за основу обзора взят доклад Такео Хоши и Анила Кашияпа "Почему Япония перестала расти?" от 21 января 2011 г.
Наконец добрались и до Японии. Перед тем как начать обсуждение монетарной политики Банка Японии, необходимо подробно рассмотреть экономическую составляющую, ведь повсеместная рецессия и дефляция , наблюдаемые в последние десятилетия, и являются ключевыми ориентирами в понимании действий центробанка.
Краткость - сестра таланта. Но это ко мне не относится :) Обзор будет состоять из нескольких больших частей. Терпите, извиняйте.
Введение
Японская экономика стагнирует уже два десятилетия. Цель данного обзора заключается в объяснении причин стагнации и поиске решений для выхода из этой ситуации. При этом внимание умышленно сфокусировано на долгосрочных тенденциях, а не на краткосрочных изменениях, вызванных сокращением японской экономики по причине глобального финансового кризиса 2008 г.
В начале анализа с использованием неоклассической модели роста будет дано объяснение экономического подъема Японии в послевоенный период. Вплоть до 1970-х экономика страны росла очень высокими темпами. Однако в течение 1970-х важнейшие факторы, поддерживавшие высокий темп экономического расширения, начали исчезать.
Во-первых, Япония достигла уровня развитых стран, таких как США. Таким образом, экономика не могла далее расти благодаря замещению или импорту новых технологий из развитых стран. Экономическая практика, методы и институты, хорошо работавшие в период “японского чуда” и гонки за развитыми странами, уже не подходили для зрелой японской экономики.
Во-вторых, финансовая глобализация и коллапс режима фиксированных валютных курсов привели к тому, что в конце 1970-х Япония больше не могла полагаться на свою недооцененную валюту для расширения экспортных возможностей. Япония была вынуждена перестроить свою производственную систему и другие экономические институты, чтобы идти в ногу с глобализацией и сокращать свою зависимость от внешнего спроса.
В-третьих, структура японского населения изменилась в пользу преобладания людей старшей возрастной группы. Старение означало замедление темпов прироста рабочей силы. Старение вкупе с падением рождаемости в конечном итоге привело к сокращению уровня национальных сбережений, которые поддерживали послевоенное экономическое расширение Японии.
Япония не смогла успешно противостоять новым вызовам. Более того, в течение 1990-х появились новые проблемы. Частные инвестиции сократились, уровень производительности упал. В течение одной декады Япония из быстрорастущей экономики превратилась в стагнирующую. Далее ситуацию усугубили ряд ошибок в проводимой экономической политике, которые превратили стагнацию в паралич.
К примеру, нежелание регулятора решать проблемы банковской системы в 1990-е привели к тому, что зомби-банки продолжали кредитовать зомби-фирмы, а это сильно ударило по темпам экономического роста через подавление шумпетеровского процесса “созидательного разрушения” (Кабаллеро, Хоши и Кашьяпа, 2008). Ошибки в монетарной политике породили длительную дефляцию. Фискальная политика, направившая деньги на реализацию неэффективных государственных программ и раздувшая государственный долг до невиданных масштабов, сегодня требует срочного, но при этом крайне аккуратного регулирования и реформирования.
Под влиянием этих факторов, в конце 1990-х Япония впала в глубочайшую депрессию, которая отличалась от предыдущих “нормальных” рецессий. К середине 2000-х экономика, казалось, начала набирать обороты благодаря реформам правительства Коидзуми, однако глобальный финансовый кризис 2008 г. вновь отправил Японию в рецессию и дефляцию. Далее, сменяющиеся одни за другими составы правительства предлагали различные методы для восстановления экономического роста, в основном посредством фискальных стимулов, но, в целом, все они оказались неэффективными…
Одной из важнейших причин того, почему Япония не смогла успешно противостоять новым вызовам, является тот факт, что по большому счету установившийся во время “японского экономического чуда” статус-кво жителей страны вполне удовлетворял. Благодаря бурному послевоенному экономическому восстановлению, Япония стала богатой страной с одним из самых высоких уровней ВВП на душу населения. Поэтому, за исключением нескольких глубоких кризисов, в стране не ощущалось серьезного внутреннего давления, которое могло бы заставить власти серьезно заниматься решением структурных проблем. Но без ясного понимания того, к чему Япония стремится и чего хочет достичь в будущем, очень сложно оценить то, что она может потерять.
