе изображается район вокруг обстреливаемой цели, можно наблюдать ошибку наведения ракеты на цель. (В действительности по индикаторам оценить величину ошибки невозможно — слишком грубый они для этого инструмент.) Берия поднял правую руку с оттопыренным указательным пальцем и сказал: «А нельзя ли сделать так, чтобы вообще без ошибок?» Вопрос был задан так, что стало ясно: объяснять, что «ошибка наведения» — это не следствие неправильности конструкции, а мера точности наведения ракеты на цель, означало поставить под сомнение само понимание Берией существа ему рассказанного. А этого никто не мог себе позволить. Все промолчали. Берия вышел из кабины, сел в машину и уехал.
После контрольных испытаний по самолетам, завершившихся к 20 сентября, опытный образец ЦРН был разобран, погружен в железнодорожный эшелон и отправлен на полигон для стрельбовых испытаний. Выехали на полигон и испытатели во главе с Калмыковым. В Жуковском остался действующий экспериментальный ЦРН, на котором впоследствии проводились работы в задел будущих модернизаций.
СТРЕЛЬБЫ ПО ИМИТИРУЕМЫМ ЦЕЛЯМ
Получив разрешение высокого начальства отправиться на полигон самолетом, Расплетин задержался в Москве. Во главе с Расплетиным наша небольшая группа прилетела на полигон 5 октября. Прошло всего 15 дней со времени окончания испытаний опытного образца в Жуковском. Но за это время ЦРН — огромный радиолокатор — был не только доставлен в Капустин Яр, но и смонтирован на испытательной площадке полигона и проверен на функционирование.
Построенный специально для испытаний «Беркута» новый полигон состоял из четырех небольших площадок и измерительных пунктов.
Головная площадка, названная 30-й, разместилась вблизи от грунтового аэродрома «Конституция». Сюда прилетали испытатели, отсюда они улетали в Москву. На площадке размещались руководители испытаний, командование, штаб, научные подразделения полигона, техническая позиция подготовки ракет к пускам, казармы для солдат и бытовые помещения.
В 18 километрах от головной — площадка опытного образца ЦРН (площадка 33). На ней два одноэтажных здания: кирпичное и щитовое деревянное. Кирпичное — для аппаратуры ЦРН. Как и в штатных радиолокаторах, в нем для высокочастотной аппаратуры, рабочих мест операторов и многоканальной части ЦРН были предусмотрены отдельные помещения. Деревянное — для перебазированного из Москвы комплексного моделирующего стенда.
Перед ЦРН — стартовая позиция зенитных ракет В-300 (площадка 32). В одном-двух километрах в сторону от ЦРН — площадка 31 с жильем для основной массы командируемых на полигон гражданских испытателей.
Если техническое оснащение полигона было вполне достаточным даже для проведения таких сложных испытаний, как одновременная стрельба по многим целям (чему в решающей степени способствовало совмещение в ЦРН всех функций, включая обзор широкого сектора пространства), то бытовые условия для большинства испытателей были не более чем спартанскими. На площадке 31, где жило большинство испытателей, все «удобства» находились на улице. Нормальные бытовые условия были созданы только для руководителей испытаний и полигонного начальства: для них на головной площадке были построены отдельные финские домики. (Один такой домик — для руководства — был и на 31-й площадке.)
Питались все в столовых. Еда была сытной, но однообразной. Это особенно почувствовалось, когда перед новым 1953 г. на полигон завезли кое-какие деликатесы, которые стали продавать в буфете при столовой на головной площадке.
В баню ездили в Капустин Яр, по воскресеньям. На полигоне действовал сухой закон. Поэтому спиртное покупали в этих поездках и тайно провозили на площадки. И о поездках в баню в Капустин Яр стали говорить: поехать в город «кстати помыться».
Хотя бытовая необустроенность и была неприятна, но не она, а интереснейшая работа определяла настроение молодого коллектива испытателей.
