|
Русские корни украинства
Мы остановились на внешних причинах украинства — на действиях сил, заинтересованных в расчленении Руси и упразднении русской народности. Однако среди факторов, сыгравших решающую роль в становлении и победах украинства, есть и ещё несколько, которые можно назвать внутрирусскими. Именно при активной поддержке русских людей и сообществ украинская идея смогла взрасти на русской почве, полностью подчинив себе значительную её часть и продолжая развиваться дальше.
Первое и, возможно, главное: украинство — это западнический проект. Он порождён чисто русским явлением: стремлением стать частью Запада через отказ от своих корней. Как писал Н.С. Трубецкой, «большинство образованных русских совершенно не желали быть “самими собой”, а хотели быть “настоящими европейцами”, и за то, что Россия, несмотря на всё своё желание, всё-таки никак не могла стать настоящим европейским государством, многие из нас презирали свою “отсталую” родину» [121]. Интеллектуальная русофобия с XIX в. была и остаётся для нашего общества признаком человека трезво мыслящего, прогрессивно настроенного. Такой человек знает, в чём беды России, он знает, как сделать её «нормальной страной», т.е. как сделать её Западом. У него есть большой багаж моделей и принципов, он не похож на «мракобеса», вещающего об «особом пути России», копающегося в «непонятном и страшном» православии и отвергающего всё «прогрессивное и светлое». Такими были наши западники, либералы и социалисты, такими были большевики, такими были многие «антисоветчики»-диссиденты, таковы в значительной мере и наши современные либералы.
Однако, помимо русского самоотрицания, идеологической формой которого является украинство, среди причин его становления есть и то явление, которое я бы назвал, используя терминологию Ленина, «великорусским шовинизмом». Это — убеждённость многих великорусов в том, что русское — это только то, что соответствует культурным образцам среднерусского быта, среднерусской народной культуры. Это именно то, против чего так восставали украинофилы. Если москвич или нижегородец встречается с образцами культуры, происходящими с юго-западнорусских земель, но сильно отличающихся от привычных для него, он склонен отрицать их русскость. «Москаль» твёрдо убеждён, что русским может считаться только то, что соответствует его «среднерусским» образцам, и, сталкиваясь с отдалёнными региональными отличиями, заявляет: нет, вы — не русские! Слова М. Грушевского о том, что его землякам придётся отказаться от русского имени в пользу нового — украинского, потому что «москали» под «русским» желают понимать только свои региональные особенности, имеют, к сожалению, свои неоспоримые основания. Этот же подход проявляется и в области истории: русская история пишется по «государственнической» схеме Киевская Русь — Московская Русь — Империя Романовых, и всё западнорусское прошлое остаётся как бы её за бортом, как будто правом наделять земли и их население Русским именем имеет только Москва. Как писал В. Розанов: «центр украинофильства в великороссофильстве» [122]. Высокомерный отказ наследникам западнорусской культуры в Русском имени — сильнейший фактор уничтожения русского самосознания на территории Украины.
Удивительно ли, что оторванные от России куски Русского мира, осознав свою брошенность и русскую «неполноценность», захотели совершить рывок к Западу? Отречение от русского имени и принятие нового — украинского — здесь необходимая часть акта посвящения в новую жизнь, в новую сущность. А русофобия — это не столько нелюбовь к «москалям», сколько отвержение своего постылого прошлого, его связей, его комплексов, его имени. Тем более что к ней просто обязывает сама западная идентичность.
Этот «великорусский сепаратизм» является следствием слабости и самого русского самосознания. «Одни только великороссы отличаются каким-то параличом национальности» [123], — писал М.О. Меньшиков. Русское самосознание аморфно, оно не наполнено определёнными образами границ русскости и не склонно к русской консолидации. Это же является, очевидно, причиной того, что русские до сих пор не выработали адекватного ответа на украинский проект и так и не создали собственно русского национального проекта. «Мы до сих пор не сумели создать из всех племён, так или иначе теперь соединённых вместе в одно государство, нации, сознательного правового союза» [124], — писал И.А. Линниченко своему оппоненту М.С. Грушевскому именно по поводу украинского вопроса. По сути, украинский проект по сей день является единственным национальным проектом для Юго-Западной Руси. В русских, новообращённых в украинство, заметна тоска по национальной идеологии, национальной жизни, национальной перспективе.
