|
Глава 9. Индоевропейская история Евразийского континента II тыс. до н. э
Европа первой половины II тыс. до н. э
Рассмотрим положение дел на Европейском континенте в первой половине II тыс. до н. э. Как мы помним, великое индоевропейское нашествие рубежа III–II тыс. до н. э. на Европейский континент, оставившее археологическую культуру шнуровой керамики, в центре и на западе континента в 2000–1700 гг. до н. э. вылилось в рождение и развитие культуры колоколовидных кубков и её дальнейшую экспансию вплоть до Ирландии, Пиренеев и Сицилии.
Преемником угасавшей в первой четверти II тыс. до н. э. мегалитической традиции запада Европы с 1900 г. до н. э. становятся знаменитые британские хенджи. Наиболее крупным и загадочным среди них явился Стоунхендж, древняя обсерватория и храм одновременно на юго-западе Англии.
Вторгшиеся на рубеже III–II тыс. до н. э. на острова Британии носители культуры колоколовидных кубков были не единственными их обитателями. По-прежнему индоевропейские создатели уинд-миллхиллской культуры оставляли за собой часть древних городищ Южной Англии, построенных их предками еще тысячу лет назад. Жили на островах Британии и представители теснимой на континенте старинной культуры воронковидных кубков середины IV–III тыс. до н. э. Кроме того, начиная с рубежа III–II тыс. до н. э. от северных Оркнейских островов до юга Англии развивалась близкая культуре колоколовидных кубков также пришедшая с континента вместе с потоком этнических индоевропейцев культура Райнио-Клектон.
Вчерашние кочевники, прошедшие в течение двух столетий континент с востока на запад, от Средней Волги до Солсберийской равнины на юго-западе Англии, привнесли в Европу новое дыхание могучей степной индоевропейской культуры Евразии.
Главным средоточием мегалитических и курганных сооружений Британии на протяжении III тыс. до н. э. и в первой половине II тыс. до н. э. была Солсберийская равнина, раскинувшаяся на юго-западе Англии, вбирающая верховья рек Эйвон и Кеннет (приток реки Темзы). В верховье реки Кеннет, в местечке Уэст-Кеннет, расположено знаменитое городище Уиндмилл-Хилл, давшее название соответствующей культуре 3000–2000 гг. до н. э.
В 2000 г. до н. э., несмотря на крупномасштабное вторжение, не прервалась местная тысячелетняя традиция Уиндмилл-Хилла сооружения длинных погребальных курганов. Около 2000 г. до н. э. в Уэст-Кеннете выстроили насыпь длиной 107 м, восточное её окончание имеет 30 м ширины, западное — 15 м. По обе стороны от склонов на расстоянии 18 м тянутся два рва, поставлявшие дробленый мел для насыпи, скрывающей сарсеновые камни, составляющие основание гробницы. В восточном конце кургана шел центральный коридор к пяти погребальным камерам (две по сторонам и одна в конце коридора). В течение трёх столетий функционирования длинного уэсткеннетского кургана в нём было совершено 30 разновременных захоронений, включая десять детских. Погребения сопровождались керамическими сосудами.
Ширина находящейся внутри уэсткеннетского кургана гробницы вместе с камерами достигает 11 м, длина 18 м, высота внутри помещения 2, 4 м. Максимальный вес камней гробницы 20 тонн.
Постепенно на смену длинным фамильным курганам уиндмил-лхиллской культуры с начала II тыс. до н. э. пришли индивидуальные круглые курганы носителей культуры колоколовидных кубков. Чаще всего они представляли собой круглую земляную насыпь, обрамленную рвом. Иные из них выше, и между краем насыпи и рвом идет кольцевой вал с плоским верхом, а иногда и по внешней стороне рва насыпался вал. Под такими курганами обычно погребали мужчин. А под небольшими холмиками, окруженными рвом и наружным валом, хоронили женщин.
Если погребения в длинных курганах уиндмиллхиллской культуры III тыс. до н. э. содержали незначительное количество предметов материальной культуры, то захоронения под круглыми курганами в первой половине II тыс. до н. э. отличались богатством инвентаря, представленного оружием, украшениями, керамикой.
Прошедшие Европу с востока на запад создатели круглых курганов Англии первой половины II тыс. до н. э. создали прочные торговые, культурные и языковые связи не только с центрами средиземноморского юго-запада Европы, но и с населением Эллады и Северного Причерноморья.
Дело в том, что около 1900 г. до н. э. земли полуострова Пелопоннес (Греция), город Троя, острова архипелага Киклады пережили второе в своей древнейшей истории эпохальное вторжение индоевропейских кочевников, положившее конец развитию ранней Эллады и явившееся началом среднего этапа развития Эллады. Природа и истоки вторжений в центр и на юг Европы рубежа III–II тыс. до н. э. были схожи и коренились в степях Евразии.
Около 1900 г. до н. э. в районах Центральной Европы восторжествовала эпоха бронзы — время развитых торговых, культурных и экономических связей во многом однородного индоевропейского населения, привнесенного вторжением рубежа III–II тыс. до н. э. в самые отдаленные уголки континента и наслоившегося на более древние индоевропейские культуры IV–III тыс. до н. э.
Острова Британского архипелага, являясь составной частью общеевропейского торгового, хозяйственного и этнического мира первой половины II тыс. до н. э., в то же время во многом благодаря удаленности от континента стали одной из наиболее архаичных и традиционалистских его провинций, местом следования наиболее глубоким и ортодоксальным традициям вчерашнего степного индоевропейского мира. Причем тенденция консерватизма Британского архипелага, в особенности Ирландии, Шотландии, Уэлса и юго-запада Англии, сохранилась в следовании курганным и мегалитическим традициям рубежа III–II тыс. до н. э. вплоть до железного века (VIII в. до н. э.) и далее, отражаясь в языке, легендах, архитектуре и в самой природе островитян.
Остановимся подробнее на мегалитической культуре Британии бронзового века. Немногие памятники древности указывают на глубину знаний их создателей, подобных познаниям строителей британских хенджей.
На Солсберийской равнине, в радиусе 35 км вокруг наиболее знаменитого и загадочного Стоунхенджа, расположено около 350 памятников III–II тыс. до н. э., основу которых составляют погребальные курганы. Сам комплекс Стоунхенджа начал создаваться около 1900 г. до н. э. и сложился окончательно к 1500 г. до н. э. В то же время он имел ряд предшественников и параллельно сооружаемых и действующих комплексов. Одним из них был Вуд-Хендж, находящийся в трёх километрах к северо-востоку от Стоунхенджа. Он представлял собой круг диаметром около 60 м, огороженный рвом и внешним валом. Внутри круга располагались два вертикально стоящих камня и шесть концентрических колец, составленных из деревянных столбов. Видимо, верх Вуд-Хенджа был увенчан кровлей — громадным шатром.
В 27 км к северу от Вуд-Хенджа, в верховье реки Кеннет, на холме Овертон-Хилл расположен подобный памятник-святилище. Тут также высились шесть колец деревянных столбов, позже замененных каменными, и окончательный вариант хенджа на Овертон-Хилле представлял собой два концентрических кольца из вертикально поставленных сарсеновых камней. Диаметр внутреннего кольца 4,2 м, внешнего — 41,2 м.
