Развёрнутое президентом Дональдом Трампом фронтальное давление США на Иран пока не привело к изменениям в региональной стратегии Тегерана. Иранское влияние в Сирии, Ливане, Ираке и Йемене растёт, а теперь Тегеран намерен переиграть Трампа и в Афганистане. 

В таком духе высказался секретарь Высшего совета национальной безопасности (ВСНБ) Ирана адмирал Али Шамхани, посетивший 26 декабря Кабул для переговоров со своим афганским коллегой Хамдуллой Мохибом, советником президента Афганистана по национальной безопасности. 

Встреча иранского адмирала Али Шамхани в Кабуле

Али Шамхани первым из иранского руководства публично подтвердил, что Тегеран ведёт переговоры с талибами и координирует свои переговоры с Кабулом. По мнению адмирала Али Шамхани, объявленный президентом Трампом частичный вывод американских войск из Афганистана открывает «прекрасную возможность» достигнуть мира, «опираясь на внутренние и региональные возможности». 

Шамхани призвал США завершить полный вывод войск, присутствие которых  не приведёт к окончанию гражданской войны. Альтернативой американскому военному присутствию иранский адмирал назвал мирное преодоление исторических проблем путём переговоров с теми, «кто готов сложить оружие и быть с народом Афганистана». Это общий контур политики Ирана в отношении Афганистана  с целью расширения межафганского диалога и конструктивного взаимодействия между конфликтующими группами в раздираемой гражданской войной стране, переживающей иностранную оккупацию. Американское вмешательство здесь только мешает. 

После ввода войск США и НАТО в Афганистан 17 лет назад, в 2001 году, давно пора было бы признать, что западной военной коалиции не подавить вооружённое сопротивление талибов. Сейчас афганское правительство контролирует не более 50% районов страны – самый низкий уровень, зарегистрированный с 2015 года. Движение «Талибан» продолжает брать под контроль новые территории, присутствующие в Афганистане иностранные войска помешать этому не в силах. 

Планы президента Трампа предусматривают вывод около 7000 военнослужащих из Афганистана (примерно половина остающегося там контингента США). У Пентагона есть также в Афганистане 25 тысяч бойцов различных  ЧВК. В стране остаются ещё около 16 тысяч военнослужащих из 39 стран, поддерживающих США. На саммите НАТО в июле 2018 года было принято решение о расширении финансовых обязательств Североатлантического блока перед афганской армией до 2024 года, но для успешной борьбы с талибами этого недостаточно.

Положение осложняется тем, что американские силы, имеющие широкие полномочия действовать независимо от афганской армии, не смогли лишить талибов доходов от выращивания, производства и оборота наркотиков. В ноябре 2018 года ООН сообщила, что общая площадь, используемая в Афганистане для культивации опийного мака, в 2018 году составила 263 тысяч га. Это меньше на 20%, чем 2017 году, когда посевы мака занимали рекордную площадь, но объясняется просто-напросто засухой на севере и западе Афганистана. 

Правительство США, как и прежде, делает ставку на вооружённую борьбу и, как всегда, чужими руками. Соединённые Штаты за последние полтора десятилетия предоставили Афганистану более 132 млрд. долларов в виде помощи экономике и вооружённым силам. Американская помощь усилила позиции правительства в Кабуле, но от стабильности  Афганистан всё так же далёк. 

Доклады об обстановке в Афганистане обнаруживают неготовность американской дипломатии к началу мирных переговоров. Афганских руководителей раздирает соперничество по этническим и политическим признакам. Принятое в 2014 году в Вашингтоне решение о создании правительства национального единства во главе с конкурирующими президентом Ашрафом Гани и главой правительства Абдуллой Абдуллой лишь увеличило фрагментацию афганского руководства. 

Уволенный министр обороны США Джеймс Мэттис, критикуя афганскую политику администрации Трампа, подчёркивал, что США не должны уходить из Афганистана, «пока дипломаты не выиграли мир». Однако талибы на проведенной в ноябре 2018 года под американским патронажем встрече в ОАЭ отказались говорить с делегацией афганского правительства. Они настаивают на прямых переговорах с правительством США и лишь после этого согласятся на диалог с кабульскими властями.

Какие козыри могут быть в этих условиях у иранского руководства? Информация СМИ по итогам визита Шамхани в Кабул не указывает на возможность скорых перемен. Тем не менее секретарь иранского ВСНБ, являющийся также заместителем верховного лидера Ирана аятоллы Хаменеи, был принят президентом Гани, на встрече обсуждались иранские инициативы по примирению с талибами. У иранцев, поддерживающих контакты с руководством движения «Талибан», есть представление о выдвигаемых талибами условиях. Насколько эти условия могут устроить правительство Афганистана и как к этому отнесутся в Белом доме, покажет дальнейшее.

После вторжения США в Афганистан Иран вначале сотрудничал с американцами, чтобы создать новое афганское правительство, свободное от талибов. Когда силы США и НАТО остались в Афганистане, отношения Ирана с талибами изменились. Тегеран стал рассматривать талибов как важную силу противодействия влиянию США на иранских границах. Отношения с талибами увеличивают для Тегерана возможности сдерживания влияния террористов запрещённого в России «Исламского государства» (ИГ). Иран склонен рассматривать талибов как одну из немногих сил в Афганистане, способную противостоять ИГ. 

Незаконный оборот наркотиков – также серьёзная проблема на ирано-афганской границе;  большая часть этих наркотиков проникает через Иран в другие страны. Тегеран обвиняет Кабул в неспособности обуздать производство опия и предотвратить трансграничную контрабанду наркотического зелья. Для Ирана это большая проблема: более 2,5 млн. иранцев регулярно употребляют наркотики, прежде всего афганский опиум.

Иран хочет стабильности по соседству. Он создаёт структуры влияния в Афганистане, инвестируя в доверенных лиц от политиков до военачальников, от хазарейцев до групп Северного альянса. Сотрудничество с талибами может быть частью этой многосторонней стратегии. При этом Тегеран всё больше приходит к выводу, что США сохраняют присутствие своих войск в Афганистане для использования их  против Ирана.