Резюме:После нескольких месяцев интенсивной и навязчивой агитации голосование наконец завершилось, и результат – известен. Это что-то! Явно не тот результат, который ожидался.

Опросы показывали, что результат предсказать невозможно. По мере приближения дня референдума 23 июня 2016 противников выхода из ЕС, по общему мнению, казалось больше, хотя было слишком много неопределившихся избирателей, и явка стала бы критическим фактором, определяющим исход голосования. Страшное убийство депутата парламента Джо Кокс, страстной и красноречивой сторонницы сохранения членства страны в ЕС, оказало влияние на многих избирателей, чтобы побудить их голосовать за то, чтобы остаться. Даже Найджел Фарадж, лидер Партии независимости Великобритании, накануне голосования полагал, что сторонники ЕС выиграют.

Как бы то ни было, голосование показало чёткий, но не решающий перевес сторонников выхода. При явке 72% 51,9% проголосовали за выход, 48,1% – чтобы остаться. В численном выражении это 17,4 млн человек против 16,1 миллионов. Преимущество сторонников выхода составляет 1,3 миллиона голосов. Были значительные региональные и классовые различия. В то время как Англия и, как ни удивительно, Уэльс, проголосовали за выход, Шотландия и Северная Ирландия проголосовали за то, чтобы остаться. В Шотландии лагерь сторонников ЕС оказался наиболее внушительным, открыв тем самым дверь для второго референдума о независимости. В Англии выделился Лондон, в то время как Юго-Восток, большая часть промышленного Центра и районы с высоким уровнем трудовой миграции проголосовали за выход.

Почему большинство проголосовало за выход из EC? Вопросы иммиграции и торговли стали доминирующими темами в кампании, которая в конечном итоге оказалась весьма провинциально-местечковой. Было мало дискуссии о том, какой вклад Великобритания может внести в Европу. Это отражает суровую реальность того, что с 1973 года Британия в целом действительно никогда реально не присоединялась к тому, что стало Европейским союзом, взаимодействуя с проектом, который был больше, чем она могла усвоить в психологическом плане. Вместо этого были бесконечные нападки и критиканство, попытки получить односторонние преимущества и лазейки. В то же время статус Великобритании как «неудобного» партнёра основывается на вопросах национальной самобытности и исторических отношений с континентом.

Расширение ЕС на восток и открытие границ для трудовых мигрантов из стран, где заработная плата и возможности на несколько порядков ниже, чем в Великобритании, оказалось огромным стрессом для граждан страны, особенно касаемо жилищных и других социальных вопросов. И это было одним из аргументов сторонников выхода, хотя следует подчеркнуть, что трудовая миграция из ЕС в определённой степени принесла пользу британской экономике и обществу. Тем не менее общины за пределами Лондона считают, что у них отнимают рабочие места, жильё, образование и услуги. Данные проблемы слишком часто отвергались столичными элитами. Реальные опасения людей бессовестным образом разыгрывались в кампании по Brexit. Муссировался даже тезис о том, что страна в ближайшее время будет заселена турецкими мигрантами.

Не помогли наставления многих европейских лидеров, а также Барака Обамы. Это лишь подстегнуло традиционные британские чувства героического вызова. Лидер Партии независимости Найджел Фарадж блестяще сыграл на этих чувствах, заявив, что 23 июня может стать «британским Днём независимости». Тезис о том, что во взаимозависимом мире ни одна страна не может быть самодостаточным островом, не использовался в достаточной мере сторонниками членства в ЕС.

На протяжении более четырёх десятилетий британские лидеры никогда не представляли европейскую интеграцию в позитивном ключе взаимозависимого будущего посредством создания нового политического сообщества. Это позволило популистам Brexit сформировать пользующийся популярностью дискурс.

В результате возник политический кризис первого порядка. В своей достойной речи Дэвид Кэмерон заявил, что будет уважать волю народа, и, выразив общее мнение о том, что его позиция оказалась несостоятельной, он подал в отставку. Это вызовет дискуссию в правящей консервативной партии насчёт лидера, будет голосование. К партийной конференции в сентябре Великобритания должна иметь нового премьер-министра. В то же время лидер лейбористов Джереми Корбин попал под жесточайшую критику за его тусклое участие в кампании в пользу ЕС, и его позиция, скорее всего, будет и далее критиковаться лейбористами – членами парламента.

Тут налицо долгая традиция евроскептицизма левого толка, критикующего ЕС как орудие неолиберального корпоративизма. Секретность, с которой ЕС ведёт переговоры с США об эпохальном Трансатлантическом торговом и инвестиционном партнёрстве, ещё более усугубила эти опасения. Тем не менее социалистический взгляд на Brexit основывался на страхе, что выход из ЕС ввергнет Британию под власть правого консервативного правительства, что в принципе наверняка и произойдёт. Великобритания под патронажем ЕС рискует потерять столько позитива в экологических и других проектах социальной защиты, в том числе очистке воды вдоль побережья…

Что касается процесса «развода», пока не ясно, когда будет применена статья 50 Лиссабонского договора. Сам процесс размежевания займёт порядка двух лет. Кэмерон утверждает, что это начнётся лишь после того, как будет избран новый премьер-министр. Наиболее реальным кандидатом является Борис Джонсон, который сделал самую крупную ставку в своей политической карьере, став лидером сторонников выхода. Он пользуется популярностью среди низовых консерваторов и, таким образом, скорее всего, добьётся успеха.