Параллельно работам над ЦРН, на предприятиях, возглавляемых КБ Лавочкина, напряженно трудились над созданием для «Беркута» зенитной управляемой ракеты и ее оборудования. Оригинальная ракета была спроектирована, изготовлена и подготовлена к автономным стрельбовым испытаниям немногим более чем за год. А через два года от начала разработки, ко времени прибытия на полигон ЦРН, автономные испытания зенитной ракеты были завершены.
Летным испытаниям ракеты предшествовал большой объем специальных наземных. В Загорске, на огневом стенде, было отработано функционирование двигателя в составе ракеты, проверено действие радиолиний «земля—борт» и «борт—земля» при работающем двигателе. В Жуковском с использованием самолета, оборудованного штатной ракетной аппаратурой, летом — осенью 1951 г. были проверены устойчивость приема бортовой аппаратурой управляющих команд и запроса ответчика во всей рабочей зоне ЦРН.
Автономные стрельбовые испытания ракеты были проведены в два этапа. Экспедицию разработчиков на этих испытаниях возглавлял заместитель начальника ТГУ С.И. Ветошкин. В команду испытателей входили ракетчики во главе с С.А. Лавочкиным, а также специалисты по автопилоту — во главе с П.М. Кирилловым, по приемо-ответчику и аппаратуре приема команд управления — во главе с В.Е. Черномордиком и по аппаратуре станции передачи команд — во главе с В.Д. Синельниковым.
Первый этап испытаний проходил в ноябре—декабре 1951 г. Стрельбы проводились с пятой площадки полигона испытаний баллистических ракет. Специальный полигон для «Беркута» к этому времени еще не был достроен. С военной стороны стрельбами руководили недавно назначенные начальник строившегося полигона генерал С.Ф. Ниловский и главный инженер полигона подполковник Я.И. Трегуб.
В стрельбах отрабатывался старт ракеты, проверялась стабилизация ракеты автопилотом, исследовались летные характеристики ракеты. Одновременно проверялась работа приемоответчика и аппаратуры приема от ЦРН команд управления. Для запроса ответчика и приема его сигналов использовался радиолокатор типа применявшихся в системах управления огнем зенитной артиллерии. Для проверки линии передачи команд управления — макет станции передачи команд, соответствующий еще находившимся в изготовлении опытным образцам. Правильность приема управляющих команд проверялась по телеметрическим записям.
Пуски второго этапа — с середины марта до конца сентября 1952 г. — проводились уже со стартовой позиции нового полигона. Весной 1952 г. генерал Ниловский был назначен начальником учебно-тренировочной части (УТЧ-2). Полигон принял новый его начальник — генерал П.Н. Кулешов. При Кулешове прошли потом и все основные полигонные испытания системы.
По результатам пусков 1951 г. и работ, проведенных в КБ-1 и КБ Лавочкина, в ракету и ее оборудование были внесены необходимые изменения. По предложению Хоха существенной переработке был подвергнут автопилот. В автономных пусках 1952 г. ракета была проверена в режиме управляемого полета. Сначала управляющие команды задавались автономно от программного механизма на борту ракеты. Затем пуски проводились с передачей управляющих команд на борт ракеты с земли. Как и в пусках 1951 г., передача команд обеспечивалась отдельной аппаратурой, аналогичной штатной аппаратуре ЦРН.
На обоих этапах автономных испытаний ракеты было выполнено по 30 пусков.
Комплексные испытания зенитного ракетного комплекса «Беркут» начались в октябре. В масштабах всего полигона работами по подготовке и проведению пусков ракет руководил главный инженер полигона Я.И. Трегуб. Подготовкой и проведением испытаний на ЦРН от разработчиков руководил К.К. Капустян. Его военным напарником был А.С. Куренсков.
Стартовой позицией комплекса командовал В.Н. Лобза. Службой траекторных измерений полигона руководили Г.С. Легасов и И.М. Пенчуков.
На перебазированном из Москвы комплексном моделирующем стенде работу над замкнутым контуром управления наведением ракет на цели продолжили В.П. Шишов, В.Т. Апришкин, Ю.В. Афонин.
