Закрытое общество и его друзья

В далеком 1947 году юный Джордж Сорос, едва привыкший к своему новому имени и стране обитания, поступил в Лондонскую школу экономики и политических наук, где среди других преподавателей явно выделялся австрийский философ Карл Поппер.

В 1945 году Поппер прославился благодаря своему объемному труду «Открытое общество и его враги» — и после изнурительной войны, после эпохи тоталитаризма, потрясений, лишений, страха и девальвации человеческих жизней теория Поппера казалась настоящим откровением, общественной панацеей и единственно возможным путем к процветанию человечества, единственным предохранителем от войн и насилия. Юный Сорос стал адептом учения Поппера и посвятил жизнь не только спекуляциям на финансовых рынках, но и распространению идеи открытого общества.

Ведь – казалось бы – что может быть лучше? Общество без каких бы то ни было табу. Общество максимальной самореализации человека, его внутренних возможностей, а также самореализации отдельных групп и институтов. Минимум предрассудков, минимум ограничений, минимум регуляторных механизмов. Войны происходят из-за территорий и ресурсов? Так долой границы! Свободная торговля, открытость и прозрачность всех процессов, культурный обмен, лояльное отношение к новым веяниям и течениям, максимум свободы в общении и обмене информацией. Демократия достигает абсолютного уровня, демократические свободы становятся нерушимыми и неоспоримыми, люди принимают решения, договора неукоснительно соблюдаются.

Согласитесь – люди, помнившие фашизм и нацизм, а также с ужасом воспринимающие угрозу коммунизма, не могли не принять радужные идеи Поппера и его эпигонов. Идея открытого общества овладела массами. Дальнейшие несколько десятилетий стали периодом воплощения идеи открытого общества в жизнь. Европейское объединение угля и стали, Общий рынок, Европейское Экономическое Сообщество, Евросоюз, победное шествие демократии и ломание границ, Интернет как символ информационной революции, сексуальная революция, гражданское общество, падение колониальной системы, конец апартеида и расовой сегрегации, осуждение ксенофобии, расизма, национализма, экуменический диалог, терпимость, свобода самовыражения… Мир действительно сильно изменился. Казалось, мир действительно начал приближаться к идеалам открытого общества, смоделированного Поппером. Оставалось несколько антиподов, которые вот-вот должны были упасть – Россия, Китай, ортодоксальные исламистские государства, несколько полувоенных режимов…

И вот сегодня 87-летний Джордж Сорос на склоне жизни вынужден осознать: та идея, которой он посвятил жизнь, рушится. Маятник качнулся в противоположную сторону. Похоже, открытое общество на некотором этапе достигло своего предела возможностей и снова уступает дорогу обществу закрытому – с более формализованными институтами, со склонностью к консерватизму, с иерархическими ценностями и с естественными ограничителями. Brexit, выборы в США и избрание на пост президента Дональда Трампа, неизбежная смена политических лидеров и предпочтений в Германии и Франции, евроскептицизм, рост националистических и консервативных настроений в Европе, усиление позиций БРИКС (не смотря на попытки разрушения этой структуры) лишь за один год привели к серьезным потрясениям основ открытого общества. Соросу пришлось дожить до момента, когда выстроенная им система начала рушиться, как карточный домик.

Именно поэтому старый миллиардер нервничает и обещает возглавить борьбу против Трампа. Собравшиеся 14 ноября в вашингтонском Mandarin Oriental Hotel противники президента-электа разрабатывают новые планы «фронтальной войны» против Белого дома – с прицелом на выборы в Конгресс и Сенат. Вся демократическая рать – 350 Action, CPD Action, Demos Action и многочисленные другие – будет нацелена на борьбу с «чудищем облым, огромным, озорным, стозевным и лаяй» по имени Трамп. В ближайшее время мы станем свидетелями серьезного столкновения не просто двух команд, не просто тех, кто не смирился с поражением. Дуэль Сороса и Трампа – это кульминация противостояния открытой и закрытой моделей общества.