Невыработанность до сего дня русского национального проекта и соответствующей идеологии оставляет такого русского человека на Украине без выбора. При этом, становясь украинцем, русские подчас оказываются ещё более агрессивными к отверженной ими русскости, чем люди, выросшие в украинских «свідомих» семьях (вспомнить того же Д. Донцова, великоросса по происхождению, которого даже В. Липинский называл «Москалём»). И это же объясняет русскую апатию перед лицом украинского вызова. Украинский сепаратизм «возник и держится вот уже десятки лет по двум главным причинам: мы, русские, не даём ему надлежащего отпора, а он получает всемощную поддержку извне, с вражьей стороны» [125]. Нет идеологии отпора, нет признанного большинством общества общерусского проекта.
И здесь хочется особенно остановиться на этом «отпоре» с русской стороны. Он может идти по двум путям. Во-первых, как открытая борьба с украинством — именно такую стихийную форму он часто принимает в наши дни в среде русских Украины и озабоченных украинским вызовом русских в России. Однако думается, что такая контрагрессия обречена на форму бессильной злобы, так как не имеет достаточных собственных оснований. Другой путь — работа с самой русскостью, лечение «русской болезни» — расширение русского образа в общественном сознании, представлений о русской истории в её не только восточной, но и западной части, абсорбирование образцов малорусской культуры как части русской. Русскость надо расширять и диверсифицировать, чтобы она смогла вобрать в себя то, что актуализировало украинство.
Осознать и признать русскость как более разнородную и разнообразную традицию — это обретение богатства полноценной этничности, это преодоление раскола Руси в русской культуре. Впрочем, оба этих подхода к «русскому отпору украинству» могут сочетаться, дополняя друг друга. Замечательно эту мысль выразил С.Ю. Бендасюк в своей лекции 1938 г. для львовских студентов: «Наша борьба с ним (украинским сепаратизмом. — О.Н.), одновременно и параллельно, может и должна вестись в двух направлениях или двояким образом: нашей русскостью и нашим ему противодействием, активным сопротивлением. Будучи сами русскими, пробуждая и укрепляя сознательность русскости в нашем народе, развивая русскую культуру на нашей родной земле, мы тем самым уже одолеваем и устраняем украинский и всякий сепаратизм без всякой с ним полемики и споров» [126].
Ещё Н.В. Гоголем был предложен выход из тупика украинофильства: это освоение и развитие местной культурной специфики в общерусской культуре и на общерусском языке. И почти всё, что об Украине знают остальные русские, да и весь мир, они знают именно благодаря Гоголю. Он по сей день является примером высокой украинской русской культуры. Этот путь открыт и сейчас.
Восстановление полноценности ущербного ныне русского самосознания тем более необходимо, что наша культура является плодом развития всех частей Руси, а не только Московской. Наш русский литературный язык складывался на ранних своих этапах в Западной Руси, а влияние малороссийской культуры на московскую во второй половине XVII — XVIII в. было столь сильным, что есть и весьма обстоятельная теория о произошедшей в то время почти полной замене старой великорусской культуры на малорусскую. Наиболее чётко тезис о том, что «старая великорусская, московская культура при Петре умерла, та культура, которая со времён Петра живёт и развивается в России, является органическим и непосредственным продолжением не московской, а киевской, украинской культуры», сформулирован в статьях Н.С. Трубецкого. «Эта единая русская культура послепетровского периода была западнорусской, украинской по своему происхождению, но русская государственность была по своему происхождению великорусской, а потому и центр культуры должен был переместиться из Украины в Великороссию. В результате и получилось, что эта культура стала ни специфически великорусской, ни специфически украинской, а общерусской» [127].
