Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) опубликовал постановление по делу «Яновец и другие против Российской Федерации», вынесенное по жалобам 15 родственников польских граждан, которые в числе других 22 тысяч военных и чиновников были репрессированы в 1940 году в Катыни, Медном и Пятихатках. Суд не нашел новых доказательств, которые могли бы обязать власти РФ возобновить расследование катынского дела, которое было прекращено в 2004 году.
Не мытьём, так катынью
Вначале несколько слов о том, кто и из-за чего, собственно, судился. Начиналось всё следующим образом: в феврале 1990 года Михаил Горбачёв получил докладную записку от заведующего международным отделом ЦК КПСС Валентина Фалина, в которой шла речь о том, что в архивах якобы были найдены документы, подтверждающие связь между отправкой поляков из лагерей весной 1940 года и их расстрелом. Фалин высказал Горбачёву свои сомнения в происхождении этих документов. Но Горбачёв был иного мнения, и весть об «истинных виновниках» катынского расстрела разлетелась по миру.
На чём базировались доказательства причастности немцев к катынскому расстрелу до 1990 года? Поляков убили из оружия немецкого производства – это легко установить и по пулям, и по гильзам. Расстрельные команды НКВД убивали своих жертв из револьверов, а польских офицеров расстреливали в том числе и из крупнокалиберных пулемётов, чего энкавэдэшники никогда не практиковали. Немцы, составившие в 1943 году первые документы о казнённых поляках, указывали в них, что убитых они идентифицировали по знакам различия польской армии. Советское «Положение о военнопленных» образца 1931 года, которым в нашей стране руководствовались до лета 1941 года, устанавливает, что пленные не могут носить знаков различия. Но на убитых эти знаки различия имелись. Значит, если это были военнопленные, то содержались они в плену у страны, соблюдавшей Женевскую конвенцию. А СССР на тот момент её не соблюдал. Ещё одна деталь, весьма существенная. Массовые расстрелы в СССР не практиковались с тех пор, как наркома внутренних дел Николая Ежова сменил Лаврентий Берия, – с осени 1938 года. А к 1940 году от них отказались вообще. Вопреки расхожему мнению Берия был противником «высшей меры социальной защиты».
Наши эксперты-историки признавали, что полной ясности с катынским расстрелом после публикации якобы открывшихся в 1990 году новых данных у них нет: с одной стороны, имелись бумаги, свидетельствующие о том, что польским военнопленным было вынесено 14 542 смертных приговора. Называлась и другая цифра – 21 857 убитых. С другой стороны, удалось достоверно установить гибель лишь 1803 человек. Куда подевались остальные – если они вообще были? Есть и другие занятные факты: среди пленных поляков были молодые офицеры Армии крайовой Войцех Ярузельский и Менахем Бегин – спустя десятилетия они станут соответственно польским лидером и израильским премьером. Ни тот ни другой ни разу и словом не обмолвились о причастности советских руководителей к организации расстрела. Даже ярый антисоветчик Бегин утверждал, что поляков казнили не представители советского НКВД, а германского гестапо. Не слишком ли много нестыковок?
В 2007 и 2009 году в Страсбург обратились с жалобами родственники польских офицеров, расстрелянных в Катыни якобы по приказу Сталина. Жаловались они на то, что наша страна в 2004 году прекратила расследование обстоятельств катынского расстрела на основании пункта 4 части 1 статьи 24 Уголовно-процессуального кодекса РФ (за смертью виновных).
Считалось, что массовые казни польских граждан, большинство из которых были пленными офицерами польской армии, совершали с санкции высшего руководства СССР сотрудники НКВД. Если верить архивам, всего в лесах под Смоленском расстались с жизнью 21 857 пленных поляков.
Естественно, ЕСПЧ принял жалобы к рассмотрению: появилось на свет дело «Яновец и другие против России». И вот тут-то и начались нестыковки. Дело в том, что европейские судьи привыкли верить не столько громким публичным обвинениям, сколько документам. И расхожий тезис о том, что-де Сталин – палач, санкционировавший массовые казни, требовал документального подтверждения. А подтверждения не находилось: представленные польской стороной свидетельства не несли прямых доказательств того, что поляков расстреливали русские. А со свидетельствами российской стороны и того хуже – наши архивные документы после недолгих проверок судьи стали попросту игнорировать. Громких заключений на сей счёт они себе не позволяли – реноме как-никак, – но и к делу такие документы подшивать не спешили. Уж не потому ли, что фальшивки, всплывшие из небытия в конце 80-х, в состоянии убедить только нас с вами, но никак не европейских судей?
