Израиль, Азербайджан и Российские интересы в Закавказье

В тесном израильско-азербайджанском сотрудничестве нет ничего нового для израильской дипломатии. В 50-70-е годы вся внешняя политика Израиля строилась на системе стратегических союзов со странами, имевшими сложные отношения с тогдашним основным противником — арабским миром. Изменение геополитической ситуации диктует необходимость новых союзов, вызванных новыми для Израиля угрозами.

Общее устремление Израиля и Азербайджана к ослаблению позиций России в Закавказье — цель, безусловно, стратегического уровня. Но ею этот симбиоз, оформившийся по извечному принципу «против кого дружим», не исчерпывается. Как я уже писал раньше, существует еще один объект приложения усилий блока «Азербайджан — Израиль» — Иран.

Как верно заметил один американский дипломат, «проблема Ирана» для обеих стран носит экзистенциальный характер. Обе страны воспринимают современный Иран, не много ни мало, как угрозу своему существованию. И если подобное отношение Израиля к Ирану широко объяснялось в масс-медиа, то на истоках восприятия Ирана как реинкарнации «Мордора» политической элитой Азербайджана, стоит, пожалуй, остановиться несколько подробнее.

Сразу скажу, что подобное отношение имеет глубокие исторические корни, рассмотрение которых — тема более чем объемная и никак не уместится на нескольких страницах. Поэтому, видимо стоит отложить ее на следующий раз и ограничиться упоминание одного примечательного эпизода, случайно обнаруженного мною при изучении «Отчетного доклада о действиях 47-й и 44-й армий в Иране за период с 25.8 по 1.9.41 г.» [ЦАМО, фонд 209, опись 1089, дело 118]¹. В отчете «Работа разведотдела штаба 47 Армии в период с 25-го по 30-е августа 1941 г.» [лл. 95-98] указывается: «Не подтвердились данные разведорганов НКВД Армении и Азербайджана о наличии якобы крупных немецких войсковых частей в Иране, о наличии немецких танков, бронемашин и самолетов...». Из документа следует, что данные разведорганы сообщали в Центр о наличии в Иране немецких «танкового батальона, бронедивизиона, 66 самолетов немецкой марки (изумительная фраза для разведчиков — И. П.)» и о «прибытии крупных немецких войсковых частей в район Марандхой-Тавриз».

Также не получили подтверждения сообщения органов НКВД Азербайджана о концентрации иранских войск на ирано-советской границе. Лично для меня изучение данных документов дает все основания предполагать, что даже в условиях жесткой ответственности сталинского периода, в НКВД закавказских республик находилось более чем достаточно деятелей, откровенно завышавших уровень военных угроз, исходящих от Ирана. И дело здесь не в том, что «вышеуказанные разведорганы несерьезно относились к опросу малоквалифицированных агентов, сообщение агентуры не изучалось, а агентура не контролировалась». Дело именно в психологическом настрое, в убежденности о наличии «иранской проблемы» для Закавказья, что оборачивалось стойкой тенденцией к завышению уровня исходящих от Ирана угроз.

И тенденция эта формировалась на самом верху, в кругу первых лиц Советского Азербайджана. Первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана Мир Джафар Багиров был одним из самых деятельных организаторов похода в Южный Азербайджан. Ряд источников утверждают, что он проводил аналогию с освободительным походом Красной Армии в 1939 году в Западную Украину и Западную Белоруссию, после которого Украина и Беларусь приросли за счет земель, отторгнутых прежде Австро-Венгрией и Польшей. Азербайджанский историк Джамиль Гасанлы приводит интересное свидетельство одного из участников поездки Багирова в Иранский Азербайджан: «Будучи в Нахичевани, я на 3-4 часа посетил Тебриз... Земли Южного Азербайджана — наша настоящая Родина. Живущие на границе нашей республики граждане уже давно разлучены со своими родственниками... — Затем он остановился у висевшей на стене карты и сказал: — Когда иранское правительство делило страну на области, то указало Азербайджан вот таким (показал на карте). Это — ложь. Азербайджан расположен отсюда до сих пор (показал на карте). Если не кривить душой, то и Тегеран входит в азербайджанские земли»².

Стоит ли говорить, что с обретением Азербайджаном независимости, подобная необъективность приняла характер своеобразного психоза, который, помимо «страхов минувшего», подпитывался и реалиями дня сегодняшнего — ситуацией в Карабахе и реакцией на нее Ирана? Реакцией, которая стала холодным душем для азербайджанской правящей элиты...

С момента возникновения армяно-азербайджанского конфликта Иран оказался в более чем сложном положении. «Поддержка Азербайджана могла спровоцировать внутренний конфликт с элитой армянской общины внутри Ирана. Такой шаг также мог быть расценен как религиозная экспансия и вызвать международное осуждение. С другой стороны, исламское правительство не могло поддерживать христиан в борьбе с мусульманской республикой. Поэтому нейтралитет был для руководства Ирана самым безопасным решением»³.

Кроме того, в руководстве Ирана изначально присутствовало четкое геополитическое осмысление опасности военных действий между Арменией и Азербайджаном, выражающееся во внутрииранском «азербайджанском факторе». С учетом того, что численность азербайджанцев в Иране сегодня составляет около 15 миллионов (в самом Азербайджане их около девяти миллионов), эскалация конфликта могла привести к неконтролируемому притоку азербайджанских беженцев в районы Северного Ирана. И, как следствие, к вполне предсказуемому разжиганию внешними силами и их агентурой в Иране сепаратистских настроений на этих территориях.

