«Русских и сербов объединяет непосредственность»: Милош Бикович о работе с Кустурицей, жизни в России и женщинах

— В прокат выходит «Балканский рубеж». Каково было сниматься в фильме о военных действиях, которые стали частью вашего детства (речь идёт о конфликтах в Югославии)?

— Тут нужно понимать, что российский зритель это будет воспринимать одним способом, а сербский — совсем другим. Потому что это часть нашей истории. Это такой шрам наш общий (сознательно и подсознательно), сербского народа.

Если вы делаете такое кино, я уверен, что многие люди скажут: «Это было не так». Или скажут: «А надо было делать вот об этом». Там настолько всё насыщено событиями, что, я думаю, нужен не один фильм, а 50. И 50 фильмов тоже не расскажут правду.

Очень важно заговорить на эту тему. Фильмы имеют такую возможность — перевоплощать историю в общественный опыт, опыт народа. Тогда это превращается даже в мудрость.

Важно снимать и обрабатывать свою историю с нынешней точки зрения. Обрабатывать, во-первых, чтобы, её не забыть, а во-вторых, чтобы она вернулась к тем поколениям, которые об этом не знают.

— Вы говорите, что фильм по-разному воспримут российские зрители и сербские. А как его будут смотреть западные зрители?

— Если вообще посмотрят. Я не считаю, что на Западе с радостью будут показывать этот фильм. Я не знаю, как будут реагировать. Думаю, наверное, будут те, кто скажет: «Вот эта часть — русская пропаганда». А другие скажут: «Погоди-погоди, значит, может, всё не так, как нам показывали до сих пор?»

Также по теме

В прокат выходит военная драма режиссёра Андрея Волгина «Балканский рубеж», созданная общими усилиями российских и сербских...

Последние 30 лет Сербия была не только под ударом других стран и бомб НАТО, а ещё и под ударом информационной войны. И против этой войны способа защититься не имела. Если против бомбёжки НАТО было сложно защищаться, но можно было укрыться, то от информационной укрыться невозможно.

— Какая роль отведена вашему герою?

— Он работает в сербском МВД. Это один из тех полицейских, которые служили в Косове. Им было особенно трудно, потому что у них не было военной техники, они находились под ударом.

Когда наши солдаты под давлением и бомбёжкой ушли из Косова, мой персонаж решил остаться. Дальше, чтобы не раскрывать сюжет, скажу лишь, что это человек, который поступал по совести, с очень трагической, сложной судьбой.

— В фильме небольшую роль сыграл Эмир Кустурица. На площадке вы взаимодействовали в формате «актёр — актёр»?

— Я помогал режиссёру в сербской части фильма, чтобы она была убедительной, так как оказался единственным из продюсеров, кто говорил на сербском. Кроме, конечно, моего коллеги Миодрага (актёра Миодрага Радонича. — RT). 

Я смотрю — у Кустурицы там была пара фраз. Он говорит фразу, потом поворачивается: «Ну, как, ты доволен?» Спасибо, это большая честь! Эмир показал своё отношение к истории, к России и к молодым коллегам. Просто показал, что большой человек — простой.

— Вы хотели бы сняться в его фильмах?

— Да. Эмир — один из таких редчайших людей, которые масштабом немножко опережают время.

Мы обсуждали проекты. Я не хочу об этом заявлять, потому что это будет очень громко. Может быть, на это потребуется время. Мы обсуждали и даже договаривались. Сейчас уже идут переговоры с третьими партнёрами, так как мы хотим делать картину в России, то есть делать российско-сербский фильм.

— На 2020 год запланирован выход сиквела спортивной драмы «Лёд». В первой части вы сыграли одну из центральных ролей. Мы увидим вашего героя в продолжении?

— Не знаю. Со мной продюсеры не контактировали. Значит, если они планируют снимать, то, наверное, без меня. Я думаю, что даже они сейчас пока тоже не знают и решают.

• Кадр из фильма «Лёд»
• © Кадр из фильма «Лёд» (2017)

Ребята, которые делали «Лёд», — мои друзья. И Врубель, и Андрющенко, и «Водород» весь как компания, и Бондарчук как некий супервизор этого всего (продюсеры Михаил Врубель, Александр Андрющенко и Фёдор Бондарчук. — RT), и продюсер, и Олег Трофим — режиссёр фильма. Я их всех очень полюбил. Поэтому я очень рад, что делается продолжение, даже если меня там не будет. Я считаю, что это одно из здоровых направлений в российском кино.

— С кем из российских режиссёров вы хотели бы поработать?