Тогда же было воздвигнуто два ряда сарсеновых камней, обрамлявших аллею шириной 6, 1 м, идущую от святилища на Овертон-Хилл до расположенного в 2, 5 км к северо-западу громадного каменного комплекса Эйвбери. Находящееся на его месте селение Эйвбери, дома которого частью сложены из камней, составлявших святилище первой половины II тыс. до н. э., во многом уничтожило древний памятник. Но опоясывавшие по периметру сооружение валы и рвы, сохранившиеся до наших дней, и оставшиеся стоять отдельные камни дают достаточно ясное представление о том, как выглядело святилище во II тыс. до н. э.
Комплекс Эйвбери начал создаваться с сооружения двух каменных кругов, диаметр обоих около километра, расстояние между внешними сторонами кругов — около 15 м, а центры кругов располагались на линии северо-северо-запад— юго-юго-восток. Возможно, сооружался и третий круг — в 50 м к северу по той же оси. Тогда же вели строительство и упомянутой аллеи, соединявшей святилище Овертон-Хилла с центром в Эйвбери.
Северный из двух кругов Эйвбери включал 30 вертикально стоящих камней, ныне из них сохранилось четыре. Вблизи его центра находилось сооружение, составленное из трех, стоящих под прямым углом друг к другу, больших камней. Четвертой, открытой стороной оно ориентировано на северо-восток. Второй, южный круг Эйвбери включал 32 камня, из них сохранились пять и центральный камень высотой в 6, 4 м.
На втором этапе строительства оба круга Эйвбери окружили рвом с отвесными стенами и плоским дном, диаметр которого около 380 м. Снаружи рва, в 4, 5 м от его внешнего края, насыпали вал, отделив его от рва кольцом из дробленого мела. По внутренней границе рва воздвигли кольцо из сотни сарсеновых камней весом до 4 0 тонн. По четырем сторонам кольца были устроены четыре входа. Время строительства второй очереди Эйвберийского святилища — около 1750 г. до н. э., что указывает на одновременность с сооружением Стоунхенджа. Камни Эйвбери, в отличие от камней Стоунхенджа, не обрабатывались, но подбирались по форме и ставились через один: высокий и широкий ромбовидный. Кольцо из вала, рва и камня Эйвбери почти втрое превышало ширину кольца Стоунхенджа.
Ещё один хендж, диаметр которого превышает Эйвберийский и составляет около 450 м, расположен в 100 м к северу от Вудхенджа и известен под именем Даррингтонские стены. В данном случае сохранились ров и окружающий его вал.
В верховьях реки Кеннет, неподалеку от Эйвбери и Уиндмил-лхиллского городища, расположен знаменитый курган Силбери-Хилл (25 км к северу от Стоунхенджа). Конический холм высотой почти в 4 0 м, занимает территорию в 2,2 гектара. Основанием ему на четверть высоты служит северная оконечность мелового останца, на три четверти холм насыпан из дробленого мела, взятого из рва глубиной в 6 м, огибающего холм с севера и уходящего на запад. При сооружении кургана Силбери-Хилл использовано около одного миллиона кубометров мела.
В километре к северу от Стоунхенджа, по линии восток — запад, расположена загадочная площадка около 90 м в ширину и 2,8 км в длину. По сторонам она ограничена рвами и валами. На востоке площадка завершается длинным могильником, а на западе, расширяясь до 132 м, охватывает два круглых кургана и завершается.
Стоунхендж
Несомненно, самым знаменитым и таинственным хенджем Британского архипелага стал Стоунхендж. Он создавался в период с 1900 по 1500 г. до н. э., и строительство его осуществлялось в три этапа.
На первом, начало которого пришлось на 1900 гг. до н. э., был вырыт кольцевой ров с двумя валами по обе стороны от него. На северо-востоке кольцо из рва и валов было оставлено разомкнутым. Два камня были установлены на неразрытом участке кольца, а в 30 м, немного сместив к юго-востоку от оси входа в кольцо, установили знаменитый «пяточный» камень, представляющий собой песчаник весом в 35 тонн, называемый сарсеном и обрамленный рвом, заполненным мелом.
Стоунхендж
По внутреннему периметру большого кольцевого вала было вырыто 56 лунок (лунки Обри), среди которых было установлено четыре опорных камня, образующих прямоугольник. Диаметр внешнего вала хенджа 115 м, ширина вала 2,5 м, высота 50–80 см. По его внутренней границе шёл ров, сразу за которым высился внутренний вал диаметром около 100 м, шириной 6 м, высотой 1,8 м.
Около 1750 г. до н. э. был начат второй этап строительства Стоунхенджа. Было установлено 82 голубых камня весом до 5 тонн каждый, доставленных с гор Преселли в Уэльсе, составивших два круга диаметром около 10,5 м. На северо-востоке, по направлению к пяточному камню, был устроен вход, отмеченный установкой дополнительных мегалитов. Кроме того, был расширен старый вход на северо-востоке и устроена «аллея» шириной в 12 м, окаймленная по сторонам валами и рвами, служащая одновременно и древней дорогой, идущей к реке Эйвон. Вероятно, именно по этой «аллее» доставляли привезенные по реке камни.
Около 1700 г. до н. э. был начат третий этап строительства Стоунхенджа, совпавший с широким распространением бронзо-литейной металлургии на крайнем западе континента. В Южной Англии наступление бронзового века совпало с расцветом культуры Уэссекс, привнесенной следующим за носителями культуры колоколовидных кубков индоевропейским нашествием с берегов Бретани (запад Франции). Новые завоеватели значительно интегрировали Британский архипелаг в систему общеевропейской торговли, включавшей как центр Европы с его развитой металлургической провинцией, так и эллинский (Эллада, Крит) и восточносредиземноморский миры.
Третий этап строительства начался с того, что был разобран двойной круг голубых камней, установленный на втором этапе строительства. Вместо них установили 81 сарсеновый камень, доставленный из Марлборо-Дауне, откуда был взят ещё пяточный камень.
Однако новые мегалиты устанавливались уже иначе. Вокруг центра хенджа возвели разомкнутую подкову из пяти трилитов (два вертикально поставленных камня и третий, лежащий на них сверху горизонтально, составляют трилиты Стоунхенджа).
Далее вокруг внутреннего ансамбля установили кольцо из 30 камней, покрытых сверху горизонтально лежащими плитами. Подкова трилитов размыкалась к северо-востоку по направлению к пяточному камню и ориентировалась по нему на точку восхода Солнца в день летнего солнцестояния. Самый большой камень Стоунхенджа весит 50 тонн. Уложенные поперечно плиты имеют углубления, ложащиеся на каменный шип, торчащий из вертикально стоящих камней.
В завершение строительства был установлен овал голубых камней снаружи и изнутри сарсенового кольца и сооружена подкова из голубых камней внутри сарсеновой подковы из трилитов.