Все эти факторы в совокупности продиктовали рахбару Али Хаменеи (кстати, этническому азербайджанцу) тяжелое, но единственно верное решение: отказаться от поддержки Азербайджана, занять взвешенную позицию и сделать упор на разрешение конфликта путем переговоров противоборствующих сторон.

Разумеется, что такой шаг Ирана симпатий к нему в Азербайджане не добавил. Более того, политическая элита Азербайджана получила прекрасную мотивацию для тесного сотрудничества с Израилем, руководство которого с ходу просчитало все выгоды такого сотрудничества.

Израильские партнеры взяли азербайджанскую элиту в оборот, что называется, в «одно касание»: новейшее оружие, лоббистские возможности и поддержка претензий на региональную гегемонию — в обмен на совместную борьбу против «иранской угрозы».

Со своей стороны, азербайджанская элита стремилась к сотрудничеству, видела в нем залог своей безопасности, а безопасность — это самое дорогое, что может быть у элиты. Безопасность своего существования элита ценит гораздо выше денег. Будет безопасность и устойчивость — а уж деньги придут...

На этом фоне официальный Баку постоянно подчеркивает и раздувает «иранскую угрозу». В беседе с главой МИД Израиля Ципи Ливни Ильхам Алиев жаловался, что находится под постоянным давлением Тегерана, а Иран сравнивал с «загнанным в угол диким зверем», который не намерен отказываться от своей ядерной программы. И санкции, равно как и американское давление, не имеют для Ирана никакого значения. «Нужно давить посильнее», — читается в подтексте этой беседы, — «но для этого необходимо оградить от иранского давления Азербайджан».

И это «ограждение» происходит в по принципу максимальной эффективности в минимальные сроки. В сентябре 2008 года Азербайджан подписал с израильтянами соглашение о поставках минометов, систем реактивной артиллерии и оборудования связи. Компания Soltam получила контракт на поставку минометов и боеприпасов, Tadiran Communications предоставит устройства связи, а Israeli Military Industries обеспечит ракеты. Она предлагает широкий спектр реактивной артиллерии, способы модернизации старых советских 122-миллиметровых систем «Град» (БМ-21), комплексы наведения для 122-300-миллиметровых ракет и средства запуска для 300-миллиметровых ракет.

До конца текущего года правительство Азербайджана намерено завершить постановку на вооружение своей армии порядка 60 израильских беспилотных летающих аппаратов (БПЛА) Orbiter 2M и Aerostar. Как сообщает агентство InterRight, «с их помощью азербайджанская армия расширит свои возможности перед лицом возможного конфликта с Арменией и растущей мощью соседнего Ирана». Особенностью сделки, кстати, является то, что около 30% компонентов для беспилотников производится в самом Азербайджане компанией Baku’s Azad Systems Co., которая была образована в результате договоренностей двух правительств.

С уверенностью можно сделать вывод, что антииранская направленность ирано-азербайджанского сотрудничества уже приносит свои плоды. Заявления в адрес Тегерана из официального Баку становятся все откровеннее и агрессивнее. Депутат Милли меджлиса Азербайджана Фазиль Мустафа недавно посетовал перед журналистами по поводу «ущемления прав миллионов азербайджанцев» в Иране, назвав режим в Иране «кровавым». Он же заявил, что Азербайджан долго придерживался дипломатического этикета. «Они этого не понимают, пришло время менять нашу политику по отношению к этой стране. У Азербайджана достаточно рычагов, чтобы повлиять на ситуацию в Иране...». То, что это позиция не отдельного человека, а азербайджанского истеблишмента, подтверждает и е обращение Единого Народного фронта Азербайджана «к азербайджанцам и другим народам Ирана», в котором, в частности, говорится: «правители Ирана, рядясь в тогу ислама, на деле проводят политику, служащую силам тьмы».

Зная жесткую внутреннюю цензуру Азербайджана, нет сомнения в том, что политики озвучивали официальную позицию Баку. И кульминацией этих заявлений следует считать доклад сотрудника Центра стратегических исследований при президенте Азербайджана Гейдара Мирзы, прозвучавший, как ни странно, в Российском Институте стратегических исследований. Доклад, названный «Иран — Азербайджан: между прошлым и настоящим», заканчивавшийся весьма хлестко и патетично: «И если основатель нынешнего режима в Исламской Республике Иран возвратился из изгнания на самолете «Эйр Франс», то следующий вполне может сойти с трапа самолета «Азербайджан хава йоллари».

Более того, итогом такой политики стал рост антииранских настроений и в азербайджанском обществе. По итогам опроса, проводившегося в 2004 году, лишь 22% опрошенных высказались положительно об Иране. Отрицательно — 33%, 37% — нейтральны, остальные затруднились с ответом⁴. Сегодня эти цифры, по некоторым данным, изменились в худшую для Ирана сторону.

В тесном израильско-азербайджанском сотрудничестве нет ничего нового для израильской дипломатии. В 50-70-е годы вся внешняя политика Израиля строилась на системе стратегических союзов со странами, имевшими сложные отношения с тогдашним основным противником — арабским миром. Изменение геополитической ситуации диктует необходимость новых союзов, вызванных новыми для Израиля угрозами.

Партнерство с Азербайджаном возрождает эту традицию, и, несомненно, имеет большое будущее. Ведь в его основе лежит самый прочный фундамент — наличие общих врагов.

Игорь Панкратенко