С. А. Подолинский: "Труд человека и его отношение к распределению энергии"

Глава VII

ЧЕЛОВЕК КАК ТЕРМИЧЕСКАЯ МАШИНА

Мы старались изложить возможно сжато и останавливаясь только на фактах, достаточно проверенных наукой, биологические основы происхождения спо­собности к механической работе в теле человека. Припомнив то, что мы говорили о термических ма­шинах, мы увидим, что нам совершенно возможно приложить это понятие и к организму человека. Нам только следует вспомнить здесь, что под словами «термическая машина» вовсе не нужно подразуме­вать только такую машину, которая работает при высокой температуре упругостью паров, а напро­тив, всякую машину, имеющую способность превра­щать часть низшей, менее превратимой энергии, в высшую, наиболее превра­тимую, т. е. в механичес­кую работу. В этом смысле электромагнитная ма­шина будет точно так же термическая или, лучше сказать, энергийная машина, как и паровая. То же самое относится и к человеческому организму. Некоторые физики, например Джоуль ¹, находят, что жи­вотный организм имеет более аналогии с электромагнитной маши­ной, чем с паровой.

Конечно, при сравнении работающего человека с какой-либо тер­мической машиной сейчас же оказывается большая сложность чело­веческого организма. Машина получает источник для своей деятель­ности одним каким-либо определенным способом, т. е. сжиганием топлива или химическими процессами, совершающимися в гальвани­ческих батареях. Работа машины совершается также приблизительно в одном каком-либо направлении. Совсем иное происходит у челове­ка. Правда, и у него пища составляет вместе с дыханием почти един­ственный источник энергии, но для сохранения энергии у него упо­треблен целый ряд способов, применяемых или чисто инстинктивно, как удовлетворение потребностей, или преднамеренно, под видом вос­питания, обучения и т. п. В действительности, например, одежда и жилище, удовлетворяющие человеческим потребностям в защите от из­лишних потерь тепла, так же точно ведут к сбережению и выгодней­шему распределению энергии в теле человека, как, например, обуче­ние ведет к выгоднейшему потреблению энергии во время работы.

Вторая, еще более важная разница, существующая между человеком и любой термической машиной, заключается в разнообразии ра-
                    

¹ Тэт, l. с., стр. 138.

боты человека. Не говоря уже о психических функциях, самые меха­нические движения человека по своей многочисленности едва ли мо­гут быть превзойдены каким-либо механическим аппаратом. Это раз­нообразие и многочисленность движений и дает человеческому труду при его потреблении возможность одновременно производить в пред­метах все те перестановки, которыми обусловливается сбережение лишних количеств энергии, например, совершать всю длинную се­рию земледельческих работ и т. п. Этим разнообразием движений од­ной и той же машины человеческого организма и обусловливается сравнительно громадная производительность человеческого труда. Вопрос этот получит, впрочем, всю свою важность при рассмотрении фактов, касающихся потребления труда; теперь же, пока мы говорим о происхождении способности к труду, сумма разнообразных движе­ний человека подчинена тем же законам, что и однообразная работа паровой или какой-либо другой машины.

Возвращаясь к происхождению энергии у человека, нам нельзя не упомянуть здесь же о необходимости удовлетворения некоторых психических потребностей, которые также должны быть включены в бюджет энергии, потребляемой человеком. Понятно, что чем выше развитие человека, тем большее место в его бюджете занимают пси­хические потребности.

Как относятся частные величины энергии, необходимой для удов­летворения разных сторон человеческой жизни, к общей величине энергии, доставляемой пищей, еще не удалось определить до настоя­щего времени. Мы поэтому прибегаем к косвенному способу опреде­ления, правда, очень неточному, но пока достаточному для наших целей, так как мы не имеем смелости придавать нашему вычисле­нию большое значение с точки зрения его точности и вообще приво­дим числовые величины только примерно, для большей наглядности в выражении наших положений. Мы хотим указать на тот факт, что в большей части цивилизованных стран люди, не нуждающиеся, но и не богатые, тратят на пищу около половины своих доходов. Жили­ща, одежда, удовлетворение психических потребностей составляют вместе вторую половину их издержек. Отсюда мы, с некоторым ве­роятием, можем высчитать, что если экономический эквивалент че­ловеческого организма, рассчитанный по количеству его пищи или вдыхаемого кислорода, равен 1/5, то, приняв во внимание всё источ­ники энергии, потребляемой людьми для производства в себе способ­ности к механической и психической работе, этот эквивалент должно понизить до 1/10, особенно если принять во внимание, что часть сво­ей жизни человек проводит непроизводительно, например в детстве, старости или болезни и т. п. Повторяем еще раз, мы не придаем этой цифре никакой особенной важности и принимаем ее только как до­вольно вероятную, для удобства расчета.

Итак, приняв, что человеческий организм есть термическая ма­шина с экономическим эквивалентом, равным 1/10, посмотрим, при каких обстоятельствах поддерживается людская жизнь на Земле. В первые времена после своего появления на нашей планете человек еще ничего не прибавлял к существовавшему на земной поверхности запасу превратимой энергии. Мы должны полагать, следовательно, что он жил исключительно за счет запасов, которые он застал сбе­режен­ными. Действительно, человек охотился за зверями и птицами, ловил рыбу, отыскивал плоды на деревьях, всем этим питался и не доставлял взамен никакой работы, т. е. рассеивал энергию в простран-

ство. Если бы человек не достиг высшего развития, чем другие хищ­ные животные, то он или был бы потреблен другими животными, или удержался бы на Земле в числе, соответствующем действию общего закона борьбы за существование. Но мы видели, что под влиянием некоторых обстоятельств, главным образом, под влиянием выгодного устройства мозга и передних конечностей, человек начал тратить механическую энергию, накоплявшуюся в его организме, на особые действия, имевшие последствием увеличение запаса энергии, суще­ствующей на земной поверхности. С тех пор существование, размно­жение, развитие людей были обеспечены. Человек уже не был связан количеством энергии, находящейся в запасе, он мог его увеличивать по желанию, для своего потребления. Увеличивал ли он его сразу в действительности или продолжал больше потреблять накопленные запасы, это вопрос другого рода. Конечно, в каждой местности при начале человеческой жизни истребление лесов, избиение диких жи­вотных, вылавливание рыбы превышало прибыль энергии путем земледелия и скотоводства, но через несколько времени оба действия уравновешивались, а при дальнейшем размножении людей прибыль энергии через земледелие всегда начинает преобладать над ее рас­сеянием. Действительно, в настоящее время из 1300 миллионов людей, живущих на Земле, едва ли 100 миллионов еще питаются охотой, рыбной ловлей или исключительно скотоводством, то есть средства­ми, доставляемыми землей почти без вмешательства труда человече­ского. Остальные 1200 миллионов людей вынуждены ежегодно задер­живать на земной поверхности путем земледелия большее количест­во превратимой солнечной энергии, чем бы задержалось без их уча­стия. Если бы разом погибла вся цивилизация и приблизительно 1000 миллионов земледельцев, находящихся на земном шаре, то, конечно, остальные 300 миллионов человек не могли бы пропитаться одними естественными произведениями и умерли бы хоть частью от голода, если бы не взялись сами за земледелие. Отсюда прямо следует, что 1000 миллионов людей (примерно) ежегодно увеличивают своим тру­дом количество превратимой энергии Солнца на земной поверхности в таком размере, в каком это необходимо для удовлетворения потреб­ностей всех людей, которые уже не могут довольствоваться естест­венными произведениями земного шара. Мы для простоты рассуж­дения не принимаем здесь во внимание добывающей промышленно­сти, например каменноугольные копи, горные заводы и пр. Они, ко­нечно, не представляют собой непосредственную задержку солнечной энергии, но в данном случае это не составляет разницы, потому что добываемая при этом энергия была недействительна на земной поверх­ности.

