Берендеево царство анимации: Разговор с мастерами современной российской мультипликации
В этом году российской анимации исполнилось 100 лет. 26 марта (8 апреля) 1912 года состоялась премьера «Прекрасной Люканиды» Владислава Старевича, что и считается отправной точкой для нашей мультипликации. О том, что было, что есть и что будет происходить в этом волшебном мире, рассказывают режиссер-мультипликатор, Юрий Батанин (на фото справа) и продюсер, сценарист Алексей Катунин.
– Советская мультипликация (или, как ее еще называют, анимация) всегда была, да и теперь остается очень популярной во всем мире. Что с ней происходит сейчас?
Алексей Катунин: – В целом современное анимационное кино, так же как и современное игровое, то есть художественное, делится надвое. То, которое дорожит живой природой образа, неповторимым талантом актера, человеколюбивой режиссерской фантазией – не вполне удачно называет себя авторским, оправдывая таким образом свою неспособность войти в контакт с массовой аудиторией.
Другое же – хоть игровое, хоть анимационное – нацелено исключительно на ускоренное обогащение довольно узкого слоя руководителей процесса и потому делается все более механичным, стандартизирует счастливые технические находки, принуждая население мириться со своей мерзкой формулой успеха – «пипл хавает». К сожалению, попса берет верх в анимационном кино, как и вообще в культуре.
Юрий Батанин: – Феномен советской анимации еще долго будет востребован, поскольку является уникальным явлением мировой культуры. Центром советской анимации была киностудия «Союзмультфильм». На студии трудились несколько поколений талантливых режиссеров, художников и аниматоров. В год студия выпускала более 60 наименований фильмов. Большинство из них предназначалось детям, но находилось место и для экспериментов. Многие фильмы и теперь можно назвать суперноваторскими, хотя сделаны они во времена, когда о современной компьютерной технике никто и не слышал.
Несмотря на разнообразие жанров, сюжетов и стилистик, эти фильмы объединяет одно – все они проникнуты идеями гуманизма и справедливости. Добро всегда побеждает зло. А что такое зло? – Это обман, жадность, зависть, сребролюбие, то есть те пороки, от которых пытается избавиться человечество. Недаром Папа Римский советовал смотреть советские фильмы. Молодые аниматоры из союзных республик приезжали на студию перенимать опыт у известных мастеров, а те с удовольствием бывали в республиках. Рука не поднимется клеить ярлыки с ценником к фильмам Ф.С. Хитрука, Ю.Б. Норштейна, А.Ю. Хржановского или к знаменитой «Золотой антилопе» Л. Атаманова…
После распада СССР 90-е годы прошли под знаком выживания. Страну накрыл девятый вал дешевой западной кинопродукции. Коммерция властно устанавливала свои вкусовые стандарты. В этих новых для себя условиях наша анимация отчаянно боролась за место под солнцем, пытаясь найти баланс между коммерцией и искусством. Было важно не потерять свое собственное самобытное лицо, не растерять культурный багаж советской анимации, накопленный 70-летней ее историей. В это время появлялось и исчезало множество студий.
Прошло долгих 10 лет, в анимацию пришло новое поколение. В начале 2000-х годов наша коммерческая анимация достигла вполне приличного уровня, сопоставимого с западными аналогами… Хотя по количеству блокбастеров, конечно, нашим за ними не угнаться – российское чахлое финансирование и их миллионы несопоставимы. Ярким примером достигнутого успеха в области коммерческой анимации может служить трилогия о богатырях, сделанная на студии «Мельница».
При этом анимация в нашей стране была и будет искусством подвижников, поэтому даже в самые трудные годы авторская анимация развивалась. Наша страна, как никакая другая, богата талантами. При доступности современной техники во многих городах возникают любительские студии, куда приходят и взрослые, и дети. В этой среде рождаются интересные авторские работы. Любители превращаются в профессионалов.
– Где посмотреть наше новое хорошее анимационное кино? Как о нем узнать? Участвуют ли российские авторы в международных фестивалях? Что-нибудь выигрывают?
