Ирина Морозовская, психолог:

Что такое бессознательное – это одна из самых интересных тем, о которой я сейчас разговариваю, потому что принято думать об этом человекe то первое, что он прочитал об этом. Если он прочитал Фрейда, то вот для него это темная, стихийная сила, если он прочитал Юнга, то это набор архетипов или постъюнгианский, а для меня – это устройство психического организма изнутри, то есть- это некий набор органов и функций, которые не видны снаружи. Но я могу не то, чтобы предполагать, а твердо быть уверенной, что они там есть. Вот, например, если человек пришел ко мне на прием, то я могу предполагать, что, хотя сейчас  этого я, совершенно, не вижу, но внутри у него бьется сердце, есть, как минимум, одна почка и одно легкое, печень, желудок и много-много кровеносных сосудов, и как-то предполагать, где, чего. Вот, для меня, это вся та внутренняя упаковка психики человека, которая не видна. Она может болеть, она может начинать болеть внезапно, как сердечный, там, приступ или астма, но она ни в коем случае не хаотическая,  она так же систематизирована в организм, как для врачей систематизированы внутренние органы. Они могут быть там разной формы, разного видосостояния, но они там, во-первых, есть и, во-вторых, есть известные пределы, в которых они там могут быть. Я-то считаю, что вообще процентов 90, а чтобы не больше, всех решений  и всего, чем живет человек по-настоящему, это то, что делает бессознательное и принимается. Я уверена, что мыслительные процессы, особенно творческие, особенно там, где приходит новая идея, где что-то нерутинное и немеханическое, а где ты должен сделать что-то новое, притом, что людям кажется, что это сознательное, потому,  что они думают и ищут, что совершается эта работа в бессознательном, а потом оттуда всплывает или доставляется уже в осознаваемую часть. Я уверена, что все, что относится к категориям любви и ненависти, к категориям  дружбы, и все, что происходит по линии настоящего комфорта, оценку всего этого и работу по созданию  или крах в этой работе  - это бессознательное, а мы уже как-то обдумываем результаты, нравятся они нам или не нравятся. То есть, я думаю, что ко всему этому у нас есть, вот, принтер для распечатки полученных результатов в виде мыслей. Ну, вот, что мысли, которые мы получили, это результат, который после работы бессознательного, как системного блока, нам вышел на экран. Мы его можем распечатать, мы пользуемся, ну, что в бессознательном  делается вся работа по нашей жизни. Некоторые решения, которые чисто логические, чисто рассудочные, они могут быть приняты без надлежащего прислушивания к бессознательному. И оно и расположено по всему телу, не только в голове, вот, то, что люди говорят «чую печенкой, селезенкой» или «ноги куда-то идут, а куда-то не идут» - это все подсказки бессознательного. Бывает достаточно дать  человеку  понятие об уважении к этим подсказкам, o том, что надо это слушать, как жизнь человека становится гораздо комфортнее, потому что эти подсказки бывают вроде бы по мелочам, но очень ценными. Древние люди, которые жили в мифологическом пласте, тоже, живущие у нас в бессознательном и объяснявшие свои действия причинами, которые нам могут показать смешными, на самом деле, обычно, были в достаточно хорошем контакте с бессознательным, и, как бы они это не называли, лучше считывали поднимающиеся оттуда импульсы.