Предполагая экономический эквивалент этой рабочей человеческой машины, т. е. всего человечества, равным 1/10, мы видим, что меха­ническая работа людей имеет способность превратить в высшую фор­му, годную для удовлетворения потребностей человека, количество энергии, в десять раз превышающее его собственную величину, одним словом, труд при своем потреблении сберегает энергии в десять раз более, чем он сам заключает, и именно столько, сколько нужно для того, чтобы получить в высшей форме механической энергии та­кое же количество, какое было потреблено. Продолжая нашу анало­гию с термической машиной, мы видим, что в этом случае как раз исполняется требование Сади Карно, чтобы работа возвращала тепло­ту при своем потреблении от холодильника к паровику. В человече-

стве это действительно совершается. Человеческий труд возвращает людям в форме пищи, одежды, жилищ, удовлетворения психических потребностей всю ту сумму энергии, которая была потреблена на его производство. Отсюда мы имеем право заключить, что работающая машина, называемая человечеством, удовлетворяет требованиям, по­дставленным Сади Карно для совершенной машины.

Но тут нам необходимо оговориться. Если бы людей в настоящее время поставить лицом к лицу с солнечной энергией и неорганичес­ким миром, то при нынешних условиях производства они не могли 'бы свести концы с концами. Не могли бы пока просто потому, что не умеют еще приготовлять питательные вещества непосредственно, дей­ствием солнечной энергии на неорганические вещества. Следователь­но, теперь люди еще тесно связаны с остальными организмами или, по крайности, с растениями. Таким образом, в настоящую минуту можно назвать совершенной машиной не одно человечество, но чело­вечество, взятое вместе со всем его хозяйством, то есть нивами, ста­дами, машинами и пр. К этому мы должны еще прибавить, что, при­няв, будто труд человека сберегает теперь в десять раз большее количество солнечной энергии — при помощи растений, домашних животных, машин, — мы все-таки сделали предположение довольно произвольное, потому что оно означало бы, что потребности всех лю­дей удовлетворяются в достаточной степени, чего, конечно, нет на самом деле. Если бы количество сбереженной энергии всегда соответ­ствовало всем потребностям всех людей, тогда, конечно, не было бы на Земле ни нужды, ни стеснения.

Глава VIII

ТРУД КАК СРЕДСТВО
УДОВЛЕТВОРЕНИЯ ПОТРЕБНОСТЕЙ

Та степень, в которой удовлетворяются потребности наличным количеством сбереженной энергии, нахо­дится в зависимости от нескольких факторов, кото­рые мы и должны рассмотреть в отдельности. Глав­ными из них являются: запас превратимой энергии на земной поверхности, число людей, величина их потребностей, производительность их труда, т. е. спо­собность его увеличивать количество сбереженной энергии.

Мы уже рассматривали распределение энергии на земной поверхности во время появления на ней человека и пришли к тому заключению, что сбере­жение и рассеяние ее к тому времени пришли при­близительно к равновесию. Еще ранее, когда живот­ная жизнь не достигла высокого развития, может быть, под влиянием чересчур значительного содержания углекислоты в атмосфере, вследствие преобладания растительной жизни, произо­шло довольно значительное накопление энергии; но так как эта за­пасная энергия лежала под землей в виде каменного угля, то ни жи­вотные, ни первобытные люди не могли ею пользоваться; она как бы не принадлежала земной поверхности и не входила в ежегодный бюд­жет органической жизни, ее покрывающей. Количество этой жизни находилось в прямом отношении с количеством солнечной энергии, сберегаемой в данное время живущими растениями. В сумме можно сказать, что и тогда животная жизнь до известной степени отставала от растительной, т. е. не рассеивала всей энергии, сберегаемой растения­ми. Причина этому понятна. И теперь еще часть восстановленного вещества сберегается в лесах, на больших болотах, в виде толстых слоев полуперегнившего листа, торфа и тому подобных продуктов, не потребляемых животными. Растения, не служащие животным в пи­щу или, по крайности, не гибнущие от этого, должны были выживать при борьбе за существование, и потому всегда должен был сохранять­ся некоторый запас растительной жизни, ее избыток над жизнью жи­вотной. Этим запасом человек, как только сумел, тотчас же восполь­зовался таким способом, каким животные не могли им воспользо­ваться, т. е. не как пищей, а как материалом для постройки жилищ, для выделки орудий и оружия, как топливом и т. д.

Нам кажется очень важным факт существования запасов энергии в форме растений в момент появления человека на земной поверхно­сти, потому что запас этот очень облегчил человеку победу в борьбе

за существование с дикими животными, более сильными, чем он, и добывавшими благодаря своей силе и быстроте пищу с большей легкостью, нежели человек. Умение пользоваться огнем, т. е. опять-таки солнечной энергией, сберегаемой растениями, оказало весьма значительную помощь человеку при одержании первых и самых трудных его побед.

Таким образом, если человек одержал эти победы, находясь еще на очень низкой ступени развития и не обладая физическими преиму­ществами многих животных, то это, главным образом, потому, что и тогда уже запас энергии, находившейся в распоряжении человека, был больше, чем у самых сильных из диких зверей. Животные могли противопоставить человеку в борьбе только энергию своего собствен­ного тела, поддерживаемую пищей, добытой с немалым трудом, при всеобщей конкуренции. Человек, более слабый от природы, шел про­тив них с целым запасом орудий, правда, еще очень первобытных, но представлявших в сумме больший запас живой силы, чем могу­чие мышцы пещерного медведя или острые когти королевского тигра. Таким образом, если человек в первые времена своего существования еще не увеличивал общего количества энергии на земной поверхно­сти, то есть еще не трудился полезно, сообразно нашему определе­нию, то он все-таки сумел очень скоро поставить за счет найденных запасов свой энергийный бюджет на гораздо высшую норму, чем у сильнейших животных, и это обстоятельство решило борьбу в его пользу.