Ю.Б. – В нашей анимации и в настоящее время работают самобытные режиссеры и художники. Некоторые, когда-то участвовавшие в производстве анимационных фильмов на студиях «Союзмультфильм», «Пилот», «Кристма-фильм», давно зарекомендовали себя как признанные во всем мире мастера. Искусство других сформировалось и окрепло в последние 10-15 лет, и по количеству призов и наград они обгоняют старших товарищей. Многие наши анимационные фильмы становятся событиями на международных фестивалях. Достаточно вспомнить триумф нашего соотечественника Александра Петрова, который в 2000 году получил главный приз американской киноакадемии «Оскар» за фильм «Старик и море».
Однако, за редким исключением авторское анимационное кино не появляется на наших экранах. Обусловлено это тем, что оно изначально не направлено на извлечение коммерческой выгоды. Нередко оно малобюджетное и делается на деньги, сэкономленные на производстве крупных проектов. Это фильмы небольших форматов – 5, 10, 15 минут.
Здесь уместно вспомнить, что сила анимации в ее способности говорить просто о сложном. Именно в этом секторе анимационной деятельности кипят свежие творческие идеи, которые приводят к дерзким экспериментам: разнообразию форм и направлений. Анимация многообразна, она является синтезом многих видов искусств, легко откликается на вызовы времени и заглядывает далеко вперед. В жанре анимации могут быть решены любые сюжеты. Разные стили создают свои технологии, а технологии – свои стили.
Как правило, именно авторские фильмы составляют основные программы международных анимационных кинофестивалей, которых на нашей планете множество. Назову несколько самых известных – это Аннеси во Франции, Штутгартский фестиваль в Германии, Монреальский в Канаде, фестиваль в Хиросиме (Япония), международный фестиваль в Варне (Болгария)… Есть два международных фестиваля и у нас – это «Крок» и фестиваль в Суздале. Как правило, желающих посмотреть современную анимацию туда собирается раза в три больше того, что могут вместить кинозалы.
К сожалению, у нас нет никаких специальных изданий об анимации. Некоторое время назад на ТВ выходила получасовая программа Наталии Лукиных «Аниматека», но ее сначала сдвинули за 12 часов ночи, а затем она и вовсе исчезла с телеэкрана.
Обладатели компьютеров, интересующиеся современной авторской анимацией, могут получить информацию о ней в интернете.
А.К. – Раньше на всех фестивалях советское анимационное кино шло на ура. Государство тогда финансировало производство и всем художникам находилась любимая работа. Тогда мы производили до 50 названий в год хорошей анимации, экранной. Это теперь наша авторская анимация делается на жалкие копейки. Где-то от 5 до 8 пятиминуток делает умирающий «Союзмультфильм». Кто-то находит себе место на этом пятачке, кто-то работает дома, кто-то ищет работодателя вне России. Но раз в год все стремятся в Суздаль, в это Берендеево царство анимации, этакий замороженный и потому упорно не тонущий Китеж… Ночуют в спальных мешках, закусывают, чем придется, и смотрят, смотрят, смотрят… так сберегается дух взаимного дружеского внимания в профессии. Это не столько ревнивая жажда выяснить, кто есть кто по гамбургскому счету, сколько стремление сохранить творческую семью. Это на самом деле семья, потому что в Суздале объединяются «старики», символизирующие опыт, накопленный в профессии, и молодые, отчаянно доказывающие свое новаторство. И всем находится место «за столом», то есть на экране фестиваля.
– А на большом экране?
А.К. – На большие экраны эти фильмы не пускают. Прокат душит национальное производство, оно ему невыгодно. Прокат затратил большие деньги, чтобы внедрить сюда исключительно американское кино. Эти деньги должны возвращаться, что уже успешно происходит, так что национальное кинопроизводство для проката избыточно.
– Но кто-то же все-таки пробивается?
