Так все-таки наследственность, а не внешняя среда?
Эндрю Антони
Что же делает нас такими, какие мы есть? Иллюстрация: Брайан Мэйс
В новой книге, которая, вполне вероятно, обострит ожесточенную полемику, психолог Роберт Пломин утверждает, что гены в значительной степени формируют наши личности, и что самые последние научные исследования являются слишком убедительными, чтобы их игнорировать.
Есть мало областей науки, более яростно оспариваемых, чем вопрос о том, что делает нас такими, какие мы есть. Являемся ли мы продуктом внешнего воздействия или же воплощением наших генов? Является ли наследственность главной силой, стоящей за нашим поведением, или же это воспитание? В то время как почти все согласны, что это сочетание того и другого, разногласия не прекращаются в отношении того, что именно имеет преобладающее влияние.
И эти разногласия еще более сопряжены с политическими соображениями, которые часто лежат в их основе. По традиции, те, кто находится слева, склонны считать окружающую среду определяющим фактором, потому что это согласуется с идеями эгалитаризма. Таким образом, неравенство, рассматриваемое под этим углом зрения, объясняется не врожденными различиями, а социально-бытовыми условиями.
Подобным же образом те, кто находится справа, склоняются к более дарвинистскому представлению, согласно которому различные социальные результаты объясняются различиями в приспособленности к внешним условиям. Такое понимание, в свою очередь, приводило в прошлом к внедрению евгеники (как слева, так и справа) - посредством селекции, стерилизации и, в случае с нацистами, посредством массовых убийств.
Как результат, была брошена тень на генетические исследования поведения человека, особенно такие, в которых внимание сконцентрировано на различиях между группами населения. Книга Чарльза Мюррея и Ричарда Хернстейна "The Bell Curve" ("Гауссова кривая"), опубликованная в 1994 году, сделала именно это, придя к спорным выводам об отличающихся средних результатах коэффициента умственных способностей черных и белых американцев.
Человеком, который отстаивал данные из этой книги, но возражал против ее выводов, является американский психолог и генетик Роберт Пломин, первый исследователь того, что иногда называют "наследственной" наукой. В своей новой книге "Blueprint: How DNA Makes Us Who We Are" ("Прообраз: Как ДНК делает нас теми, кем мы являемся") Пломин берет недавние генетические исследования и делает некоторые провокационные выводы, но они касаются отдельных людей, а не групп.
Так же, как и многие другие ученые, Пломин считает, что Фрейд направил общество не туда искать ответы на вопрос о том, что делает нас такими, какие мы есть. Ключ к индивидуальным особенностям человека не в том, как с вами обращались ваши родители, а в том, что вы унаследовали от них биологически: а именно гены в вашей ДНК.
Он находит, что на генетическую наследуемость приходится 50% психологических различий между нами, от особенностей характера до умственных способностей. Но это оставляет 50%, которые должны объясняться окружающей обстановкой. Пломин, однако, утверждает, что большая часть из этих 50% не могут быть отнесены на счет того типа влияния окружающей среды, к которому можно подготовиться или на который можно легко воздействовать - т.е. они образуются из непредсказуемых событий. А из воздействия окружающей обстановки, которое можно сгладить, большая часть, утверждает он, является в действительности выражением генетики.
Психолог Роберт Пломин из лондонского Королевского колледжа: 30 лет генетических исследований лежат в основе его новой книги "Blueprint". Фотография: Мартин Годвин для "Гардиан"
Как пишет Пломин: "Мы теперь знаем, что различия в ДНК являются главным системным источником психологических различий между нами. Воздействие окружающей среды является важным, но то, что мы узнали в последние годы, это то, что она по большей части воздействует беспорядочно - бессистемно и нестабильно - что означает, что мы не можем много сделать в этом отношении".
Пломин ждал 30 лет, чтобы написать "Blueprint". Столько времени заняли у него исследования - большая их часть основана на многолетних исследованиях личностной психологии близнецов - необходимые для того, чтобы доказать его точку зрения. Но была и другая причина промедления, признается он: "трусость". Долгое время, говорит он, было "опасным" изучать "генетическое происхождение различий в поведении людей и писать об этом в научных журналах".
Я спрашиваю его, что он подразумевал под этим, когда встречаюсь с ним в его офисе в Центре социальной, генетической и возрастной психиатрии, который находится в Институте психиатрии, психологии и нейробиологии при Королевском колледже Лондона в южном Лондоне. Пломин - высокий, ростом более 190 см, человек крупного телосложения и с внушительным рукопожатием, но его ясные синие глаза и тихий голос придают ему вид доброго великана.