Говоря по правде, кризис открытого общества начинается уже в 90-е годы ХХ века. Поппер предупреждал о том, что открытое общество может перерасти (выродиться) в так называемое «абстрактное» общество – общество без лидеров, без поступков, без героизма, в конце концов, без событий. Общество, где люди настолько обособлены друг от друга, что у них отпадает потребность в излишней коммуникации. Для абстрактного общества важны не столько факты, сколько их интерпретация, не тексты, а их компиляция. Фактически предвозвестником превращения открытого общества в общество абстрактное стал 38-летний профессор Френсис Фукуяма, заявивший в 1989 году о «Конце истории». В культуре процветает постмодернизм. Дипломатия из искусства превращается в разновидность канцеляризма. Даже развал СССР и всего социалистического лагеря прошел более-менее ровно – волны после исторической встряски улеглись очень быстро. Югославия побурлила чуть дольше. Расширение НАТО и Евросоюза стало явлением заметным, но не настолько, чтобы «ах!». Уровень адреналина в крови у среднестатистического жителя открытого общества не зашкалил.

Далее последовал «парад серостей» в среде мировых лидеров: после ярчайших фигур «последней героической эпохи» — Рональда Рейгана, Маргарет Тэтчер, Гельмута Коля, Франсуа Миттерана, Ден Сяопина, аятоллы Хоммейни и других – наступает эпоха абсолютно бесцветных и невыразительных «временщиков», не способных на поступки, но весьма исполнительных, а подчас и забавных. Два десятилетия «серых лидеров» в пантеоне европейских политиков не могли не оставить свой след. Из этой когорты выбивался Берлускони – но его затюкали и объявили фриком, коррупционером и вообще чуть ли не сексуальным маньяком.

Общество – особенно открытое общество – готово спокойно дрейфовать в сторону попперовских «абстракций», но в том случае, если этот дрейф оправдан экономически и социально. Общество потребления, общество проедания, общество благоденствия – это часть открытого общества. К 90-м годам эта часть общества смирилась даже с деградацией субкультурной жизни, смертью неформальных движений, последними попытками индивидуумов самовыразиться и проявить позицию. Но в 2008 году начался мировой кризис, и лидеры оказались не способны обеспечить ту стабильность, к которой привыкло общество.

Опять же: Поппер предупреждал о еще одной опасности. Даже самые идеальные виды открытого общества могут эволюционировать в самые уродливые формы, если целью политики поставят «всеобщее благоденствие». Тогда неизбежно проявление тоталитарных тенденций внутри открытого общества. Неизбежно желание навязать свою форму другим обществам. При этом желая облагодетельствовать, заявляя о самых благородных побуждениях и мотивах!

Впервые это вырождение проявилось, наверное, в Югославии в 1999 году, которую силы НАТО разбомбили – под предлогом необходимости торжества демократии. Василий Аксенов в те дни сказал с горечью: «Посмотрите, кто начал войну против Югославии? Билл Клинтон — бывший пацифист, который в молодости уклонялся от службы в армии и курил марихуану. Тони Блэр — бывший лидер левацкой молодежи, который устраивал столкновения с полицией и употреблял легкие наркотики. Герхард Шредер и Йошка Фишер — представители левых сил Германии, в молодости курили опиум и призывали к сексуальной революции. Хавьер Солана — бывший «красный профессор», что курил марихуану … Эти «дети цветов» — поколение хиппи — решили воплотить свои идеалы мира и всеобщей любви, и в результате забросали Белград бомбами».

А дальше были Ирак, Ливия, Сирия, куда пытались силой принести «лучший, более демократический строй». Афганистан в этом плане – исключение: там хотя бы понятен мотив после того, как во главе государства был поставлен брат крупнейшего производителя опиума. Серия «цветных революций» — вплоть до «Арабской весны» и украинского Майдана – стали также попыткой поддержать или инспирировать подвижки в сторону открытого общества. Если Поппер был теоретиком, то Сорос – фанатически верующим фанатиком, не забывающим соединять процесс строительства открытых обществ с практикой денежных спекуляций, обвала валют и центробанков, организации локальных и мировых финансовых кризисов. И никто не мог понять, где в стратегии Сороса заканчивается идея, а где начинается бизнес. И что для него важнее: вложить миллиарды в организацию очередного подобия открытого общества в отдельно взятой стране. Или же начать процесс строительства открытого общества, чтобы заработать очередные миллиарды.