Эти выводы во многом подтверждают и филологические исследования. В «Истории русского литературного языка» Б.А. Успенский пишет о формах западнорусского литературного языка, появившихся в XVI в. и называвшихся тогда «простой мовой» (в противовес сакральному церковнославянскому языку): «Действительно, “проста мова” не оказала почти никакого влияния на современные украинский и белорусский литературные языки, не отразившись и на последующей языковой ситуации на территории Украины и Белоруссии. Однако на историю русского литературного языка “проста мова” как компонент югозападнорусской языковой ситуации оказала весьма существенное влияние» [128]. Этому помогло то, что большая часть церковных и культурных деятелей Великороссии конца XVII — начала XVIII в. были с Украины, а главное учебное заведение — московская Славяно-греко-латинская академия — была образована как своего рода филиал киевской и наполнялась первоначально её профессурой и выпускниками.
Я не стал бы полностью соглашаться с тезисом о «подмене» при Петре великорусской культуры малорусской, ведь элементы малорусской культуры всё равно попадали в местную культурную среду и контекст её идеологий. Однако несомненно то, что частичное воссоединение русских земель в середине XVII в. имело следствием преодоление локального вектора развития русской культуры и создание нового пласта подлинно общерусской культурной традиции. Эта укоренённость нашей культуры в западнорусской традиции, наравне с восточнорусской, обязывает нас к общерусской ретроспекции, к признанию как нашего права считать малорусскую и галицко-волынскую (как и белорусскую) традиции для нас своими, так и права различных русских земель на собственную русскость, своё местное своеобразие в общерусской культуре.
Хочу особенно оговориться, что не вижу панацеей в преодолении украинства объединение всех древних русских земель вокруг Москвы. На протяжении уже очень долгого времени Москва играла роль антирусского центра, главного проводника украинизаторской политики в Юго-Западной Руси. Нынешняя Западная Украина была преимущественно русской («русофильской») до тех пор, пока ни была присоединена к Москве. Закарпатье также было преимущественно русским, пока Москва не сочла его украинским. Москва осталась такой и сейчас. Как ни горько это признавать, но лучший способ украинизировать Юго-Восточную Украину — это присоединить её сейчас к Москве. Последняя обязательно сделает всё возможное и невозможное для обеспечения на этих землях максимальных преференций украинскому языку и носителей украинского самосознания, она пойдёт на такие меры, на которые не может решиться современный Киев, и уже через недолгое время мы получим на них мощный очаг русофобии и украинства.
Русскость — самоценна, она не есть и не должна быть лишь орудием в построении огромного государства. Я говорю о необходимости борьбы за русскость, а не за широкую государственность, которая при современных обстоятельствах может оказаться скорее губителем остатков Русского мира в западнорусских землях. Раскол Руси надо в первую очередь преодолевать именно в культуре, в самосознании. А важнейшим способом восстановления общерусского самосознания может быть целенаправленная политика по изменению господствующего дискурса идентичности, структуры русской идентификации.
При проведении переписи населения РФ 2002 г. было совершено такое нововведение в российскую «этническую процессуальность», как официальное признание возможности множественной идентичности по линии вертикальной групповой иерархии (суперэтнос — этнос — субэтнос). Такой тройственный подход к этничности встречается довольно часто, он же господствовал в общественной мысли России дореволюционного времени. Думается, что доведение до сознания граждан возможности тройной этносамоидентификации (суперэтнической — славянской, этнической — (обще)русской и субэтнической — великорусской, белорусской, малорусской, русинской, да и украинской, и т.д.) с упором на региональный компонент самосознания может принципиально изменить сам «дискурс национальности» в России, став основой для формирования новой этнополитической карты постсоветского пространства.