Окончательно сложившийся к 1650 г. до н. э. ансамбль Стоунхенджа выглядел следующим образом: идущая от реки Эйвон аллея, увенчанная пяточным камнем, заканчивалась в пределах большого кольца из внешнего и внутреннего валов и рва; далее по окружности располагались лунки Обри с четырьмя опорными камнями, а внутри их последовательно шли сарсеновое кольцо с поперечно лежащими на нем плитами, кольцо из голубых камней, сарсеновая подкова, также увенчанная поперечно лежащими плитами, и внутри неё — подкова из голубых камней.
На территории Англии и Шотландии находятся сотни каменных колец диаметром от двух до ста и более метров. Примерно полтораста из них хорошо сохранились до наших дней. Время их создания приходится на начало II тыс. до н. э. Одно из их местных названий — «Турсакан», что в переводе с гельского (кельтского) означает «плакальщики» и является смысловым соответствием названию каменных курганов — «жальников» на северо-западе России.
Так что же означало сооружение Стоунхенджа, каким целям был призван служить знаменитейший хендж Британского архипелага первой половины II тыс. до н. э.?
Прежде всего следует сказать о том, что основным назначением Стоунхенджа было не только определение календарной смены времен года, месяцев и недель, но и предсказание «эпох» солнечных и лунных затмений. Главным ориентиром астрономического комплекса Стоунхенджа является пяточный камень, приходящийся на точку восхода солнца в день летнего солнцестояния — при наблюдении из центра Стоунхенджа. Арками и камнями также выделены точки восхода и захода солнца в дни весеннего и осеннего равноденствия и зимнего солнцестояния. Стоунхендж построен на широте, где солнце и луна в крайних положениях восходят и заходят в направлениях, находящихся под прямым углом друг к другу.
Наиболее схожим со Стоунхенджем памятником Британского архипелага данной эпохи является Каллениш. Он расположен на острове Льюис, являющимся северным островом Внешних Гебридских островов, находящихся к северо-западу от Шотландии. Сам Каллениш состоит из кольца, содержащего 13 вертикально стоящих камней с одним в центре, аллеи и ряда иных стоящих камней. В Калленише отмечено 10 направлений, указывающих на крайние положения солнца и луны при восходе и заходе светил. Использовался Каллениш во многом для тех же целей, что и Стоунхендж.
Хенджи Британии входят в общую индоевропейскую культурную провинцию Евразии как одно из наиболее замечательных и глубоких ее проявлений. Сознание зрителя потрясает не столько мощь доставленных за десятки километров от места добычи мегалитов, сколько глубина астрономических познаний их строителей. Стоунхендж, являющийся древнейшей из известных обсерваторий мира, создавался во времена зарождения хеттской литературы и сложения гимнов Ригведы— сборника духовных гимнов кочевого индоевропейского мира евразийских степей с центром на юге Урала.
В ведических гимнах отражено учение о Сотворении мира и его космических законах. Мегалиты Стоунхенджа, установленные выходцами из степей юга России, Урала, Сибири и Средней Азии, еще долго насыпавшими в Англии те же круглые курганы, что и в степях Евразии, выразили космогонические знания своих создателей, глубина которых сопоставима разве что с отдельными гимнами Веды.
С окончательным падением трипольской культуры юго-запада России, в первой четверти II тыс. до н. э., служившей последним оплотом оседлой земледельческой средиземноморской цивилизации центра Европы VII–II тыс. до н. э., на всем пространстве Европы и части Азии — от Британии до гор Алтая и Загроса (юг Ирана) — возникла молодая индоевропейская цивилизация, наследница древнейших культур Передней Азии и юга Туркмении VIII–III тыс. до н. э., хотя и заимствовавшая из его центров определенные основы экономики и этики, но живущая уже по собственным законам, родившимся в бескрайних степях юга России, Урала, Сибири и долины Турана.
Подвижность индоевропейской курганной стихии Евразии объединила воедино столь отдаленные провинции континента, как северо-запад Индии, Британский архипелаг и город Микены на полуострове Пелопоннес.
Хотя в разных уголках континента степная евразийская культурная и антропологическая индоевропейская природа проявлялась, как казалось, по-разному, однако части ее составляли единое целое, объединенное не только курганной традицией, но и древнейшим руническим и иероглифическим письмом, языком и общим морально-религиозным кодексом жизни.
Унетицкая культура. Бронзовый век Европы первой половины II тыс. до н. э
К 1800 г. до н. э. индоевропейские кочевники, носители культуры колоколовидных кубков, занимавшие долины Верхней Вислы, Одера, Эльбы и Дуная, перешли к оседлому образу жизни и ведения хозяйства — примерно с равным соотношением земледелия и скотоводства. Сложившаяся после смешения старого и нового индоевропейского субстрата центра Европы культура получила название унетицкой. На севере и востоке новая культура соседствовала со своими вчерашними сородичами, носителями культуры шнуровой керамики. На юге, в районе Карпатской котловины, обитали пришедшие из евразийских степей несколько более отдаленные, но также близкие по языку, культуре и экономике индоевропейские народы.
Время, прошедшее с 1800 г. по 1550 г. до н. э., хотя и сопровождалось рядом локальных перемещений отдельных индоевропейских групп на континент (вторжение с берегов Франции в Англию, произошедшее около 1700 г. до н. э. и породившее богатую культуру Уэссекс на юге Англии), все же оказалось временем сравнительно стабильного сложения основ бронзового века Европы и развития, а в ряде мест и закладки культурного и языкового своеобразия отдельных ее областей и этнических общностей. И хотя во второй половине II тыс. до н. э. Европу будут сотрясать новые величайшие вторжения, шедшие из евразийской степи, во многом окончательно сложившие своеобразие будущих ярчайших этносов и культур континента, основы, заложенные в первой половине II тыс. до н. э., такие как строительство Стоунхенджа, расцвет Крито-Микенской цивилизации, будут всегда в дальнейшем являться серьезнейшим фактором будущего развития индоевропейской цивилизации Европы.
Поселения свои индоевропейцы строили на холмах, высящихся среди плодороднейших долин Центральной Европы, и нередко создавались системы обороны из рвов, валов и деревянных частоколов. Дома возводили на основе деревянных каркасов и строили также полуземлянки. Средняя сельская община поселка составляла два десятка человек. Сам поселок существовал около ста лет, после чего его местоположение менялось.
Ремесленники унетицкой культуры занимались изготовлением множества металлических украшений, в том числе ставших позже классическими в среде кельтов и славян шейных гривен и височных подвесок из медной проволоки. Металлурги и ювелиры центра Европы первой половины II тыс. до н. э. использовали технику литья, в то время как рядом в Баварии преобладала ковка.
Изделия, производимые в центрах унетицкой культуры, поступали на острова Британского архипелага, на юг Скандинавии, во Францию, на Апеннинский и Пиренейский полуострова. В прилегающих к землям унетицкой культуры территориях распространялось не только ее население, но и ее экономическое влияние, вылившееся в сложение ряда близких ей культур. Так, к западу от Средней Эльбы около XVII в. до н. э. сложилась общность вышедших из долины Верхней Эльбы индоевропейских пастухов, так и не перешедших к созданию оседлых земледельческих поселений. Их культура получила название лейбингенской и явилась германской провинцией унетицкой культуры. Полукочевой народ, носитель лейбингенской культуры, в отличие от своих централь-ноевропейских родственников, перешедших к прочной оседлости и хоронивших в каменных цистах без курганов, продолжал древнюю степную традицию курганных погребений, создавая комплексы, включавшие деревянную камеру с трупоположением, сопровождавшимся богатым инвентарем, и внешнюю конструкцию из камней и земли, высота которой достигала 7 м, а диаметр — 35 м.