Способность более или менее легко побеждать всех своих врагов дала человеку возможность жить охотой и рыбной ловлей, т. е. поль­зоваться самым непосредственным образом энергией, накопленной в животных, но и рассеивать ее так же почти бесполезно, как и они. О пользовании другими родами потенциальной и кинетической энергии, например силой падающей воды, движением ветров, о добывании каменного угля и т. п. в то время не могло еще быть и речи. Сведя к одному все влияние человеческой работы в то время, мы видим, что оно ограничивается небольшими перераспределениями небольших за­пасов энергии, вращавшейся на самой поверхности земли в органиче­ском мире. Работа человека тогда не доходила не только до увеличе­ния общего количества этой энергии, но даже и до пользования мно­гими запасами живой силы, представлявшимися готовыми под видом водных течений, ветров или сбережений растительной жизни прежних периодов.

Понятно, что при таком неэкономном способе пользования запаса­ми энергии, предоставлявшейся людям, общее количеств; ее, нахо­дившееся в их распоряжении, было крайне невелико. Так как мы знаем, что число живущих людей находится в прямой зависимости от этого количества энергии, то понятно, что и оно не могло достигать значительной цифры. Действительно, мы видим, что племена охот­ничьи и даже те, которые живут исключительно скотоводством, нико­гда не бывают очень многочисленны. Обыкновенно только после на­чала земледелия, т. е. после превращения большей части механической работы в полезный труд на увеличение количества энергии, обра­щающейся на Земле, начинается и быстрое размножение населения.

Для того, чтобы понять влияние полезного труда на такое увеличе­ние энергии, а следовательно, и на размножение человечества, мы дол­жны, ознакомившись ближе с понятием о труде, с его специальным характером удовлетворения потребностей, перейти затем к рассмо-

трению различных родов труда и показать, как прилагается к ним данное нами определение полезного труда, т. е. какое влияние раз­личные роды труда имеют на распределение энергии.

До какой степени неудобно без применения методов современного естествознания определить характер труда, видно из сопоставления трех следующих изречений о труде, найденных нами в одном большом энциклопедическом словаре ¹: «Кэнэ сказал: труд непроизводителен. Адам Смит — один труд производителен. Сэ — труд производителен, естественные агенты производительны и капиталы производительны».

Как примирить подобные противоречия? Очевидно, тут должен быть спор о словах, принятых в различном значении. Действительно, Адам Смит говорит: «Годичный труд нации есть первичный фонд, до­ставляющий для годичного потребления все вещи, необходимые и удобные для жизни; все эти вещи составляют всегда непосредствен­ный продукт этого труда или куплены у других наций за этот про­дукт». Сисмонди прибавляет к этому изречению Смита в примечании: «Мы исповедуем вместе с Адамом Смитом, что труд есть единствен­ный источник богатства, что сбережение есть единственный способ его накопления, но мы прибавляем, что потребление есть единственная цель этого накопления и что национальное богатство растет только с национальным потреблением» ².

В свою очередь Кэнэ говорит следующее: «Вы должны были за­метить в рассуждениях, о которых вы говорите, что дело не касается подобного производства, то есть простого производства форм, кото­рые ремесленники придают веществу, которое они обрабатывают, но реального производства богатства: я говорю реального производства, потому что я не хочу отрицать, что есть прибавка богатства к сыро­му материалу произведений ремесленников, так как труд действи­тельно увеличивает ценность сырого материала их произведений» и даже «нужно отличать простое сложение богатств от их производ­ства» ³.

Мы в настоящее время можем свести эти противоречия к тому, что, конечно, труд не производит вещества, и потому вся производи­тельность его может заключаться только в присоединении чего-то, также не созданного трудом, к веществу. Это «что-то» есть, по нашему мнению, превратимая энергия. С другой стороны, мы видим, что един­ственное средство, которым человек может в каком-либо случае уве­личить количество превратимой энергии, есть приложение своего труда, то есть потребление в этом случае накопленной в нем механи­ческой энергии. Поэтому Кэнэ прав, говоря, что труд не производит реального богатства, потому что труд не создает вещества. Но точно так же прав и Смит, потому что то, что нам нужно во всяком богат­стве, удовлетворение наших потребностей посредством потребления предварительно сбереженной энергии, совершается только трудом.

Не нужно забывать, однако, что, и помимо труда, земная поверх­ность всегда накопляет известные запасы энергии, которые могут быть потреблены человеком. Но уже старые экономисты понимали,
                    

¹ Dictionnaire Encyclopédique du XIX-me siècle, Article Travail.

² Adam Smith. Recherches sur la nature et les causes de la richesse des nations. Collection des principaux économistes. T. V, стр. 1.

³ Quesnay. Dialogue sur les travaux des artisans. Collection des principaux économistes. Physiocrates II, стр. 187—188.

что эти запасы ничтожны сравнительно с теми, которые доставляются трудом; так, например, Джеймс Стюарт говорит: «Естественные произведения земли, будучи доставляемы землей лишь в небольшом количестве и совершенно независимо от человека, напоминают собой небольшую сумму денег, которая дается молодому человеку с тем, чтобы поставить его на жизненную дорогу и дать ему возможность начать какое-либо промышленное предприятие, при помощи которого он должен постараться сделать сам свое собственное счастье»¹.

Таким образом, со всех сторон нам подтверждают, что естествен­ные произведения земли не в состоянии удовлетворить всех потреб­ностей человеческого рода. Для того, чтобы удовлетворить их, нужно увеличить количество этих произведений. Средством для этого слу­жит полезный труд. Итак, непосредственная цель всякого труда есть удовлетворение потребностей. Под потребностью мы понимаем сознание необходимого органического стремления к известному обме­ну энергии между организмом человека и внешней природой. Почему же эти обмены необходимы и для кого они необходимы? На это мы ответим, что они необходимы потому, что в борьбе различнейших стремлений они оказались самыми сильными и потому сохранились, между тем как другие не успели развиться. Они необходимы для размножения и развития человека, потому что, если бы эти стремле­ния были для него вредны, то они, взяв верх над другими стремле­ниями, погубили бы возможность размножения, развития и даже са­мого существования человечества. Так, принимая, что потребность есть стремление известных количеств энергий организма и внешней природы к взаимным обменам, мы сейчас же видим, что труд есть то проявление энергии человеческого организма, посредством которо­го он добывает те количества энергии, которых без его вмешательст­ва недостает в природе для обменов, нужных человеку.