Это принципиально важно и для преодоления ситуации идентификационного вакуума на востоке и юге Украины (да и на многих других менее обширных пространствах), во многом связанного с введёнными в сознание ложными альтернативами типа «либо ты русский, либо украинец». Выведение этнических делений внутри Русского мира на «под-русский» уровень, способное примирить нерусские идентификации восточных славян с их русскими корнями и их русской историей (что даёт возможность сохранить те пласты культуры, которые связаны преимущественно уже с не-русской — или не-общерусской — самоидентификацией), позволило бы сберечь (а во многом и возродить) общерусское самосознание и выбить почву из-под идентификационных конфликтов, обильно возникающих среди восточных славян в последнее время. Для великороссов, кстати, вопрос о выборе между великорусским и русским самосознанием не стоит — они сопряжены. Другое дело — как донести до сознания великороссов ту простую истину, что не только они имеют право на имя Русское, и как донести до других русских, что их особая (новороссийская, малорусская, белорусская и т.д.) самоидентификация может никак не противоречить их русскости. Как их вернуть к тем краевым проектам, которые развивались на их землях в XIX в. и были загублены украинством? Это дело информационной политики, школьных учебников и активности интеллектуальных кругов.
Однако всё это будет невозможно, пока русское общество не решится открыто заговорить об украинской проблеме. Фактически никакой серьёзной дискуссии в России по украинскому вопросу до сих пор не идёт. По отношению к украинству по-прежнему действуют советские нормы политкорректности: ни в коем случае не задеть «младшего брата», не затрагивать «болезненные темы» и ждать, пока «брат» перебесится и образумится. Такая позиция основана на полнейшей безграмотности в украинском вопросе и при этом является идеальным средством обезоруживания русского сознания перед украинским вызовом. Она же является проявлением весьма бестактного высокомерия, позволяя русскому человеку не замечать всех украинских обвинений в адрес его народа, лишь снисходительно улыбаясь в ответ. Это очень своеобразное понимание «братской любви». Между тем, каковы бы ни были успехи украинского проекта, русская идентичность является для нас, русских, самоценной, и отстаивать Русское имя, русский взгляд на историю и русское понимание современных процессов мы не только можем, но и должны.
Примечания:
[1] Муретов Д.Д. Этюды о национализме. II. Великий и малый национализм // Нация и империя в русской мысли начала ХХ века / Сост. С. Сергеев. М., 2004. С. 187.
[2] Лосский Н.О. Украинский и белорусский сепаратизм // Грани. Frankfurt (Main), 1957, № 39. С. 189.
[3] Муретов Д.Д. Указ. соч . С. 188–189.
[4] [Кулиш П.] Повесть об украинском народе. СПб., 1846. С. 101–102.
[5] Киреевский И.В. Девятнадцатый век // Полн. cобр. соч.: В 2 т. М., 1861. Т. 1. С. 82.
[6] Закон Божий (Книга бытия украинского народа) // Костомаров Н.И. Скотский бунт. М., 2002. С. 394.
[7] Максимович М.А. Ответные письма к М.П. Погодину // Максимович М.А. Собрание сочинений. Т. III: Языкознание. История словесности. Киев, 1880. С. 250.
[8] Костомаров Н.И. Правда полякам о Руси (По поводу новой статьи в «Revue Contemporaine») // Основа. 1861. № 10 (октябрь). С. 105.
[9] Он же. Две русские народности // Основа. 1861. № 3. С. 33.
[10] Он же. Задачи украинофильства // Вестник Европы. 1881. № 2 (февраль). С. 889.
[11] Он же. Украинофильство // Русская старина. 1881. № 2. С.330.
[12] Он же. Две русские народности // Исторические монографии и исследования Николая Костомарова. Т. I. СПб., 1863. С. 286.
[13] Он же. Задачи украинофильства. С. 896.
[14] Он же. Мысли южноруса. О преподавании на южнорусском языке // Основа. 1862. № 5. С. 5.
[15] Он же. Украинофильство. С. 322.
[16] Там же. С. 330.
[17] См., напр., его статью «Две русские народности».
[18] Костомаров Н.И. Правда москвичам о Руси // Основа. 1861. №10 (октябрь). С. 14.