Наиболее ранними местами сложения унетицкой культуры как самостоятельного и яркого явления были верхнее течение Дуная, в районе устья реки Моравы, и окружающие склоны Карпат и Восточных Альп. Унетицкая культура расцвела и стала центром бронзовой металлургии Европы благодаря выгодам, полученным населением Верхнего Дуная при сложении торговых и экономических связей на континенте в первой половине II тыс. до н. э. Близость месторождений металлов в Рудных горах, западных Карпатах, в Северных Альпах обеспечило прочную сырьевую базу нарождающейся центральноевропейской металлургии. Сплав достижений степной евразийской, эгейской, центральной и западноевропейских культур позволил жителям верховьев Дуная, Вислы, Одера и Эльбы при условии достаточно долгого, не потревоженного крупными внешними вторжениями развития к 1550 гг. до н. э. создать первую, ярчайшую в Центральной и Западной Европе индоевропейскую культуру с собственной мощной бронзолитейной металлургией, обеспечившей, в свою очередь, успешное развитие всех иных отраслей производящей экономики.
Дунай превратился в крупную транспортную артерию, пропускающую в центр, на север и запад Европы изделия из Эллады, Малой Азии, Северного Причерноморья, с Кавказа, Ирана, юга Туркмении и Египта. С севера Европы, опять же по Дунаю, с Балтики шли янтарь, пушнина, бронзовые изделия.
Первоначальные границы унетицкой культуры к середине II тыс. до н. э. расширились и включали значительные территории Чехии, Моравии, Словакии, Нижней Австрии, Верхней и Нижней Лужицы, Южной и Центральной Польши, Саксонии и ряд областей Германии на Верхней и Средней Эльбе. Рост территорий был обусловлен увеличением населения, переживавшего мирную эпоху успешного освоения и развития производящей экономики.
На Верхнем Дунае и в долине его правого притока реки Изар сложилась баварская провинция центральноевропейской культурной общности первой половины II тыс. до н. э., названная штраубингской культурой. Отличие её от унетицкой выражалось в преимущественной ковке металла, а не в литье.
На Среднем Рейне осевшие на землю кочевники рубежа III–II тыс. до н. э., некогда являвшиеся носителями культуры колоколовидных кубков, в первой половине II тыс. до н. э. составили адлербергскую археологическую культуру, входившую в центральноевропейскую бронзолитейную провинцию, хотя и бывшую ее достаточно слабо развитой периферией и являвшуюся скорее посредницей в торговле между центром и юго-востоком (Крит, Микены) Европы и её британской и скандинавской окраинами.
Наряду с освоением бронзолитейной металлургии, особый подъем которой в Центральной Европе пришелся на 1550–1500 гг. до н. э., продолжалось совершенствование приемов сельского хозяйства и промышленного скотоводства. Именно в первой половине II тыс. до н. э. наметился широкий переход от деревянного рала-ордла к металлическому плугу. Благодатный климат и плодородные почвы Центральной Европы позволяли год от года все более расширять посевы ржи, пшеницы, овса, ячменя. Как и прежде, занимались широким разведением крупного и мелкого рогатого скота, свиней, лошадей. При этом никогда население не забывало охоты и рыбной ловли.
Активные контакты с эгейским, степным и переднеазиатским миром первой половины II тыс. до н. э. обогатили Центральную Европу не только передовыми технологиями по производству бронзы, керамики, тканей, но включили ее в общую индоевропейскую систему совершенствования и динамичного развития всех сторон производящей экономики Евразии, накопившей к тому времени гигантский культурный и производственный потенциал.
Северо-западным флангом индоевропейской цивилизации Европы первой половины II тыс. до н. э. являлись культуры Британского архипелага, около 1700 г. до н. э. вновь, как мы отмечали выше, пережившего вторжение с континента на юг Англии, где в результате этого сложилась ведущая общеевропейскую торговлю богатая уэссекская культура. Причем в самой Бретани (запад Франции) развивалась родственная уэссекской армориканская археологическая культура, явившаяся плацдармом для вторжения на юг Англии в 1700 г. до н. э., а в дальнейшем ставшая ближайшим континентальным посредником в ее европейской торговле. В Бретани насыпали те же круглые курганы, что и на юге Англии. Население атлантического побережья Франции первой половины II тыс. до н. э. обладало значительным числом медных и бронзовых орудий и украшений и в их числе шейными гривнами.
В Ирландии, Шотландии и на северо-востоке Англии около 1650 г. до н. э. сложилась культура Food Vessel, основу которой составили охотники, населявшие Британский архипелаг ещё в IV тыс. до н. э. (культура Питерборо) и смешавшиеся с ними пришельцы рубежа III–II тыс. до н. э. из Бретани и Нижнего Рейна, носители культуры колоколовидных кубков. Интересно, что под круглыми курганами носители культуры Food Vessel иногда совершали погребения в выдолбленной из цельного ствола колоды в форме ладьи. Обычай сжигать умершего в ладье присущ скандинавам и отчасти славянам VII–XI вв. н. э.
Наряду с традиционным для Ирландии, Шотландии и северо-востока Англии пастушеством с каждым годом на островах архипелага все шире распространялось земледелие.
В Ирландии во второй четверти II тыс. до н. э. сложился едва ли не мощнейший на всем западе Европы металлургический центр, поставлявший на континент многочисленное бронзовое вооружение, разнообразные украшения из золота, меди. Среди них — золотые шейные украшения лунулы (lunulae), близкие славянским лунницам.
Население Англии серьезно выигрывало, являясь участником обмена или торговли между Ирландией с ее изделиями из золота и меди и продукцией собственной металлургии, базирующейся на олове Корнуэлла и изделиями, идущими из Восточного Средиземноморья (Кипр, Крит, Микены), из Центральной Европы (бронза унетицкой культуры) и с берегов Балтики (янтарь).
В первой половине II тыс. до н. э. общество земледельцев и скотоводов Британского архипелага в значительной степени расслоилось по имущественному признаку. В нем появились слои, являющиеся прообразом будущего полувоенного купечества. Широко представительство ремесленников — кузнецов, гончаров, скорняков и др. Кроме того, традиционно широкий слой жрецов — хранителей сокровенных знаний, передающихся устно из поколения в поколение на протяжении тысячелетий. Комплекс Стоунхендж, являющийся одновременно и обсерваторией, и храмом, и солнечными часами, и множество менее знаменитых и во многом не сохранившихся хенджей, из-за того что часто вместо камня по периметру круга устанавливались деревянные столбы, державшие свод кровли, говорят о том, что знания законов звездного неба и умение по небесным светилам вести не только счет дням и неделям, но, возможно, и предсказывать солнечные и лунные затмения, являлись достоянием широкого круга индоевропейского населения континента.