Родом из Соединенных Штатов, где он работал в Институте генетики поведения при университете штата Колорадо, он объясняет, что психология сильно изменилась за последние 30 лет.
"Статьи о генетике - я хочу сказать они были под запретом на самом деле в 1970-е. Все было связано с окружающей средой. Даже шизофрения считалась возникающей в результате того, что ваша мать делала в первые несколько лет жизни. Сегодня это кажется нелепым, но это были господствующие взгляды в то время. И упоминать генетику было просто за пределами дозволенного".
В мире науки и психологии, говорит он, больше нет таких проблем. Но если вы переходите в другие дисциплины - он привел образование как пример - то "генетика все еще является злом". При этом, говорит он оживляясь, его уже несколько десятилетий не называли нацистом.
Со времен развития генетики полтора столетия назад, открытия структуры ДНК в виде двойной спирали 65 лет назад и картирования генома человека 15 лет назад возникло осознание, что наука занялась изучением секретов, имеющих прометеевскую воспламеняемость. В то время как существовало широкое понимание, что гены определяют нашу физиологию во благо и во зло, намного большие разногласия касались вопроса нашей психологии - нашего поведения и черт характера.
Одно дело заявить, что гены в большой степени определяют то, как быстро мы бегаем, как высоко мы прыгаем и насколько мы подвержены, скажем, близорукости. Но совсем другое утверждать, что гены также в большой степени определяют, насколько умными, сопереживающими или общественно опасными мы являемся. Мы предпочитаем думать о таких чертах как о социальных конструкциях, которым способствует семейная и социальная окружающая среда, в которой мы родились.
Ведь если на одного ребенка распространяется родительская любовь и внимание в благоустроенной, безопасной окружающей среде с множеством интеллектуальных стимуляций, а другой растет в условиях отсутствия заботы и социального неблагополучия, то мы предполагаем, что первый будет лучше успевать в школе и, как правило, в жизни. И в общем и целом так и есть, хотя Пломин считает, что это меньше связано с социальными факторами, и больше с биологическими. И здесь снова, говорит он, наибольшее значение имеет генетическая наследственность, а не условия воспитания.
Эту идею трудно усвоить по нескольким причинам. Первая - это то, что мы все можем привести примеры, в которых окружающая среда оказывала сильное воздействие на результат. Например, если вы запрете ребенка в комнате и никогда не научите этого ребенка читать или не дадите ему доступа к книгам, то после освобождения этот ребенок в возрасте 13 лет будет иметь, мягко говоря, явственную задержку в развитии.
Аргументы Пломина заключаются в том, что в обществе с всеобщим образованием самая большая часть различий в способности к обучению объясняется генетикой, а не домашней обстановкой или качеством школы - эти факторы, говорит он, действительно влияют, но намного меньше, чем полагают многие.
Другой проблемой, с которой сталкивается Пломин при объяснении его результатов исследования, является то, что люди часто путают групповые и индивидуальные различия - или, другими словами, разграничение между возможностями и отличиями. Так, средний рост мужчин северной Европы увеличился более чем на 15 см за последние два столетия. Это очевидно связано с изменениями окружающей среды. Однако разница в росте между мужчинами из северной Европы объясняется генетикой. То же самое действительно и для психологических черт.
"Причины усредненных различий", - говорит он, "не обязательно связаны с причинами индивидуальных различий. Именно поэтому вы можете сказать, что наследственность может быть очень высокой для какой-то черты, но усредненные различия между группами - этническими группами, половыми - могут быть полностью вызванными внешними условиями; например, в результате дискриминации. Путаница между возможностями и отличиями является принципиально неверным представлением".
В течение всей относительно короткой истории генетики как науки существовало даже еще большее неправильное понимание - представление, что присутствие или отсутствие отдельных генов является определяющим фактором, лежащим в основе болезней, патологических изменений, расстройств и т.д. Вследствие этого некоторые ученые-экологи требуют, чтобы им показали ген для различных недомоганий, а когда его не могут предъявить, они заявляют, что нет никакого генетического объяснения. Но патологические состояния вследствие одного гена являются редкими и, насколько все знают, их не существует в психологии.
