15.01.16
Елена Кондратьева-Сальгеро
Главный редактор парижского литературного альманаха «Глаголъ».
Среди многих, ещё не познанных законов, определяющих реакцию
человечества на внешние раздражители непременно существует один, пока не
измеренный и не оцифрованный, одним щелчком переключающий пассивное
созерцание агрессии на активное сопротивление оной.
Красиво и по-научному я назвалa бы это «мерой претерпения».
Грубо и совсем не деликатно вот так: сколько времени, например, лично
вас нужно хлестать по щекам или лупить по затылку, чтобы вы наконец
нашли в себе смелость осознать, что вас лупят, что лупят именно вас и
что именно вам следует сказать об этом громко, чётко и открыто, чтобы
озаботиться скорейшим противостоянием обидчику.
Здесь также важно учесть, что мера претерпения сегодняшней Европы
регулируется не столько угасающими не по дням, а по часам национальными
характерами, сколько хорошо отлаженным фильтром политкорректности,
намертво вчипсованным в ведущие СМИ.
Если о новогодних кёльнских «секс-празднествах по-мигрантски»
ошеломлённая Европа узнала неделю спустя и теперь всеми силами
закручивает разболтавшиеся гайки возмущения на местах, то о французских
крестовых повалах и пожарах прошлого воскресенья до сих пор не совсем в
курсе даже вся Франция.
Информацию о двух сожжённых христианских храмах в департаменте 77 (Сена и
Марна) дала местная газета в электронной версии, три часа спустя после
случившегося. Эта же информация появилась в паре ведущих крупных газет
только к вечеру, что называется, мелким шрифтом в один абзац. И точно
также — быстрым проговором в один присест — эту информацию впустили и
выпустили на заднем плане вечерних новостей в паре ведущих телеканалов,
снабдив её к тому времени уже готовой щадящей объяснительной версией.
Для маленькой церкви в городке Венё-ле-Саблон, которая очень сильно
пострадала от огня, потеряв всю крышу, после первых же констатаций была
озвучена версия «самовозгорания вследствие неполадок с отоплением». Для
более крупного храма в городе Фонтенбло пришлось понервничать серьёзнее:
там оказались очевидными не только сразу три очага откровенного
поджога, но и были констатированы осквернения святынь (сброшенные с
пьедесталов статуи и многое другое).
Поэтому пришлось в срочном порядке наскрести по сусекам местных бомжей,
до сих пор влачивших своё ненавязчивое существование в окрестностях и
свалить всё на них — просто для логического заключения в вечернем
выпуске новостей. Больше, всё равно, о происшествии не упоминали совсем —
ни в местных, ни в центральных СМИ. Проходное, в масштабах светской
республики.
Позволю себе пронострадамить на ближайшее будущее и скажу, что это
происшествие очень скоро приобретёт более значительный резонанс
массивной антихристианской акции, уже несущейся галопом по европам.
То, о чем не упомянул ни один официальный источник:
— оба христианских храма, находящиеся друг от друга на расстоянии 9
километров, горели в прошедшее воскресенье практически одновременно;
— у более сильно пострадавшей церкви, поздно вечером НАКАНУНЕ утреннего пожара был спилен и повален крест;
— свидетельские показания местных жителей, констатировавших это осквернение не процитировал ни один источник;
— местному священнику было дан «крепкий наказ» отвечать на вопросы
жителей и журналистов таким образом: старый, деревянный, изъеденный
опасными насекомыми крест упал сам (после чего огорчённо самовозгорелось
отопление…);
— местный прихожанин, инженер высокой квалификации, пожелавший остаться
не названным, признался, что с разрешения священника, он смог побывать
внутри церкви после пожара, сделать нужные фотографии и лично
конcтатировать, что «завиноваченное » отопление оказалось в полном
порядке и вообще не было включено в момент «самовозгорания»;
— местная прихожанка, также пожелавшая остаться неизвестной, рассказала,
что её супруг, работающий жaндармом, убедительно просил её не задавать
ненужных вопросов священникам и не отвечать на ненужные вопросы
некоторых дотошных перьевых работников, дабы не разжигать ненужных
подозрений.
И последнее. Как выяснилось чуть позже, но так и не смогло толком
пробиться ни в печать, ни в эфир, в тех же самых окрестностях, как раз
между двумя упомянутыми городами, в тот же день был повален ещё один
исторический крест на дорожном перекрёстке. Информацию была вынуждена
опубликовать всего одна маленькая местная газета, только после
возмущённого гвалта в соцсетях и только с щадящей оговоркой, что это
«падение» ни в коем случае не следует связывать с пожарами и
осквернениями церквей, потому что, во-первых (вы уже догадались?..)
крест был деревянным и cъеденным ! Молью, да! Кто не верит — тот
москаль. А во-вторых, этот крест уже падал сам, после незначительной
бури. В 1736 году. Вот так.
В какой конкретный момент сработает мера претерпения и включит хотя бы
реакцию самосохранения у самых настырно верящих, что всё рассосётся само
собой?
Сколько потребуется кубометров крестоповала и пушечного мяса в боингах,
концертных залах и на террасах кафе? Кому из ныне живущих-хлеб жующих
доведётся всё это измерить и оцифровать? Или хотя бы, для начала, не
побояться просто, элементарно назвать наконец вещи своими именами: кто —
кого?..
Священник смущённо отворачивается. Паства или опускает, или таращит изумлённые глаза. Самые сердобольные шепчут с упрёком:
— Не беспокойте вы их! Вы же знаете, что они ни при чём! Вы же видите, что делается…
— А вы же знаете, чем это кончится?..