На территории Восточной Франции в первой половине II тыс. до н. э. распространилась культура, родственная центральноевропейской унетицкой и её рейнской периферии, причем этнической основой её во Франции также служили индоевропейцы, привнесённые в Европу вторжением рубежа III–II тыс. до н. э.
Около 1600 г. до н. э. полукочевое население Верхнего Дуная и Рейна достигло долины реки Роны, где и оставило курганные погребения, скрывающие каменные гробницы.
В первой половине II тыс. до н. э. в Западном Средиземноморье сложился ряд взаимовлияющих индоевропейских культур.
На север Апеннинского полуострова долинами рек Драва и Сава, правых притоков Среднего Дуная, из Центральной Европы проникли кочевники-индоевропейцы, установившие в дальнейшем прочную связь с металлургическими центрами унетицкой культуры.
В долине реки По к концу первой половины II тыс. до н. э. сложилась оседлая общность индоевропейцев, создавшая культуру террамар, по названию искусственных холмов с многометровым культурным слоем (террамары являются прямыми аналогами теплей и тепе Передней Азии и юга Туркмении). Поселения по периметру обносились валом и рвом, наполненным водой, с единственными въездными воротами.
Население занималось пахотным земледелием, виноградарством и скотоводством. Широко была распространена охота. К югу от долины реки По в первой половине II тыс. до н. э. не было перехода к оседлому земледелию и преобладало пастушество, причем в качестве убежищ для скота и людей часто использовались пещеры, расположенные в горах Апеннинского полуострова.
На Сицилии и на Липарских островах в первой половине II тыс. до н. э. население жило в укрепленных поселках, расположенных на холмах, и вело достаточно активный обмен и торговлю с центрами Эллады и Египта. На острова поступали изделия из золота, слоновой кости, керамика, янтарь. Заметим, что одной из важнейших составляющих населения Сицилии и Сардинии являлись носители культуры колоколовидных кубков, проникшие на острова в первой четверти II тыс. до н. э.
Сардинская нурага
На Пиренейском полуострове вторжение носителей культуры колоколовидных кубков на рубеже III–II тыс. до н. э. отозвалось сменой культуры Лос-Мильярес на культуру Эль-Аргар, расцвет которой пришелся на 1700–1000 гг. до н. э. Население окружало расположенные на возвышенностях поселки каменными стенами, вело каменное домостроение, развивало собственную металлургию и поддерживало тесные связи с Восточным Средиземноморьем, при этом испытывая сильное культурное влияние его центров.
Очаги производящей экономики Португалии II тыс. до н. э., и в первую очередь металлургии, обособились в своеобразную культурную провинцию Пиренейского полуострова.
На север Европы бронза проникла лишь около 1600 г. до н. э. из Центральной Европы (унетицкая культура) через земли Померании и Бранденбурга и далее в устье реки Одер, на север Германии, в Данию и на юг Скандинавии. Отозвалось влияние центральноевропейских металлургических центров на севере рождением множества мастерских металлургов и ювелиров, производивших неповторимую по прелести и своеобразию продукцию — с изумительно тонким орнаментом, главным мотивом которого была спираль.
Этнический состав населения юга Скандинавии, Дании и севера Германии и Польши в первой половине II тыс. до н. э. складывался из наследников культуры шнуровой керамики и более древних культур — шаровидных амфор и воронковидных кубков, впрочем, население двух последних культур было в значительной степени вытеснено или ассимилировано носителями первой культуры рубежа III–II тыс. до н. э.
Однако перейдём к рассмотрению этнической и культурной картины, складывавшейся в Карпатской котловине и на Балканском полуострове в первой половине II тыс. до н. э.
Напомним, что в VII–IV тыс. до н. э. на данной территории развивалась общность средиземноморцев, ведших оседлый образ жизни и занимавшихся земледелием и скотоводством.
Наиболее яркими проявлениями доиндоевропейской цивилизации центра и юго-востока Европы явились культуры линейно-ленточной керамики, кораново и конечно же культура Триполья. Средиземноморские культуры ярко контрастируют с культурами индоевропейцев.
Начавшееся с середины V тыс. до н. э. усиление степной индоевропейской общности междуречья Днепра и Волги, представлявшей собой бурлящую энергией стремительную лаву хорошо вооруженных всадников (культура среднего стога V–IV тыс. до н. э.), во многом опиравшихся на достижения экономики древних центров юга Туркмении и Передней Азии, положило начало вытеснению средиземноморского населения Европы. Так началась долгая титаническая борьба двух евразийских рас за обладание западом континента. Окончательная точка в борьбе была поставлена лишь в первой четверти II тыс. до н. э., и ознаменована она окончательным разгромом степняками мощной культуры Триполья, обладавшей высокоразвитой производящей экономикой, густым населением и сложившейся религиозно-культурной системой взглядов и отношений. Индоевропейское полукочевое население Нижнего Поднепровья, Подонья и Поволжья первой половины II тыс. до н. э., объединенное под общим названием носителей катакомбной археологической культуры в XVII в. до н. э., полностью заняло территорию правобережного Поднепровья и вышло к низовьям Дуная. К северу от него, в лесостепной и лесной полосе Волыни и далее на всем западе России, в первой половине II тыс. до н. э. продолжали жить носители культуры шнуровой керамики, оказавшиеся в дальнейшем важнейшим компонентом в сложении балтской общности северо-востока Европы.
Кочевники, носители катакомбной культуры и смешавшиеся с ними остатки предшествующей ей ямной культуры южнорусских степей в первой половине II тыс. до н. э. из Северного Причерноморья проникли в долину Дуная. В верховьях Дуная, в районе устья реки Моравы, произошла их встреча с носителями культуры шнуровой керамики.
Кроме того, еще в первой половине III тыс. до н. э. в предгорьях Восточных Альп и в северо-западных долинах Балкан развивался ряд индоевропейских культур, скрывавших свои поселения на труднодоступных возвышенностях, важнейшей из которых являлась баденская культура.
Земли Среднего Подунавья и Балкан во II тыс. до н. э. продолжали населять наследники древних средиземноморских культур Европы. Активно теряя самобытность и подвергаясь постоянному мощному размыванию степной индоевропейской стихией в IV–III тыс. до н. э., смешиваясь и ассимилируясь, они все же сумели придать возникшим впоследствии культурам Балкан, включая территории Румынии и Молдавии, известную самобытность, отсутствующую в иных районах Европы.
Северные Балканы вообще оказались местом смешения множества разновременных индоевропейских и средиземноморских культур и языков, к тому же уже в I тыс. до н. э. пережившим последовательно сменявшие друг друга нашествия чуждых индоевропейскому миру народов: гуннов (IV в. н. э.), аваров-тюрков (V–VIII вв. н. э.) и, наконец, венгров (IX в. н. э.), относящихся к угро-финской общности Евразии.
Да и сам индоевропейский мир, затрагивавший Балканы и Нижнее и Среднее Подунавье, включал различные культурно обособившиеся группы исторических иллирийцев, фракийцев, германцев, кельтов, славян и даже иранцев, не говоря о ранних индоевропейцах IV–II тыс. до н. э.