[19] Петрик М. [Драгоманов М.П.] Что такое украинофильство? // Русское богатство. 1881. № 11. С. 124.
[20] Костомаров Н.И. Украинофильство. С. 330–331.
[21] Куліш П.О. До М. Карачевської-Вовківни, 7 липня 1892 // Вибрані листи Пантелеймона Куліша, українською мовою писані / Ред. Юрій Луцький. Нью-Йорк, Торонто, 1984. С. 266.
[22] Украиноязычные цитаты приводятся здесь и далее в оригинале, так как отразить в переводе своеобразие ещё становящегося языка, часто отличного от современной нормы, представляется просто невозможным, а перевод терминов и этнонимии в любом случае может быть спорным.
[23] Куліш П.О. До М. Карачевської-Вовківни, 7 липня 1892. С. 265–266.
[24] Он же. Лист до М. Юзефовича. Стичня 19, 1857 // Вибрані листи Пантелеймона Куліша. С. 92–93.
[25] Кулиш П.А. Владимирия (1894) // Київська старовина. 1998. № 1.
[26] Куліш П.О. До С. Носа, 13 мая 1888 // Вибрані листи Пантелеймона Куліша. С. 251.
[27] Отрывок из письма П.А. Кулиша к Я.Ф. Головацкому, см.: Твори Пантелеймона Куліша. Львів, 1910. С. 699–700. Тогда же он писал к О. Патрицкому: «Се-б то — ми собi дома живемо, розмавляемо i пiсень спiваемо не однаково, а коли до чого дiйдеть-ся, то половинити себе нiкому не попустимо. Половинила нас лиха доля довго, i всиловувались ми до одностiйности руськоi крiвавим робом, i вже тепер шкода лядського заходу нас розлучати!» (Там же. С. 698).
[28] Куліш П.О. До М. Карачевської-Вовківни, 7 липня 1892. С. 267.
[29] Подробнее о городском и сельском типах национализма в истории Европы см.: Неменский О.Б. Национализм городской и сельский // Вопросы национализма. 2010. № 1.
[30] Драгоманов М.П. Чудацькі думки про українську національну справу // Драгоманов М.П. Вибране. К., 1991. С. 536.
[31] Петрик М. [Драгоманов М.П.] Что такое украинофильство? // Русское богатство. 1881. № 11. С. 124.
[32] Драгоманов М.П. Чудацькі думки… С. 539.
[33] Там же. С. 543.
[34] Там же. С. 539.
[35] Там же. С. 535.
[36] Петрик М. [Драгоманов М.П.] Что такое украинофильство? С. 110 (сноска).
[37] Там же.
[38] Драгоманов М.П. Чудацькі думки… С. 539.
[39] Там же. С. 540.
[40] Там же. С. 555.
[41] Там же. С. 556.
[42] Драгоманов М.П. Украинщина или рутенщина? Другий лист до редакції «Друга» // Другъ (Львов), 1874–1875. См. также: Драгоманов М.П. Літературно-публіцистичні праці. Т. І. К., 1970. С. 408.
[43] В цитате на львовском язычии я оставляю старую орфографию, так как современного варианта того же язычия просто не существует.
[44] Ôтповедь на «второе письмо» г. Украинця (редакции «Друга») // Другї (Львов), 1874–1875.
[45] Драгоманов М.П. Чудацькі думки… С. 556.
[46] Там же.
[47] Струве П.Б. Общерусская культура и украинский партикуляризм // Русская мысль. Кн. I. М., 1912. С. 84–85.
[48] Там же. С. 82.
[49] Раньше всего это выражение употреблено, кажется, в статье: М. Т-овъ [М. Драгоманов]. Восточная политика Германии и обрусение // Вестник Европы. 1872, май. С. 239.