К чему же в итоге пришёл Европейский суд? Малая палата ЕСПЧ в составе семи судей в резолютивной части постановления по делу «Яновец и другие против России» четырьмя голосами против трёх решили, что в отношении двенадцати заявителей – родственников расстрелянных польских офицеров – представителями СССР не нарушалось право на жизнь. Основной вывод такой: наша страна не несёт ответственности за массовые расстрелы в Катыни. Для России этот вывод означает следующее: материальные компенсации, о которых тайно мечтали потомки расстрелянных и которые, если верить их адвокатам, могли составить астрономическую сумму – 2 млрд долларов, платить полякам будем точно не мы с вами. Кстати, вчинить иск собиралась и Польша – на сумму 100 миллиардов!
Из основного вывода следуют и другие: архивные документы, касающиеся катынского расстрела, требуют немедленной ревизии на предмет их возможной фальсификации, отечественная история 40-х, написанная в начале 90-х годов, должна быть переписана начисто. Ещё неплохо бы в судебном порядке установить виновных в фальсификации, хотя на самом деле это давно уже секрет Полишинеля. Также суд установил, что расстрел поляков – военное преступление. Но с этим уже давно никто не спорит: военным преступлением расстрел под Смоленском в разное время признавали не только американские конгрессмены и беглые поляки в Лондоне, но также Сталин и Гитлер. Трупы-то налицо. Вопрос лишь в том, кто убивал?
В 2010 году депутату Госдумы Виктору Илюхину и экспертам-историкам Сергею Стрыгину и Владиславу Шведу стало известно, как готовилась фальсификация «письма Берии № 794/Б» в Политбюро ВКП (б) от марта 1940 года, в котором предлагалось расстрелять более 20 тыс. польских военнопленных. Илюхин обнародовал информацию о том, что в начале 90-х годов одним из высокопоставленных членов Политбюро ЦК КПСС была создана группа специалистов высокого ранга по подделке архивных документов. Фамилию этого высокопоставленного партийца Илюхин назвал позже, летом того же года – Александр Яковлев, «архитектор перестройки». «Группа Яковлева» работала в структуре службы безопасности российского президента Бориса Ельцина, территориально размещаясь в поселке Нагорное Московской области (до 1996 года), а потом была перебазирована в другой населённый пункт – Заречье. Оттуда в российские архивы были вброшены сотни фальшивых исторических документов, и ещё столько же было сфальсифицировано путём внесения в них искажённых сведений, а также путём подделки подписей. Илюхин потребовал начать масштабную работу по проверке архивных документов и выявлению фактов дискредитации советского периода отечественной истории.
«В 1943 году Геббельс, пытаясь разрушить антигитлеровскую коалицию и поссорить СССР с США, распространил ложь о том, что Сталин и Берия приказали расстрелять 10 тыс. польских офицеров, – писал Виктор Илюхин. – Эту ложь поддержало польское правительство в эмиграции, которое больше всего руководствовалось чувством злобы на Советский Союз за разгром польской армии в западной Белоруссии и на Украине и присоединение этих территорий к СССР. Небезызвестный Александр Яковлев фактически ратовал за такую компрометацию СССР, чтобы от нашей страны отвернулся весь мир. После этого состоялась величайшая подтасовка и фальсификация архивных документов ЦК КПСС». До самой смерти Илюхин считал, что фальшивки были изготовлены с целью дискредитировать Сталина «в русле той оголтелой пропагандистской кампании охаивания советского руководства, которая особо цинично и откровенно велась в начале 90-х годов прошлого столетия».
Поставить Россию на колени
Премьер-министры России и Польши Владимир Путин и Дональд Туск одновременно встали на колени в ходе богослужения в Катыни 7 апреля 2010 года, сообщает "Газета" (GZT.Ru). Также каждый из них совершил крестное знамение. До этого главы правительств России и Польши возложили венки к памятнику польским офицерам, расстрелянным в апреле 1940 года.
ИТАР-ТАСС также сообщает, что во время посещения катынского мемориала Путин заявил, что сталинским репрессиям не может быть никаких оправданий. "Этим преступлениям не может быть никаких оправданий, в нашей стране дана ясная политическая, правовая, нравственная оценка злодеяниям тоталитарного режима", – сказал премьер. "И такая оценка не подлежит никаким ревизиям", – подчеркнул он.
Путин подчеркнул, что обязательно нужно хранить память о прошлом, какой бы горькой ни была правда. "Нам не дано ее изменить, но в наших силах сохранить, восстановить правду и историческую справедливость", – сказал премьер. По словам Путина, этот тяжкий кропотливый труд взяли на себя историки России и Польши, представители общественности и духовенства. "Десятилетиями циничной ложью пытались замарать правду о катынских расстрелах, но такая же ложь – возлагать вину за эти преступления на российский народ", – подчеркнул глава российского правительства.
Историки восстановили справедливость. Они показали миру польский ГУЛаг
Объемистый том "Красноармейцы в польском плену в 1919-1922 гг.” подготовлен Федеральным архивным агентством России, Российским государственным военным архивом, Государственным архивом Российской федерации, Российским государственным архивом социально-экономической истории и польской Генеральной дирекцией государственных архивов на основе двустороннего соглашения от 4 декабря 2000 года. Это первый совместный труд российских и польских историков и архивистов о судьбе красноармейцев, попавших в польский плен во время войны 1919-1920 гг. — 85 лет назад. Общественный интерес к столь давней проблеме, возродившийся лет 15 назад, неразрывно связан с проблемой Катыни — настолько, что вопрос о красноармейцах, погибших или умерших в польском плену, нередко называют "Анти-Катынью” или "Контр-Катынью”.
Военный ГУЛАГ второй Речи Посполитой - это более десятка концлагерей, тюрьмы, сортировочные станции, пункты сосредоточения и различные военные объекты вроде Брестской крепости (здесь было четыре лагеря) и Модлина. Стшалково (на западе Польши между Познанью и Варшавой), Пикулице (на юге, недалеко от Перемышля), Домбе (под Краковым), Вадовицы (на юге Польше), Тухоле, Шиптюрно (Szczypiorno), Белосток, Барановичи, Молодечино, Вильно, Пинск, Бобруйск, Гродно, Минск, Пулавы, Повонзки, Ланьцут (Lancut), Ковель, Стрый (в западной части Украины), Щелково... Здесь нашли страшную, мучительную смерть десятки тысяч красноармейцев, оказавшиеся в польском плену после советско-польской войны 1919-1920 гг.
Отношение к ним польской стороны предельно четко выразил комендант лагеря в Бресте, заявивший в 1919 году: " Вы, большевики, хотели отобрать наши земли у нас - хорошо, я вам дам землю. Убивать я вас не имею права, но я буду так кормить, что вы сами подохнете". Слова не разошлись с делом. Согласно воспоминаниям одной из прибывших из польского плена в марте 1920 года "13 дней мы хлеба не получали, на 14 день, это было в конце августа, мы получили около 4 фунтов хлеба, но очень гнилого, заплесневелого... Больных не лечили и они умирали десятками..." (7). Из доклада о посещении лагерей в Брест-Литовске уполномоченными Международного комитета Красного Креста в присутствии врача французской военной миссии в октябре 1919 года:
"От караульных помещений, так же как и от бывших конюшен, в которых размещены военнопленные, исходит тошнотворный запах. Пленные зябко жмутся вокруг импровизированной печки, где горят несколько поленьев, - единственный способ обогрева. Ночью, укрываясь от первых холодов, они тесными рядами укладываются группами по 300 человек в плохо освещенных и плохо проветриваемых бараках, на досках, без матрасов и одеял. Пленные большей частью одеты в лохмотья... Жалобы. Они одинаковы и сводятся к следующему: мы голодаем, мы мерзнем, когда нас освободят?
Выводы. Из-за скученности помещений, не пригодных для жилья; совместного тесного проживания здоровых военнопленных и заразных больных, многие из которых тут же и умирали; недостаточности питания, о чем свидетельствуют многочисленные случаи истощения; отеков, голода в течение трех месяцев пребывания в Бресте, - лагерь в Брест-Литовске представлял собой настоящий некрополь... Две сильнейшие эпидемии опустошили этот лагерь в августе и сентябре - дизентерия и сыпной тиф. Последствия были усугублены тесным совместным проживанием больных и здоровых, недостатком медицинской помощи, питания и одежды... Рекорд смертности был поставлен в начале августа, когда в один день от дизентерии скончались 180 человек... В период с 27 июля по 4 сентября, т.е. за 34 дня, в лагере Бреста умерли 770 украинских военнопленных и интернированных. Следует напомнить, что число пленных, заключенных в крепости, в августе постепенно достигло, если нет ошибки, 10 000 чел., а 10 октября составляло 3861 чел." (1, 4).
Не лучшими были условия на пересылках и в тюрьмах, где содержались также и политические заключенные. Весьма красноречиво охарактеризовал положение красноармейцев начальник распределительной станции в Пулавах майор Хлебовский: "несносные пленные в целях распространения беспорядков и ферментов в Польше" постоянно поедают картофельные очистки из навозной кучи. Только за 6 месяцев осенне-зимнего периода 1920-1921 годов в Пулавах погибло 900 военнопленных из 1100 (11, 12). О том, что представлял собой польский концлагерь на сборной станции в белорусском Молодечино, красноречивее всего сказал заместитель начальника санитарной службы фронта майор Б. Хакбейл: "Лагерь пленных при сборной станции для пленных - это был настоящий застенок. Никто об этих несчастных не заботился, поэтому ничего удивительного в том, что человек немытый, раздетый, плохо кормленный и размещенный в неподходящих условиях в результате инфекции был обречен только на смерть" (2). В Бобруйске "находилось до 1600 пленных красноармейцев (а также приговоренные к смерти белорусские крестьяне Бобруйского уезда - прим. Н.М.), большинство которых совершенно голые"... (13).
Красноармеец В.В. Валуев, рассказывал, что в конце августе 1920 года он с другими пленными: "были отправлены в лагерь Тухоли. Там лежали раненые, не перевязанные по целым неделям, на их ранах завелись черви. Многие из раненых умирали, каждый день хоронили по 30-35 чел. Раненые лежали в холодных бараках без пищи и медикаментов" (1, с. 426).
Уполномоченная Российского общества Красного Креста Стефания Семполовска о ноябрьской (1920 г.) инспекции в Тухоль: "Больные лежат на ужасных койках, без постельного белья, лишь у четвертой части есть одела. Раненые жалуются на ужасный холод, который не только мешает заживлению ран, но по словам врачей, усиливаем боль при заживлении. Санитарный персонал жалуется на полное отсутствие перевязочных средств, ваты и бинтов. Я видела бинты, сохнущие в лесу. В лагере широко распространен сыпной тиф и дизентерия, которая проникла к пленным, работающим в округе. Количество больных в лагере столь велико, что один из бараков в отделении коммунистов превращен в лазарет. 16 ноября там лежало более семидесяти больных. Значительная часть на земле" (1, с. 585-586).
Смертность от ран, болезней и обморожений была такова, что, по заключению американских представителей, через 5-6 месяцев в лагере вообще никого не должно было остаться (3, с. 234). Сходным образом оценивала уровень смертности среди заключенных уполномоченная Российского общества Красного Креста Стефания Семполовская: "...Тухоля: Смертность в лагере столь велика, что согласно подсчетам, сделанным мною с одним из офицеров, при той смертности, которая была в октябре (1920), весь лагерь вымер бы за 4-5 месяцев" (1, с. 586).
Эмигрантская русская пресса, издававшаяся в Польше и, мягко говоря, не испытывавшая симпатий к большевикам, прямо писала о Тухоли как о "лагере смерти" для красноармейцев. В частности, эмигрантская газета "Свобода", выходившая в Варшаве и полностью зависимая от польских властей, в октябре 1921 года сообщала, что на тот момент в лагере Тухоля погибло в целом 22 тыс. человек. Аналогичную цифру погибших приводит и начальник II отдела Генерального штаба Войска Польского (военной разведки и контрразведки) подполковник Игнацый Матушевский.
Военный ГУЛАГ второй Речи Посполитой просуществовал сравнительно недолго - около трех лет. Но за это время он успел уничтожить десятки тысяч человеческих жизней. Польская сторона пока признает гибель "16-18 тысяч". По мнению российских и украинских ученых, исследователей и политиков, в действительности эта цифра может быть примерно в пять раз больше.
Гиена Восточной Европы
Если "польский ГУЛаг" пока не так известен, то историческая роль Польши в начале Второй мировой войне, её дружба с нацисткой Германией и хищное поведение в отношении стран-соседей может быть основанием для международных исков и скандалов таких масштабов, что хвастливые ляхи навек позабудут о своих претензиях к России.
Рассмотрим Польшу с 1933 по 1939 год, когда нацисты в Германии стали господствующей силой. Польская элита вплоть до 1 сентября 1939 года планировала сделать с СССР ровно тоже самое, что СССР сделал с ней позднее – расчленение и последующее уничтожение и надеялась на военный союз с гитлеровской Германией. Точно также польское руководство вело себя и в отношении своих соседей - Литвы и Чехословакии. До самого последнего момента польское руководство не прекращало самых тесных контактов с германскими нацистами и строило далеко идущие планы «войны с Россией».
В 1934 году германские нацисты и польское руководство заключило «Договор о ненападении между Германией и Польшей», называемого также Пактом Пилсудского — Гитлера. В нем, точно также как в советско-германском пакте 1939 года, были прописаны тезисы невмешательства во внутренние дела друг друга и оговорены т.н. «сферы интересов» в Европе, в частности в Чехословакии и Прибалтике.
Вот фотография званого обеда в честь Йозефа Геббельса с польском Сейме с участием депутатов и польских лидеров:
После смерти Пилсудского дружеские отношения двух государств не завершились: 31 января 1938 года Варшаву посетил руководитель нацистской полиции генерал Далюге, в сентябре 1938 – генерал Заморский (начальник польской полиции) был приглашен друзьями-нацистами на съезд Национал-социалистической партии Германии, проходивший в Нюрнберге. 15 декабря Варшаву посетил министр юстиции Германии Герман Франк, а 18 февраля 1939 года – руководитель СС и главный шеф гестапо Генрих Гиммлер.
Заручившись поддержкой набирающей силу Германии, Польша стремилась при смене европейских границ, урвать свой кусок пирога. Наиболее отчетливо агрессивные планы довоенной польской элиты видны на примере отношения руководства Польши к Чехословакии. Сразу после Первой мировой войны территориальный спор между Польшей и Чехословакией обострился в Тешинской Силезии.
Эта область, вокруг которой разгорелся спор, богатая каменным углём, была самым индустриализированным регионом всей Австро-Венгрии. Начался вооруженный конфликт, и в 1920 году президент Чехословакии Томаш Масарик заявил, что в случае, если тешинский конфликт разрешится не в пользу Чехословакии, его страна вмешается в недавно начавшуюся русско-польскую войну. Польша, напуганная перспективой войны на два фронта, пошла на уступки.
Но с усилением нацистской Германии, Польша вновь вспомнила старые обиды. И 19 сентября 1938 года польскии министр Липский доводит до сведения Гитлера мнение польского правительства, что Чехословакия является «искусственным образованием» и поддерживает венгерские претензии в отношении территории Прикарпатской Руси. Гитлер заявляет Липскому, что в случае военного конфликта Польши с Чехословакией из-за Tешинской области рейх встанет на сторону Польши, что за линией германских интересов у Польши совершенно свободные руки, что он видит решение еврейской проблемы путем эмиграции в колонии в согласии с Польшей, Венгрией и Румынией. 27 сентября 1938 года польское правительство выдвигает повторное требование о "возвращении" ей Тешинской области. В местечке Коньске близ Тршинца поляки забросали ручными гранатами и обстреляли дома, в которых находились чехословацкие пограничники, в результате чего два здания сгорели. После двухчасового боя, нападавшие отступили на польскую территорию. Аналогичные столкновения происходили в ту ночь и в ряде других мест Тешинской области.
В ночь с 29 на 30 сентября 1938 года было заключено Мюнхенское соглашение. Польские дипломаты в Лондоне и Париже настаивают на «равном подходе к решению судетской и тешинской проблем», польские и немецкие военные договариваются о линии демаркации войск в случае вторжения в Чехословакию. В чешских газетах описываются трогательные сцены "боевого братства" между германскими фашистами и польскими националистами. А уже 2 октября 1938 года польские войска оккупируют Тешинскую Силезию.
Эту фотографию - на каждый польский дом!
Трогательное рукопожатие польского маршала Эдварда Рыдз-Смиглы и немецкого атташе полковника Богислава фон Штудница на параде «Дня независимости» в Варшаве 11 ноября 1938 года.