Секрет всеобщей притягательности долины Среднего и Нижнего Дуная для идущих из степей Евразии кочевников заключался в её доступности и в определенном сходстве ландшафтов Северного Причерноморья, Карпатской котловины и Нижнедунайской низменности, одинаково позволявших заниматься кочевым скотоводством. Именно поэтому индоевропейские всадники V–I тыс. до н. э., гнавшие впереди себя несметные стада крупного и мелкого рогатого скота и табуны лошадей, и следовавшие за ними колесные телеги, запряженные буйволами (слово, одинаковое для латыни, греческого, германского и славянского языков), чаще всего проникали в центр Европы, следуя вдоль русла Дуная, от устья к верховью.
Впервой половине II тыс. до н. э. в долине Нижнего Дуная и на западе Сербии сложилась общность кочевников, являющаяся западной провинцией северопричерноморской степной индоевропейской культуры. Селения их не укреплялись и были составлены из легких построек. Главной тягловой силой были быки, перевозившие четырехколесные повозки. Оружие было представлено боевыми топорами и треугольными кинжалами. Погребения совершались в каменных цистах под курганами.
На Среднем Дунае, выше устья реки Тисы, приходившие из степи народы почти всегда предпочитали достаточно прочную оседлость былой подвижности. Природные условия Среднедунайской долины настолько благодатны, а земли плодородны, что, даже обладая значительным количеством крупного и мелкого рогатого скота, при отсутствии засухи население было избавлено от необходимости постоянного перемещения по равнине для прокорма стада.
Культура жителей Среднего Подунавья весьма близка унетицкой и так же богата бронзой, золотом, медью, керамикой. Постепенно на Среднем Дунае развернулась мощная металлургия, продукция которой распространялась на север Европы.
Интересно отметить и то, что район Карпатской котловины (или Среднедунайская низменность) богат кладами, содержащими изделия из золота, бронзы, меди, как ни один иной район Европы. Это указывает, во-первых, на высокий уровень развития экономики данного района Европы во II–I тыс. до н. э., а во-вторых, на то, что эта территория была наименее защищенным регионом со стороны степей Северного Причерноморья. Это чаще ставило местное население перед необходимостью прятать имущество от завоевателей, причем нередко востребовать его позже было уже некому.
Среднедунайская равнина являлась своего рода кузницей, перековывавшей кочевников евразийских степей в оседлое центральноевропейское население. Недаром древнейшая летопись Руси, повествование которой позволяет заглянуть в глубь тысячелетий, рассказ о славянах ведет с Дуная: «По мно-зех же временех сели суть Славени по Дунаеви». Сложение славянского протонарода и протоязыка, безусловно, в огромной степени связано с Дунаем уже с начала III тыс. до н. э., так как, начиная с этой эпохи, дунайская долина фактически представляла собой западную провинцию южнорусской степи — древнейшей прародины и долговременного плацдарма всей индоевропейской общности запада и центра Европы.
Керамика бронзового века
К одной из ведущих культур II тыс. до н. э. в Среднем Поду-навье следует отнести культуру Тосег. К востоку и западу от Среднего Дуная, у русел рек оседлые земледельцы, скотоводы и ремесленники строили укрепленные поселки, составленные из домов столбовой конструкции. Здесь складывался культурный ряд почитания солнца и птиц, в дальнейшем нашедший яркое отражение в славянском искусстве. Постепенно оседлая индоевропейская культура Карпат и Среднего Дуная достигла юга Молдавии, где и укрепилась со стороны степи с помощью защищенных валами и рвами поселений.
Рассмотрим наконец, что же происходило в первой половине II тыс. до н. э. на крайнем юго-востоке Европы, в Эгейском мире. На землях исторической Греции, на полуострове Пелопоннес, на островах Крит, Кипр, на Кикладах, как мы помним, с середины III тыс. до н. э. шло интенсивное развитие Ранней Эллады, этническую основу которой составили пришедшие из степей Евразии индоевропейские кочевники и определенный культурный субстрат из северного Ирана, привнесённый в Европу через крайний западный форпост переднеазиатской цивилизации в Малой Азии — Трою, основанную на два с половиной столетия раньше расцвета Ранней Эллады. Примечательно, что в керамике Ранней Эллады встречается и классический шнуровой орнамент.
Около 1900 г. до н. э. устоявшийся порядок экономики, культуры, домостроения Ранней Эллады претерпел сокрушительный удар, явившийся прямым отголоском докатившейся и до юга Балкан волны грандиозного индоевропейского вторжения в Европу рубежа III–II тыс. до н. э. Поселения и города на побережье Эгейского моря погибли в пламени пожаров. В очередной раз оказалась разрушенной обнесенная могучими каменными стенами и башнями Троя. Около четверти столетия спустя потрясения докатились и до берегов Крита, города и дворцы которого подверглись разрушению. Существует предположение, что причиной катастрофы на острове, произошедшей около 1875 г. до н. э., явилось чудовищной силы землетрясение. Однако близость дат вторжения в Раннюю Элладу и времени произошедших на острове разрушений говорит об иных причинах.
Тем не менее разрушения первой четверти II тыс. до н. э. не уничтожили основ элладской культуры, а явились лишь прологом ее среднего этапа, сохранившего преемственность всех сторон ранней элладской экономики, культуры и религии. Создатели Ранней и Средней Эллады являлись близкими по происхождению индоевропейскими группами Евразии. Главная разница между ними состояла в высокой степени развития хозяйства первых и столь же высокой степени подвижности вторых.
Кроме того, в первой четверти II тыс. до н. э. земли Малой Азии и отдельные районы Балкан подверглись нашествию с востока, из недр Передней Азии. Именно оно принесло на берега Эгейского моря керамику, типичную для северо-востока Ирана (Тепе-Гиссар), и оно же явилось провозвестником сложения индоевропейской хеттской культурной, исторической и языковой общности Малой Азии (Анатолии) и Ближнего Востока II тыс. до н. э.
Таким образом, на стыке Малой Азии и юга Балкан в начале II тыс. до н. э., а на самом деле еще в первой половине III тыс. до н. э. столкнулись два крыла индоевропейского мира Евразии — западное и восточное. Однако контакты западных и восточных индоевропейцев в Элладе носили вторичный характер, так как настоящей родиной обеих ветвей были степи Евразии и огибающие их с юга горы Туркмении и Ирана.
Приверженность завоевателей, пришедших на берега Эгейского моря около 1900 г. до н. э., общим языковым, культурным и духовным началам индоевропейского мира позволила быстро восстановить пострадавшие во время нашествия города и селения и возобновить функционирование производящей экономики Эллады. Заново были отстроены Троя, города Пелопоннеса, Крита, Кикладских островов. На качественно новый уровень была поставлена средиземноморская торговля, вбиравшая в свою орбиту Египет и Нубию.
Яркий расцвет крито-минойской культуры приходится на 1750–1400 гг. до н. э. Повсюду на берегах Эгейского моря в 1900–1500 гг. до н. э. крепли и богатели города, возводились дома мегаронного типа, устраивались акведуки, подающие в городские кварталы чистую питьевую воду, канализация, мостились улицы, отстраивались дворцы, подымались циклопические крепостные стены и башни. Широко развивалось плужное земледелие. Получило дальнейшее развитие складывавшееся ещё в III тыс. до н. э. на Крите письмо.