Действительно, мы увидим сейчас, что некоторые потребности удовлетворяются без вмешательства труда человека, т. е. находят в природе всегда готовыми запасы необходимой энергии; другие, напро­тив, могут удовлетворяться лишь при том условии, когда человек своим трудом создает эти запасы. Подвергнем беглому рассмотрению ряд потребностей, причем будем держаться классификации потребно­стей, принятой Летурно в его «Физиологии страстей» ².

Вот основы этой классификации:

¹ James Stuart. Principles of Politic. Econ. Edit. Dublin. T. I, стр. 116. Цитирован у Маркса. Капитал, стр. 122.

² Letourneau. Physiologie des passions. 2-me édition. Paris. 1878, стр. 7.

Мы не будем здесь говорить о том, как выражаются различные потребности в нашем сознании, а остановимся только на том, каким образом они удовлетворяются. Мы видим, что потребности первого отдела, т. е. питания, удовлетворяются отчасти без труда со стороны-человека, отчасти же требуют с его стороны увеличения запаса энер­гии в окружающей природе.

Потребность кровообращения обыкновенно удовлетворяется самим организмом человека, без всякого участия с его стороны, и в таком смысле не требует от него никакого труда. Понятно, что сокращение сердца, совершающееся бессознательно и непроизвольно, не может быть отнесено к категории труда. Но могут представиться обстоятель­ства, где кровообращение в каком-либо органе задержано. Это быва­ет тогда, когда орган этот подвергся какому-либо продолжительному давлению, например, если рука человека перевязана веревкой или ущемлена в каком-либо неловком положении, — тогда для удовле­творения потребности кровообращения необходима со стороны чело­века известная механическая работа, которая будет полезным трудом во всяком таком случае, где она увеличивает количество превратимой энергии организма или предохраняет ее от рассеяния. Значитель­ная доля труда врачей и хирургов должна быть отнесена к удовле­творению потребности организма в нормальном кровообращении.

Подобным же образом мы можем рассуждать о потребности дыха­ния. В обыкновенное время природа доставляет человеку почти не­ограниченное количество свежего воздуха, и, следовательно, запас энергии, необходимой для удовлетворения дыхательной потребности человека, вообще не нуждается в своем увеличении посредством тру­да человека. Но когда много людей вынуждено жить в замкнутом про­странстве тогда запас чистого воздуха недостаточен для удовлетво­рения всей потребности дыхания, и люди, своим трудом устраивая вентиляцию, вынуждены увеличивать запас необходимой энергии в виде чистого воздуха, удовлетворяющего человеческую потребность в дыхании. В этом случае устройство вентиляции есть полезный труд, потому что этим действием достигается увеличение общей суммы пре­вратимой энергии в виде улучшения здоровья людей или же, по край­ней мере, получается сбережение превратимой энергии при сохране­нии людей от удушья. Таким образом, и тут, как в первом случае потребность в дыхании удовлетворяется или непосредственно обме­ном энергии, предлагаемой природой, или ее увеличением, добытым трудом человека.

Еще более преобладает труд над естественным предложением при­роды при удовлетворении потребности пищеварения. Мы уже указы­вали на то, что число людей, питающихся теперь непосредственно произведениями природы, не очень значительно. Даже те, которые живут охотой и рыбной ловлей, вынуждены работать, т. е. увеличи­вать в значительной степени обмен энергии, для того, чтобы добыть запасы ее, необходимые для удовлетворения их потребности в пище. Все люди, питающиеся произведениями земледелия и скотоводства, при нынешних условиях удовлетворяют свою потребность в пище почти исключительно за счет энергии Солнца, введенной в обмен на поверхности Земли трудом человека. В сумме, значит, и эта потреб­ность удовлетворяется отчасти предложением энергии, находящейся уже в обмене на Земле, но гораздо в значительнейшей степени ее уве­личением посредством труда.

Потребность к наслаждениям, начиная от самых грубых и пере­ходя к самым утонченным, например к наслаждению музыкой, жи­вописью и т. д., все в большей мере требует труда для своего удовле­творения. Между полудикими чукчами, с наслаждением поедающими гнилую рыбу, выброшенную морем на берег, и восьмилетним Гайдном, работавшим по 16 часов в день на своем старом фортепиано и чувство­вавшим себя вполне счастливым, различие, конечно, весьма велико. Но все оно помещается в границах между количеством энергии, достав­ляемой природой для обменов с организмом человека, и тем количе­ством, которое человек посредством своего труда вводит в обмен. Других источников, кроме солнечной энергии, задержанной теми ра­стениями, которыми питались рыбы, выброшенные полугнилыми на берег моря, и той солнечной энергии, которая была сбережена в нерв­ных клетках и мышечных волокнах Гайдна, не участвовало ни при грубом удовлетворении потребности наслаждения дикаря, ни в вос­торгах будущего композитора.

Потребность в упражнении специальных чувств, по нашему мне­нию, вполне подходит к рассмотренным уже нами физиологическим потребностям, с одной стороны, и к потребностям наслаждения, с дру­гой. Нужно, впрочем, заметить, что потребности эти, т. е. зрение, ося­зание, обоняние и пр., в весьма значительной мере удовлетворяются теми обменами энергии, которые существуют в природе, а насколько человек своим трудом принимает участие в их удовлетворении, они скорее могут быть отнесены к потребностям в наслаждении.

Мы не можем здесь с достаточной подробностью заняться нравст­венными и умственными потребностями. Но и здесь мы видим ясно, что другого способа удовлетворения для них нет, кроме обмена энергии, или уже существующей на земной поверхности, или же введенной в ее бюджет деятельностью человека. Чем выше развитие человека, чем сложнее его нравственная и умственная жизнь, тем более труда он вынужден посвящать ее удовлетворению. Возьмем как пример нравственной потребности чувство сочувствия, и мы увидим, что в первые эпохи существования человека оно почти не влияло на ко­личество труда; теперь же, не говоря о повсеместной, более или ме­нее обширной организации благотворительности, чувство сочувствия играет весьма важную роль даже в некоторых социально-политиче­ских движениях, и вообще количество труда, им вызываемое, стало очень значительно.

То же мы можем сказать о потребности научного знания, кото­рую мы возьмем как пример потребности умственной. Удовлетворе­ние этой стороны человеческой жизни, не вызывавшее никакого тру­да у первобытного человека, ведет теперь к постройке университетов с их лабораториями, к организации научных экспедиций и вообще к целому ряду действий, обусловливающих значительное потребление труда.