Окончание эры быстрого экономического роста
В течение многих лет экономика Японии росла очень быстрыми темпами. С середины 1950-х по середину 1970-х средние темпы роста реального ВВП Японии держались на уровне 10% в год, однако затем началось замедление (см. график 1).
На графике четко отмечено первое серьезное замедление экономики в середине 1970-х и затем второе, более отчетливое, в течение 1990-х. Хотя рост, казалось, возобновился к середине прошлого десятилетия, японская экономика перестала расти снова после глобального финансового кризиса 2008-09 гг.
Долгосрочные растущие паттерны обычно описываются так называемой неоклассической моделью роста, которая в упрощенном варианте выражается следующей формулой:
Y=AF(K,L) nbsp; (1)
Где Y – объем выпускаемой продукции; F (...) – функция, определяющая зависимость объема выпуска продукции от значений затрат факторов производства; А – переменная, зависящая от эффективности производственных технологий и характеризующая технологический прогресс; L – количество труда; K – количество физического капитала. Согласно данной модели, технологический прогресс повышает выпуск продукции, делая труд и капитал более производительными.
Это уравнение является ключевым для расчета темпов развития технологического прогресса. Оно выявляет и позволяет соизмерять три источника роста: изменение в количестве капитала, в количестве труда и в величине совокупной производительности факторов (Total factor productivity, TFP).
Поскольку совокупную производительность факторов нельзя выделить непосредственно, её измеряют косвенным образом. Мы имеем данные о росте объёма производства и затрат (капитала и труда); мы также имеем данные о доле капитала в произведённой продукции. Исходя из этих параметров и уравнения для темпа прироста объёма производства, можно вычислить вклад прироста совокупной производительности факторов в экономический рост:
%∆Y=%∆A+α%∆K+(1-α)%∆L nbsp; (2)
(темп прироста объема производства = вклад прироста совокупной производительности факторов + вклад капитала + вклад труда),
где %∆A - это часть темпа прироста выпуска, которая не может быть объяснена изменением затрат факторов.
Используя формулу (2), можно показать изменение объема производства на единицу труда (Y/L, производительность труда) через изменение капиталовооруженности (K/L) уровня технологического прогресса:
%∆(Y/L)=%∆A+α%∆(K/L) nbsp; (3)
Если объем используемого капитала на одного рабочего возрастает, то растет также, но в меньшей степени, продукт на одного рабочего (предельная производительность труда).
Это наблюдение подразумевает, что изначально бедные страны могут расти очень быстрыми темпами, имея высокие темпы прироста капитала, но, что более важно для нас, рост может регулироваться уровнем технологического прогресса. Исторически, технологический прогресс среди богатых стран был относительно одинаковым, а это означает, что страны имеют тенденцию сближения к единому уровню технологического прогресса. Отчасти это объясняет замедление Японии при переходе от состояния бедной экономики (через подтягивание к уровню развитых стран посредством аллокации больших инвестиций) в состояние богатой экономики, чей рост ограничен увеличением производительности.
Более наглядно это можно увидеть на графике 2, показывающем изменение динамики ВВП на душу населения для стран G7 с 1970 по 2011 гг.
На графике 3 показана динамика изменения темпа роста экономики по отношению к уровню благосостояния населения. Динамика тренда ВВП рассчитана с помощью стандартного статистического метода, предложенного Ходриком и Прескоттом (1997). График 3 позволяет сравнивать динамику изменения темпов роста экономики при каждом конкретном значении ВВП на душу населения.
