Почему чуть ли не в каждом встречном видел шпиона или врага народа? Каким «кровавый нарком» был наедине с собой и своими близкими? Ответить на эти вопросы может только один человек: сам Берия.

И он ответил - в своих дневниках. Его записи долго были секретными, и вот сейчас в издательстве «Эксмо» готовится к печати уникальная книга, где собраны все дневники Берии, подготовленные к публикации историком Сергеем КРЕМЛЕВЫМ. Они будут изданы в трех томах - довоенные, военные и послевоенные. С разрешения издательства публикуем фрагменты.

29 июля 1938 года

Никогда не думал, что буду писать дневник. А тут потянуло. Хоть с кем-то надо посоветоваться, даже Нино (жена Берии. - Ред.) сказать не могу. Получил личное письмо от товарища Сталина. Предлагает вернуться на чекистскую работу, в Москву, первым замом Ежова (Нарком НКВД). Он человек сложный. Наломал дров с репрессированием. НКВД и военная разведка засорены кадрами Ягоды и Троцкого. Коба пишет, я один из всего партийного руководства хорошо знаю чекистскую работу, и только я могу выправить дело. Жмет на сознательность, пишет, что наведешь порядок в ЧК и потом если захочешь, вернешься домой.

Когда му…ки заправляли, гнило было. А когда Коба мне поверил, дал власть, я Грузию двинул так, что пусть кто другой попробует. И только все наладилось, а тут снимайся, Лаврентий, кати в Москву. Шпионов лови... Возни много, удовольствия мало. Кто знает, кого сдали эти сволочи, кого не сдали. Надо будет крепко проверить всех.

Вот так, Лаврентий. Не пожалел тебя Коба, не дает спокойно дома жить.

5 августа 1938 года

...Будет тяжело. За эти два года крови пролилось в стране немало... Но брали самых активных. Если брать в Грузии всех, это надо брать примерно 50 тысяч, но тогда недовольных будет 200 тысяч и больше. Тут надо выбрать меру...

29 августа 1938 года

Все, дело решено. Политбюро приняло Постановление об утверждении т. Берии первым Заместителем Народного Комиссара Внутренних Дел СССР. Говорил с Кобой, но мало. Сказал: «Тебе все карты в руки. Приедешь, присматривайся, с Ежовым веди себя аккуратно, в разные стороны не тяни, но сразу веди свою линию». Нино с Серго (сын Берии. - Ред.) пока побудут здесь, но учебный год для парня разрывать не хочется. Ему в Москве будет интереснее, а может, тоже будет тосковать по горному воздуху. Но надо собираться и ехать. Передам дела, и опять, Лаврентий, надевай форму.

Не верится, что все здесь будет теперь без меня. Останется стадион имени Берии, клуб имени Берии, институт имени Берии, площадь имени Берии. Так что память останется, спасибо людям, не забудут...

10 сентября 1938 года

Втягиваюсь в московскую жизнь. Николай (Ежов) держится больше на расстоянии. Похоже, прикидывает, взвалят на меня Наркомат или нет. Я сказал, что назначению не рад, сам не просился, мне лучше было в Грузии работать. Но Приказ есть Приказ. Все равно косится.

Комментарий Сергея Кремлева: «Уже первые записи в дневнике позволяют по-новому взглянуть на историю назначения Берии на пост первого заместителя Ежова. Его недоброжелатели утверждали, что он-де стремился в Москву из карьеристских соображений. В действительности же в этом назначении Берии главную роль сыграл… Ежов. К середине лета 1938 года Сталину стало окончательно ясно, что в НКВД не все ладно. Нужен был человек, способный переломить ситуацию».

21 сентября 1938 года

Николая часто вызывает Сталин, а я сижу на Лубянке, ворочаю папки, вхожу в курс дела. А дело х…вое. Теперь мне ясно, что Николая надо заменять. Он в Наркомате сделал много нужного, а много напортачил. Хорошо то, что убрал людей Ягоды, но не всех, зато своего г…на наложил. Спасибо, что набрал молодое пополнение из ребят с высшим образованием из промышленности. Этот костяк молодой, здоровый, он нам пригодится. Главное, что это все в основном кадры на местах, а с Центральным Аппаратом я разберусь. Лишь бы не новый крупный заговор обнаружился, как Ягода заворачивал. Но может и заговор есть. Вопрос - кто и зачем. Приходится арестовывать кое-кого в головке Аппарата.

Структура Наркомата рыхлая, Николай тут поработал слабо. С охраной Правительства бардак. Вижу, зря Коба верит Николаю. Он что-то крутит свое, а это опасно. Ягода уже раз крутил.

