Конец забытой эпохи

Писатель Анна Федорова — о том, можно ли назвать логичной отставку Владислава Суркова

Анна Федорова. Фото из личного архива

Поразительно, насколько предсказуемыми оказались комментарии по поводу отставки Владислава Суркова. Все называют ее «логичной» — а можно ли придумать более унылое определение? В семь вечера наступили сумерки, а в девять логично состоялся закат — тоже мне новости погоды. Снижение политического влияния Медведева и его команды началось еще задолго до показательной критики правительства Путиным; нам с осени обещают серьезные кадровые перестановки, а то и роспуск кабинета министров, но интрига все тянется, как девятый сезон успешного сериала. Корни этой интриги — не в неспокойном 2012 году, они глубже, и единственный реальный сюрприз — то, как гладко разворачивается сюжет.

Другое дело, что Владислав Сурков — это не просто «член команды Медведева». Сказать о нем так — значит впасть в вульгарный ревизионизм новейшей истории. Конечно, в наше время заслуги перед партией обнуляются в полночь (даже перед партией «Единая Россия»), но мы-то, еще как-то помнящие 1990-е и 2000-е годы, помним и реальную роль Суркова в политике, где еще не было Медведева.

Это же помнят и 40-летние политологи, вздыхающие (кто с грустью, кто со смутной надеждой неизвестно на что): «Ушла эпоха». Однако же эпоха ушла не вчера, как и не вчера сменился стиль внутренней политики. «Прекрасный новый мир», о котором иронически говорил сам Сурков, — уже давно не утопия, а самая достоверная реальность.

Эпоха начала сдавать свои позиции, когда подросло следующее поколение, начавшее думать о политике уже без всякого пиетета к героям прошлого. Вчера на «Снобе» я наткнулась на фантастически глупый комментарий: мол, Сурков — это просто символическая жертва, «высокопоставленный чиновник отправлен в отставку, чтобы продемонстрировать борьбу с коррупцией». Понимаете, о чем я? О политике начали думать и говорить люди, для которых Сурков — всего лишь один из «высокопоставленных чиновников». Когда я, хихикая, поделилась этой мыслью с человеком 23 лет от роду, он серьезно спросил в ответ: «Да, ну а что такого сделал Сурков? Кроме «Сколково»?»

Вокруг нас люди, в голове у которых Сурков — создатель «Сколково», Якеменко — ресторатор, возрождающий традиции русской кухни, а Прохоров — политик. Все драмы и свершения прошлого забываются быстро, и только динозавры помнят, что не всегда всё было так.

Похоже, фигуры такого типа, как Сурков, — они как «американские боги» из романа Нила Геймана. Они живут и способны творить чудеса (не обязательно хорошие чудеса, кстати), только пока люди в них верят и наделяют их сверхъестественными способностями. Как только они уходят из повестки дня, как только зритель оборачивается на что-то другое, вся магия рассеивается. Очень печально, если смотреть на это глазами романтика, но смотреть на российскую политику такими глазами уже давно не хочется.

Остается только логика — логика эффективности, аппаратных игр и борьбы с энтропией. «Серых кардиналов» заменяют технократы, и кто сказал, что это плохо? Даже с эстетической точки зрения.

Было бы здорово, впрочем, если бы о Суркове сняли фильм в духе «Игры престолов». Кремлевские башни, черные галстуки, черные всадники, последний бой у старой цитадели.

http://izvestia.ru/news/550073

На отставку ув. В. Ю. Суркова

Журналист Максим Соколов — о причинах ухода главы аппарата правительства

Максим Соколов. Фото: Глеб Щелкунов

Талантливый исторический беллетрист так описал кадровые перестановки во времена хованщины: «Борису Алексеевичу (Голицыну. — М. С.) дали для кормления и чести приказ Казанского дворца. Узнав о сем, он плюнул, напился в тот день, кричал: «Чорт с ними, а мне на свое хватит» и пьяный ускакал в подмосковную вотчину — отсыпаться...». Первый замглавы администрации президента РФ В.Ю. Сурков, отставленный от этой должности 27 декабря 2011 года и получивший для кормления и чести руководство над аппаратом правительства РФ, мог бы, собственно, еще тогда предаться обидным слабостям князя из рода Гедиминовичей. Уже и на исходе 2011 года было ясно, что отныне «Не розан в саду, в огороде, цветет В. Володин в народе», а органичная для В.Ю. Суркова эпоха вельможного изящества и декаданса закончилась.

