Китай в последние два десятилетия поражает мир своими успехами в области космонавтики, экономики, военного дела, реализации масштабных инфраструктурных проектов. Пекин добился впечатляющих успехов во внешней политике, в освоении Латинской Америки, Африки, Ближнего Востока, стран Азиатско-Тихоокеанского региона. Китайцы даже проникли в Карибский регион, бывший «американский заповедник». Однако несмотря все свои успехи, Китай в некотором отношении очень похож на Третий рейх. Китай совершил быстрый взлёт в экономике и военной сфере, но остался стратегически уязвимым.

Причём «экономической чудо» Третьего рейха во многом была связано с финансовыми вливаниями и технологической поддержкой со стороны т. н. «финансового интернационала», промышленно-финансовых групп Англии, США и Швейцарии. Аналогичную картину мы наблюдали в последние десятилетия. «Экономическое чудо» Китая во многом связано с тем, что КНР стала «фабрикой» США. Американские корпорации стали выводить производство в Китай, так как стоимость рабочей силы была минимальной, меньше были и другие затраты. Это позволило Китаю совершить индустриальный рывок. С другой стороны, Китай стал зависим от внешних рынков. Их обвал автоматически ведёт к социально-экономической катастрофе в КНР. В Пекине это понимают и в последние годы пытаются развить внутренний рынок. Но, во-первых, это процесс длительный и сложный, к тому же рост внутреннего потребления не сможет дать уже сформировавшемуся среднему классу тех доходов, которые он получает от внешней торговли. Во-вторых, рост внутреннего потребления и благосостояния сотен миллионов граждан КНР до уровня т. н. «золотого миллиарда» — это катастрофа для планеты. Земля просто не выдержит этого. Нынешние Соединенные Штаты потребляют 40% мировых ресурсов и производят 50% мирового мусора. Если Китай приблизится к американскому стандарту потребления, планету ждет катастрофа. В результате получается замкнутый круг: остановить рост Пекин не может — это приведёт к внутреннему социальному взрыву и очередной катастрофе китайской цивилизации, но и поднимать уровень потребления миллиарда с лишним человек до американо-европейского уровня нельзя. Китай может спасти только технологическая революция.

«Осажденная крепость»

Опасность с Запада. Весьма опасная для Пекина ситуация складывается и в военно-стратегическом отношении. Китай фактически находится в кольце окружения. С Западного стратегического направления можно отметить сразу несколько очагов нестабильности. Здесь находятся самые нестабильные регионы Китая — мусульманский Синцзян-Уйгурский автономный район и Тибет. Эти регионы не являются частью китайской цивилизации и были подчинены силой. «Тибетскую» и «уйгурскую» карты» разыгрывают внешние игроки — исламский и западный проекты. До настоящего времени Пекин держал ситуацию под контролем, проводя довольно сбалансированную политику в сфере народного хозяйства, образования, медицины и культуры. Китайская модель «автономии» довольно серьёзно отличается от советской или либеральной. Она в целом основана на прагматизме и синтезе социалистических и традиционных для Китая идей государственности (на основе конфуцианства). Права национальных меньшинств не ущемлены в сфере культуры, образования, экономики. Но этнические меньшинства не имеют особых политических прав. Этот факт вызывает особое раздражение мировой либеральной общественности.

Однако Китай не может остаться в стороне от общего направления развития ситуации. А тенденции негативные. Во-первых, идёт активное «раскачивание» огромного региона от Центральной Африки до Кавказа, Средней и Центральной Азии. Во-вторых, тенденция к ослаблению единственной сверхдержавы — Соединенных Штатов, уже стала очевидной всем. Сначала за планетой «присматривали» две сверхдержавы — США и СССР. В целом это была сбалансированная система. Локальные и региональные конфликты, при желании, останавливались окриком из Вашингтона и Москвы. После разрушения СССР, Соединенные Штаты попытались построить однополярный мир, но затея провалилась. США не выдержали имперского бремени и, судя по всему, уже не успеют произвести технологическую революцию, пока остальной мир будет охвачен серией региональных конфликтов. Отвод «имперских легионов» и потеря США позиций по всей планете неизбежно вызовет серию войн за передел сфер влияния, рынков, вспыхнут тлеющие и уже давно потухшие территориальные и этнические конфликты. В частности, десять лет назад практически никто не вспоминал про острова Сенкаку (Дяоюйдао), которые стали причиной конфликта Китая и Японии. Не вспоминали и про острова Лианкур в западной части Японского моря. А теперь Япония оспаривает эти острова у Южной Кореи.