16 октября 1938 года

Только что от товарища Сталина. Был важный разговор. Только он, я и Маленков. Разногласий не было, потом Коба меня еще задержал одного. Когда я пришел, он был один, сказал: «Сейчас подойдет Маленков, вам надо познакомиться поближе, будете часто пересекаться. Он у нас тоже инженер-недоучка, как и ты». Я вскинулся, он говорит, не кипятись, я тебя понимаю, сам недоучился. Затянулся, потом говорит: «Что делать, не всем в академиках ходить».

...Коба сказал, что ЧК задумывалась как орган диктатуры, потом ее забрал в руки Ягода, и получилась сборная солянка, и честные чекисты, и враги, и заговоры разные, и правые и левые, и просто разложившиеся шкурники.

Когда Маленков ушел, Коба спросил про следствие, я сказал, что Берман (один из руководителей органов госбезопасности. Арестован 24 сентября 1938 года по обвинению в шпионаже в пользу Германии. 23 февраля 1939 года расстрелян. - Ред.) и другие дают очень важные показания. Он сказал, присылай поскорее. Потом спросил: Ежов сильно замаран? Я сказал, что похоже сильно. Он сказал, наверное будем заменять тобой, готовься... Ежов похоже не просто замаран. Ведет себя так, как будто на крючке. Или у кого-то у своих, а может, и за кордоном. Посмотрим.

2 ноября 1938 года

Ежова часто приглашает Коба... Два дня назад вызвал меня для доклада. Были только Молотов, Каганович и Георгий (Маленков). Слушал внимательно, потом разозлился, стал материться. Говорит, надо стрелять к е…ной матери, но перед этим хорошо размотать, потому что хватит рвать концы, их все вытащить надо. Дело к войне, а у нас предатель на предателе. Говорит: «Эх, Николай, Николай, зас…ц. Себя подвел и нас подвел».

8 ноября 1938 года

Никто и не знает, что мы пережили самый тяжелый момент. На демонстрации вполне мог быть теракт. Время удобное, все на трибуне. Дагин и его ребята могли рискнуть. Коба понимал, но не уйдешь же с Мавзолея. Взял на контроль все сам. Теперь будет легче. Думаю, самую опасную головку мы взяли.

Комментарий Кремлева: «Израиль Дагин - начальник 1-го отдела (охрана правительства) УГБ НКВД СССР. Его участие в антигосударственном заговоре внутри НКВД, как и сам этот заговор, были не мистификацией Берии и Сталина, а реальностью. И те охранники трибуны Мавзолея, которых подобрал Дагин, могли пойти на террористический акт против Сталина и других членов Политбюро, если бы Дагин не был своевременно арестован».

20 ноября 1938 года

Всю ночь просидели у Кобы, разбирались с Ежовым. Все одно к одному. Если Ежов сам не враг, то вокруг него врагов хватало. И еще не всех мы вскрыли...

Как бывает? Думают, получил власть, можешь есть всласть. И начинают шкурничать, барахолить, потом манкируют, потом на чем-то попался, а чаще всего на бабах, все, п…ц, ты на крючке. Сам не заметил, как стал враг.

А то еще наши зас… цы чекисты. Тебе большая власть, ты ей пользуйся для дела и осторожно. Так нет, начинают строить из себя, как Коба сказал сегодня, наполеончиков. Начинают думать, что они самые умные, а Коба дурак, а Лаврентий дурак, обстановки не знают. Потом идет заговор. Не убить Кобу, не выйдет. А убить Кобу, это не шутка. И неизвестно, что выйдет. А власти хочется. Не чтобы дело делать, а чтобы власть иметь. А кто-то считает, что лучше Кобы будет. То троцкисты, то правые. Таких умников мы за эти годы видели, ого! Давно видно, если хочешь делать дело, делай его с Кобой. Он если ошибется, поправится, только ошибается он редко, а в главной линии никогда еще не ошибся...

Из дневников Лаврентия Берии: «Докладывал Сталину, как наши воюют. Впервые увидел его слезы...»

«Палач» в кругу семьи: с сыном Серго, женой Нино и невесткой Марфой (внучкой Максима Горького).

Продолжаем публиковать фрагменты личных дневников «кровавого наркома»

Они долго были засекречены, и вот сейчас в издательстве «ЭКСМО» готовится к выпуску полное собрание дневников Берии, подготовленное к печати историком Сергеем КРЕМЛЕВЫМ. В прошлом номере еженедельника мы опубликовали его первые записи. Сегодня с разрешения издательства печатаем выдержки из дневников Берии, относящиеся к военному времени.