Из этого беглого обзора удовлетворения человеческих потребно­стей мы видим, что, чем дальше идет развитие человечества, тем большее участие в их удовлетворении принимает труд. Таким обра­зом, количество труда и обусловливаемое им увеличение обмена энергии на земной поверхности должны постоянно возрастать не толь­ко потому, что число людей возрастает, но также и потому, что энер­гийный бюджет каждого человека растет. Таким образом, если, на­пример, в настоящее время отношение механической работы каждо­го человека к его энергийному бюджету равно 1/10, то у первобытного

человека это отношение могло быть всего 1/6, а при дальнейшем раз­витии людей может стать 1/12 или еще более. Понятно, что для оди­наковой степени удовлетворения всех потребностей труд человека в первобытные времена мог сберегать на земной поверхности, за ис­ключением естественных произведений земли, всего в шесть раз боль­шее количество солнечной энергии, чем он рассеивал сам при своем потреблении. Нынешний человек должен сберегать в десять раз боль­ше, а в будущем, может быть, ему придется сберегать и в 12 или 15 раз больше. Но и этого мало. Первобытные люди, положим, в числе 100 миллионов человек, обладали тем же количеством получения солнеч­ной энергии, если не большим, что и мы. Поэтому если выразить лишнее количество солнечной энергии, пускаемой в обмен трудом первобытного человека, числом 1, то теперешнее человечество для равноценного удовлетворения потребностей должно сберегать в  раз больше солнечной энергии, чем первобытный человек. В то время, когда число людей возрастет до 2000 миллионов, а экономический эквивалент упадет, положим, до 1/12, то человечество должно будет задерживать в обмене относительно первобытного со­стояния  раз более энергии. Таким образом, если мы обозначим производительность человеческой рабочей машины в, перво­бытную эпоху равной 1, то теперь эта производительность равна 21,66, а со временем может стать равной 40 и выше. Сравнив рост населения с ростом производительности, мы видим, что при наших числах, как и на деле, производительность растет быстрее. Следовательно: рабочая машина, называемая человечеством, становится не только больше, сильнее, но и совершеннее. Отсюда мы имеем право заключить, что рядом с увеличением потребностей и сопровождающим его падением экономического эквивалента идет увеличение производительности самого труда, т. е. благодаря различным усовершенствованиям мень­шее количество превратимой энергии человеческого труда способно превращать большие количества низшей энергии в высшие формы, чем это делалось прежде. В следующих двух главах мы укажем на причины этого увеличения.

Глава IX

РАЗЛИЧНЫЕ РОДЫ ТРУДА
И ИХ ОТНОШЕНИЕ К РАСПРЕДЕЛЕНИЮ ЭНЕРГИИ

Нам необходимо хотя бы кратко разобрать главные ро­ды труда, и потому мы опять начнем с охоты и рыбо­ловства. Мы только отчасти признали за этими ро­дами труда характер полезности, потому что они в сущности только изменяют направление обмена энергии на земной поверхности, но не увеличивают его количественно. Тем не менее на эти виды труда можно посмотреть и иначе. Несомненно, что пси­хическая работа, совершающаяся в голове человека под влиянием хорошего питания, отличается от пси­хической работы, совершавшейся у животных, до­ставлявших ему пищу. Мозговая работа человека может выразиться таким направлением его механи­ческой деятельности, которое имеет своим послед­ствием вовлечение лишнего количества солнеч­ной энергии в обмен на земной поверхности. Мы уже указали на результаты привлечения этих лишних количеств энергии, напри­мер в форме умения пользоваться огнем, деревянными орудиями и пр. Мы выразили притом мысль, что именно это лишнее количество энергии, вовлеченное в обмен человеком, и обусловило его победу над животными. Таким образом, труд, потраченный на охоту и рыболов­ство, хотя косвенно, но все-таки в весьма непродолжительном време­ни, увеличил обмен энергии на земной поверхности и потому может быть причислен к категории полезного труда или вообще труда в ис­тинном значении этого слова.

Рядом с охотой и рыбной ловлей шло изготовление оружия и ору­дий. Здесь отношение между сбережением или увеличением энергии и трудом уже гораздо яснее, чем при первобытном звероловстве или рыбной ловле без помощи всяких орудий. Действительно, самый про­стой каменный топор представляет громадное сбережение энергии, если сравнить количество затраты ее, нужной для того, чтобы свалить дерево при помощи хотя бы такого топора, вместо того, чтобы ломать его одной мышечной силой без помощи какого бы то ни было ору­дия. Но этого мало. При употреблении самого простого каменного топора человек мог рубить такие деревья, которые без помощи этого орудия вовсе не были бы срублены и запас энергии которых, значит, еще десятки или сотни лет не вошел бы в обмен, совершающийся на земной поверхности, или, по крайней мере, не вошел бы в распоряжение

человечества. Таким образом, выделка каменного топора в первом случае повела к сбережению части мышечной силы работника, т. е. известного количества превратимой энергии; во втором же случае — к увеличению обмена превратимой энергии Солнца, сбере­женной деревом в его веществе.

Не так непосредственно, как при изготовлении каменного топора, но все-таки с достаточной ясностью заметно сбережение или уве­личение обмена энергии при изготовлении рыболовной сети. Мы мо­жем припомнить здесь то же рассуждение, которое было приложено для дерева. Правда, может быть, рыбная ловля сетью требует не меньшего мышечного напряжения, чем ловля голыми руками, может быть, даже немного и большего, но зато в других отношениях она пред­ставляет большее сбережение энергии. Так, например, сетью человек может поймать за один час столько рыбы, сколько едва ли поймает руками за десять часов. Предположив, что в обоих случаях он дол­жен находиться в воде, потеря тепла в первом случае будет много раз меньше, чем во втором. Таким образом, выделка сети повела к зна­чительному сбережению энергии. Увеличение обмена энергии при помощи рыболовной сети получается в том случае, если скудная пи­ща людей заменяется обильной, и этим путем в них развивается спо­собность к большей механической работе. Так как механическая ра­бота человека относительно увеличения обмена энергии на земле играет более положительную роль, чем механическая работа рыбы, то и в этом случае, значит, получается непосредственное увеличение обмена энергии.

