В
далеком 1947 году юный Джордж Сорос, едва привыкший к своему новому
имени и стране обитания, поступил в Лондонскую школу экономики и
политических наук, где среди других преподавателей явно выделялся
австрийский философ Карл Поппер.
В
1945 году Поппер прославился благодаря своему объемному труду «Открытое
общество и его враги» — и после изнурительной войны, после эпохи
тоталитаризма, потрясений, лишений, страха и девальвации человеческих
жизней теория Поппера казалась настоящим откровением, общественной
панацеей и единственно возможным путем к процветанию человечества,
единственным предохранителем от войн и насилия. Юный Сорос стал адептом
учения Поппера и посвятил жизнь не только спекуляциям на финансовых
рынках, но и распространению идеи открытого общества.
Ведь
– казалось бы – что может быть лучше? Общество без каких бы то ни было
табу. Общество максимальной самореализации человека, его внутренних
возможностей, а также самореализации отдельных групп и институтов.
Минимум предрассудков, минимум ограничений, минимум регуляторных
механизмов. Войны происходят из-за территорий и ресурсов? Так долой
границы! Свободная торговля, открытость и прозрачность всех процессов,
культурный обмен, лояльное отношение к новым веяниям и течениям,
максимум свободы в общении и обмене информацией. Демократия достигает
абсолютного уровня, демократические свободы становятся нерушимыми и
неоспоримыми, люди принимают решения, договора неукоснительно
соблюдаются.
Согласитесь –
люди, помнившие фашизм и нацизм, а также с ужасом воспринимающие угрозу
коммунизма, не могли не принять радужные идеи Поппера и его эпигонов.
Идея открытого общества овладела массами. Дальнейшие несколько
десятилетий стали периодом воплощения идеи открытого общества в жизнь.
Европейское объединение угля и стали, Общий рынок, Европейское
Экономическое Сообщество, Евросоюз, победное шествие демократии и
ломание границ, Интернет как символ информационной революции,
сексуальная революция, гражданское общество, падение колониальной
системы, конец апартеида и расовой сегрегации, осуждение ксенофобии,
расизма, национализма, экуменический диалог, терпимость, свобода
самовыражения… Мир действительно сильно изменился. Казалось, мир
действительно начал приближаться к идеалам открытого общества,
смоделированного Поппером. Оставалось несколько антиподов, которые
вот-вот должны были упасть – Россия, Китай, ортодоксальные исламистские
государства, несколько полувоенных режимов…
И
вот сегодня 87-летний Джордж Сорос на склоне жизни вынужден осознать:
та идея, которой он посвятил жизнь, рушится. Маятник качнулся в
противоположную сторону. Похоже, открытое общество на некотором этапе
достигло своего предела возможностей и снова уступает дорогу обществу
закрытому – с более формализованными институтами, со склонностью к
консерватизму, с иерархическими ценностями и с естественными
ограничителями. Brexit, выборы в США и избрание на пост президента
Дональда Трампа, неизбежная смена политических лидеров и предпочтений в
Германии и Франции, евроскептицизм, рост националистических и
консервативных настроений в Европе, усиление позиций БРИКС (не смотря на
попытки разрушения этой структуры) лишь за один год привели к серьезным
потрясениям основ открытого общества. Соросу пришлось дожить до
момента, когда выстроенная им система начала рушиться, как карточный
домик.
Именно поэтому
старый миллиардер нервничает и обещает возглавить борьбу против Трампа.
Собравшиеся 14 ноября в вашингтонском Mandarin Oriental Hotel противники
президента-электа разрабатывают новые планы «фронтальной войны» против
Белого дома – с прицелом на выборы в Конгресс и Сенат. Вся
демократическая рать – 350 Action, CPD Action, Demos Action и
многочисленные другие – будет нацелена на борьбу с «чудищем облым,
огромным, озорным, стозевным и лаяй» по имени Трамп. В ближайшее время
мы станем свидетелями серьезного столкновения не просто двух команд, не
просто тех, кто не смирился с поражением. Дуэль Сороса и Трампа – это
кульминация противостояния открытой и закрытой моделей общества.
Говоря
по правде, кризис открытого общества начинается уже в 90-е годы ХХ
века. Поппер предупреждал о том, что открытое общество может перерасти
(выродиться) в так называемое «абстрактное» общество – общество без
лидеров, без поступков, без героизма, в конце концов, без событий.