Группа анализа (В.П. Черкасов и Ю.Н. Фигуровский — от разработчиков, Ю.Х. Вермишев — от полигона) готовила задания на очередные комплексные испытания (облеты, пуски) и проводила экспресс-оценку полученных результатов. Научно-исследовательским отделом полигона, детально обрабатывавшим результаты испытаний, руководил Р.А. Валиев.
На всех устройствах ЦРН работали их авторы и прикрепленные к ним испытатели — военные инженеры, быстро осваивавшие новую аппаратуру.
 |
|
Валерий Дмитриевич Калмыков и Павел Николаевич Кулешов
|
 |
|
Сергей Иванович Ветошкин и Яков Исаевич Трегуб
|
Испытатели отдельных устройств по громкоговорящей связи докладывали руководителям ЦРН о готовности к комплексным работам. С помощью этой же связи оперативно решались все вопросы организации работ.
В случаях задержек на тех или иных устройствах сразу же назначался новый срок, к которому все должны были быть снова готовы к комплексным испытаниям. Говорили — в чью-то аппаратуру залез «бобик». Каждый отшучивался — «бобик» сидит у соседа, но искал его у себя.
Все работы проводились исключительно интенсивно и четко. Не было никаких противопоставлений разработчиков и военных, все дружно делали общее дело.
Меньше двух недель ушло на проверки работы ЦРН по самолетам и взаимодействия ЦРН с бортовым оборудованием находящихся на стартовой позиции ракет (запрос ответчика ракеты и прием его сигнала ЦРН, отклонение рулей ракеты по командам с ЦРН).
С 18 октября началась проверка опытного комплекса в пусках ракет. В первых пяти пусках, выполненных в оставшиеся октябрьские дни, были проверены захват и автоматическое сопровождение ракет. Производился пуск ракеты. Ракета совершала автономный полет. ЦРН штатно запрашивал ответчик ракеты и по его сигналам автоматически захватывал и сопровождал ракету в течение всего полета.
К ноябрю зенитный ракетный комплекс — опытный образец ЦРН и стартовая позиция — был готов к проведению пусков ракет в замкнутом контуре управления. Первый такой пуск был выполнен вечером 2 ноября 1952 г. Стрельба проводилась по «кресту» — имитируемой неподвижной «цели», координаты которой задавались соответствующей выставкой систем сопровождения цели по угловым координатам и дальности. Для упрощения задачи первого пуска наведение ракеты по штатному закону проводилось только в вертикальной плоскости. В наклонной плоскости управление проводилось по «трехточке».
Волнение, с которым ожидался первый пуск в замкнутом контуре управления, сказалось даже в том, что, как и при автономных пусках ракеты, в нем команду «пуск» решили выдать не со штатного рабочего места оператора ЦРН, а с пульта в бункере стартовой позиции.
Расплетин наблюдал за полетом ракеты в ЦРН, у рабочего места операторов выбора целей и пусков ракет. Лавочкин — снаружи, на площадке около ЦРН.
Нервы Расплетина и всех нас, кто вместе с ним наблюдал за полетом ракеты к «цели» по индикаторам радиолокатора, были напряжены до предела. Длившийся около минуты полет ракеты показался занявшим всего несколько мгновений.
При встрече ракеты с «целью» на индикаторах образовалось облако отражений от частей разрушившейся ракеты. Причину разрушения большинство наблюдавших приписало «перекладке» команд в точке встречи. Только сидевший за рабочим местом оператора ЦРН Капустян утверждал, что ракета разрушилась, немного не долетев до «цели», и оказался прав: причиной разрушения были перегрузки, возникшие на ракете от возмущений из-за «разносекторности» — неточной со юстировки между собой шестерок «сыров» антенн ЦРН.
Были внесены необходимые изменения в инструкцию по юстировке и, для большей устойчивости замкнутого контура управления наведением, расширены полосы систем сопровождения ракеты ЦРН. Разрушений ракет больше не было. После пуска Лавочкин, наблюдавший за ракетой в темном небе полигона по факелу двигателя, работающего на всем пути ее полета к «цели», уже в здании ЦРН, идя навстречу вышедшему из индикаторного помещения Расплетину с вытянутой вперед рукой, будто держащей что-то так, как держат за шкирку паршивого котенка, возбужденно повторял: «Александр Андреевич! Как ее взяло, как повело на траекторию и по ней!» Действительно, картины полетов ракет в замкнутом контуре управления и автономно с управлением отдельными командами вправо-влево, вверх-вниз качественно различны.