Референдум может также спровоцировать конституционный кризис. Об этом уже писал Энтони Барнетт в блестящих главах книги под названием «Батюшки-светы, это может быть Brexit» (которое я повторил в названии этой статьи), опубликованной на сайте OpenDemocracy. В частности, Барнетт поместил «английский вопрос» в центр конституционного кризиса, и теперь, когда мы знаем, что Великобритания уходит, английский вопрос будет проявляться с удвоенной силой.

Другим аспектом конституционного кризиса является то обстоятельство, что референдумы не фигурируют в британской конституции и, таким образом, носят чисто рекомендательный характер. Большинство депутатов Палаты общин, как и большинство в Палате лордов, хочет оставаться в ЕС. В Великобритании парламент под патронажем королевы является суверенным, так что не исключено, что если переговоры о выходе окажутся неразрешимыми, парламент может подтвердить свои прерогативы и заявить, что в национальных интересах было бы лучше остаться. В любом случае это будет трудный процесс, потребуется масса законодательных актов, чтобы освободить Великобританию от пут ЕС после 43 лет членства.

Конституционный кризис также повлияет на целостность государства. Хотя Шотландия традиционно имеет сильный лагерь евроскептиков, тот факт, что все шотландские регионы проголосовали за то, чтобы остаться, в очередной раз подтверждает, насколько быстро меняется британский политический ландшафт. Лейбористы в течение столетия были доминирующей партией в Шотландии, но в 2015 году на выборах победил только один из 59. Шотландская национальная партия получила удивительные 56 мест. Большая разница между голосами шотландцев и англичан играет на руку сторонникам второго референдума о независимости Шотландии, что сейчас и происходит. Почему, спрашивают шотландцы, нас вытаскивают из ЕС, хотя мы голосовали за то, чтобы остаться? Также рассуждают и в Северной Ирландии, где теперь будет единственная граница Великобритании с ЕС.

В настоящее время также налицо кризис в отношениях с ЕС-27. ЕС может занять жёсткую позицию по отношению к Великобритании на переговорах, чтобы отбить охоту у других последовать по британскому пути. С другой стороны, в интересах всех обеспечить мягкий плавный «развод», когда Великобритания всё ещё могла бы оставаться частью общего рынка, а также сохранить доли в своих образовательных, научных и финансовых областях. Маловероятно, что Brexit спровоцирует полномасштабный развал ЕС. Но в любом случае это самый сильный удар по идее европейской интеграции с 1957 года.

Одной из особенностей дебатов вокруг референдума был вопрос о том, как Россия может воспользоваться результатами Brexit. Москва официально оставалась нейтральной к кампании, но это не помешало сторонникам членства в ЕС утверждать, что Путин будет единственным, кто извлечёт выгоду из выхода Великобритании. Это свидетельствует об интеллектуальном банкротстве тех, кто ратовал за сохранение Великобритании в ЕС. В то время как многие могли бы согласиться, что выход из ЕС был бы ошибкой для Великобритании, также есть очень сильный довод, что расширение на Восток привело в союз группу стран, которые не приспособлены к Евросоюзу как к мирному проекту. Такие страны, как Польша и Литва, стали использовать ЕС в качестве инструмента не преодоления, а усиления исторических обид.

Европейскому союзу не удалось решить самую большую проблему нашей эры – создать всеобъемлющий мирный порядок от Лиссабона до Владивостока. Вместо этого он стал инструментом раздора и воспринимается как элемент Атлантической системы, в которой доминируют США. Эта система исторически обеспечивает основные общественные блага и товары, но сейчас возникает вопрос, может ли она продолжать. Разделённый континент с новой «Берлинской» стеной, которая в настоящее время возводится от Нарвы в Балтийском море до Мариуполя в Азовском море, вряд ли можно считать успехом ЕС.

Пообещав провести референдум, Кэмерон не только ввязался в самую большую политическую авантюру в своей карьере, но также поставил на кон будущее Британии – и проиграл.

Великобритания теперь погрузится в кризис на долгие годы с неясными перспективами отношений с остальной частью Европы.

Сторонники выхода никогда не имели ясного представления о том, какую модель отношений им строить. Условия, выторгованные в своё время Кэмероном в феврале 2016 года после объявления даты проведения референдума, теперь лежат на обочине.

Британский политический и конституционный кризис теперь стал кризисом европейского единства во всей его полноте. Настал момент для перековки отношений Великобритании с Европой и миром, а сам ЕС должен избавиться от своих собственных недостатков и сформировать позитивное видение мира и развития для всего континента.

Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.

Международный дискуссионный клуб «Валдай»