Большим прорывом в последние несколько лет является полигенное тестирование, которое может устанавливать взаимосвязь различных генов - часто тысяч - с различиями в поведении. Никто пока не понимает сложные отношения между различными генами, но Пломин обращает внимание на то, что это не является необходимым для прогнозирования. Полигенное тестирование, говорит он, предлагает оценку наследуемости, которая согласуется с целым рядом физических и психологических черт. Чем больше исследуемая группа, тем точнее прогнозирование - а так как все больше и больше людей делают свою генетическую карту, то исследуемые группы все время увеличиваются.
"Мы лучше объясняем разницу в результатах обязательных экзаменов на аттестат об окончании средней школы, чем вы можете предсказать с помощью чего-то еще, включая образовательный уровень родителей и социально-экономическое положение", - говорит Пломин.
Одним бойким критиком работы Пломина является психолог Оливер Джеймс, считающий, что "придерживаться генетической истории не подает никаких надежд". Вместо этого он предпочитает придерживаться истории о внешних условиях, которая является намного более богатым сюжетом, полным родительских ошибок, небрежного социального обращения и учебно-воспитательной запущенности.
Я спросил Джеймса, какой вопрос он бы задал Пломину. Он хотел узнать, что заставит Пломина признать, что "генетическая изменчивость играет небольшую или никакой роли в объяснении передачи психологических черт у людей от родителя к ребенку?"
Школьники из Харроу и местные мальчики перед матчем в крикет между Итоном и Харроу, Lord’s, 1937 г. Могут ли генетические факторы играть роль в социальном успехе, или же более важно то, в какую школу вы ходите? Фотография: Джимми Сайм/Allsport
Когда я сказал Пломину, что я спрашивал мнения Джеймса, он закатил глаза. Он утверждает, что Джеймс просто не понимает или не следит за изменениями, произошедшими в генетике в последние годы.
"Покажите мне исследование, которое не находит генетического влияния. Вы не можете просто сказать: "О, родители похожи на детей, и я думаю, что это обусловлено окружающими условиями". Теперь что касается ДНК - вам нужно взять эти полигенные показатели, которые, как показали 20 исследований, предсказывают уровень образования, и покажите мне, что она не влияет. Оливер является продуктом фрейдистской психоаналитической чепухи, где вся эта система взглядов была построена в отсутствие каких-либо данных".
В книге "Blueprint" приводится дополнительный аргумент, что даже те воздействия, что являются внешними, также могут подвергаться влиянию генов. Это то, что Пломин называет "природой воспитания". Если мы посмотрим на корреляцию между социально-экономическим статусом родителей и образовательными и профессиональными результатами их детей, то есть тенденция к тому, чтобы считать их обусловленными окружающей средой - лучше образованные родители передают дальше привилегию, ограничивая тем самым продвижение по социальной лестнице.
Но генетика, пишет Пломин, "переворачивает интерпретацию этой корреляции с ног на голову". На самом деле социально-экономический статус родителей можно рассматривать как мерило их результатов обучения, которые передаются по наследству. Так что дети выигрывают больше от генов своих родителей, чем от их социально-экономической привилегированности.
Джеймс считает, что если мы как общество соглашаемся с аргументом наследственности, то тогда это приведет к возложению вины на бедных за их собственное бедственное положение и к предпочтению богатых за их счастливую судьбу. И он в этом не одинок. Ранее в этом году "Гардиан" напечатала редакционную статью в ответ на научную статью, опубликованную Пломиным (и другими), в которой они заявили, что "разница экзаменационных результатов между учениками, посещающими особые и общедоступные школы, отражает генетические различия между ними". В редакционной статье идеи Пломина были названы "вредными и провокационными".
Эрик Туркхеймер, глава Проекта генетики и деятельности человека в университете штата Вирджиния, написал критический отзыв на статью, в котором он обвинил авторов в описании генетического воздействия, которое с тем же успехом могло быть воздействием внешней среды. "В статье нет ничего, что подтолкнуло бы суждение в сторону воздействия генетики или внешней среды", - заключил он.
Пломин говорит, что его исследования являются обоснованными и указывают на генетическое объяснение.
Заключение самой "Гардиан" было равносильно предупреждающему знаку, постановленному на работе Пломина: "Познавая когнитивные способности", - было сказано в редакционной статье - "мы не должны возводить дискриминацию в ранг науки: позволяя людям подниматься по лестнице жизни только так далеко, как могут указывать их клетки".
