Введение
Простое перемещение факта из одной линии связей
в другую может сделать традиционное индивидуальным.
Ю. Лотман
Попытка осветить основные аспекты всемирной истории в объеме краткого очерка достаточно полно, заранее обречена на неудачу. Грандиозная мозаика событий, дат и исторических нюансов теряет штрихи своеобразия при масштабировании. Самые общие обзоры достигают объема многих томов, отдельные эпохи и события становятся материалом пространных монографий и полем многолетних исследований. История по определению несовместима с методом моментальной фотографии. Многослойность, преемственность, взаимосвязь, дискретная тенденциозность процессов, протекающих на протяжении тысячелетий, сводит на нет любые попытки зафиксировать постоянно изменяющуюся картину мира. История большой длительности напоминает некую систему, длительность действия отдельных механизмов которой различна. Смена алгоритмов развития одних регионов или сохранение алгоритма развития протяженных историко-географических территорий в такой системе совершенно равноправны. Для распознавания скелета структуры исторического процесса необходима тщательная работа по анализу отдельных групп событий, времен и фактов, цель которой отделить нюансы фабулы от событий-индикаторов глубинных, системных процессов. Статистические методы анализа массива исторических фактов в подобных случаях неприемлемы, т.к. плотность событий растет со временем. Причиной тому служит ряд факторов, в числе которых, прежде всего, трудности выявления и датировки событий, относящихся к древнейшему периоду развития человечества. Появление письменных источников облегчает восстановление картины прошлого. Археологические исследования конкретизируют и дополняют ее, растущие возможности интерпретаций размывают сами понятия абсолютной достоверности.
Выявление определенных тенденций развития территорий, государств и народов привело к практике деления мировой истории на периоды. Условность подобного деления налицо, однако, положительной стороной является облегчение ориентации в океане фактов. Эры, эпохи, периоды и времена раздробили единый исторический поток на части. Отдельные факты стали неукоснительно поверяться временем, а условные границы бич периодизации зачастую воспринимаются как некие реальные области пороговых или межсистемных переходов. Классическая наука довела анализ истории до пределов возможного до пошагового восстановления конкретных исторических перипетий. В то же время политические и социальные запросы каждого конкретного времени или общества стали все сильнее определять не только тенденции развития исторической аналитики, но и установки подхода к трактовке отдельных событий, в большинстве случаев уводящие от интернациональной, планетарной точки зрения на всемирную историю.
Все более детальный анализ позволил, однако, систематично описывать мировую историю. Тщательная деталировка к определенному моменту была проделана и по закону маятника усилия науки стали направляться на трансвременной исторический синтез. Историческая география, языковедение, этнография, культурология, климатология, религиоведение и другие науки совместно с историей стали давать результаты общего характера, восстанавливать единый и неразрывный ход истории. Анализ достаточно длительных процессов начал превалировать над анализом конкретных событий. В результате, наряду с системами повременной периодизации, исторических формаций и просто веков, стали появляться системы, ведущие учет сходных тенденций развития, исторических параллелей, аналогичности протекавших и протекающих процессов, сходности базисных условий в различные времена в различных регионах.
Современная история, пожалуй, немыслима без внутренней оси философии истории. Общие философские проблемы решаются с опорой на конкретный исторический материал, исторические расследования своими корнями уходят в определенную систему философских взглядов. История, выступающая и как хроника появления, развития и модификации философских взглядов, включила в себя историю философии. Философия, неразрывно связанная с процессом исторического развития человечества, стала в определенной мере поверяться соответствием данным истории.
Охватить общий ход истории системно было соблазнительно во все времена. Отказ от архаичной периодизации по крупнейшим монархиям был сделан Августином, который ввел шестичленную систему, свободную от простого циклизма и содержащую идею неуклонного исторического прогресса. Идея бесконечности процесса творения миров, базирующаяся на многократности божественных актов создания, высказанная Оригеном, совместила идеи примитивного циклизма с идеями глобальной исторической бесконечности. Цель движения человечества, трактовавшаяся с позиций традиционной теологии, довлела над всеми разрабатывающимися системами всемирной истории. Склонения к фатализму или хаотичности дополняли и демпфировали друг друга. Введение в зону рассмотрения понятия свободы человеческой воли наряду с существованием природных законов, фиксированности условий и внутренней динамичности социума, общей направленности процесса и его пошаговой целенаправленности изменили сам ракурс обозрения всемирной истории.