График показывает, что большинство стран сталкиваются с замедлением экономического роста, когда уровень реального ВВП на душу населения изменяется от $15 тыс. до $22 тыс. В сравнении с другими странами G7, Япония сохранила высокий темп роста экономики, даже когда уровень ВВП на душу населения преодолел отметку в $20 тыс., однако затем (при достижении $30 тыс.) темпы роста начали резко замедляться.
На графике видно, что страны не всегда показывают одинаковые темпы роста. Когда годовой доход на одного человека достигает $25 тыс., мы наблюдаем, что страны делятся на три большие группы. Первая включает США, Великобританию и Канаду, показывающих стабильный прирост около 1,7% в год. Вторая группа включает Германию и Японию со среднегодовыми темпами в 1,0%. Третью группу представляет Италия с нулевым приростом экономики по достижении указанного рубежа ВВП на душу населения Разница на самом деле очень важна. Когда доход на душу населения растет на 1,7% в год, он удваивается через 41 год. Когда темпы роста составляют 1% в год, удвоение произойдет лишь через 69 лет.
Старение населения и экономический рост
Фактором, объясняющим ускоренное падение темпов экономического роста по отношению к другим развитым странам, является старение населения.
На следующем графике показана доля пожилого населения (65 лет и выше) к общему населению стран G7. Япония имела достаточно молодое население в период 1960-х и 1970-х, однако затем доля пожилого населения начала стремительно расти. Согласно прогнозам, к 2022 г. 30% населения Японии будет старше 65 лет, что почти в два раза больше, чем в США.
Неоклассическая модель роста предполагает, что долгосрочные темпы роста ВВП на душу населения сокращаются, когда процесс старения ускоряется.
Надо отметить, что в формуле (3) мы соотнесли все величины с количеством работников и вклад труда (часы) скорректированы по уровню квалификации работников. Обозначив за N общее население страны, равенство (3) можно записать в следующем виде:
%∆((Y/L)*(L/N))=%∆A+α%∆(K/L)+%∆(L/N) (4)
Такая формулировка подчеркивает тот факт, что старение вынуждает работников уходить на пенсию или сокращать число рабочих часов, при этом рост выпуска на душу населения сокращается, так как последняя переменная в уравнении становится отрицательной.
Вдобавок к эффекту от сокращения уровня экономической активности и рабочих часов, уровень квалификации рабочей силы по понятным причинам также страдает от процесса старения населения. Соммер (2009) показал, что пики по уровню заработной платы в Японии приходятся на работников в возрасте 40 лет. Он также отметил, что в отличие от США, после преодоления этой возрастной границы доходы сокращаются достаточно быстрыми темпами так, что ближе к 50-ти годам доходы японских работников примерно на 30% ниже от своих максимальных значений.
Япония и ориентация на экспорт
Неоклассическая модель роста предполагает, что пока продукция производится эффективно, на нее всегда найдется покупатель, поэтому при формировании ожиданий долгосрочного экономического роста можно абстрагироваться от спроса. Но, если спрос стагнирует, расширяющийся под влиянием технологического прогресса производственный потенциал страны будет использован неэффективно. Проблемы со стороны спроса в Японии существуют более 15 лет. Одним из явных признаков этого – дефляция, которая не отпускает экономику с середины 1990-х. С учетом депрессивного внутреннего спроса, страна вынуждена полагаться на экспорт.
Среди стран G7 Япония имеет наибольшую зависимость от внешнего спроса. Это выглядит удивительным, так как объем экспорта к ВВП Японии относительно мал.
Высокая зависимость от внешнего спроса является наследством периода высокого экономического роста. Под влиянием Бреттон-вудской валютной системы Япония выигрывала от фиксированного валютного курса и недооцененной иены, что делало экспорт из страны исключительно конкурентоспособным. Комбинация молодой, высококвалифицированной рабочей силы вкупе со стабильной, недооцененной валютой поспособствовала высоким темпам роста экономики. Коллапс Бреттон-вудского режима в начале 1970-х положил конец данной стратегии.