5 мая 1941 года

Говорил с Ждановым. Андрей говорит, что Коба сомневается, что война будет. Говорит, что риск для Гитлера очень большой. Я сказал Андрею, что, может, оно и так, но сведения с границы очень хреновые, так просто столько ­войск не перемещают. Потом они деревянные мосты укрепляют железом. Зачем? Для дизинфомации? Х...ня! Они крепко готовятся. Жданов говорит, что военные тоже считают, что немец побоится. А твои сводки, говорит, товарищ Сталин читает и головой качает. Х...во. Надо добиться разговора.

6 сентября 1941 года

Тяжелая война. Мыкыта (Хрущев) обос…ся по уши, теперь обещает, что умрут, а Киев не сдадут. Дурак. Ты Киев не сдай и живи. Так нагадил, так нагадил.

27 сентября 1941 года

Отдохнуть бы сейчас в горах. Все бы бросил и полетел, если бы можно. Нельзя. У меня сейчас самые работающие места  - язык, уши и задница. Лаврентий там, Лаврентий тут. Товарищ Берия, надо, товарищ Берия, немедля. Сколько будет это колесо как у белки? Белка побегает-побегает, устанет - отдохнет. А у меня без отдыха, крутится и крутится.

4 апреля 1942 года

Дошли руки арестовать Старостиных (знаменитые братья - футболисты московского «Спартака». - Прим. ред.). Мячик гоняли здорово, люди оказались дерьмо. Строили из себя интеллигентиков. Вроде им дали все, что могли дать. Сколько чемпионов в тылу у немцев воюет, как спортсмены под Москвой воевали, а эти мало что шкурники и спекулянты, так еще и предатели. Шлепнуть бы, но зачем. Коба сказал, уберите это дерьмо подальше от Москвы, а так пусть воняет. Интеллигенты без дерьма не могут.

9 апреля 1942 года

Застрелился Ковалев. Доложили, что в поезде. Помню его по Батуми. Да, нехорошо получилось. Не поверили человеку, а он вот как. Светлая ему память, а мне урок.

На всякий случай дал указание чаще информировать о положении у Тимошенко. Не хочется, чтобы Мыкыта опозорился еще раз. Лучше вовремя поправить, чем потом рвать волосы. Тем более что Мыкыте и рвать нечего.

 Комментарий историка Сергея Кремлева: Александр Ковалев - один из руководителей пограничной охраны. Последняя должность - начальник Главного управления Пограничных и Внутренних войск НКВД (с 21.01.1938). Когда Берия разделил эту службу на шесть главных управлений, нового назначения не получил и 13.05.1939 был уволен в запас. Во время войны его отказались взять в армию, и он покончил с собой.

18 августа 1942 года

Время не смешное, но посмеялись. Коба сказал, что мой совет по Черчиллю пригодился. Черчилль согласился, упился и поплыл. Коба рассказывал и смеялся. Вячеслав тоже смеялся, и Клим (Ворошилов) тоже похохатывал. Потом Коба сказал: «Хорошо, когда заранее знаешь слабости врага».

 Комментарий Сергея Кремлева: Когда в августе 1942 года Уинстон Черчилль был в Москве, Сталин докучал ему постоянными разговорами об открытии второго фронта. Черчилль бесился и уже собрался прервать переговоры и уезжать, как Сталин предложил: «А почему бы нам не выпить?» Насчет этого дела Черчилль всегда был не дурак и согласился. Так знание «слабости врага» помогло Сталину спасти ситуацию.

 23 сентября 1942 года

Сегодня впервые в жизни увидел на глазах у Кобы слезы. Докладывал по Сталинграду, как воюют люди. Я, когда до точки дойду, отматерю, сразу легче. А он марку держит, а сердце куда деть? Не выдержал.

 9 сентября 1942 года

Работаем с Георгием (Маленковым) как проклятые. И хорошо получается. Я ему говорю, после войны тоже будем парой ходить. Как нитка и иголка. Смеется, говорит, из меня и нитка никуда, и на иголку не похож. И ты, Лаврентий, тоже. Да, где моя талия. Был тонкий, стройный. Не от хорошей жизни толстеем. Как у этих англичан и американцев получается? Все сухие, тощие. А подумать, дай этим сэрам и мистерам мою загрузку, они или ноги через месяц протянут, или в отставку попросятся. У них это можно. А ты, Лаврентий, тяни и тяни...