[50] Supplicatia do przeoświeconego i jaśnie wielmożnego przezacney korony Polskiey y W. X. Lit. oboiego stanu duchow nego i świeckiego senatu: w roku tym teraźniejszym 1623 do Warszawy na sejm walny przybyłego. Od obywatelow koron nych I W. X. Lit. wszystkich wobec, i każdego z osobna: Ludzi zawołania szlacheckiego, relligiey staroźytney graeckey, posłuszeństwa wschodniego // Документы, объясняющие историю Западнорусского края и его отношения к России и к Польше / Сост. М.О. Коялович. СПб., 1865. С. 248. Стоит отметить, что в переводе этой фразы, сформулированной по-польски, второе «Руси» точнее было бы писать с маленькой буквы, так как в данном случае это этноним.
[51] «O mei Rutheni, per vos ego Orientem convertendum spero».
[52] Вскоре эту же лексическую операцию «импортировали» в украинский литературный язык.
[53] В русской публицистике не раз приводилась эта цитата, однако в весьма вольном пересказе и заметно сокращённая. Этнонимы при настоящем переводе оставлены такими же, как и в оригинале.
[54] Tarnowski A. Ksiądz W. Kalinka. Kraków, 1887. S. 169–170.
[55] Ульянов Н.И. Происхождение украинского сепаратизма. М., 1996. С. 5, 8, 83.
[56] Антонович В. Моя исповедь // Основа. 1862. № 1. С. 89–90.
[57] Цитата по: Щеголев С.Н. Украинское движение как современный этап южнорусского сепаратизма. Киев, 1912. С. 50–51.
[58] См. основные его работы: Zasady dziejów Polski i inhych krajów słowiańskich. P., 1858–1861; Treść lekcyi historyi polskiej wykładanych w Paryżu. P., 1860; Pologne et Ruthénie. Origines slaves. P., 1861; Nécessité des réformes dans l’exposition de l’histoire des peuples Aryas-Européens et Tourans. P., 1864; Peuples Aryas et Tourans, agriculteurs et nomades. P. 1864.
[59] Впервые в униатской историографии эту теорию высказал в начале XVII в. Лев Кревза, и потом она всегда оставалась важнейшей чертой униатского взгляда на русскую историю. См. об этом: Неменский О.Б. История Руси в «Палинодии» Захарии Копыстенского и «Обороне унии» Льва Кревзы // Україна та Росія: проблеми політичних і соціокультурних відносин / Під ред. В.А. Смолія. Київ, 2003. С. 409–434.
[60] О польской опции Руси см. подробнее: Неменский О.Б. Поляки и русские: народы разных времён и разных пространств // Вопросы национализма. 2010. № 3.
[61] К тому же украинское национальное движение de facto имело и большой антипольский заряд, что позволяло Вене играть на межнациональных противоречиях в Галиции. Вот что писал об этом В. Калинка: «Ссорить между собою разнородные племена, побуждать одних против других — традиционная политика Австрии. В Кракове побуждали евреев против христиан, в Галиции крестьян против помещиков, в Венгрии славян против мадьяр, пришла теперь очередь и русинов побуждать против поляков» (Kalinka W. Galicya i Kraków pod panowaniem Austryackiem. Kraków, 1898. C. 77).
[62] Ульянов Н.И. Происхождение украинского сепаратизма. С. 256.
[63] Тёрох И.И. Украинизация Галичины // Свободное слово Карпатской Руси, 1962. № 1–2. С. 3–4.
[64] Благодарю Л. Соколова за цитату.
[65] Дикий А. Неизвращённая история Украины-Руси. Т. II. М., 2008. С. 331.
[66] Марков Д.А. Последнее слово перед австрийским военным судом. Львов, 1938. С. 55–56.
[67] Щеголев С.Н. Указ. соч. С. 477.
[68] Трубецкой Н.С. К украинской проблеме // Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана. М., 1999. С. 427.
[69] Ульянов Н.И. Происхождение украинского сепаратизма. С. 3.
[70] Савенко А.И. К вопросу о самоопределении населения Южной России // Украинский сепаратизм в России. Идеология национального раскола / Сост. М. Смолин. М., 1998. С. 295.