Как отмечал Раджан (2010, Глава 2), стратегия экспортно-ориентированного роста, поддерживаемая тесными взаимосвязями между государством, банками, и промышленными компаниями, является хорошим решением для бедных стран в их желании стать богатыми. Япония и другие азиатские страны, в том числе и Китай, успешно использовали подобную стратегию роста. Когда развивающаяся страна составляет достаточно малую часть мировой экономики, она может продолжать расти за счет внешнего спроса. Однако когда экономика становится крупной, поддерживать высокую зависимость от внешнего спроса становится чрезвычайно трудно.
Другой проблемой экспортно-ориентированной экономики является отсутствие рыночных сил в процессе аллокации ресурсов. Раджан (2010) отмечает, что защита отечественных фирм против рыночных механизмов имеет смысл на стадии “гонки” за развитыми экономиками, когда страна может расти во многом благодаря импорту новых технологий и аккумуляции капитала. Когда экономика становится зрелой, однако, правильно функционирующий рынок самостоятельно отделяет неэффективное производство от эффективного.
Проблема экспортно-ориентированной стратегии заключается в подавлении рыночных механизмов, что обычно создает острые проблемы для непроизводственного сектора, в частности сектора услуг, где нет заградительных барьеров от международной конкуренции.
Для Японии только лишь ориентация на экспорт недостаточна для возобновления подъема национальной экономики (Китай, возможно, столкнется с данной проблемой в ближайшем будущем). Япония должна положиться на свой динамичный внутренний рынок, и далее мы рассмотрим некоторые проблемы национального рынка, которые послужили катализатором торможения экономики.
Препятствие #1: зомби-кредитование и депрессивная реструктуризация
Одной из самых больших проблем, образовавшихся в 1990-е годы, стало повсеместное распространение того, что Кабаллеро, Хоши и Кашьяпа называют зомби-фирмами. Зомби-фирмой называется непроизводительное и нерентабельное предприятие, которое должно покинуть рынок, но остается на плаву благодаря помощи со стороны кредиторов и государства. Продолжая вести операционную деятельность и держась за работников, которые должны были бы перейти в более эффективные и производительные компании, зомби-фирмы подрывали эффективность всей экономики. Здоровые предприятия развивались медленнее, и если со временем присутствие зомби становилось достаточно обширным, уровень производительности в секторе падал.
Зомби появились после того, как лопнул пузырь на рынке недвижимости, и экономика Японии скатилась в рецессию. Большие потери по ранее выданным кредитам поставили японские банки в сложную ситуацию: либо признавать убытки и искать источники пополнения капитала, либо закрыть глаза на проблемы и продолжать рефинансировать полумертвые компании в надежде на скорое восстановление экономики. Существовало и давление на банки со стороны государства, ведь экономическая политика того непростого для страны времени была направлена на недопущение банкротств и всяческую поддержку малого и среднего бизнеса за счет банковских кредитов.
К началу 2000-х зомби-фирмы составляли порядка 30% от всех японских компаний (см. график 6), и на них приходилось порядка 15% от всех активов экономики (см. график 7).
*при оценке учитывались компании производственного сектора, строительства, недвижимости, розницы и оптовой торговли (все кроме девяти крупнейших торговых компаний), и сервиса
Численность зомби-фирм более всего выросла в тех отраслях, где не было значительной конкуренции с иностранными компаниями: в строительстве, торговле и сфере услуг. Напротив, в промышленных компаниях, работавших на экспорт и конкурировавших на международных рынках, доля зомби была значительно ниже.
