Дональд Трамп санкционировал удары по Сирии… и намекал на вывод войск. Теперь сирийский вопрос может стать одной из главных тем его переговоров с Владимиром Путиным. Трампа интересует возможность вбить клин в отношения между Россией и Ираном. Еще американскому президенту нужна поддержка Путина в его «сделке века» по палестино-израильскому урегулированию. Тем не менее эти вопросы не идут в отрыве от ситуации в Сирии.
Не без шума и пыли. Но вместе
Несмотря на риторику, российско-американское взаимодействие в Сирии не допускало скатывания ситуации к серьезному кризису для двусторонних отношений и мировой политики. Самым серьезным испытанием стала тройственная агрессия против Сирии со стороны США, Великобритании и Франции. Однако даже эта ситуация была пройдена, и взаимодействие между Вашингтоном и Москвой на оперативно-тактическом уровне продолжалось.
Именно действия Москвы и Вашингтона позволили избежать американского вторжения в 2013 году, когда стороны договорились о вывозе химического оружия.
Это была масштабная сделка. Правительство в Дамаске пошло на этот шаг, присоединившись 14 октября 2013 году к конвенции по запрещению химоружия. Тема химического оружия не утихает до сих пор, но организации и механизмы ООН не справились со своей задачей быть беспристрастными. Их деятельность во многом представлялась ангажированной той или иной стороне. Обвинения выдвигались даже в контексте методологии сбора материалов для установления факта применения химоружия.
С началом операции российских ВКС в Сирии в 2015 году наблюдатели могли заметить не только создание оперативного канала по деконфликтации в небе над Сирией. Фактически две глобальные внешние силы — Россия и США — с опорой на своих союзников на земле побеждали как подготовленных с военной точки зрения, так и идеологически мотивированных террористов ИГ (запрещена на территории РФ).
Стороны негласно определили свои зоны ответственности. Очень четко вырисовывалась картина по ликвидации власти ИГ к востоку и западу от Евфрата. Несмотря на то, что США и Россия серьезно продвинулись на этом пути, их реальное присутствие в масштабах всей Сирии лимитировано. Тем не менее именно российские и американские военные обладают как реальным опытом, так и влиянием на своих союзников по проведению какой-то структурированной политики. Однако у обеих сторон есть проблемы в формировании стратегического видения по вопросу сирийского урегулирования.
Не слив «своих сукинов сынов», а их отсутствие
Россия не сразу осознала, что реальное американское влияние на земле в Сирии было сильно преувеличено. Убеждение пришло только в контексте неудавшихся в августе-сентябре 2016 г. переговоров в формате Лавров — Керри. Провал американских программ подготовки некой оппозиционной армии из арабов-сирийцев подсказал Вашингтону необходимость поиска альтернативных подходов к сирийскому вопросу.
Отказ Вашингтона от поставок вооружений оппозиционным группировкам был сильно позже. Москва также пришла к понимаю важности работы с влиятельными региональными силами, что и выразилось в декабре 2016 году в создании формата межсирийских переговоров в Астане при гарантах в лице России, Турции и Ирана.
Прямо перед этим произошло событие, которое стратегически перевернуло весь ход войны: крупнейший город страны Алеппо полностью перешел под контроль правительства.
В дальнейшем российские специалисты отрабатывали уже с влиятельными региональными игроками возможности по созданию зон деэскалации, а затем и их плановую трансформацию. Многое было связано с таким явлением, которое Мария Ходынская-Голенищева называет «институтом внешнего спонсорства» (форма управления региональными конфликтами).
Взаимодействие с внешними спонсорами сирийских группировок помогло достичь взаимопонимания и перейти к процессу примирения на густонаселенном западе страны. Однако согласование происходило не с Вашингтоном, а с имевшей многие ключи от сирийского кризиса Анкарой при участии Тегерана. Этот же формат позволил решить вопрос безопасности Дамаска и перехода Восточной Гуты под контроль сирийского правительства.
Подобные истории предполагали вывоз всех несогласных оппозиционных боевиков в провинцию Идлиб, находящуюся (пока еще) в зоне ответственности Турции. В перспективе Идлиб будет оставаться напряженной территорией для враждующих друг с другом обитателей, что, возможно, и было целью тех, кто такое решение предлагал.
Подробнее:
Премьер-министр Израиля прибыл в Москву, чтобы снизить влияние Ирана в Сирии
Отказ США от поддержки сирийской оппозиции был встречен как предательство этих группировок. Постоянное требование России к США произвести размежевание умеренной оппозиции от радикальной не нашло отклика в Вашингтоне. Но оно же в очередной раз внесло вклад в осознание американцами необходимости дистанцирования от этих групп.
Для самих США становилось все яснее, что оппозиционные силы расколоты и представляют собой достаточно незрелые образования, смешанные с радикалами. В этих условиях не было никакого «слива». Для американцев не было и союзников, чтобы их «сливать».
Вперед, к границам!
Юг Сирии всегда был особой зоной деэскалации. Ее важность объяснялась безопасностью союзников США и заинтересованных региональных игроков – Израиля и Иордании. Обе страны на протяжении семи лет сирийского кризиса пытались адаптироваться к происходившим там событиям. Кому-то приходилось больше принимать беженцев, но так или иначе обе стороны неявно выступали за образование буферной зоны безопасности. Собственно, для контроля за южной зоной деэскалации был создан российско-американо-иорданский Центр мониторинга соблюдения режима прекращения огня.