Новое же назначение на чисто аппаратную вице-премьерскую должность (21 мая 2012 года он был в ней переутвержден) — это примерно как назначить эстетствующего наркомвоенмора т. Троцкого на должность товарища Картотекова. От такого назначения и борец за свободу т. Троцкий, скорее всего, немедленно бы напился. Хотя новая должность в принципе дает властные возможности, и даже немалые, чему порукой политическая карьера занявшего эту должность т. Сталина, но для того чтобы конвертировать пост товарища Картотекова в политический успех, надо обладать задатками Фуше, а не Талейрана. Тогда как по всем своим наклонностям В.Ю. Сурков тяготел скорее к последнему.

Назначение было вдвойне обидным, ибо не только не соответствовало всей натуре нового главы правительственного аппарата (это, положим, еще можно переломить), но и было вполне второсортным, просто потому, что второсортным является сам нынешний кабинет (хотя в конце 2011 года премьером был еще В.В. Путин, но заранее было объявлено, кто возглавит его в мае 2012-го). Можно было бы попытаться в его составе стать «Славой два процента» (или сколько там нынче), но В.Ю. Сурков откровенно нудился кабинетскими добродетелями «Немножко красть, а кто не крал?», «Мы, евреи, такой народ, мы любим родственников» — причем не столько потому, что его отвращала от этого вся его натура священного старца (вице-премьер был довольно молод), сколько потому, что такая мелочность и убожество претили его демоническому честолюбию.

«Сколково», любимое детище честолюбивого В.Ю. Суркова, превратилось не в Манхэттенский проект и даже не Компанию Панамского канала (здесь хотя бы несомненен размах), но в какой-то филиал «Кировлеса». «С Вексельбергом мы вдвоем работаем на дизеле» с последующим хищением этого дизеля, какие-то высокотехнологические кредиты, крутившиеся через банчок того же Вексельберга, лектор по распространению И.В. Пономарев — чорт знает, что за мелочность.

Не в силах снести такой всеобщей и унылой второсортности, ув. В.Ю. Сурков не мог закончить свой век блестящий и мятежный, а также декадентский, в роли начальника правительственного аппарата и подал в отставку. Всякий декадент поступил бы на его месте так же.

http://izvestia.ru/news/550065

Владислав Сурков: конец времени

Политолог Дмитрий Орлов — о том, почему бывший главный идеолог оказался не у дел

Дмитрий Орлов. Фото: ИЗВЕСТИЯ/Владимир Суворов

Святая простота и дьявольская изощренность редко встречаются в чистом виде. Течение жизни перемешивает их в самых невероятных пропорциях. Вот Владислав Сурков: агрессивно выступил — и где? в Лондоне! — в защиту менеджеров «Сколково», элегантно и щедро проспонсировавших лекционный «курс молодого бойца» от Ильи Пономарева в самом начале избирательной кампании 2011 года. Буквально через несколько дней он жестко возразил — и кому? Путину! — по поводу исполнения прошлогодних президентских указов, за которое он как вице-премьер и руководитель аппарата правительства прямо и непосредственно отвечал.

Так что официальная точка зрения по поводу отставки Суркова, высказанная пресс-секретарем президента Дмитрием Песковым, вполне адекватна. Правительство исполнило лишь половину поручений президента, а координировал эту работу именно Сурков. Вице-премьер отчитался — президент отчет не принял.

Всё это выглядело до крайности незатейливо, даже если допустить (поверив высокопоставленному источнику в правительстве; этого, впрочем, можно и не делать), что заявление Суркова об отставке было написано еще 26 апреля. Готовясь выйти из темницы духа, стоит ли хлопать дверью? Неужели бессмертная фраза Булгарина о Пушкине — великий-де был человек, а пропал, как заяц — по отношению к Суркову верна?

Я так не думаю. «Дивный новый мир» (новый моноцентризм и отказ от системы тандема, национализация элиты и равноудаление «бояр», политическая реформа и моральный поворот) — политическая реальность, созданная Владимиром Путиным после победы на президентских выборах 2012 года — Суркова принципиально не устраивал. А «координаторская» работа в правительстве его — создателя политических конструктов, жонглера смыслами — конечно, не вдохновляла. Так что простое и быстрое решение, которое он был вынужден принять, стало результатом отнюдь не простого и довольно длительного развития событий. Которое вполне можно считать личной драмой бывшего вице-премьера.