Общество, где люди настолько обособлены друг от друга, что у них
отпадает потребность в излишней коммуникации. Для абстрактного общества
важны не столько факты, сколько их интерпретация, не тексты, а их
компиляция. Фактически предвозвестником превращения открытого общества в
общество абстрактное стал 38-летний профессор Френсис Фукуяма,
заявивший в 1989 году о «Конце истории». В культуре процветает
постмодернизм. Дипломатия из искусства превращается в разновидность
канцеляризма. Даже развал СССР и всего социалистического лагеря прошел
более-менее ровно – волны после исторической встряски улеглись очень
быстро. Югославия побурлила чуть дольше. Расширение НАТО и Евросоюза
стало явлением заметным, но не настолько, чтобы «ах!». Уровень
адреналина в крови у среднестатистического жителя открытого общества не
зашкалил.
Далее
последовал «парад серостей» в среде мировых лидеров: после ярчайших
фигур «последней героической эпохи» — Рональда Рейгана, Маргарет Тэтчер,
Гельмута Коля, Франсуа Миттерана, Ден Сяопина, аятоллы Хоммейни и
других – наступает эпоха абсолютно бесцветных и невыразительных
«временщиков», не способных на поступки, но весьма исполнительных, а
подчас и забавных. Два десятилетия «серых лидеров» в пантеоне
европейских политиков не могли не оставить свой след. Из этой когорты
выбивался Берлускони – но его затюкали и объявили фриком, коррупционером
и вообще чуть ли не сексуальным маньяком.
Общество
– особенно открытое общество – готово спокойно дрейфовать в сторону
попперовских «абстракций», но в том случае, если этот дрейф оправдан
экономически и социально. Общество потребления, общество проедания,
общество благоденствия – это часть открытого общества. К 90-м годам эта
часть общества смирилась даже с деградацией субкультурной жизни, смертью
неформальных движений, последними попытками индивидуумов самовыразиться
и проявить позицию. Но в 2008 году начался мировой кризис, и лидеры
оказались не способны обеспечить ту стабильность, к которой привыкло
общество.
Опять же:
Поппер предупреждал о еще одной опасности. Даже самые идеальные виды
открытого общества могут эволюционировать в самые уродливые формы, если
целью политики поставят «всеобщее благоденствие». Тогда неизбежно
проявление тоталитарных тенденций внутри открытого общества. Неизбежно
желание навязать свою форму другим обществам. При этом желая
облагодетельствовать, заявляя о самых благородных побуждениях и мотивах!
Впервые
это вырождение проявилось, наверное, в Югославии в 1999 году, которую
силы НАТО разбомбили – под предлогом необходимости торжества демократии.
Василий Аксенов в те дни сказал с горечью: «Посмотрите, кто начал войну
против Югославии? Билл Клинтон — бывший пацифист, который в молодости
уклонялся от службы в армии и курил марихуану. Тони Блэр — бывший лидер
левацкой молодежи, который устраивал столкновения с полицией и
употреблял легкие наркотики. Герхард Шредер и Йошка Фишер —
представители левых сил Германии, в молодости курили опиум и призывали к
сексуальной революции. Хавьер Солана — бывший «красный профессор», что
курил марихуану … Эти «дети цветов» — поколение хиппи — решили воплотить
свои идеалы мира и всеобщей любви, и в результате забросали Белград
бомбами».
А дальше были
Ирак, Ливия, Сирия, куда пытались силой принести «лучший, более
демократический строй». Афганистан в этом плане – исключение: там хотя
бы понятен мотив после того, как во главе государства был поставлен брат
крупнейшего производителя опиума. Серия «цветных революций» — вплоть до
«Арабской весны» и украинского Майдана – стали также попыткой
поддержать или инспирировать подвижки в сторону открытого общества. Если
Поппер был теоретиком, то Сорос – фанатически верующим фанатиком, не
забывающим соединять процесс строительства открытых обществ с практикой
денежных спекуляций, обвала валют и центробанков, организации локальных и
мировых финансовых кризисов. И никто не мог понять, где в стратегии
Сороса заканчивается идея, а где начинается бизнес. И что для него
важнее: вложить миллиарды в организацию очередного подобия открытого
общества в отдельно взятой стране. Или же начать процесс строительства
открытого общества, чтобы заработать очередные миллиарды.