На вопрос о том, поддерживают ли результаты его исследований правые, неодарвинистские представления об обществе, Пломин ответил: "У вывода о том, что генетика является главной систематической силой, делающей нас теми, кто мы есть, нет обязательных выводов для экономической политики. Правые ценности могут заставить кого-то сказать, что нам нужно давать образование лучшим и забыть об остальных, но мое мнение заключается в том, что интеллектуальный капитал общества зависит от многих людей, а не от небольшой группы избранных. Левые ценности могут побудить кого-то сказать, что нам нужно использовать все необходимые ресурсы, чтобы поднять детей, которым не выпали хорошие генетические карты при зачатии, до минимального уровня способности писать, читать и считать, необходимого для участия в нашем все более технологичном мире".
Если нам удастся сгладить наши противоречия в отношении внешнего воздействия, отмечает Пломин, то тогда нам нужно принять генетические различия, которые остаются. Потому что, чем больше мы уменьшаем различия, вызываемые окружающей средой, тем больше мы подчеркиваем генетические различия. Другими словами, если мы хотим равные возможности, то тогда ценой будет признание генетически обусловленного неравенства результатов.
Психолог считает, что нам нужно встать на сторону науки, а не выбирать историю, которая отвечает нашим политическим симпатиям. "Лучше быть правым, чем неправым", - говорит он.
Самый, возможно, радикальный аспект изысканий Пломина слабо связан с вопросом равенства, и вместо этого стремится заново пересмотреть наше отношение к психическому здоровью. В настоящее время психиатрия придерживается классической медицинской модели диагностирования болезни и затем стремления справиться с ее причиной. Но генетические исследования указывают на то, что нет четких линий в отношении психических заболеваний, скорее, это спектр возможных значений, на котором мы все расположены генетически.
Пример, который приводит Пломин, это депрессия. Если, скажем, было обнаружено 1000 различий в ДНК между двумя контрольными группами страдающих от депрессии и не страдающих от нее людей, то могло бы оказаться, что в общей совокупности населения в среднем у обычного человека было бы 500 таких вызывающих депрессию различий. А у многих людей - еще меньше. Те, у кого меньше всего таких различий, рисковали бы меньше всего впасть в депрессию, а те, у кого наибольшее количество таких различий, подвергались бы наибольшему риску. Это вопрос вероятности, а не неизбежности - лежащая в основе предрасположенность, что называется, которая может быть спровоцирована непредсказуемыми событиями.
"Эти генетические исследования ведут к важнейшему выводу", - пишет Пломин. "Нет никаких качественных патологий, только количественные параметры.
"Это означает, что вы не можете вылечить патологию, потому что патологии нет", - говорит он. "Это все количественное. Вы можете сгладить симптомы, что они и делают сегодня с шизофренией. Они не пытаются вылечить лежащую в основе проблему. Они просто говорят: "Есть некоторые особенности поведения, и ТКП (терапия когнитивного поведения) может помочь людям изменить их поведение, чтобы они лучше уживались в жизни".
Такие суждения, без сомнения, будут восприняты в штыки весьма большим и растущим психотерапевтическим сообществом, но для любого, кто озадачен на первый взгляд произвольными диагнозами, которые давно являются характерной особенностью психиатрии, это имеет определенный смысл. Пломин считает, что психиатрия уже подстраивается к результатам исследований, переквалифицируя некоторые патологии как спектральные характеристики; например, расстройство шизофренического спектра и заболевание аутического спектра. "Спектры", - говорит он - "это другое слово для параметров".
Все это означает, что разграничение между "нормальным" и "ненормальным" становится не просто более размытым, но искусственным. "Это просто количественные крайние значения постоянных характеристик", - говорит Пломин.
По мере приближения к концу долгой и наводящей на размышления дискуссии я спрашиваю его, как он считает будет принята его книга. "Я затаил дыхание", - говорит он улыбаясь. "Я знаю, что это изменило психологию и это изменит клиническую психологию. Это меняет все науки о жизни, и со временем общество присоединится. Но я думаю, что мы достигли переломного момента, и я жду затаив дыхание, в каком направлении это пойдет".
Генетики могут приводить свои доводы в отношении убедительности утверждений Пломина. Для остальных из нас соблазн делать поспешные выводы может оказаться слишком большим. Социальные ставки к тому же высоки.
Возможности для использования и злоупотребления генетической информацией долгое время подробно излагались научной фантастикой, и их можно крайне легко себе представить. Но прогрессивный образ действий не может не обращать внимание на научные факты. Как бы там ни было, невежество - это не вариант.
"Blueprint: How DNA Makes Us Who We Are" by Robert Plomin published by Allen Lane
Источник: perevodika.ru.
Рейтинг публикации:
|