Подобное же рассуждение можно приложить и к первым, еще са­мым грубым гончарным изделиям, необходимым для приготовления пищи. Правда, долгое время существовало мнение, что сырое мясо и питательнее, и удобоваримее вареного, но в последнее время стали возвращаться к прежнему предпочтению вареного мяса. Мы здесь не делаем сравнения с жареным мясом, потому что люди, вероятно, на­учились жарить мясо еще до начала гончарного искусства. Что же ка­сается вареного, то анализы показали, что оно содержит более бел­ковины и менее воды при равном весе, чем сырое, следовательно, бо­лее питательно и, по всей вероятности, менее обременительно для же­лудка ¹. То, что может быть спорным относительно мяса, принимает­ся всеми для овощей, именно, что вареные овощи значительно удобо­варимее сырых. Поэтому несомненно, что труд, потраченный на изго­товление гончарных изделий, щедро вознаграждается сбережением превратимой энергии в организме человека и вовлечением в обмен новых количеств сбереженной растениями солнечной энергии, кото­рая без его вмешательства, может быть, надолго задержалась бы вне обмена или рассеялась бы, например при гниении, большей частью непроизводительно.

После данных примеров, нам кажется, уже излишне останавли­ваться на влиянии, которое имело на обмене энергии изготовление ору­жия и разных первобытных орудий для домашнего обихода доисто­рического человека. Потому мы можем прямо перейти к выделке одежды и постройке жилищ.

Все предварительные работы, а их всегда немало, необходимые для подготовки материала, из которого делается одежда, сами по
                    

¹ См. Анализы мяса на русском педагогическом отделе парижской все­мирной выставки.

себе не увеличивают обмена энергии. То же можно сказать и о самом изготовлении одежды. В действительности же все-таки все эти рабо­ты должны быть названы полезным трудом, потому что конечная их цель — сберечь часть превратимой энергии, накопленной в человече­ском теле, посредством защиты от холода, ветра, дождя и т. п.— может быть достигнута не иначе, как при помощи всех этих предваритель­ных операций.

То же нужно сказать и про постройку жилищ. На первый взгляд могло бы показаться, что, например, постройка каменного дома сопря­жена с рассеянием, а не со сбережением энергии. Человек тратит гро­мадные количества механической работы, то есть рассеивает в про­странство массу превратимой энергии, добывая из недр земли кам­ни, необходимые для постройки. Камни эти по большей части состо­ят из насыщенных веществ и не заключают в себе почти никакого запаса превратимой энергии. Тем не менее человек не ограничивается тратой механической работы на их добывание. Столько же, если не более, труда он тратит на придавание этим камням известной, опре­деленной формы, получив которую, эти камни, тем не менее, ничуть не изменились в составе и по-прежнему не содержат в себе никакой сбереженной превратимой энергии. Но труд человека здесь еще не кон­чен. Он перевозит, а иногда перетаскивает, как, например, при по­стройке египетских дворцов и пирамид, эти громадные части будущих зданий и складывает их в определенном месте, предназначенном для постройки. До сих пор все еще только рассеивалась превратимая энер­гия без всякого вознаграждения. Она продолжает еще тратиться и в последующий фазис работы — во время возведения зданий. Наконец, постройка кончена, и человек, поселяясь в доме, потребовавшем такой затраты полезного труда, начинает без всякого со своей стороны уси­лия, в форме сбережения тепла в своем теле, в форме защиты, удоб­ства и массы других выгод, получать с излишков вознаграждение за всю энергию, потерянную на постройку дома. Таков обыкновенный процесс труда. Человек тратит иногда целые годы свою механичес­кую работу над веществами, не заключающими в себе почти ника­кого запаса превратимой энергии, и не превращает своим трудом не­посредственно и самого незначительного количества низшей энергии в высшую. Тем не менее тратой своей энергии он в конце концов получает такую перестановку частей вещества, что сбережение энер­гии начинает совершаться само собой, или, по крайней мере, являет­ся удобная возможность сохранения от рассеяния той превратимой энергии, которая уже существует в распоряжении человека в сбере­женном виде.

Теперь пора нам коснуться рода труда, дающего такое преоблада­ющее увеличение энергии, которое только и делает возможным долго­временные затраты, предшествующие вознаграждению при других родах труда. Мы хотим говорить про земледелие или вообще про добывание пищи. Действительно, пища необходима человеку при всех обстоятельствах, и она только дает ему возможность предпринимать всякие другие работы, ведущие к общему увеличению энергийного об­мена, т. е. к удовлетворению потребностей человека. По упомянутым уже выше причинам мы можем исключить из понятия о земледелии все непосредственное пользование продуктами земли, доставляемыми ею без участия человека. Под именем земледелия и его произведений мы будем понимать только затрату механической работы человека, не-

посредственно направленной на увеличение сбережения растениями солнечной энергии, и результаты этой затраты.

Действия людей, совершаемые с этой целью, подобно тому, как и при постройке дома, состоят из целого ряда трат энергии, вознаграж­даемых лишь в конце, при потреблении пищи. Не входя еще в рас­смотрение труда, необходимого для приготовления земледельческих орудий, мы начнем с обработки земли. Так точно, как камни, из ко­торых построен дом, почва, над которой трудится земледелец, состоит из веществ, химическое сродство которых большей частью уже насы­щено, температура которых низка, которые вообще содержат очень малый запас превратимой энергии. Вся механическая работа человека, идущая на разрыхление почвы, не прибавляет ей нисколько энергии; она только способствует прониканию в нее солнечных лучей и воз­духа.

При постройке жилища человек затрачивал только запас энергии, накопившейся в его членах. При земледелии он вынужден делать бо­лее. Он вынужден бросить в землю уже готовый запас энергии в фор­ме семян, лишить себя пользования этим запасом почти на целый год. Мало того, он в большей части стран должен придать почве еще запас энергии в форме удобрения, т. е. в виде веществ, правда, уже негодных в пищу человеку, но заключающих еще некоторый запас преврати­мой энергии и потому годных еще для отопления (навоз) или для из­вестных отраслей промышленности (химическое удобрение), или да­же для корма домашних животных (зеленое удобрение). Только при помощи этих значительных затрат энергии растительная жизнь спо­собна произвести то значительное сбережение солнечной энергии, ввести которое в обмен на земной поверхности есть непосредственная цель земледелия.