Конечно, бессознательное, как и всюду, в политической деятельности есть, и вы знаете, когда я смотрю на грамотное политическое выступление  какого-то деятеля, то мне всегда ни то, что интересно, мне всегда бывает и безынтереса понятно, кто из моих коллег за этим стоит. Причем, профессионалы, вот, бессознательного. В свое время, еще на предвыборной избирательной компании Путина, вот в предыдущих выборах, горжусь тем, что я угадала группу коллег, кстати, ровно, «эриксонианцев» моих, которые настроили там некоторые вещи касательно имиджа, это было сделано очень грамотно. Или иногда я с сожалением и досадой думаю, если человек мне кажется неплохим, что вот было бы хорошо и нужно сделать то-то и то-то. Насколько я знаю, политики давно и качественно во всех странах мира пользуются услугами психологов, которые в этом случаи вежливо называются имиджмейкеры-консультанты или как-то еще, и если у них хватает мудрости слушаться, то их дела, по крайней мере, предвыборные, идут гораздо лучше. А вот что бывает, когда цель достигнута? Могут быть и вещи грустные, то есть советы консультантов кажутся невыполнимыми под давлением реальной обстановки. Ими начинают пренебрегать или просто говорят, что мавры, сделавшие свое дело, могут уходить по рабочим местам, и тогда начинается худо и печально для всех, кто зависим теперь в той или иной степени от сферы действий политиков. Из украинских политиков мне симпатичней всего Тигипко, за которого я и голосовала на президентских выборах, потому что он демонстрирует полное единство того, что он говорит сознательно в речах и того, что он в это время показывает на бессознательном плане. Исходя из того, что я вижу о Тимошенко – я ее боюсь. Я ее честно и откровенно боюсь, потому что там видна работа, и эта работа небезопасна для тех, кто может оказаться под властью.

Если мы поговорим о природе человека и о том, насколько она неизменна, а насколько  может изменяться, и насколько  на это может повлиять, нынешний прогресс, наличие компьютера, то, кажется мне, очень просто. Если говорят, что Бог создал человека по образу и подобию, и это не вполне доказано, о том, что человек создал компьютер по своему образу и подобию, и многие компьютерные процессы просто настолько отчетливо моделируют наше бессознательное, что гораздо проще объяснить то, что происходит именно этими категориями. Это для меня очевидно – человек меняется, а изменения эти затрагивают то, что он пользуется все больше и больше тем, что раньше спало.  Человек создан с огромной избыточностью. Что-то из того, чем он пользуется, его деформирует. Стопа человека, носящего обувь и который с детства, с годиков двух, ходит в ботиночках, сильно отличается от  стопы дикарей, которые ее никогда не одевали, ну-вот, мы выбрали носить обувь со всеми вытекающими. Разум человека, живущего при информационных технологиях и имеющего огромные возможности для впитывания за считанные секунды, добывания информации, которая раньше бы долго переписывалась, конечно, отличается тем, что гораздо больше востребовано то, что не было востребовано раньше. Я думаю, что человек, в некоторой своей основе,  в структуре, в анатомической, может быть, неизменен. То есть, что он не вырастил себе ни крылья, ни жабры, и его бессознательное, в этом плане, тоже - а вот в том, что говорят, пишут, и это уже общее место, насколько небольшим процентом своих возможностей человек пользуется, это справедливо и под нынешнюю жизнь . Человек начинает пользоваться тем, в чем раньше никогда не было нужды. Для того чтобы с ней справиться, это занимает его время, из-за этого, он, может быть, он не развивает что-то другое, что раньше бы развил, то есть, физическую память. Как во времена древних греков, люди заучивали наизусть «Илиаду», «Одиссею» и так далее, сейчас это вроде бы не надо, времени на это не тратится, поэтому одни остаются неразвиты вещи, но их можно было бы развить, если этим заняться, но зато развиваются другие, третьи и четвертые,  о которых раньше и понятия не имели. Вот я и думаю, что лучшее, что мы можем сделать - это во всем, что происходит сейчас, помогать человеку развиваться без большого насилия над собой, с минимальным и с максимальным уютом, от ощущения себя,как о развивающейся личности, а не как от урода, монстра, нелюдя или мутанта. Очень популярны сейчас  сравнения, что игровые, что в фантастике, людей с нечеловеческими или, отчасти, нечеловеческими существами. И можно, воспользовавшись этим, целую кучу всякой психотерапевтической работы провернуть, но, вот,  справедливо и то, и другое:  и о неизменности природы, и о том, что теперешний человек очень и очень отличается о тех, что были тогда. А вот можно ли пользоваться наработками тогдашнего?  Знаете, если мы пользуемся поэзией, безо всякого ущерба для поэзии, и многим из литературы, то можно пользоваться и внутренним опытом.