А.К. – Вот такие уникумы, как Сергей Сельянов, пробиваются, потому что он – продюсер не столько анимационный, сколько игровой, у него имя, положение, деньги, влияние, и он может «продавить» ситуацию. А та продукция, которую делают аниматоры классические, не выходит на экраны, потому что у них нет денег для того, чтобы сделать зрительское кино, они делают кино исключительно авторское. И оно сейчас существует хотя бы для того, чтобы в профессии не увядала жажда создать что-то необыкновенное, свое, небывалое. Есть масса людей, стремящаяся работать по-настоящему, отойти от рекламы, на которой единственно сейчас можно зарабатывать деньги специалистам нашего цеха. Они хотят, чтобы наша анимация не умерла, чтобы она не превратилась в эти бесконечные «Смешарики», хотя бы и успешные, без всякой зависти говорю. Наши успешные по-настоящему и сыгравшие большую роль – это сельяновские фильмы про богатырей в первую очередь…
– А какую роль они сыграли?
А.К. – Они сделали то, что называется раскачиванием рынка, ведь до появления этой серии про богатырей со змеями горынычами русский зритель просто в упор не видел своей анимации, как и своего кинематографа. Для того, чтобы зритель пошел, нужны какие-то затратные усилия, нужны усилия многих людей, рассчитанные не на моментальный успех, а на перспективу, людей, которые верят, что если сегодня мы и не добьемся успеха, и завтра не добьемся, то вот послезавтра – да, дело пойдет. Необходимо какое-то накопление, накопление воздействия на аудиторию, создание культурной памяти. И эта культурная память, это накопление, благодаря работе Сельянова уже появились.
– Какие еще проблемы есть у нашей анимации?
А.К. – Есть и еще одна печаль. Как и во всех других профессиях, в анимации не случилось передачи опыта, возник поколенческий провал. Вот, скажем, на каком-то заводе есть дедушка, которому даже специальные измерительные инструменты не нужны, он и размеры детали, и форму ее пальцами чувствует до микрона. Но, поскольку заводы стояли и стоят до сих пор, то у него не было учеников, а электронная аппаратура, которая справляется со многим, многого же и не может, нужны люди, которые чувствуют металл как живой… Вот этот поколенческий разрыв случился везде, в том числе и у нас.
– То есть получается, что все учатся заново?
А.К. – Учатся заново, но дело еще в том, что у новых поколений мало желания что-то брать из старых запасов. Они полагают, что компьютер может сделать все. Да, он может сделать очень много, но компьютер только тогда делает что-то стоящее, когда им руководит хороший ум. Может и обезьяна «кнопать» по клавишам, а может и художник – разный продукт получается.
– Говорят, что спрос рождает предложение. Судя по тому, что нам показывают по телевизору, русский человек отказывается думать вообще и просит исключительно таблетки для разжижения мозга…
Ю.Б. – Русский человек достоин лучшего телевидения вообще и лучшей анимации в частности. Качественной, художественной анимации показывается крайне мало. Культурно-просветительские программы тонут в море низкопробного, хамского «развлекалова». Корежится русский язык, превращаясь в тюремную «феню». Потрафляя дурновкусию, телевидение размывает границу между добром и злом. Особенно от этого страдают дети, самые тонкие зрители. Именно в детстве формируется духовный облик человека и очень важно, какие примеры для подражания ему представляет наш экран. Я люблю, уважаю русского человека и верю в то, что он не разучился отличать качество от халтуры. Вкус не появляется сам собою, а прививается той культурной средой, которая окружает человека. Задачи хорошей анимации, как части культуры, должны быть направлены на увеличение слоя культурных людей.
– Давайте поговорим о вашей работе. «Князь Владимир» – он же вышел еще до сельяновских богатырей?
А.К. – «Князь Владимир», хотя и вышел в совершенно неблагодарную пору, когда русское кино просто презиралось аудиторией, но все равно какой-то успех мы имели…
– Вы сами довольны этим фильмом?