Все последующие земледельческие работы, а также обработка зем­ледельческих продуктов опять требуют новых затрат труда со стороны человека. Уборка, перевозка хлеба, молотьба, молотье зерна, печение хлеба — все эти действия сами по себе не только не сберегают пре­вратимую энергию, не только не увеличивают количество ее, находя­щееся в обмене на земной поверхности, а, напротив, рассеивают ту энергию, которая накоплена в организме человека. Тем не менее в конце концов все эти траты вознаграждаются при потреблении того за­паса превратимой энергии, которая накопилась в земледельческом продукте. Самым важным вопросом является в данном случае отно­шение, существующее между тем количеством, которое оказывается сбереженным в земледельческом продукте. Принимая экономический эквивалент человека равным 1/10, а количество всей механической ра­боты, употребляемой на земледелие, равным 1/2 всей вообще челове­ческой работы; зная затем, что весь запас превратимой энергии до­бывается человеком из пищи (кислород воздуха, как достающийся без особого труда, не входит в расчет), мы должны принять, что для возвращения человеку сполна всей энергий, потраченной на земледе­лие, сбережение солнечной энергии в земледельческом продукте долж­но превышать в 20 раз количество энергии механической работы че­ловека, потраченной на земледелие.

Скотоводство при современных условиях так тесно связано с зем­леделием, что мы можем рассмотреть его тут же. Количество пита­тельного материала, доставляемого человеку домашними животными, находится в прямой зависимости от количества растительной пищи, принимаемой домашними животными. В сущности, превращение ее в

тело животных сопряжено с некоторой потерей через рассеяние энер­гии, так как не все количество растительной пищи, принятой живот­ными, может превратиться в животную пищу, годную для человека. Тем не менее через большую удобоваримость и питательность, при равном весе, животной пищи происходит известного рода уравновеше­ние. Кроме того, не следует упускать из виду, что домашний скот вос­питывается человеком не только ради доставляемой им пищи, но также и с другими целями, например для получения шерсти, кожи, удобрения и пр. Но главная из таких целей — это пользование рабо­той домашних животных как средством увеличения механической ра­боты человека. Об этой последней цели скотоводства мы скажем по­дробнее, когда будем говорить об орудиях труда, о машинах и других способах, придуманных человеком для увеличения количества меха­нической работы, находящейся в его распоряжении.

Не так очевидно, как при земледелии, прилагается закон увеличе­ния энергии при некоторых других родах труда. Тем не менее наде­емся не встретить надобности в чересчур запутанных рассуждениях, чтобы и там увидеть полное его применение. Возьмем для примера горнозаводскую добывающую промышленность, за исключением ка­менноугольных и торфяных копей. Добывание железа представит нам одно из наиболее подходящих производств. Для того, чтобы вы­рыть шахты, извлечь руду, выплавить и привести железо в состояние, пригодное для выделки изделий, нужно затратить огромные количе­ства механической работы, т. е. рассеять в пространство огромные количества превратимой энергии. Правда, при этом получается из­вестный запас превратимой энергии в виде химического сродства ме­таллического железа, освобожденного от соединенных с ним в руде веществ, насыщавших его сродство. Но освобождение этого сродства не было целью горнозаводской работы. Это сродство вовсе не будет входить полезным образом в ту роль, которую железо будет играть при увеличении энергийного бюджета человечества. Напротив, это сродство, способствуя образованию ржавчины, будет даже препятст­вовать железу в исполнении его полезной роли. Но, несмотря на то, весь труд, потраченный на добывание и выделку железа, все-таки вернется в виде сбереженной энергии человека, вследствие тех облег­чений, уменьшений затрат, которые доставит ему железо, превратимое в орудия для работы, инструменты, машины и т. п.

Подобное же рассуждение мы можем приложить даже к добыва­нию золота. Конечно, оно никогда само по себе. не возвратило бы энергию, потраченную на него, если бы, помимо своего употребления, как плотный и неокисляющийся металл, оно не приобрело бы услов­ного значения, как удобный меновой знак. Пока существуют нынеш­ние экономические отношения, такой меновой знак, удобный для пе­ревозки, прочный, неокисляющийся,- как золото, сберегает довольно много энергии, потратившейся бы без него в большем количестве при коммерческих операциях. Поэтому в настоящее время и труд, упо­требленный на добывание золота, может хоть отчасти быть назван полезным трудом, сберегающим превратимую энергию на земной по­верхности.

Нам кажется необходимым остановиться еще немного на добыва­нии каменного угля и торфа. В этом случае труд человека очень ско­ро вознаграждается переходом в его руки значительного количества превратимой энергии. Казалось бы, что это труд очень выгодный, гораздо выгоднее земледельческого, потому что человек легко может

добыть количество энергии, заключенной в каменном угле, превышаю­щее в теплоте и работе в 20 раз энергию, потраченную на ее добывание. Но, присмотревшись поближе к этому вопросу, мы увидим, что труд этот далеко не так выгоден, как кажется с первого взгляда. В некоторых случаях даже нелегко сказать, следует ли назвать добывание и по­требление каменного угля полезным трудом или рассеянием энергии. Под последним словом мы понимаем такое потребление энергии, ко­торое в результате не возвращается в виде сбережения, а безвозврат­но рассеивается в пространство. Не следует забывать, что залежи каменного угля и торфа — это уже готовые, накопленные запасы сол­нечной энергии, которые при нерасчетливом добывании часто слиш­ком нерасчетливо и потребляются, не давая ни при отоплении, ни при работе в машинах всего того сбережения в энергии, которое они могли бы дать. Не следует забывать также, что каменный уголь есть запас солнечной энергии, собранный за громадный период времени, и что, потребляя его в большом количестве, мы вводим в наш бюджет случайно собравшиеся доходы прежних годов, а расчет ведем так, как будто мы действительно сводим концы с концами. Если бы мы посредством того труда, который идет на добывание каменного угля, умели фиксировать ежегодно такое количество солнечной энер­гии на земной поверхности, которое равняется энергии добытого уг­ля, тогда, действительно, весь этот труд мог бы считаться полезным; теперь же со справедливым страхом смотрят на эксплуатацию горю­чего материала, которая ведется на таких основаниях, что за исклю­чением еще мало распространенного правильного лесоразведения не заключает в себе обеспечения для возможности постоянного продолже­ния этой эксплуатации. Вообще нужно сказать, что, пока люди не найдут двигателя для своих машин, который бы обеспечивал их на более долгое время без страха скорого истощения, до тех пор все рас­четы суммы технической работы, находящейся в распоряжении че­ловечества, должны считаться ложными, так как запас энергии, под­держивающий эту работу, может со временем прекратить свое суще­ствование.

Тем не менее, указав на эту сторону вопроса о потреблении камен­ного угля, мы должны заметить, что потребность в нем так неизбеж­на, запасы его еще так велики и возможность новых изобретений до их истощения так вероятна, что люди не могут поступать иначе, как до сих пор поступали, т. е. стараясь, по возможности, увеличить добы­ванием угля свой запас превратимой энергии.