Под впечатлением первого и сразу успешного пуска ракеты в замкнутом контуре управления Лавочкин тут же высказал, по-видимому, давно вынашивавшуюся им идею: «Александр Андреевич! Зачем иметь такое количество радиолокаторов и стартовых позиций с огромным количеством ракет? Сделайте радиолокатор, работающий вкруговую, а я сделаю ракету, которая сможет летать в любую сторону с одной стартовой позиции». У Расплетина это предложение энтузиазма не вызвало.
Лавочкин свою мечту не оставил и в качестве Генерального конструктора возглавил разработку системы, которая должна была обеспечивать возможность проведения стрельбы с общей стартовой позиции одновременно по целям, налетающим с любых направлений (система «Даль»).
Предлагавшаяся Лавочкиным система при обороне сколько-нибудь протяженных объектов, конечно, не могла обеспечить эффективную борьбу с противником в ближней зоне, что особенно необходимо для поражения низколетящих целей. Но в то время бомбардировочная авиация на малых высотах не летала: создание пилотируемых и беспилотных носителей (в том числе атомного оружия), использующих для преодоления систем ПВО полет на малых и предельно малых высотах, было еще впереди.
Продолжавшаяся и после скоропостижной смерти Лавочкина (1960 г.) разработка «Дали» не была завершена. Из-за объективных трудностей в реализации и ограниченности боевых возможностей такой системы ее разработка была прекращена еще до завершения полигонных испытаний опытного образца.
В последующие годы фирма имени С.А.Лавочкина стала одной из ведущих в области создания автоматических космических аппаратов. Успешное начало пусков ракет в замкнутом контуре управления было отпраздновано мальчишником в домике Калмыкова и коллективной поездкой на автобусах на экскурсию в Сталинград.
Десятую годовщину этого рубежного пуска его участники потом отметили сборами в Москве, а те, кто в это время испытывал очередную зенитную систему, — на новом полигоне в Сары-Шагане.
Были установлены мемориальные доски на здании, в котором размещался опытный образец ЦРН, и домике, в котором на полигоне жил Расплетин. Сегодня здание опытного образца ЦРН уже не существует. Аппаратуру же ЦРН сегодня можно увидеть только на фотографиях и в кадрах сохранившейся документальной киносъемки 1953 года.
В КБ-1 была начата также разработка своей зенитной ракеты. Официально в состав «Беркута» она не входила, но работа над ней велась с перспективой такого ее использования. Руководил разработкой ракеты, названной 32-Б (32 — номер отдельного подразделения КБ-1, в котором создавалась ракета), Д.Л. Томашевич. В прошлом он, одновременно с А.Н. Туполевым, трудился в «шарашке», возглавляя в ней отдельное направление. Несколько первых ракет 32-Б были привезены на полигон в последние месяцы 1952 г.
В отличие от ракеты В-300 Лавочкина, стартовавшей вертикально, 32-Б стартовала наклонно со специальной пусковой установки. Было проведено несколько автономных (бросковых) пусков 32-Б, в которых ЦРН захватывал и сопровождал ракеты по пассивному, отраженному от ее корпуса сигналу. Бортовая аппаратура управления — автопилот и радиоаппаратура, выполнявшиеся для 32-Б в виде единого блока (прообраз моноблоков будущих ракет), — к этому времени еще не была готова. Хотя в дальнейшем и были приняты экстраординарные меры по обеспечению разработки 32-Б, выиграть соревнование с ракетой В-300 по применению в «Беркуте» она явно не могла: слишком неравными были «весовые категории» КБ Лавочкина и коллектива Томашевича.