А.К. – Не совсем. «Князь Владимир» несовершенен в сценарном, сюжетном отношении. Мы же были, не побоюсь этого слова, первопроходцами, все делали сначала «на коленке», потом постепенно складывался коллектив, накапливалось оборудование. А тогда мы с сюжетной занимательностью просто не справились. Было очень много амбиций, очень много стилистических разночтений, но то, на что были способны наши художники, не смогли реализовать люди, руководившие студией, по причине своего недостаточного профессионализма. Ведь продюсерство в анимации – это тоже особое искусство, из игрового кино, из американских учебников его так запросто не вытащишь…
– Это приятно – делать любимое дело и получать за это деньги?
А.К. – Конечно. Причем это дело, кроме того, что оно любимое, оно еще и очень дорогостоящее. Сегодня игровую картину с живыми актерами можно спокойно снять за 1,5-2 млн долларов, а настоящий анимационный фильм – не комикс, изобразительно богатый, интеллектуально состоятельный, полнометражный – требует более серьезных затрат. У нас в стране подобную картину можно, предельно зажимая свои аппетиты, сделать за 200 млн рублей. В Европе та же самая картина, такой же изобразительной и сюжетной сложности, будет стоит 18-25 млн евро, а в Америке тот же самый материал оценивается в производстве не меньше 80 млн долларов.
– Почему же такая разница?
А.К. – Разная оплата труда. Мы работаем на пределе выживания.
– Расскажите про вашу студию, про ваш новый проект «Афанасий и Тримурти или Похождения хаджи Юсуфа».
А.К. – Наша студия называется «Полярная звезда». Она существует пока в минималистском варианте просто из-за отсутствия денег для сбора большого, настоящего коллектива.
– Но есть же, наверное, люди, готовые с вами работать?
А.К. – Есть, конечно. В основном те же, кто работал над «Князем Владимиром». И мы сейчас тихо трепещем… Отсутствие денег может привести к тому, что эти художники вторично уедут в эмиграцию. На «Князя Владимира» они возвращались в Россию со студий Турции, Венгрии, США, но тогда действительно был такой подъем в нашем кругу, в профессии, что люди ради этой темы, ради этого нового кинематографа отказывались от своей вынужденной творческой эмиграции. А вот если они сейчас начнут разъезжаться снова, то собрать их будет уже невозможно.
– Что касается идеи нового проекта, понятно, что вы опираетесь на текст «Хождение за три моря» Афанасия Никитина, но что-то еще придумываете сами?
А.К. – Из шести с половиной лет, которые Афанасий Никитин провел вне России, он примерно два с половиной года был на территории Персии, но этому пребыванию отведен лишь один небольшой абзац – строк 15-20, просто сухое перечисление пунктов, расстояний между ними и кое-где беглые заметки, мол, там-то коней кормят финиками… И все. Это же загадка! Каким он пришел на территорию Персии? «Голый и босый», потому что татары в Астрахани разграбили караван, и Никитин выплывает на берег нынешнего Азербайджана, грубо говоря, в одних подштанниках. После этого наш герой устремляется в Персию и через два с половиной года в Индии он уже купец! То есть за два с половиной года расторговался, из чего – непонятно, но стал снова купцом, у него уже есть капитал. Он и до того говорил на нескольких языках, а теперь он еще и на фарси кое-что записывает в свой дневник. Это же так интересно – вообразить себе, что именно там было, как ему удалось собрать эти товары, этот капитал. Вот это мы придумываем.
Пафос дневника Афанасия Никитина (в его индийской части) – в сопротивлении перемене веры. Все эти годы, около четырех лет, Никитин постоянно сталкивается с необходимостью защитить, сохранить свою веру…
– Насколько можно понять, вы хотите, чтобы картина была одновременно и экранной, и авторской?
А.К. – А другого пути нет и не может быть, потому что кино делается для того, чтобы его смотрели в массе, для того, чтобы эмоция в этом темном зале передавалась от человека к человеку, для того, чтобы возникало какое-то коллективное восприятие, вчувствование – вот что такое настоящее кино! И мы, конечно, ориентируем себя и всех, кто к нам присоединяется, на то, чтобы это было зрительское кино, кроме того, что оно должно восстанавливать те запасы художества, которые у нас когда-то были в стране. Да, обязательно оно у нас авторское, но в то же время оно и исключительно зрительское, рассчитанное на большую аудиторию. Ядро целевой аудитории – это старшие школьники, но этот фильм могут смотреть даже самые маленькие дети. Кроме того, сейчас на анимацию все больше и больше идут взрослые и это для нас перспектива и поддержка.
