В ночь на 25 октября в Сирию прибыли около 300 бойцов подразделения военной полиции из Чечни.
«В ближайшее время они начнут обеспечивать безопасность населения и поддерживать правопорядок, патрулировать назначенные районы и помогать в выводе курдских отрядов самообороны и их вооружения на 30 км от сирийско-турецкой границы», – сообщило вскоре агентство «Интерфакс» со ссылкой на сообщение Минобороны.
Военная полиция
По сути, военные полицейские в сирийском контексте станут основой для соблюдений договоренности Владимира Путина и Реджепа Эрдогана. Два лидера договорились, напомним, до того, что турки прекращают свою операцию «Источник мира», курдские отряды самообороны отходят от сирийско-турецкой границы и их место на время занимают российские полицейские. Им придется следить за тем, чтобы и турецкие военные не совершали новых атак, и чтобы курды действительно двигались в направлении от границы, а не к ней. И попутно патрулировать зоны конфликта, чтобы мирное население не пострадало.
Но на самом деле задачи военной полиции несколько другие. Во всем мире, не только в России, военные полицейские занимаются в первую очередь правопорядком в армии. То есть представьте себе примерный спектр функций, которые выполняют в обществе обычные полицейские – он довольно широк, да. А теперь представьте, что общество – это исключительно армия. Там тоже кто-то должен обеспечивать законность – обычным полицейским ведь это не поручить. Так что для этого и есть военная полиция. Она следит за дисциплиной, порядком, ведет профилактику преступлений, охраняет особо важные объекты Минобороны, занимается организационными моментами, расследует внутриармейские преступления и так далее. Есть даже официальный список функционала военной полиции. Из него видно, что активности в Сирии несколько выходят за стандартные рамки компетенции таких полицейских.
Но дело в том, что к концу 2018 года Россия вывела из Сирии свой основной боевой контингент: и в стране остались лишь военные советники, подразделения Сил спецопераций – и как раз военные полицейские. То есть активных боевых действий уже не планировалось – разве что патрулирование и защита расположенной на базах техники. Тут-то полицейские и пригодились. Ведь если обобщать, главная их задача – обеспечение порядка, воевать они не должны.
Хотя, судя по всему, готовы это делать – к примеру, в Чечне, откуда уехали в Сирию последние три сотни полицейских, базируются всего два батальона военной полиции, и оба были созданы на базе батальонов спецназа ГРУ «Запад» и «Восток». А в спецназе ГРУ, как известно, готовят людей для очень специфических операций, не для патрулирования.
Миротворцы
Как правило, миротворческие силы – это кооперация военнослужащих и гражданских специалистов сразу нескольких государств. Военная полиция же – исключительно национальная история, она есть практически у каждой страны. Ее обязанности могут незначительно отличаться, но суть везде одна.
Миротворцев же собирает ООН или другая организация. Россияне, например, в 90-е входили в Коллективные силы по поддержанию мира в СНГ, сейчас – в миротворческий контингент Организации договора о коллективной безопасности. И это помимо ООН, где наша страна – в Совете Безопасности.
Главная задача миротворцев вне зависимости от организации, которую они представляют – помочь сторонам разрешить конфликт. Желательно мирно. Для этого они пытаются содействовать демобилизации, защищают мирное население, тренируют местных полицейских, консультируют политиков и военных, организуют гуманитарные коридоры, проводят и следят за демократичностью выборов. Для этого им, очевидно, нужен очень широкий спектр специалистов – как военных, так и гражданских. И военная полиция вполне может быть в их числе. То есть миротворческие силы – это попросту более широкое понятие, нежели военная полиция – в ее «российско-сирийском» проявлении. В большинстве прочих случаев это совершенно разные истории.
Институт миротворцев в последние годы переживает серьезный кризис – так что, возможно, поэтому страны вроде России пытаются своими силами решать локальные задачи на местах. Первые серьезные сомнения в эффективности контингента ООН возникли еще в 90-х, когда он не смог предотвратить геноцид в Руанде и резню в Сребренице, и усилились после гражданской войны в Ливии в 2011 году – тогда своей резолюцией ООН, по сути, санкционировало интервенцию войск НАТО. В итоге это привело, как все помнят, к свержению Каддафи и фактическому развалу страны. Ливия до сих пор находится в состоянии войны, и конца пока не видно.
На фоне таких провалов уверенность в том, что ООН посредством своих миротворцев способна эффективно решать конфликты, несколько ослабла. Не добавляли авторитета и обвинения «голубых касок» в сексуальном насилии. Все это и привело к тому, что в Сирии нет миротворцев, но есть военная полиция.
Текст: Алексей Васильев