Важно было то, что руководство США полностью поддерживало все инициативы Сороса и предоставляло ему широкие возможности для активной деятельности в разных странах. Подчеркиваю: в разных странах, но не в своей, где время от времени возникали конфликты между Белым Домом и структурами Сороса (последнее серьезное обострение – во времена Дж. Буша-младшего). Теория открытого общества усилила американскую внешнюю политику, дала ей новый смысл. Поппер даже и не думал, что в руках искусных стратегов его концепция может лечь в основу новой «Доктрины Монро» — однако если первоначальная «Доктрина Монро» предвидела гегемонию американских интересов на определенном пространстве в Северной Америке, то теперь – гегемонию США в мире. Показная открытость обществ, полная свобода действий отдельных граждан, зачастую – возведение в ранг нормы всего того, что ранее считалось девиациями и перверсиями (с последующим превращением нормы в добродетель – как в случае с гомосексуализмом), развитие массовой культуры с элементами провокации и эпатажа, апелляция к демократии и личному пространству граждан стали той ширмой, за которой процветали финансовые интересы транснациональных корпораций и политические интересы Белого Дома. Широкая сеть фондов, инициированных Соросом, а также грантовых программ, призванных расширять рамки и возможности открытого общества, играла свою роль: в разных странах велась селекция кадров, внедрение интеллектуальных разработок, распространение идеологических клише, создавался фон для последующих трансформаций общественного сознания.

Приход к власти в США чернокожего президента стал очередным этапом развития открытого общества: понадобилось 40 лет от дня смерти Мартина Лютера Кинга, поднявшего вопрос о равноправии белого и цветного населения Штатов, чтобы его мечта («I have a dream!») воплотилась в жизнь и чернокожий возглавил страну. Но к тому времени открытое общество столкнулось с рядом проблем, которые невозможно было решать уже простым методом перевода внимания на очередную «войну в Албании» (помните гениальную комедию Барри Левинсона?). В историю США Обама рискует войти как один из самых слабых президентов. Внутренний потенциал любой системы исчерпывается – аккумулятор открытого общества начал стремительно терять свой заряд именно в восьмилетку Обамы.

Можно долго рассуждать о причинно-следственных связях, приведших к кризису открытого общества. В свое время митрополит Андрей Шептицкий говорил о коммунизме: «Он погибнет из-за своего распространения». Распространение открытого общества, иногда насильственное насаждение его как единственно верного и идеального варианта общественного строя, сопряженные с ним процессы диктата со стороны МВФ и расширения сферы влияния США вызывали естественное отторжение в ряде стран. «Цветные революции» не привели ни одну страну к желаемому успеху. Краткосрочный успех «грузинского чуда» с его «фасадными реформами» обернулся для любимца Сороса Саакашвили необходимостью бегства из страны. Остальные «цветные революции» и «торжество открытого общества» привели экономики революционных стран к краху и упадку. Мировой экономический кризис показал, что структуры открытого общества и свободной торговли не являются панацеей от проблем. В самом открытом обществе многие процессы стали развиваться по пути формирования «новой закрытости» (табу на критику отдельных общественных проявлений, на сомнение в ряде исторических событий и т.д. – к примеру, запрет на критику однополых браков, публичное осуждение гомофобии или ксенофобии, уголовная ответственность за отрицание Голокоста или Голодомора и т.д.). И – главное: открытое общество не смогло адекватно реагировать на новые миграционные процессы и сопряженные с ними вызовы.

Появление феномена Берлускони в Италии воспринималось под улюлюканье прессы и демолиберализованной толпы. Орбан в Венгрии считался исключением из правил – его травили, его пытались «поставить в стойло». 10% Паликота в 2011 году и 20% Кукеза в 2015 были сигналом для поляков: настроения в обществе меняются. Как результат – тотальная победа консервативно-популистской ПиС и Анджея Дуды, серьезные внутренние трансформации польского общества, отказ от многих либеральных завоеваний и традиций. В апреле 2016 года СМИ Польши начали говорить о новом курсе польского правительства как о «консервативной революции».