Ноябрь — декабрь 1952 г. ушли на проведение пусков лавочкинской ракеты по имитируемым «целям» в разные точки зоны поражения. Имитируемые «цели» — движущиеся по необходимым траекториям пачки импульсов, аналогичные принимаемым радиолокатором от реальных целей, создавались специальным устройством. По разности координат систем сопровождения в точках встречи ракет с «целями» определялись точности наведения ракет, которые следовало ожидать в стрельбах по реальным целям. В помощь операторам пуска ракет было введено простейшее приспособление (предшественник будущих автоматизированных «приборов пуска») — наложенные на индикаторы прозрачные шаблоны с границами, при достижении которых целью разрешалось проведение пуска ракеты.
Стрельбы проводились в разное время суток. Если в назначенное время вечерний пуск из-за неготовности того или иного устройства радиолокатора или зенитной ракеты не мог быть проведен, испытателей (кроме тех, кто был необходим для устранения выявленного дефекта) обычно отправляли отдыхать, а по устранении отказа все возвращались и пуск выполнялся. Такой порядок действовал в продолжение всех испытаний.
Опыт испытаний в Жуковском, а затем комплексных стрельбовых испытаний на полигоне показал необходимость ввода в ЦРН дополнительных устройств. В цикле собственно боевой работы эти устройства не участвовали. Они понадобились для поддержания непрерывной боеготовности ЦРН в ходе его эксплуатации. До вопросов эксплуатации, специфики ее обеспечения, определяемой огромным числом входящих в ЦРН устройств и многообразием выполняемых им функций, в ходе стремительно проводившейся разработки технического проекта просто руки не доходили.
Первым таким устройством стала контрольная вышка с имитацией эхо-сигналов цели и сигналов ракетного приемоответчика. Она позволяла в считанные минуты проверить с рабочих мест операторов ЦРН функционирование двадцатиканального ЦРН от антенн до систем сопровождения целей и ракет.
С выходом на пуски ракет стала очевидной необходимость охватить централизованной проверкой с рабочих мест операторов также все счетно-решающие приборы и станции передачи команд. Вводить для этого в состав ЦРН модели ракет, даже по одной упрощенной на каждую пятиканальную группу, было слишком громоздким решением. Да и время для этого было упущено. Пришлось принять иное решение. С рабочих мест операторов счетно-решающим приборам задавался определенный цикл работы. Вырабатывавшиеся в его ходе команды с выходов введенных в состав ЦРН дешифраторов (по одному на каждые пять станций передачи команд) выдавались на дополнительные индикаторы. Их установили над рабочими местами операторов ЦРН. Соответствие формы воспроизводившихся на индикаторах кривых требуемой говорило об исправности счетно-решающих приборов и станций передачи команд.
Принятые на полигоне для обеспечения стрельбовых испытаний исполнения контрольных устройств, естественно, не были пригодны для штатного применения в серийных ЦРН. Разработку для серии выделили в отдельную задачу и, параллельно полигонным испытаниям опытного образца, поручили срочно провести в Москве (И.И. Захарову и А.А. Рябцову).
В серийном исполнении громоздкая БУ-40 была заменена на легкую телескопическую конструкцию. Сигналы на размещенный на вершине вышки излучающий рупор подавались по соответствующему фидеру с имитационной аппаратуры, размещавшейся на земле у основания вышки. Отдельная аппаратура, включавшая в свой состав имитаторы сигналов цели и ракеты на промежуточной частоте, обеспечивала проведение с рабочих мест операторов быстрой (всего за несколько минут) проверки многоканальной части ЦРН от входов приемных устройств до выходов станций передачи команд.
Плотное (через каждые 300 метров) расположение пусковых столов накладывало жесткие требования на положение ждущих стробов захвата ракет, селектирующих вертикально стартующие ракеты и привязывающих их к соответствующим стрельбовым каналам. Необходимо было дополнить ЦРН соответствующим наглядным средством контроля. Им стал введенный в состав ЦРН специальный индикатор, на котором положения ждущих стробов отображались в плоскостях дальность—азимут и дальность—угол места в крупном масштабе.
Источник: pvo.guns.ru.
Рейтинг публикации:
|