Центральной идеей Кабалерро и соавторов состояла в том, что зомби самим своим существованием мешали развиваться здоровым компаниям. В тех отраслях экономики, где занятость обеспечивалась искусственно, рабочих мест создавалось меньше, чем там, где банки и государство не считали нужным поддерживать “тепличные” условия. Зомби-фирмы оттягивали с рынка не только финансовые ресурсы, но и квалифицированные кадры, удерживая неэффективно высокую заработную плату. Если количество зомби увеличивалось в конкретном сегменте экономики, то жизнеспособным фирмам приходилось сокращать свои инвестиции и количество нанимаемых работников.
Другой негативный эффект от появления зомби-фирм заключается в замедлении темпов роста производительности. Отрасли, в которых численность зомби выросла на пять процентных пунктов, увеличивали производительность в среднем на 2% в год, а там, где число нежизнеспособных фирм подскочило на 20 пунктов, производительность падала на 5%. Поддержка банками и государством слабых компаний привела к замедлению роста эффективности и подавлению шумпетерианских сил “созидательного разрушения”.
Если бы Япония не препятствовала банкротству нежизнеспособных компаний, уровень инвестиций в различных отраслях мог быть, по расчетам Кабаллеро и соавторов, выше на 4-36% в год. Неудивительно, что в 1990-е японская экономика росла всего на 0,5%, хотя в США средний рост за этот период составил 2,6% в год.
Препятствие #2: государственные регулятивные запреты
Еще одним тормозом экономического роста стало значительное государственное регулирование некоторых отраслей экономики. Подобная протекция экономики обычно подавляет конкуренцию и имеет аналогичный защите зомби-фирм эффект. К примеру, ограничения на запуск нового бизнеса увеличивают доходы существующих фирм, но сокращают общий рост производительности в данном сегменте экономики.
Если государственные ограничения являются существенным препятствием для ведения бизнеса, то мы должны увидеть пониженные темпы роста производительности в наиболее зарегулированных отраслях. И действительно, в период с 1970 по 2002 г., согласно исследованиям Накиниши и Инуи (2008), наиболее зарегулированные отрасли отмечались более медленными темпами роста совокупной факторной производительности (Total Factor Productivity, TFP), важнейшего показателя инновационности производства (переменная A в формуле (1), (2), (3) и (4)).
Существуют различные индексы, отражающие степень государственного регулирования того или иного сектора экономики. Японски Cabinet Office (2006) использует индекс (Regulation Index), учитывающий не только наличие регулятивных актов (делятся на подгруппы A, B, C, D, S), но и степень жесткости этого регулирования (различаются по уровням 1-4). Индекс нормализован по 1,0 для 1995 г. для каждой отрасли На рисунке 1 показано среднее значение индекса для производственного и непроизводственного сектора Японии. В покрытие непроизводственного сектора вошли строительство, розничная и оптовая торговля, недвижимость, сельское хозяйство, финансы и страхование, отели и рестораны.
Индекс государственного регулирования для обрабатывающего сектора упал до 0,4 пункта к 2005 г., в то время как для непроизводственного остался в районе 0,6 пункта. Таким образом, за одно десятилетие (с 1995 по 2005 гг.) процесс либерализации госрегулирования в большей степени наблюдался в производственном секторе. В то время как процесс либерализации в производственном секторе проходил постепенно, дерегуляция в непроизводственном сегменте экономики ускорилась в 1990-е, однако затем остановилась.
Многочисленные исследования доказывают, что отсутствие процесса либерализации государственного регулирования в непроизводственных отраслях стало одной из причин стагнации экономики Японии.
Препятствие #3: ошибки в макроэкономической политике
Существуют три основные области экономической политики, где Япония совершила большие ошибки:
- · финансовый надзор и регулирование;
- · фискальная политика;
- · монетарная политика.