Евроскептицизм мог быть смешным – равно как и высказывания чешского президента о необходимости возврата к суверенным правам государств, — но лишь до поры, до времени. Последние выборы в Европарламент показали, насколько сильны тенденции к развитию евроскептицизма в ЕС. Эксперты говорят о возможном 20-процентном результате «Альтернативы для Германии» на предстоящих парламентских выборах. Четыре года назад эта партия не попала в Бундестаг, потом провела своих депутатов в Европарламент, сейчас может создать крупную фракцию и начать переговоры о вхождении в правящую коалицию. А ведь электорат АдГ – это люди, разочаровавшиеся в политике ХДС и Ангелы Меркель! Я уже не говорю о Франции с ее соревнованием за президентский пост между Марин Ле Пен и Франсуа Фийона.

Победа Трампа в США ставит Вашингтон в сложное положение. С одной стороны, Трамп – противник открытого общества, и его Геттисбергская речь (16 октября 2016 года) построена на отрицании старых концепций. Трамп – революционер, но консервативный революционер! Он бросает вызов традиционному вашингтонскому истеблишменту, пытается рушить старые стереотипы и догмы. Этот вызов слишком личностно воспринят Соросом.

Но мир в большинстве своем неправильно оценил ситуацию и тенденции. Трампа оценивают в системе координат «пропутинский» или «антипутинский», «пророссийский» или «антироссийский». Хотя сама по себе постановка вопроса в таком ключе – смешна и нелепа. Трамп не может быть пророссийским уже по определению. Другое дело, что и он, и Путин являются – каждый по-своему – врагами открытого общества. Равно как и Орбан, и Качиньский, и Марин Ле Пен, и Эрдоган, и Хаменеи, и Си Цзиньпин. Но для закрытых обществ характерен национальный эгоизм, который зачастую осложняет возможности для единения. Именно национальный эгоизм мешает эффективной работе ШОС или формализации БРИКС. Прошлогодний саммит ШОС в Уфе наглядно продемонстрировал это.

Трамп и Путин могут найти общий язык – но не на основе создания общей идеологической и практической платформы, а только осознавая общность врагов. Таковыми для обоих сегодня являются исламский фундаментализм и – как бы это не звучало странно – открытое общество. Цементированию отношений между Трампом и Путиным, между США и Россией могут содействовать Сорос и ИГИЛ. В остальном Трамп вряд ли будет бросаться в объятия к Путину – он будет проамериканским президентом, но не прокремлевским. И слова Трампа о том, что «после всего, что было между нашими странами, я не рискну называть отношения с Россией «перезагрузкой», и его осторожные реплики относительно роли России на Ближнем Востоке свидетельствуют: полного доверия не будет. Точно так же, как не будет полного доверия в отношениях между Трампом и Си Цзиньпином – особенно на фоне обещаний нового американского президента прекратить практику переноса производства из США в другие страны (в первую очередь – Китай). Не будет полного доверия между Трампом и Европейским Союзом, и тенденции к закрытости и обособленности отдельных государств могут стать самым большим испытанием для проекта Европейского Союза – наиболее успешного продукта эпохи торжества открытого общества.

Одним словом, наступает новая эпоха, к которой необходимо подходить с новыми критериями – в том числе в политике, дипломатии, социологии. Незаметная, ползучая консервативная революция на наших глазах становится реальностью. В том числе как ответ на увлечение «цветными» псевдореволюциями либерально-популистского толка.

А что касается Украины… Государство без собственной субъектности очень просто перекрашивается и перелицовывается – под более модные тенденции и веяния. «Вы скажите, какое общество строить, и я буду строить», — сказал в 1992 году премьер-министр Леонид Кучма с парламентской трибуны. И его слова могут стать эпиграфом к действиям украинской элиты.

Нам обязательно скажут. Надо просто потерпеть и постараться правильно услышать приказ. И главное – правильно понять, чей именно приказ выполнять. И все будет хорошо.

Только, возможно, уже без денег Сороса.

Кость Бондаренко