— Я хотел бы повторить работу с Олегом Трофимом. С Никитой Сергеевичем (Михалковым. — RT), конечно. Может, со Звягинцевым.

Я пробовался в разных жанрах. Но сейчас хочется испытать новые границы, делать более серьёзное кино, более фестивальное. Я знаю, что это не так просто. Но я достаточно, мне кажется, за эти годы показал, что расту в новых обстоятельствах, и я это доказал себе. Я считаю, это очень важно. Очень трудно актёру перейти из одного амплуа в другое, в том числе в продюсерское.

— У вас также есть режиссёрский опыт — вы сняли музыкальный клип. Хотели бы вы развиваться в этой профессии? 

— Я бы свою работу не назвал режиссурой. Это будет обида для моих друзей — настоящих режиссёров. Но да, хотелось бы пробовать. Я экспериментировал — это не то, детская работа. Просто доказал, что умею держать камеру в руках, чтобы она не тряслась.

Ещё надо поднабрать опыта и образования. Сначала нужно спродюсировать несколько важных проектов и доказать, что я правильно за камерой выбираю тематику, преподношу её зрителю и подбираю сотрудников.

Я пока это всё делаю не один: как продюсер и сопродюсер, наблюдаю. Только со следующего проекта я буду единственным продюсером. Я говорю про фильм, который мы снимем в Белграде.

Рабочее название теперь такое — «Отель «Белград». Этот фильм, романтическая комедия, как я надеюсь, наилучшим образом покажет Белград российскому зрителю. Картина, мне кажется, удвоит или утроит количество русских туристов в Сербии.

— На какой стадии находится проект «Тесла», автором и инициатором которого вы выступили?

— На стадии переговоров, потому что эту схему выстроить непросто. Точно могу сказать, что сербское телевидение заинтересовано и подключается, что у нас есть российские партнёры, ещё мы ждём подтверждения от голливудского партнёра.

Это тема, которая интересует всех: и верхушку правительства Сербии и, как мне кажется, продюсеров на Западе. Ведь именно Тесла привёл нас ко второй технологической революции.

— Сам проект планируется как фильм или мини-сериал в стиле фэнтези?

— Вся жизнь Теслы — фантастика и мистика. Много выдумывать не надо. Теслу всё время считали, может быть, иллюзионистом, но у него были и результаты. Мне кажется, это хорошая платформа для выстраивания интересного персонажа в кино.

• Кадр из фильма «Кома» с участием Милоша Биковича
• © Кадр из фильма «Кома» (2018)

— В 2019 году должен выйти ещё один фильм с вашим участием — «Холоп». О чём он?

— «Холоп», мне кажется, — очень успешная комедия. Я посмотрел фильм и знаю все эти шутки — мне смешно. Думаю, что автор проделал очень хорошую работу.

Фильм про московского мажора, отец которого не знает, что с ним делать, и решает отправить его на эксперимент по исправлению личности. Герой каким-то путём попадает в прошлое, где становится холопом. Думаю, хорошее кино получилось.

— Актуальна ли для Сербии проблема золотой молодёжи?

— Нет, у нас проблема в том, что молодёжь уезжает из Сербии в другие государства. Из-за ситуации после всех этих войн страна не так быстро может оправиться. Так что золотой молодёжи у нас единицы.

— Вы сейчас очень популярны и в России, и в Сербии. Как вы думаете, где у вас всё-таки больше поклонников?

— Больше в России. И я удивился, когда в Казахстане не смог пройтись по улице: люди хотели со мной сфотографироваться, останавливали меня. Первый раз в жизни я приехал в страну, где никогда не был, и меня там узнавали.

В Сербии меня просто дольше знают — часто показывали по телевизору. В России ещё есть люди, которые вообще не сталкивались со мной.

Это очень странно, когда я говорю про себя и свою популярность. Я чувствую себя немножко дураком.

— Отличается ли организация кинопроизводства в России и Сербии? Где вам работается комфортнее?

— Мы одинаково неорганизованны. Так что это наша общая черта. В России становится всё больше хороших продакшенов и киноиндустрия развивается быстрее, чем в Сербии.

Кинобизнес — дорогой спорт. Чтобы сделать кино, нужны деньги. Денег в России больше, и рынок тоже больше. Поэтому кино снимается чаще, люди чаще ошибаются и чаще учатся на своих ошибках. Кино развивается здесь быстрее.

Наши ребята в Сербии обслуживают голливудский продакшен. Порой у этих людей есть опыт, которого нет у россиян. Из-за этого у нас одинаковый уровень, но чуть-чуть различается подход. Думаю, через 10—15 лет Россия будет развиваться ещё больше.