Пробелы в финансовом надзоре за банковским сектором стали причиной появления проблемы зомби, которую мы обсуждали выше. Зомби существовали лишь по той причине, что банки были вынуждены пролонгировать кредиты полумертвым фирмам, которые в нормальной конкурентной среде просто бы обанкротились. Но правительство Японии не было заинтересованно в реальной оценке проблем банковского сектора. Хоши и Кашияп (1999) отмечали, что большинство японских банков были существенно недокапитализированны, при этом правительство страны не принимало мер по принуждению банков к увеличению капитала, и не давало возможности иностранным инвесторам поглощать японские банки
Если бы решение зомби-проблемы было найдено раньше, то японские предприятия столкнулись бы с серьезной текучкой кадров, а в подобных условиях важно хорошо выстроенную систему социального обеспечения. Это очень актуально для Японии, где пожизненная занятость (принцип трудоустройства, подразумевающий, что работник в течение всей трудовой жизни работает на одного и того же работодателя; получил особое развитие в послевоенные годы в Японии) является нормой, а рынок для работников, находящихся в середине своего карьерного пути, неразвит. Но Япония исторически имела достаточно слабый уровень социальной защиты. По данным Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) на 2000 г., Япония по уровню государственных расходов на “активные” программы оддержки рынка труда (active labor market policy) занимала четвертую строчку снизу из 23 стран ОЭСР, по которым в то время велась подобная статистика (см. график 8).
*“Активные” программы поддержки рынка труд - еры, предпринимаемые государством для того, чтобы помочь безработным найти работу на постоянной основе. Сюда относят государственную службу занятости, различные программы по профессиональной подготовке безработных, а также субсидии, стимулирующие занятость (налоговые льготы или субсидии для компаний).
Таким образом, отсутствие развитой системы социальной защиты привело к тому, что правительство откладывало проведение важных экономических реформ, занимаясь спасением нерентабельных компаний и рабочих мест.
Фискальная политика в период экономической стагнации также проводилась неэффективно.
С 1992 по 2007 г. (до начала глобального финансового кризиса) объем чистого государственного долга к ВВП Японии вырос с 20% до 80%; с 2007 г. долг пошел по экспоненте и достигнет, по оценкам ОЭСР, 230% от ВВП к 2014 г. (см. график 9). В период низких темпов экономического роста, страна упорно наращивала бюджетный дефицит, поэтому за последние 20 лет японская бюджетная позиция из одной из лучших среди развитых стран превратилась в самую худшую.
По оценкам Дои, Хоши и Окимото (2010), для стабилизации уровня долга к ВВП на уровне 2009 г. к 2100 г. налоги в Японии должны быть повышены настолько существенно, чтобы государственные доходы подскочили до 10% от ВВП.
Дои и соавторы рассмотрели как первичный бюджетный баланс (без учета стоимости затрат на обслуживание долговых обязательств) или уровень налоговых ставок соотносится с отношением долга к ВВП за последние 30 лет, и пришли к выводу, что налоговая политика и политика государственных расходов в Японии были неэффективными.
Стране необходимо в течение короткого времени существенно повысить доходы бюджета для избегания дефолта, однако подобные изменения весьма маловероятны с учетом анализа опыта Японии за последние 30 лет.
Одновременно с повышением госрасходов наблюдалось сокращение инвестиций со стороны частного сектора. На графике 10 показаны доли в ВВП инвестиций в основной капитал (более широкая мера объема частных инвестиций в экономику) и государственных расходов. Инвестиционная доля снижалась в начале 1990-х. Важно, что это не связано с эффектом высокой базы в так называемый период надувания пузыря. К 1998 г. доля инвестиций в ВВП вернулась к уровню 1980-х в 25%. С тех времен инвестиции в основной капитал вновь начали сокращаться и к текущему моменту их отношение к ВВП Японии составляет около 20%. Тенденции последних двух декад не предвещают ничего хорошего в плане перспектив роста экономики.
В дополнение имеет место быть явная отрицательная корреляция между долей участия государства в ВВП и долей частных инвестиций. В течение “потерянного десятилетия”, c 1993 по 2002 гг., корреляция была на уровне -0,6, хотя при общей выборке она составила -0,2. Очевидно, что только лишь на основе этих цифр нельзя делать вывод о том, что увеличение госрасходов является причиной сокращения частных инвестиций.