Мировой сообщество возвращается к многополярной модели, то есть центров глобального и регионального уровня значимости будет несколько. В частности, только в исламском мире можно обнаружить сразу несколько центров, претендующих на место лидера — Саудовская Аравия, Катар, Турция и Иран. А есть ещё Пакистан и Индонезия. Это также усиливает конфликтность.

Очевидно, что Китай также постараются втянуть в «зону хаоса», в итоге расчленив его на несколько государственных образований. На западной границе Китая уже есть афганский очаг нестабильности. Экспорт нестабильности с Ближнего Востока и Афганистана, при наличии массы внутренних проблем, делают постсоветские режимы среднеазиатских республик весьма уязвимыми. Пока Россия и Китай сдерживают деградацию Средней Азии, но дестабилизация региона неизбежна. И с этой зоной — Афганистан и Средняя Азия, граничат самые неспокойные регионы КНР — СУАР и Тибет. Последние теракты в Китае говорят об активизации исламистского подполья. По мере нарастания мирового экономического кризиса КНР столкнется с внутренним социально-экономическим кризисом, что усилит социальную базу сепаратистов, исламистов и других противников коммунистического режима.

Индия. Определённую поддержку сепаратистских настроений в Тибете можно увидеть и в Индии. Индийские власти в 2011 году позволили на своей территории провести церемонию вступления в должность нового главы т. н. тибетского «правительства в изгнании» Лобсанга Сенге, который является юристом Гарвардской школы права. В результате у тибетцев есть не только духовный глава в изгнании — далай-лама, но и своё «правительство». Лобсанг Сенге заявил об «оккупации» Тибета и необходимости долгосрочного решения тибетской проблемы, при поддержке мирового сообщества.

Кроме того, у Китая с Индией есть пограничные споры. Их источником является неурегулированность вопроса о начертании линии границы между бывшей Британской Индией и Тибетом. Нынешняя граница — т. н. линия Мак-Магона, стала результатом соглашения Англии с правительством Тибета. Китай это соглашение не признал, т. к. считал Тибет своей мятежной территорией. Пекин и Дели спорят за два участка — в северо-восточной части Кашмира (Аксай-Чин) и в северной части штата Аруначал-Прадеш.

Это спор уже вызвал военное столкновение 1959 года, китайско-индийскую пограничную войну 1962 года. Эта война стала национальным позором Индии — китайские войска смяли индийские части и захватили спорные территории. Пекин отвел войска только из-за давления мирового сообщества, но удержал за собой Аксай-Чин и добился некоторых территориальных уступок. Пограничный конфликт произошел также в 1967 году. Пограничные инциденты на индокитайской границе происходят и в настоящее время и довольно регулярно. Так, весной 2013 года китайские войска вторглись на 19 километров вглубь индийской территории на северо-востоке Кашмира, но затем были отведены. Несмотря на достаточно быстрое развитие экономических связей между двумя азиатскими гигантами напряжённость между странами постоянно растет. Часть индийской военно-политической элиты выражает опасения, что Индия может стать объектом экспансии Китая. Одновременно Китай является союзником врага Индии — Пакистана. В Дели уже делали откровенные заявления о готовности вооруженных сил вести войну на два фронта. Индия в последние годы вкладывает большие средства в покупку новейших вооружений, совершенствует ядерные силы, наращивает ракетный потенциал, создает национальную ПРО, быстрыми темпами развивает ВВС, ВМС и сухопутные силы. В Дели явно предвидят в будущем большую войну. В Китае в свою очередь отмечают «гегемонистский менталитет» индийской политики и её главный принцип — «дружба с дальними и атака на соседей».

Ныне спорные регионы, ещё недавно не имевшие особой экономической ценности, стали ещё более привлекательными. Особую ценность имеют водные ресурсы. Обе державы испытывают энергетические проблемы. А через Аруначал-Прадеш протекает Брахмапутра. Пекин к 2020 году хочет увеличить долю гидроэнергетики с 6-7% до 15%, частью этого масштабного плана является замысел строительства на Брахмапутре четырех плотин. Однако для Дели китайские планы означают снижение стока воды реки, а это ведёт к проблемам с орошением, снижению сельскохозяйственного производства и с реализацией собственных гидроэнергетических проектов. Есть и между двумя державами и экономические противоречия. Китай и Индия занимают в мировом разделении труда примерно одну нишу, но индусы серьёзно отстают. Это их сильно тревожит. По сути, между державами идёт перманентная торговая война.