Важно
было то, что руководство США полностью поддерживало все инициативы
Сороса и предоставляло ему широкие возможности для активной деятельности
в разных странах. Подчеркиваю: в разных странах, но не в своей, где
время от времени возникали конфликты между Белым Домом и структурами
Сороса (последнее серьезное обострение – во времена Дж. Буша-младшего).
Теория открытого общества усилила американскую внешнюю политику, дала ей
новый смысл. Поппер даже и не думал, что в руках искусных стратегов его
концепция может лечь в основу новой «Доктрины Монро» — однако если
первоначальная «Доктрина Монро» предвидела гегемонию американских
интересов на определенном пространстве в Северной Америке, то теперь –
гегемонию США в мире. Показная открытость обществ, полная свобода
действий отдельных граждан, зачастую – возведение в ранг нормы всего
того, что ранее считалось девиациями и перверсиями (с последующим
превращением нормы в добродетель – как в случае с гомосексуализмом),
развитие массовой культуры с элементами провокации и эпатажа, апелляция к
демократии и личному пространству граждан стали той ширмой, за которой
процветали финансовые интересы транснациональных корпораций и
политические интересы Белого Дома. Широкая сеть фондов, инициированных
Соросом, а также грантовых программ, призванных расширять рамки и
возможности открытого общества, играла свою роль: в разных странах
велась селекция кадров, внедрение интеллектуальных разработок,
распространение идеологических клише, создавался фон для последующих
трансформаций общественного сознания.
Приход
к власти в США чернокожего президента стал очередным этапом развития
открытого общества: понадобилось 40 лет от дня смерти Мартина Лютера
Кинга, поднявшего вопрос о равноправии белого и цветного населения
Штатов, чтобы его мечта («I have a dream!») воплотилась в жизнь и
чернокожий возглавил страну. Но к тому времени открытое общество
столкнулось с рядом проблем, которые невозможно было решать уже простым
методом перевода внимания на очередную «войну в Албании» (помните
гениальную комедию Барри Левинсона?). В историю США Обама рискует войти
как один из самых слабых президентов. Внутренний потенциал любой системы
исчерпывается – аккумулятор открытого общества начал стремительно
терять свой заряд именно в восьмилетку Обамы.
Можно
долго рассуждать о причинно-следственных связях, приведших к кризису
открытого общества. В свое время митрополит Андрей Шептицкий говорил о
коммунизме: «Он погибнет из-за своего распространения». Распространение
открытого общества, иногда насильственное насаждение его как единственно
верного и идеального варианта общественного строя, сопряженные с ним
процессы диктата со стороны МВФ и расширения сферы влияния США вызывали
естественное отторжение в ряде стран. «Цветные революции» не привели ни
одну страну к желаемому успеху. Краткосрочный успех «грузинского чуда» с
его «фасадными реформами» обернулся для любимца Сороса Саакашвили
необходимостью бегства из страны. Остальные «цветные революции» и
«торжество открытого общества» привели экономики революционных стран к
краху и упадку. Мировой экономический кризис показал, что структуры
открытого общества и свободной торговли не являются панацеей от проблем.
В самом открытом обществе многие процессы стали развиваться по пути
формирования «новой закрытости» (табу на критику отдельных общественных
проявлений, на сомнение в ряде исторических событий и т.д. – к примеру,
запрет на критику однополых браков, публичное осуждение гомофобии или
ксенофобии, уголовная ответственность за отрицание Голокоста или
Голодомора и т.д.). И – главное: открытое общество не смогло адекватно
реагировать на новые миграционные процессы и сопряженные с ними вызовы.
Появление
феномена Берлускони в Италии воспринималось под улюлюканье прессы и
демолиберализованной толпы. Орбан в Венгрии считался исключением из
правил – его травили, его пытались «поставить в стойло». 10% Паликота в
2011 году и 20% Кукеза в 2015 были сигналом для поляков: настроения в
обществе меняются. Как результат – тотальная победа
консервативно-популистской ПиС и Анджея Дуды, серьезные внутренние
трансформации польского общества, отказ от многих либеральных завоеваний
и традиций. В апреле 2016 года СМИ Польши начали говорить о новом курсе
польского правительства как о «консервативной революции».