Уже у Гердера появляются мысли о человечестве как о постоянной естественной системе живых сил наряду с констатацией наличия связей между целями народов и обстоятельствами их существования. Кант столкнулся со своеобразной невозможностью однозначно сопрягать детерминизм исторического процесса со свободой воли индивидуумов и свободой воли в событиях истории. Ф.Бэкон разрабатывал идею всеобщности исторического развития на основе сходности и аналогичности ряда процессов в различных странах в разные времена. Гегелевское видение истории грешило недостатком знаний истории Востока, но предлагало традиционно циклопическое общее построение. Шопенгауэр предлагал рассматривать историю как знание, но отказать ей как науке ввиду отсутствия в ней некоей субординации познанного и отвести лишь координирующую роль, полагая достоверным лишь самое общее.
Киркегор, исключая мысль о законченности истории, бытовавшую в гегелевской философии, начинает ввод новых понятий, связанных непосредственно со свободой человеческой воли, но утверждает, что история не создается исключительно свободными действиями свободных людей.
Новая философия, не отвергая необходимость в историческом процессе, пошла по пути интеграции общего и особенного одновременно. Гуссерль уже говорит о постепенно прогрессирующей реализации единой цели человечества, Хайдеггер оперирует понятием основных процессов в судьбе народов, Ортега-и-Гассет фокусирует внимание на поиске постоянных ингредиентов исторической реальности, Ясперс ищет самобытное и универсальное, сильное и великое в историческом потоке. Материалистический рационализм Рассела приводит его к мысли о том, что общее число фактов географии, необходимое для расчета мировой истории, не слишком велико.
Появление направления истории большой длительности стало естественным продолжением развития современных исторических взглядов. Попытки отрыва от привычной сюжетности, фабульности и скрупулезной хронологии в историческом повествовании, так или иначе, уподобляет исторический процесс процессу геологическому, скорее действующему на людей, чем видоизменяющемуся в функции от человеческих действий.
По-видимому, создание системы или схемы, базирующейся на единственной доминанте, не представляется возможным по определению. В случае наличия любого жесткого закона деформации будут подвергаться пласты, лишь отчасти подпадающие под его действие. Любая закономерность, претендующая на оформление в качестве закона, автоматически должна пройти проверку на повторяемость. В то же время сама повторяемость снимает вопрос об уникальности того или иного явления, выхолащивая тем самым до формы рабочего действования. Совмещение обоих полюсов, однако, видится возможным в случае допущения и закономерности, и даже регулярности уникального, однако без конструирования жесткой системы, а лишь с фиксацией основных особенностей достаточно гибкого алгоритма протекания исторических процессов.
Работа над алгоритмом отличения существенного от случайного в общей массе фактического материала облегчается двумя основными данностями. Первое, и основное это развитие истории во времени или по стреле времени, из прошлого в настоящее, что определяет саму историю как необратимый процесс и форму прошедшего времени. Второе, непосредственно следующее из первого ретроспективный характер рассмотрения происходившего, а с учетом местонахождения историка-наблюдателя не только ретроспективный, но и фактически обратный, противовременной взгляд, отчасти облегчающий указанную сортировку ввиду знаний результатов рассматриваемых явлений или процессов.
В этом случае регулярность становления зон пороговых переходов или другими словами гармоническая регулярность появления зон бифуркаций входит в тело алгоритма развития, не исключая ни детерминизма с одной стороны, ни свободы человеческой воли, случайности, флуктуаций вблизи разумной субстанции с другой. Рассмотрение всех возможных в конкретный момент времени частных альтернатив развития подсистем становится не столь актуальным, ввиду определяющего действия на более высоком, системном уровне алгоритма развития всемирной истории на всем ее протяжении статично с одной стороны и в потоке, динамически, с другой.
Источник: www.gumer.info.
Рейтинг публикации:
|