2 октября 1942 года

Видел Ваську (сына Сталина). Был у отца с командованием авиации. Окреп. Спрашиваю: как воюется? Говорит: «Воюем над Сталинградом. Значит, по-гвардейски. Мне иначе нельзя». Я говорю: тебе же летать нельзя, ты что летаешь? А если собьют? Что, Якова мало? Он испугался, говорит, меня по дружбе ребята в бой берут, а в книжку я сказал не записывать. Не выдавайте отцу, Лаврентий Павлович. И так посмотрел, что я не хотел, а пообещал, что не выдам. Парень горячий, надо его без шума вернуть в Москву.

 

Маленков (в белой кепке) подшучивал над растолстевшим Берией, а тот сокрушался: «Раньше я был стройный, девушки любили...»

 5 апреля 1943 года

Сегодня товарищ Сталин взорвался в присутствии Вячеслава (Молотова), Анастаса (Микояна) и Георгия (Маленкова), назвал змеей в очках. Не он первый. Обидно. Хорошо хоть на грузинском выругал. Только Анастас и понял. Понял-то понял, а не возразил. А Анастас знает меня еще с Баку, мог бы и вступиться. С двадцати лет работаешь как ишак, а тут кто-то сводит свои обиды. Возможно, Вячеслав. Не может простить, что товарищ Сталин забрал у него в 1942 году танки и передал мне. Сами же танкисты и попросили. Георгий помалкивал. Я его тоже не раз выручал. И кого я только не выручал. Без спасибо.

Три года я в этой чертовой карусели. Наркомат, Ставка, Коба, телефоны, сон, Коба, Наркомат, Коба, телефоны. Каждый выбирает свое. А я даже не выбирал. Само получается.

 19 апреля 1943 года

Дело к лету. Хорошо бы съездить на море или хотя бы на рыбалку. Коба накричал, а потом вспомнил, как мы ели форель, как я дрова рубил. Как это было давно, и мы другие были. Посмотрел на себя - брюхо. Тогда был стройный, девушки любили. Не от хорошей жизни полнею. Надо хотя бы плавать чаще. Не получается, времени нет. Похоже, этот год будет переломным.

Надо спать. Уже третий час ночи, 20 апреля. Как раз родился Гитлер. Вячеслав как-то рассказывал, что он мяса не ест и пьет минеральные воды. Ну, пусть пьет. За наше здоровье.

 5 мая 1943 года

Весна. Прогулялся по лесу. Тепло, солнце. Я его уже и не помню, когда видел. На Кавказе, наверное. Люблю природу, рыбалку, но когда это сейчас можно себе позволить? Вспомнил наши пикники с Кобой в середине тридцатых. Он с обвислыми усами, я, молодой, худой, в гимнастерочке с распахнутым воротом, рублю хворост для костра. И свежая форель. Хорошо тогда было. Много смеялись, много строили. Закончим войну, такое построим, что и в Америке позавидуют. Как люди работают. Тяжело, а шахты в Донбассе уже кое-где дают уголь. А там еще фронт рядом.

 1 января 1945 года

Начался Новый год. Удивительно, все военные годы я встречал его дома, даже 1942 г. Товарищ Сталин понимает, что нельзя тянуть лямку бесконечно. Нужен отдых и нам. А когда хочется побыть дома больше всего? В Новый год. Этот год должен закончить  войну. Но как? И когда? Для меня война не кончается и уже никогда не закончится.

 2 мая 1945 года

Война почти закончена. Теперь снова придется заниматься с остаточными явлениями. В Германии и Польше много работы, и беспокоит Западная Украина.

 9 мая 1945 года

Жуков доложил, что капитуляция подписана. Весь вечер был у Кобы. Был задумчив, но видно, что доволен. Все смотрел на Клима (Ворошилова), когда уходили из кабинета, даже обнял его. На Ближнюю не пригласил. Сказал, хочет побыть один. У Кобы были втроем, Клим, Георгий и я. Сидели долго, разговор был о разном, то о деле, то Коба и Клим вспоминали Гражданскую.

 10 мая 1945 года

Снова вечер у Кобы. Снова мы трое, Клим, я и Георгий. Вячеслав далеко, в Америке. И снова Коба был не похож на себя. Был еще мягче и даже слезу смахнул. Я тоже сам себя не узнаю. Все-таки свалили такой груз, что и не верится. Какой груз свалили!

Послевоенные дневники Берии - в следующем выпуске еженедельника.

 

1 2 3

Назад Вперед

Источник: kp.ru.

Рейтинг публикации:

51

Комментарии (17) | Распечатать

Добавить новость в: