Мы не опустили руки

— Сейчас российско-иранские отношения, по крайней мере, в России воспринимаются двойственно. Между странами очень серьезные политические отношения, но экономические связи до этого уровня явно не дотягивают. В прошлый раз, когда Эксперт брал у Вас интервью Вы поясняли, что дело в российском бизнесе, который боится западных санкций. Сейчас санкции сняты. Вы видите серьезные попытки или проекты российских бизнесменов в Иране? Мы, например, видим другое. Президент Роухани едет во Францию и Италию, заключая там многомиллиардные контракты. Господин Си Цзиньпин приезжает в Иран и подписывает многомиллиардные контракты. А вот россияне этих контрактов не видят, с Россией заключенных.

— С того момента, как мы с Вами беседовали, ситуация и наши взаимоотношения изменились в лучшую сторону. Подписаны многие документы, решены многие проблемы. Только за последний год мы подписали ряд соглашений по упрощению инвестиционных вложений, а также контракты на строительство новых атомных блоков. Кроме того, российские и иранские компании получили соответствующие сертификаты на экспорт сельхозпродукции. Из Ирана в Россию идут сухофрукты, овощи и фрукты, из России в Иран – мясо. Одна российская компания уже получила сертификат на экспорт этой продукции в Иран. Кроме того, Иран ведет переговоры с Евразийским союзом, и мы надеемся, что уже в сентябре-октябре окончательно подпишем соглашение о сотрудничестве. Хотя и без него ряд иранских товаров уже попадает в страны Евразийского союза по льготным тарифам.

Да, экономические отношения развиваются не такими быстрыми темпами, как нам бы хотелось. Однако этому есть и объективные причины. Во-первых, падение цен на нефть и влияние этого фактора на экономики наших стран. Во-вторых, Россия попала под санкции. А в-третьих, некоторое время колебалась цена на рубль – это, конечно, тоже влияет на наши торговые взаимоотношения.

Однако это не значит, что стороны опустили руки. На Санкт-Петербургском экономическом форуме в рамках панели «Иран после санкций» выступал министр энергетики РФ Александр Новак и заявил, что в последние два года почти каждый российский министр минимум один раз был в Тегеране. Значит, есть очень серьезные попытки понять проблемы и решить их. По словам господина Новака, наши торговые взаимоотношения выросли на 67 процентов за первые 6 месяцев 2016 года в сравнении с тем же периодом 2015 года. Недавно иранская таможня объявила, что во втором квартале 2016 года экспорт из России в Иран вырос на 217 процентов. Значит, есть рост, несмотря на то, что торговые взаимоотношения России даже с Китаем и с Евросоюзом падали на 30-40 процентов. А, вообще, когда проблемы решаются, результаты не всегда можно увидеть в течение года или шести месяцев. Главное – сохранение темпов роста. Я думаю, что главное, что есть темп роста. Я уверен, что в ближайшем будущем еще будет серьезный рост и подъем наших взаимоотношений, и мы сможем реализовать парафированные документы. Объем которых, между прочим, составляет 40 миллиардов долларов.

— У Ирана с Россией? На 40 миллиардов? А какие это проекты помимо Бушерской станции?

— Шесть блоков Бушерской станции, на два из которых уже подписаны контракты. Кроме того, Россия будет строить в Иране четыре ТЭС и модернизировать имеющиеся, и есть соглашение по железной дороге. Остальные соглашения охватывают широкий спектр тем, включая промышленность, шахты, авиакосмическую отрасль, тяжелое и легкое автомобилестроение, авиастроение, нефтегазовую промышленность, нефтехимию, сельское хозяйство и т.д.

У нас самый сложный вопрос сейчас – вопрос финансирования. Чтобы реализовать все проекты, надо найти на них деньги. И вообще-то принято, чтобы та сторона, которая предлагала что-то строить, самостоятельно изыскивала финансирование для своего проекта. Несмотря на снятие санкций, Иран не может самостоятельно финансировать проекты.

— То есть вы хотите, чтобы эти проекты были профинансированы за счет российских кредитов?

— Или из третьего источника. В обычной практике страны, которые реализуют проекты, сами занимаются их финансированием. Ни один из тех контрактов, которые были подписаны с другими странами (Китаем, Индией и Европой), не оплачивается со стороны Ирана. Все они финансируются с противоположной стороны, и Россия также может финансировать свои проекты или находить источники для их финансирования.

— Иран не может сам оплатить эти контракты? Соединенные Штаты ведь обязались разморозить иранские активы на десятки миллиардов долларов, которые находятся в западных банках в рамках ядерной сделки. Американцы не размораживают их?

— Частично, конечно, разморозили. Но даже несмотря на это, с учетом цен на нефть и послесанкционных условий в Иране Тегеран не готов самостоятельно финансировать экономические проекты. Страны, с которыми Иран заключил соглашения, сами финансируют эти проекты. Такой же выход следует искать России и российским компаниям. Мы с российскими коллегами уже частично работаем над этой темой. На реализацию проектов выделено 2,04 миллиарда долларов. Однако возврат кредитов будет происходить через покупку нефти.

У нас одна стратегия

— В России очень распространена идея о том, что после окончания гражданской войны в Сирии Иран будет вытеснять Россию с Ближнего Востока, прежде всего, из самой Сирии, где у России вроде как уже зарезервирована база. На Ваш взгляд, насколько правы? Насколько Ирану выгодно присутствие России на Ближнем Востоке?

— Прежде всего, я не соглашусь с Вами в том, что в России очень распространена эта идея. Иран приветствует сотрудничество с Россией на Ближнем Востоке. Как минимум потому, что Иран и Россия выступают за стабильность и за борьбу с террористами и терроризмом в регионе и проводят одну политику, направленную против вмешательства Запада. В отличие от тех, кто считает, что после заключения СВПД экономика Ирана больше ориентирована на Запад, я думаю, что для сотрудничества между Ираном и Россией созданы хорошие условия, и иранские структуры заинтересованы в сотрудничестве с российскими структурами во всех областях. Да, у наших стран есть различия в тактике, но они не являются важными и могут быть решены при условии наличия общей стратегии – а она присутствует. Иран согласен с присутствием России на Ближнем Востоке и считает, что усиление присутствия России в Сирии ведет к укреплению мира и стабильности в регионе и мире.

— Мы видим, что сейчас Соединенные Штаты занимаются некой регионализацией мира, они создают Трансатлантический торговый блок и Транстихоокеанский торговый блок, замыкая на себя торговлю в странах этих регионов. Владимир Путин на Петербургском экономическом форуме предложил некую альтернативу в виде создания «Большой Евразии». По его мнению, в нее должны войти великие евразийские государства, которые тоже образуют свой торговый и политический блок. Судя по всему, какую-то часть его будут создавать на платформе ШОС. Как относится Иран к этой концепции, озвученной Путиным?

— Иран выступает за многополярный мир, поэтому всегда приветствует такие региональные организации. И не только приветствует – Тегеран тесно сотрудничает с ШОС (что мы наблюдаем уже несколько лет), и вскоре будет подписано соглашение с Евразийским союзом.. Мне было приятно, что на Петербургском форуме в двух президентских выступлениях – Путина и Назарбаева была подчеркнута важность сотрудничества Ирана с ШОС и ЕврАзЭС.

Есть и другие региональные проекты, в которых мы заинтересованы. В начале августа президенты Ирана, России и Азербайджана встретятся в Баку и придадут новый импульс реализации идеи коридора Север-Юг. Также есть китайский «Шелковый путь». Но, конечно, всем надо уточнить детали этих проектов и понять, как мы можем дополнить друг друга. Большую работу должны проделать исследовательские центры наших стран. Возможно, нужно подключать и другие страны, например, Индию.

Ирану не нужны холодные войны

— Одновременно с развитием политических отношений с Ираном Россия активно развивает и усиливает контракты с Саудовской Аравией. И из того, что я читаю, какие-то англоязычные иранские сайты, либо переводные материалы, я вижу, что Иран этим не очень доволен. В Иране считают, что Россия каким-то образом отходит от Ирана в сторону Саудовской Аравии. Вы так не считаете?

— Нет, я так не считаю. Я думаю, что Россия вправе регулировать свои отношения с любой страной и в том числе, с Саудовской Аравией. Действительно, Иран не хочет и не желает таких отношений, которые сейчас имеются с Саудовской Аравией. Иран действительно считает, что Саудовская Аравия имеет свои определенные интересы. Иран уже давно пытается наладить нормальные отношения с Эр-Риядом. Но, к сожалению, у Саудовской Аравии неправильная политика в регионе. Вы посмотрите, что происходит в регионе сейчас, что происходит в Сирии, Йемене. Иметь интересы и защищать их – это одно, но провоцировать религиозные скандалы и эксплуатировать религиозные проблемы – это другое. Своих целей нельзя достичь воспитанием террористов и сепаратистов.

Так что мы будем только рады, если взаимоотношения России и Саудовской Аравии улучшатся. Правда, я сомневаюсь в их перспективах.

— Почему?

— Потому, что для перспектив Саудовская Аравия должна больше общаться не с внешними силами, а с Ираном и Россией и реформировать свою политику в регионе. Поддержка террористов и сепаратистов – это тема, имеющая давнюю историю и своих сторонников.

— Барак Обама в своем знаменитом интервью назвал саудовско-иранские отношения «холодной войной». Вы согласны с этим определением?

Ирано-саудовские отношения переживают далеко не самый дружественный период. Однако Иран не хочет «холодной войны» ни с Саудовской Аравией, ни с какой-то другой страной.