Южная зона деэскалации стала результатом договоренностей о прекращении огня в Гамбурге 7 июля 2017 года и меморандума о принципах, подписанного в Аммане 8 ноября 2017 года. Однако тексты обозначенных выше документов так и не были опубликованы, что не дает нам возможности говорить об условиях сделки и ее сроках.
Бывший посол России в Израиле Александр Шеин после подписания заявил: «В отношении меморандума, подписанного в Аммане 8 ноября 2017 года, необходимо упомянуть, что этот документ носит, во-первых, конфиденциальный, во-вторых, технический и оперативный характер, определяя меры, которые необходимы для создания южной зоны деэскалации».
В этом плане заявление президентов России и США в Дананге 11 ноября 2017 года было только подтверждением предыдущих договоренностей. Частью сирийских обозревателей считается, что сроки основополагающих документов о зоне деэскалации на юге Сирии могли истекать как раз к маю 2018 года (т.е. не были продлены через полгода после подписания).
В любом случае, после перехода Думы под контроль правительственных сил и стабилизации ситуации (при участии российской военной полиции) Дамаск сконцентрировал на южном фронте значительные силы. Было очевидно, что правительство намерено вернуть контроль как над территориями на юге, так и над границами с Иорданией и Израилем. Реалистично предположить, что у границ с Израилем развернутся тяжелые боевые действия против филиала ИГ. Но в конечном счете сирийская армия может выйти к Голанским высотам.
Дамаск и его союзники работают по нескольким направлениям. Для начала необходимо было убедиться в том, что Израиль и США не выступят против действий сирийской армии. Главным требованием Израиля было отсутствие иранских сил вблизи от его границ. Очевидно, Россия выступила гарантом, но и иранцы действительно решили не идти на эскалацию и не принимают участие в этой операции. В целом, мнение союзников США о том, что они готовы смириться с контролем Дамаска над границами подвело и сам Вашингтон к тому, чтобы не противодействовать Сирии и ее союзникам. Это многое говорит о подходе администрации Трампа.
США не важна сама Сирия. Но если Вашингтон может с помощью Москвы уменьшить иранское присутствие в каком-либо регионе мира, то США будут пробовать это делать. Выход Вашингтона из СВПД, наложившись на множество внутренних проблем, привел к серьезному кризису в Иране. Но Трампу этого недостаточно. Он попробует отдалить Россию от Ирана. Вряд ли Путин поддержит Трампа в том, чтобы полностью нивелировать иранское влияние в Сирии. Но вопрос степени этого влияния, в целом, обсуждаемый.
Кроме того, Трамп может попробовать воспользоваться поддержкой российского президента в вопросе продвижения своей «сделки века». Эта сделка предполагает разрешение палестино-израильского конфликта в основном на условиях, выгодных Израилю.
В этом плане контакты России со всеми сторонами могут быть полезны США. В таких условиях Сирия полностью переходит на «баланс» России и заинтересованных сторон: в контексте юга, например, той же Иордании.
Продолжительное время проблемы в Иордании подсказывали необходимость поиска развязок в сирийском кризисе. Возможно, иорданские власти пришли к выводу, что возвращение южных территорий под контроль центрального правительства в Дамаске стратегически облегчит ситуацию, после чего можно будет начать процесс возвращения беженцев и восстановления связей. Однако на первоначальном этапе стало только хуже: ООН сообщало о 270 тыс. перемещенных лиц.
Десятки тысяч человек находились на сирийско-иорданской границе. Многие ранее контролируемые оппозицией поселения и города переходят под контроль сирийских правительственных сил в результате договоренностей с российским Центром по примирению враждующих сторон (при участии Иордании). Часть несогласных группировок ведет переговоры, по итогам которых отказываются передавать удерживаемые территории на предлагаемых российской (и сирийской) стороной условиях.
В этом случае они остаются одни в конфронтации с правительственными силами и их союзниками, что вынуждает их снова идти на уступки и принимать условия. Наиболее радикальные элементы сражаются с правительственными силами, однако несмотря на потери последних, ясно, что вопрос стратегически уже закрыт.
Не время для сделки. Время для души
Действительно, Дональд Трамп не раз заявлял о своем желании выйти из Сирии. Тем не менее при нем политика его предшественника Барака Обамы только продолжилась. У Вашингтона отсутствует четкая стратегия в отношении Сирии: не все согласны с президентом. И хотя каждый шаг нынешней администрации подсказывает, что она не желает поддерживать какую-либо оппозиционную группировку, Трамп стремится снизить свои издержки и заставить своих региональных союзников вкладываться.
Сохраняется вопрос с американским присутствием на базе «Ат-Танф», которую российская сторона не раз призывала закрыть ввиду гуманитарной ситуации в этой зоне. США и их курдские союзники продолжают контролировать крупнейшие месторождения нефти и газа Сирии, при этом курды развивают контакты с Дамаском. Угроза ИГ так и не ликвидирована. В этих условиях американские военные скорее убедят Трампа в необходимости хотя бы ограниченного сохранения своего присутствия. Исходя из ситуации на местах какая-либо серьезная сделка по самой Сирии российского и американского президентов малоожидаема. Все тренды были намечены уже давно. Сейчас просто происходит реализация. Ничто не мешает, однако, президентам России и США принять ничего не значащий документ по Сирии. И посмотреть друг другу в глаза, пытаясь найти душу.
Автор – программный координатор ближневосточных проектов РСМД.