Нет сомнения в том, что некоторое увеличение расходов было инициировано слабостью потребительских расходов, включающих инвестиции. Но за 20 лет чистой обратной связи такое объяснение подобной корреляции становится менее вероятным.
Чтобы лучше вникнуть в суть проблем с государственными расходами нужно отследить их сроки и состав. К примеру, в 1996 г. правительство Хашимото поверило в то, что экономика Японии восстанавливается после краха пузыря на рынке недвижимости, и запустила процесс фискальной консолидации с целью ограничения роста долговой нагрузки страны. Надо отметить, что это решение активно приветствовалось. К примеру, МФВ в июле 1997 г. отметил в письме, что Япония выбрала верное направление в условиях большого бюджетного дефицита и растущей задолженности государства. МВФ приветствовало принятие решения о среднесрочной фискальной консолидации и ограничении госрасходов в бюджете следующего года… Фискальная политика была ужесточена и экономика Японии сразу погрузилась в рецессию. Зря хвалили.
С другой стороны ресурсы, задействованные на решение банковских проблем были неадекватны. Как описывали Хоши и Кашияп (2009), в начале 1990-х большинство японских специализированных жилищных кредиторов (jusen) были на грани банкротства. Но Министерство финансов и многие политики того времени выступали за то, что они быть рационализированы без участия денег налогоплательщиков. Когда наконец закон об рационализации был принят в 1996 г., общественность была сильно возмущена, и правительство было чуть было не ушло в отставку – несмотря на то, что объем государственных фондов был крошечным (0,68 трлн. иен).
Увидев реакцию населения на спасение jusen, ни выбранные должностные лица, ни правительственные чиновники далее не были готовы признать масштабы банковских проблем и выделить необходимые средства для реорганизации крупных кредитных институтов. Умалчивание и скрытие истинных размеров проблем в банковском секторе являются важнейшим фактором ухудшения проблемы зомби-фирм.
Таким образом, откладывание решения нарастающих проблем банковской системы привело к существенному росту государственных расходов, что усложнило борьбу с дефицитом бюджета. Фискальная консолидация при Правительстве Коидзуми стала единственной эффективной за последние 20 лет. Но с наступлением глобальной рецессии, проблема дефицита бюджета вновь обострилась, и госрасходы снова пошли в рост.
Возможно, более важным является то, что государственные средства расходовались неэффективно. Средства в основном направлялись на общественные работы, которые, как считалось в 1990-е, были высоко производительны.
Дои и Ихори (2009) разложили предельную производительность государственных расходов на пять категорий: дороги, порты и аэропорты; железные дороги; почта, телефон и телеграф; сельское хозяйство и рыбные порты; борьба с наводнениями и охрана лесов. Экономисты отметили, что предельный продукт во всех вышеуказанных категориях государственных инвестиций снижался после бурного экономического роста. Предельный продукт был крайне низким в трех из пяти групп (дороги, порты и аэропорты; сельское хозяйство и рыбные порты; борьба с наводнениями и охрана лесов) в начале 1990-х.
На графике 11 показан процент государственных расходов, распределенных по категориям с 1992 по 2003 гг., и оценка инвестиционной эффективности по расчетам Дои-Ихори. Как видно, большая часть ресурсов пошла развитие проектов с низкой отдачей. Общий объем государственных средств, направленных в три группы инфраструктурных проектов, составил 213 трлн йен за период с 1992 и 2003 гг. (89% от всего объема государственных инвестиций за этот период).
Учитывая сегодняшнюю неустойчивую фискальную позицию Японии, подобные непродуктивные государственные расходы должны быть прекращены.
В третьей части обсудим проблемы монетарной политики и подведем итоги большого экономического блока (по всем трем частям), чтобы далее перейти непосредственно к Банку Японии, его балансу, проводимой монетарной политике, программам QE, избыточным резервам банковской системы и т.д.
Источник: d-shagardin.livejournal.com.
Рейтинг публикации:
|