— В 2018 году Владимир Путин вручил вам медаль Пушкина за «укрепление дружбы и сотрудничества, плодотворную деятельность по сближению и взаимообогащению культур наций и народностей». Что для вас значит эта награда?

— Прежде всего это большая честь и кредит, который нужно в будущем вернуть. Но и «охрабрение».

Я считаю, что у нас очень много общего. Сербия и Россия — как две ветви одного дерева. Чем ближе мы к нашим корням, тем ближе мы друг к другу. И чем ближе мы друг к другу, тем ближе к нашей истории. Потому что она общая.

Например, сербский принц — святой Савва — ушёл в монахи. Его вдохновил, сформировал его мировоззрение и сознание русский монах.

У первого русского царя Ивана Великого была бабушка-сербка — Анна Якшич. Она его учила читать житие святого Саввы Сербского из царской летописи. И святой Савва Сербский вдохновил русского царя устроить царство по модели Неманичей — нашей царской семьи.

Последний русский император вступил в Первую мировую войну, защищая Сербию, и закончилось это революцией. Для многих русских в моменты, когда Россия не была их отечеством, им стала Сербия, приняла их. Для России это была трагедия, а для Сербии — спасение, поскольку мы потеряли треть населения в Первую мировую войну. Мы приняли этих людей, и они сразу получили статус, который у них был — я про белую эмиграцию в XX веке. Всем выделили зарплаты.

Эта дружба на протяжении всего тысячелетия даёт очень хорошую основу. Я считаю, что международные отношения можно устраивать только через такие связи, какие существуют в Сербии и в России. Настоящие братские, культурологические, духовные связи. Это не то же самое, что глобализм, когда существует только интерес. Интерес уходит — появляется вражда.

— Что нам следует делать, чтобы эти связи не терялись? 

— Вкладывать в культуру и беречь историю через культуру. Культура — фронт, в котором защищается человеческая душа. Если создавать проекты, которые будут говорить о настоящей ценности, объединяющей Европу и Россию, думаю, можно и начать двигаться в сторону прогресса в отношениях. 

• © Кадр из фильма «Балканский рубеж» (2019)

— Находясь в России, по чему сербскому вы больше всего скучаете? По языку, по кухне?

— По кухне нет. По языку тоже нет. Я скучаю по людям и местам. По погоде. Приезжайте в Сербию — увидите. У нас в марте уже лето. Поэтому это в первую очередь.

Белград такой уютный для жизни! То, что мы считаем пробками, в Москве — светофор. В Белграде можно сделать тысячу вещей и вернуться домой обедать. В Москве, если что-то пошёл делать, ты там остался. 

— Немного о русских женщинах. Бытует мнение, что они менее эмансипированы, чем на Западе. Вы так не считаете? 

— Это слово (эмансипация. — RT) имеет разные значения. Вы думаете, что боретесь за свои права, вы сейчас отстаиваете свои права, а может быть, просто что-то теряете.

Я не думаю, что женщины в России на шкале эмансипации находятся ниже. И я не думаю, что женщина должна следовать каким-то западным или восточным примерам, как надо жить. Она не должна ничего. Она должна иметь право.

Но с этим «иметь право» начинается диктат: если женщина этого не делает, она несчастлива, что она не состоялась. Это неправда. Потому что успешная жизнь, как все мы знаем, — не большие деньги, не дорогая машина, не карьера... Я не считаю, что женщина должна следовать каким-то стандартам эмансипации. Если сама не хочет, конечно.

— Что, на ваш взгляд, объединяет русских и сербов? И какие между этими нациями есть различия?

— Объединяет нас мировоззрение и система ценностей. Даже некоторых сербов и русских объединяет больше, чем сербов и русских внутри своего собственного народа. Объединяет нас любовь к жизни, к веселью, к контактам — непосредственность. Темперамент. Объединяет нас некое культурное духовное наследие.

Отличает нас то, что серб просыпается, едет в другой город, и, если он повернул не туда, — он уже в Хорватии, ему понадобится паспорт. Русский может лететь на самолёте девять часов и выйти в своей стране. Поэтому серб немножко по-другому относится к жизни.

Эта разница рождает множество других. Русские, например, могут поругаться. Они поругались, уехали в другой район Москвы или в другой город — и никогда больше не встретились. В Сербии некуда, просто некуда ругаться! Пространства нет. Поэтому люди ссорятся и потом снова возвращаются.