Польское отношение к Советской России и надежды элиты Польши на германских нацистов, как свидетельствуют документы, не были спонтанным решением, она формировалась годами. Еще во время визитов «нациста № 2», Г. Геринга, в Варшаву в 1935 и 1937 годах стороны достигли соглашения о том, что Польша поддержит требования Германии о снятии ограничений в части вооружений и идею аншлюса Австрии. Германия, в свою очередь, выразила готовность вместе с Польшей противодействовать политике Советского Союза в Европе. В беседе с маршалом Рыдз-Смиглы Геринг заявил, что «опасен не только большевизм, но Россия как таковая» и что «в этом смысле интересы Польши и Германии совпадают».
31 августа 1937 года польский Генштаб выпустил директиву № 2304/2/37, в которой записано, что конечной целью польской политики является «уничтожение всякой России», а в качестве одного из действенных инструментов ее достижения названо разжигание сепаратизма на Кавказе, Украине и в Средней Азии с использованием, в частности, возможностей военной разведки.
В октябре 1938 года посол в Берлине Ю. Липский в приподнятой тональности извещал министра Ю. Бека о «более чем благожелательном» отношении первых лиц рейха к Польше и о высокой оценке ее политики лично фюрером.
Не меньшим «миролюбием» была проникнута польская политика и вне «восточных территорий». Особенно абсурдно и гротескно смотрелись «планы на польские колонии». Польша всерьез полагала, что ее статус ”великой державы” требует колоний в Африке и Азии, чтобы было ”как у всех!” С этой целью в октябре 1930 года была создана не то правительственная, не то общественная организация Морская и Колониальная Лига (Liga Morska I Kolonialna), членами которой стал почти миллион поляков – будущих колонистов. Поляки кинулись выискивать пустующие земли, пригодные к пахоте и захватывать их, как это случилось в Бразилии, Либерии и Мозамбике.
В Анголе они начали разрабатывать сельхозугодья, однако планам по созданию плантаций не суждено было сбыться - португальское правительство, обеспокоенное таким неожиданным развитием событий, усложнило процедуры иммиграции в колонии, а также стало уделять довольно много ненужного внимания польским поселенцам. В результате большая часть польских плантаторов вынуждена была покинуть Анголу после 1938 года.
Что касается, Мадагаскара, то министр иностранных дел Бек выклянчил у Франции разрешение использовать этот остров для переселения польских евреев по желанию ”мирового еврейства”. Работа закипела и остров посетила важная делегация. Однако, Мадагаскару не суждено было стать вторым Израилем – началась война, которая похоронила эти планы.
Живо интересовалась Польша и Антарктидой – в Вашингтоне перед самой войной поляки назойливо интересовались, как американцы воспримут их появление на этом континенте.
В самой Польше стали устраиваться государственные праздники – Неделя моря и Дни колоний, где полякам прививали вкус к колонизаторству. Польша допекала Лигу наций с просьбой передать Польше часть (до 9 %) германских колоний (в связи с тем, что Польша частично была "наследницей" Германии в плане территорий) - Того и Камерун, "которые и так никому не нужны". Результатом всей кампании 1936-37 года явились изданные МИД Польши "Колониальные тезисы Польши".
Польская элита на протяжении современной истории из кожи вон лезет в Европейское сообщество. Имея грандиозные несбывшиеся амбиции, поляки нажили себе такие же грандиозные комплексы недоевропейцев, от славян кое - как оторвались, но "белыми людьми" так и не стали.
18 июля была передача "Момент истины"по 5 каналу, там об этом подробно рассказано. Доказано что подписи были сфальсифицированы, предположительно по указанию Говначёва М.С. Яковлевым, а задумано ещё фашистами с целью поссорить союзников.
P.S. Я, думаю, что Караулов врать не будет.
Новость отредактировал Редактор VP - 21-06-2012, 12:15
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Чтобы писать комментарии Вам необходимо зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
» Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации. Зарегистрируйтесь на портале чтобы оставлять комментарии
Материалы предназначены только для ознакомления и обсуждения. Все права на публикации принадлежат их авторам и первоисточникам. Администрация сайта может не разделять мнения авторов и не несет ответственность за авторские материалы и перепечатку с других сайтов. Ресурс может содержать материалы 16+
18 июля была передача "Момент истины"по 5 каналу, там об этом подробно рассказано. Доказано что подписи были сфальсифицированы, предположительно по указанию Говначёва М.С. Яковлевым, а задумано ещё фашистами с целью поссорить союзников.
P.S. Я, думаю, что Караулов врать не будет.