Евроскептицизм
мог быть смешным – равно как и высказывания чешского президента о
необходимости возврата к суверенным правам государств, — но лишь до
поры, до времени. Последние выборы в Европарламент показали, насколько
сильны тенденции к развитию евроскептицизма в ЕС. Эксперты говорят о
возможном 20-процентном результате «Альтернативы для Германии» на
предстоящих парламентских выборах. Четыре года назад эта партия не
попала в Бундестаг, потом провела своих депутатов в Европарламент,
сейчас может создать крупную фракцию и начать переговоры о вхождении в
правящую коалицию. А ведь электорат АдГ – это люди, разочаровавшиеся в
политике ХДС и Ангелы Меркель! Я уже не говорю о Франции с ее
соревнованием за президентский пост между Марин Ле Пен и Франсуа Фийона.
Победа
Трампа в США ставит Вашингтон в сложное положение. С одной стороны,
Трамп – противник открытого общества, и его Геттисбергская речь (16
октября 2016 года) построена на отрицании старых концепций. Трамп –
революционер, но консервативный революционер! Он бросает вызов
традиционному вашингтонскому истеблишменту, пытается рушить старые
стереотипы и догмы. Этот вызов слишком личностно воспринят Соросом.
Но
мир в большинстве своем неправильно оценил ситуацию и тенденции. Трампа
оценивают в системе координат «пропутинский» или «антипутинский»,
«пророссийский» или «антироссийский». Хотя сама по себе постановка
вопроса в таком ключе – смешна и нелепа. Трамп не может быть
пророссийским уже по определению. Другое дело, что и он, и Путин
являются – каждый по-своему – врагами открытого общества. Равно как и
Орбан, и Качиньский, и Марин Ле Пен, и Эрдоган, и Хаменеи, и Си
Цзиньпин. Но для закрытых обществ характерен национальный эгоизм,
который зачастую осложняет возможности для единения. Именно национальный
эгоизм мешает эффективной работе ШОС или формализации БРИКС.
Прошлогодний саммит ШОС в Уфе наглядно продемонстрировал это.
Трамп
и Путин могут найти общий язык – но не на основе создания общей
идеологической и практической платформы, а только осознавая общность
врагов. Таковыми для обоих сегодня являются исламский фундаментализм и –
как бы это не звучало странно – открытое общество. Цементированию
отношений между Трампом и Путиным, между США и Россией могут
содействовать Сорос и ИГИЛ. В остальном Трамп вряд ли будет бросаться в
объятия к Путину – он будет проамериканским президентом, но не
прокремлевским. И слова Трампа о том, что «после всего, что было между
нашими странами, я не рискну называть отношения с Россией
«перезагрузкой», и его осторожные реплики относительно роли России на
Ближнем Востоке свидетельствуют: полного доверия не будет. Точно так же,
как не будет полного доверия в отношениях между Трампом и Си Цзиньпином
– особенно на фоне обещаний нового американского президента прекратить
практику переноса производства из США в другие страны (в первую очередь –
Китай). Не будет полного доверия между Трампом и Европейским Союзом, и
тенденции к закрытости и обособленности отдельных государств могут стать
самым большим испытанием для проекта Европейского Союза – наиболее
успешного продукта эпохи торжества открытого общества.
Одним
словом, наступает новая эпоха, к которой необходимо подходить с новыми
критериями – в том числе в политике, дипломатии, социологии. Незаметная,
ползучая консервативная революция на наших глазах становится
реальностью. В том числе как ответ на увлечение «цветными»
псевдореволюциями либерально-популистского толка.
А
что касается Украины… Государство без собственной субъектности очень
просто перекрашивается и перелицовывается – под более модные тенденции и
веяния. «Вы скажите, какое общество строить, и я буду строить», —
сказал в 1992 году премьер-министр Леонид Кучма с парламентской трибуны.
И его слова могут стать эпиграфом к действиям украинской элиты.
Нам
обязательно скажут. Надо просто потерпеть и постараться правильно
услышать приказ. И главное – правильно понять, чей именно приказ
выполнять. И все будет хорошо.
Только, возможно, уже без денег Сороса.
Кость Бондаренко
Источник: geo-politica.info.
Рейтинг публикации:
|