Политическое время Суркова — не эпоха, нет; мы жили, живем и будем жить в эпоху Путина — закончилось осенью 2011-го. Но еще за несколько месяцев до этого, зимой и весной, Сурков допустил стратегический просчет, дистанцировавшись от Путина и позволяя при этом Глебу Павловскому (не только, но прежде всего ему) жестко критиковать его. Павловский, напомню, требовал от Путина дать Медведеву возможность стать «великим президентом», а путинское большинство предлагал превратить в «медведевское». Между тем время, отпущенное на существование системы тандема, заканчивалось, а общественное доверие по рекомендациям политологов не передается. Я был удивлен тем, что Сурков не понял этого.

В результате в конце весны 2011-го стратегическую инициативу захватили другие группы элиты, которые сделали ставку на победу Путина с помощью консолидации вокруг него традиционных консервативных групп — путинского большинства. Сурков мог перехватить инициативу летом, но совершил еще один масштабный просчет. Стратегия, избранная им для парламентской избирательной кампании «Единой России», основывалась на транслируемых из центра и при этом второстепенных для восприятия большинства посланиях (темах «креативного класса» или «открытого правительства», например). К тому же из нее был фактически исключен Путин. Уже через месяц после начала реализации этой стратегии правящей элите стало ясно, что значительного успеха она не принесет: без Путина и традиционных «реальных дел» электоральная мобилизация «Единой России» буксовала. Неудивительно, что главным инструментом «путинской» предвыборной мобилизации стал «Общероссийский народный фронт».

«Сурков сконструировал и профинансировал Болотную» — такая точка зрения сегодня весьма распространена. На мой взгляд, она вряд ли верна — во всяком случае, в вульгарном толковании, «нанял-пошли». Мне трудно представить себе, что Сурков давал прямые указания бывшим менеджерам «Альфы», поддерживавшим Навального, или руководителям «Сколково», нашедшим в лице Пономарева благодарного лектора. Однако его заявления в Лондоне удивительны. Экс-вице-премьер сказал с вызовом, что Вексельберг и он сам достаточно состоявшиеся люди, чтобы не воровать несколько сотен тысяч долларов из бюджета «Сколково». Зачем? Ведь никто ни его, ни Вексельберга в этом не обвинял! Вероятно, это была попытка перевести претензии Следственного комитета на «политический» уровень. Ее вряд ли можно назвать удачной. И в любом случае в этой истории надо поставить точку. Я думаю, в этом заинтересован и сам бывший вице-премьер.

Так или иначе, Сурков относился к протестному движению весьма сочувственно. Характеристика им тех, кто вышел на Болотную, как «лучших людей» в этом смысле весьма показательна. Собственно, «лучшие люди» и «креативный класс» должны были — во всяком случае, я воспринимаю логику Суркова именно так — стать основой новой, более сложной по структуре социальной опоры власти. Дьявол — в деталях, а точнее в сроках и формате образования такой гипотетической коалиции. На мой взгляд, Путин мог обратиться к «креативному классу» и протестным группам с предложением о союзе во имя будущего России. Но — только с позиции спокойной силы, победив на выборах с опорой на традиционное большинство (что и произошло). Надеть белую ленту (признать митингующих на Болотной «лучшими» до начала президентской избирательной кампании, за что выступал Сурков) он мог, лишь предав это большинство. И в конечном счете — себя.

Сурков — человек по-настоящему увлеченный. Инициированные им проекты, особенно крупные, как правило, детально продумывались и осуществлялись системно и долгосрочно; серьезные сбои начались только пару лет назад. Как ни странно, он не осознавал простой вещи: политический театр — не театр марионеток; невозможно и не нужно контролировать все движения всех актеров. Появление феномена несистемной оппозиции — наиболее крупная, фатальная ошибка «главного политтехнолога» Кремля. Каналы рекрутирования через партийную систему и одномандатные округа оппозиционных, региональных и просто ярких политиков — новой элиты! — были фактически заблокированы, что выталкивало за рамки системы немало абсолютно адекватных людей. На смену им приходили эрзац-проекты типа молодежных движений, и их число всё возрастало.

И все же исторический «гамбургский счет» — в пользу Суркова. Его время — это время создания и развития демократических институтов в России, от общенациональных партий до рационально организованной региональной власти. Его время — это время победы российской правящей элиты над «искушением-2007»: система правящего тандема гарантировала и конституционность передачи верховной власти, и ее, этой власти, относительную стабильность. Роль во всем этом бывшего вице-премьера очень велика, а до конца 2010 года — поистине исключительна.

Но иногда простой ответ на простой вопрос лучше трансляции сложной системы аргументов. Именно поэтому время Суркова уходит вместе с ним.

Автор — член Общественной палаты РФ

http://izvestia.ru/news/550133