— Говоря об ирано-американских отношениях, Вы ожидаете какого-то прогресса помимо ядерной сделки? Или контакты будут заморожены с приходом новой администрации?

— Помимо соглашения по атомной программе никакого диалога нет, нет двусторонних отношений.

Почему?

— Их просто нет.

— А с Турцией? До начала сирийских событий Анкара очень тесно сотрудничала с Ираном по ряду вопросов. Сейчас же интересы двух стран расходятся. На Ваш взгляд, стоит ли в какой-то ближайшей перспективе ожидать нормализации ирано-турецких отношений и вывода их хотя бы на досирийский уровень?

— Экономические отношения между Тегераном и Анкарой всегда развивались вне зависимости от политических отношений, так что тут восстанавливать ничего и не нужно. Что же касается политики, то позиции Турции с одной стороны и России с Ираном с другой действительно сильно расходятся. Мы очень надеемся, что рано или поздно Турция вспомнит, что ее бурный рост в первые 10 лет правления Партии Справедливости и Развития (то есть до начала Арабской весны – Эксперт) был обусловлен, в том числе и позитивным сотрудничеством между Анкарой и ее региональными соседями. А после того, как Анкара заняла крайне противоречивую позицию по событиям в регионе, не стало ни этого сотрудничества, ни внутренней стабильности в самой Турции. Я очень надеюсь, что турецкое руководство сделает из этого правильные выводы.

— Одним из последствий этой позиции стало обострение курдской проблемы в Турции (где они ведут войну против армии) и в Сирии, где местные курды уже провозгласили автономию. Иран не опасается, появления такой же курдской проблемы на территории Ирана?

— Мы не видим для этого причин. Курды в Иране, как и другие этнические группировки, участвуют в политических процессах страны. Они имеют своих депутатов в парламенте, и все свои желания и потребности могут поднять на политическом уровне. В то же время, иранское правительство обращает особое внимание на развитие Курдистана, так же как на развитие других регионов страны. Весьма редкие инциденты, которые случаются в Курдистане, планируются извне за пределами границ Ирана.

Фейсбучная дипломатия

— Вы один из немногих восточных послов, у которого есть своя страница в Фейсбуке, который активно присутствует в социальных сетях. Почему вы вообще решили проводить вот такую публичную дипломатию? Насколько эта ваша активность в социальных сетях помогает вам в вашей работе?

— Еще до начала работы в качестве посла я возглавлял кафедру по изучению России в Тегеранском государственном университете, а также работал два срока в качестве депутата иранского парламента – Меджлиса. Все это сделало меня более открытым, публичным человеком. И я рассматриваю эту публичность как важную часть моей миссии в России. Ведь одной из проблем в наших отношениях является малая осведомленность друг о друге. В России имеют мало представления о настоящем Иране, и наоборот. Тут предстоит еще много работы, но те же мои посты в Фейсбуке и Живом Журнале о российской культуре и политике активно репостятся и перепечатываются в Иране (теми же журналистами, которые работали со мной в мою бытность депутатом). Кроме того, я веду два блога в Фейсбуке и ЖЖ – на персидском и русском языках. И если в русской версии я рассказываю россиянам о культуре Ирана, то в персидском варианте Фейсбука я знакомлю иранцев с Россией. Я думаю, что обмен информацией создает условия для развития отношений между двумя странами и народами. В прошлом году число иранских туристов, посетивших РФ, выросло на 115%. И в этом году вырастет еще на 100% - иранским туристам очень нравится Санкт-Петербург и Сочи. Вообще, когда я только приехал в качестве посла, между Тегераном и Москвой летал только Аэрофлот. Сейчас же по этому маршруту летают еще несколько иранских компаний, а кроме того они ввели рейсы еще и в другие российские города, например, в Астрахань). В ближайшее время российские авиакомпании начнут осуществлять рейсы в различные города Ирана. Они уже получили все соответствующие разрешения. Мы очень надеемся, что с российскими авиакомпаниями придут новые российские туристы. В 2015 году их число в Иране увеличилось на 35 процентов, в этом году мы прогнозируем 50-процентный рост.

— Благодаря Вашей странице в Фейсбуке?

— Нет, благодаря достигнутым договоренностям, решениям президентов и подписанным документам. Однако надеюсь, что мои страницы также внесли свой скромный вклад в этот процесс. Но у них есть еще одна функция – с их помощью я могу напрямую узнавать о проблемах или возможностях от людей, которые не могут прийти на прием в Посольство, например, о визовых или таможенных вопросах. Множество идей, связанных с упрощением таможенных процедур, я почерпнул с сообщений на моей странице, которые приходят от иранцев, живущих в Дагестане, Астрахани и Татарстане. С одной стороны, Фейсбук создает мне проблемы – я вынужден тратить выходные на то, чтобы читать и разбирать сообщения. Но, с другой стороны, он помогает мне решать другие проблемы и более успешно выполнять свою работу.