Мы думаем, что после приведенных примеров нам уже не нуж­но более останавливаться на других случаях добывающей и обраба­тывающей промышленности. Все предприятия: ремесла, мануфак­туры, фабрики, занимающиеся изготовлением предметов, потребля­емых или для одежды, жилищ, питания, или для устройства путей сообщения, осушения болот, канализации городов и пр., — все они потребляют известное количество превратимой энергии в виде меха­нической работы человека, но все они посредственно или непосредст­венно возвращают это потребление с избытком посредством увеличе­ния обмена энергии или посредством доставления человеку возможно­сти сберегать часть его энергии и употреблять ее с большей выгодой на какие-либо новые производства.

Нам остается еще рассмотреть те роды труда, которые, будучи со­пряжены с тратой энергии, отчасти в форме механической работы, отчасти в форме нервной, никогда не возвращают непосредственно че-

ловечеству потраченную на них энергию, в форме сбережения солнеч­ной энергии, и тем не менее должны быть названы полезными рода­ми труда. Мы говорим о тех родах непроизводительного, но все-таки полезного труда, анализ и классификация которых с большой ясно­стью сделаны Миллем в его «Политической экономии» ¹.

Мы не остановимся для подробного рассмотрения различных ро­дов этого труда, а возьмем только два примера из области умственно­го труда и из области художества, стараясь при этом выбрать их так, чтобы производительность этого труда, в смысле непосредственного приращения энергии, была бы наименее заметна, т. е. работа таких людей, которые в течение всей своей жизни не производят ни малей­шей материальной полезности.

Примером умственного труда возьмем .учителя элементарной шко­лы, который всю свою жизнь ограничивался преподаванием и не ос­тавил после себя ни одной напечатанной строчки. Тем не менее коли­чество превратимой энергии, введенной им в бюджет человечества, может быть довольно значительно. Предположим, что, научив кре­стьян своей общины арифметике, учитель избавляет их от целого ряда мелких обманов и что общая сумма сбережения этого составляет 500 рублей в год. Сумма эта в руках людей, обыкновенно пользующихся невежеством крестьян, т. е. волостного начальства, сборщиков пода­тей, мелких торговцев и деревенских кулаков, неминуемо уходит большей частью на питье водки, так как только этим путем, т. е. вза­имными угощениями, поддерживается солидарность эксплуататоров. Научившись считать, крестьяне не так легко дают себя обмануть, и им удается сберечь эти 500 рублей под влиянием развития, полученного от учителя. Они покупают за эти деньги 5 лишних пар волов, кото­рые в хозяйстве крестьянской общины составляют значительное при­ращение рабочей силы. Этими волами можно вспахать, по крайней мере, 60 лишних десятин в год или, если лишней земли не имеется, то значительно улучшить обработку не менее 120 десятин, результа­том чего, непременно, как в том, так и в другом случае, явится уве­личение урожая, т. е. увеличение в бюджете сбереженной людьми солнечной энергии. Конечно, нельзя всю эту прибыль приписать тру­ду учителя, потому что, несомненно, труд крестьян, учившихся ариф­метике, и труд крестьян, работавших пятью лишними парами волов, участвовал в сбережении избытка энергии; но, с другой стороны, оче­видно, невозможно и труд учителя исключить из участия в произ­водстве этого сбережения. Отсюда видно, что цепь рассуждений, при­водящих к доказательству полезности, в данном нами смысле этого слова, труда учителя, ничуть не длиннее, а даже скорее короче цепи рассуждений, доказывающих то же самое для работника, ломающего камни с целью построить из них дом.

Примером полезного труда художника возьмем музыканта-испол­нителя, в течение всей своей жизни не пошедшего далее удовлетвори­тельного исполнения чужих произведений. Для того, чтобы объяснить в этом случае полезность его труда, нам необходимо возвратиться к принятой нами классификации потребностей. Объяснение этой полез­ности мы найдем при рассмотрении категорий потребности упражне­ния специальных органов чувств и потребности наслаждения. Со вре­мени работ Гельмгольца ² мы знаем, что известные звуки возбуждают
                    

¹ Милль. Политическая экономия. Т. I, стр. 52—68.

² Helmholtz. Die Lehre von den Tonempfindungen. Braunschweig, 1862.

к правильной деятельности органы, ощущающие звуки, другие, на­против, вызывают в них болезненные ощущения. Музыкальное искус­ство состоит именно в таком сочетании первых звуков или тонов, ко­торое наименее утомляющим и через то наиболее приятным обра­зом возбуждает деятельность органа слуха. Но мы знаем, что всякая правильная деятельность укрепляет органы, делает их сильнее и чув­ствительнее, возвышает, следовательно, обмен энергии, совершающий­ся при их помощи. Но этого мало. Органы чувств играют чрезвычай­но важную роль в составлении суммы психической жизни человека. Правильное действие их делает жизнь эту богаче и приятнее, — на­против, несовершенство или болезненность в отправлениях специаль­ных органов чувств делает психическую жизнь беднее и печальнее. Потребность в наслаждениях высшего рода только и развивается при известном совершенстве органов чувств, а эта потребность расширяет как требования материальной жизни, так особенно энергию и вели­чину, если можно так выразиться, внутренней психической жизни. Та­ким образом, высшее развитие через упражнение специальных орга­нов чувств, с одной стороны, расширяет потребности, для которых нужно лишнее сбережение энергии, но, с другой стороны, также воз­буждает способности человека к более интенсивной и разносторонней деятельности, необходимой для добывания этих лишних количеств энергии. Мы здесь разом видим и полезные, и вредные стороны ис­кусства. Пока искусство возбуждает человека к деятельности, дающей в результате прибыль в бюджет энергии, находящейся в распоряже­нии человечества, до тех пор оно остается полезным трудом. Но как только искусство возбуждает потребности, в размере иногда непосред­ственно вредном для организма или хотя бы и не вредном, но пре­вышающем возможность удовлетворения без расстройства энергийного бюджета, рассчитанного на удовлетворение других, более настоятель­ных потребностей, тогда искусство перестает быть полезным трудом и становится предметом роскоши или, что то же, расхищением энергии. Таким образом, военная музыка, возбуждающая людей идти с усилен­ным стремлением на бойню и самоистребление, будет одним из выдаю­щихся примеров расхищения энергии посредством искусства. Напро­тив, картина или драма, возбуждающая людей к лучшему понима­нию высоких идеалов личной и общественной жизни и к скорейшему осуществлению их на практике, будет одним из лучших примеров искусства, как полезного труда. Труд музыканта-исполнителя, даже посредственного, как отдых после работы, как развлечение и успокое­ние для чересчур возбужденной нервной системы, может, хотя и в ме­нее значительной мере, также быть причисленным к категории по­лезного труда.