Бурное развитие переживали бронзолитейная металлургия, керамическое производство. Товары из Средней Эллады поступали на острова Британии, юг Скандинавии, в центр Европы, на берега Чёрного моря.
К середине II тыс. до н. э. сложился пояс культур, владеющих бронзолитейной металлургией, охватывающий Евразийский континент от Ирландии до юга Урала.
На крайнем западе Европы лидирующее положение в металлургии занимали центры богатой сырьем Ирландии и ведущие общеевропейскую торговлю жители юга Англии (культура Уэссекс). В центре Европы определяющая роль всю первую половину II тыс. до н. э., оставалась за создателями унетицкой культуры, являвшимися одновременно и искусными металлургами, и торговцами, контролировавшими все водные пути центра и севера Европы. Балтика и Западное Средиземноморье (Пиренеи, Апеннины) подвергались культурному и этническому влиянию центра Европы.
В мире Средней Эллады шло бурное развитие всех сторон производящей экономики, сельского хозяйства, градостроительства, письменности. Развитие торговли влекло за собой развитие торгового флота и мореплавания. Слагался евразийско-африканский рынок, включающий Балтику, Британию, все Средиземноморье, Черное море, Переднюю Азию, Среднюю Азию и даже северо-запад Индии.
В Месопотамии с 2000 г. до н. э. шло возвышение Вавилона. По-прежнему развивались центры Ирана, отдельные районы жестоко страдавшего от засухи юга Туркмении, Афганистана (Мундигак), Белуджистана (Кветта) и индской цивилизации (города Хараппа и Мохенджо-Даро).
Начиная со второй четверти II тыс. до н. э. доминирующим центром силы Евразии становится степная индоевропейская общность юга Урала и прилегающих к нему степей — от Нижней и Средней Волги до Иртыша и от Камы до Туранской долины.
Причём если в V–III тыс. до н. э. Великая евразийская степь служила, с одной стороны, восприемником цивилизации Передней Азии и юга Туркмении, а с другой — постоянным источником вторжений индоевропейских кочевников на запад континента, то начиная со второй четверти II тыс. до н. э. южноуральский центр андроновской археологической культуры выступил как место сложения великих индоевропейских религий и родившихся из них классических, исторически засвидетельствованных цивилизаций Индии, Ирана, Малой Азии и Европы.
Юг Средней Азии и Передняя Азия II тыс. до н. э. Рождение государства хеттов. Война с Египтом. Основание Вавилона
Из предыдущих глав мы помним о том, что с начала III тыс. до н. э. в долине Турана и на севере Копетдага (юг Туркмении) началась чудовищная засуха. С высыханием реки Теджен угас Геоксюрский оазис. Древнее население центров Северного Копетдага в значительной мере меняло соху на меч, гончарный круг на кольчугу. Причем сказанное в отношении юга Туркмении касалось и Ирана, и особенно его северо-восточной провинции (Тепе-Гиссар). Во многом благодаря наступающему ухудшению климата в древнейших центрах Ирана и юга Туркмении и благодаря высочайшему уровню мастерства их ремесленников в металлургии, домостроении, в текстильной и гончарной отраслях вооруженная и культурная экспансия населения Передней Азии и юга Туркмении оборачивается рождением Трои I (около 2750 г. до н. э.), созданием новых центров производящей экономики, в первую очередь металлургии, на Кавказе (около середины III тыс. до н. э.) и общим увеличением экспорта металла в степи юга России, Сибири и Средней Азии, что, в свою очередь, спровоцировало увеличение потока хорошо вооруженных индоевропейских народов в Европу, особенно усилившегося в последней четверти III тыс. до н. э.
В первой половине II тыс. до н. э. жизнь в центрах древней южнотуркменской метрополии сократилась до небольших участков, а вскоре в целом ряде мест и вовсе угасла.
С рубежа III–II тыс. до н. э. в Малой Азии начинает складываться Хеттское государство, рождение которого было прямым следствием нарастающей экспансии индоевропейского населения, устремляющегося из гибнущих центров северо-востока Ирана и Юга Туркмении и сохнущей долины Турана на запад в поисках земли и воды.
Совпадение времени громадного перемещения индоевропейского населения степей Евразии в Европу, отразившееся в рождении культур шнуровой керамики, колоколовидных кубков и ряда иных, смена культурных эпох в Элладе и в степях юга России (с ямной культуры на катакомбную) и столь же громадное вторжение индоевропейцев-хеттов в Месопотамию, Малую Азию, на Ближний Восток и даже на север Египта отнюдь не случайны и являются звеньями одной исторической цепи. Время этих перемещений приходится на рубеж III–II тыс. до н. э. и следует вплотную за крушением южнотуркменской и североиранской цивилизаций V–III тыс. до н. э.
В XVIII в. до н. э. хетты завоевали город Хаттусас, расположенный в сердце Малой Азии (район Анкары), и сделали его столицей. Цветущая столица Хеттского государства, просуществовавшая до конца II тыс. до н. э., была большим богатым городским центром, окруженным мощными крепостными стенами и башнями. Украшением плотной городской застройки служили пять монументальных дворцов, а также библиотека, содержавшая 20 000 глиняных табличек со знаменитым хеттским письмом, являющихся одними из самых древних из сохранившихся памятников индоевропейского письма. Во многом именно расшифрованные хеттские письмена знакомят нас с уровнем индоевропейских языков первой половины II тыс. до н. э. и позволяют сделать вывод о взаимном родстве древних и степени близости современных языковых групп индоевропейского древа.
Язык хеттов, распространившийся в первой половине II тыс. до н. э. на территории Малой Азии и Сирии, получил название митаннийского арийского языка. Клинописные надписи на глиняных табличках, распространенные в хеттских центрах Малой Азии и Сирии, доносят до нас одни из древнейших повествований об истории и быте индоевропейцев II тыс. до н. э.
Одновременно с хеттской культурной и языковой общностью Евразии развивалась культурно-языковая общность ведических ариев, ближайших кровных родственников хеттов. Ведические арии, являвшиеся индоевропейскими кочевниками, во второй четверти II тыс. до н. э. продвинулись из степного центра Евразии через юг Средней Азии и горы Афганистана на юг и завоевали северо-запад Индии и положили конец развитию цивилизации городов Хараппа и Мохенджо-Даро. А создатели ведических гимнов, в свою очередь, вовлекают в общее сравнение культуры и языки евразийской степи, явившейся местом сложения союзов воинственных индоевропейских народов, во II тыс. до н. э. одинаково стремившихся в Европу, Индию, Иран и даже в Малую Азию и на север Египта.
Основополагающим духовным памятником всей подвижной индоевропейской стихии II–I тыс. до н. э. в окончательно сложившейся дошедшей до нас форме уже в землях северо-запада Индии явилось собрание гимнов, объединенных в общую книгу «Ригведа». Ведические гимны принадлежат всей индоевропейской общности Евразии, ибо заложенные в них знания (веды) явились определяющими не только языковой, культурной, экономической и духовной линий дальнейшего развития отдельных групп индоевропейцев на континенте, Веды как древнейшее на планете целостное духовное учение излагают сокровенные знания индоевропейцев о Сотворении мира, устройстве космоса и законах его развития.