[71] См. статьи Н. Костомарова «Ответ на выходки газеты “Czas” и журнала “Revue Contemporaine”» (Основа. 1861. № 2) и «Правда полякам о Руси» (Основа. 1861. № 10).
[72] Костомаров Н. Правда полякам о Руси (По поводу новой статьи в Revue Contemporaine) // Основа. Южнорусский литературно-учёный вестник. 1861. № 10 (октябрь). С. 100.
[73] Кулиш П. До М. Карачевської-Вовківни, 7 липня 1892. С. 269.
[74] Он же. Письмо До С. Носа, 13 мая 1888 // Вибрані листи Пантелеймона Куліша. С. 253.
[75] Міхновський М.И. Самостійна Україна. Київ, 2002. С. 28. (Первоначальное издание: Львів, 1900).
[76] Липинский В.К. Листи до братів-хліборобів про ідею і організацію українського монархізму (1919–1926) // Липинський В. Твори. Архів. Студії / За ред. Я. Пеленського. К., 1995.
[77] Міхновський М.И. Самостійна Україна. С. 41.
[78] Липинский В.К. Листи до братів-хліборобів. С. XXIV–XXV.
[79] Там же.
[80] Донцов Д. Націоналізм. Львів, 1926. С. 215.
[81] Липинский В.К. Вступне слово для читачів з ворожих таборів // Листи до братів-хліборобів. С. XLV.
[82] Донцов Д. Націоналізм. С. 225.
[83] Міхновський М.И. Самостійна Україна. С. 47.
[84] Донцов Д. Підстави нашої політики. Відень, 1921. С. 3.
[85] Там же. С. 4.
[86] Там же. С. 72–75.
[87] Там же. С. 87.
[88] Міхновський М.И. Самостійна Україна. С. 43.
[89] Донцов Д. Націоналізм. Львів, 1926. С. 224.
[90] Цит. по: Смолин М. «Украинский туман должен рассеяться, и Русское солнце взойдёт» // Украинский сепаратизм в России. Идеология национального раскола... С. 6.
[91] Ульянов Н.И. Происхождение украинского сепаратизма. С. 278.
[92] Тёрох И.И. Украинизация Галичины // Свободное слово Карпатской Руси. 1962. № 1–2. С. 8.
[93] См. об этих событиях воспоминания одного из заключённых: Ваврик В.Р. Терезин и Талергоф. М., 2001.
[94] Некоторые исследователи утверждают активное участие прусских политиков в создании украинского проекта ещё на самых ранних его стадиях. Например, Кость Бондаренко в своей статье «Проект Украина» (см. Интернет) пишет: «Проект “Украина” явился в конце XVIII — начале XIX веков в среде немецких политиков и был подхвачен поэтами-романтиками и вольными каменщиками... В Германии пришли к выводу: восточнославянская страна, где традиционное недоверие к русским можно возвести в ранг идеологии, способна стать надежным бастионом перед лицом угрозы российской экспансии в Европу. Итак — на выходе в этом проекте должно было явиться фактически буферное государство с названием “Украина”, которое стало бы антагонистом России». К. Бондаренко противопоставляет немецкий проект «Украина» французскому проекту «Малороссия». Мне всё же представляется, что для столь обширных выводов скопленной к нашим дням исследовательской базы ещё недостаточно.
[95] Germany and the Revolution in Russia 1915–1918. Z.A.B. Zeman. N. Y., 1958. P. 65–67; цит. по: Смолин М. «Украинский туман…» С. 18.
[96] Ленин В.И. К вопросу о национальностях или об «автономизации» // Ленин В.И. Полн. собр. соч. Том 45. М., 1975. С. 357.
[97] Резников К. Украинцы и русские: идеология противостояния // Москва. 1996. № 4. С. 153.
[98] Данные из книги О. Субтельного «Украина. История» (Київ, 1993). С. 478.
[99] Кучма Л. Украина — не Россия. М., 2003. С. 284.
[100] Цит. по: Бондаренко К. Проект «Украина» // Internet.