Ещё больше Дели тревожит факт выстраивания Пекином системы союзов и опорных пунктов, которые должны обеспечить его коммуникации и нейтрализовать Индию. Китай получил сеть опорных пунктов в Бирме, где строит глубоководный порт, прокладывает нефте- и газопровод в провинцию Юньнань. Китайцы также имеют прочные позиции в Бангладеше, который традиционно враждебен Индии. Пекин имеет опорные пункты на территории Пакистана, а также утвердился на территории Шри-Ланки (порт Хамбантота) и планирует создать базу на Мальдивских островах (Марао). Кроме того, Непал, ранее ориентировавшийся на Индию, теперь попал в зону преобладающего влияния КНР. Фактически Пекин окружил Индию своими союзниками, сателлитами и опорными пунктами.

В ответ Дели активно сотрудничает с Вьетнамом не только в экономической сфере, но и военной. Кроме того, Индия провела первые военные учения с Японией. Дели явно не хочет остаться с Китаем один на один и ориентируется на антикитайскую коалицию, которую сколачивает США. Противостояние с Китаем заставляет Индию всё больше ориентироваться на Запад. Дели и Пекин также противостоят друг другу в зоне Персидского залива, где индусы всё более сближаются с арабскими монархиями, а китайцы сотрудничают с Ираном. Индия и Китай схлестнулись даже в Африке.

Обе державы наращивают свою военную инфраструктуру в пограничных районах. Индия строит в горных районах новые взлетные площадки, формирует горные и бронетанковые соединения на «китайском направлении». Китай готовит приграничную инфраструктуру, строит дороги. Дели и Пекин ведут «авианосную гонку». Индия, как и Китай, перешла к строительству «экспедиционного флота», который не только защитит её интересы в индийском океане, но и будет способен обеспечить проекцию силы в глобальном масштабе. Недвусмысленно выглядит и ракетно-ядерная программа Индии. Испытание баллистической ракеты «Агни-5» с дальностью в 5 тыс. км явно адресовано Пекину. Теперь «Агни» способна нанести удар по главным жизненным центрам Китая.

Уязвимость коммуникаций Китая и зависимость от импорта продовольствия и сырья. Китай и в этом отношении очень похож на Третий рейх. Китай испытывает нехватку сырья и продовольствия и вынужден их импортировать. Ввозится, например, более половины потребляемой в стране нефти. При этом китайские морские коммуникации, через которые идёт большая часть импорта, находятся под ударом как США, имеющих развитую сеть баз в АТР, так и американских союзников — Японии, Южной Кореи, Тайваня, Филиппин. Путь к Персидскому заливу идёт через узкое «горло» Малаккского пролива, который контролируют прозападный Сингапур и не слишком дружественная мусульманская Индонезия. Путь через воды Индонезии в Австралию, откуда идут поставки продовольствия, угля и железной руды, также легко может быть блокирован.

Блокада Китая может поставить его на грань голода. Эксперты считают, что обеспечение продовольствием КНР в силу его быстрого экономического роста и ограниченных ресурсных возможностей является сложной задачей, и рост потребления в Китае будет опережать рост производства. Пекин пытается решить эту проблему с помощью покупки производственных мощностей за границей. В данное время Китай выступает на мировом сельскохозяйственном рынке в качестве игрока, который активно заключает сделки по слиянию и поглощению в агропромышленном комплексе. В частности, «Shuanghui Group», крупнейшая китайская мясоперерабатывающая корпорация сообщила о покупке американской компании-производителя свинины «Smithfield» (стоимость сделки 7 млрд. долларов США). В то же самое время сырьевые трейдеры, включая Archer Daniels Midland и Marubeni, потратили около 10 млрд. долларов США в прошлом году, скупая зернотрейдеров из Австралии и США. Рост среднего класса в Китае, который переходит на стандарты потребления европейцев, с их мясомолочным рационом, привел к тому, что КНР стала самым крупным в мире импортером сои, которая необходима для мясного производства. Ожидается, что КНР станет мировым лидером в потреблении свинины в расчете на душу населения, и уже к 2022 г. обгонит показатели стран Евросоюза. Кроме того, в последние годы Китай импортирует рис (невиданное дело) причем во все увеличивающихся объемах: с 575 000 тонн в 2011 году до 2,8 миллиона тонн в 2012 году. Также быстро растет импорт ячменя, сахара, молока и других продуктов. Основными поставщиками являются США, Австралия, Канада, Бразилия, Аргентина (все эти каналы можно перекрыть).

Одновременно Продовольственная и Сельскохозяйственная Организация и Организация Экономического Сотрудничества и Развития в своем отчете сообщили, что в Китае продолжается сокращение площади сельскохозяйственных земель. Это также усиливает зависимость Китая от международных рынков продовольственного сырья. Китай проводит скупку земель или берет их в аренду по всей планете.