Что такое наслаждение искусством? Аристотель как это определял? Узнавание. Наслаждение происходит в тот момент, когда воспринимающий каким-то образом вдруг видит в созерцаемом нечто, что у него уже есть в душе. Вы видите, наслаждаетесь только тем, что в вас заложено Богом, родителями, но оно непременно есть. И в тот момент, когда то, что в вас есть, и то, что изображено, узнают друг друга, в этот момент происходит катарсис, наслаждение, истинное восприятие. Мы на это и нацеливаемся. В наших людях есть масса хорошего, доброго, тяга к искусству и способность его воспринимать, но людей долго и старательно отучали от всего, что каким-то образом сложнее примитива. Мы хотим, чтобы люди получили возможность возрождать в себе чувства, способности.
– На какие традиции вы опираетесь в своей работе?
Ю.Б. – Прежде всего, в плане изображения мы опираемся на русскую художественную традицию, мы опираемся на весь тот запас достижений, который создала советская классическая анимация. Мы, кроме того, несомненно опираемся на новые технологии, новые возможности. И еще в плане изображения привлекаем все, что мы успели понять, почувствовать из индийской изобразительной культуры, из индийской мифологии. Мы, избегая сумбура, избегая неаппетитного винегрета, все это вкладываем в картину. А в плане содержания – это, конечно, русская история, русский характер, русская вера и русская мифология – все наше достояние…
– И все-таки почему именно Афанасий Никитин? Насколько сложно создать такую картину, сколько времени на это нужно? Чего вам не хватает для реализации проекта?
А.К. – Начнем с конца: не хватает денег. И не будем дальше о грустном…
Впрочем, нет, не получилось воспарить, потому что срок производства зависит и от денег тоже: если их достаточно, то можно уложиться в три с половиной года.
Но, как правило, полнометражная анимация выходит за рамки календарно-постановочного плана и – хоть у нас, хоть у «проклятых капиталистов» – тяготеет к пятилетке. Просто причины разные. Мы то и дело приостанавливаем производство, потому что касса опустела, а богатые коллеги на Западе подолгу перебирают варианты, добиваясь более точного попадания в зрителя.
Идея фильма про Афанасия Никитина вырастала постепенно. Сначала была просто завиральная идея о встрече двух симпатичных «проходимцев» – Марко Поло и Афанасия Никитина – как будто и не было между ними дистанции в 200 лет. И целью было изобразить вероятный контакт цивилизаций, русской и европейской. И вообще фильм представлялся воображению вовсе не анимационный, а игровой. Но с какого-то момента, со второго или третьего вчитывания в текст Никитина нас вдруг потрясла его человеческая интонация, автор средневековых путевых записок вдруг предстал перед нами как наш современник, прямой собеседник. Особенно на фоне канонической стилистики летописей, где этот текст хранился и переписывался из свода в свод на протяжении четырех столетий. Русская история знает всего два личных послания такого неистового эмоционального накала – Афанасия Никитина и протопопа Аввакума. Потом как-то невзначай мы коснулись темы брожения умов по поводу конца света тогда, в XV веке, и сейчас. И пошло-поехало. Уже не стал нам нужен Марко Поло – тут со своим бы суметь разобраться. Сказочная невероятность его странствия толкала нас к образу «русского Ходжи Насреддина», а добродушная искренность и простота языка требовали серьезности и уважения к собственно русскому характеру героя.
«И стало ясно во все концы света», что такого героя может поднять только анимация с ее безграничными возможностями соединения волшебного и реального, скоморошества с философской глубиной, национального и всечеловеческого в цельном и пристальном взгляде из истории в нас сегодняшних.
Вот с тех пор и маемся с этой идеей. Но нам это весело и по нраву.
Беседу вела Анна Щербина
Источник: stoletie.ru.
Рейтинг публикации:
|