Время сложения Ригведы относится ко всему II тыс. до н. э. и практически совпадает со временем создания хеттских клинописных памятников.
Третьим из дошедших до нас документальных памятников одной из древнейших индоевропейских религий и языка является Авеста, окончательно сложившаяся как целостное духовное и государственное учение в Иране в первой половине I тыс. до н. э., но привнесенное в Иран из тех же степей Евразии воинственными ариями, давшими название самому Ирану. Их нашествие на центры юга Туркмении и Ирана XIII–XII вв. до н. э., названное археологами эпохой варварской оккупации, явилось поздним отголоском прокатившегося незадолго через юг Средней Азии и Афганистан нашествия на рубеже III–II тыс. до н. э. митанийских ариев (хеттов), ушедших в Месопотамию и Малую Азию, и ведических ариев, последовавших около второй четверти II тыс. до н. э. на северо-запад Индии.
Источник всех трех великих вторжений индоевропейцев последовательно в Малую Азию, на север Индии и в Иран следует искать на юге Урала и в примыкающих к нему степях юга России, Сибири и Средней Азии.
Одновременно с тремя грандиозными походами на юг из степей Евразии индоевропейцами было предпринято грандиозное вторжение в центр Европы в середине II тыс. до н. э. Главной силой во всех четырех вторжениях евразийских кочевников, во многом определивших дальнейшую историю индоевропейских народов и их сложение в современные культурные и языковые группы, явились стремительные боевые колесницы, абсолютно одинаковые и на юге Урала, в Европе, и в Малой и Передней Азии.
Однако повествование о рождении и развитии могучей степной цивилизации с центром на юге Урала, во многом определившей сложение древних, исторически и документально засвидетельствованных классических индоевропейских культур Индии, Малой Азии, Ирана и Европы, впереди.
Обратимся к сравнению языка хеттских табличек, гимнов Ригведы и книг Авесты.
Вот сочинение XIV в. до н. э., принадлежащее хетту Киккули. Оно посвящено коневодству и, с точки зрения сравнительного языкознания, содержит ряд крайне интересных слов.
Числительные хеттов: aika (хет.) — ека (инд.) — один; tiera (хет.) — tri (инд.) — три; panza (хет.) — panca (инд.) — пять; satta (хет.) — sapta (инд.) — семь; nawa (хет.) — nava (инд.) — девять.
Коневодческая терминология хеттов из того же сочинения: aswasanni (хет.) — тренер, acva (инд.) — конь, cam — утомлять; wartanna (хет.) — круг для коней, vartana (инд.) — путь, поворот. Значительную часть хеттских текстов II тыс. до н. э. составляют имена царей и знати, представляющие правящие династии Малой Азии. Необходимо отметить, что имена их жён, как правило, не индоевропейского происхождения, что могло предопределить наступившее в последней четверти II тыс. до н. э. значительное растворение хеттской культуры и языка в Малой и Передней Азии.
О завоевании хеттами своей будущей столицы — города Хаттусас — мы узнаём из повествования царя Анитты, жившего в XVIII в. до н. э.
На протяжении всего II тыс. до н. э. хеттские центры Малой Азии и Сирии активно участвовали в оживленной восточносредиземноморской торговле, в которую были вовлечены Египет, острова Кипр, Крит, Киклады, города Эгеи и Передней Азии.
Расшифрованные хеттские письмена повествуют не только об истории их создателей — сам язык текстов говорит о родстве, а значит, и о происхождении хеттов.
Митанийский арийский язык, язык хеттов, наиболее близок индийскому арийскому языку создателей ведических гимнов и родствен иранскому арийскому языку Авесты.
Таким образом, можно разделить митанийский, индийский и иранский арийские языки на две группы: митанийско-индийскую и иранскую. Причем хеттов (митанийских ариев) сближает с индоарийцами, создателями классической Ригведы, сходство религии и мифологии, и в несколько меньшей степени это сходство касается иранской духовной традиции.
И у хеттов, и у индоарийцев II тыс. до н. э. Индра является богом, в то время как у иранцев XIII–VII вв. до н. э. Индра также представлен, но лишь как демон. Варуна у иранцев вовсе отсутствует.
Конечно, митанийско-арийский и иранский языки в IV тыс. до н. э. и, вероятно, еще в III тыс. до н. э. являли собой общий протоязык, однако на рубеже III–II тыс. до н. э. восточное крыло индоевропейского языкового древа разделилось, из него последовательно выделились сначала митанийский язык, носители которого, исторические хетты, в первой четверти II тыс. до н. э. завоевали Малую Азию, Сирию, Ближний Восток и север Египта; затем выделился индийский арийский язык Ригведы, на котором говорили арийские кочевники, во второй четверти II тыс. до н. э. занявшие бассейн реки Инд. Но уже в XIII–XII вв. до н. э. к югу Средней Азии продвинулись будущие иранские арийцы, путь которых отображен повествованием священного собрания книг Авесты. Территория, явившаяся во II тыс. до н. э. исходной для серии арийских вторжений в Азию, локализована Авестой в степях Евразии, включающих Нижнюю Волгу, юг Урала, Сибири и долину Турана, и названа Айриана-Ваэджо.
Следует сказать и о том, что протоиндийский язык ведических гимнов во многом имеет больше общего с германскими языками, нежели со славянскими, в то же время восточнославянские языки ближе ведическому языку индоарийцев, чем западнославянские языки.
Предварительные выводы могут быть таковы. Родство всех индоевропейских языков, и в первую очередь в областях, касающихся сельского хозяйства, домостроения, названий, описывающих рельеф местности, родственных отношений, указывает на V–IV тыс. до н. э. как на время сложения и формирования основных, слоговых и глагольных форм языка, касающихся всего круга внешних и внутренних основ жизни, религии и хозяйства. При сопоставлении различных индоевропейских языков можно составить достаточно полное представление о том, что занимало и окружало индоевропейцев в эпоху сложения общеиндоевропейской культуры с длительным периодом выработки ее особенностей и протоязыка, а вернее, основополагающих слоговых и глагольных форм (табл. 1–16).
Прежде чем рассматривать нижеприведённые языковые таблицы, попытаемся понять причины, приведшие к столь широкому многообразию в языковой семье индоевропейцев.
Причины, приведшие к своеобразию языков, объединенных в то же время столь глубокими корнями, лежат не только в пространственной и временной обособленности их носителей, но и в связях отдельных групп индоевропейцев с самыми различными этносами неиндоевропейских народов континента.
Углубившись в сравнительное языкознание мы не раз столкнемся с тем, что параллели, объединяющие балтский и греческий, подчас отсутствуют в славянском, что противоречит логике местоположения народов, но не ходу истории. Увидим мы и то, что языки восточного крыла индоевропейцев весьма часто ближе германской, романской, греческой и балтской группам, нежели славянской, что опять вроде бы не логично географически, но оказывается вполне объяснимо исторически. Кстати, именно последнее обстоятельство подчеркивает древность и своеобразие славянства.
Источник: lib.rus.ec.
Рейтинг публикации:
|