[101] Цит. по: Смолин М. История «украинского» сепаратизма после 1912 года и до середины ХХ столетия // Предисловие к: Щеголев С.Н. История «украинского» сепаратизма. М., 2004. С. 462.
[102] Памятная записка Центральной Русской Народной Рады, переданная д-ру Милану Ходже, председателю Совета министров Чехословацкой Республики 19 июля 1938 г. // Путями истории. Т. II. Нью-Йорк, 1979. С. 81.
[103] Цит. по: V. Nedzelnitsky. Summary of Carpatho-Russian History. Chicago, 1934. P. 18–19.
[104] Яворский В.Ю. Украина — Русская земля // Свободное слово Карпатской Руси. 1977. № 11–12. С. 7.
[105] Грушевский М.С. Иллюстрированная история украинского народа. СПб., 1913. С. 5.
[106] Кучма Л. Украина — не Россия. С. 159.
[107] Царинный А. Украинское движение. Краткий исторический очерк, преимущественно по личным воспоминаниям // Украинский сепаратизм в России. Идеология национального раскола. М., 1998. С. 252.
[108] Имеется в виду творчество Т. Шевченко.
[109] Сріблянський М. Апотеоза примітивній культурі // Українська хата. 1912. №6. С. 350–351.
[110] Мончаловский О.А. Главные основы русской народности. Львов, 1904. С. 10.
[111] Царинный А. [Стороженко А.В.] Украинское движение... С. 250–251.
[112] Ульянов Н.И. Происхождение украинского сепаратизма. С. 4.
[113] Там же.
[114] Трубецкой Н.С. К украинской проблеме. С. 427.
[115] Ульянов Н.И. Происхождение украинского сепаратизма. С. 278.
[116] Новое время. 1911, октябрь. № 12804. Интервью.
[117] Родин С. Отрекаясь от Русского имени. Украинская химера: Историческое расследование. М., 2006. С. 129.
[118] Термин «этническая химера» С. Родин определяет вслед за Л.Н. Гумилёвым как явление, возникающее «в зоне активного противостояния двух несовместимых этносов и представляющее собой общность денационализированных, выпавших из родных этносов индивидуумов»; см.: Родин С. Указ. соч. C. 4.
[119] Кучма Л. Украина — не Россия. С. 284.
[120] Там же. С. 484.
[121] Трубецкой Н.С. Об истинном и ложном национализме // Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев. София, 1921. С. 83–84.
[122] Розанов В.В. Малороссы и великороссы (Новое время. 1902, 21 января. № 9297) // Нация и империя в русской мысли начала ХХ века / Сост. С. Сергеев. М., 2004. С. 99.
[123] Меньшиков М.О. Великорусская партия // Там же. С. 29.
[124] Линниченко И.А. Малорусский вопрос и автономия Малороссии. Открытое письмо профессору М.С. Грушевскому // Украинский сепаратизм в России. Идеология национального раскола... С. 265.
[125] Бендасюк С.Ю. Историческое развитие украинского сепаратизма. Доклад, прочитанный 12 декабря 1938 г. в Секции русских студентов во Львове. Львов, 1939. С. 3.
[126] Там же. С. 4.
[127] Трубецкой Н.С. К украинской проблеме. С. 418.
[128] Успенский Б.А. Краткий очерк истории русского литературного языка (XI–XIX вв.). М., 1994. С. 86. «В основе “простой мовы” лежит актовый канцелярский язык Юго-Западной Руси, официально признанный в польско-литовском государстве как язык судопроизводства. Этот язык, постепенно теряя функции делового языка, становится литературным языком в широком смысле, т.е. употребляется и вне деловых текстов. Став языком литературы (в том числе и конфессиональной литературы), этот язык подвергся нормированию (главным образом на основе орфографии и морфологии). Таким образом, “проста мова” представляет собой книжный (литературный) язык, возникший на основе делового государственно-канцелярского языка Юго-Западной Руси» (С. 68–69).
Вопросы национализма, вып.5 (2011, № 1)
Источник: perspektivy.info.
Рейтинг публикации:
|
